Неизвестная переменная или о роли личности в истории (джен)

Как только дверь за лордом Блэком закрылась, Северус позволил себе легкую усмешку — если бы ему кто-то сказал что он будет пикироваться со считавшимся мертвым, бывшим мародером, да еще и удовольствие от этого получать, то он бы того несчастного сам в Мунго отвез — в отдел для умалишенных.

Хотя… многое изменилось. Очень многое. Нельзя относиться к человеку по прежнему, когда сражался с ним бок о бок, спину в бою прикрывал. А еще он помнил, как эта чертова псина спасла ему жизнь — в него тогда летело невесть какое проклятие, а Блэк оттолкнул его и выставил щит.

Да, неисповедимы пути судьбы — думаешь одно, а получается совсем другое. Того же Долохова взять — жестокий, беспринципный, расчетливый, а «Эгиду» поднял. Или Нотт, который детей собой закрыл, как Макгонагалл. О Малфое вообще речи нет — сначала сам кинулся их на предмостовой площадке прикрывать, да не один, а с Артуром Уизли — это вообще отдельный подвиг, а затем организовал рейд в Министерство. И даже, несмотря на смерть супруги, делом занялся — за месяц практически восстановил работу Министерства, с иностранными послами договорился, чтоб не лезли раньше времени, мракоборцев на уши поставил — оставшихся Пожирателей вылавливать. Хорошо хоть, практически все из Ближнего круга вместе с Волдемортом сгорели. Да и сейчас он без дела не сидит — днюет и ночует на работе.

Впрочем, у самого Снейпа тоже дел хватает — школу восстановить, учителей набрать, списки составить, расписания, планы — рабочие и учебные. Это только кажется, что работы мало, на самом деле — непочатый край. Хорошо хоть Блэк согласился в следующем году трансфигурацию преподавать — на одного учителя меньше искать. А то, Флитвик и Спраут в отставку подали, Синистра на год в отпуск уходит, даже Хагрид больше преподавать не хочет — лесник я, говорит, вот лесником и буду. И ведь не поспоришь — не заставлять же, в самом деле?

Но и это бы все ничего, если бы не объединение факультетов.

Приступая к разработке дальнейших планов обучения, Северус глубоко задумался — а стоит ли оставлять систему образования неизменной — слишком уж сильна неприязнь межу факультетами, слишком свежи воспоминания о погибших.

Много раздумывая на эту тему, Снейп решил, что перемены «Хогвартс» просто необходимы. Именно тогда и родился план по объединению учащихся. Решено было создать среди однокурсников смешанные учебные группы из представителей разных факультетов.

Идею, в принципе, поддержали. Кстати сказать, даже аристократы ничего против не высказали, что удивительно. Но как быть с самими студентами? Особенно, со старшекурсниками — они уже привыкли к такому делению, привыкли бороться каждый за свой факультет, привыкли соперничать. Ведь именно им будет тяжелее всех — сложно, очень сложно менять устоявшееся мнение — это Северус знал по себе. Он, взрослый человек, и то с трудом смог относительно нормально общаться с бывшими врагами, а что говорить о детях? Сейчас он особо жалел о том, что Альбус умер — вот кому бы поручить столь ответственное мероприятие. Но старого учителя нет — есть он, Северус Снейп, которого признали все учащиеся и не пожелали, чтобы он покинул этот пост.

Кстати говоря, для самого Снейпа стало немалым шоком, что студенты практически единогласно проголосовали за то, чтобы он остался директором. И хватило же малолетним наглецам труда и упорства донести свое мнение до суда и временного министра, который, к слову сказать, ничего против такого положения вещей не имел. Даже был рад, что не придется искать человека со стороны.

Сейчас Северус вспомнил суд, состоявшийся чуть больше недели назад, на котором рассматривали дела бывших Пожирателей Смерти, ставших перебежчиками. Последним рассматривали дело Снейпа. Когда же допрос свидетелей был окончен, слово попросили учащиеся «Хогвартс».

Зельевар отрешенно наблюдал за своей бывшей студенткой. Он даже помнил ее имя — Полумна Лавгуд, учащаяся на Когтевране.

Светловолосая миловидная девушка, молча прошла в центр зала и тихим голосом поведала о том, что студенты не примут другого директора, кроме существующего.

