Aurora musis amica est? (Аврора (утро) — подруга муз?) (гет)

Диран сидел за обеденным столом и что-то вертел в руках. Зачем в их доме столовая — долгое время не давало ему покоя — для муз еда никогда не была необходимостью, тем более для демонов. Но, тем не менее, она была, как и кухня… Хотя причины существования последней были более явные…

Но в тот момент его мысли занимала отнюдь не тайна комнаты, где он находился. Дирану предстояло принять решение, наверное, самое главное в его бесконечной длинной жизни, которое определит всё…

Близилось его совершеннолетие. И удивительным было даже не то, что для сверхъестественных существ восемнадцать лет также определяли взросление, как и у обычных смертных, а то, что в отличие от сестёр для него и правда эта дата была значимой. Он должен был сделать выбор.

— Братишка, доброе утро! Что-то ты рановато сегодня, — бодрый голос Лили вывел из задумчивости. — Неужели нагулялся?

— Я никуда и не ходил, — отрешённо откликнулся Диран, даже и не взглянув на сестру, которая поставила перед ним тарелку со свежей выпечкой. Аппетитный аромат тут же заполнил комнату, что было вполне естественным — Лили мастерица на все руки.

— Диран, что-то не так? — обеспокоенно спросила муза, подсаживаясь к брату. Но вопрос остался без внимания, как и манящие румяные булочки. Хотя взгляд на последние он всё же бросил, правда, они вызвали отнюдь не желание есть. — Всё ясно, — через несколько минут молчания наконец медленно произнесла Лили. — Всё ещё думаешь или принял решение?

— Второе, — односложно ответил Диран, тяжело вздыхая, и, опираясь на стол, закрыл лицо ладонями.

— Тогда в чём де?.. — Лили не успела договорить.

— Наш маленький братик, наверняка, боится реакции папочки, — издевательски растягивая слова, перебила сестрёнку Мориган. Она постепенно становилась видимой, явно подражая появлению Чеширского Кота.

— Мори, и давно ты здесь? — нахмурилась Лили, глядя на старшую музу, вальяжно развалившуюся на стуле, словно на троне.

— Достаточно, — пожала плечами Мори и потянулась за самой большой булочкой, — чтобы полюбоваться всем спектром эмоций нашего братца.

Диран даже бровью не повёл на издевательский комментарий старшей сестры. Он словно её и не слышал, сидел всё так же, закрыв лицо руками. Сомнений в своём выборе не было, но кое-что всё же пугало его, и это была отнюдь не реакция отца.

— Диран, ты ведь хорошо подумал? — голос Мориган всё же настойчиво пробился сквозь тяжёлые мысли. Она как всегда была насмешлива, но отчего-то на этот раз чувствовалось и непривычное напряжение — неужели беспокоилась? — Кате скоро шестнадцать, и ты же понимаешь, что ей предстоит после…

Мори не успела договорить, Диран резко вскочил и с силой ударил кулаком по столу, прервав сестру. Но её пробрала дрожь совсем не от этого — полный решимости взгляд красных глаз впервые вызвал в ней робость. Да, теперь она прекрасно видела, что её младший братик уже не маленький…

Смерив сестру взглядом, Диран, не сказав ни слова, быстро ушёл. Мори невольно выдохнула. Таким видеть было его непривычно, даже шутить желание пропало, что было для неё редкостью.

— Мори, как думаешь, он принял правильное решение? — внезапно обеспокоенно спросила Лили. Она всё ещё смотрела вслед брату, и Мори радовало, что сестрёнка не заметила её растерянности.

— Не знаю, правильное оно или нет, — нарочито небрежно фыркнула Мориган, но стоило Лили наконец повернутся к ней, как её тон сменился на серьёзный. — Но как бы там ни было, сестрёнка, ты же сама прекрасно понимаешь, — она села прямо, сжимая в руках так и не надкусанную булочку, — если бы нам с тобой пришлось делать такой же выбор, мы бы тоже… — Мори замолчала, грустно вздохнула и прошептала одними губами: — Тоже выбрали её, несмотря ни на что…

* * *

Дверь. Вполне обычная. Деревянная. Белая. Ничем не отличающаяся от других в этом доме. Но отчего-то так трудно решиться повернуть золотую круглую ручку. И дело было не в том, что в комнату, скрытую за ней, запрещалось входить. На самом деле только когда за ней кипела работа, но практически никогда по-другому не бывало, так что…

Диран в очередной раз вздохнул и потянулся к блестящей ручке, но вновь даже не дотронулся до неё. Он топтался здесь уже полчаса, всё это время из-за двери доносились разнообразные звуки, беспрестанно меняя друг друга. То раздастся тихий стон, то стук молотка, сменяющийся странными влажными шлепками, то визг бензопилы… Но Диран словно их и не слышал, как и не заметил, как воцарилась тишина.

