Падая в бездну (гет)

Будильник противно запищал. Гермиона хлопнула по нему рукой, отключая звук. Живоглот, спящий у нее в ногах на кровати, недовольно дернул ухом во сне и поглубже свернулся в клубок. В квартире воцарилась мертвая тишина, даже из гостиной не доносилось ни звука.

С момента возвращения из Мэнора, Малфой в обсуждении дальнейших действий практически не участвовал и был непривычно молчалив. На высказанное Гарри предложение устроить разговор с Люциусом в Азкабане, он лишь хмуро пожал плечами, глядя в сторону:

— Вы не забыли, что я в розыске, а, Поттер? Или это хитроумный план по этапированию очередного Малфоя в Азкабан?

Но в целом, возражений от него не поступало. Собственно, их и быть не могло — никто из них не видел другого способа выяснить, что за странности происходят с семейным древом Малфоев. После короткого спора между Гарри и Гермионой самым подходящим временем для визита в Азкабан посчитали четыре часа утра. Гарри сказал, что они не привлекут в это время излишнего внимания. По его опыту, большинство авроров, дежурящих в тюрьме, в это время дремлют. Для Гермионы немаловажно было и то, что они успеют обернуться туда-обратно до начала рабочего дня в Министерстве.

Вслед за уходом Гарри, Малфой отрывисто сообщил, что намеревается до назначенного времени хотя бы немного выспаться и Гермиона ушла к себе в спальню.

После того, как в половине четвертого просигналил будильник, Гермиона торопливо оделась в заранее приготовленные вещи. В Азкабане ей бывать, к счастью, не довелось, но она прекрасно помнила, что остров находится в Северном море, а значит, теплая одежда не помешает. Кстати, и Малфою тоже уже пора собираться.

Гермиона вошла в гостиную. По-прежнему ни звука, словно в помещении никого нет.

— Люмос! — шепнула она, подняв палочку. Так и есть, на диване никого не оказалось. Комната оказалась пуста — только по ногам сквозило из распахнутой балконной двери. Мерлин, неужели он оказался таким идиотом, что решил прогуляться по Лондону, когда по всему городу развешаны ориентировки с его описанием?!

— Думаешь, я решил сброситься с твоего балкона, Грейнджер? — негромко и зло донеслось сзади. Она вздрогнула от неожиданности и обернулась — свет Люмоса осветил высокую фигуру Малфоя, прислонившегося к двери в ванную. — Самоубийство в мои планы не входит.

— И мысли не было, — фыркнула Гермиона, — Может, ты забыл, что тебя ищет каждая собака в этом городе и решил по своим делам отправиться. К тому же, с чего тебе думать о самоубийстве?

— Давай подумаем, — желчно ответил Малфой, загибая пальцы. — У меня в особняке найдены два трупа, сам я в розыске, как ты любезно мне только что напомнила. А еще, оказывается, у меня пытаются отобрать мой собственный дом. О да, Грейнджер. Разумеется, я в порядке. В полном. Лучше не бывает.

Он повесил влажное полотенце на дверную ручку.

— И все это повод покончить с собой? Не смеши. Я думала, ты переживаешь, что твой отец изменял маме…

Вспыхнул свет — Малфой резким ударом по выключателю зажег свет и уставился Гермионе в лицо диким взглядом.

— Грейнджер, ты... Пиздец. Ты всерьез полагаешь, что меня волнует отцовская измена?! Да мне плевать на это! Родители вольны делать всё что угодно, лишь бы это не приносило вреда семье. Ублюдок на стороне — вот что недопустимо. Это ведь не просто лишний братик или сестричка, такое только Уизли осчастливить может. Человек, который может претендовать на Мэнор. На то, что может принадлежать только мне, Грейнджер! Нет, это бесполезно, тебе всё равно не понять. — с горечью подытожил Малфой.

Он широкими шагами удалился в сторону балкона, на ходу доставая сигарету из пачки и сел в дверном проеме спиной к комнате.

— Знаешь, — медленно проговорила она через несколько минут молчания, глядя на напряженные плечи и спину Малфоя, — в последний год войны я Обливиэйтом стерла память у обоих родителей и отправила их в Австралию, как можно дальше от того, что творилось в Англии. Бросили практически: фотографии, вещи, книги… Я не смогла тогда об этом позаботиться, сам понимаешь. Они забыли о том, что у них есть дочь. После всего я вернула родителям память, а вот возвратить семейное гнездо не вышло — там уже несколько лет жили другие люди. Все наши вещи давно сгнили на помойке. На дверном косяке возле крыльца были многолетние зарубки — папа отмечал, как я росла. Новые хозяева, конечно, поменяли двери, для них это были просто уродливые царапины… Я как-то раз отправилась туда. Думала, смогу зайти еще хоть раз. Но там вообще ничего не осталось от моего дома. Его больше нет, Малфой, остались только воспоминания.