Снейп неверяще поднял глаза на когтевранку — ее слова казались нереальными, неправильными — не должны дети хотеть, чтобы «Ужас Подземелий» вернулся в «Хогвартс». Но хотели. И заявили это в ультимативной форме — или Северус Снейп остается на должности директора, или большинство студентов в школу не возвращаются.

В общем, это стало еще одним булыжником, который склонил чашу весов правосудия в сторону зельевара.

Сразу после оправдательного приговора, Снейп вернулся в замок, где его уже ждала студенческая делегация, которая радостно поздравила своего директора, и выразила желание оказать тому всевозможную помощь. Это было неожиданно. И неожиданно приятно — Северус даже позволил себе легкую полуулыбку, прежде чем разогнать детей по комнатам — все-таки ночь на дворе, спать давно пора.

Кстати о сне — взглянув на часы, директор магической школы, нехотя встал из-за стола и направился в свою комнату — отдыхать. Напряжение прошедших недель давало о себе знать — сейчас Снейп как никогда был похож на «Ужас Подземелий» — нездорово бледный, с темными кругами под глазами, вечно хмурящийся. Хорошо хоть, что Гарри пришел в себя — одной тревогой меньше. Завтра надо будет навестить его вместе с Блэком — должен же он, наконец, услышать рассказ о том, как мальчик снова выжил.

Определив план-минимум, Северус Снейп вздохнул, поудобнее устроил голову на подушке, и погрузился в царство Морфея.

* * *

В то время, когда директор «Хогвартс» видел уже второй или третий сон, временный Министр магии Люциус Малфой все еще разбирал документы.

Часы пробили три раза — самое рабочее время.

Спать не хотелось — да и не было у него времени на такое бездарное дело, как сон — слишком много дел, слишком много мыслей, слишком много проблем.

Работа помогала лорду отвлечься от всего — в том числе и от смерти супруги. Пусть они поженились по указанию родителей, пусть не были влюблены, но всегда были союзниками и друзьями. Смерть Нарциссы стала для Люциуса и Драко тяжелым ударом — и каждый переживал это по своему: отец загонял себя в Министерстве, а сын в поместье. И то и другое требовало полной отдачи сил и энергии.

Сейчас старший Малфой думал о том, что так и не успел поговорить с сыном, обсудить случившееся. А сейчас — поздно. Драко замкнулся в себе, в своем горе, и никого не пускает в свое сердце. «Ничего, — рассуждал Люциус, — вот разберусь со срочными делами и поговорю». Так шли дни.

А сегодня ему сообщили, что Поттер пришел в себя — живучий оказался, дальше некуда. Подумав, что это будет оправданным, Малфой решил, на следующий день обязательно навестить национального героя всея Британии — выразить, значится, благодарность, вручить орден, поздравить, а потом и делами можно будет заняться.

Люциус с наслаждением потянулся и откинулся на спинку кресла — перед таким ответственным мероприятием, определенно необходимо выспаться. Поэтому, еще раз посмотрев на часы, Малфой со вздохом поднялся и направился к камину.

Кабинет на несколько мгновений осветился зелеными всполохами, а затем погрузился в темноту — временный министр отправился домой — отсыпаться.

* * *

Утром Гарри разбудил голос крестного, который о чем-то спорил со Снейпом.

— …говорю, что нужно подождать, — шипел Сириус. — Пусть проснется.

— Медик говорит, что он уже в порядке, — тихо возразил Северус. — Тем более у него сейчас процедуры — его все равно разбудят.

Ри и дальше бы слушал беззлобные препирательства дорогих ему людей, но, действительно, пора было просыпаться — в окно вовсю уже светило яркое утреннее солнце.

— Не спорьте, пожалуйста, — прервал их юноша. — Я уже проснулся.

— Гарри! — бросился к крестнику Блэк, — как ты?

— А что со мной за ночь могло произойти? — искренне недоумевал Гарри. — Я очнулся, пришел в себя, а сегодня хотел поинтересоваться у врача — когда меня выпишут?

— Еще слишком рано, Гарри, — мягко возразил Снейп. — Ты должен поправиться.

— Да я в порядке, — отмахнулся Ри. — Устал уже спать.

Скептически переглянувшись, Блэк и Снейп как-то удивительно похоже усмехнулись.

Заметив это переглядывание, Гарри радостно улыбнулся и обратился к пришедшим:

— Ну, если уж вы так солидарны, то хоть расскажите мне что-нибудь, — поднявшись на локтях, Ри сел повыше. — Учтите, если мне ничего не будут говорить, то мне может стать только хуже.