— Диран, хватит гипнотизировать дверь, — резкий окрик матери заставил нервно вздрогнуть, хотя было неудивительно, что она знала, что он там — Леди всегда знала, где её дети, — заходи быстрее!

Вопреки ожиданиям операционный стол в центре светлого зала был пуст. Даже не так, он сиял своей нетронутой чистотой. Но полотенце, которым вытирала руки Леди, было определённо испачкано кровью. Диран лишь мельком взглянул на мать и, так толком и не сделав хотя бы шаг вглубь комнаты, уставился поверх её головы на длинный ряд стеллажей с большими банками на полках. В прозрачной жидкости плавали аккуратно препарированные органы. Большинство из них, верно, принадлежало отцу, но Диран понятия не имел, какие именно… Хотя такого рода размышления были не лучшим способом оттягивать этот важный момент…

— Я так понимаю, ты решил сообщить о своём решении раньше назначенного срока, — Леди не спрашивала — отрешённость сына говорила сама за себя. Он старался не смотреть на неё, лишь бы не дать ей хоть один шанс отговорить его, предложить ещё подумать, ведь у него ещё один день до совершеннолетия. Но нервная дрожь всё равно одолевала его, и это было заметно. — Ты хорошо подумал? — её голос звучал ласково и заботливо. Леди улыбалась, этот вопрос был ни к чему, но она была обязана его задать.

— Да, — не задумываясь, откликнулся Диран. Казалось, он даже боялся моргнуть.

— И какой же путь ты выбрал? — Леди качнула головой, степенно подходя к сыну.

— Я хочу быть музом, — без запинки выпалил Диран, лишь теперь взглянув на мать.

— Что ж я понимаю твой выбор, сынок, — ласково произнесла Леди, подходя к нему и кладя руки ему на плечи. — Но… Милый, ты ведь?..

— Я понимаю, мама, — тихо перебил Диран, решительно сжимая кулаки, — Катя может никогда не начать писать, а мне в любом случае придётся выбрать себе автора рано или поздно, ведь муза без своего творца — не муза. Я знаю… Но, — его взгляд горел знакомым для неё огнём, — так у меня есть хотя бы надежда… «быть рядом с ней», — он так и не договорил в слух, но Леди и не нужно было слышать этих слов.

— Хорошо, милый, — произнесла Леди, улыбка её ничуть не померкла. Она обняла крепко сына и отступила от него на шаг. — Иди, я сама скажу твоему отцу о твоём решении. А что предстоит тебе завтра, ты уже знаешь, так что постарайся ни о чём больше не думать и отдохнуть.

Диран кивнул и, криво улыбнувшись матери, быстро ушёл, не желая задерживаться в этой комнате. Здесь было неуютно, хотя особый тайник отца был куда неприятнее…

Леди проводила взглядом сына и неосознанно обняла плечи. Кто бы мог подумать, что он так быстро вырастет, чтобы принимать такие важные решения. Его выбор радовал её, но всё же оставалось беспокойство из-за того, что избрал он не самый лёгкий путь. Хотя волноваться стоило и по другому поводу…

— Ты злишься? — спросила Леди, не оборачиваясь и продолжая смотреть на закрытую дверь. Это было ей не нужно, она прекрасно знала, кто скрывается за неприметной ширмой в углу зала.

— Лишь отчасти, — голос её мужа и правда выдавал его эмоции. Он, как любой демон, умел ими манипулировать, но сейчас Леди чувствовала, что он не пытается её обмануть. Злость.

— Из-за его выбора или того, что Диран не рискнул сказать о нём тебе? — Леди даже не повела бровью, когда почувствовала сильные мужские руки на плечах и горячие дыхание на шее.

— Нет, — дыхание сместилось выше к уху, от него расползались мурашки по кожи, но она так и не дрогнула. — Было очевидно, что он пойдёт к тебе, а не ко мне с таким решением. А его выбор скорее раздражает… Я до последнего надеялся, хотя и понимал, что слишком поздно взялся за него. Это и злит.

— Не разочаровывает? — Леди всё же удивлённо приподняла бровь и повела плечами, стараясь избежать влажного прикосновения языка к чувствительной коже за ухом.

