Демон-хранитель (гет)

Приближался вечер. Я перечитывала свои конспекты по ментальной магии, когда ко мне поднялись журналисты в сопровождении Лариуса.

— Мефистофия, одиннадцатое десятилетие обучения? Это ты? — деловито спросила красивая демонесса лет четырёхсот, судя по многослойности косметики, пытавшаяся скинуть со своей внешности лет так сто. Спросила, а сама в это время разглядывала стены и мебель, словно прикидывала, можно здесь проводить интервью или нет. За её спиной маячили две мрачные и похожие друг на друга фигуры — комендант Огненной башни и лысый пожилой демон в кожаной куртке, обхвативший руками какую-то громоздкую аппаратуру.

Я кивнула, не видя смысла отрицать очевидное.

— Мы возьмём у тебя интервью, девушка, надеюсь, ты не возражаешь? Возможно, нет смысла выходить на улицу. Возьмём интервью прямо здесь. Так даже проще. Филион! Давай сюда! Вот у этой стены можно поставить, но здесь отсвечивает Лиора… Здесь в фокусе окажется это старьё, — она указала на мой шкаф, — не годится… давай к окну, только не сильно разворачивай в сторону двери… Куда ты несёшь! Я же сказала — к окну!

— Сама тащить сейчас будешь! — огрызнулся её помощник, протаскивая в дверной проём нечто узкое и длинное, похожее на треножную подставку для камеры.

— Ты с кем таким тоном разговариваешь?! Давно на больничном не был? Оплачивать его тебе не стану, так и знай!

— Уф… отстань… а, чёрт! Да что же это такое!!! — взвыл лысый оператор, наступив на чей-то зазубренный хвост и едва не уронив при этом свою аппаратуру.

— Как вы уже могли заметить, это действительно чёрт, — согласилась я, фыркнув от смеха. — Тэфи, топай к себе. Иначе тебе тут хвост оторвут.

— Да вижу, госпожа… — слуга уныло потащился к себе.

Наконец вся аппаратура была установлена, и на меня уставился маленький красный огонёк. Журналистка тем временем поставила рядом кресло и, недолго думая, сама уселась в него. Мне оставалось только присесть на стул.

— Итак, ну что, начнём… Сначала один дубль для пробы. Если всё пойдёт хорошо, он же и последний… Не нервничай, девочка, старайся не запинаться и не врать. Ложь я чувствую ещё на подлёте, и лучше тебе от этого не станет. Всё поняла?

Я не успела выговорить ни слова, когда женщина снова затараторила:

— Готовы? Поехали! Итак, девушка, как вас зовут?

Её лицо при этих словах словно преобразилось. Разгладилось, приняло вежливое и доброжелательное выражение, заменившее прежнее — злобное и уставшее. Одним словом — журналистка.

— Феста, — сказала я, ощутив, что на сей раз от меня действительно ждут ответа.

— Феста — сокращённо от Мефистофия, верно?

— Да.

— Итак, Мефистофия, разумеется, нам бы хотелось услышать от вас пару слов об Играх, которые, как известно, пройдут уже завтра. Какую цель вы ставите себе? Желаете ли вы победить?

Сразу же в моей голове прозвенел тревожный звоночек. Слишком пристально смотрела на меня журналистка. Как будто буравила глазами.

— Каждый желает победить в Играх, — осторожно сказала я, чувствуя себя, как на минном поле. Где-то там, у двери, стоял Лариус, и я чувствовала, что он волновался не меньше меня.

— Ну это, разумеется, понятно. Но у каждого своя цель. Для чего вам, Феста, нужна победа в Играх? Для чего вы хотите попасть во Внешний мир?

К этому вопросу я была внутренне готова.

— Для того чтобы послужить Даймонесу и выполнить задание Совета, которое, без сомнения, будет очень важным, как и все предыдущие.

— То есть вы хотите послужить родному городу? Весьма похвально. Но, учитывая то, что в первую очередь вы желаете блага своему народу, почему же считаете, что именно вы достойны выполнить задание? Вы считаете себя наиболее способной? Подготовленной? Удачливой?

