Просто держи меня за руку (гет)

There is nowhere else I can run to

She is wretched but she comforts me

After everyone goes home

She's always there for me

Metallica

We wanna scream our pain

And break away from the dark

Caught in this wicked game

We know that nothing stays the same

'Cause we're living in a mad world

Within Temptation

К началу апреля Снейп вполне освоился в Паучьем тупике, невзирая на отсутствие магии. Электроплиты и купленной по совету Гермионы микроволновки хватало, чтобы приготовить поесть, восстановленные защитные чары не мешали работе телевизора, со стиркой и уборкой он тоже прекрасно справлялся сам, а холодный душ теперь воспринимал как отличный способ взбодриться, хотя от него не уклонился тот факт, что Гермиона всегда старалась заявиться к ночи так, чтобы исподтишка нагреть ему воду. Делала она это с совершенно невинным видом, а на его бурчание лишь задирала бровь, чем неимоверно его бесила — Северус считал этот прием едва ли не главным в своем арсенале бессловесных издевок, но на девчонку он, кажется, больше не действовал. В доме стало куда чище, горы хлама на чердаке были наконец-то разобраны, и все лишнее отправилось на свалку. Пожалуй, единственным досадным минусом были сложности со скоростными перемещениями за пределы Кокворта и полное отсутствие связи — камин в доме был заблокирован, сов Снейп никогда не держал, а теперь не мог ни аппарировать, ни воспользоваться Заступником. Впрочем, у него было два блокнота с Протеевыми чарами, и в случае крайней нужды он мог бы написать Шеклболту или Гермионе, если бы ментальная связь вдруг перестала действовать, но пока что таких случаев не возникало, и блокноты валялись на сундуке в спальне, практически позабытые.

Кингсли прислал и обещанные пропуска в министерскую библиотеку. Снейп методично перекапывал собственные книжные залежи, составлял списки вопросов и два-три раза в неделю отправлялся в Лондон посидеть в библиотеке и поработать над новым учебником по зельеделию, пока Гермиона ходила в Мунго проведать Артура Уизли. Несмотря на то, что в мире магов бывший шпион теперь чувствовал себя неуютно, он вдруг поймал себя на том, что в колдовской библиотеке ему нравится по-прежнему. Персонал, видимо, был заранее предупрежден Шеклболтом, и Снейпу ни разу не задали ни одного лишнего вопроса, да и вообще не трогали. Он выбирал себе стол в уголке поукромней, прятался за стопками книг, чтобы не привлекать внимания других посетителей, и с жадностью вдыхал запах старых пергаментных страниц. Это напоминало ему о годах ученичества у мастера зелий. Он тогда неделями просиживал над редкими и ценными томами, собранными его учителем со всего мира, и был, как он понял теперь, абсолютно счастлив.

Воистину все познается в сравнении.

Пару раз Снейп видел в библиотеке Нарциссу Малфой в сопровождении министерских артефакторов. От Гермионы, часто общавшейся с Драко, он знал, что Кингсли запомнил его слова и пригласил Нарциссу разбирать артефакты в сейфах Лестранжей, хотя это решение вызвало немало шума в министерских кабинетах — мол, как же можно брать на такую ответственную работу жену одного из главных Пожирателей Смерти! Все равно что запустить лису в курятник. Но Шеклболт был невозмутим и свое решение отстоял: ему нужны все доступные ресурсы, чтобы навести порядок, и глупо не использовать чьи-то знания, если человек выразил готовность поработать на благо общества. Как бы то ни было, репутация Нарциссы была получше, чем у Люциуса — она не носила Смертный знак, никогда не участвовала в операциях Пожирателей, да и вообще нигде не светилась и не высказывала свое отношение к политике Вольдеморта. Изредка ловя на себе пытливые взгляды Снейпа, она едва заметно кивала в ответ и словно невзначай поправляла манжеты, из-под которых выглядывали браслеты-ограничители. Собственно, колдовать они бы не помешали, но любое заклинание чуть мощнее простых бытовых чар мгновенно улавливали в аврорате, а привязанная к браслетам следилка сразу же задавала точку для аппарирования, так что ни одно запрещенное заклятие не осталось бы безнаказанным. Любой последующий привод — билет в Азкабан без права на выход под залог. Все перемещения отслеживались, и адрес квартиры Малфоев в Эдинбурге перестал быть тайной. Работала Нарцисса всегда под надзором других артефакторов и как минимум одного аврора, так что даже если бы захотела что-то вынести из сейфа сестры, ее сразу взяли бы на месте. Снейп не сомневался, что и Нарцисса, и Люциус взбешены ограничениями, но был убежден, что эта работа непременно зачтется при реабилитации имени Малфоев. В отличие от Беллатрикс, больше развивавшей боевые навыки, Нарцисса и впрямь хорошо разбиралась в артефактах и ценностях, хранившихся в сейфах ее семьи, да и время, проведенное в компании Вольдеморта, даром не прошло. Темный Лорд не считал миссис Малфой угрозой и по большей части относился к ней как к предмету обстановки, поэтому она порой слышала и видела больше, чем доверенные члены ближнего круга. Снейп чувствовал, что ей очень хочется подойти к нему и поговорить, но она так и не решилась сделать это при свидетелях, да и сам он тоже не делал никаких попыток приблизиться. Может быть, позже, когда министерство закроет дело Малфоев (и его собственное) окончательно. Нарцисса, как и он, набирала целую стопку книг и просматривала их вместе со своими новыми коллегами, однажды даже оживленно с ними поспорила о чем-то, но, поймав вскользь брошенный взгляд, умолкла, горделиво задрала подбородок, расправила плечи и зашагала прочь из библиотеки. Выглядела она гораздо увереннее своего затравленного с виду супруга. Понаблюдав за ее общением с артефакторами, Снейп пришел к выводу, что работа ей нравилась, и министерские спецы относились к ней вежливо и даже с некоторым уважением.