— Любовь моя, ты меня удивляешь, — её вопрос явно развеселил мужа, но, впрочем, это не помешало ему продолжить свои приставания. Его руки сместились на талию и настойчиво комкали ткань белого халата, стремясь то ли забраться под него, то ли порвать. — Наш сын не может меня разочаровать! Да, я не в восторге от его выбора. — Настойчивый укус в шею заставил наконец её неровно вздохнуть и немного расслабиться в объятиях мужа. — Да, меня бесит, что он влюбился в обычную смертную девчонку! — Леди лишь насмешливо фыркнула на эту фразу — их дети бы с жаром поспорили с отцом на этот счёт. Все трое, особенно младший. — Но просто невозможно, чтобы он меня разочаровал! — Он рассмеялся, на мгновение оторвавшись от лобзаний своей супруги. — Ведь Диран так похож на меня, так же поступает… Ведь если бы я следовал указкам своего отца и соблюдал семейные традиции, у меня не было бы такой потрясающей жены… — Леди улыбнулась уголками губ — его комплименты всё так же греют, как и заставляют таять его поцелуи. — И целых трое детей…

— Всё, хватит, — прервала мужа Леди, на какой-то миг вырываясь, чтобы развернуться к нему, — я тебя поняла, мой непокорный Демон!

— Тогда, может, продолжим то, на чём прервал нас сын? — Блеск в кровавых глазах с вертикальными зрачками и откровенная улыбка не оставляют шанса на отказ. Сколько бы ни прошло времени, он всё так же мог легко искусить её… И неважно, что по сравнению с ней он был и останется пылким юнцом…

* * *

Таланты людей всегда проявляются лишь со временем, их нельзя обнаружить сразу от рождения ребёнка, ещё до того, как он начнёт говорить или хотя бы ходить. У муз всё не так. С первого мгновения появления на свет, нет ещё даже до него — когда лишь становится понятно, скоро родится новая муза — определяется её судьба.

Хотя это слишком громко сказано, никакая сила на свете ни за кого не может решить, как сложится чья-то жизнь. Будь то человек, или сверхъестественное существо. У муз определяется лишь их сила — способность вдохновлять на творчество.

И пусть Диран не был полноценной музой, но и он не был обделён этим, как и его сестры… Но в отличие от них он мог выбрать, кем ему быть. Стать музом и вдохновлять людей писать удивительные вещи, или предпочесть принять наследство отца — быть воплощением людских страхов…

* * *

Спроси его кто-нибудь, почему так получилось, он не знал бы, что сказать. Но на вопрос с каких пор ответил бы не задумываясь: всегда! С той самой минуты, как увидел её впервые. Правда, на осознание своих чувств ушли годы. Но именно тот момент, то первое мгновение, когда он встретился с взглядом осенних глаз…

Наверное, ему было лет семь тогда. Почему-то в отношении него возраст имел значение в отличие от сестёр. И пусть они ещё выглядели, как маленькие девочки, но что Мори, что Лили уже вовсю оправдывали своё существование — вдохновляли творить. А у Мориган даже была своя подопечная.

Диран всегда с некоторой завистью поглядывал на сестёр, ведь они могли легко появляться в мире людей, а ему это ещё не позволялось. На вопросы же когда и ему будет можно, вечно получал ответ — как только он достигнет нужного возраста. Что это был за возраст, Диран не знал. Но ему так не терпелось, так хотелось увидеть человеческий мир!

Особую роль в этом стремлении сыграла Мориган, которая без устали болтала о своей маленькой подопечной. С непередаваемым восторгом она часами могла рассказывать о том, как это здорово — вдохновлять. И каждый раз, слушая её, Дирану хотелось всё сильнее тоже попробовать…

В тот день Диран был так возбуждён предстоящим посещением мира людей, что его даже не расстраивал тот факт, что воспользоваться своими силами ему ещё не удастся. Да и сопровождение мамы тоже не огорчало, хотя было несколько обидно, что его не пускают одного. Сёстрам же можно, почему же ему нельзя?

На всю жизнь этот день стал самым ярким воспоминанием. Окружающий мир был так необычен! Не было причуд, присущих измерению муз, хотя чем-то они были похожи. Мир людей подчинялся своим правилам, строгим и неуклонным, в то время как в их было возможно всё. Но отнюдь не это так запомнилось Дирану…

В память въелся накрепко дождь… Холодные капли были вопреки всему материальными, хотя остальной мир оставался бесплотен для него. Въелись синий в цветочек зонтик, внезапно возникшей над головой, и девочка со светлыми кудряшками, курносым носиком, в резиновых смешных сапожках. И упрямый взгляд невероятно больших зелёно-жёлтых глаз, которые не должны были его видеть. Но в тот момент казалось, что он и правда для неё часть реальности.

