М. С. (джен)

Глава 6

''Ледяная принцесса любит тепло. Ну и что за чушь я несу? Из всех их странностей это еще самая безобидная. Хотя... Но я ведь не знаю людей. А они все такие странные. -Думает Сашка, закрыв глаза и полулёжа в огромной ванне с гидромассажем напротив Софи. В период, как она выражалась ''приступов лени'' та способна лежать в ванне часами. Правда, когда на неё снисходило вдохновение, может не мыться неделями. Ну, да это еще ничего. Вот у ее младшей сестренки привычки на порядок более оригинальные, характер взбесившейся кобры, замашки, как минимум, Наполеона, мозгов — как не у всякого Эйнштейна, и при этом способность материться так, что у всех завсегдатаев пивных ларьков уши завянут. В нагрузку она ещё и неплохой писатель и бывший танкист. Она сама ещё добавит, что и бывший человек. Впрочем, на все эти характеристики есть немалые основания. А Софи...Марина просто виртуозно хамит всем подряд. А так как на улице она не появлялась, то единственными объектами её хамства выступают, естественно, Софи, офицеры, и в меньшей степени, Сашка.

Но когда речь заходила о талантах Софи, то самая ''грубая'' ее фраза звучит так: ''Да Леонардо, который не Ди Каприо, ей в подмётки не годиться''. Со временем Сашка стала считать, что пьяной болтовнёй это назвать крайне сложно.

Впрочем, это, так сказать лирика. Сашка не хотела переходить на полупропагандистские штампы, но ничего умнее ей в голову все равно не приходит. Ибо Марина этот ломаный — переломанный в десятках боев профессиональный солдат, действительно, Настоящий Человек. Личность с большой буквы. Гораздо хуже то, что остальных она считает значительно уступающим себе. Сашка мало что знает о её прошлой жизни, но того что она знает вполне достаточно, чтобы понять — жизнь проходила страшной. И у стенки стоять приходилось, и самой расстреливать, и в танке гореть да и еще много чего делать, о чём Сашка не знает. Но о том, что Марина в двадцать пять лет калека с изуродованной психикой она знает слишком хорошо. Недавно был случай страшно поразивший Сашку: в новостях показывали сюжет об Олимпийских играх, или чем-то в этом роде инвалидов или умственно отсталых. Но реакция Марины на этот сюжет оказалась потрясающей. Сначала — всё как обычно- язвительные заявления о то, что таких уродов пристреливать надо, чтобы не мучились. Потом — дикая ругань в адрес журналистов, показывающих шоу уродов, которых надо не всему свету демонстрировать, а в лучшем случае, лечить.

А потом она заплакала. Сашка никогда не видела, как она плачет. Но Софи, как оказалось — тоже. Плакал человек прошедший круги ада, видевший сотни смертей, убиваемый, но не убитый десятки раз. Почему — она не сказала, но догадывались все.

Потом дело стало хуже: у Марины началась жуткая истерика. Она дергалась в кресле, кричала что-то непонятное, её всю трясло. Софи и эти трое стояли вокруг неё. Они словно в шоке:

Такой Марину не видел никто из них. Вовсе не трусливые люди со стальными нервами в состоянии полной растерянности. Они слишком хорошо знают Марину, и словно не могут понять, что с ней происходит. Из состояния оцепенения их вывел истошный крик Сашки: ''Да сделайте хоть что-нибудь! Она же умирает!'' Тогда она очень испугалась за Марину. Однако крик сделал свое дело. Софи и офицеров словно током шарахнуло. Марине сделали несколько уколов чего-то успокаивающего, и она заснула.

На следующий день Софи заехала за Сашкой в институт. Перед подъездом её появление произвело эффект мало отличный от разрыва атомной бомбы. Не часто можно увидеть, по меньшей мере, греческую богиню живьём, на не просто машине, а на ''Бентли'', стоимостью чуть ли не в два миллиона вечнозелёных президентов, в дорогих мехах, но при этом со слишком умной физиономией. Сашку она ждала около получаса, всё это время нервно курила. Увидев крикнула: ''Привет сестрёнка! Поехали, полюбуешься, что эта умирающая вытворяет''. Кстати на следующий день Сашке прохода не было от вопросов ''Кто это такая?'' Чтобы раз и навсегда закрыть эту тему Сашка сказала с несвойственной ей грубостью. ''Моя двоюродная сестра. В прошлом — десантник. Любому озабоченному кобелю выбивает яйца через уши с одного удара!'' Почему-то ни у кого не возникло вопросов, как это у неё получается. А равно как и откуда взялся ''Бентли''. ''Бентли'' и так машина не из простых, а уж эта единственная машина бриллиантовой серии в России. В эмблему оба имени хозяйки вписаны. Спец заказ не в квадрате, а куб в кубе.

Софи всегда остаётся Софи. И это значит, что первое появление Их Высочества неважно где, должно производить эффект разорвавшийся бомбы. Обычно-то она не так зимой одевается. Чаще всего она носит не слишком длинную чёрную кожаную куртку, рукава и воротник которой оторочены таким же чёрным мехом. И всё-то на ней чёрное. Сапожки, чулки, короткая кожаная юбка, изящный пуловер с манжетами на рукавах. Любит она этот цвет. Очень идёт он ей. Впрочем, ей идёт любой цвет. А голову она повязывает платком. И лихо выглядывает из-под него длинная челка над карими глазами.

В тот день всю дорогу до дома Софи молчала. Только выходя из машины, сказала: ''Она поражает меня всё больше и больше. Вчера была почти при смерти. Извини, я забыла тебя поблагодарить. Она, действительно, чуть не умерла, а сегодня...Впрочем сама скоро полюбуешься''.

Посмотреть, действительно, есть на что. Точнее, сначала стоит послушать. Они втроём старательно выводят ''Пушки молчат дальнобойные''. Голос Марины звучит громче всех. Сашка в очередной раз удивлена, ибо Марина поёт очень даже неплохо. Сашка сразу поняла, почему это обычно мрачная Марина вдруг распелась. Без спиртного тут явно не обошлось. Так и оказалось.

Песня кончилась на несколько секунд наступила тишина, а потом Марина начала ''На том берегу''. И поёт она с душой и болью. И за, ту, неизвестную Сашки страну, и за ту, которая для Сашке родная.

А мы покидали свои города,

И в них оставалась душа навсегда.

И все-таки, и все-таки, и все-таки мы победили!

Там, в другом мире навеки осталась душа Марины. Там идут бои. Победные или последние. Она этого не знает. Она всё оставила там. Молодость, силу, здоровье, красоту. Практически всё она оставила там, и даже не знала, не напрасно ли было это. Вернее не так. Напрасно или не напрасно — для Марины этих слов не существует. Она поступала так, а не иначе потому что так было надо. Надо! И всё; и не о чем жалеть, и незачем молиться. Надо! Она была словно из другой эпохи, из тех самых сороковых — пороховых. Или скорее даже из времён Каховки и Перекопа. Но здесь и сейчас не гремят бои. И калека Марина. И похоже, что она вполне тоже сможет сказать ''Кто осудит бойца, не желающего агонизировать''.

Софи дала им закончить песню. Затем резко толкает дверь и входит. Да! Вид на кухне ещё тот. Кухонный стол черт знает из какого африканского дерева в изобилии заставлен бутылками из-под водки. В кухне страшно накурено. А за столом сидят, вернее уже почти лежат в дымину пьяные Сергей, Олег и Дима. Марина тоже далеко не трезвая, но в отличии от них способности соображать ещё не утратила. Сашке и Софи задан следующий вопрос.

— Ты меня уважаешь?

Сашка почему-то сразу подумала, что Марина вовсе не настолько пьяна, чтобы начинать разговор с подобных вопросов. В зелёном взгляде только мука и ярость. А никак не хмель. Софи, похоже, такого же мнения.

— Я даже не спрашиваю, кого посетила ''гениальная'' идея нажраться. Я спрашиваю: тебе жить надоело?

Голова склонилась набок, лицо скривилось в ядовитом прищуре. Больше похожем на гримасу от страшной боли.

— А тебе... дезертир?

И словечко полетело как плевок.

''Марина в своем репертуаре'', — подумала Сашка. Но вслух язвить не охота совершенно. Ясно, что Марина пьёт от страшной тоски, овладевшей ею. И ещё она знает : дезертир в данном случае является очень страшным оскорблением. Для любого профессионального военного не самое лестное сравнение. А если такое сравнение звучит из уст человека, подобного Марине, то поневоле призадумаешься.

— Бросай пить, иначе скоро загнёшься, — сказала Софи, сделав вид, что не заметила оскорбления.

— Месяцем раньше, месяцем позже. Кстати, пора бы мне и завещание обнародовать. Запомни, Сонька, запомни, Софи-Елизабет, запомни, Лиза — так она называет Софи когда не просто злиться (в последнее время это почти ежедневно происходит), а когда, что называется доведёна до белого каления, тогда она называет многие её имена. И те два. Одно — которым пользовалась чаще всего — Софи. И другое, которое почему-то часто называет Марина в стрессовой ситуации. Елизавета, Лиза. А первое имя — Софи.

''Лиза — так вот значит, как её ещё зовут'', — почему-то подумала Сашка, — ''Тоже какое-то воспоминание о нашем мире, не иначе''.

А Марина, между тем, продолжает.

— Так вот хорошо запомни: если я сдохну, а тебе удаться вернуться, то не вздумай взять Глаз Змеи себе, и дочери моей не отдавай. Не к чему он ей. А вот ей... — полупьяные глаза Марины впились в лицо Сашки и с полминуты её осматривали. В жизни Сашка не видела столь пристального взгляда. Она не знала, с чем его можно сравнить словно...словно по её лицу и душе скользил отточенный клинок. Марина словно знает про неё всё -А вот ей Глаз Змеи и достанется!

Повисла буквально гробовая тишина. Одна только Сашка ничего не поняла, но видно, что даже у в стельку пьяных офицеров лица несколько вытянулись. Произошло явно что-то очень важное для них пятерых. И Сашку это тоже каким-то образом касалось.

Софи неожиданно хриплым голосом буквально выдавливает из себя.

— Ты чё, пьяная?

— Ага, — подтвердила Марина, — и почти встав вцепившись руками в край стола отчеканила, — Я высокородная Марина-Дина Дерн Оррокост Саргон-Еггт рожденная в столице Чёрных Еггтов истинный младший Еггт в двадцать девятом колене после своей смерти отдаю Глаз Змеи равной мне по роду Александре Симон рождённой в Городе Ленина. И говорю при этом: Воля Младшего Еггта.- затем она перешла на свой язык. Сашка ничего не поняла, но, судя по проскальзывающим именам, она повторила только что сказанное на втором своём родном языке. Лица у Софи и офицеров стали очень серьёзными.

Затем Софи ругнулась так, что у человека, не привыкшего общаться с Мариной, завяли бы уши. Отодвинула стул и кивнула Сашке.

— Присаживайся, есть что обмыть.

— Я не...- начала было она, но сразу же осеклась увидев взгляд Марины. Если кому эта пьянка и нужна, то именно ей. Она хочет вырваться из этого мира и не может. Она прикована к нему. Здесь ей нет места. Ей вообще уже нигде нет места. Всё у неё осталось в прошлом. Но она не смирилась и не смириться никогда. Слишком уж она гордая. И одинокая. И никому, совершенно никому не нужная. И Сашка уже знает, что она прожила такую жизнь, прожить которую не пожелаешь и врагу. Но которой сам в глубине души всё-таки гордишься. Хотя много в ней было... всего разного.

