Несносная Херктерент - 4. (джен)

Глава 61

Софи просыпается. Где она — соображает не сразу. Тихо, плеск воды слышен. Постепенно в памяти всплывает вчерашний вечер, плавно перетекающий в сегодняшнюю ночь. В общем-то, ничего особенного. Лётчицы вели себя куда более сдержанно, чем даже старшие эшбадовки в прошлом году. Не говоря уж о младших... Хотя год назад скорее самой Софи хотелось безумствовать. Вчера что-то подобное произошло с Эорен. Хотя надо честной хотя бы перед собой быть — все они хороши были. Вопрос в том, какие границы перешли, а что могло и померещиться.

Вроде бы помнит, как стол обратно в кровать складывали...

Софи открывает глаза.

Сразу же появляется желание выругаться. Резко садиться. Рядом, в крайне легкомысленном наряде из одних ленточек и ремешков спит Эорен. Софи озирается по сторонам. Ладно, хоть местность не изменилась. Она в салоне летающей лодки, пейзаж за окнами тот же, что и вчера. Только вот что это за коротенькая полупрозрачная рубашечка на бретельках на ней? Кажется, из прошлогодней коллекции «Красной Кошки»

Хотя, большую часть вчерашнего дня и ночи на них ничего не было, и как-то это никого не смущало.

«Акула», кроме прочего, ещё и летающий шкаф с одеждой. С чего это лётчицам взбрело нарядами для спальни хвастаться? Или это с Эорен разговор зашёл спьяну зашёл? Или с Софи самой? Вспоминается — то что сейчас на Эорен может расстёгиваться в некоторых местах, размер вполне меняется.

Тащил всё это экипаж лодки себе примерно как птички тащат всё блестящее — безо всякого смысла. Носить точно не собирались. Мерили много всего, но Софи чётко помнит, как вскрывали магазинные упаковки.

Кстати, где все остальные?

«Акула» построена на основе дальнего разведчика и патрульного самолёта, с огромной продолжительностью полёта. Машины часто летали со сменными экипажами, так что спальные места есть на любой модификации. Хотя сейчас чаще один экипаж летает под стимуляторами. На переделанной для развлекательных полётов машине спальные места оборудованы самые разные.

Хорошо хоть все вместе в одной постели не оказались, благо ширина позволяла. Такой кадр можно было сделать! Разноглазой бы понравилось... Хотя, вроде бы, ни до чего не доходило. Да и настойки, снимающей с чувств все оковы, не пили... Вроде бы... Да и Эорен довольно далеко лежит. Хотя напялила самое откровенное из имеющегося, мирренка с радистом ещё спорили, кто именно это покупала. После того, как Софи нашла вторую упаковку с аналогичным нарядом, как-то обе сникли. Капитан не пила, хотя фотоаппарата ни у кого в руках Софи не помнит.

Встав, Еггта обнаруживает на одном из кресел сложенную ещё аккуратнее вчерашнего, форму Эорен. Тут же и остальные её вещи. На другом кресле — вещи Софи, тоже в идеальном порядке.

Там же и часы. По ощущениям, раннее утро, но Софи смотрит, какой сейчас день, ибо не уверена, что календарное завтра, а не дата, что должна была наступить через два-три дня, очень уж странное состояние, и нет гарантии, что эти дни не выпали вместе с Софи из реальности.

Часы подтверждают: сегодня — завтра, в смысле, та дата, что должна была последовать после календарной вчерашней.

Софи раздумывает, поискать что-то для проветривания мозгов, или в море с борта рыгать. Как радист с носа вчера... Вот только как-то не очень вспоминается, налево она прыгала, или направо. Там с одной стороны мелко. Вот только с какой?

Как по заказу, радист на голову Софи чуть ли не сваливается. Радиорубка тут выше основного салона, в пилоне на котором установлено крыло. Эта часть самолёта не имеет никаких отличий от боевой машины. Радист в полуспящем состоянии спускалась из рубки. Хорошо, проснулась в последний момент, не столкнулись, и не уронили друг друга. На радисте тоже нечто весьма легкомысленное, короткое, красное, полупрозрачное, открытое с боков, правда с поясом. Однозначно нельзя сказать, она скорее одета, нежели раздета?

— Сеанс связи? — осведомляется Софи с максимальным ехидством.

Радист очень медленно моргает, словно пытаясь окончательно удостоверится кто перед ней. Мотает головой. Кажется включается окончательно.

— Да. Утренний. Не проспала. Вот что значит опыт!

Софи косится ей на руку. Часов там нет, браслет с излишним содержанием золота и камней умудрилась не утопить и не потерять. Хотя как она вчера... Или уже сегодня? Короче, ночью, ходила колесом, Софи помнит точно. Она ещё с радистом соревновалась, у кого вестибулярный аппарат устойчивее к нагрузкам. Крутились, глядя на определённую звезду, а потом по прямой пытались пройти.

Угу! Пытаться саму Софи на этом подловить! Но держалась радист лучше всех, с кем Софи доводилось подобные состязания устраивать. Правда, в итоге вытошнило и лётчицу, если вещи своими именами называть. Эорен не стала рисковать, мирренка сказала у неё и так голова кружится, капитан вроде как судьёй была.

Потом вместе забрались в радиорубку. Человек, намеревающаяся купить остров, живёт или по крайней мере, много времени проводит в помещении крайне небольшого объёма. Рубка превращена в жилую каюту. Пристёгивающаяся к стене койка там изначально была. Всё завалено личными вещами, от обрывков бумаг до ювелирных украшений. Правда, рации выглядят значительно лучше всего остального. Не считая картиночек и блестючек, приклеенных между тумблерами, кнопками и шкалами Да и журнал заполнен каллиграфическим почерком.

Впрочем, Софи видала абсолютно жилые помещения, где гораздо больше вещей валялось. Притом некоторые помещения были на одном этаже с комнатой Софи. Вопрос об умеющей расширять пространство разноглазой, даже не рассматривается.

Из радиорубки можно подняться ещё выше, на военной машине там расположена турель с двумя крупнокалиберными пулемётами или автоматической пушкой на машинах последних выпусков. Тут пулемётов нет, но застеклённый купол оставлен. ЕИВ при постройке машины сказал, он неповторимый вид машине придаёт.

Радист в куполе тоже какие-то свои вещи хранит. Проход есть только чтобы она могла вылезти на крыле загорать. Солнышко любит явно больше всех из троицы.

Приборы работают идеально, только в радиорубке много всего порванного и поломанного. Огромная разница творящегося у одной стенки и у другой. Причём, радисту там просто уютно. Хотя домики для лётного состава вполне просторные и уютные. Софи в теории сама согласилась бы в таком жить.

Радист направляется к двери, почему-то именуемом в «Руководстве службы» люком. Но если что-то размером с дверь и выглядит как дверь, то как-то не получается именовать по другому.

— Ты плавать собралась?

— Ну да.

— В этом? — интересуется дружащая с математикой принцесса, прекрасно помнящая ценник с «наряда» радиста и, в общем-то, ориентирующаяся в стоимости различных вещей в стране и соотношении цен с заработками.

— Что не так?

— Ты помнишь, сколько это стоит?

— У меня и дороже есть! — Софи сначала показалось — послышалось ей, одной из самых богатых девушек не то, что в стране, в мире целом, говорят о дороговизне! Да она... Вспышка почти сразу затухает. Сказывается многолетняя привычка сперва думать, и только потом говорить. Всё, в общем-то понятно, — радист совершенно как ребёнок, дразнится. Как-либо серьёзно реагировать на это... Принцесса куда взрослее.

Впрочем, некоторые уже в детском возрасте умеют здравый смысл включать. Хотя, радиста этому умению обучить забыли. Но попробовать всё-таки стоит.

— После морской воды это можно будет выкидывать. Всё будет испорчено.

— Такие вещи и так часто живут не дольше одной ночи.

Становится в проёме лицом к Софи. Делает прощальный жест ручкой. И спиной рушится в воду.

Плеск воды дополняется отборной руганью на двух языках.

— С утра набралась! Меня чуть не раздавила! — дальше много непечатного и крайне плохопереводимого. Херенокт, может, и справился бы. Но познания Софи в языке заклятых «друзей» далеко не столь глубоки. — Только поспать собралась, как эта слониха...

— Да что ты врёшь! — возмущается радист. — Это кто тут слониха? Да я меньше тебя вешу!

— Да я тебя сейчас саму утоплю!

