Какой судьбы ты хочешь для брата своего? (джен)

— Пойми меня правильно, Стивен. Мы очень ценим твою работу, но наша организация не может позволить себе издержки, которые мы несем вследствие твоего неблагоразумия. Мы и так давали тебе много поблажек. Четыре дня! И ладно бы это был разовый прогул. В другом месте за такие фокусы тебя бы не только уволили, но и заставили бы возмещать убытки.

Стивен Голбрайт терпеливо выслушивал уже привычные нотации своего очередного начальника. Многословие — одна из главных бед Англии. Работа — не та, с которой его сейчас и много раз до этого увольняли, а настоящая, — частенько заставляла Голбрайта покидать Туманный Альбион, и ни в одном другом месте расшаркивание всех перед всеми не было в почете. Может, устроиться на работу за границей? Там хотя бы рассчитывать будут быстро.

Через полчаса, узнав из уст шефа все особенности экономической ситуации на их предприятии и в стране в целом, Голбрайт наконец сел на автобус, следующий в Тринг. Он уже давно перешагнул тот возраст, когда каждая неудача кажется концом света, так что никакой озабоченности на его лице не читалось. Смена работы была обычным делом в их семье — и его отец, и дед вылетали со службы с пугающей регулярность. Увы, объяснительную «охотился на сверхъестественных существ» наниматели не принимали; да гриммы никогда и не писали объяснительных.

Однако новое место искать придется — за обучение Хэйли нужно платить, а за отрубленные головы монстров денег не получишь.

Их семья была нетипичной даже по меркам гриммов — обычно у женщин дар просыпается в детстве, но среди Голбрайтов он всегда раньше обнаруживался среди мужчин. Отец рано передал Стивену свое искусство и надеялся, что сможет передать и его сестре, но не успел. Хэйли росла, как обычный ребенок, хотя занятие брата не было для нее секретом. Но сама она не видела. Всякий раз Стивен рефлекторно напрягался, завидев существо на улице, а сестренка все так же болтала о пустяках и провожала взглядом пробегающих мимо собак. Она всегда любила собак, а брат, с избытком насмотревшийся на клыкастые морды во время гриммовых вылазок, упрямо не хотел иметь еще одну дома. Даже маленькую.

Когда девочке исполнилось четырнадцать, Стивен понял — она не гримм. Их жизни с этого момента текли по совершенно разным руслам — его сестра заслуживала лучшей участи, чем существование в тени их родового проклятия. Он решил, что сделает для этого все возможное.

Устроить перевод Хэйли в Вайкоб Абби Скул труда не составило — девочка была умна и тестирование одной из престижнейших школ прошла успешно. Куда сложнее обстояло дело с финансами. Непостоянный характер работы Голбрайтов превращал семейные сбережения в несбыточную мечту. Однако Стивен сдаваться не собирался — он упрямо искал работу, не позволяя себе расслабиться ни на неделю. За последние три года он сменил пару десятков мест в Эйлсбери, Баркхамстеде, Хэмел-Хамстеде и других окрестных городках; жил он почти в спартанских условиях, решив для себя, что человеку его профессии уют только мешает, а погоню за признаками положения он считал полной глупостью. Зато деньги за обучение сестры поступали на счет вовремя и в полном объеме.

Пару раз Стивена посещала мысль, не воспользоваться ли своим проклятием себе на пользу — везены в большинстве своем были тварями зажиточными и любили старину. Вины за мысли о воровстве у нелюдей он не испытывал — да и можно ли это назвать воровством? — а вот мысль, что из-за решетки он никак не поможет сестре, и впрямь тревожила.

Голбрайт вышел на своей остановке и свернул на узкую, еле видную в тусклом свете фонаря тропинку, ведущую к стоявшему в глубине старому домику, уже давно ставшему предметом ненависти всей округи — дескать, такое уродливое строение распугает всех туристов. Стивен в ответ на нападки только ухмылялся — это они еще его подвал не видели!

Отпирать дверь пришлось на ощупь. Оказавшись наконец в родной обстановке, Стивен сбросил джинсовую куртку и покосился на книжный шкаф, выполнявший заодно обязанности бара, где хозяина дожидалась бутылка джина. Один день мало повлияет на его финансовое состояние, так что штурм газет вполне потерпит до завтра.

В голове что-то непрерывно гудело, будто там поселился целый улей. Стивен уверенно двинулся к бутылке и, сделав несколько глотков, почувствовал некоторое прояснение, а вместе с ним в сознание вплыло острое чувство опасности. Что-то не так — слишком долго упрямый замок не хотел поддаваться, слишком тихо было на улице, слишком много «слишком». Бросив взгляд на соседнюю с баром полку, он заметил еще одну странность — пыль у корешков была потревожена. Совсем немного, но нынче утром и этого не было — с момента отъезда сестры к этим книжкам вообще никто не прикасался.

Нервы напряглись до предела, и резкий высокий звук, в котором Стивен не сразу распознал дверной звонок, тут же привел его в боевую готовность. Это не взломщик — пробираться в квартиру, а потом звонить в дверь не имело смысла, да и чутье подсказывало гримму, что тот все еще в доме. Только случайных жертв не хватало! Продолжая вслушиваться в каждый звук, Голбрайт открыл дверь, намереваясь побыстрее выпроводить позднего визитера.