— Софи, что такое Глаз Змеи ?- вечером того же дня спросила Сашка.

— К наследству примеряешься? — съязвила она, но сразу же сказала очень серьёзно — Здесь это просто очень ценная в материальном отношении вещь. У нас же это почти национальная святыня, созданная одним из наших предков, и традиционно принадлежащая младшему члену семьи. Это великая вещь- Клинок Младшего Еггта. И кстати сразу хочу предупредить- тот, кто носит этот клинок может иметь многое. В первую очередь власть и славу. Но никогда за всю историю, а ей уже почти 700 лет, ещё ни один младший Еггт не был счастлив как человек. Марина, как видишь, не исключение. Я не верю в проклятья старинных мечей, но слишком хорошо знаю историю Глаза Змеи. Быть наследником владельца Глаза Змеи — это не многим лучше проклятья для Еггта.

— Но я ведь не Еггт.- только и смогла сказать Сашка.

Софи невесело усмехнулась.

— В вашем мире уже почти нет полуфеодальных пережитков. У нас же они ещё играют кое-какую роль. А Маринино слово — гранит. Точнее даже не гранит, а алмаз. Если мы когда-либо сможем выбраться в наш мир, а ты пожелаешь к нам присоединиться, то в твоих документах первым словом в твоей фамилии будет стоять Еггт, а твоя нынешняя уже потом. Ставим точку: с сегодняшнего дня Марина очень любезно добавила себе и мне ещё одну младшенькую сестричку. Законную, в отличии от некоторых прочих. А мне для полного счастья только второй М.С. не хватало.

— Извини, я не понимаю, кто такая М.С. (Об этой полулегендарной личности из того мира Сашка слышала очень часто. Впервые — когда в новостях промелькнуло сообщение, о том, что машину известного бизнесмена (с ним внутри разумеется) расстреляли из гранатомета. Сергей флегматично прокомментировал : ''Вполне в стиле М. С.''. После нескольких подобных заявлений у Сашки сложилось мнение, что М. С. — мягко говоря местный аналог Лаврентий Палыча, помноженного на Феликс Эдмундыча, ведущий борьбу с оппозицией не слишком -то гуманными методами. Ещё прославившейся жестоким разгромом крупного восстания сепаратистов, жутким фанатизмом и личной храбрость.

— А ты разве не знала, что это прозвище, уже почти ставшее именем твоей сестры?

Почему-то Сашка совсем не удивилась ни тому, что страшной М. С. оказалась Марина, ни тому, что её с этой страшной личностью сравнили. Марина может быть страшной...Что же знаменитая кожаная куртка и ''Маузер'' ей бы очень пошёл. А Сашка никогда не осуждала подобных людей. В начале любого великого государственного строительства — кровь и грязь. Многое в такие годы бывало сделано такого, чем впоследствии не станешь гордиться. Многое, очень многое. Но без этого не было бы впоследствии и великих государств. А кому-то надо было делать то, что делали в России чекисты, а в том мире — чёрные саргоновцы. А Марина знает, что там, без неё, вполне вероятно, проигрывают. Знает, и ничего не может сделать.

— Возьми, вот она. Все её мечи носят женские имена. И прославленнее этого нет. И не будет.

Сашка даже вздрогнула от неожиданности. А Софи держит перед ней меч в ножнах. Рукоять клинка сразу бросается в глаза. И сразу становится понятным название. Все три конца рукояти оформлены совершенно одинаково. Три змеи. И у каждой из трёх в разинутой пасти — драгоценный камень. В пасти у той, которая была вершиной — огромный бриллиант великолепной огранки. В двух других — два чёрных камня с непонятным блеском. И ещё- рукоять стальная, но обработанная так, что кажется настоящей змеиной кожей. И видно — стар этот меч. Стёрт местами узор на рукояти. Стёрт руками многих из тех, чьи портреты видела Сашка. И на многих портретах видела она тот меч. Лежала на нём рука той маленькой женщины в чёрных латах. Той, на которую похожа Марина. Той, чей ледяной, и вместе с тем огненный взгляд словно прожигал насквозь. Той, которая навеки изменила историю того, другого мира. Той, которая даже поражения умела обращать в победы. Её ладонь когда-то сжимала рукоять именно этого меча. Рукоять выглядела зловеще, можно сказать даже жутко, но, похоже, именно этого и добивался неведомый мастер. И силой, нечеловеческой силой сквозит от клинка. Словно зачарованная взяла Сашка за рукоять и медленно вынула меч из ножен. Словно руки Марины, или той женщины из далёка, Дины, коснулось она, дотронувшись до стальной змеи. И почему-то ей показалось, что какая-то жизнь таится в этих змеях. Какая-то яростная и бешеная жизнь. Жизнь, словно состоящая из одного огня. И коснувшись её, уже никогда ты не останешься прежним. Упадёт и в твою душу частица этого огня. И многое ей изменит. Меняется человек, коснувшийся Глаза Змеи. Навеки меняется. Непростая это вещь. Непростая. И роковая!

Клинок великолепен. Словно из застывшего пламени он создан. Но ледяное то пламя. И кажется, что, коснувшись клинка, можно обжечься. Что-то сквозит от клинка, какая-то энергия от него исходит. Злая она или нет? Ведь только для смерти создают клинки. И только смерть они могут нести. Точнее, смерть несёт рука, сжимающая этот клинок. Только ради чего нёс смерть этот клинок? Ради каких великих целей или идей? А ведь были эти цели. Не могло их ни быть.

— Софи, а кто её создал?

Она отвечает как-то мрачно.

— Кто создал? Она и создала.

— Кто ''она''?

— Дина. Она вложила в этот меч часть своей души. А у неё душа дракона. Так все говорили. И потому меч проклят. Дракон многое может подарить, но всегда что-то возьмёт взамен, и никогда не знаешь, что и когда. Но когда-нибудь пожалеешь, что однажды коснулась рукояти Глаза Змеи. Я не угрожаю, только говорю о том, что бывало уже десятки раз, и будет повторяться, пока жив хоть один Чёрный Еггт. И проклятие меча уже легло и на твою жизнь, а на наших уже лежит давно.

Снова то имя, похожее на боевой клич. Второе имя Марины. И первое имя той, кто дала начало всему роду Чёрных Еггтов. И Софи как-то очень странно смотрит на неё.

— А ты знаешь, есть ведь ещё и поверье, каким будет наследник владельца Глаза Змеи. Достойным славы или нет. Поверье основано на том, как человек впервые прикасается к этому мечу. Я кстати, никогда в жизни не доставала её из ножен. Да и в руки-то нечасто брала. Холодок какой-то от неё исходит. Да если честно, то и страшновато в руки брать. А я ведь не из трусливых. А истинный наследник — это тот, кто сразу достанет Глаз из ножен. А у иного она всю жизнь так в ножнах и пролежит. Такое есть поверье. Сам клинок иногда называют лицом змеи. И далеко не у каждого хватало духу вот так сразу посмотреть в это лицо. А ты так сразу и глянула.

Значит, ты и вправду Чёрный Еггт по духу. И сестра не ошиблась в тебе. Впрочем, сама она обожает говорить, что никогда не ошибается.

— Почему я так устала? Кто-нибудь мне может это объяснить? — вдруг спросила Софи.

Сашка словно очнулась.

— Я не могу.

— И ты не можешь, и никто не может. А гении тоже ведь живые люди.

— Ты же и здесь один из известнейших художников.

— Смотря в какой социальной среде. У массового зрителя, или у редакции газет типа ''Завтра'' может быть, но у так называемой богемы...

— А зачем тебе эта богема? Массовый зритель-это ведь и есть народ. А ты в отличии от богемы их не презираешь, и русофобией не страдаешь.

— А с чего мне ей страдать? Я не такая оригиналка, как моя сестра, чтобы писать в документах русская, вернее этого не было в документах того мира, а здесь... здесь я русская и горжусь той страной, что раньше была, и ненавижу то, что творится сейчас, и как и все совершенно не знаю, как из этого бардака вылезать. Хотя вроде бы лично я живу более чем обеспечено, и имею всё, что душа пожелает. Приятно живу в общем.

Наверху раздался нечеловеческий крик. Что-то очень похожее на ''Не-е-е-е-т!!!!''. Софи от испуга вскочила в полный рост. Сашка со смешанным чувством страха и удивления повернулась к двери. Испуг и недоумение. Что же может случиться в этом так похожем на дворец, месте? Кто-то с грохотом скатился по лестнице вниз. Дверь распахнулась от удара плечом. В комнату влетает Сергей. Его лицо... А вот лица на нём словно и нет. Глаза белые от ужаса и страшная гримаса. Он уставился на Софи и Сашку так, словно впервые их увидел, прислонился к стене и одними губами выдохнул.

— Марина застрелилась.

Софи словно пружиной выбросило из ванны. Как и была, она бросилась наверх. Сашка — за ней. Пока не добежали до её комнаты, они не хотели верить в происходящее. Ошибка, ещё одна чёрная шуточка Марины, всё что угодно, но не это. Дверь открыта. Сомнения пропали разом. И даже похолодало как-то. Посреди комнаты стоит её кресло. Почему -то Сашке сразу бросилась в глаза безжизненно свесившаяся с кресла рука Марины почему-то без перчаток. На полу лежит тот пистолет из времён Гражданской войны. Тот самый, с орденом на рукоятке. Потом только Сашка заметила, как выглядит Марина. Она в полной парадной форме той неизвестной страны. Своей Родины. Чёрный мундир, до блеска начищенные сапоги, на груди — три золотые звезды и все её ордена. Их много. Черноволосая голова безжизненно откинулась на спинку кресла. Лицо смертельно белое. Поза — живые так не лежат. Глаза закрыты, на правом виске — словно большой синяк и кровь вроде течёт. Почему-то Сашке бросилось в глаза, какая она маленькая.

Дмитрий сидит на её кровати, обхватив голову руками и раскачивается взад-вперёд. Олег стоит сзади кресла, почему -то с сотовым телефоном в руке. Похоже, что смысл случившегося ещё не дошёл до всех. Сколько они молчали — никто не знал. Потом Олег с трудом выдавил из себя.

— Димка заорал... Я прибежал... У неё ещё был слабый пульс. Я вызвал скорую. Она ещё жива.

Софи неуверенно шагнула к сестре, стала на колени и осторожно взяла руку Марины в свою.

— Марина, маленькая, не умирай, пожалуйста.

Никто никогда ещё не слышал от ледяной принцессы подобного тона. В голосе и страх, и нежность одновременно. И все переживания того мира в нём. Значит, всё-таки Софи сильно привязана к взбалмошной, очень нервной, и такой несчастной сестре.

У Сашки стучит в висках: Она ещё жива, ещё жива, ещё...

Вслед за медиками приехала и милиция. Но Олег достаточно быстро с ними договорился. Оказывается у Марины в ящике стола лежали несколько пачек стодолларовых банкнот. Ещё до приезда медиков он взял их оттуда. Сашка разговора не слышала. Но не сомневалась, что предложенная сумма вполне способна закрыть глаза и на попытку суицида, и на незаконное хранение оружия.

С врачами ''Скорой'' тоже видимо договаривались, по крайней мере поехали в клинику, явно финансируемую не из госбюджета, и Марину там приняли словно всю жизнь только её и ждали. Интересно, в какое количество убитых енотов укладывалось это радушие? — думает Сашка, и словно просыпается; она рассуждает словно Марина! Но ведь Марина умирает, а ей будто и всё равно.