— Вовсе нет. Просто победит сильнейший. Если сильнейшая именно я, то Игры это покажут, — спокойно сказала я.

— У вас есть немало конкурентов. Что вы думаете, к примеру, о вашей одногруппнице Диале? Или о другом вашем знакомом, Корнеле из Ледяной башни, носящем громкое прозвище Тёмный Лучник?

— Я знаю, что они сильные соперники, и я уважаю их за это качество.

Журналистка недоумённо моргнула. «Что, не удаётся заполучить ничего стоящего?» — злорадно подумала я. — «Так вам и надо, жёлтые крысы. Меньше будете тревожить людей накануне соревнований и врываться к ним в комнаты.»

— А что скажете о месте проведения соревнований? Насколько нам известно, в этот раз оно было изменено. Межмировая пропасть — весьма опасное место. Как вы считаете, намного ли увеличится число жертв по сравнению с прошлыми Играми? Ведь вам уже приходилось там бывать, не так ли?

Внезапно мне стало очень жарко. Я только подняла руку, чтобы расстегнуть воротник, но поймала настороженный взгляд журналистки, словно отпечатывающий в памяти каждое моё движение, и снова опустила руку. Надо казаться спокойной.

— Я тогда была совсем маленькой и почти ничего не помню об этом. Если Совет посчитал нужным провести Игры возле пропасти — значит, он имел на то основания, и не мне судить о них.

На лице журналистки прямо таки и читалось: «Проклятая девчонка! Она скажет что-нибудь о себе, или так и будет валить всё на Совет?»

Лариус, стоявший у двери, многозначительно кашлянул, напоминая, видимо, об ограниченности времени.

— И последнее: думаете ли вы о своих родных в эти тяжёлые дни? Вспоминаете ли их? Представляете ли их себе?

Я поразилась смелости журналистки. Видимо, так и не заполучив ничего стоящего, она шла ва-банк. Настолько прямо спрашивать ученика Школы, прошедшего Стирание, о его прошлом — это непростительно для журналиста. Наверняка этой дамочке осталось недолго работать в Дартмедии.

Но на вопрос надо отвечать.

— Я ничего не знаю о них, и в данный момент это меня не волнует. Я полностью поглощена предстоящими соревнованиями.

Красный огонёк мигнул и погас.

И всё началось заново, только в обратном порядке: так же журналистка ругалась на выволакивавшего аппаратуру лысого оператора, так же он цеплял треногой за стены и шкафы, так же Лариус провожал незваных гостей недовольным взглядом.

Перед тем, как выйти из моей комнаты, комендант убедился, что журналисты скрылись за поворотом коридора, и негромко шепнул мне:

— А ты молодец. Хорошо держалась. Совет был бы тобой доволен.

— Я рада за Совет, — буркнула я, — Надеюсь, больше гостей сегодня не будет?

— Больше нет, можешь быть спокойна. Отдыхай и готовься к Играм. Разрешаю даже, — он настороженно оглянулся, — немного попортить имущество. Но только в определённых пределах, ясно?

— Угу, спасибо, — удивлённо произнесла я, — Буду готовиться…

Захлопнулась дверь. Из каморки высунул нос Тэфи и спросил:

— Как думаете, госпожа, всё прошло хорошо?

— Да вроде… Ничего лишнего не сказала…

Но внутри у меня было неспокойно. Словно меня до сих пор жёг пристальный взгляд напористой демонессы.

* * *

Над Огненной башней простирался вечер. Лиора зашла, и её последние серебряные лучи скользили по траве уже где-то там, за горизонтом.

Свинцовое небо сменило свой цвет на чёрный. Далёкие звёзды мигали остро и пронзительно. Воздух был затхлым и неподвижным. В окнах башни горел приглушённый свет, но здесь, во дворе, в старом саду, было почти совсем темно.

Я шла в самый дальний угол сада, сжимая в руках коробку с Кубом Отражения. Настало время наконец-то воспользоваться этим артефактом, стоившим мне стольких неприятностей. Но испытывать его у себя в башне мне почему-то не хотелось. Артефакт очень сильный, его слишком просто засечь. Лучше уж я прогуляюсь вечером до сада, заодно подышу воздухом.