Отношения с Гермионой не переставали удивлять — отчасти потому, что Снейп понятия не имел, что следует считать нормой. В отличие от Лили, которая вечно чего-то от него требовала, Грейнджер ничего не просила. Даже теорию высших зелий он взялся читать ей сам, после того как мельком заглянул в ее конспект и увидел список вопросов для семестровой контрольной.

— С этим тебя в Мунго не возьмут, — сообщил он ей не без скрытого злорадства, что в Хогварце без него не очень-то справляются.

— Почему? — удивилась она. — Это же стандартные вопросы по программе.

— А ты хочешь всего лишь соответствовать школьному уровню или действительно что-то знать?

Гермиона смешно наморщила нос:

— И кто у нас теперь невыносимый всезнайка?

Снейп фыркнул. Она определенно начала вести себя с ним куда свободнее.

Кажется, все началось после визита на Гриммо, где она долго о чем-то перешептывалась с Малфоем в уголке, пока сам Снейп разговаривал с Кингсли. Всю следующую неделю она вела себя как-то странно — словно у нее на языке вертелась тысяча вопросов, но она все никак не решалась их задать, и в доме с ее приходом ощущалось напряжение. Как легкое потрескивание в атмосфере перед бурей. Ночевать она оставалась только на выходных: Макгонагалл, устав от своеволия семикурсников, запретила длительные отлучки в течение недели, поскольку младшие курсы, прознав о вольном графике старших, тоже пытались выбить себе привилегии в виде возможности отлучаться из замка по желанию. Снейп поначалу хотел вмешаться и все-таки объяснить Главе Гриффиндора необходимость ночевок Грейнджер за пределами школы, но Гермионе вроде бы полегчало, кошмары не снились, и ради поддержания дисциплины в Хогварце она скрепя сердце согласилась с доводами Минервы.

— Только до июня, — говорила она Снейпу, пристраиваясь ему под бок. — А потом никаких дурацких ограничений. Но, может, если бы ты вернулся в Хогварц…

— Даже не думай, — осадил он ее. — Я уже сказал, что не собираюсь возвращаться. Почему я должен снова это повторять? Мне казалось, ты способна понять с одного раза.

— Ну, я все надеюсь, что ты передумаешь, — пояснила Гермиона, слегка улыбаясь. — Поэтому закидываю удочки. Ты ведь сам не признаешься.

И вот как с ней говорить после этого?

Никак. Только целовать.

С поцелуями тоже получалось интересно. Снейп уже знал, что у нее не было никакого серьезного опыта до него, за исключением какого-то неумехи, который был у нее первым, но соображала она быстро, хоть пока и вела себя в постели довольно пассивно. Его вполне устраивало, что после секса она чаще всего отключалась, поскольку это давало ему возможность продолжать эксперименты с погружением в ее сознание. Однако ее странное поведение в течение той недели почему-то совпало с первой попыткой перехватить инициативу, и Снейпа это несказанно позабавило, едва она преодолела вполне понятную робость. Он хотел было спросить, с чего вдруг такой энтузиазм, но потом решил, что лучше промолчать. Какая ему разница, в самом-то деле? Есть — и прекрасно.