Она рассеянно погладила подошедшего кота и встала.

— К слову, насчет твоего новоявленного родственника… Если ты хочешь что-то про него узнать, то уже пора собираться.

* * *

— Признаться, я сомневаюсь, что ваш план сработает. Как вообще такое в голову могло прийти? — Драко переводил взгляд с Поттера на Грейнджер. Она, конечно, тоже из Гриффиндора, но у нее, в отличие от приятеля, мозги работают и Драко не мог понять, как та могла одобрить такую авантюру.

— Это не сработало бы в том случае, если бы мы могли там столкнуться с дементорами. Их не обмануть мантиями-невидимками. Но сейчас в Азкабане вместо дементоров посменно работают авроры, так что шанс у нас есть, — прохладно заметил Поттер, бережно расправляющий лежащую на диване серебристую мантию. — Главное, чтобы вас под мантией не заметили. Газету сегодняшнюю читали уже?

Драко как раз перед приходом Поттера быстро просмотрел статью в “Ежедневном пророке”. Снова его лицо и имя на первой полосе — а казалось бы, это отвратительное ощущение он больше никогда не испытает. Да еще в статье под заголовком “РАЗЫСКИВАЕТСЯ!” Прямо как в старые недобрые времена. В статье не было ни единого слова про найденные в Мэноре тела, зато было достаточно намеков на прошлое семьи Малфоев.

— Проверим, поместитесь ли вы под мантией. Вставайте рядом. — поторопил Поттер. Грейнджер, опять одетая в джинсы с толстовкой, встала рядом с Драко, практически прижавшись к нему плечом. Ощущение от этого вынужденного прикосновения почему-то не было неприятным. Поттер накинул на них обоих мантию и отступил на несколько шагов, придирчиво разглядывая:

— Сделайте пару шагов. Ну, вроде бы ничего, должно получиться. Отправляемся?

Драко невольно улыбнулся и замер, осознав, чем именно была вызвана эта улыбка: ощущением от прикосновения Грейнджер, взявшей его за руку перед аппарированием.

* * *

Несмотря на то, что аппарирующие в Азкабан оказывались на треугольной площадке, надёжно скрытой высоченными стальными стенами тюрьмы от ветров, беснующихся над Северным морем, Гарри всегда казалось, что его вот-вот сдует с места. В этом проклятом месте приходилось бывать регулярно, особенно после назначения на пост главы аврората. После войны дементоров в тюрьме не держали. Охрана узников легла целиком на плечи аврората, поскольку именно их специализацией была борьба с темными магами. Они дежурили в тюрьме посменно, меняясь каждую неделю. Гарри, отправляя туда очередную смену сотрудников, упорно писал Брустверу служебные записки о настоятельной необходимости ввести в Министерстве в штат сотрудников, чьи задачи будут связаны только с работой в Азкабане. И получал стандартный ответ, что в настоящее время в казне Министерства нет средств для такого преобразования.

— Вы как, в порядке? — стараясь говорить как можно тише, спросил Гарри в пустоту и облегченно перевел дыхание, услышав в ответ такой же тихий шепот Гермионы:

— Да, мы у тебя за спиной стоим.

Гарри огляделся вокруг и сделал несколько шагов к ближайшему от них проходу, освещаемому тусклым светом фонаря над ним — он вёл в служебное помещение, где авроры проводили свободное от патрулирования коридоров время. Однако, не успел он подойти, как дверь распахнулась и в проеме показался Кобблпот, видимо, первый, кто отреагировал на сигнальное заклинание. Он ежился от холода и зябко кутался в теплую мантию.

— Доброе утро, Эдвард, — приветственно махнул рукой Гарри, улыбаясь.

Аврор при виде начальника подобрался и напряженно спросил:

— Что-то случилось, Гарри? — казалось, он едва удержал рвущееся с языка “опять”.

— Да нет, я по текущим делам, — успокоил его Гарри. — Я должен задать Люциусу Малфою пару формальных вопросов.

Кобблпот на мгновение замялся:

— Вчера прислали сообщение от невыразимцев. Мистер Майкрофт официально запретил вход в Азкабан без подписанного им разрешения… — он пожал плечами и улыбнулся. — Но я лично не видел никого, кто обязан был бы предъявить эту бумажку. Да и остальные тоже. Камера Малфоя на втором уровне, В-1329. — аврор повернулся и неторопливо направился обратно в служебное помещение.

Гарри подошел к другой двери, ведущей на второй уровень и коснулся замка палочкой. Как глава аврората он был обязан каждые две недели менять комбинации заклинаний, закрывающих двери Азкабана, но никогда не предполагал, что будет использовать это знание в личных целях.