За дверью обнаружилась тщедушная фигурка старого Эйдена Девиса — одного из немногих соседей, относившегося к семейству Голбрайтов благодушно.

— Ох, Стив, как хорошо, что вы дома, — затараторил он, как только луч света заблестел на его лысеющей макушке.

— Эйден, вы не вовремя, — попытался остановить его Стивен, но куда уж там! Дэвис буквально проскользнул мимо хозяина и уже был внутри.

Второй раз за день Стивен проклял английскую многословность — теперь пока не кончатся обязательные темы для разговора, от него не отделаешься.

— Знаете, Молли посадила сегодня прекрасные цветы. Да. Да, прекрасные цветы, — глаза гостя беспорядочно блуждали по комнате, пока не остановились на джине. — Вы не против, если я выпью?

Стивен пожал плечами, и Дэвис, принявший этот знак за согласие, тут же наполнил стоявший на той же полке стакан.

— Ну зачем, зачем ей понадобилось сажать именно их? — спросил старик, вглядываясь в прозрачное дно. Поведение соседа сложно было назвать нормальным — тот не пил даже на свадьбе дочери.

— Что случилось? — прямо спросил Стивен.

— Что?.. А, нет-нет, ничего не случилось, с чего ты взял? — Дэвис натянуто улыбнулся. — Просто хотел навестить доброго друга, узнать, как дела… Так как?

— Меня уволили, — спокойно сообщил Стивен, больше чтобы проверить реакцию, чем действительно пожаловаться. — А у вас?

— Молли посадила цветы… — опять растерянно забормотал Дэвис. Новость об увольнении Голбрайта он явно не услышал — обычно за ней следовала длинная проповедь с призывами взяться наконец за ум.

Что если сосед видел, кто пробрался к нему домой, но боится, что злоумышленник его услышит?

Вдруг Дэвис будто очнулся.

— Может вы знаете эти цветы — они называются «Глаз демона», черные-черные, как глаза… — он выжидающе смотрел на гримма.

Стивен ответил ему таким же взглядом.

— Эйдон, ты что-то видел? — шёпотом спросил он, подойдя ближе. — Кто-то входил в мой дом?

— В дом? — растеряно переспросил сосед. — Нет, в ваш пока нет. Он ничего не знает о вас.

Последнюю, ни к кому не обращенную фразу Дэвис бросил в сторону, но Стивен интуитивно напрягся. Нервный накал обострил все чувства гримма, и он буквально кожей чувствовал появление новых действующих лиц — в дверях появился почтальон, ежедневно приносивший Стивену газеты бесплатных объявлений; у окна будто из воздуха материализовалась миссис Вердок, ратующая за снос лачуги Голбрайтов на всех районных собраниях; был здесь и еще кто-то, и сейчас гримм искренне жалел об отсутствии глаз на затылке. Когда старик вновь поднял на него глаза, в них читался ужас, граничащий с безумием.

— Прости, Стив, но они угрожали убить Молли. Зачем же она посадила именно эти цветы? Плохое название, очень плохое… — слабый голос Дэвиса неожиданно оборвался, а шея неестественно вывернулась и хрустнула

Старик глухо ударился об пол, а над ним стояла Молли Дэвис — в старом цветастом платье с отвисшими, вечно набитыми инструментами и цветочными луковицами карманами, которое надевала для работы в саду, и с уродливой полупрозрачной маской на лице. Такие же призрачные гримасы с черными непроглядными глазами красовались и на остальных.

На мгновение Стивен застыл в замешательстве. Твари, овладевающие людьми — ничего подобного он раньше не встречал, но взгляда на бездыханное тело Эйдона Дэвиса хватило, чтобы прийти в себя. Сейчас ему было совершенно безразлично, люди перед ним или существа — на свете было не так много людей, которых он мог назвать друзьями, и убивать их безнаказанно он не позволит. К тому же он сильно сомневался, что этих людей можно спасти.

Большая часть оружия была в подвале, но и здесь гостей поджидало немало сюрпризов — в конце концов, это дом необычного человека.

— Гри-имм, — протянула Молли голосом, который больше подошел бы девице легкого поведения, нежели степенной пожилой леди, — жаль, с тобой не разобраться так же легко. Но на подобный случай всегда есть другие варианты, — она, не сводя глаз со Стивена, достала из оттянутого грязного кармана пистолет и сняла его с предохранителя. — А теперь мы можем побеседовать о ключе. Ты ведь понимаешь, о чем я, Стив?

Он понимал — понимание это больно резануло в груди. гримм оскалился и нащупал за спиной секретный ящик, в котором лежал мини-арбалет с дротиками, смазанными смертельным для большинства везенов ядом.

Но выстрел его опередил.

* * *

Лондон, вопреки своей репутации, встретил Бёркхардта и Ренара ясной солнечной погодой. Несмотря на древнюю историю и своеобразную архитектуру, столица Великобритании мало чем отличалась от любого мегаполиса мира — здесь правили суета и скорость.

А вот от отеля, подобранного для них фройляйн Бабенберг, так и веяло архаичностью. Двухэтажный особняк красного кирпича казался идеальным местом для очередного расследования месье Пуаро или Хорна Фишера. Хозяева и служащие отеля считали так же — метрдотель, лично провожавший важных постояльцев, с упоением рассказывал историю дома и перечислял снимавшиеся здесь фильмы, будто специально замедляя ход, чтобы успеть поведать как можно больше. Но самым впечатляющим было название — Ник так и видел насмешливый оскал ведьмы, отправляющей гримма в отель «Дамба Грима»*. Однако месторасположение — на полпути между Лондоном и Трингом — действительно делало его идеальным для их задачи.