Лишь намного позже он понял, что то была случайность. Хотя…

* * *

Как было интересно наблюдать её взросление! Кто бы мог подумать, что она окажется именно той самой подопечной Мори, да и к тому же самой младшей представительницей целой династии врачей, которым покровительствовала его мать. Катя.

Сейчас стыдно было признаться, но отчего-то в юности у него были проблемы с силами. Слишком долго у Дирана не получалась пользоваться способностями муза, в то время как укрощение демонических давалось легко. Но не только у него были трудности…

Катя тоже не со всем справлялась великолепно, как с рисованием. Рисовала она для своего возраста весьма неплохо, а вот читать и писать ей было нелегко. И, наблюдая за ней, Диран прекрасно понимал почему. Люди не столь совершенны, как музы, у них свои особенности, некоторые из которых осложняли жизнь. Катя не просто плохо видела, она видела иначе, чем другие. И если в живописи это давало ей скорее преимущества, то в остальном... Ей было тяжело читать, приходилось ложиться на стол и смотреть под углом. С возрастом она избавилась от этой привычки, но то, что ей долгое время не нравились из-за этого книги, Дирана огорчало. Он так надеялся…

В своём упорстве они были так похожи и удивительно странно справлялись с препятствиями. Катя начала постепенно всё больше читать, найдя интересный для себя жанр. А Диран старательно осваивался со способностями муза. И как же было символично, что первый его успех произошел именно с ней. И пусть это было всего лишь школьное сочинение, не отличающееся особой гениальностью, но для него оно было самым лучшим. Он впервые почувствовал, каково творить вместе с ней!

После Диран, развивая свои способности, что было для него необходимо в отличие от сестёр, много раз работал и с зрелыми писателями, и с начинающими юными авторами, проявляющими талант к писательству. Но никогда он не испытывал ничего подобного, как с Катей. Лишь её маленькие школьные сочинения вызывали столько эмоций, такой восторг, что хотелось, чтобы она творила не останавливаясь. Но это случалось так редко.

* * *

Диран никогда не думал, что будет так тяжело. Так мучительно долго ждать, когда в его ненаглядной Кате проснётся ещё один талант. Но хуже было другое — он не мог к ней прикоснуться. Ему казалась, что просто быть с ней рядом всегда, стать, наконец, только её музом, будет достаточно. Как он ошибался!

Это было невыносимо! Его изнутри медленно пожирало желание чего-то большего, чем просто наблюдать за любимой и находиться рядом. Хотелось почувствовать её тепло, мягкость непослушных волос, вдохнуть губами её дыхание. Он желал, чтобы она была только его…

И не в силах совладать с собой, Диран изводил Катю, не давая ей покоя и побуждая постоянно к творчеству — единственному, что дарило иллюзию близости с ней. Она была для него сродни наркотику. А ощущения от быстрого порхания маленьких пальчиков по клавиатуре можно было сравнить с интимными ласками. Но это ещё больше сводило с ума…

Как и мысли о том, что рано или поздно в её жизни появится тот, кто захочет занять место, о котором он даже не смел мечтать. Место её избранника.

* * *

Каждое пробуждение теперь было подобно снам, которые преследовали его годами. Но сейчас это была реальность, с которой расставаться не хотелось ни за что. Поэтому он с такой неохотой ложился каждый раз спать. Нет, Диран попросту боялся, что если уснёт, всё пропадёт и вернётся назад. И ежедневно он судорожно просыпался со страхом обнаружить в своих объятиях не своего любимого автора!

Вот и в это утро Диран, очнувшись ото сна, тут же открыл глаза. От сердца отлегло, стоило только увидеть копну рыжих волос и вдохнуть такой родной запах. Руки всё равно невольно сжались, сильнее прижимая к себе теплое мягкое тело возлюбленной. Катя сразу же завозилась в его объятиях, стараясь вырваться, не просыпаясь. Диран лишь улыбнулся — всё никак не привыкнет спать в чужих объятьях, и это так умиляло. Особенно то, что она всё равно потом сама же и прижималась к нему обратно.

Удивительно, Катя спала с ним рядом намного спокойнее обычного. Она всегда вертелась, беспокойно мечась по постели. Но теперь, все эти ночи, что он был с ней, обнимал её, пока она спала, Катя была такой умиротворённой. Интересно, что ей снилось? Отчего-то Дирану было боязно смотреть её сновидения сейчас, хотя раньше его любопытство ничто не останавливало. Как и от влияния на них…

Это было первым, чему научил его отец — изменять чужие сны, подчинять их своей воле. И, конечно же, его своеобразным тренажёром стала Катя. Что, в общем-то, было неудивительным, ведь отец был именно её воплощением страхов. Естественно, он учил сына создавать именно кошмары, но Дирану нравилось совсем иное — творить для девочки невероятные и увлекательные сны. И пусть не такие радужные, как хотелось бы, всё же сказывалась демоническая сущность, но он знал, что Катя любит такие сны больше всего. А это было так приятно.