* * *

Дорогу к отцовской камере Драко не помнил — не так уж и часто за эти годы он его навещал. Согласно тюремным правилам, за один визит Люциуса мог навещать только один человек и чаще всего Драко уступал свои посещения матери. Но эти серые безжизненные стены намертво врезались ему в память после того, как он сам провел здесь несколько недель во время судебного разбирательства. Дементоров в Азкабане не было уже несколько лет, но ощущение того, что стены крепости были пропитаны в отчаянием и болью, не покидало Драко. Слишком долгое время здесь жили эти жуткие твари, и никто не смог бы точно сказать, когда остров сможет стереть все следы их пребывания.

Дорогой его всё сильнее знобило. Единственное, что хоть как-то согревало — теплые пальцы Грейнджер, обхватывающие его запястье.

Поттер остановился возле решетки, за которой была нужная им камера:

— Малфой. Не отвлекаю?

— Господин Поттер. — раздался знакомый голос в темноте. — Моя скорбная обитель в последнее время стала просто местом паломничества для сотрудников Министерства.

— Что вы имеете в виду? — спросил Поттер. Драко сделал несколько шагов по направлению к решетке, словно под гипнозом — отцовский голос всегда действовал на него так — и, наконец, увидел Люциуса. Несмотря на то, что он уже давно отбывал наказание, тюремная роба на нем смотрелась дико и непривычно.

— Не далее как вчера меня удостоил посещением некий Джон Майкрофт, мне кажется, вы с ним должны быть знакомы. В этих стенах не слишком много развлечений, посему это был занимательный разговор... Позволите узнать, чем я обязан вашему высочайшему визиту?

— Информация, Малфой. Мне нужна информация..

Люциус усмехнулся:

— А с чего вы взяли, что я вам её предоставлю, Поттер? Озвучьте хотя бы одну причину, по которой у меня может возникнуть такое противоестественное желание.

Драко расстегнул мантию-невидимку на груди и снял ее. Гермиона придержала скользкую ткань, не давая ей упасть на пол.

— Эти причины могу озвучить я, отец.

Прислонясь решетке, отделяющей камеру от коридора, Малфой-старший окинул сына быстрым взглядом, а затем перевел его на Грейнджер.

— Ну надо же, — заметил он таким светским тоном, словно они находились на приёме, а не в тюремных стенах, — в какой, однако, занятной компании ты решил меня навестить, дорогой Драко. Твой старый друг, мистер Поттер, да еще и мисс Грейнджер здесь. Или уже миссис…? — он вопросительно поднял бровь.

Грейнджер промолчала. Люциус еще немного с интересом разглядывал ее, затем снова повернулся к сыну.

— Итак, какого же рода информацию ты так жаждешь получить, сын?

Драко замешкался. Грейнджер, правильно расценив эту паузу, подошла к своему другу:

— Давай-ка отойдем на пару минут, — прошептала она. Поттер хотел было возразить, но его буквально оттащили подальше. Драко отогнал непрошеное чувство благодарности за эту деликатность и шагнул ближе к Люциусу.

— Вчера я узнал одну очень интересную вещь, — медленно начал он, не отводя взгляда от отцовского лица, — Оказывается, я не единственный твой сын.

Люциус, сколько себя Драко помнил, всегда блестяще контролировал свои эмоции, но тут на его лице возникло выражение неподдельного замешательства.

— Какая невероятная чушь, Драко! С чего ты это взял?

— Я всегда считал своего отца человеком, способным думать о последствиях любого своего поступка, ведь именно этому ты меня и учил. Тем большим было мое удивление, когда на гобелене с семейным древом отразилось, что у тебя есть еще ребенок, рожденный не моей матерью.

Драко чуть помолчал. Так как отец ничего не ответил, добавил:

— Я бы никогда потребовал бы объяснений, если б не сложившаяся ситуация. А она такова, отец: я чувствую, как Мэнор ускользает из моих рук. Чувствую, что могу потерять его.

— Расскажи мне, что происходит, — потребовал Малфой-старший. Драко едва сдержал удовлетворенную улыбку. — Мэнор значил для Люциуса едва ли не больше, чем для него самого, так что угроза потери семейной собственности послужила ключом к тайнам отцовского прошлого.

* * *

Гермиона чувствовала, что Гарри рядом нетерпеливо притопывает ногой, желая метнуться к камере, чтобы трясти Малфоя-старшего как пыльный мешок, пока подробности не посыплются из него. Единственное, что его останавливало, так это, пожалуй, осознание того, что из Люциуса интимные тайны его личной жизни даже под Империусом не вытащишь. Ну еще, пожалуй то, что Гермиона цепко держала его за локоть.