Задерживаться в отеле Ник не стал — он бы и вовсе туда не заезжал, если бы не капитан. Еще в самолете детектив заметил, что шеф выглядит неважно. В аэропорту это «неважно» превратилось в откровенное «паршиво», что не могло не показаться странным — за все время совместной службы Ник мог припомнить только один раз, когда шеф брал больничный. Свалить все на нервное перенапряжение тоже не удавалось — при их работе это было делом привычным. Зато ведьмы, как подсказывал опыт, весьма изворотливы в способах попотчевать своих ближних зельями, и Анна, которую Ник про себя иначе как ведьмой не называл, вполне могла улучить возможность отравить капитана. Ренар это предположение, ровно как и собственное состояние, всерьез не воспринимал, что только укрепляло подозрения Бёркхардта. Правда с тем, что помощник из него в данный момент никакой, бледный и пошатывающийся капитан согласился и милостиво позволил отвезти себя в отель на арендованной тут же машине — оба решили, что сейчас не подходящее время для скупости, — при этом наотрез отказавшись от врача. То обстоятельство, что в выбранном ведьмой отеле вполне могли оказаться ее люди, тоже не ускользнуло от детектива, но выбор был невелик — без брони в Лондоне можно было заселиться разве что в частную гостиницу, а на их поиск времени не было.

В Тринг Ник прибыл уже под вечер. У человека, когда-то жившего в Нью-Йорке, язык не поворачивался назвать это поселение городом — это была выросшая вокруг старой римской дороги утыканная маленькими домишками деревушка, имеющая, тем не менее, собственный пивоваренный завод, зоологический музей и даже национальный парк.

Дом Голбрайтов, согласно карте, находился в противоположном конце Тринга, однако путь на машине через «город» пяти миль в поперечнике отнял всего несколько минут. Маленькое одноэтажное строение резко выделялось из общей массы, причем не в лучшую сторону. Стены выглядели еще неплохо, хотя кое-где проступали пятна плесени, а вот дверь и подоконники уже вовсю красовались отсыревшей древесиной между тусклыми участками с сохранившейся краской, да и крыша не перекрывалась давненько.

Солнце уже заходило, но света в окнах не было. Позвонив в дверь и ради приличия выждав пару минут, Ник извлек из кармана отмычку. Он придерживался мнения, что полицейскому знать приемы противника не помешает, а гримму — тем более. Замок оказался самый простой — хозяин явно не думал, что кто-то покусится на столь неблаговидное строение. К счастью, улица была пуста, да и сам дом стоял в отдалении, так что копошащуюся у двери фигуру никто не заметил.

Оказавшись внутри, Бёркхардт вновь отметил, что чистоплотность в число добродетелей хозяина не входит. Гостиная, в которую вела дверь, выглядела крайне бедно, а валявшийся на всех горизонтальных поверхностях хлам придавал ей совершенно убогий вид; потрепанный ковер не покидал своего места уже несколько лет, да и пыль не тревожили примерно столько же. Исключение составляли небольшой письменный стол с телефоном и стопкой газет, находившийся в относительном порядке, да часть книжного шкафа, где законных владельцев с цветными переплётами вытеснили разношерстные спиртные напитки.

Первым делом детектив проверил книги, но они оказались самыми обыкновенными и выполняли чисто декоративную функцию, так что Ник разочарованно вернул тома на место. Подойдя к столу, он не без облегчения заметил вчерашнюю газету — значит накануне Голбрайт еще был здесь. Найти точные данные о месте и графике работы хозяина Бёркхардт не смог — оставалось только ждать.

Разгуливать в чужом доме не слишком вежливо, но одно правонарушение Ник сегодня уже совершил, так что он решил осмотреться получше. Жилище было небольшим — кроме гостиной здесь присутствовала кухонька, хозяйская спальня со старой железной кроватью и несколько комнат, которые, судя по слою пыли на ручках, не открывались уже очень давно. Кроме одной — ею пользовались часто.

Вот здесь повозиться с замком пришлось изрядно, но оно того стоило — спустившись по узкой лестнице и оглядев подвал, Ник уже ни секунды не сомневался, что в доме живет гримм. Образцового порядка здесь так же не наблюдалось, но это помещение выглядело более пригодным для жизни: диван с криво наброшенным покрывалом явно использовался для сна; перед диваном располагался небольшой столик, вокруг которого теснились коробки с книгами. Несколько старых фолиантов лежали на столе в ожидании своего недавнего читателя. Единственным, что содержалось в этом доме в идеальном состоянии, было оружие, развешанное на противоположной стене. Бегло осмотрев арсенал коллеги по родовому проклятью, Ник сел и открыл первую попавшуюся книгу. Часть существ, описанных в ней, он видел во время ночных бдений в трейлере, другие были ему совершенно не знакомы.

Один неоспоримый плюс библиотеки Голбрайта Ник уловил сразу — все попадавшиеся ему книги были на английском. Многие монстры, которых он раньше знал только внешне, теперь предстали во всей красе — с полным описанием и экскурсом в историю. Насколько бы легче была его жизнь, да и жизни Монро и Джульетты, будь его книжное собрание англоязычным.