Диран никогда не был уверен, догадывается ли отец о том, что он не всегда следует его указке. Но отчего-то тот не подавал виду. Единственное, что он всегда повторял сыну, пытаясь вбить в него как правило, как непреложный закон: «Можешь делать, что хочешь — твоё право, как демона. Но никогда, слышишь, никогда! Даже не думай влюбляться в смертных!» Отец ещё часто добавлял тише и с каким-то особым презрением: «Особенно в эту бесполезную девчонку…» Но к тому моменту, когда он впервые ему это всё сказал, было уже давно поздно…

* * *

Было так уютно и тепло. Сквозь сон чувствовались чьи-то нежные объятья. Чья-то рука ласково гладила по голове, теребя мягко волосы. Сквозь розовую дымку, будто издалека, доносился чей-то шёпот, трепетно повторяющий лишь моё имя: «Катюша…»

Таких сладких снов я ещё не припомню. Столько тепла и нежности, окружающих меня, никогда ещё не чувствовала. Было так приятно, и хотелось просто нежиться в этих объятиях и ванильной дрёме. Но дымка сна уже начала постепенно с меня спадать, а шёпот становился всё отчетливее, теперь кроме имени различались и другие слова:

— Катюша… Милая… ласковая… тёплое солнышко… Красавица моя любимая…

А вместе с тем, объятия словно становились горячее, к ним прибавились и поцелуи. Сначала, нежные и невесомые, а затем всё более настойчивые. Как и руки, прижимающие меня к чужому телу. Обжигающее дыхание на моей коже и нетерпеливая ласка вызывали дрожь и сметали последние остатки сна…

* * *

Саша бы вряд ли мог припомнить такого тяжкого пробуждения. Нет, спалось ему просто отменно — не зря сестрёнка расхваливала свой диван. На нём и правда было невероятно удобно располагаться, да и к тому же приятных сновидений добавлял и родной запах от подушки. Но вот просыпаться было тяжело.

Веки словно свинцом налились и совершенно не хотели открываться. Голова гудела, почему-то это казалось ему удивительным — ведь он не так уж много выпил. Про предыдущую драку как-то забылось, ведь засыпал Саша в компании любимой сестрички, а ведь именно в потасовке была причина такого плохого самочувствия.

И, в общем-то, Саша и не стремился просыпаться так рано. Торопиться было толком некуда, так зачем себе отказывать в удовольствии понежиться в кровати? Жаль только, не было Катюши под боком, так бы можно было считать себя вполне счастливым. Но и без этого было хорошо. Пока…

Утреннюю тишину разрушил невероятно громкий визг! В нём чудились одновременно и удивление, и испуг, а вот в крике, последовавшем за ним, чётко было слышно негодование:

— Да как ты посмел?! Демон проклятый! Воспользовался мной!

Сашу с кровати согнал не столько смысл крика, сколько голос сестрёнки с явными паническими нотками. Всё же мало он этому музу недоделанному накануне бока намял. Если он сестричку хоть пальцем тронул, да он его…

— Верни мне её!

Но стоило только Саше ворваться в комнату, откуда доносились крики, как весь его запал как ветром сдуло. Зрелище было просто великолепное! Катя сидела верхом на своем музе во всей своей красе — абсолютно голая — и пыталась придушить его. Правда, ей это не удавалось, Диран без особых усилий удерживал её руки на безопасном расстоянии от своей шеи.

— Катюша, о чём ты? — давясь смехом, спросил Диран, на очередной возглас Кати. — Что вернуть?

— Мою невинность! — взвыла дурным голосом Катя, подпрыгнув на музе, отчего он подавился смехом.

— Красавица, она всё ещё при тебе, но если ты продолжишь прыгать на мне в том же духе, можешь её легко лишиться, — насмешливо заметил Диран, разводя руки в стороны, Катя тут же упала ему на грудь — из захвата он так её и не выпустил. — Но в принципе, я не против, — многозначительно произнёс муз, проводя хвостом по спине автора. Катя нервно вздрогнула и попыталась вырваться или хотя бы сползти с него, но безуспешно.

— Я против! — прорычала она, извиваясь и стараясь избежать прикосновений хвоста.