— Нечего было лодку к этому борту перевязывать!

Снова раздаётся «плюх!» и ругань. Мирренка перемещается в воду.

Софи выглядывает наружу, держась за поручень. Второй пилот пытается схватить радиста. Та проявляет чудеса ловкости, уворачиваясь. Полы одеяния извиваются, напоминая кровь из ран.

Софи почему-то мороженного на палочке захотелось. Хочется стоять, маленькими кусочками откусывать, любуясь на почти привычное безобразие.

Неожиданно со спины наваливается Эорен. Софи, едва сохранив равновесие разворачивается, прикидывая, не пора ли навыки рукопашного боя вспоминать.

Но нет, Эорен просто недостаточно крепко стоит на ногах. Вовсе бы упала, не окажись отдельные ремешки наряда настолько прочны, чтобы капитан смогла её сзади удержать. Капитан второй рукой приветствует Софи, совсем оттащив Эор назад. Наряд командира лодки из одних форменных шорт состоит.

Эор, прислонившись к стене, медленно сползает по ней. Стонет:

— Голова болит!

Софи больше волнует не прекращающийся плеск и шум за бортом. Выглядывает снова. Первое, что обнаруживается — погружающиеся одеяние радиста. Теперь оно точно погублено безвозвратно.

Сама радист решила не проверять, насколько подруга разозлилась и уплывает подальше. Мирренка пытается догнать, но островитянка плавает гораздо лучше. Погоня безусловно, отстаёт, но южанка с севера проявляет свойственное что коренным грэдам, что чистокровным мирренам упорство.

Наблюдала за преследованием довольно долго. Во всяком случае, когда вернулась в лодку, Эорен уже с бутылкой пива сидит. Капитан в такой же позе — напротив. Без бутылки.

— Наши стимуляторы давать не стала. Плохо стать может с непривычки, — словно извиняется перед Софи.

— Правильно! Народные средства надёжнее будут... Ещё есть?

— Пиво или стимуляторы?

— Исключительно для установления наличия.

— Стимуляторов — на полный экипаж для дальнего полёта. Пива — когда южанка на борту, по объёму это вторая жидкость на борту после бензина... Эорен, тебе не плохо? Могу укол сделать.

Утренняя Звезда поднимает чуть затуманенный взгляд. Где-то до половины вскидывает руку в одобрительном жесте.

— Не... Нормально теперь...

— Смотри...

— Ты уверена? — настораживается Софи.

— Да. Я же помню, сколько она выпила, сильно плохо быть не должно.

— У всех по-разному.

Эорен приподнимается:

— Хватит меня обсуждать, словно умирающую.

— Ты и на живую не больно-то похожа.

Утренняя Звезда снова до половины руку вскидывает. Только жест теперь непристойный.

— Теперь вижу, что оживаешь, — хмыкает Софи.

— Кажется, я научилась наконец, Еггтовский юмор понимать.

— Ага. Ну, хорошо. Сдашь потом Маришке экзамен. Без её заключения, причём с подписью, не поверю.

— Шла бы ты знаешь куда!

— Теперь верю, что ты поправляешься.

— Обратно когда летим?

— Что-то срочное?

Капитан лениво глаза прикрывает:

— Нет. Всё без изменения продолжается. В метеосводке было про опасность урагана, но он только северные острова Архипелага зацепит.

— Они же вон где!

— Тут по-другому расстояния измеряют. По местным меркам, они рядом.

Софи кивает в сторону не прекращающихся угрожающих выкриков и испуганных воплей.

— Они долго так друг за другом гоняться будут?

— Если приказать, тут же на борту будут. Надо?

— Пока нет, — Софи задумчиво трёт подбородок. — Слушай, я что-то не пойму, они вместе или как?

— Или как. Было между ними, но больше от скуки, или нервы успокоить. Предпочитают свободу. Во всех смыслах. Если человек нравится и тоже согласен, пол значения не имеет.

— У людей часто развивается право собственности на человека, с кем ночь проводишь.

— Мы таких научились избегать. Я сразу прогоняю, или сама ухожу, если начинаю что-то о совместном будущем слышать. Я сегодня живу, и знать не хочу, что будет завтра. Другие могут о будущем думать, но я не из таких.

— Я вот не знаю пока.

— Сама далеко не сразу определилась, — усмехается капитан, чуть ли не впервые в неофициальной обстановке выглядя на свой возраст по документам, если не старше. — Поссорилась с подругой?

— С чего ты взяла?

— Если не поссорилась, то почему её здесь нет?

— Нам... Иногда лучше по отдельности быть.

— Сами, конечно разберётесь, но на расстоянии чувства слабеют.

— Уверена?

— Да. Богатый личный опыт.

Банальность про «у нас всё-по другому» Софи не сказала. Люди выработали не так много моделей поведения. И если что-то начинает происходить — велика вероятность, что с кем-то подобное уже было. Если кругозор широкий, сама иногда можешь понять, какая из известных моделей с тобой происходит.

— Может, сюда её привезти? — капитан как-то неуверенно говорит. — Мелкота местная, хотя и злобная, но без неё не поубивает друг друга.

— Пока не надо. Нам двоим... Нехорошо, когда другие люди близко. Мы уединение любим.

— Поняла. Мне, в общем-то, плевать, видят меня или нет. Главное, чтобы мне хорошо было. А что вокруг думают... Как говорится, пусть завидуют.

— Думаешь, так проще всего?

— Живу пока. И они живут. Вокруг множество людей, кто гораздо хуже нас. Мы, в общем-то, всегда смотрели, за что и против кого воевали. Говорила уже, меня Империя и в грязь макала, и золотом осыпала. Сложное у меня к государству отношение.

— Но ты же государству служишь.

Капитан невесело усмехается.

— Ты же сама знаешь, я служу не государству, я определённому человеку служу и Его Дому. Для меня личная присяга не равна государственной. Крепостной полк — это армия Императора, а не Империи. Близко, очень похоже, но совсем не одно и тоже. Меня именно государство чуть было совсем не уничтожило. Вот столечко — капитан показывает сдвинутые пальцы, — для видимости жизни оставило — чтобы совсем не утонуть, но и плавать в самом нижнем слое без возможности подняться. На меня всё-таки немало ресурсов было потрачено. Но легальными путями мне прежнего уровня было не видать... Могла многого достичь, действуя не слишком легально. Да собственно и начала, хотя и противно было. И тут ещё один путь подвернулся. С окружением твоего брата связанный. Оказавшийся для меня самым лучшим. Пусть и обходившим большинство официальных возможностей для меня. Вернулось и дело, и заработок, и место в жизни, и, что для меня всегда очень важным было, уважение к себе. Всем этим я вашему Дому обязана. Отец и сын стоят друг друга. Я благодарной и честной умею быть. Хотя бы потому, что благодаря твоему брату я снова вспомнила эти слова. Знаешь, я где-то воспринимаю себя оружием, что придерживают для решающих боёв. Оружие вашего Дома, а не оружие страны. Пошлёт Император бомбить мирренов — полечу на мирренов, пошлёт бомбить бунт, неважно, в спорных землях или под Столицей — полечу и разбомблю. Отправят на определённый объект в Столице — и туда бомбу сброшу. Для меня сказочки про сурового и справедливого Императора — вдруг стали самой взаправдашней правдой. Сделаю всё, что один из вас мне прикажет. Неважно, в какой области. Считаю ваше право распоряжаться жизнями и смертями абсолютным.

— Нас ведь несколько, — Софи серьёзна насколько только возможно, — сейчас, всё верно, мы заодно. Но предположи, только предположи, настанет такое время, когда один из нас потребует от тебя одного, а другой — чего-то прямо противоположного. Как поступишь тогда?

— Думать даже не хочется о таких вещах. Но в теории, только в теории, рассматривала такие варианты. У вас в Доме работает железный принцип пирамиды. Кто-то на вершине, остальные — ниже, каждый на своей ступени. Причём нет равных, каждый чуть выше или ниже другого. Выполню приказ высшего. И думать не буду. Я солдат не Империи, я солдат Императора. И это мой взгляд на жизнь, а не двоемыслие.

— Ладно, — не слишком весело усмехается Софи, — пока, как я вижу, исполнение моих приказов укладывается в твои взгляды?

— Пока я слышала, в основном, просьбы.