— Шантаж, — констатировал Северус. — Неужели вы думаете, мистер Поттер, что это сработает?

— Конечно, сработает, — кивнул юноша. — Вы же за меня беспокоитесь.

— Нахал, — ухмыльнулся Сириус. — Аж слушать приятно.

— Северус, — голос Ри мгновенно стал серьезным. — Как вы?

Устроившись на стуле, стоящем рядом с кроватью, Снейп сложил руки на груди и ответил:

— В порядке, Гарри, у меня все в порядке — меня оправдали, как и остальных, но меня интересует другой вопрос — ты обещал рассказать в подробностях о том, как тебе удалось выжить.

— А-а-а, — протянул юноша. — А я думал, что вы уже забыли.

— Не дождешься, — усмехнулся Снейп. — Рассказывай, раз уж обещал.

— Я бы тоже не отказался послушать эту историю, — знакомый голос донесся от двери — лорд Малфой появился, как всегда, вовремя. — Приветствую всех собравшихся.

— Взаимно, господин временный Министр, — ехидно протянул Ри.

— О, Вас уже просветили, — Люциус подошел к окну и устроился на подоконнике. — Позвольте поздравить с выздоровлением, мистер Поттер.

— Благодарю, сэр, — затем Гарри опустил голову и тихо добавил. — И… сочувствую вашей потере.

Малфой нахмурившись, отвернулся.

— Спасибо, но не будем об этом, — а затем на лицо аристократа вернулась профессиональная улыбка. — Я здесь, собственно, по делу — хочу вручить Вам, мистер Поттер, Орден Мерлина.

В ответ на эти слова Ри только поморщился — ему не нужен был никакой орден, никакие благодарности — ничего. Он сделал то, что сделал не ради признания — он просто выполнил то, для чего сам себя предназначил.

— Это обязательно, мистер Малфой? — недовольно поинтересовался Ри.

— Боюсь, что да, — Люциуса порядком порадовала реакция юноши на его заявление, да и не только его.

Закрыв лицо рукой, Гарри в ответ на эти слова только вздохнул — он и сам понимал, что без церемоний и символов не обойтись, но от этого понимания легче не становилось.

Северус, понимая состояние своего ученика, решил отвлечь его от грустных мыслей:

— Я так и не услышал обещанного рассказа, — с легкой полуулыбкой протянул директор. — Рассказывай уже — нам всем любопытно.

— Ну да, — усмехнулся Ри, прекрасно понимая ход Снейпа. — Любопытство ведь не порок — это такое хобби.

— Именно, — подтвердил Северус. — И не тяни резину.

— С чего начать?

— С начала, — подсказал Малфой.

— С начала, — протянул Гарри. — Ну… в начале не было ничего — только первозданный хаос…

— Гарри, — укоризненно протянул Сириус.

— Ладно-ладно, — махнул рукой Ри. — А если серьезно, то я действительно умер после того, как в меня попала авада Волдеморта. Просто мне удалось вернуться. И не спрашивайте как — сам точно не понимаю. Так вот, когда проклятье попало в меня, я оказался в странном месте — это было похоже вокзал Кингс-Кросс, только чище и совершенно пустой. Там я снова встретил Дамблдора. Мы много говорили — о прошлом, о Дарах Смерти… да много еще о чем, а напоследок он сказал, что я могу вернуться, а могу и не возвращаться. А еще там были мама с отцом…

— Спасибо, что вернулся, — тихо проговорил Сириус.

— Я должен был, — уверенно ответил Ри.

— Все обошлось, — подал голос Снейп. — Не так гладко, как хотелось бы, но все же, обошлось — ты жив, скоро очнутся Гермиона, Кингсли и другие. Теперь все будет хорошо.

— Хорошо?! — повысил голос Гарри. — Хорошо?! Скажи это семьям тех, кто погиб!

— Я говорил с ними, — до скрипа сжал челюсти Снейп. — Со всеми говорил.

— Прости, — пораженно выдохнул юноша.

— Ничего, — усмехнулся Северус. — Отдыхай, а мы пойдем.

— Я не…

— Снейп прав, — вмешался Блэк. — Тебе нужно восстанавливаться — впереди много работы.

— Какой? — недоуменно протянул Ри. — Ведь все уже закончилось, разве нет?

— Нет, Гарри, — ответил Малфой, — ты ошибаешься — все только начинается.

С этими словами мужчины покинули комнату, оставив недоумевающего парня в одиночестве.