В клинике кроме хирургического отделения, имеется и нервное, куда Сергей буквально на руках относит Софи. Та не могла стоять на ногах, и висела у него на плече. Ледяная принцесса в сильнейшем шоке.

Олег спокойно говорит по телефону, Дмитрий, словно зверь в клетке, расхаживает из угла в угол. Сашке пришло на ум, что она толком и не одета, и под плащом только купальник. А на ногах явно ни к чему не подходящие красные модельные туфельки Софи, к тому же и явно пошитые по индивидуальному заказу.

Персонал на своем веку повидал и более странных гостей, и ничему не удивляется.

— Как она?

— Состояние очень тяжелое...

Дальше Сашка не слышит ничего. Марина жива.

— Следи за Дмитрием.

— Что? — не поняла Сашка.

— Следи за ним. Если она... То он не на долго её переживет. Меня он не послушает, Софи тоже слушать не станет. А вот тебя... Может быть. Ему не жить без Марины.

— Я знаю. Я бы не смогла так полюбить.

— Это не любовь. Это проклятие — любить Еггта, ибо у них нет сердец.

Марина лежит, подключенная сразу к нескольким непонятного назначения установкам. В эти дни Сашке несколько раз приходилось разговаривать с врачами. И они всё поражались буквально звериной живучести Марины, да странному составу её крови. Кто-то из светил даже сказал, что это невиданный случай в истории медицины. Олег намекнул, что невиданный случай и должен остаться никем не виданным. Светило с сожалением согласилось.

Софи после попытки самоубийства сестры далеко не сразу смогла прийти в себя. Не намного лучше выглядел и Дмитрий. Софи было настолько плохо, что, как подозревала Сашка, Сергей ещё несколько раз водил её к психиатру. Помогло ли или нет, но только последние два дня она явно могла мыслить адекватно. ''Очередная язва нашего общества — мрачно подумала Сашка- право на качественную медицину зависит от того, сколько у тебя денег. Есть они — ты живёшь. Нету их — не живёшь. Любой не со столь толстым кошельком на месте Марины уже был бы мёртв. С таким-то ранением. А тут — и лучшая клиника, и лучшие лекарства, и одни светила ей занимаются, и персонал просто потрясающе вежлив, и менты вопросов не задавали, откуда ствол взялся. Ибо всем им хорошо заплатили. Страна, где у власти еноты. Убитые. Единицы. Условные!''

Марина лежит. Выглядит так, что краше в гроб кладут. Но на умирающую вовсе не походит. Ей очень плохо, но чувствовалось, что она выкарабкается. Что-то прохрипела. Очень похожее на ''Ко мне''.

Софи и Сашка склоняются над ней.

Но, похоже было, что она видит только сестру.

— Знаешь, почему я не оборвала этих трубок... — она довольно долго молчала, словно прислушиваясь к чему-то, а потом почти неслышно произнесла. — Я уже хотела это сделать. Но... Ноги. Понимаешь, я почувствовала свои ноги. Теперь я встану.

Сашке показалось, что на её глазах слёзы. Хотя нет, это вряд ли. Она попросту не умеет плакать. И эту уверенность Сашки не поколеблешь ничем... Хотя, с Мариной бывало по-всякому...

Кажется, инструктор по рукопашному бою, сначала Марину готов был убить. Презирающая дезодоранты маленькая и злющая девчонка казалась слепленной из живого огня. Усталость ей явно неизвестна. Резка в движениях, сильна не по-женски. А уж язычок...

Повидавший ни одну горячую точку человек, довольно быстро разглядел — эта ломаная переломанная девчонка из того материала, что и он слеплена. Больше всего удивляло то, что во всех горячих точках, нигде, даже краем уха не слышал о ней. Такие не умеют быть незаметными. Не задавал вопросов, помня что и сам далеко не о все ''командировках'' горел желанием рассказать. В одном можно не сомневаться- на одной стороне оба сражались, пусть и не зная друг друга.

— А тебе не приходило в голову, что там мы играли. Нервишки так сказать щекотали.

— Ты что имеешь в виду?

— Да вот, ящичек иногда посмотреть полезно. Есть, оказывается, несколько ''фирм'', организующих для зажравшихся буржуев, вроде нас, несколько экстремальный отдых — как-то почувствовать себя в шкуре быдла — бомжем, проституткой, карманником или гаишником. Костюмчик, аксессуары и безопасность обеспечены. Играй, пока не надоест. Клиента снять попробуй солидного или там в магазине что-либо стащить. Поиграй в другого, одним словом. Всё приелось, и деньги некуда девать.

И мы так в другого играли. Тоже за необычными ощущениями гонялись. Адреналину захотелось, и чтобы в кровь ударило! Да каждая собака знала, кто такие Херктеренты! Но делали вид, что идиоты, и знать ничего не знают!

Марина нервно барабанит пальцами по столу. Перчаток на ней нет, а у пластического хирурга так и не побывала. Шрамы видны великолепно.

Взгляд пустой и абсолютно ничего не выражающий. И у кого это она так смотреть научилась? А за этой пустотой пламя беснуется. И ещё какое! Софи — то прекрасно знает.

Ну, посмотрим, чем она сейчас рубанёт.

Но Марина начала неожиданно спокойно, даже слишком. И чуть пониженным голосом.

— Стрелять в меня тоже понарошку стреляли? Или всю войну только затем и затеяли, чтобы дать скучающим стервам, да их кобелям, возможность поразвлекаться ? Мысль довольно интересная. А боевые патроны, стало быть, для повышения концентрации адреналина в крови?

— Что с установкой?

Сергей сейчас выглядит заправским электриком. Из кармана торчат отвертка и пробник, на шее прибор с рукоятью и несколькими шкалами болтается. Обвешан проводами словно новогодняя елка гирляндами.

— Полная труба, — раздражен сверх всякой меры, говорит отрывисто,- Полная! Все соединения по пять раз проверял. Все хоть сколько-нибудь подозрительное по несколько раз заменял. И НИ-ЧЕ-ГО. Проблема не здесь, не в питании. Я хоть сейчас всё РАО вместе с этой рыжей сволочью могу до инфаркта довести. Только что это даст?

Марина вертит в руках пилочку для ногтей. Никто в жизни не поверит, что она данным предметом по прямому назначению пользуется. Отвечает с милейшей интонацией.

— Лично тебе инфаркт рыжего может принести прижизненную золотую статую с рубильником в руках и надписью на постаменте ''От благодарного русского народа''. Слушай, и в самом деле переключи это самое ЕС России на нашу установочку. Право же, я никогда ни одних похорон так не ждала, как этих жду!

Кажется, Сергей готов подать самое высокое напряжение Марине прямо на темечко.

— Хм. А я думала, что моих похорон ты ждешь гораздо больше- с концентрированной изморосью в голосе выцедила Софи.

Марина её проигнорировала.

— В переводе на русский, сидеть нам тут до скончания века. Слушай, а ты местных физиков не привлекал? Не верю я, что тут работы в аналогичном направлении не ведутся.

— Привлекал. Олег подтвердить может. Он как раз безопасность и молчание и обеспечивал.

— Надеюсь, никого не убил.

На этот раз Марину проигнорировали уже всей компанией.

— Они что-то не договаривают, видимо до Олега ещё общались с конторой глубокого бурения...

— Бурившей, как оказалось, не туда!- вставила очередную шпильку Марина.

— Я им верю. Такой энтузиазм имитировать невозможно. Примерно понимают, что мы сделали, не понимают как. Рассчитывать нам не на кого. Обрубили нас бывшие соратнички капитально!

— И почему это я не удивлена!

Мотоцикл наматывает на колёса километры шоссе. Куда мчаться? Ей всё равно. Двигатель работает мерно. Легендарная машина куплена за бешеные деньги. Только они фальшивые. И документы поддельные. Маленькая женщина в чёрной коже усмехается своим мыслям. Вроде не соблюдена байкерская эстетика, но она предпочитает ездить в каске.

Остановилась у обрыва. Сняла каску и убрала в карман чёрные очки. Встала на краю, глядя вниз. Ветер колышет полуседые волосы. Когда-то они были иссиня чёрными. А теперь эти белые пряди — единственное светлое, что у неё осталось. Душа обгорела до черноты. Ещё там... Там куда уже никогда не вернуться. Туда, где осталось всё то, чем жила. В яростный, кипящий жизнью, временами злой и жестокий, а временами всё-таки прекрасный мир. Мир, бывший родным.

Лицо искажает гримаса боли. Там осталось всё, ради чего стоит жить. Великое и малое. Рушащаяся империя. И...

Осталось там маленькое существо, к которому всё-таки очень привязана. Там осталась дочь. Помнишь личико... Зеленые, смешные и такие смышленые глазенки. Топот детских ножек. Почти смышленая речь.

Но нет снимка. Словно специально так сделали. Своя доля мрази есть и там. А Софи хотела помочь... Висит где-то портрет. Только есть у гениальной художницы одна черта — всегда пишет людей не такими, как есть. А такими, какими они должны быть. Или не должны, в зависимости от того, кого пишет. И что о человеке думает. И на портрете — ангел с лицом Марины-Елизаветы, а не маленькая Марина-Елизавета. Что же, сестра действовала из лучших побуждений. Создала очередной шедевр.

И только разбередила старые раны. Они и так не заживут никогда!

Некого винить.

А здесь... Куда стремится? К чему? И что делать? Она злобно усмехнулась. Что делать — известно. Пусть не лучший выбор. Но и не сотрясание воздуха. А что благодарности не объявят. Так ты всё-таки человек. И должен не стремится приспособится к этому миру и устроится в нем, а должен стремится сделать его лучше. Для всех. Ибо человеку не может быть чуждо понятие справедливости. Он должен помнить что есть что-то за пределами его норки. А смысл жизни всё-таки не в набивании барахлом норки, и жратвой — брюха.

Он в другом. Для неё — в стремлении изменить мир к лучшему.

Только слишком уж много этих любителей обустраивать свою норку. Чаще всего — за счёт других. Любой ценой. Как там съязвил кто-то ''Не трать, товарищ, время зря, устраивай свой быт''.

Свиней всё-таки можно вытащить из лужи с помоями. Пусть и нравится им там плескаться. Но их можно заставить встать на ноги. И превратить в людей.

Только не каждому это по силам. Здесь и сейчас — точно не по мне задача. Всех мне не поднять. Но хоть кого-то думать заставлю. А обладатели самых лучших помойных луж будут боятся. Ибо ничто и никто их не защитит. Ибо Я иду. И Я буду мстить. И Я буду карать. За тех, кто не смог сражаться. За тех, кто сдох по вашей милости. За всех погубленных вами людей. И я буду мстить. Пока рука тверда. Дрожите, двуногие свиньи. Я иду к вам.

А мне самой ничего не нужно. Если хоть кто-то из грязи вылезет — значит не зря всё было.

Только путь от человека обратно до свиньи куда проще чем от свиньи до человека. И проходится гораздо легче. СМИ, кино, телевиденье, всевозможные ''звёзды'' с их принципом ''жить нужно в кайф'' с радостью помогут.

Что же, в этом мире всеми силами культивируется клинический эгоизм. Каждый сам за себя. Лишь бы мне было круто.

Ну да я уже давно привыкла рассчитывать только на себя.