Император по-прежнему в свои игры играет. Чего или, скорее, кого он опасается? Впрочем, сейчас не лучшее время для выяснения этого. Понятно, что в Резиденциях, начиная от Старой Крепости сосредоточены люди, пользующиеся доверием Императором. Вот только неуловимо сквозит — в теории эти люди могут оказаться откровенно недружественными Софи. Сейчас их уже обвиняют в том, с какой лёгкостью они подняли оружие против граждан Империи. Почему-то забывая, что эти граждане собирались учинить. В том числе и против самой Софи.

Впрочем, самой принцессе тогда окончательно стало ясно одно — если что-то случится, грэды друг в друга с лёгкостью стрелять начнут. Как и столетия назад...

Ну почему мрачные мысли лезут в голову в самый неподходящий момент?

Гнать их надо, и как можно дальше.

Ведь здесь сейчас одно из самых подходящих мест в мире, чтобы наслаждаться жизнью.

Угу. Если забыть про радиорубку наверху, и насколько громок сигнал срочного вызова. Радист вчера продемонстрировала, как он орёт. Мёртвого поднимет с лёгкостью. Радист вчера говорила, сама сделала, проверяли, в скольки милях от лодки будет слышно — оказалось в пяти точно.

Да и капитан вчера в рубке с какой-то неимоверной скоростью оказалась, услышав сигнал, хотя до того была на берегу. Софи даже жалеет, что не видела, как она бежала, и времени не засекла. Наверняка, лучший результат Империи по бегу зря пропал.

Привычно ругнулась на радиста и ушла. Софи с опозданием понимает — сигнал вызова можно было бы использовать утром в качестве будильника. Видимо, степень злобности не настолько высока, как могло показаться сначала. Сама бы Софи вполне могла бы такое учинить. Вот только спала крепко. Запомнить надо, какие ещё предметы могут издавать громкие звуки. Тем более, схемка там очень простая. Да и не все знают, как Софи паяльником пользоваться умеет. Но такие проделки в стиле ранней Маришки следует отложить до школы.

Пусть она вроде бы формально и взрослая... Тем более, меньше всего проделок будут ждать именно от неё. Вон тут вокруг четверо, кто старше её, из них трое вполне себя способны вести будто значительно младше. А у четвёртой всю жизнь плохо получалось соответствовать навязываемым ей представлениям.

Всё-таки под влияние Софи и Марины Эорен поздновато попала.

Тут прямо поговорка сработала, «лучше поздно...».

Да и с умением напряжение сбрасывать у Утренней Звезды не очень-то получается.

Капитан смотрит на неё с видом медика, разглядывающего пациента. Усмехается.

— Ещё надо?

— Чего?

— Лекарства от разочарования в жизни.

Эорен только руку протягивает. Пошарив возле себя, капитан извлекает из какого-то технологического лючка новую бутылку.

— У вас там линия разливная?

— Нет. Но ещё пяток бутылок есть. Тебе надо?

Софи мотает головой.

— Мирренка наша. Обожает машину догружать дополнительным горючим для организма. Будто мало берём, всё равно много обратно везти приходится, причём её запасы — почти в полном объёме. Ещё говорит, будто контрабандой никогда не занималась. Благодаря ей я узнала про наличие стольких мест для тайников на всех машинах, что летала... Да она «Стрелу» или тот мирренский утюг летающий, что в прошлом году подшибли так забить сможет... — качает головой, — все грузовые отсеки будут казаться пустыми, а машина не сможет в воздух подняться из-за перегруза.

— Какой тогда в этом смысл?

— Не знаю, наверное, как у зверька, что зерно в норку тащит, без разницы, сможет съесть столько или нет... Мы же всегда взлетали... — капитан усмехается, — вот ещё один вариант, чем мне заняться после того, как всё кончится. Пойду в портовую таможню, досмотр самолётов тоже к ним относится. После мирренки — сомневаюсь, что кто-то что-то от меня спрятать сможет.

— Аэродромную таможню уже выделили в отдельную службу. Только они ничем не заняты пока. Международное сообщение — полтора самолёта.

— Но береговым недавно было немало работы. Может, и аэродромных привлекали...

Капитан как-то странно смотрит на Софи, словно размышляя стоит ли говорить. Потом решительно машет рукой.

— Отпускников досматривать. После Залива завелась не самая умная мода... В принципе, она всегда была, но только тогда стала по-настоящему массовой. Додумались — черепа южан домой возить. Хвастаться ими... Снимки попали в обратном направлении. Снимки из самых обычных журналов и газет.

Софи хмыкает невесело.

— Слышала кое-что. Удивлялась ещё, почему на юге писаки активизировались на предмет грэдских чудовищ, хотя тогда оперативная пауза на фронтах была.

— Вот и вышел приказ — отпускникам и демобилизованным категорически запрещено ввозить в страну любые кости. Только везут всё равно.

— И у вас есть? — Софи не забыла про тягу «ведьмочек» ко всяким «редкостям».

— Как не быть? И со старых дел, и посвежее выменяли. Им всё равно уже. Из моей черепушки даже пепельницу сделать обещали. Но я раньше успела. Всё сгорело, пепельницу не сделаешь. Хотя и хотела.

В южных дворцах Софи видела охотничьи трофеи не только из звериных, но и из человеческих голов. Обезьяночеловек на юге — термин, относящийся не к ископаемым, а к современным людям. Впрочем, заспиртованные головы и кубки из черепов — уже Еггтовские сокровища. Пусть ценностями ныне считаются не столько головы, сколько сосуды, где они хранятся. Софи прекрасно знает, когда-то было ровно наоборот.

— Будешь с южанкой воевать, она ввозить, а ты пытаться перехватить.

— Не выйдет, — капитан мотает головой, — больше мы в разных лагерях не окажемся.

— Хотя я почти контрабандисткой была, — доносится от левой двери голос мирренки. Над входом голова на руках покоится.

— Врёт она всё! — откликается от правой устроившаяся в аналогичной позе радист.

— Как тебе коллекционирование черепов соотечественников? — Софи логично предполагает, слушают их уже давно, да и ничего секретного не обсуждалось.

— Отлично! — вскидывает руку в одобрительном жесте мирренка. — Правда, три штуки есть, жаль ни одного точно мной убитого.

— Твоего — это какого? — смеётся от другого борта радист, — Один в детстве, один в юности, один в молодости, до зрелости не дожила ещё, а старости и вовсе не увидишь!

— Это того, чтобы именно я добыла, убитый бомбой не считается. Да и я тогда была больше за штурмана, а на той машине бомбы пилот сбрасывает.

— Ты же не летала на южан!

— Я думала, ты только про них спрашиваешь! Так-то черепов меня семь, ты остров купишь — я бодронскую пирамидку из них сложу. Каску сверху надену. Ты мне свои ещё добавишь!

— Совсем больная!

— Не больше тебя! Это не у меня кость из члена моржа на стене висит!

— Неправда! Это кость от ужаса льдов!

— Враки! У медведей нет этих костей! Тебе отходы с бойни продали!

Софи усмехается. Со скуки у «ведьмочек» помереть не грозит. Сообщает преподавательским тоном:

— Вообще-то, у медвежьих эта кость есть.

— Съела! — тычет пальцем в мирренку радист.

— Лучше бы не кости собирала, а органы сушёные, заодно и видно бы было, насколько ты храбрая.

— Черепа лучше хранятся, — логично замечает радист, кивает Софи: — Ведь правда, у тебя же много старинных.

Безумие точно заразно. Принцесса язык приютской показывает.

— Тоже мне, охотницы за головами выискались. Какой там век снаружи, не забыли? Лично у меня ни одного сосуда из черепа нет. Ими либо Глава Дома распоряжается, либо они статус национального сокровища имеют. Главой Дома мне не стать, ибо смерти матери и сестры я совершенно не хочу.

У мирренки только глаза над уровнем палубы торчат. Таинственно шепчет, тыча пальцем в радиста.

— У нас только вот она мать убить собиралась!

Тут ведь дворец, наверняка ведь знают, что у Императрицы с дочерьми — так себе отношения.

— Не убить, а побить. Думаю, ты знаешь разницу. Узнала, где живёт... И руки пачкать не захотела. Совершенно опустившееся человекообразное существо... Настоящий обезьяночеловек, как у вас говорят.