Немного подумав, юноша решил, что они все же правы — когда одно дело закончено, следует начать другое. И лучше — прямо сейчас.

Поднявшись с больничной койки, Ри направился на поиски палаты, в которой лежала Гермиона.

Мысли о ней в последнее время не давали ему покоя — нет, он знал, что подруга на многое способна ради него, но сам не был готов принять эту жертву.

Вспоминая мертвых, он чувствовал вину, хотя знал, что все, кто остался сражаться — пошли на это добровольно, но все же... ему было больно.

Подумать только — он был рад даже тому, что Малфой в порядке. Хотя — какой там порядок — супруга мертва, дел невпроворот, да еще и суд, который, как оказалось, решили провести без него.

И теперь, идя по больничному коридору, юноша думал о том, что если Мио не проснется, то этого он себе не простит никогда. Думать об этом было страшно — но не думать он не мог — в этой жизни все случается — ни от чего нельзя быть застрахованным.

И вот впереди дверь — палата № 7.

Зайдя внутрь, он увидел цветы, стоящие у кровати — самые разные: от роз до ромашек. Интересно, кто их прислал? А впрочем, неважно.

Подойдя к больничной койке, он посмотрел на подругу и не узнал ее — до синевы бледная, на лице ярко выделялись почти черные губы, а спутанные волосы были разбросаны по подушке — она казалась выходцем с того света.

Осторожно присев на край кровати, Ри кончиками пальцев коснулся руки девушки. Рука была теплой — это внушало надежду.

Сжав в руках тонкую ладонь, Гарри склонил голову и зашептал:

— Мио, Мио! Как же так получилось, как же так? Я должен был быть на твоем месте — это была моя судьба, мой путь. Почему все так? Ты только держись, не сдавайся, борись. Возвращайся к нам — мы все ждем тебя, и я — больше всех. Ты же сильная, намного сильнее всех, кого я знаю, ты просто не можешь сдаться сейчас — когда все уже позади. Ты не можешь, — словно заклинание повторял юноша. — Я буду ждать твоего пробуждения, моя подруга, ведь ты — лучшая часть моей души.

Он бы еще долго просидел рядом с Гермионой, если бы в палату не зашел санитар и не выпроводил незадачливого пациента.

Вернувшись к себе, Гарри задумался — теперь он вспомнил свой сон, которой сном не был — разговор с памятью Тома Риддла.

Детально проработав разговор, юноша призадумался — что-то не давало ему покоя, но вот что? «Нас делает память», — образ Тома возник перед глазами, — «Я — лишь память». Чего же это существо хочет на самом деле? И неужели все так просто — принять память, получить ее в свое полное распоряжение и… все? Никаких последствий — вообще, ничего? Так не бывает — «нас делает память», так он сказал, — «нас делает память». Но может ли память существовать отдельно от человека, без материального субстрата? Наверное, нет.

«Нас делает память» — вот она ключевая фраза. Память — именно она является основой личности, именно она делает человека таковым, каков он есть. Да, именно так.

Так вот что ты задумал, Том Риддл, вот, чего добиваешься — стать частью моей память, возродить себя иначе — в новом теле, свободном от проклятия, которому ты сам себя подверг. Но сожалею — ничего у тебя не выйдет, я никогда не играл по твоим правилам, и дальше не собираюсь. Вот так-то. Я не стану принимать твою память, твою личность — я никогда не стану тобой!

Да, Малфой был прав — одна моя битва закончилась, а другая только началась. Я снова буду бороться с тобой Темный Лорд — видать, судьба у меня такая, вот только тебе и в этот раз не выстоять — потому, что я — не ты, я никогда не был один.

Так, приняв решение, молодой человек поудобнее улегся на своей кровати. Ему понадобятся силы, много сил, чтобы победить. Снова. Но об этом он подумает завтра. А сейчас — отдыхать.

Но, планы, это лишь планы, а реальность всегда все расставляет по своим местам.

Неожиданно раздался легкий и неуверенный стук в дверь — будто пришедший никак не мог решить, хочет ли зайти внутрь.

Дверь тихо отворилась, и в палату вошел Драко Малфой.

— Привет, Поттер, — проговорил платиновый блондин, — есть минутка?

* * *

Драко Малфой вот уже который день приходил в госпиталь. Его влекли сюда тревоги о судьбе очень странной девушки, которую, он, оказывается, совершенно не знал. А теперь, почему-то, жалел об этом.