Пользуясь тем, что на неё никто не смотрит, Гермиона разглядывала Люциуса. Он, казалось, не обращал никакого внимания ни на свою одежду, ни на голые каменные стены тесной камеры, держась всё с той же надменностью. В серых стенах камеры он выглядел чужеродно.

“Мы заключаем преступника в это проклятое место, в ожидании того, что он исправится, — думала Гермиона, скользя взглядом по коридору и пустым камерам вокруг. — Человек проводит несколько лет в одиночной камере, дичает от отсутствия общения, от тишины и тоски, которой тут всё пропитано. А потом мы ждем, что он после Азкабана пожелает стать достойным членом общества, которое швырнуло его — пусть и заслуженно — в каменный мешок, как крысу. Пытаясь наказать злоумышленников создаем еще более озлобившихся преступников...”.

Тихий шепот внезапно прекратился и Драко повернулся к ним. По его лицу невозможно было ничего прочитать.

— Можем уходить, — коротко сказал он, — я выяснил, что мне было нужно.

— Да ну? — потрясенно протянул Гарри, — ты, значит, всё что тебе нужно выяснил? А ты не забыл, что мы всё-таки сюда приходили за информацией, которая нужна нам, а не тебе?

Люциус безмятежно улыбнулся, стряхнув с плеча невидимую глазу пылинку и отступив вглубь камеры.

— Как приятно видеть истинного гриффиндорца с девизом ”Сначала говорим, потом думаем”. Есть в подлунном мире вечные ценности... Я рассказал Драко всё, что может касаться сложившейся ситуации. Но, поскольку это все-таки семейные дела, он сам решит, какая именно часть этой информации может пригодиться, Поттер, в вашей, без сомнения, опасной и трудной службе.

— Которую невооруженным взглядом и не разглядеть, — еле слышно пробормотал себе под нос Малфой-младший.

* * *

Когда все трое вошли в квартиру Грейнджер, Гермиона первым делом глянула на часы — перед тем, как им с Гарри нужно было отправляться на работу, оставалось немного времени, чтобы послушать рассказ Малфоя. Заодно выпить горячего чаю — несмотря на то, что она постаралась одеться как можно теплее, ее сильно знобило. И, кажется, остальным чай тоже не помешает, особенно Малфою. Гермиона вспомнила, как его ощутимо потряхивало в Азкабане.

— Ну так что ты выяснил? — с нетерпением спросила Гермиона, поставив большие чашки на стол.

Малфой придвинул к себе чашку, обхватил ее ладонями, согреваясь.

— В общем, о других наследниках отцу ничего не известно. Единственное, что он предположил… Помните, я упоминал как-то, что отец увлекался рунологией и ездил в Исландию, в некую деревушку под названием Вик? Он тогда как раз закончил Хогвартс. Там он познакомился с девушкой и у них был роман. — Драко помолчал и мрачно добавил: — Именно та девушка подарила отцу "Раудскинни" и "Граскинни". В честь помолвки. Они собирались пожениться, но семья была против.

— Почему меня это не удивляет? — фыркнул Гарри, — это ж в традициях вашей семейки смотреть на всех свысока...

— Против была семья девушки, — холодно уточнил Малфой, не глядя в сторону Гарри. У Гермионы промелькнуло подозрение, что сам факт того, что кого-то из Малфоев сочли недостойным, порядком выбила этого сноба из колеи . — Отец вернулся на родину ни с чем.

— Ты хочешь сказать, он вернулся с редчайшими манускриптами, — саркастически уточнила Гермиона, — которые несколько смягчили боль от разбитого сердца.

— Конечно, Грейнджер, — серьезно кивнул Малфой. — Уж ты-то, несомненно, вернула бы подаренные редчайшие книги. Я в этом нисколько не сомневаюсь.

Гарри захохотал и тут же закашлялся, подавившись чаем, брызнувшим у него из носа. Гермиона вспыхнула.

— Значит, у этой девушки родился ребенок от твоего отца? — прокашлявшись и вытирая выступившие на глазах слезы, спросил Поттер.

— Я этого не знаю. И отец не знает. По крайней мере, никто никогда ему о рождении детей не сообщал.

— Но это единственная зацепка,— подытожила Гермиона. — Деревушка Вик? Хорошо бы отправиться туда и постараться узнать, родился ли у той девушки ребенок… как ее, кстати, звали?

— Маргрет Олавсдоттир.

— Я сегодня отправлю туда кого-нибудь из своих, найду предлог. Тем более что времени у нас осталось всего-ничего. Я вчера разговаривал с Майкрофтом. Эта гнида хладнокровная снизошла сообщить, что тела вернут родным для похорон через неделю. Мать Симуса два часа рыдала у меня в кабинете.