Она закурила сигару. Портсигар — подарок того человека. На фронте — вещица редкая — из дюраля сбитого самолёта с одним из высших мирренских орденов на крышке. Она догадывалась, откуда взялся этот орден. Память. И талисман. Немного суеверен был человек. Многое хотел сказать таким подарком. Сердце тогда всё-таки начало оттаивать.

Ему не слишком нравилось, что куришь. Знала об этом. Курила всё равно. Ибо часто поступала назло. А он готов был потакать этой слабости. Была для него совершенством, гордая и бешенная Марина Херктерент. Он только потом узнал, кто ты. И ничего не изменилось.

Но теперь и у тебя осталась только память. Сколько воспоминаний того мира таятся в этой вещи. Первая и последняя любовь. Грэды, миррены, чужаки... Кому здесь дело до великой войны. Здесь нет трагедий, здесь нет героев. Здесь разучились чувствовать. Здесь только грязь. Сумерки народа, государства и цивилизации.

Марина пришла из мира, где ещё есть герои. Где осталось что-то высокое.

Здесь она инородное тело. Чуждое этому больному миру.

Может, лучше просто исчезнуть? Растворится в этом мире. Пока есть деньги, а они будут всегда, вполне можно жить. Тихо-мирно. В норке.

Через сколько времени от такой жизни тошно станет? Через месяц? Два? Или быстрее? Дракон заползает в нору только раны зализывать. Снова в бой. Один против ста. Против всего противоречащего мудрой рептилии мира.

Раз уж быть инородным телом- то антибиотиком. Смертельным для многих простейших этого мира.

Было такое довольно-таки мерзкое словечко — благонамеренный. Да пусть власть или кто ещё делает что хочет. Лишь бы нас не трогали. Мы люди маленькие. Нам волноваться вредно. Пескари премудрые. Моя хата с краю.

"Тебе что больше всех надо?" Так твердят они любому, кто попытается приподняться. Сначала только твердят. Потом... У скотов ведь тоже частенько растут клыки. И острые. Как раз для тех, кто не такой.

Она сплюнула. Ветер усиливается.

"Дождь что ли несёт? Не промокну!

Болото. Какое же здесь болото! Сидите в нём по уши, и пузыри пускаете. Вылезать не хотите. Ну, ладно. Всех, не всех, а кого-то я утоплю. А кто может, благодаря мне и вылезет.

Одна против всех... Долго ли продержишься? А без разницы. Ибо драться НАДО. НАДО, и всё тут. И неважно, узнают ли люди о свершённом тобой. Ты — человек. И как человек и поступай".

Марина сильна. Очень сильна. Но пошла на того, кто заведомо сильнее. Что же, враг ещё не знает, что война объявлена. Но скоро узнает. Только после какого удара? Узнает рано или поздно. Инстинкт самосохранения, он и у таких развит. Но у меня-то он напрочь отсутствует. А тот, кто слишком трясётся за свою шкуру, даже в мыслях не сможет представить, как будет действовать тот, кто эту шкуру вовсе не ценит.

Сашку подняли ни свет ни заря. Почему-то Олег. Пригрозил вытащить из кровати, и в таком виде и доставить на место проведения мероприятия. С таким аргументом спорить сложно. Хотя собиралась и даже в машину садилась на совершенном автопилоте. Немного начала приходить в себя уже в нескольких километрах от города. И что же на этот раз затеяли?

Судя по масштабам их прошлых мероприятий, да жутко загадочно-довольной физиономии Софи, от предстоящего можно ожидать всего, вплоть до начала Третьей Мировой войны. Хорошо, хоть Марины нет, и все по крайней мере будут трезвыми. А то последняя гулянка... Не столь важно, чей был день рождения. Кажется, Сергея... или Олега. Присутствовала и Марина. Укушались все капитально. Сама Сашка крепко перебрала ''Мартини''. Но как оказалось это были только цветочки. ''Ягодками'' оказалась поездка по ночному городу на джипе со в стельку пьяной Мариной в качестве водителя. Думать надо было!!! Сама, по собственной воле, села в машину родственничка японских летчиков. Да ещё и пьяную к тому же.

НЕЧТО!!!!

Вой милицейских сирен, мелькание огней, рев мотора, Марина, орущая все подряд от ''Крейсера ''Варяга'' до ''Атаса'' вперемешку с ''Банзай'', ''Гарде'' и ''Ура'', взвизги тормозов — всё смешалось в каком-то сумасшедшем калейдоскопе. Казалось, что на всех светофорах вовсе отсутствует зеленый свет. Есть только постоянно горящий красный. Хмель у Сашки из головы испарился начисто. Кажется, она даже молилась. Конечно, её рано или поздно убьют... Но не так же!!! Не в двадцать же лет!!!

Только к утру вылетевший из головы хмель почему-то вернулся обратно. Сидела за столом часа полтора, уставившись в одну точку и обхватив голову руками. Да ещё и Софи добавила. Пришла. Свеженькая. Как песочком надраенная. Ни в одном глазу, хотя загружали её в разлюбезный ''Бентли'' чуть ли не по частям. Милейше улыбнулась, и живописно, с массой интересных и познавательных фактов принялась рассказывать подробности вчерашней поездочки. Сашка сидела, тупо глядя в одну точку, Софи принялась рассказывать самые яркие моменты вчерашней поездочки. Кое-что стало всплывать в памяти. Кусками. Урывками. Осколками. Приходило осознание: неужели все это она и Марина вытворяли? И запоздало возвращался инстинкт самосохранения, явно бравший вчера выходной.

Братцам Шумахерам точно пора на пенсию! Вместе со всей Формулой 1!! Если рулит Марина!!!

А зеленоглазая наша с утра пораньше отправилась продолжать банкет.

Крупно же ей повезло, ибо дослушав Софи Сашка готова была убивать.

С особой жестокостью.

— Куда мы едем?

— На аэродром. В курсе, чем сейчас ваша авиастроительная промышленность занята?

— Открывашки для пива делает.

— В основном. Но кое-где и более достойным делом занимаются: выпускают по старой технологии истребители времен войны. Игрушки для богатых бездельников по паре сотен тысяч зеленью за штуку. А то и дороже.

— Ничего себе, достойное занятие!

— Давай не будем обсуждать наш бардак, а подумаем о приятном: Софи парочку машин прикупила. Не её стихия спортивные самолеты. А это истребители.

— Так вот почему она такая довольная ходит!

Совершенно по-детски любит Софи небо.

Покрытый зелёными и черными пятнами новенький ЯК — истребитель. То ли спарка, то ли от природы двухместная машина. Пахнущая свежей краской и лаком, резиной и металлом. Вся такая нереально-новенькая. На мгновение Сашке даже показалось, что перенеслась в прошлое. Во времена Великой Империи. В те времена, когда новенькие ЯКи особо не удивляли никого. Ибо были они немаловажной частью жестокого, но все-таки такого прекрасного мира.

Но сейчас это просто очень дорогая игрушка.

И Сашка видит Софи на крыле. Всю такую сияющую. Почему-то вспомнилось, что очень давно уже не видела просто счастливых людей. А Софи счастлива, ибо вновь может оказаться в родной стихи. Паря под небесами. Как птица. Только хищная птица. И всё одно прекрасная.

И смогла Сашка на мгновения увидеть не современную принцессу, а безумно влюбленную в небо четырнадцатилетнюю девчонку. Уж слишком по-детски блестят карие глаза. И солнце в них играет.

Довольно проблематичным оказалось надевание парашюта. Сашка помалкивала, ловя себя на мысли, что парашют-то надевает впервые в жизни. И понятия не имеет как им пользоваться. Вроде нужно дернуть какое-то кольцо. А где тут оно?

Правда Софи до такой степени переполнена энергией и оптимизмом, что невольно заражает всех вокруг. Себя Сашка считает не то что бы трусихой, но все-таки и не образцом смелости. Однако вот, собирается на истребителе кататься. Только терзают смутные сомнения на предмет того, что одна сестренка летает в таком же стиле, в каком другая машину водит. Полностью без тормозов. Да анекдот про стоп-кран в самолете в голове вертится.

— Сашка, давай быстрее! — окликнула Софи из кабины истребителя.

Подошел Олег. Тяжело вздыхает, и с самым страдальческим выражением лица поправляет на Сашке ремни парашюта. Снова вздыхает, и пожимает ей руку. Похлопал по спине.

— Бывай. Надеюсь мы с тобой ещё увидимся.

Сашка ничего не понимает.

— Я скорее как небезызвестная корова Кузьмича летать соглашусь, чем ещё хоть раз с ней в кабину сяду.

-Ахтунг! Ахтунг! Ин дер люфт Ла-фюнф унд Катти Сарк, — охотно поддакнул Сергей.

А от предложения теперь уже не откажешься. Сашка тоже трагически вздыхает, и ставит ногу на крыло.

Софи уже прогревает мотор.

Ощущений от полета масса. Примерно как у кошки засунутой в стиральную машину на максимальных оборотах. А потом ещё и отжатой. Все внутренности прибывают в самом живописном беспорядке. Сердце в районе затылка. А желудок порывается стать наружным органом. В детстве Сашке пришлось разок полетать на АН-2. Но это не сравнимо. Чувства верха и низа утрачены сразу после взлета. Двигатель ревёт, Софи хохочет, и все вокруг вращается. То по часовой стрелке, то против, то и туда, и обратно одновременно. Количество солнц в небе и на земле превысило все мыслимые и немыслимые пределы. Вот это значит как — весь мир вертится вокруг тебя. В самом прямом смысле. Говорят, это очень приятно. Настолько, что охота застрелиться.

Сияющая чуть потусклее солнышка Софи выпрыгивает из кабины.

— Красота! Как на ''десятке'' модернизированной. Эх, жаль ''Шаровых молний'' нет. А то бы я им устроила! — она оборачивается, и замечает бледно-зеленую физиономию Сашки.

— Тебе не понравилось?

Эта юмористка-камикадзе ещё спрашивает! Сашка выползает из кабины с грацией больного слизня. Земля ведёт себя как-то странно, почему-то меняя наклон в произвольной плоскости. На ногах всё-таки удержалась. Земля теперь колеблется с амплитудой градусов в пять, не больше. Внутренние органы вроде бы расположились по своим местам. Даже желудок похоже отказался от идеи перехода в наружное состояние.

Она пытается просверлить Софи взглядом. Не очень успешно, ибо вместо одной Софи перед ней почему-то разбегающиеся в стороны две. И между ними третья.

— У тебя ЗРК не завалялся? Всажу ракету под хвост в следующий раз.

— Я рада, что тебе понравилось.

Подходят Олег и Сергей.

— А ты сильнее, чем мы думали. Без последствий пережить полет с Катти Сарк. Достижение.

Вот спасибо. И так тошнит, без ваших комплиментов.

Кажется, результаты общения с этими сестричками начинают сказываться: чувство страха, преследовавшее её с раннего детства куда-то делось. В институте и то заметили, как она переменилась ''Саша, ты стала очень злой и циничной'' — стали говорить знакомые. Хотя на деле она просто стала намного меньше фальшивить в разговорах с людьми. Только вот вокруг фальши и грязи стало не меньше.

Должны были начаться занятия на военной кафедре, а казавшейся тихоней Сашке неожиданно захотелось получить погоны и должность командира артиллерийского взвода. На кафедре отнеслись без понимания. О помощи попросила Олега. Тот саркастически посмотрел на неё, и совершенно неожиданно спросил какую-то математическую формулу. Сашка удивилась, но ответила. Олег пожал плечам, и насвистывая ''комбата'' отправился в университет.