Мирренка вскидывает руку с оскорбительным жестом. Радист продолжает:

— Если и сдохла, с тех пор, то мне плевать. Совсем мелкой была — думала, как плохо сделали, что меня у мамы забрали. Подросла — поняла: предоставили мне шанс прожить как человек, а не как скот. Я этим шансом сумела воспользоваться... Кстати, довольно забавная усмешка судьбы — то место, где я росла находится ещё и под опекой МИДв, как ближайшее к Резиденции. То есть, на меня ещё тогда в какой-то степени шли императорские денежки. Вкус сладостей к праздникам я до сих пор помню. Щенячьи слюни, но до сих пор лежит фантик от самой большой конфеты, что я в раннем возрасте видела. Немыслимым сокровищем для ребёнка было, жаль давно кончилась конфетина там... Сколько я её ела, и сейчас помню! Потом ещё такие были, но я эту запомнила. И гербовый знак «поставщик двора»... Знаете, до сих пор когда на чём-то вижу этот знак, детство вспоминается... Да и браслет вот этот я получила, по сути дела, от МИДв, тоже с гербом.

Софи хочется услышать завуалированную лесть, но никак не получается. Радист искренна. И если подробнее начать расспрашивать, скажет тоже, что капитан недавно:

— Знаю я одну, тоже мать чуть ли не прибить хотела.

— Тоже пьянь? — кривится радист.

— Насколько я знаю, нет. Сбросила дочку отцу и ушла в закат.

— Ещё нормальный вариант, — замечает детдомовка, — если отец человек, а не скот какой-нибудь. То я в своё время такого наслушалась — хотела сама убивать пойти.

— Нормальный, девушку вы видеть должны были, с нами приехала.

— Эта такая... С большими такими... — начинает было радист, но её прерывает мирренка.

— Вроде той, что со второй части «Красных руин» одним из главных действующих лиц становится.

— На Рэдрию Хорт из основного списка похожая, — подытоживает капитан, — Книжку, видимо, сильно любит даже одевается как там. Подражательница «Красным руинам?»

Софи скучно зевает, хотя при упоминании форм Рэды обычно хочется только ругаться, язвить и насмехаться:

— Прототип. Она дочь того Хорта, персонаж с неё списан. С нами учится, зимой её родители Осени наняли из-за сходства кое с кем.

Троицу словно из шланга ледяной водой облили. Мирренку и радиста словно пружиной из воды выбрасывает. Капитан, по праву старшей, рядом с Софи усаживается. Все одновременно говорят. Оказывается, у всех троих цикл Хорта — любимейшая книга. Точно, девочки неспособные вырасти. Недавно ведь всё написано. Игрушечную принцессу Осень понять можно. Но этих... Впрочем, Динка это тоже читает, а Эорен сестру любит.

Градом вопросов засыпали Софи, неожиданно даже Эорен подключилась. И про книжки, и про персонажей, и про самого Хорта, и про саму Рэду. Как и многие не догадываются, что придуманная и настоящая — это две разные девочки. От трескотни в четыре голоса Софи кажется, что её голова вот-вот взорвётся. Всё-всё интересно. Притом что книжки Софи по диагонали просматривала, с Рэдой не особо общается, а Хорта лично видела всего один раз. Но всё равно, источником информации оказалась ценнейшим. Судя по ехидным ухмылкам, бросаемым троицей друг на друга, Софи за относительно небольшой промежуток времени помогла каждой из троих и Эорен в нагрузку выиграть множество споров. Впрочем, похоже и проигрышей тоже немало.

Оказывается, они ещё в прошлом году запомнили Рэду, распознав в ней книжного персонажа. Лично познакомится не решились, ибо прямые инструкции от ЕИВ на предмет соблюдения дистанции и допустимость контакта с дочерьми и их окружением даже эти набитые не пойми чем головушки соблюдают неукоснительно. Собственно, главным в инструкциях было, что близость и степень контакта определяются Принцессами. И им не следует препятствовать, если нет непосредственной угрозы их жизням.

Радист чересчур уж увлеклась, предлагала с Резиденцией связаться и Рэду с Осенью привезти сюда. Софи уже почти согласилась пригласить их, но капитан взглядом показала на опустошающую очередную бутылку Эорен, да и на берегу намусорили они изрядно. Рэда, конечно, видела и не такое. Но в итоге все впятером дружно решили, что их общество для ребёнка сейчас совершенно неподходящее, а с Рэдой Осень неразлучна.

Вопросы, вопросы, вопросы... Кажется, лётчиц учили вести допросы. Хорошо хоть не экстренные полевые, метко называемые Старшей Ягр «потрошением». Софи и представить не могла, что столько всего про Рэду сможет вспомнить. Размер пресловутого бюста Рэды наблюдательные лётчицы и сами на глаз верно оценили. Соответственно, быстро вычислили и остальные размеры. Весьма подробно принялись расспрашивать о любимых цветах и фасонах белья.

Софи из вредности, подробно описала те самые, с кануна новогодних праздников с бантиком. Дальше сработал закон подлости. В местную «Красную Кошку» лётчицы захаживают всяко не реже Рэды. У отличающейся повышенной тягой ко всему оригинальному радисту именно такая модель и нашлась. Даже в невскрытой упаковке. С ценником...

Если бы бы не своеобразное отношение Пантеры к «Сордаровкам» и «Кошечкам», навряд ли Хорт смогла бы купить подобное. Софи цену и раньше знала, но лично для неё сильно по-разному выглядит, когда знаешь, и когда прямым текстом написано. Цена была рассчитана на лиц от Домов Первого ранга и выше. Или просто любую, кому совсем уж некуда деньги девать. С другой стороны, Рэда тогда напридумывала себе особый случай из разряда бывающего один раз. Так что на подобное событие можно было бы и потратиться.

Радист незамедлительно трусики на себя натянула. Ещё и бантиком старательно вертела. За что и удостоилась от Софи шлепка примерно по месту расположения.

Про ожерелье тоже было много вопросов. Чуть ли не единственный предмет, никак не затронутый в вышедших книгах. Чтобы лица с крайне вольным отношениям к вопросам принадлежности различных вещей не могли отличать золото от бижутерии... Такие где-то в других местах обитают. Версий озвучивали множество, кроме правильной, Софи старательно подпускала тумана. Истинный путь попадания ожерелья к Рэде озвучивать не собиралась, если бы кто-то угадала, подтвердила бы. Но лётчицы и Эорен оказались не настолько сообразительны.

Потом радисту захотелось, чтобы Софи Рэду нарисовала. Капитан попыталась одёрнуть, но Софи уже достаточно развеселилась, чтобы не отказывать.

Набросала четыре варианта головки, Эор тоже себе попросила. Потом из озорства изобразила Рэду без одежды в полный рост, только в ожерелье с нескольких ракурсов. Рисунок очень понравился мирренке.

За разговорами тайничок южанки оказался уничтоженным. Но в этом же помещении обнаруживается второй, притом, как оказывается, неизвестный капитану. Тут же выясняется, что капитан мирренке десять «ведьм» только что проиграла, ибо как оказалось, они когда-то давно спорили, что южанка именно на этой лодке сможет спрятать выпивку так, что командир не найдёт.

Выигранную десятку капитан незамедлительно принесла, заодно веером предъявив несколько других, выигранных ей у южанки ранее. Судя по тому, как та надулась, с наблюдательностью у командира полный порядок. Да и этот тайник оказался пропущенным по единственной причине — узкая кисть мирренки, девушка могла её просунуть туда, куда не пролезала рука капитана.

Доступность чего-либо большинство людей измеряет, исходя исключительно из собственных возможностей. Что там есть этот лючок, куда бутылки и были запрятаны, капитан знала. Но вот не догадалась посмотреть, ибо без инструментов туда было не добраться, а в споре был дополнительный пункт — прятать только в те места, для доступа к которым что-либо можно открутить только вручную или с самыми простыми инструментами, вроде отвёртки и гаечного ключа. Капитан эти предметы постоянно с собой не носит, машина ведь в идеальном состоянии.

Мирренка не только пилот, но и механик, устройство всех машин знает великолепно. Но и у капитана неплохо развиты аналогичные способности. У Софи даже возникла мысль предложить этим двоим что-либо спрятать в самолёте от Маришки. Или им поискать нечто, спрятанное ей. Впрочем, принцесса прекрасно знает: не всеми мыслями стоит делиться даже с людьми, кто к тебе вроде бы неплохо относятся. Тем более, обидевшаяся сестрёнка вполне в состоянии подорвать самолёт, притом не особо задумываясь, будет на борту кто, или нет. Может, лишнего наговаривать и не стоит, младшая сейчас куда спокойнее, чем пару лет назад. Но если человек что-то делала, всегда есть вероятность, что захочется повторить.