— Скорее всего, свой ритуал они будут проводить в полнолуние. — задумчиво протянула Гермиона. — И правда, времени совсем мало... Знаешь что? Тебе еще нужно сделать с утра срочный запрос в отдел магического образования.

— Это еще зачем?

Гермиона досадливо поморщилась, как всегда, когда ей надо было объяснять очевидные вещи.

— Попробуем отыскать ребенка этой самой Маргрет через списки учеников Хогвартса, что просто так сидеть. В каком году у тебя отец в Исландию ездил, Малфой?

— Сразу после окончания школы, — сказал Драко, — в 72-м. И это было до его женитьбы в 79-м…

— Отлично, — сказала Гермиона, — значит нам нужны списки тех, кто поступал в Хогвартс с 1984 по 1991 годы.

— Гермиона, ты же понимаешь, шанс обнаружить эту фамилию в списке не слишком высок? — скептически спросил Гарри. — В конце концов, в Исландии есть своя школа волшебников, с чего ты взяла, что он или она учился в Хогвартсе?

Гермиона пожала плечами, вставая:

— Проверить не помешает.

* * *

В офисе аврората Гарри на минуту остановился на пороге, разглядывая сотрудников и прикидывая, кто из них без лишних вопросов согласится отправиться в Исландию. Подошёл к столу Джастина и негромко сказал:

— Зайди ко мне, разговор есть.

Когда Джастин закрыл за собой дверь кабинета, Гарри первым делом повесил на помещение “Оглохни”, а затем достал из кармана джинсов копию карты Исландии, скопированной для него Гермионой из атласа Европы.

— Значит, так. В поисках убийцы Симуса появилась кое-какая зацепка, слабенькая, сразу говорю, но другого варианта у нас нет. Нужно аппарировать в Исландию, в местечко, зовущееся Вик, вот здесь. — Гарри указал точку, отмеченную на карте. — Нужно найти женщину по имени Маргрет Олавсдоттир и узнать, есть ли у нее дети, в каком году родились, где живут…

— Ясно, — кивнул Джастин, внимательно изучая карту.

— И не болтай об этом, сам понимаешь — нам вообще по этому делу работать нельзя. Ты туда отправишься под предлогом проверки анонимного доноса: якобы местные там видели Стрэнджа, этот мошенник в таких местах скрывался, что и Исландия никого не удивит…

— Я могила, Гарри, — усмехнулся Джастин и вышел за дверь.

Гарри несколько минут перебирал на столе документы, прикидывая, чем заняться сейчас, а что из служебок еще терпит, но потом решительно сгреб всё в одну кучу и отодвинул на край стола. Развернув перед собой свиток фиолетового пергамента для служебных записок он секунду помедлил, а затем набросал несколько строк:

Отделу магического образования

Срочно

На основании подпункта “в” пункта 15 Закона об аврорате прошу предоставить копии списков учеников Хогвартса, поступавших в школу с 1984 по 1991 годы.

Глава аврората Г.Д.Поттер.

— Фугере ин салютем!* — он коснулся палочкой пергамента и тот превратился в аккуратного вида бумажный самолетик с гербом Министерства магии на крыльях. Еще одно прикосновение палочкой — и самолетик отправился по месту назначения.

Когда через полчаса в кабинет из отдела магического образования доставили списки учеников, Гарри отправил еще одну записку, Гермионе, с просьбой о помощи. В конце концов, это была ее идея, почему он должен один отдуваться?

* * *

Домой Гермиона попала уже в сумерках — практически весь день они с Гарри убили на изучение списков студентов Хогвартса. К сожалению, никаких результатов эта нудная работа не дала — ученик с нужной им фамилией в Хогвартсе не учился. Гарри отправил сову МакГонагалл с тем же вопросом, но ответ их не порадовал — преподавательнице трансфигурации имя “Олавсдоттир” было незнакомо. Однако в письме она пообещала поднять свои связи в европейских школах для того, чтобы узнать, где мог учиться ребенок Маргрет.

Малфой развалился на диване с книгой. Гермиона слабо улыбнулась, заметив, что он дочитал “Игру престолов” уже до середины. Он вопросительно глянул в ожидании новостей, но у Гермионы были силы только на то, чтобы отрицательно качнуть головой — пока не удалось найти ни гипотетического ребенка Маргрет, ни её саму. От Джастина тоже до сих пор никаких известий не было.

Едва она успела налить себе чашку кофе, как в дверь постучали.

— Поттер? — удивленно спросил Малфой, отрываясь от чтения.

— Вряд ли, — ответила Гермиона, — он говорил, что сегодня они с Джинни ужинают у ее родителей… Иди-ка ты в спальню, Малфой.