Вернувшись встал по стойке смирно, козырнул и отрапортовал: ''Товарищ старший лейтенант! Разрешите обратиться! Все улажено! Приступайте к занятиям!''

Домик из разряда, что во всех каталогах недвижимости на первых страницах. Иногда даже с подписью вроде ''Коломяжское поместье'', или ''предместье'', в общем, гетто для буржуев, с охраной собаками и чуть ли не пулеметными вышками. Только из нормальных гетто никого не выпускают, а в эти никого не пускают.

Домик ни большой, ни маленький, но аквариум где бегемот сможет вольготно плескаться, в прихожей поместится. Ну, да те кто в подобных местах обитают по психологии от самых тупых бар не сильно отличаются. Крыши черепичные, окна непрозрачные, и что за ними творится никому не видно.

О хозяйке домика соседи не знают ничего. Молодая и довольно симпатичная. Может бизнес-вумен, может дочка или любовница какого-то бизнесмена. А может ещё кто. Живет тихо, ни к кому ни ходит, и к себе никого не зовет. Прислуги не держит. Некоторым кажется, что она слегка психованная ибо заборчик у домика — на танке не сразу прошибёшь, да и камер слежения понатыкано куда больше, чем у всех прочих.

Хотя, даже если она сумасшедшая то тихая, если конечно, не касаться того, как машину водит. Но до сих пор никого не задавила.

Обстановочка виду домика никак не соответствует. Самая дешевая, чуть ли не казенного образца мебель. Да и той маловато. Стерильной чистоты нет, и не предвидится. А вот профессиональной косметики и грима на столике перед зеркалом многовато. Компьютер правда, неплохой. А сейфы вообще шедевры. Только мало интересного внутри найдет медвежатник. Да ещё и убежит пожалуй от греха подальше, ибо в одном аккуратными брикетиками лежит взрывчатка. А в трех других — очень много всего огнестрельного начиная от карманных дамских пистолетиков и заканчивая восьмиствольной ракетной установкой. Установочку и пистолетики пока не доставали. А вот всё остальное — весьма и весьма часто.

Восьмой час утра.

На входе в так называемую спальню (если так можно наречь единственное помещение в доме, где присутствует спальное место в виде продавленного дивана, тщательно скрывающего свое происхождение с одной из окрестных помоек), валяется грязная черная кожаная куртка. Чуть ближе к дивану — армейского образца высокие ботинки. Посредине комнаты камуфлированный бронежилет, поверх — смятая рубашка.

Ну, а на не разобранном диване лицом кверху лежит Марина. На ней чёрная майка и кожаные штаны в обтяжку. Правое предплечье довольно неумело перевязано.

Марина не спит, но глаз не открывает. Устать вчера устала страшно, а выспаться так и не смогла. Многолетняя привычка — в случае чего отоспаться может и днем, но во сколько бы не завалилась, проснется между шестью и пол седьмого. Так и сегодня. Ладно, пора бы и слезть с дивана, а то и так уже второй час пребываешь в состоянии живого бревна по фамилии Обломов.

Она с трудом спустила ноги с дивана. Прошедшая ночка из разряда сумасшедших. Правой рукой не пошевелить, горит огнём, да и перевязана, похоже, не слишком хорошо. Ну, да медицина никогда не числилась сильной стороной Марины. Хорошо хоть ранение сквозное и кость не задета. Марина встает и оглядывает комнату. На полу сумка с обоймами, Марина знает, что трёх не хватает. Кобура с пистолетом висит на стуле. Под ним — кровавые комки ваты, и несколько вскрытых пачек бинтов. На столе шприц, резиновая трубка, какие-то ампулы и перевернутая пепельница.

— Кажется, после вчерашнего я не вполне соображала, — вслух сказала она, тупо глядя на стол, — Такое дозировочкой убьешь не хуже, чем пулей.

Выдвинув ящик, с трудом находит пачку сигарет и закуривает. Ещё порывшись в ящике вытаскивает пачку каких-то фотографий и начинает раскладывать их на кучки. Затем, ругнувшись, сбрасывает на пол.

— Пока ты однорукая — сиди и не чирикай!

Вытаскивает из того же ящика пульт и включает телевизор.

-Дурь!- констатирует через пару минут, прощёлкав все каналы. На последнем оказались городские новости. И довольно банальные.

''Злодейское убийство известного предпринимателя, депутата Государственной думы от СПС N.. Сегодня около трёх часов ночи у казино ''Афина'' группой киллеров ...''

— В составе одной меня, придурки.

''Был убит N. , его жена — известная фотомодель К. и трое их телохранителей. Правоохранительные органы выдвинули версию заказного убийства...''

На экране в это время, естественно, присутствовали залитые кровью тела. Потом начали показывать кого-то из очевидцев стрельбы (благо, в них недостатка не было).

''Правоохранительные органы рассчитывают задержать преступников по горячим следам...''

— Размечтались, — выключила телевизор и поплелась на кухню, то есть в ту комнату, где присутствует обшарпанный и местами обгорелый стол, пара табуретов, холодильник, микроволновка и электрический чайник.

Зацепившись больной рукой за дверь ругается.

— Аккуратнее надо быть, корова.

Привычка разговаривать самой с собой в последнее время развивалась стремительно, особенно вот в такие денёчки.

Впрочем, обо всём, что натворила в последние месяцы, Марина нисколько не жалеет. Критиковать что-либо проще всего, она же попыталась хоть что-то сделать. А методы... Человеческую жизнь Марина никогда особо не ценила. Ничью, включая и свою собственную.

Всегда живет по принципу или грудь в крестах, или голова в кустах. И знает рано или поздно какой-нибудь бандитский телохранитель окажется быстрее её. Но пока она неизменно оказывалась быстрее. И её пули не знают промаха, да и о талантах во взрывном деле кое-кто узнал не понаслышке. ''Мерседес'' машина хорошая, ''Бентли'' — ещё лучше. Но ни та, ни другая летать не умеют. А вот Марина презентовала парочке буржуйских драндулетов такие способности.

Пусть то болото, в которое превратилась великая некогда империя она всё равно не расшевелит. Но никто не сможет сказать, что она бездействовала. А человеком ''без меры'' Марина успела прослыть и в своём мире.

А освободить мир от какого-то количества мрази — вполне достойное занятие.

Марина доползла, иначе не скажешь до кухни. Опустилась на табурет и уронила голову на стол.

Прохладный пластик её даже обрадовал. Огнём горит всё тело, жжёт глаза. Лекарства тут, недалеко, в полке. Но лезть за ними не хочется. Марине сейчас на всё плевать. Хочется только вот так лежать, уткнувшись лбом во что-нибудь холодное. Объяви сейчас приглушённое радио о начале атомной войны — и то Марина не пошевелилась бы.

''С ума я что ли начинаю сходить? — подумала она приподнимая голову, может через минуту, а может и через час, — А если и так, то и чёрт с этим. Всё равно скоро сдохну. Всё равно''.

Она вспомнила, что ничего, кроме тонизирующих таблеток со вчерашнего дня не ела. Но не хотелось и вставать. Что-либо делать и главное, ждать результата.

За эти несколько лет она до смерти успела устать от ожидания. От любого ожидания. И от одиночества.

Только здесь, оказавшись вырванной из той привычной, хотя и страшной суеты, она осознала настоящую степень своего одиночества. Что у неё теперь на целом свете нет ни одной родственной души. Она устала от окружавших людей. От жизнелюбия Софи, от почти собачьей верности офицеров, да и от доброты Сашки тоже. А больше в этом мире у неё никого и нет.

А в том мире... Ну нет, эти мысли надо гнать куда подальше, иначе точно спятишь. Марины-Елизаветы ты больше никогда не увидишь. Смирись с этим, железка.

А ведь волком иногда выть хочется. Волком!

Вот и завой. Всё равно никто не услышит. Услышат — внимания не обратят. Этот мир, кроме всего прочего, болен ещё и чёрствостью с равнодушием. А прежде, чем мир ругать, на себя лучше полюбуйся, что в тебе-то из человеческих чувств осталось, кроме ненависти, да и та уже звериная. Стерва с автоматом — вот кто ты. Даже не так, просто автомат одушевленный. Марка только не АК-47, блин!

Да всем плевать, ради чего ты шкурой рискуешь. Герой одиночка, дура! Тоже мне, размечталась. Звезда той самой бульварной прессы, которую ты так ненавидишь. Ну и стоило ради этого жить?

А с другой стороны, что в жизни я умею делать? Я ведь только смерть умею нести. Да на Шапку Мономаха облизываться..., но это уже в прошлом. А что у тебя в будущем? А ничего. Только бандитская или ментовская пуля, которая рано или поздно оборвёт эту твою личную войну.

Дверной звонок заиграл какую-то сумасшедшую трель. Марина даже не пошевелилась. Так ей звонит только один человек. Надо если — сам зайдет, раз ключи дадены.

— Марина Вицкентьевна, где вы? — спросил он из коридора.

''Вицкентьевна — взбрело же мне в голову придумать себе такое отчество''.

— Дома её что ли нет ? — спросил он откуда-то из глубины квартиры.

Лишь затем он догадался прийти на кухню.

— С вами всё в порядке? — испуганно спросил, увидев Марину за столом.

— Прелестно, — проскрипела в ответ не поднимая головы и не меняя позы.

— Я принёс всё, что вы просили.

— Выкладывай.

М. С. услышала, как идёт в коридор, возвращается и открывает холодильник.

— Вы снова ничего не ели?

В ответ молчание.

Убрав принесённое, спрашивает:

— Может мне уйти?

Неожиданно для себя, Марина отвечает.

— Оставайся. Деньги у меня где?

— Не знаю.

— Правильно, откуда тебе, впрочем, я и сама забыла. Так что — она надолго замолчала, затем, резко разогнувшись, откинулась на спинку стула.

— Садись, чего встал.

Он сел. Второй табурет на так называемой кухне появился только недавно.

— Я вижу, что с вами творится.

— И что?

— Вас сильно ранили?

— Не очень.

— Уверены?

— Абсолютно.

Он знает, чем Марина занимается. Равно как знает и то, что с точки зрения закона является её сообщником. Но на этот, бывший для него родным мир он смотрит почти с тех же позиций что и Марина. Он ненавидит всё, происходящее здесь. Но он не боец. Он из разряда вторых. Тех, кто не может поднять других, но может услышать зов и встать под знамя одним из первых. Но ему нужен тот, кто поднимет упавшее знамя. Ибо без такого человека люди, подобные ему мало на что годны. Ведомые.

— Слушай, внук. Где ты её взял?

— Скорее она меня нашла...

— Ну, да это твое дело... Ты её мать, или, скорее уже бабку, знаешь?

— Нет. А в чем дело?

— А в том, видал я уже такую... Тем летом. В разгар нашего драпа... Подо Львовом... Мы шли... Не на запад. А по дороге навстречу три танка... Я только в конце войны снова видел таких. С длинноствольными пушками. Громадных! А она... В точности эта девка... Высунулась из люка первого.

"Ну, что братва, драпаем?" Зло так спросила... Не противно? Помню... До сих пор стыдно. С десяток человек к ним на броню забрались. Лейтенант орал — расстреляю за дезертирство... Погиб он под Киевом, лейтенант этот. А один из них — повернулся и сказал. "Да пошел ты! Девка воевать едет, а мы драпаем!"

А я не полез. Они поехали. Туда... Навстречу. Никогда её больше не видел. Ни её, ни всех остальных. Ни в войну, ни после... В сорок четвертом снова оказался подо Львовом. На той же дороге. Они не вывозили сгоревших тем летом танков. Искал этих троих. Сам не знаю зачем, но искал. Так и не нашел.