Углубившись в чтение, Ник напрочь забыл о времени. В реальность незваного гостя вернул приглушенный высокий звук, доносившийся сверху — кто-то звонил в дверь. Беркхардт проверил заранее подготовленный пистолет и, стараясь не шуметь, медленно поднялся по лестнице.

В коридоре отчетливо слышались голоса двух мужчин. Расположившись в нескольких метрах от арки, — так, чтобы в зеркале было видно часть гостиной, — Ник затаился и вслушался в разговор. В отражении просматривался высокий блондин — он стоял спиной к арке, так что лица его детектив не видел, — и маленький лысеющий старичок. Последний точно был человеком и называл высокого Стивом. Неужто Ник так зачитался, что пропустил приход хозяина?

После упоминания черных глаз демона, Бёркхардт напрягся — на простое совпадение это не тянуло; когда же старик упал, а на месте его появилась вышеупомянутая тварь, Ник понял, что нужно действовать.

Когда он появился в арке, демон, завладевший телом старухи, уже доставал из кармана походившего на халат платья пистолет и что-то говорил про ключ. Вступать в беседу Ник не стал — как там говорили Винчестеры? Демоны лгут? — и просто выпустил в уродливую тварь пулю, попутно отметив еще несколько целей. Цели тоже его отметили. Демон в костюме почтальона угрожающе зарычал. «Отвлекающий маневр», — пронеслось в голове у Ника, и он, не целясь, выстрелил туда, где стояла еще одна старушка; и вовремя — она, с ножом в руке, упала уже в метре от него. Последний противник наконец смекнул, что новому действующему лицу о нем и ему подобных известно больше Голбрайта. Из раскрытого рта почтальона вырвался темный дым, однако пуля настигла его раньше, чем демон успел окончательно смыться из своей оболочки.

Бёркхардт хмуро обвел глазами гостиную. Мысль, что вместе с демонами он только что убил людей, гвоздем впилась в сознание, но он не мог позволить кому-то из них вернуться к Эрику с докладом. Смерть полновластно обосновалась в доме и в сознании Ника, так что он даже вздрогнул, столкнувшись в ее владениях с вполне живыми серыми глазами.

Стивен Голбрайт не терял времени даром — он подобрал выпавший из рук старушки в цветастом платье пистолет, и теперь тот был нацелен в грудь незваного гостя.

— Кто ты такой? — ледяным тоном спросил Голбрайт.

— Ник Бёркхардт, — ответил детектив, примирительно подняв руки перед собой.

Теперь Ник мог рассмотреть хозяина дома: тот был его ровесником, но выглядел старше — угловатое лицо, сухие потрескавшиеся губы, застарелые синяки под глазами; жесткие светлые волосы топорщились во все стороны, придавая совсем уж неопрятный вид. Он напоминал ни то солдата, ни то работягу — на нем одинаково органично смотрелась бы и форма, и слой угольной пыли, а вот в деловом костюме его сложно было представить.

— Это должно мне что-то сказать? — скривил губы Голбрайт.

— Гримм, — коротко пояснил Ник, но усмешка собеседника стала только шире.

— И какому королю ты служишь? — поинтересовался он.

— Никакому. Я не связан с королевскими семьями.

— Ага, и дома у меня оказался совершенно случайно, — с иронией в голосе продолжил Голбрайт, — и главное — так вовремя!

Ник вздохнул — он и не рассчитывал на сердечный прием, но все обещало быть сложнее, чем он думал.

Бёркхардту не оставалось ничего, кроме как пуститься в долгое повествование о себе, ключах и партиях, разыгрываемых на теневой арене мирового господства. Умолчал он только о принадлежности капитана к аристократам — начало разговора подсказывало, что реакция на такую новость вряд ли будет положительной. К концу рассказа Голбрайт уже опустил пистолет и, нахмурившись, постукивал пальцем по полке со спиртным.

Замолчав, Ник еще раз осмотрел гостиную и добавил:

— Вам нужно уезжать, это только начало. Они не успокоятся, пока не получат ключ. Кстати, где он?

Голбрайт одним глотком допил джин и хрипло произнес:

— У сестры. Отец говорил это семейная реликвия и хотел, чтобы Хэйли хранила ее.

На лице Бёркхардта отразилась досада — на встречу с Хэйли Голбрайт в Вайкоб Абби Скул отправилась ведьма.

* * *

Хэйли Голбрайт расположилась на верхнем ряду кресел школьного стадиона, разложив книги и конспекты на соседних сидениях. Последнее время здесь редко кто-то появлялся — официальные спортивные мероприятия уже закончились, а на развлечения перед экзаменами времени не оставалось. Хэйли такое положение дел вполне устраивало. Не то чтобы она любила одиночество, просто нахождение в компании порой утомляло. Как бы хорошо она ни отточила самообладание, изредка хотелось просто побыть собой. В такие дни она сбегала туда, где никого не было — библиотека в каникулы, спальная комната в погожий день или, как сейчас, спортивная площадка. Первое время одноклассницы посмеивались над странной манерой новой ученицы, однако со временем привыкли, и периодические исчезновения девушки стали рассматриваться как само собой разумеющееся.