Первая неделя апреля выдалась особенно нервной. Гермиона приходила ненадолго, раздраженная, по уши закапывалась в книги и явно ждала грядущих выходных. Книги в гостиной ежились под ее пальцами, стоило ей протянуть к стеллажам руку. Камин плевался искрами при ее приближении, а на кухне время от времени лопались стеклянные банки. То, что ей всю эту неделю снились довольно провокационные и горячие сны, Снейпа не удивило — оказавшись наедине, они едва могли оторваться друг от друга, но стоило прерваться на несколько дней, как обоим начало рвать крышу. Ему самому, вероятно, тоже снилось бы что-то подобное, если бы он не продолжал тренироваться в окклуменции и не очищал сознание перед сном. Нет, его куда больше удивило, что именно ей снилось. Где только она такого набралась? В библиотеке Хогварца уж точно не было книг о сексе. Сам Снейп познакомился с этой стороной жизни довольно рано (по крайней мере, в теории); в Кокворте еще и не то можно было услышать, а иногда и увидеть, если знать места. Но если по молодости его и интересовали какие-то эксперименты, то не слишком долго — у него не было никаких особых предпочтений, чтобы тратить на физическую разрядку больше времени, чем необходимо, да и женщины, с которыми он спал, к этому не располагали. Гораздо занятнее было собирать компромат на других Пожирателей и драконить Беллу. Сейчас — другое дело. Раньше он как-то не задумывался о том, сколько и чего пропустил, пока месяцами простаивал над котлами и оттирал со стен экспериментальные отвары, а тут внезапно обнаружил, что с Гермионой ему и впрямь стали интересны все аспекты жизни.

Ну и сны у девчонки, однако… Что она там такое читает? Или смотрит? Или…

Последнюю мысль Снейп тут же отмел. Если бы она занималась этим с кем-то еще, он бы знал. Она ничего не могла от него скрыть, даже если пыталась. Он проникал в ее сознание едва ли не каждую ночь и уже потихоньку разбирал не только физические ощущения и наиболее яркие эмоции. А эмоций было хоть отбавляй. В особенности когда ей снился интим.

«Только не это», — одернул он ее, едва она проснулась после очередного сна.

«Что?! — возмутилась Грейнджер. — Ты что, все это видел?»

«Довольно трудно не видеть, когда ты постоянно об этом думаешь. Я кому говорил очищать сознание перед сном?»

«И как давно ты подглядываешь в мои сны?»

«С неделю. И раз я не могу смотреть собственные сны, хотелось бы репертуар… поразнообразнее».

Он не мог ее видеть, но буквально кожей чувствовал, как она злится. Иногда это тоже бывало забавно.

«Вон из моей головы!» — прорычала она и выставила блок. Снейп ухмыльнулся и блаженно вытянулся на постели во весь рост, закинув руки за голову. В такие мгновения жизнь была просто-таки восхитительна. Гермиона хотела его и только его, и выходные обещали быть вовсе не томными.

— Нет, ты что, в самом деле смотришь мои сны? — брякнула она едва ли не с порога, влетев вечером в гостиную и на ходу пряча палочку, с помощью которой проверяла защитные чары, прежде чем войти. Снейп, сидевший в своем любимом кресле у камина с очередной толстенной книгой, едва помещавшейся у него на коленях, качнул головой:

— У меня нет выбора, смотреть их или нет. Я не могу держать блок во сне. И ты не можешь. Когда тебе снится всякая ерунда, ты не испытываешь сильных эмоций, и я ничего не вижу. Но при таких снах, равно как и при кошмарах, эмоциональный фон зашкаливает, и поэтому они проецируются и на меня.

Гермиона остановилась перед ним, сложив руки на груди, и смерила его сердитым взглядом:

— Значит, я буду снова пить «Сон без сновидений».

— Твои сны мне не мешают. Хотя, признаться, то, что ты видела сегодня, вызывает у меня… некоторые опасения. Поэтому я решил сразу тебя предупредить, чтоб у тебя не возникало мыслей попытаться повторить это наяву. Ты где это вычитала?

Есть! Девчонка залилась краской до корней волос и отвела глаза, явно смущенная. Снейпу пока не надоедало на это смотреть. Отложив книгу, он взял Гермиону за руку и потянул к себе на колени:

— Тебе в самом деле хочется… такого?

— Ничего мне не хочется, — буркнула она, прислоняясь к нему плечом. — Но мне всю неделю было нельзя, так что теперь у меня едет крыша, и мне снится… всякое странное.

— Оно не могло взяться из ниоткуда, — продолжал наседать Северус, уже смирившийся с тем, что каждый месяц несколько дней будет стабильно «нельзя». — Или это вы вместо учебников читаете «Ведьмополитен», мисс Грейнджер?

— В «Ведьмополитене» такое тоже не пишут.

— Ага, значит, все-таки читаете.

— Ты можешь хоть раз не издеваться?

— Ты знаешь, что нет.