Сначала она была для него ненавистной подружкой врага № 1 — Гарри Поттера, но потом, когда знакомый мир встал с ног на голову, Драко обратил внимание, что не только Поттер представляет собой сплошной секрет, но и его подруга.

Этому немало способствовало его участие в битве за «Хогвартс» — именно там о смог по-настоящему увидеть ее. Сильная, умная, спокойная и хладнокровная — она была так не похожа на привычный образ, который видели все.

А потом, стоя на вершине Астрономической башни и отгоняя дементоров, Драко с замиранием сердца смотрел, как защитники сражаются на предмостовой площадке. Он видел все, что тогда произошло — и схватку Поттера с Лордом и Огненную стену и полет Гермионы, и то, как его отец вместе с Уизли бросился им на помощь.

И в очередной раз выпуская своего патронуса, имевшего вид хищной птицы, наследник древнего рода нервно оглядывался на тех, кто защищал внешний рубеж.

А потом, все как-то внезапно, закончилось: к лесу отошли оставшиеся оборотни и егеря, отползали обожженные и потрепанные акромантулы, ковыляли раненные и безоружные великаны, даже дементоры больше не тревожили защитников — на Астрономической башне вдруг встало очень тихо.

А потом было больничное крыло и мадам Помфри, которая сказала, что мамы больше нет. Кажется, Драко в этот момент забыл, как дышать. Единственное, что он воспринял из слов школьного колмедика, это «режущее» и «не выжила». Эти слова погрузили молодого человека в пучину отчаяния и боли — он и не знал, что бывает так. Отец, когда узнал, только головой кивнул, будто его это совсем не касается и ушел освобождать Министерство. После этого Драко так и не поговорил с ним — было слишком больно и обидно.

После битвы отец отправил его в поместье — нужно было заниматься насущными делами, связанными с похоронами Нарциссы, руководить восстановительными работами, да еще много чего.

Так он и работал, до тех самых пор, пока не было назначено проведение экстренного заседания суда по делу бывших Пожирателей смерти, которые выступили в защиту «Хогвартс». Драко совершенно не волновало, какое решение примет суд — ему было все равно. Хотя, ожидал он, все же худшего.

Но произошло совершенно по-другому: внимательно выслушав свидетелей и выживших защитников «Хогвартс», суд постановил, что виновным вменяется выплатить штраф в n-ной сумме, а по поводу остальных обвинений, то они снимаются в связи с деятельным раскаянием.

Все оказалось совершенно просто и не страшно — штраф — это не та проблема, которая стоила внимания.

После этого Люциус Малфой занялся работой по восстановлению Министерства, и на сына у него времени совершенно не осталось. Так и жили — вроде бы родственники, а в день друг другу и двух слов не скажут.

Драко и сам не знал, что тогда сподвигло его посетить Мунго — может быть любопытство, может быть вина, а может, и еще что.

В тот день он посетил практически всех, кто находился на восстановительном лечении — Поттера, в первую очередь. Герой, как никак.

Последней в списке его посещений была палата № 7, где лежала Гермиона Грейнджер.

Зайдя в палату, молодой человек изумился тому, как мрачно и тускло там было. Неудивительно, что она никак не может прийти в себя — в такой обстановке и жить-то не хочется. И решив, что это сможет отвлечь его от грустных мыслей, Драко направился в цветочный магазин. Дав продавцу указания каждый день отправлять в госпиталь св.Мунго свежие цветы для девушки в палате № 7, молодой человек с чувством выполненного долга отправился домой.

Он еще не раз навещал Гермиону: приходил, садился рядом и рассказывал. Он говорил обо всем на свете — от новостей из Министерства, до сорта цветов, которые привезли сегодня. Он обычно приходил под вечер, когда более и менее был свободен от домашних хлопот — вечер располагал к откровенным разговорам, даже если один только рассказывал, а другая лишь слушала.

Сегодня он смог освободиться пораньше — ему предстояло еще поговорить с Поттером, который, все же, решил очнуться.

Подойдя к палате, он чуть приоткрыл дверь и замер — плата была пустой. Решив немного подождать, Драко отправился на свое привычное место — в палату № 7. Вот тут-то пропажа и обнаружилась — Поттер сидел на краю кровати и, держа подругу за руку, что-то шептал.

Странное чувство, всколыхнувшееся в груди юноши, заставило его пойти к дежурной сестре и сообщить о нарушении больным режима. Он решил, что Поттеру просто необходимо его выслушать — и лучше, прямо сейчас.