Таких, как она, живущих на полном пансионе, было много, хотя большинство учениц все же покидало школу на каникулах. Сама Хэйли была бы не против присоединиться к ним, но Стивен настоял, чтобы она проводила больше времени в нормальном обществе, и она позволила себе полностью отдаться этой жизни. Она получила ровно то, о чем мечтала — возможность прожить свой век без вечного зализывания ран, но внутренний голос регулярно напоминал ей о цене, которая платится за ее счастье, и цена эта измерялась вовсе не в фунтах стерлигов. Год от года этот долг становился больше, и все больше глодало ее изнутри то, что основывался он на лжи. Однако Хэйли Голбрайт вполне успешно отгоняла назойливые мысли.

Где-то в сумке сработал таймер, напоминавший об обеде — в своих укромных уголках девушка частенько теряла счет времени, а строгий школьный распорядок таких оплошностей не прощал. Хэйли неохотно оторвалась от чтения и собрала книги в аккуратную стопку — неряшества она не любила, да здесь бы его и не простили.

Выходя со стадиона, она буквально столкнулась с высокой фигурой.

— Мисс Голбрайт? — поинтересовалась та низким женским голосом с легким немецким акцентом.

— Да, — неловко отступив, ответила девушка. Солнце светило прямо в глаза, так что ей пришлось сощуриться, чтобы хоть как-то рассмотреть собеседницу.

Немолодая женщина строгого вида — в первую минуту Хэйли приняла ее за новую учительницу, но золотые часы и безупречный покрой одежды, явно сшитой на заказ, заставили усомниться в этом. За время обучения вместе с девушками из высшего света она научилась оценивать одежду с первого взгляда, и сумка «Биркин» в число доступных для преподавателя вещей точно не входила, да и столь яркую помаду педагог бы себе не позволила.

— Мне нужно переговорить с вами. Дело касается вашего брата. — Женщина огляделась и задержала глаза на бассейне. — Лучше нам подобрать другое место, — добавила она уже тише.

Хэйли отследила взгляд собеседницы — он был направлен на небольшую группу людей у входа в крытый зал. Годы тренировок и выученная наизусть семейная библиотека всегда помогали ей скрывать чувства, но на сей раз она не сдержала прокатившуюся по телу дрожь — двое из говоривших людьми не были. Подобных созданий ей еще не приходилось видеть, а она встречала не мало уродливых существ — казалось, среди представителей высоких слоев общества, дети которых могли позволить себе обучение в элитных школах, концентрация везенов резко возрастала, — но эти и впрямь походили на порождение ада.

— Так ты тоже гримм…

Сложно сказать, что больше огорошило Хейли: слова женщины или внезапная мысль — она знала этих нелюдей. Никакие они не нелюди — миссис Свиндор регулярно выходила из себя, когда ученицы в очередной раз путали времена на уроках французского, но никогда не теряла человеческого обличья, да и как Мелони покрывается у доски вздыбленной от страха шерстью тоже не замечала; мистер Киммер тоже никогда не демонстрировал двойственности натуры. До этого дня Голбрайт могла бы поклясться, что оба они — люди.

Хэйли чувствовала себя как солдат в осаждаемом замке — жизнь, от которой она так долго пыталась сбежать, подступала со всех сторон. Когда миссис Свиндор подняла глаза, Хейли побежала. Куда и зачем она бежит, девушка не думала, главное — подальше от этих черных глаз, от этой яркой помады, от этих вражеских легионов, что могли разрушить так долго возводимые оборонительные стены. Ноги, вопреки логике, несли ее не к выходу с территории школы, а в ее глубь. Здесь, за озером, было ее самое тайное и пустынное место — художественная мастерская. Учитель рисования не любил, когда здесь ошивались девчонки, но к тихой мисс Голбрайт испытывал симпатию — только она знала, где старик хранит ключ, и могла приходить в любое время.

Дотянувшись до прикрытого паклей углубления в оконной раме, Хэйли трясущимися руками открыла замок, вбежала внутрь и буквально привалилась к стене. Теперь нужно было собраться с мыслями, но в голове крутился только один вопрос — неужели это конец? Если ее раскрыли, более того, если преподаватели-везены с самого начала знали кто она, что она может сделать? Вернуться к брату, признаться в многолетней лжи и начать жить как он — без цели, без надежд, без будущего? Нет, так не должно быть, так просто не может быть! Отчаяние заволакивало пространство вокруг, нещадно выгоняя уже успевшую обосноваться в разуме надежду.

— Какие-то проблемы? — голос мистера Киммера заставил Хэйли вскочить на ноги. Тот стоял здесь, прямо перед ней, со своим уродливым лицом, хотя обогнать ее, и тем более попасть в закрытую мастерскую он не мог. Здесь же миссис Свиндор рассматривала заготовки младших курсов.

Хэйли сама не понимала, чего сейчас больше в ее мыслях. Само собой, в этой суматохе чувств она не заметила, как под ее ногами появилась струйка света от двери. Резкая боль пронзила предплечье девушки. Она вскрикнула от неожиданности и отдернула руку вверх, обнаружив на ней глубокий кровоточащий порез. Все произошло очень быстро, Хэйли успела заметить только черный силуэт и блеснувшую сталь, покрытую красными разводами — кровью.

Ее недавняя собеседница с неожиданной ловкостью увернулась от ударов Киммера и, улучив момент, вонзила в его сердце нож. Когда женщина обернулась, чтобы оказаться лицом к лицу со вторым преподавателем, Хэйли поняла причину ее скорости и изворотливости — она была ведьмой. Девушке уже приходилась встречаться с сим племенем, но из ее знакомых никто не мог сравниться по уродству с этой. Однако по сравнению с учительницей французского она казалась почти красивой.