— Тогда выбери для своих издевок кого-нибудь другого, потому что твой сарказм уже сидит у меня в печенках, — разозлилась Гермиона и попыталась слезть с его колен, но Снейп крепче обхватил ее за талию, не давая отстраниться:

— Похоже, все-таки следовало пренебречь запретами Минервы и оставаться на ночь.

— А смысл дразнить друг друга, если нельзя?

— Ну, ты же видишь результат. Когда ты спишь со мной, ты спокойнее. И под «спишь со мной» я подразумеваю сон, а не то, о чем ты подумала.

— Спасибо, Шерлок, я бы сама не догадалась.

Снейп с досадой подумал о десятке различных снадобий, которые он мог бы ей сварить, чтобы гормоны не били в голову. Почему она не пойдет к Помфри, в конце-то концов? Уж школьная медсестра в курсе всяких женских дел, эти зелья она может готовить и сама. Прямо средневековье какое-то.

— Угомонись уже и поговори со мной, — сказал он чуть мягче и принялся тихонько поглаживать ее по спине. Обычно ее это успокаивало. — Я не хотел, чтобы это прозвучало как издевка. Мне правда… любопытно.

Она с подозрением зыркнула на него:

— Можно подумать, ты увидел что-то принципиально новое для себя. Уж ты-то…

— Что я?

— Ну… Старшекурсники сплетничают про Пожирателей. И многие уверены, что там занимались… всяким, — протянула Гермиона, внимательно следя за малейшими изменениями на его лице. Снейп со страдальческим видом закатил глаза:

— Только не говори мне, что люди думают, будто Темный Лорд устраивал оргии на собраниях.

— Вообще-то, как раз это люди и думают. Мировое зло же. Жертвоприношения…

— Еще скажи — пили кровь младенцев и девственниц.

— Откуда же мне знать, какие ритуалы там были в ходу? — стушевалась она, опуская глаза. — От Вольдеморта можно ждать чего угодно, раз уж он даже собственную душу не пожалел и разбил на столько частей. Если он занимался некромантией и пил кровь единорогов, почему бы и кровь девственниц не пить. И не только пить. И для некоторых ритуалов ведь нужен сексуальный контакт.

Снейп многозначительно воззрился на нее, подняв брови:

— Надо же, какие познания в темной магии. Говоришь, не вчитывалась в «Секреты темнейших искусств»?

— Не вчитывалась, — принялась оправдываться Гермиона, — но даже если бегло просматривать текст, все равно ведь что-то запоминается. Я же только теоретически…

— Во-первых, нечего слушать выдумки глупых детей и читать про темные ритуалы, а то можно дочитаться до Азкабана. Во-вторых, большинство Пожирателей первого и второго круга — женатые, семейные люди. Ну какие оргии, что за вздор?

— Думаешь, семейное положение кого-нибудь смутило бы?

— Я думаю, что ты начиталась и насмотрелась какой-то дряни, а пять дней без моего внимания — это слишком долго.

— Так было или нет?

— Неужели ты думаешь, что я участвовал бы в чем-то подобном, даже если бы и было? — возмутился Снейп, чувствуя, что выходило неубедительно. Девушка пожала плечами:

— Ты сам говорил, что в молодости творил массу глупостей.

— Ну, творил. Но почему из всех возможных глупостей тебе на ум приходит именно это?

— Потому что это базовый инстинкт, против которого не попрешь.

Снейп едва не хрюкнул. О как! И не скажешь ведь, что это неправда.

— Ты же видела столько моих воспоминаний. Ты бываешь у меня в голове, когда мы не держим блок. Разве там был хоть намек на подобное?

— Если я этого не видела, это не значит, что его не было, — упрямо возразила она.

Нахалка. Умная нахалка. Не слишком ли много он ей позволяет?

«Если ты будешь увиливать от разговоров на эти темы, она найдет себе других собеседников. И не факт, что там ей не расскажут что-то, что тебе совсем не понравится. Ну в самом-то деле, с кем еще ей об этом говорить? С вертихвостками вроде Браун?»

— Когда я был старшекурсником, по школе тоже ходило множество историй, — нехотя проговорил он. — Пожиратели Смерти в них выглядели этакими революционерами, не желавшими мириться с текущим положением дел в магическом мире. Загадочные, сильные, смелые, изворотливые — то, что надо, чтоб завлекать молодых неопытных идиотов, которым такой образ жизни казался невероятно захватывающим. Женщины тоже находили их привлекательными. Темные мстители, мрачная романтика. Но Темному Лорду приписывают слишком много такого, к чему он никогда не испытывал ни малейшего интереса. Такие… развлечения его мало волновали. Он стремился сделать свое тело бессмертным, но для него тело — только форма, инструмент для достижения целей, а не средство получения удовольствия. Он был слишком... не-человеком для этого.