Софи начинает казаться, что может треснуть голова. Обсуждение бумажной Рэды продолжает перемешиваться с обсуждением настоящей. Принцессе постоянно кажется, что лётчицы знают Хорт гораздо лучшее её. Хотя и понимает, что они всего лишь добавляют полученные от неё сведения к давным-давно нарисованной ими картинке.

Кошмару тоже придуманный персонаж нравится, но она хотя бы Рэдрий разделяет. Эти же продолжают смешивать двоих в одну. Неужели можно настолько влюбиться в книжного персонажа?

Хотя, пример Осени, так сказать, перед глазами. Правда, она ребёнок, но эти-то взрослые. Игрушечная принцесса достаточно рассмотрела человеческие качества живой Рэды. И привязалась именно к живому человеку, а не кукле персонажа. Может, Хорт и намекали, что неплохо бы было определённую роль играть, но Рэда предпочла остаться собой.

Ладно Осень. Лётчицы-то давно уже взрослые. Вот только фраза — истинный возраст не в документах, а в голове — как раз про них.

Первый взгляд всё-таки оказался верным — вечные девочки. Намеренно играющие в игры или стремящиеся скрыть что-то за наведёнными чертами?

Сейчас ещё и Эорен начинает им подыгрывать. Хотя с ней-то всё и проще и сложнее одновременно. Так толком и не реализованное желание стать где-то по-настоящему своей. Одной из. Софи и даже Марину она воспринимала фактически как проявляющий заботу о подчинённых командный состав, отношения с которым уставами чётко определены. Нет, оттаивать она определённо стала, но нескольких месяцев для этого было категорически мало.

Вполне ожидаемо дошло дело и до обсуждения холодного оружия — благо, обращаться с ним умела и книжная персонаж, и настоящая Рэда. Софи даже вопросом задалась, у кого из них первой появился лабрис?

Отец Рэды блеснул кругозором, слово из другого мира в книге присутствует. Причём в книжке присутствует элемента реализма. Персонаж с двойным топором больше ходит, нежели использует.

Лётчицы особого уважения к старинным клинкам не питают по причине их совершенной бесполезности в условиях современного боя. В авиации, что сухопутной, что морской, где ранее было много представителей Великих Домов, успел сложиться почти религиозный культ холодного оружия. Крепления для меча даже сейчас есть в кабинах почти всех машин. Используются по прямому назначению. Софи почти всегда летает с «Золотой Змеёй».

Из этой троицы в регулярных частях служила только капитан. Разумеется, меч на выпуске она получила. Как одна из лучших, с гербом на клинке. Первая и единственная её государственная награда. Только полетать с ним толком не успела... Когда её выгоняли в досрочную отставку без права ношения формы, потребовали меч вернуть. Лётчица прямо в лицо всем рассмеялась, и нагло заявила: клинок утерян.

Всё-таки символ, подтверждающий статус и принадлежность к определённой общности. Пусть формально её принадлежности к общности и лишили. Но запретить любить небо ей не смогли. Да и вручили ей клинок одни, а отобрать пытались совершенно другие. Даже не из лётного состава.

Мирренка и радист в регулярных частях никогда не служили, особого уважения к мечам не испытывали. Есть у командира любимая игрушка, что никому трогать нельзя — её дело, у них у самих такие вещички имеются.

Потом замаячили перспективы крепостного полка. На встречу с ЕИВ надела меч. Но не надела формы, пусть звания её и не лишили. Но из соответствующей среды изгнали — ладно хоть без позора.

От предложений, что раз в жизни бывают, отказываться глупо, но тогда ещё не капитану хотелось какую-нибудь дерзость учинить. Но не сделала ничего. Саргон на самом деле помнит всех, с кем хоть раз разговаривал. Вспомнил и лётчицу, и год выпуска, и даже из какой партии клинок.

У будущего капитана в тот день сильно изменился взгляд на многие вещи. Даже старая обида на запрет ношения формы подутихла, теперь, если в отставку выйдет, сможет носить форму полковника армейской авиации или капитана второго ранга флотской, право на мундир будет оформлено по её желанию. Крепостные полки всё-таки формально не отдельный род войск, а часть вооружённых сил.

Капитан эту историю рассказала ещё при первых полётах, откровенно веселясь, ибо была уверена (совершенно справедливо) — Софи её личное дело читала. Сочла нужным озвучить собственный взгляд на события.

Навыки пользования мечом у капитана были крайне слабыми. У остальных не было и таких.

Интерес к книге породил и интерес к холодному оружию, тем более, в вымышленной школе, как и в настоящей, конфликты, решаемые клинками, случались. Вот только их не бывало в тех местах, где лётчицы учились.

Но за наполненные приключениями жизни у всех троих немало холодного оружия собралось. В спорных регионах да малых странах различные местные лидеры, пышность и осмысленность чьих титулов исключительно собственной фантазией да самыми разными веществами для расширения сознания ограничивалась, обожали украшать себя и ближайших приближённых крайне впечатляющего вида клинками.

Естественно, личности вроде Херенокта, Смерти и ведьмочек регулярно прилагали усилия, чтобы клинки меняли владельцев. Кое-что и к их рукам прилипало.

Некоторые оружейники, причём как на Севере, так и Юге, нашли для себя новый источник заработка — производить для таких лидеров крайне грозно выглядящие, богато отделанные, но совершенно нефункциональные образцы оружия. Заказы иногда достигали тысяч единиц для оснащения формирований, почему-то считавшихся армиями, и выполнялись государственными арсеналами. Всё-таки, качественную сталь, пригодную для производства оружия могли производить только враждующие друг с другом огромные Империи. У некоторых малых стран и региональных лидеров временами появлялись возможность покупать оружие и у тех, и у других.

«Ведьмочки», несмотря на множество общих черт, всё-таки несколько умнее школьниц и предпочитали теоретические рассуждения практическим испытаниям.

Зашла речь и о топоре, имевшемся у обеих Рэдрий. Сложностью оказалась невозможность найти в доступной «ведьмочкам» литературе каких-либо сведений о способах использования такого оружия. Неглупые девушки логично предположили, что применение совпадает с таковым у обычных топоров. Но остались определённые вопросы.

Про бой Марины с Рэдой они ничего не знали, участницам хватило ума не распространяться о ходе поединка, книжная Рэдрия свой топор использовала для оказания давления, если что и рубила, то только дрова.

Софи испугалась, когда бояться по большому счёту уже было нечего. Если бы Рэда попала, сестры у Софи, скорее всего, не было бы. Да и Хорт наверняка вскоре бы умерла. Реакцию Кэретты на гибель дочери Софи вполне могла просчитать. Ограниченная в правах Еггта и Императрица всё равно оставалась Императрицей и Еггтой. Сила Хорт в то время значительно превосходила количество мозгов у неё.

Марина Рэды была нисколько не слабее. Вот только содержимым головы переигрывала. Впрочем, если бы клевец сестрёнки коснулся головы Рэды, столкновение наверняка стало смертельным. Силу Маришка и сейчас плохо контролирует, а тогда и вовсе не умела.

Поединок завершился чуть ли не самым благоприятным из всех возможных результатов. Впрочем, ни Марина, ни Рэд тогда так не думали. Миром всё кончилось, когда отдалённые последствия поединка в виде больной ноги Рэды чуть в прямом смысле не отправили её на дно.

— Интересно, каков этот лабрис Рэдрии в бою?

— Если в голову прилетит, то такой же как и любой другой топор, — усмехается Софи.

— Нет, я серьёзно, — снова как ребёнок обижается мирренка, — ты же видела настоящий...

— И даже в руках держала тот, на который ты намекаешь. Рэда его с собой привезла, — вредно намекает Софи, уже прикидывая, как Хорт от южанки прятаться начнёт, вон как у той глазки загорелись. — Мастер хороший, балансировка отличная, долго махать можно и не устанешь. Но по сути дела — церемониальное оружие. В настоящем бою хуже обычного клевца. Даже щит не нужен, — что клевец должен находиться в определённых руках, Софи, естественно умалчивает. Но южанка слушает с таким лицом, с каким в детстве слушают сказки. Принцессе такое состояние, среднее между глупостью и влюблённостью, крайне не нравится. Стоит попробовать согнать: — Не мечтай ты так о топоре этом. Живую Рэдрию вполне победили, если бы захотели — могли убить...