Потом уже искал только её. И тоже не встретил. А сегодня... Словно тогда... У той танкистки меч за спиной был. И с каким же презрением она на нас, драпавших, смотрела. Тот же взгляд зеленых глаз... Ту же я видел... Чудес не бывает, и дочка наверное, это её. Хотя, наверное, внучка уже... Но в лицо глянешь — и словно как тогда — ОНА! И больше я не видел такой. Не знаю даже имени...

— Она говорила... Старшую дочь принято у них называть как мать. Хотя, сама она младшая... Марина она. И меч у неё есть. Старинный. Со змеями на рукояти. И у каждой в пасти камень.

— ЧТО???

Во весь рост встал дед. Неуютно стало внуку. Не старик, а один из тех, что прошел пол Европы, и намеревался пройти вторую встал перед ним. Стоит перед ним тот, для кого уже тылом стал поверженный Берлин.

— Значит, осталась она тогда жива... Её это дочка... Хотя, наверное внучка уже... Пригласи её. Хочу с ней о матери поговорить. Догадываюсь, насколько же ей тошно в нашем бардаке.

Капитан милиции постарался забыть о виденном. В конце-концов, давно предполагал — он здесь не один. А эти не по его шкуру явились — и ладно. От бывших коллег ещё не хватало бегать. То ещё развлечение. Однако, тот мир никуда не пропал. И ничего с этим не поделать.

Однако, по дороге домой всё-таки взял в ларьке водки. Впервые за два месяца. Ситуация-то всё одно — хреновенькая. Пил в одиночку, тупо глядя в экран то телевизора, то монитора. Щёлкал все каналы подряд. Раздражало абсолютно всё. Щёлчок. Ещё один. Очередной.

По какому-то каналу встреча с какой-то то ли актрисой то ли кем из бомонда. Так кажется это кодло называют? На актрис ему плевать. Не плевать на красивых женщин. Да и эту вроде видел. Показали рыло журналистки. Потом снова её.

И хмель начисто вылетел из головы капитана. Женщину он узнал. Сразу. Такую запомнит хоть раз видевший. А он её видел не раз. И ни два. А гораздо, гораздо больше. Ибо когда-то служил во внешней охране Загородного дворца.

Софи Саргон не перепутаешь ни с кем. А тут ещё и титры внизу экрана услужливо напомнили имя. Даром, что кириллицей написано.

Та-а-а-ак! Ещё и она здесь. Её нам только не хватало! Развлекаться что ли приехала? Чёрт их, сучек этих богатых, разберёт!

А в качестве кого она выступает? Надо же, самой себя! Известная художница, мать её!

Какого хрена её-то сюда принесло? Поразвлекаться решила? Или прячется от чего-то? Хрен поймёшь. В империи за эти годы всё, что угодно могло произойти. Вряд ли она тут без обслуги. Интересно, есть ли какая-нибудь связь между ней и этим пулями? Как не крути, а придётся разбираться.

Вот она. Появилась. Он нервно гасит окурок и швыряет в снег. Как того и следовало ожидать, эта красотка не одна. Красавец какой-то из разряда блядей мужского пола при ней. Тоже мне, служба эскорта. О похождениях Софи он слышал и раньше, и не секунды не сомневался, что и здесь их высочество, блин, не изменило себе. А костюмчик-то... Надо же какая скромница. Длинное светло-бежевое замшевое пальто отороченное мехом с капюшоном. Да в таких этой зимой наверное, половина женщин ходит. Носит тоже, что и все. Это нечто по сравнению с её предыдущими нарядами. Которые иногда только с большим трудом можно было заметить на великолепной фигуре.

Снег довольно сильный, небось боится, что косметика потечёт, то-то один нос из-под капюшона торчит. А дружок под руку её держит. Идиллия, блин. Она это, никаких сомнений.

Ну, сейчас идиллию и подпортим.

Он неторопливо пошёл навстречу. Без формы, да поздней ночью... Люди обычно сворачивают в сторону. От греха подальше. Интересно, этот тип испугается? Не испугался. Взглянул просто безо всякой симпатии. А красавица даже взглядом не удостоила. Они уже почти разминулись, когда капитан словно бы невзначай бросил через плечо по-грэдски.

— Прекрасная погода, ваше высочество, не находите?

— Что? — по-русски. Она резко оборачивается....

Придурок, неужели обознался? Да нет, быть того не может. Она это.

— Счастлив вновь лицезреть вас.

Теперь смотрит прямо на него. В светло-карих глазах играет бешенство.

Хе-хе, а тушь-то всё-таки потекла.

С полминуты пристально разглядывает. Ну вряд ли ты там мелкую сошку могла запомнить. Хотя могла и запомнить. Глаз-то намётанный. А тебя не запомнить очень сложно. А здесь ещё вопрос, кто мелкая сошка.

А дружок зачем-то рукой махнул...

И вот ещё двое появились. Один ничего вроде, а другой два на полтора. И рожа — кресты по такой плачут. Самыми горючими слезами. Это что, тоже из службы эскорта?

Она, наконец, соизволила заговорить.

— Ты кто такой?

Морозное презрение из неё буквально так и сквозит. Не узнала, это точно. Или всё-таки вид сделала?

— Человек, которому известно кто вы, ваше высочество.

— Кто тебя послал? Зачем?

— Это не важно.

— Ошибаешься, — это выцежено сквозь зубы. — Злить меня может быть очень вредно для здоровья. Лучше сказать правду.

— Меня никто сюда не посылал. Я если угодно, дезертир. Сам сюда сбежал.

Бугай неожиданно заговорил. Хм, а оказывается умеет. И хотя заговорил по-русски, ясно, что весь разговор понял.

— Слышь, братан. А ведь дезертиров по законам военного времени того... на месте. Без суда и следствия. Не боишься?

Высказывание бугая проигнорировал. Бугай и есть бугай. Ничего не сделает, пока хозяйка не прикажет. Вот если опасность угрожать будет — тут-то он себя покажет. На многое он способен. Это не безмозглая гора мускулов, а страшная боевая машина.

— Так что же тебе от нас нужно? — до чего же бесит эта привычка аристократок говорить о себе всегда во множественном числе.

— Хозяйка, — это не бугай, это тот, второй, — шли бы вы домой. Время позднее. А с этим ... дезертиром мы сейчас по-свойски потолкуем. И больше он вас беспокоить не будет.

-Молчать! — голос звонкий, и как топором рубанула. И несколько менее нервно — Я слушаю. Говори быстро, ибо у нас мало времени.

Надо же, на коротком поводке и в строгом ошейнике кобелей своих держит. Хотя, если присмотреться и не кобели это вовсе, а нечто из разряда волкодавов. Все трое. И что ещё хуже для него, волкодавов оттуда.

— Люди мы я вижу, деловые, и говорить будем по делу. Я в этом мире сотрудник уголовного розыска, но к вам я пришёл как частное лицо.

— Документы.

Он нарочито медленно полез в карман за удостоверением. Резких движений лучше не делать. Все четверо наверняка вооружены. Он, впрочем, тоже.

Взглянув она кивнула, мол продолжай.

— Вам известно, где находится ваша младшая сестра?

— Где-то в этом городе. Ничего точнее сказать не могу. Я её больше полугода не видела.

— И вас это не взволновало?

— Она взрослый человек. У неё своя жизнь. Я её не видела, но пару дней назад она мне звонила.

— А с месяц назад она не звонила?

— Не помню. И вообще, больше говорить не буду, пока не объясните мне, в чём дело.

— На улице говорить неудобно.

— Ничего, не замёрзнем.

С ней пожалуй, поспоришь.

— В отделе я считаюсь экспертом по огнестрельному оружию. Примерно полгода назад было совершено убийство одного ... широко известного в узких кругах бизнесмена. Вроде бы заказуха. Но никто не смог определить, из чего его убили. Я тоже сделал вид, что не смог. Но это были грэдские пули. Ладно один раз. Вроде бы ничего. Хотя и непонятно. Но через две недели убит криминальный авторитет и два его охранника. Те же улики. Потом — пошло как из рога изобилия. За полгода около тридцати убийств. Сорок шесть трупов. Все убиты грэдским оружием. В большинстве случаев, одним и тем же. В двух случаях раненных добивали, перерезав им горло. А так раны были нетяжёлые. При малейшей возможности стрелок всаживает в тело всю обойму. Словно развлекается таким образом. Вроде как ''Я целый диск в него вогнал, и лишь тогда признал убитым''. Два дня назад в перестрелке у ''Афины'' этого снайпера ранили и он потерял автомат. Убийства нередко происходили вблизи известных ресторанов и казино. И камеры слежения засняли стрелка. Есть и свидетельские показания. Я только недавно смог заполучить эти снимки. Они забавные, не находите — сказал он доставая пачку фотографий и протягивая их Софи.

Снимки с камер слежения. Далеко не всё чёткие. Нужный объект на всех обведён кружком и помечен стрелочкой. Женщина маленького роста. Костюм — везде разный. Лицо правда рассмотреть сложно, да и чёрные очки мешают. Но очертания фигурки весьма и весьма знакомые. Однако...

— Откровенно говоря, в этой истории мои симпатии на стороне этого таинственного стрелка. В конце-концов, целый диск был всажен в вурдалака, а перебитые этим ночным снайпером не намного лучше... Стоп. Как ты вычислил меня?

— Таких, как вы вычислять не надо. Сами о себе везде где только можно заявляете. СМИ, выставки, великосветские тусовки. Всё довольно просто. Не будь подозрений относительно вашей сестры, вообще бы не стал с вами связываться... Но вы не сказали, что думаете по поводу фотоснимков.

— Вероятность, что это моя сестра равна одной доли от общего количества женщин такого роста, и даже меньше. Кроме роста нет ничего общего. Это может быть абсолютно любая женщина.

— Но вы не в состоянии обеспечить её алиби.

— А от меня-то что нужно? Я давно её уже не видела. И зачем вообще ты ко мне явился? Шёл бы к начальству с докладом, вертя мысленно дырку для ордена. Ты ведь уверен, кто убийца.

— И что я спрашивается доложу? Убийца ненаследная принцесса из империи, расположенной в параллельном мире? Да меня тут же в дурдом увезут.

— В любом случае, о сестре я сообщать ничего не намерена. И считаю разговор оконченным.

— А если я скажу, что вовсе не заинтересован в её поимке.

— А если я не поверю, во всю эту историю про стрелка?

— Ваше право. Но я уверен что это она. Такой высококлассный стрелок не мог взяться ниоткуда. Я её там видел несколько раз на стрельбище безопасности. Я знаю, как она стреляет. На стрелка ничего нет, кроме гильз и фотографий. На автомате нет отпечатков пальцев, а даже если бы и были, они бы нам ничего не дали.

— Какой марки автомат?

— ПП-945. Укороченный вариант.

Виду никто не подал. А марка сказала многое. Трёх таких автоматов и не досчитались в оружейке. Правда, там ещё много чего не досчитались.

А капитан продолжил.

— Могу добавить, что проверяется причастность данного стрелка ещё к нескольким убийствам, в том числе совершенным с чрезвычайной жестокостью. К примеру, поджег дачи весьма известного бизнесмена. Погиб он сам, жена, двое малолетних детей и четыре человека прислуги. Один из них выбрался из горящего дома. И был зарезан. А накануне местные жители видели в поселке женщину очень интересовавшуюся этим домом и его обитателями. Описание внешности не слишком соответствует. Но кое-кто вспомнил довольно характерную черту женщины — шрамы от ожогов на руках.