Подойдя к двери палаты, куда буквально минут десять назад отвели национального героя, Драко аккуратно постучал в дверь и заглянул внутрь — Поттер лежал на койке и, казалось, спал. Оставалось только проверить это.

— Привет, Поттер, — проговорил наследник Малфоев, нарочито громко, — есть минутка?

* * *

«Н-да, — подумал Ри, когда дверь за Драко закрылась, — интересный компот получается».

Визит бывшего врага № 1 стал для Гарри полной неожиданностью. Странно было видеть его — особенно таким: уставшим, с потухшими глазами и горькой усмешкой, так не свойственной ему раньше. Под глазами блондина залегли тени, а лоб пересекла вертикальная складка — он выглядел очень взрослым в этот момент.

— Минутка есть, — скованно кивнул Ри. — Присаживайся — не стой над душой.

Тонко усмехнувшись одной половиной рта, Драко устроился на стуле возле кровати Гарри.

— Вот, пришел поинтересоваться здоровьем Национального Героя… — начал было блондин, но наткнулся на прямой и жесткий взгляд Поттера, и уже другим тоном продолжил. — Но, вижу у тебя все в порядке.

— Это все, зачем ты пришел, Малфой? — нахмурился зеленоглазый брюнет.

— Нет, — протянул Драко. — Наверное, нет.

— Сам-то как? — едва заметно покачал головой Ри.

— Живой, как видишь, — осклабился младший Малфой. — Что слизеринцу сделается?

— Так слизеринец, по-твоему, и не человек вовсе? — полусерьезно продолжил Гарри.

— О! Мы не просто люди, — страшным шепотом поведал блондин. — Мы — особенные: у нас нет чувств, нет эмоций, а вместо сердца — кусок льда.

— Да? — притворно изумился Ри. — А я и не знал.

— Ты, вообще, ничего не знаешь, — пожал плечами Драко. — Что с тебя взять — гриффиндорец.

Услышав в голосе Малфоя почти искреннюю печаль, Гарри позволил себе довольную улыбку — а интересным перцем может оказать этот новый и незнакомый Драко Малфой.

— Я хотел поговорить с тобой еще до битвы, — неожиданно серьезно продолжил блондин. — Я… я хотел поблагодарить тебя… за... э-э-э… все.

— Да не вопрос, — пожал плечами Ри, — обращайся.

— Послушай, — продолжил Драко, будто не заметил язвительной шпильки. — А ты всегда был таким?

— Каким — таким? — насмешливо протянул Гарри, приподняв левую бровь.

— Ты меня понял, — нахмурился Малфой. — Не уходи от ответа.

— Хм, — сощурился юноша. — Это сложный вопрос — тебе правду сказать или соврать что-нибудь лицеприглядное?

— Вот видишь, — удовлетворенно протянул Драко. — Ты сам на себя не похож.

— Напротив, — благостно улыбнулся Ри, — теперь я именно такой, каким являюсь на самом деле, — а затем внезапно приложил указательный палец к губам и прошептал. — Но, тс-с-с, это мой маленький секрет — смотри, не проболтайся никому.

— Ты псих, — констатировал блондин, а затем серьезно продолжил. — А если серьезно — как ты смог притворяться все это время, ведь я искренне верил, что ты меня ненавидишь, что твоя реакция на мои слова — настоящая. Как ты смог так долго притворяться гриффиндорцем, а?

— Весь секрет в том, Драко, что я не притворялся — ведь в каждом человеке намешано столько всего, что назвать его только гриффиндорцем или только слизеринцем, значит не видеть сути, не замечать истины. А ведь она, кстати проста — мы все люди, причем совершенно разные. Именно это и делает нас людьми, а не машинами. Вот скажи мне, что тебя заставило присоединиться к защитникам замка, ведь ты мог спокойно отсидеться в подземельях? Значит, и в тебе есть что-то гриффиндорское.

— Странный ты, — откинулся Драко на спинку стула.

— Нисколько, — возразил брюнет, — ты просто не привык видеть меня настоящим.

— В таком случае, — Малфой протянул ему руку. — Драко Люциус Малфой, приятно познакомиться.

— Гарри Джеймс Поттер, — ответил Ри, и пожал протянутую руку. — Взаимно.

Немного посидев в тишине, нарушаемой лишь звуками улицы, доносившимися из раскрытого окна, молодые люди решили продолжить разговор.