— Это приглашение, Грейнджер? — осклабился тот, неспешно откладывая книгу на журнальный столик и потягиваясь.

— Это попытка уберечь одного идиота от Азкабана, — отрезала Гермиона. — Судя по твоему поведению, абсолютно бессмысленная.

Качая головой, девушка спустилась по лестнице и открыла дверь.

— Рон? — Гермиона не ожидала увидеть своего молодого человека, но не успела задуматься, почему не обрадовалась его приходу, как тот грубо произнес:

— Сколько радости в твоем голосе, с ума можно сойти.

— А с чего, позволь спросить, мне радоваться?

Рон помялся на пороге.

— Мы в дверях будем разговаривать, да? Или я, может, всё-таки войду?

— Если только ненадолго. У меня работы по горло.

Как ни странно, Уизли совсем не отреагировал на эту фразу, которая обычно была для него как красная тряпка для быка. Он, чуть прихрамывая, поднялся за Гермионой по лестнице.

— Что ж, Рональд, — развернулась к нему Гермиона, скрестив руки на груди. — на днях я имела счастье наблюдать, как ты страдаешь без моего общества. Может объяснишь мне, что означали твои милые посиделки в обнимку с Браун?

— Не знаю, с чего начать…. — Рон замялся.

— Лучше всего — с самого начала. — язвительно предложила Гермиона. — Например, с завоевания бриттов Римской Империей. Ах да, ты же не знаешь что это, извини, забыла.

— С этого-то всё и началось. — горько сказал Рон. Он не садился, стоял среди гостиной, ссутулившись и сунув руки в карманы. — С твоего постоянного желания ткнуть меня мордой в грязь, указав мое место. Знаешь в последнее время я только об этом и думал. Что я тебе был нужен именно для этого.

— Был? — переспросила Гермиона. — Что ты хочешь ...

— А разве нет, а, Гермиона? Давай, скажи мне, что я тебе до сих пор нужен.

Рон подошел к ней ближе, заглянул в глаза. Гермиона молчала, понимая, что это не просто очередная размолвка. Её затошнило.

— Я устал, Гермиона, — глухо продолжил Рон, не дождавшись ответа . — Очень устал. Сначала был вечной тенью Гарри. Друг Гарри Поттера — помнишь, так меня называли в газетах, если вдруг кто-то из журналистов вспоминал о моем существовании... А если бы мы поженились, я бы стал твоей тенью, Гермиона. Муж Гермионы Грейнджер — вот как меня бы представляли в компаниях и как меня запоминали.

— Поэтому ты под любым предлогом откладывал нашу свадьбу, да, Рон? — усмехнулась Гермиона. Все их друзья и знакомые были уверены, что это Гермиона постоянно переносила дату свадьбы. Только Джинни знала правду — инициатором всегда был Рон.

Рон отвернулся, отошел к окну.

— Лаванда беременна, — сказал он, не глядя Гермионе в глаза.

Она беззвучно охнула и прислонилась к стене.

— И давно у вас с ней? — спросила Гермиона тщательно следя за тем, чтобы ее голос не дрожал.

— Полгода, — ответил Рон, по-прежнему стараясь не смотреть на Гермиону. — Я не знал, что так все получится. Мы столкнулись как-то у Билла после работы, зашли выпить кофе, ну и… Знаешь, я впервые за много лет почувствовал себя самим собой. Не частью “Золотого Трио”. Не другом того самого Гарри Поттера. Не женихом той самой Грейнджер. Лаванде интересен я сам. Рон Уизли. И мне не приходится стыдиться самого себя, когда я рядом с ней.

— Я никогда тебя не стыдилась, — тихо заметила Гермиона. Она не испытывала гнева или обиды, ощущая лишь бесконечную пустоту и усталость.

— Зато я стыдился. Того, что я часто не понимаю, о чем ты мне рассказывала. Это заставляло меня чувствовать себя дураком и я страшно на тебя злился. По одному твоему взгляду я видел, что я не так одет, не то говорю, смеюсь слишком громко и не над тем…

Рон всё говорил, говорил и говорил: о том, что он сейчас чувствует себя скотиной, но так больше не может продолжаться, что он не оправдывается ни в коей мере, но она должна его понять... Гермиона прижала ладони к вискам, в которых пульсировала тупая боль.

— Рон. Уходи. Пожалуйста.

Рон, встрепенувшись, попытался было ее убедить:

— Но мы же не договорили!

— Нам не о чем разговаривать больше. Я тебе желаю счастья с Лавандой и всё такое. А теперь будь так любезен, услышь хотя бы раз что я тебе говорю и уйди с моих глаз уже.