Стрелок охотится за людьми так сказать определенного круга — более чем хорошо обеспеченными. Кем-то вроде вас. Не боитесь, что окажитесь следующей жертвой?

Софи смерила капитана фирменным взглядом, за которой её и прозвали Ледяной принцессой, и сказала:

— Если ты ещё не все обо мне позабыл, то должен помнить мой образ жизни и отношение к опасностям. Не Катти Сарк боятся обкуренной гопоты или высокооплачиваемого киллера.

— Или стрелка с ПП-945.

— Не боюсь и его. Я прекрасно могу за себя постоять.

— По-моему, вы хотите её смерти. Кем бы этот снайпер не был, в последнее время он напрочь утратил осторожность. Раньше подкарауливал в подъездах и глухих местах. А сейчас прёт напролом. Последнее нападение видела толпа народу. Она ранена. Насколько серьёзно — не знаю. Она потеряла автомат. И уже после застрелила двоих охранников. Пистолет тоже грэдский. Охранники, кстати, бывшие сотрудники ФСБ.

Сейчас она залегла на дно. Но, поправившись, снова возьмётся за старое. Её убьют рано или поздно. А я не хочу её смерти, верите вы мне или нет. Пусть она уже фактически превратилась в маньяка. Её надо просто остановить. Иначе она погибнет. И погибнут ещё многие. Хватит смертей. Я знаю её судьбу, но это наш мир, и никто не давал ей даже морального права сеять тут смерть.

Софи несколько секунд размышляет и медленно произносит.

— До сегодняшнего дня я считала, что оттуда только мы... Теперь появляешься ты. Где гарантия, что нет ещё нескольких, один из которых и есть стрелок. Или же это местный, добравшийся до тайника с оружием.

— Гарантий разумеется нет. Вероятность высокая, что это она. Ищу её ведь не только я.

Между прочим, лучше всё-таки дать какой-то ответ. Я уверен — вы не можете просто взять и отправится домой. Давно вы здесь. Возможно, не по своей воле. Я просто помочь хочу. И вам, и ей. И невинным жертвам, которые ещё появятся.

Они вернулись. Сашка ещё не спит. Сидит с книгой, как обычно. Молчаливо переглянулись, и решили, что о похождениях подруженьки ей знать не обязательно. Теперь предстоит решать, что делать дальше.

— Итак, что мы имеем, — начала Софи, — первое — субъекта оттуда, мента здесь, утверждающего, что Марина занялась индивидуальным террором. Второе — саму Марину, неизвестно чем занимающуюся, и выходящую на контакт с нами исключительно по своему собственному желанию. Третье — основательно подчищенный кем-то зеленоглазым арсенал. Четвёртое — выпотрошенный сейф.

— Не перегибай палку, — проворчал Дмитрий, — нас шесть человек. Ровно одна шестая часть денег из сейфа и пропала. Она только взяла свое.

— Пусть так. Но в арсенале кто-то основательно порылся. Причем, я абсолютно уверена — самое пристальное внимание уделялось тем помещениям, куда я не не заглядывала.

Но на повестке дня другой вопрос: можно ли этому типу верить? Какие мотивы он преследует? Лично я ему верю ему ничуть не больше, чем любому другому сотруднику этих самых органов. То есть гораздо меньше, чем нашим аппендиксам. Я уже давно не верю в людское благородство. Не исключено, что он просто карьерист, желающий через нас выйти на Марину, а там — по обстановке, либо арестовать её, либо начать шантажировать нас.

— Пусть лучше её попробует шантажировать, — предложил Сергей.

Все невесело рассмеялись. Камикадзе по сравнению с человеком, пытающимся шантажировать Марину был бы образцом осторожности. С тормозами у неё всегда хватало проблем, а с тех пор как поправилась, они и вовсе отключились.

Олег медленно проговорил.

— Насчёт стрелка, и всё прочее, мне кажется, он не врёт. На фотографиях Марина.

— Мне про это можешь не говорить, — Софи начинает злиться. — Вопрос только, зачем ей самой вся эта стрельба понадобилась.

— Мир болен. А она решила стать антибиотиком, — негромко сказал Дмитрий.

— Верно, пожалуй,- согласилась Софи. — По определению. А по сути такое кровопускание никому и ничему не поможет.

— С этим субъектом, или без него, а Марину надо найти. — сказал Сергей, — В первую очередь ради неё же самой.

Заговорил Олег.

— Вопрос только в том, как это сделать. Городского номера мы не знаем. Трубок у неё пять или шесть, и она их блокирует.

— Зачем ей столько? — не понял Олег.

— Затем, что она плохо дружит с техникой не имеющей ружейной смазки и бензина, — с непонятным раздражением ответил Дмитрий. — Имея столько фальшивых баксов, можно не парится с сим-картами.

— Сигнал можно засечь... Думаю, она сознательно перестала выходить с нами на связь, сменив телефон и все номера... Она не настолько безграмотна в электронике, как некоторым хочется думать... Она очень много расспрашивала меня о местных достижениях в области связи.

Олег щёлкнул пальцами.

— Стоп. У неё же куча денег.

— Неиссякаемая куча. Считай, пресловутая машинка по печатанью баксов, евро, рублей и тугриков по выбору, — с кривой усмешкой прокомментировала Софи.

— На них она наверняка купила квартиру, и скорее всего, не одну. Именно купила, снимать она не станет. Надо же ей где-то отлёживаться и держать арсенал. Искать надо среди покупателей квартир и домов в последние месяцы.

— Это несколько тысяч, а может и десятков тысяч человек. Как же ты будешь искать? К тому же у неё наверняка хватит ума делать покупки через подставных лиц. И ведь она уволокла полный комплект оборудования для изготовления фальшивых документов.

— Второй комплект нам оставила, — заметил Дмитрий.

— Я сомневаюсь, что их всего два было, — с непонятной интонацией говорит Софи, выразительно глянув на Олега.

— Между прочим, остаётся ещё этот ... деятель.

— А нам он очень интересен. Только с другой точки зрения. Каким образом его сюда занесло? Вот что нам надо выяснить в первую очередь. Не спорю, я здесь неплохо устроилась. Я известна, богата... Но не мой это мир. Не мой и всё тут. Неуютно мне здесь.

— И мне, — сказал Дмитрий, — хотя мой отец и отсюда родом. Но я чувствую себя всё-таки грэдом, великолепно знающим русский, а ни в коей мере не наоборот. Ну может, я и ощущаю себя русским, но в очень небольшой степени.

— Оставим национальный вопрос в покое. Поговорим о ней и о нас. До недавнего времени я в глубине души была согласна с ней, что нас, в первую очередь конечно её, сюда попросту выкинули. И назад мы не вернёмся уже никогда. Она видимо, потому и начала свой крестовый поход, что решила: для того мира ей незачем себя беречь. Бой, возможно бессмысленный, надо давать здесь. Нас ведь, выражаясь испорченным русским, попросту кинули как лохов.

Но теперь я ни в чём не уверена.

— Мы забыли ещё про одну сторону, — сказал Сергей.

— Какую?

— Братва и так сказать, службы безопасности тех, кого она перестреляла. Он дал нам список. Пяток имён там весьма громкие. Им ведь тоже небезынтересно разыскать её и по душам побеседовать. Ладно, многие пока думают на конкурентов. Но ведь так долго продолжаться не может.

— Живой её взять сложно.

— Это лотерея. Она всего лишь человек из плоти и крови.

— Короче, искать её должны мы. Ибо только у нас есть шанс остановить её, не нанеся при этом никакого вреда. Что ментам, что бандитам, придётся убивать... Хотя бы из соображений самозащиты. Или же мы её вовсе не знаем.

Софи ухмыльнулась как сестра, и сказала:

— Кстати, если она позвонит, на это её легко можно будет поймать.

— На что на это — не понял Олег.

— На возможность вернуться, вот на что. Узнает — объявится непременно. Если поверит, конечно.

— Ага, а тут этот с ротой спецназа. И нас всех в одно место. Как террористов. Персонально тебя — за пистолетик с отравленными пулями. Просто мечта киллера!

— Какой ты добрый, дорогой!

— Какой уж есть, дорогая! — раздраженно ответил Сергей

— А если серьёзно, ты уверен, что он будет за нами следить?

— Почем я знаю? Он одиночка или как? Одному ему за нами естественно, не уследить. А если он не один, то хвост или что-либо подобное, по крайней мере мы трое, вполне заметим.

— Опять же многое упирается в этого субъекта. Может, кто из твоих его попасёт?

— Неглупый вариант, если он одиночка, да и в другом варианте не глупый.

— Пожалуй, на этом пока стоит остановиться. Кто им займётся — решайте между собой. Второй пусть охраняет Сашку. А я в охране не нуждаюсь.

— Это ты так думаешь, — сказал Сергей.

Впрочем, следить за капитаном поручили как раз Сергею. А Олег одним своим видом мог отпугнуть любого, пытающегося приблизиться к Софи.

Однако, она и сама могла пустить в ход как свои способности, так и свои знакомства. Ни в том, ни в другом недостатка не было.

Подробности служебной карьеры капитана как раз она и узнала, посетив одного знакомого генерала МВД в своём лучшем наряде, с самой обворожительной улыбкой, и весьма туго набитым конвертом в сумочке.

В результате ей удалось засунуть симпатичный носик в личные дела сотрудников. Нашла там не слишком много интересного, но то что нашла, всё перефотографировала. Аппарат вмонтирован в браслет, но с таким же успехом могла бы пользоваться и стандартным.

Олег тоже приступил к поискам. Раньше у него была масса свободного времени, которое он использовал довольно оригинально: заводил знакомства в криминальных кругах. С его опытом оперативной работы это не составляло особого труда. И вскоре в определённой сфере его стали считать своим. С кем-то в доле он даже завёл какой-то относительно легальный бизнес. Завел и собственных братков, из бывших военных, попутно выполнявших и функции охранников. Да и фирму охранную заимел. В общем, жил и давал жить другим. А вид охранников у кого угодно мог отбить желание задавать вопросы о характере его бизнеса.

Попутно он развлекался довольно специфическим образом: умудрился стравить две крупные преступные группировки, а потом с хохотом подсчитывал, сколько их членов погибло при разборках.

Рисковал он, раскручивая это дело? Безусловно. Зачем ему это было надо? Ну не любил он бандитов и всё тут. А заодно и считал, что в его монастыре устав был лучше, что бы там в поговорке не говорили.

Теперь он являлся к своим знакомым, показывал фотографию Марины и говорил примерно следующее:

— Слышь, братан, тут баба одна, вот эта, меня очень сильно обидела. Деньги мои взяла. Много. Если ты что узнаешь — скажи мне. Я с ней потолковать хочу. Сам её брать не пробуй и бойцам отсоветуй. Она того... С башкой не в порядке. Отмороженная баба. Проблемы быть могут. Если что — я в долгу не останусь. Ты меня знаешь.

Выслеживает же она где-то братков. Быть того не может, что бы её никто не видал. Впрочем, она может быть незаметной, когда хочет.

И какую-то информацию о Марине первым сообщили именно Олегу. Правда информация была из разряда тушите свет.

Один из знакомых Олега владеет, кроме всего прочего, крупным и известным рестораном на Невском. Директор этого заведения и рассказал ему об одном странном посетителе, визит которого надолго остался у всех в памяти.