Проходя мимо старых деревьев, едва шевелившими сухими листьями, я услышала в темноте слева от себя голоса и прислушалась.

— Ну и день сегодня… Одни журналисты чего стоили… А завтра что будет, о Темнейший, думать не хочется…

Уставший, низкий голос. Лариус.

Ответил ему спокойный голос Несса, коменданта Ледяной башни:

— Да, Лариус, такое время. На твоём месте я бы готовился к великим потрясениям. Не только я чувствую, что эти Игры не пройдут бесследно.

— Из-за «особенного» задания?

— Нет. Дело не в нём. В этом году своеобразный состав участников, ты не находишь? В Тёмной башне очень сильные ученики. Я не говорю уже про своих. А в твоей башне, чего стоят только две так похожие друг на друга амбициозные девушки!

— Особенно Диала… Чует моё сердце, змея к ней имеет самое непосредственное отношение… Добраться бы до неё…

Голос Несса стал чуть тише.

— Знаешь, а я бы присмотрелся к Мефистофии… В её прошлом кроется что-то по-настоящему опасное, что не чета милым забавам с ядовитыми гадинами и мелкими подставами на школьном уровне.

Я замерла на месте, стараясь громко не дышать и изо всех сил удерживая в руках непослушную, тяжёлую коробку, Тьма её побери.

Но два коменданта уже сменили тему.

— Ох уж эти Игры… Заманчивая вещь, но опасная… Простор для интриг Совета… — задумчиво сказал Лариус. Несс рассмеялся:

— Думаешь? Будь осторожнее с такими заявлениями, Лариус. Ты же не хочешь, чтобы твою Ниенну перевели в одну из таких же Школ? Хорошо говорить тому, у кого дочь учится в Академии и не проходила Стирание…

— Замолчи!

У Лариуса есть дочь?! В Академии? Ни за что бы не подумала… У нелюдимого, мрачного коменданта — дочь… И он помнит её, и она, наверное, помнит его…

И у неё есть отец. Пусть такой, но отец.

— Ну, ну... я ничего не имел в виду... — протянул Несс. В этот момент зашуршала трава, и мне пришлось вжаться спиной в дерево — оба коменданта прошли совсем рядом со мной. Но меня, кажется, не заметили. Теперь они шли спиной ко мне, и их голоса звучали уже так невнятно, что я, как ни старалась, так и не смогла разобрать больше ни слова. Можно было бы проследить за ними в надежде, что они скажут ещё что-нибудь интересное, но слишком уж мне мешала коробка, а оставлять её в саду не хотелось. Поневоле я продолжила свой путь в дальний угол сада.

Значит, что-то всё-таки было в моём прошлом, что-то такое, что настораживает даже начальника службы безопасности Триады. Вполне возможно, даже сам Совет...

Я села на траву и прислушалась. Ни звука, кроме еле слышного шуршания листвы. Кроме меня, в саду больше никого не было.

Помучившись немного с непослушными узлами, я развязала верёвку, которой была обмотана коробка, и сняла крышку. Хрустальный куб, каждая грань которого была размером с две моих ладони, ничего не отражал, а, казалось, только поглощал скудный звёздный свет.

Я положила Куб на траву, провела рукой по его безупречно гладкой верхней грани и прошептала несколько слов, помогающих выявить скрытую истину и которые, по моему мнению, должны были активировать артефакт. У меня не было полной уверенности в том, что заклинание сработает, но это был мой единственный шанс, поскольку никаких других заклинаний, подходящих для этого случая, я попросту не знала. При этом я вызвала в своей памяти те образы, которые интересовали меня больше всего — образ бывшей приятельницы Диалы и загадочного врага Корнела.

Пару мгновений Куб оставался тёмным. Ни одна из его граней ничего не отражала и ничего не показывала. Я уже была готова рассердиться и швырнуть Куб на траву, когда мой взгляд всё-таки поймал на поверхности верхней грани крошечную искру.

Я придвинула лицо так близко к Кубу, как могла, стараясь лишь не коснуться носом его поверхности.