Рон, чуть помедлив, молча кивнул и направился к выходу. По лестнице он спускался медленно — то ли всё еще опасался слишком сильно нагружать ногу, то ли ждал, что Гермиона позовет его.

Наконец хлопнула входная дверь и воцарилась тишина.

Гермиона села на диван и уткнулась лицом в ладони. От скрипа двери в спальню она вздрогнула — Малфой. Черт. О черт. Она совсем забыла про то, что он находится у нее в доме и при одной мысли о том, что он слышал разговор с Роном ей захотелось завыть.

Судя по звукам, Малфой прошел на кухню, что-то звякнуло. Затем он подошел к ней.

— Держи, Грейнджер, — она открыла глаза. Прямо перед лицом у нее был низкий стакан, на треть наполненный — она принюхалась — виски.

— Даже не знаю, поздравить тебя или посочувствовать, — невозмутимо продолжил Малфой, усевшись рядом с ней на пол, — но думаю, что в обоих случаях тебе надо выпить.

— Малфой, я не намерена выслушивать твои гадости...

— Какие гадости, Грейнджер? Давай, залпом, как лекарство. Хороший алкоголь в любой ситуации помогает, поверь моему опыту.

Гермиона сделала пару глотков и закашлялась. Рот и горло обожгло, эта чистокровная свинья напоила её неразбавленным виски. Однако ледяный комок внутри и правда разжался.

— Я бы предпочёл тебя поздравить, Грейнджер, — продолжил Малфой, салютуя ей своим стаканом, в котором было налито определенно больше. — Честно говоря, я поражен самим фактом, что вы протянули так долго.

— Да что ты можешь в этом понимать? — сердито вскинулась Гермиона.

— В чем именно? В том, что у вас двоих никогда ничего общего не было? Кроме Поттера, конечно. Разве не так? Давай пройдемся по списку его достоинств. Что именно тебя в нём завораживало?

Гермиона открыла рот. Закрыла. Сделала ещё один глоток из бокала, собираясь с мыслями, второй...

— Малфой, ты мудак, — объявила она.

— Это бесспорно, а всё-таки? Серьезно, мне действительно интересно.

— Ну… Он добрый. — нерешительно начала Гермиона. 

— Нюхлеры тоже добрые. Могла просто завести себе нюхлера, Грейнджер, если ты так сильно ценишь это качество. Или даже двоих. Зачем заводить Уизли?

— Честный.

— О, да. Сообщил о своих походах налево практически сразу — полгода не прошло. Предлагаю набить его чучело и торжественно установить в Палате мер и весов с табличкой “Эталон честности”.

— С ним просто и легко, — не сдавалась Гермиона. — совсем как… как...

— С флоббер-червями? — услужливо предположил Малфой, щедро доливая себе выпивку. Гермиона протянула ему и свой тоже.

— Фу. Малфой! Почему сплошь животные ассоциации?

— Вы двое — из разных биологических видов. Не в обиду семье Уизли, но ты бы не смогла жить по их правилам.

— Можешь не стараться, я прекрасно знаю твое отношение к ним! — сердито фыркнула Гермиона.

— Вне зависимости от моего отношения все женщины Уизли готовят, хлопочут по хозяйству и рожают. Именно этого ждали и от тебя. Это был бы — как это называется? — твой священный долг, провести всю свою жизнь между раковиной, колыбелью и плитой. Не говори, что тебя прельщает такая радужная перспектива.

— Рон знал, что я на это не соглашусь.

— И как сегодня обнаружилось, его это категорически не устраивало. Так что мы возвращаемся к тому, с чего начали — я тебя поздравляю, Грейнджер, с невероятным везением. Он ушел сам и тебе не пришлось выдумывать достойный повод выгнать его. Не стоит рыдать над разрушенной жизнью, найдешь себе вариант намного достойнее. Ты красивая женщина, Грейнджер. Достаточно вспомнить, какими глазами на тебя половина авроров смотрит.

Малфой считает ее красивой. Ад замерз или начались пьяные галлюцинации? Гермиона смерила взглядом уровень спиртного в стакане — для белой горячки выпито было явно недостаточно.

— Завидуешь, Малфой?

— Может, и завидую. — хмыкнул он в ответ. — Ты не представляешь себе всей ценности такой репутации, как твоя, Грейнджер. Со мной ни одна уважающая себя девушка судьбу не захочет связать. Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену. Но увы — этими средствами я уже не располагаю. Это когда-то я считался самым завидным женихом Магической Британии. А сейчас… Семья разорена, отец в тюрьме. Так что барышни из “Священных двадцати восьми” больше не смотрят на меня как на законную добычу… Помолвку перед самой свадьбой расторгли.

— Помолвку? С Панси, ты про неё сейчас говоришь? — удивленно подняла брови Гермиона.