— Ты знаешь, — поинтересовался у собеседника младший Малфой, — что факультетов больше не будет?

— В смысле, не будет?

— А вот так — это нововведение нашего директора, — довольно отозвался Драко. — Теперь все факультеты разделятся на несколько групп, человек по двадцать в каждой.

— Интересно, — пробормотал Ри. — Может и сработать. Снейп сам это предложил?

— Ага, лично.

— И что, никто не стал возражать?

— Может и стали, но не в открытую — свое мнение каждый оставил при себе, особенно когда свое одобрение высказал отец и Совет Аристократов.

— Хм, круто, — усмехнулся Гарри, — хорошо, что нас это уже не касается.

— Ну почему же не касается, — Драко ехидно сощурился, — нас это будет касаться напрямую — по указанию директора, мы должны проучиться последний курс заново.

— Что? Опять в школу? А я думал, что с этими уже покончено.

— Не дождешься, Поттер, — пропел блондин, — мы еще год друг другу глаза мозолить станем.

Немного призадумавшись, Ри решил, что идея, в принципе, неплохая — потому как в последний год он делал, что угодно, но только не учился.

— Надеюсь, это будет весело, — уныло протянул Гарри, — хочется оторваться напоследок.

— Ну, это будет зависеть от нас, — логически рассудил Драко, — как решим, так и будет.

— Слушай, — Ри неожиданно посерьезнел, — ты что-нибудь слышал о Роне?

— Уизли? — решил уточнить собеседник.

— А ты знаешь другого?

— Я видел его здесь совсем недавно — он приходил проведать близнецов.

— Хорошо, что он в порядке, — тихо протянул юноша.

— А я думал, что вы друзья — с первого курса вместе.

— Мы и были друзьями, пока он не влюбился в Мио и не стал ревновать ее ко мне.

— А что, были причины для ревности? — несколько напряженно произнес блондин.

— Да как тебе сказать, — замялся Поттер, — на его взгляд, может, и были — мы ведь со второго курса в Тайной Комнате обретаемся, а у Рона о ней были слишком уж отрицательные воспоминания, вот и решили ничего ему не рассказывать.

— Понятно, — кивнул Драко, — дальше можешь не рассказывать — все помнят, что произошло на четвертом курсе — я имею в виду Рождественский Бал.

— Ну, вот и я о том, же, — Гарри заложил руки за голову.

— А я и не знал, что у Грейнджер имя сокращается.

— Я отвоевал это позволение в тяжелой схватке, в которой и сам потерял свое полное имя.

— Правда? А что может быть короче, чем Гарри?

— Ха-ха, очень смешно, Драко, просто обхохочешься, — поморщился Поттер, — она называет меня Ри.

— Классно, — осклабился блондин, — я тебя теперь тоже так звать стану.

— В таком случае, ты будешь — Ди, идет?

— Хм, — начал ерничать Малфой, — Ри и Ди, а что? Неплохо. По-моему, это станет началом крепкой дружбы.

— О, как пафосно, — Гарри скорчил рожицу, — хотя, если уж сам Слизеринский принц предлагает мне дружбу, то такой гриффиндорец, как я, просто обязан согласиться, не так ли?

— Разумеется, — довольно протянул блондин.

— Приятно слышать, — а затем задал вопрос, — ты хоть немного отдыхаешь? А то выглядишь, как призрак.

— А ты себя-то в зеркале видел?

— Нет еще — знаешь, я ведь занят был.

— Ну, так и я занят, — пожал плечами Малфой, — а если серьезно, то дела помогают отвлечься.

После этой фразы резко расхотелось говорить дальше — у каждого из них была своя боль, которой они пока не были готовы делиться.

— Ну, — неуверенно протянул Драко, — я пойду?

— А… да, конечно, — опомнился Ри, — спасибо, что зашел.

Нахмурившись, блондин поднялся со стула и направился к выходу, а затем, обернувшись, добавил:

— Выздоравливай.

Гарри только кивнул в ответ.

* * *

На следующий день Гарри настоял на том, чтобы его выписали из госпиталя — ужасно надоел вынужденный отдых.

Его лечащий врач, мистер Линдон, поддавшись на уговоры Героя, оформил ему выписку при поручительстве лорда Блэка и директора Снейпа.

Переместившись, все трое просто стояли и смотрели — впереди раскинулась долина посреди которой, гордо рея флагами, возвышался величественный «Хогвартс».