— А при чем здесь слухи об оргиях? И почему об этом вообще шепчутся в школе?

Снейп хмыкнул:

— Где же еще… Взрослым людям вряд ли будет интересно о таком говорить.

— Это такой намек, что я незрелая дурочка?

— Дурочка — вряд ли, а незрелая… Не психуй, — предупредил он, сцепив пальцы у нее на талии, когда она возмущенно надула губы и опять рванулась с его колен. — Я шестнадцать лет занимаюсь подростками, и могу сказать, что стадию идиотских шептаний о сексе проходят абсолютно все. Я знаю, о чем говорят старшекурсники в спальнях. Или в Гриффиндоре не рассказывают шепотом по ночам, кто кому и сколько раз дал, и у кого сколько сантиметров?

Щеки у девчонки вспыхнули лихорадочным румянцем. Она вскинула голову, глядя на него из-под полуопущенных ресниц:

— Ну рассказывают, и что?

— Ничего. На собственном опыте убедился, что чем больше разговоров, тем меньше в них правды. У кого уже все было, тот трепаться не станет.

— Я не треплюсь, — обиженно пробурчала она. — Но иногда и мне хочется о чем-то таком поговорить.

— Не хватает экспертного мнения? — ухмыльнулся Снейп. — Или надеешься узнать что-то новое об однокурсниках?

— Да ну тебя, в самом деле.

— Хватит дуться, я же сказал, что через это проходят все. — «Правда, я надеялся, что ты уже прошла этап дурацких сплетен». — В шестнадцать-семнадцать хочется славы и секса, ты права, базовый инстинкт. Большинство учеников Хогварца росли в традиционных консервативных семьях, никаких интимных отношений до брака и все такое, хотя сейчас это уже вряд ли актуально. Колдовское общество в принципе довольно консервативно по сравнению с маггловским. И тут появляются бунтари, которые ломают на корню все, что казалось нормой. Естественно, следом возникли и басни про оргии, потому что, по мнению одуревших от гормонов подростков, именно это и означает свободу от предрассудков. Хочется попробовать все и сразу, но воспитание не позволяет и родители не велят, а тут кто-то наверняка может, потому что не признает ограничений. Будоражит воображение, да?

— Ну… да, — неохотно согласилась Гермиона. — Хоть это и мерзко.

— Мерзко, — кивнул он. — На самом деле все было куда прозаичней. Если ты думаешь, что каждое собрание Пожирателей непременно заканчивалось попойкой и развратом — напрасно. Чаще это были показательные наказания для острастки остальных. А уж кто хотел напиться после этого — напивался и так. Напивались мы, пожалуй, нередко, пытаясь убедить себя, что нам весело. По правде, думаю, все пили, чтобы хоть на какое-то время перестать думать о том, что мы видели и делали, но к сексу это отношения не имело. Если что и было, то за закрытыми дверями, а не на собраниях. Ничего романтичного или возбуждающего, поверь. Кто-то понял это раньше, кто-то позже, но в итоге, кажется, поняли почти все.

— Даже Люциус Малфой?

— Я почти уверен, что да. Вряд ли он был в восторге, когда лишился палочки и стал грушей для битья, а его единственного сына пытали у него на глазах.

Гермиона содрогнулась, и Снейп крепче прижал ее к себе. Зачем он поддержал этот разговор? Отмахнулся бы сразу — и все.

— В общем, Драко принес мне… одну книжку, — наконец, созналась девушка, отводя взгляд. — Он… ну… он сказал, что в Слизерине ее все читают, чтобы потом не было неожиданностей. Это несправедливо, почему у нас нет ничего подобного? Не знаю, как обстоят дела у мальчишек, но девчонки даже на седьмом курсе обсуждают какие-то глупости, услышанные невесть где, и еще тайком притаскивают пошлые журнальчики, в которых наверняка нет ни слова правды. Если бы мне мама не объяснила в свое время, я бы вообще… потерялась.

Снейп едва сдержался, чтобы не расхохотаться, и вместо этого закашлялся. Теперь все ясно. Ну Малфой, ну помощничек! Нашелся… великий специалист и просветитель.

— В мое время эту книгу называли «пособием по семейной жизни», хотя все знали, что о семье там нет ни слова.

— Так ты ее тоже читал?! — изумилась она и тут же прикусила язык. — Ну конечно… Чертов Слизерин.

— Но-но, полегче с моим Домом, у вас вот все больше в ходу пособия по полировке метел. Я тоже не сразу понял, что в этой книге не меньше глупостей, чем в журналах, которые подростки читают под одеялом.

— Н-ну, — задумчиво протянула Гермиона, — вроде бы далеко не всё глупости… Что-то я не заметила, чтобы ты возражал до сих пор.