— Панси? А, Паркинсон. Нет. Гринграсс, Астория. До свадьбы всего неделя оставалась, приём был уже организован, приглашения разосланы… И вдруг прилетает сова от её отца. “С великим сожалением вынуждены сообщить вам, что обстоятельства вынуждают нас расторгнуть помолвку между Драко и Асторией”. Две с половиной строчки, большего меня не удостоили.

— Мне жаль.

Драко махнул рукой:

— Не стоит сожалеть, Грейнджер. Это был бы брак по расчету с обеих сторон. Но, что скрывать, крайне выгодный для меня в первую очередь. Если бы мне удалось породниться с Гринграссами, это помогло бы вернуться в общество и восстановить репутацию. А теперь эта дверь закрыта. О полукровках говорить нечего — ни один родитель, будучи в здравом уме, не позволит дочери и близко подойти к бывшему Пожирателю смерти...

Они оба помолчали. В комнате было уже почти темно, свет шёл только от фонарей, горевших на улице. Гермиона разглядывала, как эти огни отражаются в золотистой жидкости в стакане.

— Прочь тоску, Грейнджер. — Малфой, одним глотком осушив остатки жидкости в стакане, поставил его на пол и поднялся на ноги. Он подошёл к шкафу, на полке которого притулился старенький радиоприемник. Гермиона внутренне ощетинилась в ожидании насмешливых вопросов в духе “Что это за антиквариат?”. Неказистое и обшарпанное радио она забрала из палатки, с которой они путешествовали весь последний год второй магической. Динамики у него чуть похрипывали, ручки настройки можно было крутить только приноровившись к их неровному ходу, но избавляться от него Гермиона не планировала. Это было бы равносильно предательству боевого товарища. И давать его Малфою в обиду она не собиралась.

Малфой, однако, никаких едких комментариев по поводу ее пристрастия к древней технике не отпустил. Он включил радио, медленно прокрутил колесико поиска каналов, поймал какую-то магловскую станцию и сделал погромче.

— Позволишь пригласить тебя на танец? — предложил он, подойдя ближе.

Гермиона прислушалась:

— “Creep”? Серьезно, Малфой?! — она не удержалась от смеха.

— А почему бы и нет, Грейнджер? — серьезным тоном спросил он. — Мне кажется, я достаточно выпил для этого.

— Действительно, почему бы и нет? — Гермиона поставила свой стакан на столик у дивана. Живоглот прыгнул на стол и сунул морду в стакан, ожидая найти что-то привычное вроде йогурта, брезгливо чихнул и тщательно поскреб лапой по поверхности вокруг, закапывая отраву.

Малфой осторожно обхватил девушку за талию и она доверчиво положила руки ему на плечи.

— Береги ноги, Малфой, — с улыбкой произнесла она, — в последний раз я танцевала… погоди, дай вспомню… Давно, в общем. Не жалуйся — идея была твоя.

— Спасибо за предупреждение. — он церемонно склонил голову.

Азкабан, разрыв с Роном… Что ж, медленный танец с Малфоем был логичным завершением этого сумасшедшего дня. Гермиону поражало, что никакой неловкости она не ощущала, словно они с Драко годами встречались на танцполе каждые выходные. Хотя вполне вероятно, что благодарить за это надо было не мастерство Малфоя как танцора, а текущее по ее венам спиртное. Она и забыла, как это волнует — оказаться в объятиях мужчины, чувствовать, как он щекой касается ее волос, ощущать тепло и запах мужского тела. К слову о запахах. Гермиона потянула носом — странно, от Малфоя не пахло сигаретами. Выпитым алкоголем, слабыми нотками какого-то парфюма…

— Грейнджер, мне показалось или ты меня сейчас обнюхала? — светским тоном осведомился Драко.

Краска залила лицо девушки — благо, ее партнер не мог этого видеть из-за полумрака в комнате.

— Сложно было удержаться, на таком-то расстоянии, — она постаралась ответить также небрежно.

Малфой чуть отодвинул ее от себя, вгляделся в лицо.

— А от чего тебе еще сложно удержаться, Грейнджер? — слова, казалось, звучали всё так же небрежно, но голос опустился на октаву ниже. Он медленно наклонил голову и Гермиона, сама не осознавая, что делает, потянулась к нему навстречу…

Центр комнаты залило серебристым сиянием Патронуса и Гермиона невольно подняла руку, защищая глаза от света. Полупрозрачного оленя она не видела, но слышала встревоженный голос Гарри:

— Пришло срочное сообщение от исландского аврората. Джастин обнаружен неподалеку от Вик в тяжелом состоянии после неизвестного проклятия, доставлен в больницу при Министерстве магии в Рейкьявике.

_____

* "Лети с приветом (лат.)