Хотя ремонтные работы были в разгаре, замок все же нисколько не утратил своей мрачной красоты.

— Почему сюда? — поинтересовался Ри у крестного и директора.

— Знаешь, Гарри, — Блэк совершенно не аристократично взлохматил волосы на затылке, — в моем доме даже после уборки, которую устроил Кикимер, полный бардак — все руки не доходят ремонтом заняться.

— Я и не думал, что снова его увижу, — с улыбкой протянул Поттер.

— Ну ты же не думал, что тебе выдадут диплом просто так, без экзаменов, а? — нарочито серьезно проговорил Северус.

— Что вы, директор, — в притворном ужасе Ри схватился за сердце, — у меня и мыслях подобного не было. Я же… это — учиться, учиться и еще раз учиться.

— Шут, — с улыбкой бросил Снейп, — ладно, идем — твоя комната ждет тебя.

— У меня будет своя комната?

— Не обольщайся, — фыркнул мужчина, — это только до первого сентября.

— Эх, а я только успел размечтаться.

— Хватит уже, — рассмеялся Сириус, — идемте.

Подойдя к замку, они встретили домовика Добби, который жил в замке и находился под присмотром местных домовых эльфов. Травма не помешала неугомонному малышу помогать собратьям по мере возможности и сил — так что, ущербным он себя не чувствовал.

— Мистер Гарри Поттер, — пропищал эльф, — Добби рад вас видеть, Добби очень волновался. Добби очень жаль, что он не помог Гарри Поттеру во время битвы.

— Ну что ты, Добби, — Ри присел на корточки возле домовика, — ты ни в чем не виноват. Ты и так сделал больше, чем я надеялся. Ты очень храбрый домовик.

Эльф заплакал, размазывая единственной рукой слезы — слишком уж домовые были эмоциональными. Неловко обняв малыша, Ри слегка похлопал его по плечу:

— Ты проявил себя героем, Добби, — тихо проговорил юноша, — не стоит плакать по пустякам.

С этими словами Гарри поднялся и поглядел на спутников. Не увидев в их глазах и тени насмешки, молодой человек зашагал в сторону центрального входа.

Домовик, рассеянно похлопав глазами, попросил у директора разрешения направиться на кухню, и исчез.

— Никак не могу привыкнуть, — тихо проговорил Сириус, — вот уже сколько времени прошло, а я все не могу привыкнуть к тому, что Гарри такой… такой…

— Взрослый? — вскинул бровь Снейп.

— Да, — вздохнул Блэк, — Северус, мне иногда кажется, что я разговариваю со стариком — смеется, улыбается, язвит, а глаза… Так не должно быть — он молодой парень, ему жить надо.

— Знаю, — нахмурился директор, — и в этом я с тобой, пожалуй, соглашусь. Просто, он слишком много пережил, слишком много потерял, а теперь, я думаю, он и сам не знает, как жить дальше.

— И что мне делать? — отчаяние прозвучало в голосе лорда.

— Сириус, — Снейп посмотрел в глаза Блэка, — ты, главное, будь рядом. Не навязывайся, не пытайся давить — пусть он, просто, чувствует твою поддержку, знает, что он не один.

— И в кого ты такой умный, а? — уныло протянул Блэк.

— В себя самого, — хмыкнул Снейп, — я, в отличие от некоторых, в школе учился.

— Это ты так тонко намекаешь на то, что я дурак?

— Ну, — Северус пожал плечами, — это сказал ты, а не я.

— Так, — сокрушенно проговорил Сириус, — я, похоже, опять забыл, с кем разговариваю.

— Вот именно, друг мой, вот именно, — ухмыльнулся Снейп.

— Эй! — воскликнул бывший мародер, — ты назвал меня другом?

— Ничего подобного, — невозмутимо бросил Северус, — тебе показалось, а мне пора на работу. Пока.

— Пока… друг, — рассмеялся в ответ Сириус, и отправился на поиски крестника.

Гарри он нашел в гриффиндорской башне — тот сидел на окне и смотрел в сторону Запретного леса.

— И как тебе ремонт? — поинтересовался Блэк.

— Здорово, — Ри не повернул головы, — даже лучше, чем было. И простите, что я так ушел, но Добби напомнил о…

— Не нужно, я все понимаю. Я только пришел тебе сказать, что твоя комната этажом ниже — первая по правую руку.

— Спасибо, крестный, — Гарри все же обернулся, — за все.