Искра, медленно кружившая по грани, достигла центра и ярко вспыхнула, превратившись в светлое облако. В этом облаке метались какие-то тени. Я разглядела только, что это были фигуры в серых канцелярских плащах, и что они бегали вокруг кого-то одного, самого высокого, стоявшего ко мне спиной и будто бы раздававшего приказания. Когда мельтешение прекратилось, около высокого в вихре телепортации появилось ещё несколько фигур в такой же, как у него, чёрной одежде. Я попыталась пересчитать их. Раз, два, три, четыре... Но времени мне на это не дали, облако вновь сжалось в искру.

Я была готова к тому, что это было окончанием сеанса, но искра вспыхнула снова. На этот раз я весьма отчётливо разглядела множество каких-то колб с жидкостями и странных приборов на белых, словно стерильных, полках. Снова вихрь, и передо мной крохотные цифровые часы. На них обратный отсчёт.

4.00...

3.59...

3.58...

Облако снова сжалось в искру, и искра потухла.

Сказать, что я была озадачена — ничего не сказать. Я представления не имела, что всё это могло значить, но больше всего я удивилась тому, что ни Диалы, ни Корнела Куб мне так и не показал, хотя я и пыталась настроить его именно на их намерения. Может, своенравный артефакт просто не посчитал нужным? А может, это хитрый Корнел настроил его определённым образом?

Куча вопросов — ответов, как всегда, нет.

Мучить артефакт снова бесполезно — я уже использовала его заряд, и теперь, чтобы воспользоваться им, должно пройти ещё много времени. Времени, которого нет. Ведь Игры уже завтра.

Завтра...

Я легла на траву, ощутив затылком коловшиеся сухие прутья и гнилые листья. Мне не было жаль испачкать свои волосы — я не брезглива, а голову всё равно придётся мыть. Надо мной ветви деревьев образовывали неровный круг, в котором чёрной дырой сияло вечернее, — почти уже ночное, — звёздное небо. Где-то за окраинами Даймонеса бесшумно пылали действующие, но в целом спокойные и предсказуемые вулканы, окрашивая восточную часть неба в багровый цвет. Вулканы никогда не спят.

Завтра день, которого я ждала так долго. Каждое утро все мы просыпались с одним желанием — покинуть этот мир. Каждый урок нашу волю подстёгивала одна мысль — стать лучшими и показать себя. Показать своим врагам, приятелям, учителям, всему миру, этому и Внешнему, кто мы есть на самом деле, мы, демоны. Маленькие воплощения Тьмы с дьявольскими амбициями. Но лишь один из сотни рождён стать лучшим.

И с самого Стирания в глубине моего разума росло знание, что я являюсь тем самым, сотым, демоном. Завтрашний день важен только потому, что об этом узнают все.

Я так мечтала покинуть этот мир. Я не любила его и не ненавидела — мне казалось, я задыхаюсь в нём. Знаете, ведь Даймонес не ад. Это такой же мир, правда, совсем маленький. Серый в тёмную крапинку. Здесь нет света, кроме тусклых лучей Лиоры, нет тепла, кроме испепеляющего вулканического жара, нет мечтаний и стремлений, кроме тех неопределённых, туманных видений, которые манят нас по ночам. Даймонес по-своему красив, красивы и его звёзды, которые сейчас смотрят на меня с верхних уровней неба; красивы равнины и вулканы, бездонные, глубокие моря и острошпильные здания города демонов. Но это не та красота, которой жаждало сердце. Просто маленький, канцелярский, загнивающий мир серого зла, где нет ни свободы, ни дружбы, ни любви.

Хотя что я знаю о нём... мне сто семьдесят лет, но помню я себя только сто десять. Самые важные десятилетия, время самого активного восприятия мира, строительства своего \"я\" и отражения окружающего в сознании, остались за гранью Стирания.

Первое, что я помню — это голоса.