— Как древняя, попала под удар Дины? — пафосно заявляет мирренка.

Софи понимает: начав копать яму южанке, на деле вырыла её себе. Точнее, собственному стремлению хоть немного добавить этой троице взрослости. Врать просто глупо, а потерпеть поражение в рукопашной от Еггта — совсем не позорно.

— В каком-то смысле. Её тоже Дина победила.

Мирренка хихикает:

— Эта маленькая? — качает головой, — проиграть такой мне было бы обидно.

— Вообще-то, эта моя сестра была.

Выражение лица тут же меняется на куда более серьёзное:

— Ой, точно, — южанка переходит на шепот, — её же тоже ещё и Диной зовут.

— Не зовут, — качает головой Софи, — только пишут. Это имя она почти не употребляет.

— Я знаю, но жалко, что её нельзя так называть. Дина Еггт и Рэдрия Хорт. Словно вернулись древние времена...

— Марина и Рэда, вообще-то дружат.

— Так и та Дина с той Рэдой смогли отношения наладить.

— Только эта Хорт к тем не имеет ни малейшего отношения.

— Софи! — радист тянет руку словно ученица на уроке. — Белый шлем с алым пером у Рэдрии есть?

Хочется ругаться, но не на кого. Сама во всё это вляпалась:

— У книжной не знаю, — «потому что последнюю часть вовсе не читала», — у живой точно есть. Даже похож на тот, древний, — «и я его в детстве мерила, но об этом детишкам этим говорить не буду». — Меховая безрукавка тоже есть, вот только не думаю, что она сюда эту вещь привезла, — «не думая, что Рэда настолько по голове ударенная, хотя учитывая фактор той же Осени — вполне может быть».

— Могла и привезти, — замечает капитан, — помните этого, ну с кем в верховьях Желтой реки воевали? Он и вовсе в шубе на голое тело ходил. Считал, силу особую эта шуба придаёт.

Радист и мирренка, хихикнув, кивают как по команде.

— Как с ним люди рядом находиться могли? Вонял же жутко! — вспоминает мирренка.

— Они там все особой чистоплотностью не отличались. Но этот даже на фоне местных выделялся... — добавляет радист. — Мы думали, не отравятся ли крокодилы?

— Какие крокодилы? — Софи подозревает, что сейчас услышит историю из разряда для запугивания маленьких детей. Но она-то, в отличие от этих бесстрашных детишек, взрослая.

— Обыкновенные. Гребнистые. Очень вкусные, — сообщает мирренка. — У меня местные даже спрашивали про мой клык. Сначала пыталась доказывать, что это от животного, а не рептилии. Не верили всё равно. Самый большой зверь — это крокодил. И всё. В моей храбрости уже не сомневались. Не помню, что я им про охоту врала. Их уже разводят, ибо и мясо, и кожа имеют спрос. Сапожки там хорошие купила, фасон так себе, но зато точно не подделка.

— Вместе и покупали, — хмыкает капитан, — мне шляпа понравилась, жаль, унесло ураганом.

— Вернёмся к крокодилам, — напоминает о себе Софи.

— Так этот их тоже держал. И на продажу, и так... Отправлял к ним тех, кто ему не нравился.

— Вас, наверное, тоже к ним отправить собирался? — логично предполагает Софи, исходя из известного о характере взаимоотношений «ведьмочек» с окружающим миром. Их либо все любят, как на Архипелаге, либо намереваются убивать медленно и с особой жестокостью, как во многих других.

— Не-а, — беззаботно заявляет грызущая сушёную рыбку мирренка, несколько рыбин тоже были припрятаны в тайничке, — нас затрахать хотели до смерти. Вон её, — кивает на командир, — конём!

— Не! — беззаботно смеётся капитан. — Конь у него и правда, был, хотя лошади плохо переносят тот климат. Но конкретно для меня у него был самец местной рыжей человекообразной обезьяны, что зовётся «лесным человеком», припасён... Или он хотел сначала с одним, потом, если не умру — с другим.

— За что он вас так невзлюбил? Или просто женоненавистник?

— Вообще-то, было за что, — усмехается радист, — он для парада свою гвардию построил... Представляете, некоторые из них даже знали как носить штаны. Большинству хватало только ремней.

— Извращенка! — откровенно веселится мирренка. — Всё бы тебе думать, что ниже ремня!

— А те, за кого мы были знали, что будет парад. И что самолётов нет, а зенитки возить будут. Да и этот должен был быть. Самолёт нормальный был ровно один, но зато экипаж — это мы. И бомб местный командующий достаточно купил. Ну, мы погрузили кассетных, и с малой высоты, да по парадным коробкам сыпанули... М-м-м, — мечтательно закатывает глаза, — просто мечта бомбардировщика, мелкими бомбами да по плотному строю пехоты. Эти задницы с глазами до последнего не понимали, что это не их самолёт. Мы ещё на второй заход зашли... Обратно улетели, когда уже у пулемётов патроны кончились. Сколько мы там наложили!!! Это наверное, максимальные потери, нанесённые противнику одиночной машиной, не считая попадания в склады боеприпасов. Думали, этого тоже прибили, но он тогда уцелел. Пришлось ещё повоевать. Но точно списали пятерых его дядей, восьмерых братьев, с десяток сыновей, кучу племянников, ну а женщин они за людей не считают.

— Зато мужчин считают очень хорошо, — подхватывает веселящаяся мирренка, — наш наниматель, хотя и Столичный Университет закончил, всё-таки местным остался. Платил свои бойцам за отрезанные половые органы противника. Я сушёный купила, но потом выкинула... В общем, думаю, всем понятно, нежных чувств к нам после налёта его противник, слывший колдуном, не питал. Мы же ещё листовок сбросили, чтобы точно знал, что именно женщины пустили на фарш его доблестных воинов. Даже подписались, кто именно. У нанимателя была типография.

Потом этого любителя шуб и крокодилов разбили. Нам очень не понравилось, что с нами сделать собирались.Поэтому попросили нанимателя этого вонючку вместе с обезьяном и конём нам отдать. Он согласился, но с условием: придёт посмотреть, что мы с ним делать будем. Нам не жалко, мы не жадные. Разумеется, пришла и большая часть его войска. Очень уж им было любопытно, что белые колдуньи с Великим Крокодилом сделают. Так он себя звал, утверждая, что ему эти звери подчиняются. Ну мы к яме с крокодилами и пошли. Это всё что-то бормотал, за амулеты хватался. Их никто не оборвал, хотя блестело. Не то сил колдовских ещё боялись, не то пачкаться не хотели. Страшными проклятьями сыпал. Но местные уже видели, что боги колдуна уже не слышат, а нас, наоборот, слышат очень хорошо. Да и вообще, местные, хотя к женщинам безобразно относятся, всё-таки считают, что колдунья обычно сильнее колдуна. Нас семеро против одного... Крокодилов давно не кормили, так что они были в плохом настроении. Мы, в общем-то не такие злые, как про нас иногда говорят. Мучить никого не любим. Но за сказанное надо отвечать...

— К яме привели, — усмехается капитан, — я и сказала: «Прыгай! Если ты и правда крокодилий повелитель, то с тобой ничего не будет». Вони сильнее чем от него, я в жизни не ощущала. Думала, сильнее пахнуть уже невозможно. Но он умудрился, обделавшись. Я накануне у кого-то из местных купила за пятьдесят патронов старинный мирренский кремнёвый пистолет. Калибром почти как у автоматической пушки. Продавец из этой штуки стрелять умел. Я только после того согласилась купить, как он зарядил и выстрелил. Я только в теории знала как им пользоваться. Пистолет был за поясом...

— Крокодиловая шляпа с пером на голове, — хихикает радист, — ещё какой-то тесак к поясу прицепила...

— Кто в детстве не играл в пиратов? — пожимает плечами капитан. — Я в колено и выстрелила. Ногу, правда не оторвало, как я надеялась. Но к крокодилам он свалился. Если и был их повелителем, то крокодилы об этом не знали.

— С конём и «лесным человеком» что стало? — Софи мысленно разрывается, что ей делать, рыдать или хохотать?