— Пока что все было в приемлемых рамках. Но только не то, что тебе снилось сегодня.

Краска с ее лица все еще не сошла, но теперь девушка подняла на него глаза, в которых блеснуло любопытство:

— Почему нет?

— Никаких завязанных глаз, связываний, взбитых сливок и прочей подобной ерунды. Уловки из дешевой маггловской порнографии.

Сказал и чертыхнулся про себя. Сейчас начнется.

Грейнджер прыснула и зажала рот ладонью. Детский сад какой-то. Раздевать и трогать его она, видите ли, не стеснялась, а говорить — сразу хиханьки, краснеющие уши и бегающий взгляд. Правда, он и сам чувствовал себя не слишком комфортно при разговорах на подобные темы. Заниматься сексом было определенно куда проще, чем его обсуждать.

— А ты смотрел маггловскую порнографию?

— Случалось, — лаконично ответил Снейп, слегка нахмурившись. Не сказать чтоб ему нравился этот разговор, но прекратить его он почему-то не спешил и пребывал в легком замешательстве от самого себя.

«Похоже, у меня окончательно поехала крыша. Чтоб я хоть раз до этого с кем-то так откровенничал!»

Он напряженно прислушивался к своим ощущениям, готовый в любой момент спрятаться в привычную раковину, но внутри было спокойно. Как будто так и надо. Почему-то он был абсолютно уверен в том, что за пределы этой комнаты все сказанное не выйдет. В самом деле, откуда такая железобетонная уверенность? Или это чертова связь так действует, что безоговорочно доверяешь тому, к кому привязан? Однако это доверие между ними явно возникло раньше, ведь именно оно является одним из условий и активации, и боевой медитации. Иначе это просто не сработало бы.

«Северус, ты определенно сошел с ума... и даже не заметил, как это случилось».

Гермиона поерзала у него на коленях, устраиваясь поудобнее:

— Э-м-м… ну, предположим, я могу понять, почему это может не понравиться, — она прикусила губу, собираясь с духом, а затем выдала на одном дыхании: — А если я разрешу тебе сначала проделать то же самое со мной?

— Кхм… То есть, ты все-таки хочешь… Такое чаще делают с женщинами... вроде как.

— Вроде как? — хихикнула она, и глаза у нее озорно заблестели. — Но мне все равно интересно посмотреть на реакцию.

«А уж мне как интересно, откуда у тебя такие наклонности. Впрочем, чего удивляться… Ты и Поттера с Уизли все эти годы строила. Не склонная к доминированию личность не подчинила бы себе лей-линию. О, что сказал бы Темный Лорд, окажись ты в ближнем круге вместо Беллы…»

— Тебе мало того, что есть? — на всякий случай уточнил он, уже понимая, что вряд ли отвертится, и к собственному удивлению испытывая не слишком здоровый интерес к услышанному.

— Меня все устраивает, но ты же помнишь, что я люблю узнавать что-то новое?

— Порой можно было бы любопытничать поменьше. Подобные вещи выходят за рамки моего… комфорта.

— Значит, ты уже пробовал, и тебе не понравилось? — расхрабрившись окончательно, поинтересовалась она.

«Грейнджер, ты явно хочешь моей смерти».

— Я видел, как это пробовали другие. Зрелище меня не впечатлило.

Ну вот кто тянул его за язык?

Напрасно он надеялся, что это умерит ее любопытство и смутит еще больше. Гермиона облизала губы — и почему у нее это выходит особенно соблазнительно, когда они начинают спорить? — и вперила в него горящий взгляд:

— В той самой маггловской порнографии?

Снейп повел бровями:

— И не только там.

— И ты мне, как всегда, не расскажешь.

— Не расскажу.

— Так нечестно. Зачем дразнишься, если не хочешь рассказывать?

— Вряд ли тебе понравится такое слушать, — парировал он. И засомневался. На его памяти, некоторые женщины и впрямь с интересом слушали истории про что-нибудь этакое. А уж вытянуть подробности личной жизни из него пыталась даже Минерва, но они тогда всем коллективом перебрали с выпивкой под новый год, так что, наверное, ей простительно. С тех пор он старательно игнорировал дружеские посиделки в учительской, а все разговоры о своих предполагаемых любовных похождениях пресекал на корню.

— В общем, никаких связываний и прочего подобного, — буркнул он. — Меня это не вдохновляет.

Прильнувшая к его груди девушка выдохнула и расслабилась.

— А меня вот очень… вдохновило, — негромко ответила она. Снейп изогнул бровь:

— Ты правда хочешь лицезреть меня в таком виде? Снов недостаточно?

— Я тебя и не таким видела. Уже.