— А ночью ты была за, красавица моя, — интимно прошептал Диран и лизнул девушку в нос, заставив её возмущённо завыть и завертеть головой, избегая дальнейших издевательств. — Даже настаивала на этом, очень упорно…

— О, сестрёнка, похоже, ты решила взять всё в свои руки и сама устранить свою «проблему», — не удержавшись, вставил своё слово Саша, наконец оправившись от первого удивления. Он улыбался, глядя на свою сестрёнку, которая безуспешно пыталась вырваться из рук муза и снова сесть.

— Что?! — на автомате выпалила Катя, в запале даже не понимая, кто это сказал такую дерзкую фразу. Она резко дёрнулась, наконец вырвавшись из захвата Дирана, и повернула голову в сторону звука, быстро выпрямляясь. — Братик! — испуганно взвизгнула Катя, с невероятной скоростью вскакивая с муза, да и с кровати тоже… Дальше она возмущалась, благополучно прячась за последней, только взлохмаченная макушка и оставалась видна вместе со сверкающими негодованием глазами. — О чём ты вообще?! Какая, к чёрту, проблема?! Сейчас единственная моя проблема — это вот этот озабоченный демон, который меня без моего ведома раздел полностью!

— Катюш, подожди, не кипятись! Я тебя не раздевал! — сразу же возразил Диран, коварно усмехаясь и перекатываясь на кровати так, что оказался на животе, головой поближе к Кате. Правда, за что сразу поплатился щелбаном в лоб.

— Тогда как я оказалась голой?! — возмущённо воскликнула Катя, старательно отодвигаясь от муза подальше, не поднимаясь с корточек. Она прикрывала грудь руками, но это действие ей уже удавалось с трудом, ибо сохранить равновесие без помощи рук уже не получалось.

— Ты сама разделась, — невозмутимо пожал плечами Диран, подпирая щёку ладонью, с умилением глядя на то, как лицо Кати меняется с рассерженного на растерянное. — Причём, так соблазнительно…

— Вот я же говорил, — внезапно раздавшийся с боку голос брата вместе со скрипом кровать заставил Катю испуганно вздрогнуть. Саша удобно устроился на постели с другой стороны, также как и муз с улыбкой смотря на девушку. — Ты молодец, сестрёнка! Берёшь всё в свои руки.

— Да о чём ты, Саш? — всё так же не понимая, спросила Катя. Она всё же не удержалась и упала на попу, и теперь сидела, сжавшись в узком пространстве между кроватью и батареей. Катя уже не столько злилась, сколько окончательно запуталась и в словах парней, и в своих туманных воспоминаниях.

— Ну как же, Катюш, — театрально удивлённо произнёс Саша, с улыбкой подпирая щёку точно так же, как и Диран, — ты сама говорила, что быть в двадцать четыре года девственницей — это большая проблема!

— Ох, надо же! — так же фальшиво удивился Диран. — То-то ты вчера так активно меня соблазняла!

— Что?! — после минутного созерцания довольно ухмыляющихся рож парней — иначе выражения их лиц назвать было нельзя — наконец воскликнула Катя. — Да как вы?!.. — Она просто задохнулась своим возмущением, несколько раз нервно глубоко вздохнула, заставив тем самым облизнуться Дирана, в попытке успокоиться и попыталась дать по лбу обоим, но в последний момент остановилась. — Ну вас обоих! — в сердцах процедила Катя, вскакивая на ноги, и, больше уже не стараясь прикрыть свою наготу, гордо ушла прямо сквозь стену на кухню.

Саша не смог сдержать смешка от действий своей сестрёнки, уж больно уморительно всё выглядело, хотя и… Но стоило только скрыться Кате, как он сразу посерьёзнел и повернулся к Дирану.

— Так всё же, — спокойно, но с толикой угрозы произнёс Саша, — было у вас вчера что-то?

— Ну, кое-что было, — усмехнулся Диран, оборачиваясь, но тут же сменил тон, стоило ему только взглянуть на него. — Ты думаешь, стал бы я пользоваться её невменяемым состоянием?

— Да кто тебя демона знает, — без доли улыбки пожал плечами Саша, испытывающее смотря на муза.

— Вот правда, брат и сестра! Ей Богу! — горестно воскликнул Диран, закатывая глаза. — Сколько можно повторять: я не демон! — Он замолчал и прямо посмотрел на Сашу. — Я никогда бы не стал её принуждать к чему-либо, как и не стал бы делать что-то против её воли. Меньше всего я хочу, чтобы Катя меня ненавидела.

