Осколок мира (гет)

Задавая такой, в сущности, простой вопрос, я никак не рассчитывала на такую реакцию... Гарри покачнулся, и схватился за голову.

— Мама... я... я, наверное... — Видно было, что сыну тяжело говорить то, что он хочет сказать. Но я молчала. Сейчас попытка подбодрить могла обернуться сущим издевательством. — Я, кажется, схожу с ума. Мама. Ты отведешь меня в Мунго? — Через силу я улыбнулась.

— Зачем в Мунго? Или ты забыл — я поиграла кольцом Мастера Ментала — что твоя мама — сама вполне квалифицированный легилемент?

— Этим утром я был уверен, что моя мама погибла, защищая меня от Темного лорда...

Сказано это было с такой уверенностью, что я вздрогнула.

— А с кем же ты жил все эти годы? — Я улыбнулась, надеясь, что Гарри скажет, что он пошутил... но не веря в такую возможность.

— С тетей Петуньей и дядей Верноном.

Я вздрогнула, представив себе этот кошмар. Вздорная, взбалмошная юная ведьмочка, почти не осознающая собственную Силу наворотила достаточно, чтобы отношения с сестрой были испорчены навсегда, и робкие и неуверенные попытки примирится — не дали результата. А уж если бы она оказалась вынуждена жить под одной крышей с тем, на кого не может даже взглянуть, не вздрогнув от ужаса... Людям свойственно ненавидеть то, чего они бояться... и бояться того, что ненавидят.

— Но почему — с Петуньей? Мы же с твоим отцом четко указали в завещании... — Я вздрогнула, поняв, чьими трудами такой вариант вполне мог оказаться реализован. Подняв взгляд, я посмотрела в глаза Гарри и твердо спросила его: — Что сталось с Сириусом?

— Его обвинили в том, что он предал вас. Если он что-то и пытался возразить, то слушать его не стали.

То, что произошло со мной после этих простых слов, сложно было описать глаголом «вздрогнула». Ужас проник в меня, когда я поняла, чем могло закончится такое обвинение для вздорного и безалаберного Сириуса. И хотя мы с ним рассорились еще тогда, когда я, только завершив положенный траур — «выскочила за Нюнчика», но такой судьбы я ему точно не желала.

Обратившись к ментальной дисциплине, я сумела взять себя в руки. Сейчас не время было тешить собственные кошмары. Мой сын нуждался в помощи.

— Позволь, я посмотрю сама... — Я сказала это, аккуратно касаясь внешней поверхности щитов Гарри.

— Хорошо.

Щиты... нет, не рухнули. Они ИЗМЕНИЛИСЬ, открывая проход только для меня. И я двинулась внутрь. Проходя защитные порядки Гарри, я вздрагивала. Уже за одни только эти щиты Круг Менталистов обязан был бы присвоить моему сыну статус старшего ученика. Впрочем, учитывая его фамилию — эти старые пни могли бы и на подмастерье расщедрится. Помнят, сволочи... Вот только Гарри никогда не интересовался ни окклюменцией, ни легилеменцией... и боюсь, тут — явственно чувствуется влияние Сириуса, желавшего направить мальчика по той же дороге, по которой прошел и его отец: полеты, трансфигурация, чары... Все, что замечательно и эффектно... но далеко не столь эффективно в бою как соответствующий набор зелий и власть менталиста над своим и чужим сознанием.

Впрочем, праздные мысли пора было оставить в стороне. Просочившись по созданной Гарри для меня тропе среди ловушек, загадок и тумана неопределенности — я погрузилась в память сына.

Вначале я просматривала ее быстро: я так понятно было, что счастливого детства у ребенка, оставшегося без родителей на попечении ненавидящей его тетки — не предполагается. Внимательно я стала смотреть после того, как увидела, как Гермиона «случайно» поскользнувшись на Рождественском балу — поцеловала Гарри. То есть, как, «случайно»... Мальчик, может, и мог в это поверить, хотя и он сомневался. Я же четко видела, что Гермиона сделала это умышленно. И, особенно меня поразило то, что за несколько мгновений до этого рисунок движений девочки резко изменился. Как будто перед Гарри оказался совсем другой человек.

С этого момента я стала просматривать воспоминания Гарри очень тщательно, обращая особое внимание на изменения Гермионы... но последнее воспоминание погрузило меня в шок: две девушки встают друг против друга, обвиняя и признавая обвинения, раздвоившийся Гарри, наносящий смертельный удар самому себе, и стремительный полет через ветра Великого океана в обнимку с любимой...

Теперь я понимала, откуда взялась так поразившая и напугавшая меня реакция Гарри. Поняла я и то, откуда у него знания. Которых он не мог получить не в этом мире, не в том: касание варпа не проходит бесследно: это известно любому менталисту, хоть краем сознания хотя бы раз коснувшегося Эфира. Но столь же аксиоматичным являлось утверждение, что такое касание — крайне опасно...

Что ж. каким бы Гарри не был, но все равно это — мой сын, и я только что в этом убедилась, и пусть его мать — «другая я», но это ничего не меняет...

Однако я все-таки постаралась отыскать и воспоминания того Гарри, который был со мной все эти годы... И нашла их. Произошло отнюдь не подавление или замещение. Две личности, две души гармонично слились в одну, и даже наметить линию раздела/слияния было уже невозможно. Что ж. Тем лучше. Значит, я буду помогать своему сыну и защищать его.... А так же порадуюсь за то, что он нашел-таки свою настоящую любовь. И мне остается только надеяться, что в этом чувстве я не потеряю сына, но приобрету дочь...