С этим трудно было спорить. Она видела его больным, слабым, раненым, умирающим. Да что там — почти мертвым. Она знала о нем массу гадостей — спасибо так невовремя вытекшим из его головы воспоминаниям. Она видела его и в бою, и в гневе, и в полной растерянности, и на пике страсти. Но осознавала ли, что именно видит — тот еще вопрос. По сравнению со всем этим оказаться всего лишь затейливо привязанным к кровати на пять-десять минут — так, пустячок. Возможно, даже приятный. Ему случалось видеть картины и похлеще.

Впрочем, лучше не вдаваться сейчас в эти дебри.

— Где эта книга? У тебя?

Гермиона напустила на себя безразличный вид, призвала брошенную на диван потрепанную сумочку и, запустив внутрь руку едва ли не по локоть, извлекла маленький пухлый томик в ничем не примечательной обложке. Снейп пристроил его поверх колен девушки и раскрыл наугад. Книгу ему подсунули где-то на шестом курсе, Мальсибер или Розье, он не помнил, кто именно. В памяти отложилась лишь брошенная вскользь шпилька: мол, на, почитай, а то так девственником и помрешь. Он и тогда едва не расхохотался, заглянув под обложку. Девственности он лишился еще летом, до начала учебного года, так что вряд ли это невесть кем составленное чтиво могло ему пригодиться. Приятели, разумеется, об этом не догадывались, да и кто бы заподозрил, что на этого тощего мрачного книжного червя с плохим цветом лица и кривыми зубами кто-то может позариться? Книгу он, конечно, полистал, но вчитываться в «двадцать способов доставить удовольствие вашей даме» не видел смысла, а уж разделы про удовольствие мужчин и вовсе пропустил. Мысль о том, что кто-нибудь может до него снизойти еще раз, чтобы проверить все это на практике, казалась абсурдной. Да кто вообще пишет об этом книги и зачем?

С тех пор, как он видел это… пособие, оно стало заметно толще. Кто-то вклеил в него новые страницы, выдранные из какой-то другой книжки. Гермиона перевернула несколько порыжевших от времени листков:

— Я видела эту брошюрку. «Двенадцать способов очаровать ведьм». Кстати, они работают.

— Да неужели? — ехидно отозвался Снейп, сканируя текст беглым взглядом. — Комплименты? Открывать перед дамой дверь? Таскать за ней тяжелую сумку, словно заклятий для облегчения веса не придумали? Неужели в мире до сих пор остались идиоты, которые не знают, что любой женщине приятно слышать, что она красивая? Это же элементарные вещи.

— Представь себе, остались, — медовым голоском поведала ему Гермиона, хлопнув ресницами для наглядности. И кокетливо сложила губы бантиком.

— Это что, намек? — насторожился он.

— Ты хоть раз меня похвалил? Хоть за что-нибудь. Да из тебя даже в школе было не выдавить похвалу.

— Это не одно и то же, — попытался оправдаться Снейп, уже понимая, что его приперли к стенке. — Для чего мне говорить очевидное?

— Потому что мне было бы приятно это услышать? Особенно после того, как ты посмеялся над моими зубами.

— Гм. Но ты же знаешь, что ты красивая. А я уже признал, что вел себя как последний мерзавец, хоть у меня и были причины.

— Теперь знаю. Но мне кажется, что эту книгу надо читать вовсе не мне, хотя Драко был уверен, что уж в опыте мне с тобой не сравниться.

Деточки. Как им всем любопытно, чем же таким мог заниматься шпион и Пожиратель на досуге, в перерывах между пытками и убийствами. Ему и самому когда-то было любопытно, хотя он, сказать по правде, испытал облегчение, когда понял, что в действительности ничего такого на собраниях не происходило. Это было бы слишком банально для Темного Лорда. Но у Драко-то в голове откуда подобная ересь? Или Люциус и впрямь позволял себе лишнее там, где сын мог это видеть, и мальчишка с перепугу решил, что подобное поведение присуще всем Пожирателям в принципе, и наивную гриффиндорскую отличницу что-то может испугать? Потому и решил ее, так сказать, подготовить ко всему? Снейп представил себе лицо Драко, узнай тот, что вытворяла эта правильная девочка в своих снах (хоть пока и не решалась повторить это в реальности). Наверняка бы очень удивился.

Ну и молодежь пошла…

— То есть, тебе хочется комплиментов и какой-то экзотики? — переспросил Северус, лихорадочно придумывая способ отвлечь ее от темы пожирательских оргий и прочей чепухи.

Гермиона легонько потерлась носом о его щеку:

— Да мне уже понятно, что комплименты — не твой конек, и не будь у тебя массы других достоинств, меня бы это, наверное, огорчило. И тут ведь не только про секс, — она помолчала немного, машинально переворачивая страницы. — Я, к примеру, совсем не понимаю, что мне делать, когда ты злишься или расстроен.

