Моранжевая юность/ GreedFall: Untold Story (гет)

Пробежав неслышной рысью по крышам спящего Сан-Матеуса, Винбарр перешёл на шаг и ушёл в тень, как только увидел укрепления заставы. Не стоило привлекать внимания. Он остерегался странных, словно околодованных, стражников с блестящими глазами с расширенными зрачками и впалыми щеками, поэтому не придумал ничего лучше, чем коротко дёрнуть ладонью по лезвию меча и опустить порез в землю.

Сбоку от заставы глухо пророкотало, и из земли с треском полезли корни, покрывая трещинами камень и ломая мёртвое дерево хижин. Охрана сбежалась к источнику шума, а юноша, так и не надев сапог, быстро пробежал посты. Убивать совершенно не хотелось.

К полудню он был в Вигьидо.

Нервно поводил по рогам и пообрывал нераскрытые бутоны, и придав лицу обычное хмурое выражение, неторопливо пошёл искать Данкаса.

Молодой лекарь сидел под деревом и выжимал сок из мятых пахучих корней в пузатый горшок. Он то и дело макал палец в горловину, отправлял его за надутые губы, цокал языком и сердито продолжал выжимать. Винбарр подкрался к нему со спины и лизнул в щёку. Данкас от неожиданности вздрогнул и оттолкнул горшок. Из него, чавкая, вывалилась густая коричневая жижа и мгновенно впиталась в землю. Молодой человек вздохнул и повернулся к хулигану.

— Да благословит тебя en on mil frichtimen, Винбарр.

Из пятна на земле возле горшка показались крошечные острые ростки.

— Уже благословил, Данкас. Надо поговорить, — молодой воин с интересом уставился на растущее из-под земли буйство.

— Но я занят сейчас...

Винбарр скептически поднял брови и посмотрел на опрокинутый горшок.

— Ненадолго. Мне больше не к кому пойти, кроме тебя, — одними губами на крае слышимости сказал он.

На месте жижи из горшка красовался пышный куст с облаком пестрых цветов.

Данкас облизнул губы и положил ладонь на руку Винбарра.

— С тебя причитается, понял?

— Да понял. Лишь бы Глендан не обиделся. Пошли давай.

Когда они дошли до болот Ведвилви, уже темнело. Молодой целитель неслышно ругался.

— Винбарр, я должен был уже отдать готовое зелье, — негодовал он.

— Друг мой, ты имеешь полное право свалить все на меня, — Винбарр хитро улыбался и беспокойно ощупал рога. На него совершенно невозможно было долго сердиться.

Данкас сел по-турецки на камень и огляделся в поисках закуски. Он достал плошки и разлил по ним что-то дымящееся. Возмущаться и нервничать было бессмысленно. Ночь обещала быть долгой.

— Ну рассказывай, — предложил молодой лекарь и протянул плошку воину.

— В общем, расскажи пожалуйста, каково это — быть женатым? — Винбарр осушил залпом емкость и, зачерпнув горсть в кислую жижу неподалеку, заел выпитое.

Целитель задумчиво отхлебнул и поморщился.

— Да как. Довольно красиво. И естественно. И интересно. Она — мягкая и податливая. Ты — твёрдый и неколебимый. Всё сообразно природе, всё в гармонии. Вы дополняете друг друга. Ты набираешься в ней сил, она — становится собой истинной, чтобы дать силы ещё больше.

Винбарр слушал, закрыв глаза.

— Моя minundhanem — renaigse. Я готов жениться, Данкас, — он наклонил к нему голову, и предъявил маленькие бутоны на рогах.

Данкас поперхнулся, и дымный хмель пошёл носом.

— Помилуй нас en on mil frichtimen... — прохрипел целитель, когда наконец прокашлялся и торопливо налил себе ещё одну плошку.

— Я еще не всё продумал, но решил однозначно. Буду как Мев. Она сложила с себя обязательства надайга, и я сложу...

Данкас замахал руками.

— Преступник! Избавь бедного целителя от своих святотатств!

— Ты осуждаешь Мев? — Винбарр сощурился и зло посмотрел на него.

— Нет, не осуждаю. Я не понимаю твой выбор, брат мой. Тебя вышвырнут из Совета, как только узнают. Ты же понимаешь, вы не сможете долго хранить в тайне ваши эээ отношения. Она вообще кто такая? У детей Тир-Фради много прекрасных цветков. Почему же renaigse?

Винбарр кусал губы и всё подставлял другу пустые плошки.

Он вспоминал гордо поднятый подбородок и дрожащие губы, под которыми чернело лезвие его клинка, оставляя крошечную ямку в мягкой коже длинной шеи. Только богиня, только Истина в чистом виде была способна вместить столько гордости в нежную силу беззащитности. Он закрыл глаза и приложил кулак к груди. Об него тут же громко забарабанили оба сердца.

— Кажется ты влюблён, Винбарр.

— М?

— Ты не услышал мои вопросы, и ты улыбаешься как идиот.

— А, ну да... что ты спросил?

— Почему renaigse?

— Не знаю. Потому что она думает о землях, что лежат за большими водами вокруг Тир-Фради? Потому что она дочь mal той деревни, где я сжёг тогда порт? Потому что она смелее воинов renaigse? Может быть потому, что она владеет магией звука? Ты бы видел, что она может делать с тем ящиком... От тех звуков хочется то радоваться, то грустить, представь, да? Потому что она умеет искать и хранить знания, свернутые в кирпичи из мертвого дерева? Представляешь, там был нарисован человек с разрезанными жилами, связанными с каждой костью! И наши светила и их ход тоже там есть! И травы, и звери! Тебе бы понравилось, лекарь!..

— Ох как же всё сложно... Всеми силами стараюсь тебя понимать, воин, — Данкас нахмурился. — Ты говорил с Мев?

— Нет, не могу найти для неё слов. Уверен, её здорово разозлит мой выбор... — Винбарр плюхнулся на мягкую землю у ног Данкаса и уставился вдаль, туда, откуда слышался рёв надайгов.

— Ну а с en on mil frichtimen? Уверен, он поддержит своего сына.

Винбарр покачал головой.

— Я хочу забрать её и уйти жить вглубь острова. Скажи, Данкас, где никто нас не осудит? Где нам будут рады?

Молодой человек почесал подбородок.

— Слыхал я, есть одна деревня... кажется Э-дем. Говорят, в ней живут такие же несчастные, как и вы, — покинувшие родные деревни ради чужаков. И говорят, в этой деревне рады всем. Но я не уверен, что твоё сердце не лжёт. Да, и я в ужасе, что ты вот так готов всё бросить ради renaigse! Но даже если и так. Разве она променяет свою жизнь на наши леса? На наших зверей? Наши одежды?

— ...я не знаю. Смирится, в конце концов!

Данкас снисходительно смотрел на покачивающегося друга и подавал ему закусить.