Саша задумчиво смерил взглядом Дирана и медленно произнёс:

— Может, тогда стоит перестать просто её домогаться, а показать свои чувства по-другому? А то Катенька уже сомневается в их искренности…

— Я знаю… — печально и отстранённо произнёс Диран, смотря куда-то мимо собеседника. — Я слышал весь ваш вчерашний разговор… — Он замолчал и тяжело вздохнул. — Просто, если честно, понятия не имею как. Никогда не ухаживал за девушкой…

— О, да у нас тут тяжёлый случай, — усмехнулся Саша, хлопнув по плечу муза, от чего тот поморщился. — Можешь просто для начала с ней сходить погулять, а то сидите в четырёх стенах… Там, в кино можете пойти, вполне романтично получится. Но для начала купил бы ей платье. Я, конечно, понимаю, что Катюша так выглядит очень соблазнительно, но это неподходящая одежда для свидания. Всё же ей должно быть комфортно рядом с тобой, сам же знаешь, какая она стеснительная бывает.

— Неужели ты решил мне помочь? — с недоверием спросил Диран, удивлённо разглядывая не самого приятного для него человека.

— А что такого? — невозмутимо пожал плечами Саша. — Для меня важно, чтобы сестрёнка была счастлива. Ну, раз уж так вышло, что она теперь зависит от тебя, придётся тебе помогать. — Он усмехнулся и нарочито серьёзно добавил: — И, кстати, старался бы ты её поменьше тискать…

— Ну как тут устоишь?! — возразил Диран, забавно разводя руками.

— С этим я с тобой солидарен, — улыбнулся Саша и собирался уже было ещё что-то сказать, как его прервал крик Кати откуда-то из глубины квартиры:

— Диран! Хватит валяться, нам на работу надо! Опаздываем уже!

За криком последовал топот босых ножек по паркету, и в дверном проёме показалась взлохмаченная головка Кати. Она всё ещё была голая и только выглядывала из-за не до конца прикрытой двери.

— Диран! — сердито окликнула муза девушка, возмущённо смотря на развалившихся парней, которые через плечо на неё оглядывались.

— Вообще-то, красавица, нам не нужно никуда идти, — беззаботно откликнулся Диран, переворачиваясь на бок, чтобы было удобнее смотреть на своего автора.

— Это ещё почему? — хмуро спросила Катя. Озадаченная таким ответом, она даже забыла о том, что стояла в неудобной позе не просто так, и выпрямилась, практически полностью показавшись из-за двери.

— Я попросил отгул на сегодня, а со следующей недели у тебя, кажется, отпуск должен быть, если не ошибаюсь, — объяснил Диран, бесстыдно любуясь девушкой, которая даже не обращала на это внимание.

— Вот и когда только успел? — Катюша обиженно надулась и сложила руки под грудью, заставив ухмыльнуться обоих парней.

— Пока ты ревниво сопела, глядя на своих коллег в регистратуре, я успел поговорить с твоей начальницей.

— Ничего я тебя не ревновала! — возмущенно воскликнула Катя, резко опуская руки и слегка притопывая ножкой. Смех, раздавшийся в ответ, её ещё больше разозлил, из-за чего лишь спустя мгновение она заметила, какими взглядами на неё смотрят. — Хватит смеяться! И чего это вы на меня так смотрите оба?!

— Катюш, — давясь смехом, едва выговорил Саша, — мы просто любуемся тем, какая ты красивая!

— Что? — на автомате выдохнула Катя, машинально опуская глаза. — Да вы …! Оба …!

Катя пулей скрылась из виду, а уже через мгновение раздался требовательный крик:

— Диран!

* * *

Этот разговор должен был состояться рано или поздно. И Дирану оставалось надеяться только на то, что он случится как можно позже. Но, увы, он произошел намного раньше, чем он мог рассчитывать…

Отец не пытался подловить всеми силами скрывающегося от него сына. Нет, он поступил проще. Что может быть легче, чем призвать демона через пентаграмму с его именем? Даже если он полукровка…

Дирана вырвало из его самого любимого места — по идее, ему запрещалось там бывать, но удержаться было невозможно… И то, в каком мечтательном состоянии его застал отец, было совершенно неудивительно.

Осознание, где он, пришло не сразу. Всему виной был полумрак, правда, с голубоватого он сменился на кровавый от странных свечей, горящих по углам пентаграммы. Но, впрочем, в их подвале другого источника света никогда и не бывало.

Холодный каменный пол, испещренный письменами на древнем языке, на котором он оказался выброшенным из перехода, напротив быстро привёл в чувства. Диран невольно сглотнул, оглядываясь вокруг себя. За пределами круга таился зловещий мрак, но отнюдь не это заставляло его неуютно ёжиться. Ему отсюда не сбежать, пока не позволят. И чтобы это понять, даже не нужно вглядываться в письмена, достаточно встретиться взглядом с горящими во тьме красными глазами.