\"Девочка! Ты меня слышишь? Ты слышишь нас?\"

\"Да, — слабо отвечаю я и открываю глаза. Меня слепит острый свет, и я вынуждена зажмуриться снова. — Да, я слышу.\"

\"Можешь открыть глаза... Свет погас, Мефистофия... Тебя зовут Мефистофия, — мягко говорит женский голос. — Мефистофия — твоё имя. Можешь открыть глаза.\"

Послушно открываю глаза и вижу серые, успокаивающие тона. Немного кружится голова и шумит в ушах. Перевожу взгляд на свои руки, которые отчего-то болят. Они покрыты синяками и царапинами. На столе рядом с лежанкой — опрокинутые склянки и приборы. Пока я не начала задавать вопросов, меня снова укладывают головой на подушку. Клонит в сон.

\"Вот так, спокойнее... Теперь спи... Тебя зовут Мефистофия...\"

Это, самое первое, воспоминание осталось у меня лишь потому, что я многократно проигрывала его в своём сознании, каждый раз пытаясь нырнуть за грань таинственного Стирания и вспомнить... хоть что-нибудь.

Но я ничего не помню. Даже мои однокурсники, и те ухитрялись каким-то образом выуживать из глубин подсознания некие загадочные детали, обрывки того прошлого. Может, просто выдумывали. Моя же память была пуста, как и положено после Стирания.

Всю мою жизнь мне чего-то не хватало. Самой важной части меня, оставшейся за Стиранием. Я заново видела мир, заново училась понимать себя и всё реже думала о своих родителях, тщетно пытаясь вспомнить их. Поначалу я, как всякий ребёнок, воображала себе своих родителей важными персонами, властителями в изгнании, потерявшими свою дочь. Придёт день, и они найдут меня, они заберут меня отсюда, ведь я не такая как все, я — дочь своих родителей!.. Но жизнь была глуха к детским мечтаниям. А после смерти Мика я закрылась в себе и навсегда отрубила для себя путь наивных, бесплодных грёз.

Есть только я — и Внешний мир, который ждёт меня где-то там, далеко-далеко вверху...

— Мечтаем? — внезапно произнёс надо мной голос Корнела. Я даже не удивилась, как будто знала, что лучник рано или поздно придёт.

— Нет. Просто думаю.

Юноша снял со спины свой лук, положил его на траву и сам лёг рядом со мной. Я по-прежнему ничего не видела, кроме звёзд, но чувствовала, как мои разлетевшиеся по листве кудри касаются его, его рук и волос. Теперь вверх смотрели две пары глаз.

— Я знал, что ты здесь. Красивое место, не правда ли?

— Да. Очень красивое.

Я говорила тихо и сонно. Звёздный купол, сверкая далёкими искрами, как будто медленно уплывал куда-то. Едва шевелились далёкие ветки деревьев, словно цепляясь за звёзды и медленно вращая их. Хотелось спать. Мысли растворялись в темноте. И мне это нравилось.

— Тебе не жаль уходить из этого мира? — тихо спросил лучник.

— С чего ты взял, что именно я уйду?

— Ты хочешь победить, а значит, готова уйти. Это наша жизнь, Феста. Почему ты так отчаянно ищешь другую?

— Потому что это не жизнь.

По саду пронёсся ветерок. Зашуршала листва.

— Напрасно ты так говоришь, — сказал тихий голос Корнела. — Твоя жизнь не в том, что вокруг тебя — она внутри тебя самой. И твой собственный мир останется с тобой, куда бы ты не пошла. Ничего не изменится, поверь мне, Феста.

— Тогда почему ты сам хочешь победить?

Корнел не ответил. Он привстал, и его рука потянулась к Кубу Отражения, лежавшему у моей левой руки и о котором я совсем забыла. Ну уж нет! Я схватила Куб первой и прижала к себе. Невозможно получить новое предсказание, пока не накопится энергия, но увидеть последнее видение Куба, когда прошло так мало времени, проще простого. Не хватало, чтобы Тёмный Лучник лез в мою судьбу!

— Не трогай! — вскрикнула я.

— Спокойно! Это же моя вещь. Вернее, не моя, а того темнобашника, которому я должен её вернуть. Ты уже воспользовалась Кубом, поэтому разве я не имею права вернуть его?