Миссис Свиндор не спускала глаз с ножа, которым ведьма секунду назад убила ее спутника. Сама ведьма не спешила нападать, напротив, к ней вернулся человеческий облик, и выглядела она совершенно невозмутимо.

— Нам нечего делить с родом Бабенберг, — прошипела миссис Свиндор, переводя взгляд на глаза ведьмы. Та только этого и ждала — клинок молнией пронесся к учительнице.

У Хейли чуть не остановилось сердце, когда нож вонзился в картину у стены, даже не задев свою предполагаемую цель. Она так и не смогла заставить себя повернуться, чтобы досмотреть поединок — оскал на морде преподавательницы говорил сам за себя: ведьма обречена — и Хэйли как зачарованная глядела на торчавшую из толстого холста рукоять. Что-то в нем было не так, но что, девушка поняла только несколько мгновений спустя, когда с противоположной стороны мастерской послышался глухой стон и шорох электрического разряда — такой же, как до этого при смерти мистера Киммера. Вокруг рукояти на небесно-синем холсте не было следов крови — у ведьмы был при себе не один нож!

Женщина как раз убирала второй в кожаный чехол, не удосужившись даже вытереть лезвие, когда Хэйли решилась наконец обернуться.

Если бы ей было куда убежать, она бы не раздумывая сделала это, но теперь, когда самое укромное ее место было раскрыто, Хэйли не верила в безопасность. В это мгновение она вновь превратилась в ту маленькую девочку, что когда-то увидела посреди улицы злого мужчину, прилюдно орущего на мальчика лет шести. Тот испуганно прижимал мохнатые ушки с кисточками к голове и кивал, пока взрослый лаксмич отчитывал нерадивого отпрыска. Папа и Стивен в тот день были заняты, а мать попросту приняла растерянность дочери за сочувствие мальчику.

Уже позже, закрывшись под вечер в своей комнате, Хэйли поняла всю значимость произошедшего. Она была такой же, как отец и брат, и осознание этого испугало девочку. Мужчины не раз возвращались домой злые, исцарапанные, пропахшие потом, чтобы через несколько дней снова пропасть; в перерывах между вылазками отец изредка ходил на работу, а Стивен подрабатывал «подай-принеси» у соседа-плотника. Они ничего не хотели, никуда не ходили, ничем не интересовались. Сколько раз Хэйли прибегала к отцу с книгой или оторвавшись от интересной телепередачи, чтобы поделиться захватившей ее информацией, но отец отмахивался, да и Стив только кивал — часто совершенно ни к месту — и благополучно пропускал все мимо ушей. Мама успокаивала дочь, ссылаясь на то, что их любимые мужчины сильно устают на работе и им не до культурных изысков, и девочка поняла, что жить так она не хочет. Еще до возвращения отца и брата она решила — никто не узнает о ее даре, чего бы это ни стоило. Она твердо держалась этого решения.

До этого дня.

Ведьма с интересом смотрела на Хэйли, ожидая ее дальнейших действий, а сама девушка не имела не малейшего понятия о том, что ей делать. В конце концов она собралась с мыслями и, пытаясь сдержать дрожь в голосе, спросила:

— Что вам нужно? Стивен?

— Нет, — ответила женщина таким тоном, будто все произошедшее было обычным делом, — одна вещь, которую он получил от отца. Я подозревала, что демоны захотят использовать его сестру в качестве наживки, — ведьма окинула девушку заинтересованным взглядом и улыбнулась. — А вот то, что она оказалась гриммом — приятный сюрприз.

— Я не… — начала было Хэйли, но запнулась, поняв, что врать уже бессмысленно. — Кто эти демоны? — спросила девушка, стараясь не смотреть ведьме в глаза.

— Бестелесные сущности, занимающие любое необходимое им тело, — ответила женщина, по-прежнему наблюдая за реакцией собеседницы.

— Демоны… — повторила про себя Хэйли, вспоминая все, что когда-либо читала о сверхъестественном. — Значит, они существуют. И их можно было изгнать, как в Священных книгах?.. — слова эти прозвучали больше утвердительно, чем вопросительно, и ведьма одобрительно улыбнулась.

— Да, можно, но тогда они бы вернулись и доложили о произошедшем хозяину. Кровь гримма, текущая в твоих жилах, пришлась очень кстати — она полностью уничтожает этих существ.

Хэйли только сейчас вспомнила о своей руке, под которой уже собралась лужица крови — из-за шока она забыла о боли. Ведьма по-хозяйски открыла учительский столик и достала аптечку. Девушку очень подмывало спросить, откуда она знает где искать аптечку, но решила не портить положительное впечатление о себе.

Пока ведьма, представившаяся Анной Бабенберг и заверившая, что важные артерии и вены не задеты, перевязывала ей руку, Хэйли задала-таки волновавший ее больше всего вопрос:

— Что именно вам нужно от Стива?

— Ключ. Очень старый ключ.