— Мне конь зачем? Он бы всё равно подох в таком-то климате. Говорили, этого коня Великий Крокодил против женщин уже применял... Не проверяла, не знаю. Но по мне это уже была почти бешеная тварь, порченная скотина. Стрелять не стала, сказала мерином сделать. Этой операцией местные владеют, не знаю, насколько хорошо. С быками да хряками точно получается... Сказала, полученное существо могут себе забрать. В крайнем случае, хоть свиньям на корм. Сделали или нет — дела не было. Победу праздновали. Кстати, одним из блюд было мясо тех самых крокодилов. У местных есть суеверие, крокодил-людоед — волшебное существо. Если такого слопать, то не только его силу получишь, но и положительные качества съеденных им людей...

— Враньё! — решительно заявляет Софи, — У пресмыкающихся очень медленное пищеварение, и если празднование было в тот же день, то большая часть останков крокодильего повелителя ушла с требухой в мусорную яму.

— Свиньям это всё досталось! — ухмыляется мирренка, — Нечего добру пропадать. Я сама видела. Но мы все теперь, в каком-то смысле слова, настоящие людоедки, съели тех, кто точно пробовал человечинки, — кровожадно облизывается.

Капитан грозит ей кулаком.

— Обезьяну отпустили в лес. Подобных существ мало, у них должна быть возможность продолжить свой род. Тем более, местные сказали, он был ещё не вполне взрослым.

— Ага! — до ушей ухмыляется радист. — Нас ещё на прощанье новый хозяин это земли очень оригинально похвалил. Сказал «первый, и надеюсь, последний раз вижу женщин с настолько стальными яйцами».

— Ты ему ещё сказала, — усмехается капитан, — «Если договор не выполнишь, мы уже за твоими яйцами прилетим». Человек был с юмором, шутку оценил. Насколько я знаю, соглашения соблюдает, видимо ещё раз с нами видеться не хочет.

Софи всё-таки решает — это крайне чёрное, но чувство юмора. В конце концов, специфическое мировосприятие сестрёнки сформировано именно отцовским окружением, включая Сордара. Пусть Маришка и утверждает, что она сама в себя такая неповторимая. «Ведьмочек» только мельком видела, но рассуждает похожим образом. Вот только Младшая тоже взрослее отчаянных лётчиц.

— Всё шутите... — без выражения бросает Софи.

— Что нам ещё делать? — недоумевают все трое, да и Эорен почему-то кивает.

Старшая Херктерент прекрасно понимает: что-то напыщенное может сказать с лёгкостью, вот только в самом лучшем случае, влетит в одно ухо, вылетит в другое. Может, ещё и отложится у них в памяти что-то непонятное. Такими уж злыми их не назовёшь, но память у них, определённо, хорошая.

— В данный момент времени? — Софи с показной задумчивостью трёт подбородок. «Ведьмочки» старательно изображают внимание. — Пойти и наловить кого-нибудь. Моему молодому организму сушёной рыбки, пусть и вкусной, категорически маловато!

Вскакивают, встав по стойке «смирно». С трудом сдерживаются, чтобы не расхохотаться. Эорен тоже дёргается, пытаясь подняться, но Софи её останавливает:

— От-ставить! Ты пока к этому подразделению не относишься!

Капитан пытается выйти из строя.

— Разрешите выполнять?

— Приступайте!

Капитан за ружьём направляется, вскоре возвращается с маской для ныряния на лбу нацепив ещё пояс с ножом и сложенной проволочной сумкой. Отсалютовала ружьём и прыг за борт.

Радист лезет в радиорубку, если она спустится с гарпунной пушкой, Софи не удивится. Мирренка задерживается.

— Вообще-то, у нас и на лодке, и в тех сумках достаточно всего, гораздо питательнее сушёной рыбки. Крабов можно не ловить. Есть настоящие консервированные глубоководные северные, а не полураки эти.

Софи склоняет голову на бок позаимствованным у сестрёнки жестом.

— Вообще-то, мой приказ к тебе тоже относится. Но раз уж ты так к крабам хорошо относишься, то иди их и налови. Тем более, на остатки вчерашнего их много должно приползти. Может, и людо... то есть крабоед вылезет.

Мирренка направляется выполнять, всем видимом демонстрируя нежелание... Нет, не конкретно приказ Принцессы Империи выполнять, а вообще что-либо делать. Берег виден через дверь лодки. Но мирренка выпрыгивает в противоположную, чтобы максимально оттянуть начало исполнения приказа. Хотя бы путём плавания вокруг самолёта.

Софи не может удержаться от смешка.

Эорен пересаживается на обращённую к берегу сторону. Сидит, свесив одну ногу за борт и обхватив колено другой.

— Что такая грустная, Звёздочка?

— Звёздочка... Звёздочка, — зачем-то повторяет Эорен. — Ты знаешь, что эту форму своего имени я только от тебя слышала?

— Да. Ты говорила.

— Почему мне так редко хорошие люди в жизни попадаются? Что во мне не так? Только на уродов да сумасшедших потрясающе везёт. Один поступок, изменивший мне жизнь... Тогда состояние было такое... Либо бежать, либо наглотаться чего-нибудь... Приготовлено уже всё было... Знала, если не решусь на одно, решусь на другое... Дину вот только было жалко... Но хотя бы знала, что у неё всё хорошо, — зло бьёт кулаком по дюралю. — Хоть в одном не ошиблась, знала же, что твари конченные, будут боевыми в спину стрелять.

— Тварь была ровно в одном экземпляре, — Софи старается говорить ровно. Всё таки про «кошачью» от Сордара слышала совершенно иное. Притом оснований не доверять брату или Эорен у неё нет. Крайне неудачная иллюстрация к фразе «у каждого своя правда» получается.

— Признаться, думала, их будет больше, и я не добегу.

— Ну, мы тоже хороши были... Стрелять боевыми...

— Я потом даже жалела некоторое время, что вы никого не убили... Потом... На них стало наплевать. Они словно знали: я никогда не окажусь в состоянии, когда смогу им вредить. Потому и вели себя так...

Сзади какой-то шум. Софи и Эорен оборачиваются. Это радист спускается, нагруженная принадлежностями для рыбалки так, что почти не видно её саму. Софи в рубке-каюте была, с пространственным мышлением сложностей не испытывает, поэтому решительно не может понять, как это всё наверху поместилось. Даже с учётом объёма верхней турели.

Софи ожидала, что радист обязательно свалится. Но нет, всё аккуратно сгружено и тут же начинает готовится к боевому использованию. Уверенно опознаются только складные удочки, крючки — некоторые пригодны для ловли не слишком крупных китов — и искусственные приманки, настолько жутковато выглядящие, что точно понравились бы Коатликуэ. Впрочем, Софи уже видела Змеедевочку со «Справочником-определителем глубоководных рыб», причём глазки горели весьма болезненным задором...

Как и большинство островитянок, в ловле морских обитателей радист прекрасно разбирается. Специалистам работать лучше не мешать.

Софи решает перебраться на берег, Эорен, разумеется, увязывается следом.

Бутылочек со вчера осталось вполне достаточно. Некоторые даже в полосе прибоя оказались закопаны.

Мирренка не столько крабов ловит, сколько делает вид, что этим занимается. Бредёт лениво, на палку опирается. На голове тростниковая шляпа криво нахлобучена. Тоже, видимо, где-то здесь припрятана была. Удаляется всё дальше. Хотя, они в лагуне кораллового острова сели, и скорее поздно, нежели рано, как-никак диаметр несколько километров, южанка вернётся с противоположной стороны.

Софи вполглаза следит за ней, так как больше ничего не происходит, а плескаться сейчас лениво.

Мирренка неожиданно резко нагибается. Разгибается с победоносным воплем, потеряв шляпу и потрясая чем-то в руках. Прыгает на одной ноге, издавая нечленораздельные вопли. Принцессы бегут к ней, Софи вспоминает, как много здесь ядовитых обитателей, контакт с плавниками или иглами которых может быть крайне неприятен.

Как надо оказывать первую помощь в таких случаях, Софи, даже в теории знает крайне плохо.

Но помогать никому не надо. Когда добежали, южанка орёт вполне членораздельно боевой клич родины родителей.

— Барра! Я его поймала! Барра!

— Кого? — спрашивает Эорен, хотя ответ невооружённым взглядом виден — в руках у южанки недовольно шевелит конечностями ракокраб. Значительно более крупный, чем съеденные вчера.

— Вот! — южанка суёт членистоногое чуть ли не в лицо Утренней Звезде. Существо чуть не схватило девушку за нос, Эор отпрянула. Мирренка, взвизгнув на месте вертится, — Краба-людоеда поймала, вот кого! И-и-и! — верещит, как маленькая.