Самое досадное, что Корнел был прав. Но мне очень не хотелось отдавать ему Куб именно сейчас.

— Нет. Потом отдам. Завтра.

Лучник тихо рассмеялся и снова лёг на траву.

— Ты странная. Никогда не узнаешь, что на тебя на уме. Хотя фавориты и должны быть именно такими.

— Фавориты? — рассеянно спросила я. Про Куб я уже снова забыла. Только звёзды притягивали мой взгляд так сильно, что я не могла отвести от них глаз. Да и не хотела.

— Разумеется... В этом году много фаворитов и фавориток. Но все они игрушки, слабые игрушки, ими так легко манипулировать!.. Видит Темнейший, ты права. В этом мире действительно скучно жить. Там, далеко, Внешний мир ждёт нас — а его так легко завоевать!..

Юноша вскочил на ноги. Я не успела даже заметить, когда он успел взять лук. Только тренькнула тетива и тонкая стрела улетела куда-то ввысь. Звёзды продолжали тихо мерцать.

— Что, не попал? — участливо спросила я, улыбаясь.

— А ты знаешь, во что я стрелял? — спросил Корнел, опускаясь на колени рядом со мной. В темноте мне было почти не видно его лицо, но я практически чувствовала на себе пристальный взгляд тёмных, не отражающих свет глаз.

— В звёзды?

— Во Внешний мир... Да, я не попал... Он недосягаем до меня... — шептал Корнел, — Но это пока, только пока... Завтра...

— Завтра, — эхом откликнулась я.

— Он слышит. Он ждёт нас. Он смеётся звёздами — просто потому, что ещё не знает, что его ждёт.

— Внешний мир?

— Ты пойдёшь со мной?

— Пойду, — прошептала я прежде, чем успела подумать. Моя голова странно кружилась. Голос Корнела был таким тихим, что почти сливался с шелестом листвы.

Звёзды над моей головой померкли, но продолжали сиять где-то там, внутри. Прохладные губы прикоснулись к моим. Где-то далеко и одновременно слишком близко вспыхнул вулкан. Невидимое небо стало багровым. Кровь обратилась в лаву.

Кто-то выдернул из моей руки Куб Отражения. Я вскрикнула и увидела, что Корнел, чью насмешливую улыбку было видно даже в темноте, стоял надо мной, сжимая в руках серебристый предмет.

— Отдай!!!

Я извернулась и вскочила на ноги, но прежде, чем я успела наброситься на лучника, по поверхности верхней грани быстро скользнуло знакомое мне облако. Корнел смотрел на него, не скрывая своего удивления.

— Склянки? Полки? Часы? Что бы это могло значить...

Я задохнулась от ярости.

— Ты не имеешь права!!!

— Почему? — удивился Корнел. — Ты по-прежнему мой должник, и это очень важно для меня. Поэтому я отвечаю за тебя и твою судьбу. В каком-то смысле я твой демон-хранитель. Я всего лишь хотел знать, угрожает ли тебе что-то, не более того.

Он был так спокоен и невозмутим, что я не нашлась, что ответить. Куб его? Его. Он имел право забрать его? Имел. Есть что-то страшное в том, что он увидел моё предсказание? Ничего, ведь я и сама не поняла его. Как же объяснить то, что ужасно хочется расцарапать это холодное красивое лицо?

Мои ладони заалели. Глазам стало очень жарко. Ещё немного — и я попросту стану живым вулканом.

— Уходи! — закричала я, наплевав на то, что меня могут услышать.

— Что?

— Уходи! Забери свой идиотский Куб! И больше не попадайся мне на глаза!!! — мой голос задрожал и сорвался.

Юноша взял свой лук, повернулся и ушёл, ни сказав ни слова.

Звёзды и листья насмешливо смотрели на меня сверху. Наверное, они считали меня истеричкой. Мне было всё равно. Я упала на траву и запустила ногти в холодную землю. Внутри кипели злые слёзы, но я не плакала.

Я только подняла голову и перед лицом всех миров, низших и верхних, этого и Внешнего, пообещала себе уничтожить Тёмного Лучника. Раз и навсегда.