Больше подробностей Бабенберг рассказывать не собиралась, но они были и ненужны, Хэйли узнала все, что нужно. Странный складной ключ — один из последних подарков отца — буквально обжигал, ей хотелось поскорее сорвать его и отдать, навсегда закрыв эту страницу своей жизни и все, связанное с миром гриммов. Однако вид двух распластанных на полу мастерской тел не сулил простых решений. Можно ли верить ведьме? Пожалуй, это лучше, чем ждать очередного демона, вселившегося в подругу или учителя.

— Он у меня, — прошептала она так тихо, что сама с трудом расслышала свой голос.

Однако рука, наматывавшая бинт, замерла.

— Ясно. — Ведьма молча закончила свое занятие, зафиксировала повязку и лишь после этого спросила: — Не против небольшого путешествия?

Хэйли снова бросила взгляд на бывших преподавателей.

— Только не говорите ему, что я… — она опять запнулась, услышав собственный, так непривычно звучащий голос.

Бабенберг не стала уточнять кому и что она не должна говорить — это и так было ясно. Она кивнула в ответ и, извлёкши из мольберта второй нож, повела Хэйли Голбрайт прочь из уютного замка, павшего под осадой, в дебри мира, от которого та так хотела сбежать.

* * *

Переговорная комната отеля «Дамба Грима» едва ли вмещала больше десятка человек, но больше и не требовалось. Сейчас здесь расположились четверо, не хватало только Стивена Голбрайта, задержавшегося, чтобы отдать дань чести своим пожилым соседям. Его отношение к везенам и людям разительно отличалось — если первых он вполне мог закопать в ближайшем овраге, погребения вторых без должного уважения он даже в мыслях не допускал.

Ренар выглядел куда лучше, чем утром, хотя в его движениях еще чувствовалась слабость. Он еще днем, после звонка ведьмы, попросил оставить переговорную пустой, сдобрив просьбу порядочной суммой, хотя Ник сомневался, что в подобном месте она может понадобиться хоть кому-то, кроме их разношерстной компании — отель скорее ассоциировался с зажиточными семейными парами из «старой Англии», чем с бизнесменами и политиками.

Хэйли Голбрайт сразу по приходу расположилась на противоположной стороне стола, неподалеку от ведьмы. Ее нервный, встревоженный вид свидетельствовал о жгучем желании оказаться как можно дальше отсюда. К удивлению Ника, она слабо походила на брата. Стивен с первого взгляда создавал впечатление человека, смотревшего на жизнь без иллюзий, в сестре же его чувствовалась воздушность и мечтательность — лицо девушки, окаймленное белокурыми прядями, очень подошло бы изваянию ангела на готическом соборе. Этот эффект еще больше усиливался соседством ведьмы. Та, как и в прошлую их встречу, напоминала скорее ледяную статую — вокруг фройляйн Бабенберг почти физически ощущался холод, однако Хэйли этого не замечала. Ник с досадой подумал, что, будучи человеком, девочка попросту не понимает, насколько опасна эта женщина.

Появление Стивена Голбрайта ворвалось в повисшую в комнате неловкую тишину как выстрел. Хэйли буквально окаменела и смотрела на брата со странной смесью чувств. Во взгляде этом мелькало множество глубоко спрятанных эмоций, но все их затмевала отстраненность, будто стоявший перед ней человек был чужаком в ее мире.

Не дождавшись приветствия, Стивен начал разговор сам:

— Привет, сестренка, — впервые за день Ник увидел его настоящую улыбку — теплую, внимательную и немного неуклюжую — отчасти из-за потрескавшихся губ, отчасти из-за того, что губы эти попросту не привыкли улыбаться.

Хэйли будто очнулась ото сна и тоже улыбнулась. Она не ответила, просто встала навстречу брату и обняла его. Бёркхардт и Ренар чувствовали себя немного неловко, даже при том, что сама работа полицейского подразумевает вторжение в личное пространство. Однако от видевшего много семейных сцен Ника не ускользнуло, что вместе с радостью от встречи в движениях девушки читалась нарочитая осторожность.

Бабенберг, до этого появление нового действующего лица, казалось, и вовсе не замечавшая, неторопливо подняла голову и оглядела присутствующих.

— У нас есть дело, — лаконично напомнила она, и Хэйли как по команде отпрянула от брата и заняла свое место рядом с Анной.

Стивен бросил на последнюю испепеляющий взгляд, который был с успехом погашен ледяным панцирем. Если о сущности капитана Ник предпочел не распространяться, туманно обозначив его «приближенным семьи, разочаровавшемся в ее методах», то о фройляйн Бабенберг выдал всю известную информацию. Симпатии в ее адрес это не прибавило, и Стивен заочно относился к ведьме с тем же недоверием, что и Ник, более того, недоверие это граничило с ненавистью.

Ренар решил не доводить это противостояние стихий до кипения и взял инициативу на себя. Он рывком встал, так что стул под ним жалобно скрипнул, и разом привлек к своему недавнему седоку все внимание.

— Ключ у тебя?

Хэйли неуверенно посмотрела на брата, потом на ведьму и, приняв их молчание как согласие, достала из потайного кармана жакета маленький металлический предмет. Он был почти точной копией того, что хранился в Портленде в магазинчике специй, разве что ржавчина затронула его чуть больше. От Ника не ускользнуло как заблестели при виде ключа глаза капитана, и это неприятно отозвалось в сознании — порой он забывал, какова истинная природа шефа.

— Отлично! Я боялся, что будет сложнее. — Ренар хотел было приблизиться к девушке, но между ними выросла массивная фигура Стивена.