«Как будто я сам понимаю…»

— И что, ты нашла здесь ответ? — он постучал указательным пальцем по странице.

— Не нашла. Но я не пробовала те варианты, которые здесь предлагаются. Может, какой-то и сработал бы.

— Только не обмазывай меня взбитыми сливками. Гадость несусветная.

Она хихикнула и опять покраснела:

— Значит, остальное можно пробовать?

— Ты всегда можешь спросить. Словами через рот, а не намеками. С чего вообще Малфой притащил тебе эту книгу? Ты что, расспрашивала его?

— Нет, — она опять прикусила губу. — Он сам завел этот разговор. Я удивилась. И даже хотела дать ему по носу, чтоб не лез не в свое дело. Но он… э-э… настаивал, что это поможет.

— С чем?

— Ну… чтобы тебе не было со мной скучно.

Снейп вздохнул:

— С тобой-то уж точно никогда не скучно. Независимо от того, есть у нас секс или нет. Но мне не нравится, что все так озабочены тем, как бы меня развлечь. Если это очередная дурацкая кампания по спасению, то я…

— Почему ты не допускаешь даже мысли о том, что люди могут искренне о тебе беспокоиться? Пусть даже и… в такой странной форме.

— Потому что это я, — он долистал до нужного раздела и повернул книгу так, чтобы Гермионе было удобно в нее смотреть. — Раз уж мы все равно об этом заговорили, показывай.

— Что показывать? — опешила она.

— Что у нас дальше по плану, чтоб я знал, к чему готовиться. Это мы уже пробовали, — он перевернул еще одну страницу, — и это тоже… и, похоже, нам обоим понравилось… Это — нет. И это нет. Однозначно нет, я в такую позу не встану даже с магией... черт, какой придурок это придумал и как при этом еще и удовольствие получать? А вот это… — Северус осекся, когда заметил, что она вытаращилась на него, не моргая. — Что ты на меня так смотришь?

— Сюр какой-то, — она мотнула головой и потерла пальцами виски. — Я сижу на коленях у профессора Снейпа, мы смотрим картинки с позами в сексе и на полном серьезе обсуждаем, что бы из этого попробовать. Хогварц упал бы в обморок в полном составе.

— То есть, я не человек, и мне не положено держать на коленях женщину и обсуждать секс? — насупился он.

— С твоим имиджем это не сочетается. Ты же вечно такой весь… строгий. Тебя трудно заставить улыбнуться. Ты всегда застегнут на все пуговицы, а за поцелуи под омелой в коридорах снимал баллы. А уж если кого ловил во время ночного патрулирования…

— Школьные коридоры — не место для поцелуев. И для всего прочего тоже.

— А где тогда место? Ну глупо же запирать в замке толпу подростков и надеяться, что половое созревание пройдет мимо них. Сам-то небось такой же был в шестнадцать.

— Вообще-то, не был.

— Я тебе не верю. Все были, ты сам сказал.

— Как угодно.

Она заерзала у него на коленях:

— Ты специально это делаешь?

— Что именно?

— Отвечаешь так, чтобы я изнывала от любопытства.

— Возможно.

— Меня это бесит.

— Отлично. Я люблю бесить людей.

— Но терпеть не можешь, когда кто-то бесит тебя.

— Естественно.

Гермиона в точности скопировала его язвительный прищур и задранную бровь. Снейпа передернуло:

— Не делай так.

— Ага, правда бесит?

— Это мой прием. Придумай свое.

— Но ведь работает же, — она склонилась к его лицу, почти касаясь его губами. — И я знаю, что еще сработает.

— Да неужели? — он наградил ее кривой ухмылкой, когда ее рука пробралась к нему под рубашку и двинулась вниз. — Как топорно, мисс Грейнджер. А как же «восемь способов соблазнения джентльмена»? Шелковый пеньюар… не уверен, что знаю, как он выглядит… ароматизированные свечи… вино с афродизиаком… что там еще было? И ты так и не выбрала позу на сегодня.

— К троллям позы, — выдохнула она, нетерпеливо сражаясь с молнией в его брюках. — Будем импровизировать.

Угораздило же его из всех возможных женщин запасть на гриффиндорку, да еще с командирскими замашками.

И что самое ужасное: он ничего не имел против. По крайней мере, пока.

Примечание к части

Мне больше некуда бежать,

Она безотрадна, но утешает меня.

Когда все уходят домой,

Она всегда рядом.

Metallica

Мы хотим кричать о нашей боли

и рваться прочь из темноты,

застряв в этой коварной игре,

мы знаем, что ничто не остается как прежде.

Потому что мы живем в безумном мире

Within Temptation