Из лодки отзывается радист.

— Погодите жрать, сейчас приду посмотрю! С детства мечтала эту тварь изловить. А повезло той, кто первого краба уже взрослой поймала!

— Хватит орать! — доносится голос капитана. — Всю рыбу распугаете! Подождите варить, я тоже посмотреть хочу!

Радист пришла со сложенной удочкой с катушкой, как кажется Софи, ни разу не применявшейся по прямому назначения. Да и вообще, похоже, она из тех, у кого множество приспособлений для занятия каким-либо делом, в данном случае, добычей морских обитателей, но не очень с самим этим делом из-за бесконечной подготовки.

Капитан наоборот. Не столько говорит, сколько делает. В сетке уже несколько рыбин и какое-то шевелящиеся ракообразное. Ещё одна рыбина насажена на гарпун закинутого за спину ружья.

— Рыбы после тебя в море не останется! — обиженно заявляет радист.

— Думаешь, хочу заранее разграбить твоё будущее владение? — смеётся капитан. — Не беспокойся, я маленькая, море большое. А этого рака вообще сюда люди завезли.

Мирренка смотрит на существо плотоядно. Радист разглядывает с не менее хищным выражением. Уверенно заявляет:

— Точно, людоед. Вон клешни какие здоровые. Отрастил на мелких.

Капитан заявляет, потерев подбородок:

— Действительно, сколько их ловлю, у всех прочих клешни были значительно меньше. Похоже, людоед на самом деле.

— Ух сейчас мы его! — с жутковатой улыбочкой радист протягивает руку. Ракообразное, видимо, догадываясь о своей печальной судьбе, отчаянно машет клешнями.

— Осторожнее! — Софи читала, что краб может кости ломать.

Лётчица ловкая, руку отдёрнуть успевает.

— Сейчас мы его успокоим! — капитан кладёт руку на нож.

Мирренка приподнимает краба повыше.

— Живым варить будем, иначе отпущу!

— Да тихо ты! Не собираюсь я тварь эту убивать раньше времени.

У рукоятки ножа отвинчивается крышка. Внутри оказывается рулон лейкопластыря, им капитан ловко заматывает клешни. Щёлкает по перемотанной.

— Так мне они больше нравятся!

Радист хватает сразу за обе клешни.

— Смотри, не оторви, — предостерегает мирренка.

— Я не настолько вредная, чтобы мечту детства ломать, пусть и не мной пойманную.

— У меня есть в этом некоторые сомнения, — скрещивает руки на груди Софи, — давайте посадим его куда-нибудь, ибо кроме него как-то маловато всего.

Капитан с хитрым прищуром смотрит на радиста.

— Притом некоторые вообще ещё ничего не поймали.

Та прячет руки за спину, смотрит почему-то на мирренку.

— А некоторые хвастались, как они метко стреляют.

Южанка хочет ткнуть в неё крабом, капитан между ними оказывается.

— Девочки, не ссорьтесь!

Мирренка сообщает, выглядывая из-за плеча:

— Тут, на суше, некого стрелять, кроме птиц, а в них — одни кости, мы не настолько оголодали, чтобы ископаемые жрать! А я на суше хорошо стреляю, а не в воде.

— Лентяйка ты просто, — лениво бросает капитан.

— Неправда! Сама же первой воинской мудрости научила, никогда ни от чего не отказываться, но и никогда ни на что не напрашиваться. Охотится ты сама взялась. А я что, самая рыжая тут?

— Вернёмся к судьбе ракокраба? — напоминает о себе Софи.

Все вместе оглядываются по сторонам, выискивая что-нибудь потяжелее. В поле зрения ничего не попадается.

— Давайте в ведро его посадим, — наконец подаёт голос Эорен.

— Перевернёт и удерёт, — южанка протягивает к ней ракообразного, откровенно гордясь трофеем, — Смотри, какой здоровый!

Но ракокрабы в живом виде совершенно не привлекают Утреннюю Звезду. Даже пару шажков назад делает.

— Бревном прижмём! — предлагает Софи.

— Не годится, — мотает головой капитан, — Они, гады, в норах живут. Копают хорошо. Зароется и удерёт.

— На спину положим, — Софи предлагает уже не так уверенно. Точно не помнит, способен ли перевёрнутый краб вернуться в нормальное положение.

Но на помощь приходит сама природа в лице радиста и вулканический основы острова. Нашла камни потяжелее, на один положили, другим придавили, пока будут ему общество собирать.

Капитан снова в воду отправилась, радист к самолёту. Мирренка опять рядом вертится, что-то разглядывая.

— Подожди-ка, — окликает Софи девушку с ружьём. — У тебя кадры в аппарате ещё остались?

— Есть, и могу перезарядить.

— Мы все дружно сглупили. Редкость поймали, а для будущего не зафиксировали. Да и кто нам поверит? О пойманной добыче врут все и всегда.

Капитан не поленилась принести не только камеру, но и линейку, на фоне которой и сделали первый снимок. Потом все по очереди с крабом снялись. Мирренка ещё дурачилась, сделав вид, что замахивается на членистоногое клыком самого здорового хищника современности.

Софи хмыкает.

— Интересно получается, клык самого большого хищного зверя в руке самого грозного.

— Это какого? — не сразу соображает радист.

— Это меня, то есть, человека! Поняла, глупенькая? Нас тут целых пять таких! Р-р-р-р!!! — хищно рычит мирренка, снова клыком замахиваясь.

Снова все расходятся. Мирренка опять принимается что-то под ногами высматривать.

— Потеряла что? — Софи успевает мазнуть взглядом по руке южанки, браслет на месте, клык снова на шее болтается.

— Скорее, ищу... В смысле, новое найти хочу.

— Что именно?

— Претендентов на титул нового крабьего Императора. Нынешнего мы сегодня съедим. Встанет вопрос о наследнике.

— Он наверняка уже много раз размножался. Наследников тут точно, полно и на суше и в воде. Может быть, мы вчера некоторых съели. А других он сама сожрал.

— Это да. Но думаю, ускорить процесс. Бочку без верха прикопаем где-нибудь. Накидаю туда крабьей мелкоты. Пусть жрут друг друга. Мы же сюда не раз прилетим. Когда только один останется будем ему ещё мелочи подбрасывать, чтобы привык только ими питаться. Как подрастёт, после пары линек мы его выпустим. Он уже будет привыкшем к строго определённой добыче, а её тут полно. И через некоторое время снова вот такой будет. Естественный процесс очень длительный. Мы на то и и люди, чтобы природу ускорять. Или замедлять. В зависимости от потребностей.

Софи хитро усмехается:

— Знаешь, что я подумала? Не ты ли этого людоеда-императора вырастила? Тут же многие детишки и не очень мечтают такого поймать. Способ описан простой, ты пилот, прилететь сюда можешь когда захочется. Дразнить друг друга вы все примерно одинаково любите... Тебе лично особенно приятно, что уделала ловящих крабов всю жизнь, за несколько минут изловив такую редкость.

— Как ты могла такое подумать? — мирренка возмущается настолько искренне, что человек, не знакомый с Кэреттой, мог бы и поверить. Императрица и более сильные чувства разыгрывала так, что многим актрисам следовало удавиться от зависти.

— Когда что-то происходит, я привыкла думать, кому это происходящее может быть выгодно. Краб-император выгоден только тебе. Может, мне пойти прикопанную бочку поискать и посмотреть, не откармливается ли там кто?

— Как хочешь! — мирренка демонстративно зевает, прикрывая ладонью рот, — остров хоть и круглый, но длинный. Дня за два обойдёшь. Только ты нам напиши что-нибудь на всякий случай, если тебя не найдут. Что мол сама отправилась дебри неведомые исследовать. В моей смерти прошу никого не винить... Нет, я верю, ты обойдёшь, но варианты всякие нужно учитывать... На ноги обязательно что-нибудь поплотнее надень. И фляжку возьми побольше, у нас где-то была на два литра. Дожди довольно давно были, в лужах вода нехорошая уже. Коробку первой помощи не забудь. И вторую возьми — с обеззараживающими воду и желудочными таблетками... Софи, зачем тебе камень?

— Сейчас проверять буду, что прочнее — он или твоя южная головушка?

— Может не надо? — мирренка испуганно закрывается руками.

Софи подкидывает камень на руке.

— Слушай, тебя моя сестра не кусала?