— Вы ничего не забыли, мистер как-вас-там? Этот ключ много веков передавался в нашей семье из поколения в поколение, и я не намерен отдавать его первым встречным.

Лицо капитана тут же покрылось непроницаемой коркой. «Это у них такая ведьмовская особенность, что ли?» — Ник покосился на Анну, все с тем же бесстрастным видом взиравшую на происходящее. Зато Голбрайт уже начинал закипать, да и Ренара Ник знает достаточно, чтобы понять — гром неминуем.

— Стивен, я уже объяснял тебе, зачем нам нужен ключ. Игра королевских семей набрала такой разгон, что теперь их уже не остановить. Нам остается только самим вступить в гонку и попытаться опередить их.

— А если не выйдет? — на сей раз в голосе Голбрайта не было неприязни — Ник уже успел завоевать его доверие. — Я не сомневаюсь, что ключ вам нужен, но не уверен, что вы сумеете его удержать.

— Думаешь, тебе это удастся? — поинтересовался Ренар.

— Мы можем скрыться. Даже феррат не всемогущ.

— От фератт можете, — подтвердил капитан, — а вот от тех, с кем вы сегодня встречались — вряд ли.

— Я могу их убить — теперь я знаю как.

— Они и не будут лезть на рожон, просто найдут вас и передадут информацию семьям, а те уж постараются, чтобы по вашему следу выслали самых лучших. Вам придется бежать дальше, и дальше, и дальше… Такой судьбы ты хочешь для своей сестры?

Это был точный удар — уверенность разом исчезла с лица Стивена, сменившись тревогой. Он задержал взгляд на Хэйли, после чего снова повернулся к Ренару.

— Где гарантия, что после того, как мы отдадим вам ключ, они отстанут от нас? — в голосе его все еще звучало упрямство, но твердости явно поубавилось.

— Когда тайник крестоносцев откроется, об этом узнают все, а случится это очень скоро. Мой… — Ренар осекся, но тут же продолжил, — принц Эрик очень торопится, значит нам нужно действовать еще быстрее.

Стивен уставился за спину собеседника и глубоко задумался. Все выжидающе смотрели на него, так что звук приближающихся шагов никто не услышал. Ник осознал, что что-то не так, только заметив, как напрягся Голбрайт, стоявший лицом к двери, но он успел только выхватить пистолет и повернуться, краем глаза заметив метрдотеля с уже до боли знакомой уродливой маской на лице. Мимо него со свистом пролетел нож на подобии тех, что метают в цирке, и демон, издав нечеловеческий крик, дернулся и рухнул на пол. И метнул этот нож точно не Стивен.

Глядя на идущую теперь уже к человеческому трупу Бабенберг, Ник судорожно соображал, как ведьма может убить демона? Разве что набрала гриммовской крови, пока он находился в принудительной коме.

— Зачарованный металл тоже способен уничтожить порождение Ада, — будто прочитала его мысли ведьма.

Ник чуть заметно кивнул, сделав вид, что верит этому объяснению; а вот Хэйли, похоже, и впрямь поверила и смотрела на Анну с благодарностью.

Ведьма вынул нож и, повернувшись, в упор посмотрела на Стивена.

— Ты все еще думаешь, что вы сможете спрятаться?

— Нет, не думаю, — ответил англичанин после небольшой паузы. — Но и отдать вам ключ я не могу. Я отправляюсь с вами и лично прослежу, чтобы он не попал не в те руки, — при этих словах Бабенберг усмехнулась — самоуверенность Голбрайта ее, казалось, забавляла; но Стивен этого не заметил, он виновато перевел взгляд на сестру. — Боюсь, тебе тоже опасно здесь оставаться, но когда все уляжется, мы вернемся, обещаю.

Хэйли выглядела совершенно разбитой, но все же кивнула в знак согласия.

Анна взялась уладить дело с трупом и исчезла в коридорах отеля. Сразу за этим Стивен заявил, что его сестра видела за сегодня достаточно крови, и увел Хэйли в ее номер, походя бросая встревоженный взгляд на ее забинтованную руку, которую она, по собственным словам, порезала, убегая от демонов.

Теперь в переговорной оставались только Ник и капитан.

— Голбрайт импульсивен — это может стать проблемой, — пробормотал Ренар, обращаясь скорее к самому себе, чем к гримму.

— У нас может быть еще большая проблема, — заметил Ник, глядя на безжизненное тело у двери. В его голове все еще стояла картина недавней встречи Анны Бабенберг и метрдотеля. Они производили впечатление давно знакомых людей, на лице ведьмы даже промелькнуло подобие благожелательности. А несколькими часами позже она с равнодушным видом вынимала из его груди собственный нож. — Она с той же легкостью убьет любого из нас.

— Не убьет. Она приняла правила игры и, к счастью, играет на нашей стороне, иначе бы забрала ключ сразу, а не везла бы девочку сюда.

Ник не ответил — возразить ему было нечего, а против согласия восставала вся его натура. Хорошо, хотя бы, что теперь не один он не доверяет ведьме, вдвоем у них со Стивеном куда больше шансов раскусить ее.

Теперь главное, чтобы у Монро и Винчестеров все получилось.

*Оригинальное название отеля «Grim`s Dyke» — «Мрачная дамба», но поскольку Grimm и grim звучит одинаково, использовала полупереведённый вариант.