— Отец… — тихо шёпотом произносит довольно очевидную истину. А кто ещё мог его столь бесцеремонно вытащить сюда, так, что даже зова не было слышно, да и ощущений, присущих переходу. Нарочитое изящество действий, скрывающее за собой страшные вещи, — присущий лишь ему стиль. Это пугало бы, если бы Диран не ожидал чего-то подобного.

— Надеюсь, ты не настолько наивен, чтобы полагать, что сумеешь избежать разговора со мной до своего дня рождения? — тихий вкрадчивый голос. И нет даже намёка на гнев или раздражение. Он говорит спокойно и ровно, словно ему ровным счётом всё равно, что решил его сын.

— Нет, отец, — Диран отвечает без запинки, хотя и чувствуется в его голосе разочарование неудачей. Он знал, что не выйдет, но должен был попытаться.

— Тогда стоило сразу прийти ко мне, а не вынуждать меня искать тебя. — Нарочито холодно и безразлично, и это худшее из того, чего можно было ожидать.

— Ты не особо-то и искал, — дерзить рискованно, но так проще понять — злость отца всегда явная и определённая. И лучше испытать её, чем переносить наказания его спокойного извращённого разума.

— У меня не так много времени на это. Но… — тихая и издевательская усмешка, которая вопреки всему не делает его сколько-нибудь эмоциональнее, чем раньше. — Ты правда рассчитывал спрятаться рядом с девчонкой? И правда считаешь, что я позволю тебе загубить свою жизнь?!

— Я… — Диран не успел произнести ещё хоть слово, как был грубо прерван отцом:

— Диран, если тебе этого не сказала твоя мать, то скажу я! Жизнь муз напрямую зависит от их творца. Ты думаешь, почему у твоей матери так много подопечных?..

— Я знаю! — Диран резко выкрикивает, не в силах больше слушать его. Неужели старик думал, что он настолько наивен и глуп, что не знает всего, что его ждёт?! Диран до побелевших костяшек сжимает кулаки, до крови прокусывает губу, лишь бы не высказать всё, что у него на душе. Нельзя сболтнуть лишнего — нельзя давать ему ещё больше рычагов воздействия на него.

— Вот как, — всё такой же тихий и спокойный голос, но отчего-то от него ещё больше не по себе. — Ты хочешь сказать, что готов рискнуть всем ради мимолётного мгновения её жизни? Эта девчонка твой смертный приговор, если ты станешь музом. И даже неважно будешь ли ты её…

Гнетущая тишина, лишь тяжёлый взгляд глаз, похожих на его. Он не заставит его сомневаться, что бы там ни было! Диран глубоко вдыхает, зажмуриваясь, — ничто не изменит его решения. Мама это понимает. Сёстры тоже. Так почему он не в состоянии понять?! Принять?..

— Да, чёрт возьми! — Резкий выдох и голос срывается на отчаянный крик. Кровавые глаза распахиваются и сморят с дерзким вызовом. Воздух накаляется не только от напряжения, висящего в нём, но и от синего пламени, начинающего разгораться вокруг него, стирая письмена и линии пентаграммы. — Не ты ли мне говорил, отец, что я имею полное право делать, что захочу! Я выбрал, кем хочу быть!

Глаза напротив, кажется, не меняют своего выражения, но лишь на мгновение всё же показалось, что они дрогнули. Сама собой по губам расползается победная улыбка. Зрительный контакт прерван, а тишину нарушают лишь звуки удаляющихся шагов.

Но радость меркнет в тоже мгновение, как уже издалека доносится холодный безразличный шёпот:

— И всё же ты боишься, как бы ни пытался это скрыть. Ты думал обмануть демона страха? Слишком наивно, сын. — Злой смех пробирает до костей, а слова, сказанные после, всё же поселяют в душе толику сомнения: — Твой страх слишком силён, чтобы не почувствовать его. Я знаю, чего ты боишься. Рано или поздно ожидание этого сведёт тебя с ума. Хотя скорее с этим справится твоя недоступная любовь. Она постепенно истощит твою волю и выдержку, ты не сможешь долго жить с тем, что никогда не сможешь к ней прикоснуться. Естество демона, как было, так и останется в тебе, неважно, какой путь ты выберешь. Только будучи музом, ты будешь слишком уязвим перед безумием, не получая того, что так желаешь. Не получив её… О, ты прекрасно знаешь, что эта любовь погубит вас обоих?..

Холодный смех уже затих в глубине подвала, а в голове всё ещё звенят его отголоски. Красные свечи давно расплавились и растеклись, стирая остатки пентаграммы, не уничтоженные его огнём. Так жутко прозвучали слова отца… Но страх вызывает отнюдь не собственная судьба…