Знакомый предложил заехать к директору и показать фотографии. Марину узнали сразу. Описание внешности соответствовало полностью. Запомнили даже зелёные глаза и шрамы на руках.

Рассказ о посещении ресторана был следующим: раньше её никто не видел. А она заявилась к директору, и любезно поинтересовалась, сколько стоит снять заведение на вечер и ночь. Сумму назвали, и осведомились, сколько ожидается гостей. Ответ был, что только один. Возражения она пресекла, накинув на оговорённую сумму 50%. Больше вопросов не задавали. Платила наличными. Директору баксы показались подозрительными, их проверили, но деньги оказались настоящими. ''Отпечатанными на фабрике государственных бумаг в столице '' — подумал про себя Олег. Почти все их деньги происходили оттуда. Кое-что они могли изготовлять и сами, аппаратура имелась, но этим не злоупотребляли.

Блюд готовили как на полный зал. Заодно она заказала несколько огромных тортов с довольно специфическими рисунками. Шоу-программу тоже оплатила полностью.

В условленный вечер прибыла минута в минуту. Машина — десятиметровый белый лимузин.

На мероприятии не было ничего необычного. Если не считать пустого зала и официантов, заменявших нетронутые блюда.

Правда, одно блюдо запомнилось всем поварам: жаркое из кошки с гарниром из консервированных ананасов. И потребовала, чтобы готовил это шеф-повар. И заявила ещё, чтобы не вздумали заменить киску кроликом. Мол, по качеству кошачьего мяса она крупный специалист. М-да, нескольким окрестным муркам не повезло крепко.

Виновница ''торжества'' всё время молчала. Почти ничего не ела, но очень много пила. Однако, на ногах стояла крепко. Экстравагантное жаркое съела все, запила неразведенным спиртом и очень благодарила шеф-повара. Размеры благодарности были таковы что все сказанные мысленно в адрес заказчицы матюги шеф взял обратно. В принципе, за такие деньги он готов был жарить кошек хоть каждый день.

К сожалению, больше подобных заказов не последовало.

Ещё кое-какие сведения о Марине выплыли с совершенно неожиданной стороны: один из знакомых Софи художников вспомнил, несколько месяцев назад Марина появлялась у него и заказала несколько картин с довольно-то специфическими (если не знать характера Марины) сюжетами: рушащиеся башни-близнецы с надписью под ними на иврите ''аллах велик''. Изображение общественного туалета с надписью на стене ''Мемориальный сортир. В нём замочили террористов''. Портрет мочителя. Вид через снайперский прицел. Что-то отдалённо напоминающее лунный кратер с надписью по ободу ''Здесь стоял когда-то Вашингтон''. Карта северной Америки, на которой присутствует только одна страна, да лозунг по-испански ''Да здравствует Мексика до Ледовитого океана!''. Да ещё картина по мотивам небезызвестного советского плаката ''Дошли!'' Только солдат стоит вовсе не у Рейхстага, а у какого-то здания белого цвета, на стене которого, кроме прочих, присутствует надпись ''Здесь была Марина'' и дата — 9 мая 2010 года.

Вот оптимистка!

Заплатила она раз в пять больше, чем рассчитывал художник. Деньги не кончились до сих пор, так что цвет лица творца наводил на определенные мысли. Пару стобаксовых купюр он показал. К некоторому удивлению Софи, никакого отношения к фабрике ценных бумаг в грэдской столице они не имели. Попросила известить её, если сестренка ещё объявится за подобным заказом. Конечно, он был согласен.

Только в двух вещах была уверена Софи: не родился ещё мужчина, способный отказать её просьбе, и никогда больше этот художник не увидит Марину.

Дома Леди-скандал поинтересовалась у Олега:

— Ты часом не знаешь, в последнее время не было крупных нераскрытых ограблений? А то мне кажется, кому-то не дают спать лавры не только Леона, который киллер, но ещё и Робина, который Гуд, что с тогдашнего английского, кстати, переводится как ''жестокий''.

— Чем больше общаешься с вашей сестрой, тем больше всего интересного узнаешь.

Про грабежи он ничего не слышал. А вот ещё трое покойничков всплыло. В самом прямом смысле слова.

— Как успехи в ловле нашего крестоносца?

— Близки к нулю. Она словно сквозь землю провалилась.

— Ты уверен, что кто-то из ... заинтересованных лиц не добрался до неё?

— В чём сейчас можно быть уверенным? Её не слышно уже второй месяц. Для неё это не характерно. Предполагать можно всё, что угодно, начиная от ранения и заканчивая подготовкой чего-то грандиозного.

— Не хотелось бы этого...

— Мне тоже. Менты до неё не добрались. Это факт. Тел, похожих на неё пока не найдено. Сам знаешь кто это проверяет лично.

— Ему можно верить?

— В данном вопросе да.

— Не все тела находят...

— Пошёл ты со своим оптимизмом!

— Видел этого. Помнишь историю с поджогом? Так это не она, хотя ещё три трупа на её счету прибавилось. Дачу подожгли так сказать во устрашение. Хотели припугнуть партнеров хозяина. Прямо скажем, получилось. Припугнули настолько крепко, что те рванули и к ментам, и в ФСБ, и кажется ещё в Интерпол одновременно. Вышли на организатора поджога. А исполнителей найти не могли. Думали, что он их и убрал, ибо больно таинственно они пропали в ночь пожара. Но потом нашли их.

Марина тоже следила за домом. Пожарных, судя по всему, она и вызвала. А исполнителей поджога... Их было трое. Она застрелила всех. Села на их джип. Загнала далеко в лес и подожгла. В телах нашли характерные пульки.

— Я и не сомневался, что не она убивала детей. -сказал Дмитрий

Софи нервно затянулась сигаретой и желчно выцедила сквозь зубы.

— А для нас это по поговорке: что в лоб, что по лбу. Что восемь трупов, что три, что восемь плюс три, то есть одиннадцать. А ты, Димочка, не волнуйся: детские трупики Made by Марина ещё непременно будут. Да и есть уже наверное. Их высочество в прескверном настроении, да с ТТ в кармане. А уж как она кастеты любит, я лично наблюдала. Мало ли кто какому бомжонку или цыганенку черепушку проломил. Менты и искать не будут. Отбросы друг друга за бутылку убьют. А Маринкино определение отброса шире некуда. И обитатель виллы на лазурном берегу, и алкаш из соседнего подвала одним словом называются.

— Почему ты считаешь её таким чудовищем? — спросила Сашка. — Она же вовсе не такова.

— Чем я её считаю — так то дело двадцать пятое. Не я считаю, она является. Уловила разницу?

К нему подходит хозяин заведения. Рядом с ним — какой-то прилизанный тип в костюме от кутюр. Олега тут давно знают. Этого типа похоже, тоже. Хозяин здоровается с ним и говорит.

-Этот господин хочет побеседовать с вами по конфедециальному вопросу. Не могли вы пройти в отдельный кабинет.

А почему бы и нет? Кому надо, знают, где он. А типчик-то это известный. И в СМИ мелькает, и в политику лезет. Тоже мне, порождение реформ, сынок какого-нибудь проворовавшегося изменника из ЦК.

Прилизанный заговорил только когда они сели за стол.

— Я слышал, вы ищите одного человека.

— Слухами земля полнится.

— Возможно, у нас есть общий интерес. Ибо я тоже ищу человека. Возможно, того же самого, что и вы.

— Все кого-то ищут. Но у того, кого ищу я не может быть знакомых, подобных вам.

— Я и не сказал, что с ней знаком.

Уже интереснее. Это что, начальник службы безопасности одного из тех, кого она прихлопнула? Или какой-то авантюрист, остро чующий запах больших денег, исходящих от него. Все ведь знают, что он ищет женщину и не поскупится за достоверную информацию о ней. Но этот слишком крупная фигура для шарлатана. Хотя, предположение верно только в том случае, если перед ним и правда фигура, а не кукла.

— У тебя не знаю, какой в ней интерес. А у меня он такой. Я словно егерь в лесу. Егерь на участке которого завёлся... ну, допустим, тигр. Завёлся и давай кабанов с оленями лопать. А лесок-то того. Егеря в нём и поставили, чтобы кабанов с оленями от всяких браконьеров стерёг. С двумя или четырьмя ногами — без разницы. Но это всё-таки тигр. И мало их. И пусть я сильнее. Может быть. Но убью я тигра. И будут кабаны искать жёлуди, а олени щипать травку. А тигра не будет. А их и так мало. Настоящих. Хоть с двумя ногами, хоть с четырьмя... Это мой кусок леса. Я его защищаю.

Но ведь рядом есть другой. Почему бы не прогнать тигра туда. А что он там натворит, так это не мои проблемы будут. Я просто не хочу убивать этого тигра.

— Всё бы ничего. Но живут в лесу не кабаны с оленями. А не описанные в учебниках зоологии твари. Да и права тебе никто не давал, егерем быть.

— Но и тигру права никто убивать не давал. У меня интерес именно егеря. Выпроводить тигра. Куда угодно. В Москву, Нижний, Владивосток, Нью-Йорк. Лишь бы здесь его не было. Там пусть свои егеря его ищут, если найдутся такие...

А тебе только деньги нужны... Сколько? Хочешь я тебе их отдам, а ты отстань от неё. Я её сам найду. И скажу тоже, что говорю тебе.

— И она тебя, дурака, тут же пристрелит. И все секрьюрити тебя не спасут. Я то её знал. Она считает так: раз она в этом лесу, то должна сделать именно его таким, как ей кажется правильным. Именно этот, раз она здесь. В другом — пусть свои тигры заводятся. А в этом — она. И будет тут всё по её правилам. Она ведь не тигр. Она себя так не назовёт. Антибиотик она. Лекарство для больного общества. Её проще убить. Она не уйдёт.

— Лекарство, которое само себя прописало.

— Егерь, который сам себя назначил. Такой егерь зовётся браконьером.

— Вопрос в том, насколько болен организм, и болен ли он вообще.

— Организм болен. Это факт. Вопрос, насколько.

— Настолько, что не заслуживает подобного лекарства. Я примерно представляю её мораль. Могу понять, за что она убила многих.... Но охранников-то — только за то, что они выполняли свой долг.

— Отрабатывали свои деньги. А деньги были грязными.

— Ну, пусть так. Большие деньги другими и не бывают. Я догадываюсь, за что она хотела убить меня... Основания серьёзные. Но среди застреленных есть как минимум пятеро не имевших ни малейшего отношения ни к нам подобным, ни к политике. Несколько достаточно обеспеченных людей, которые ей просто не понравились... Это не охота, и не лечение язв общества. Это ничем не мотивированное убийство! Хотела сократить количество зла в мире. И увеличила его в разы. У них остались семьи, маленькие дети. Да и К. просто красивая пустышка. Я знал её — абсолютно безвредное и глупое существо. Просто приложение к обеспеченному субъекту.

Это знаешь ли покруче номеров большевиков. По крайней мере, настоящих... Те хоть как-то разбирались, а не записывали всех кто в очках в контру. Она похуже — всяк кто на ''мерине'' — мишень. Ещё лучше вместе с ''мерином'' да из гранатомёта. Она ведь меня сжечь в машине хотела... Как её когда-то.

— Тебя-то за дело. А она в танке горела.

— Не спорю. Но когда тебя бьют, ты имеешь полное право защищаться. А ты можешь говорить, что хочешь. Но надо тебе в принципе тоже, что и мне — остановить её. И желательно не пулей. Другим можешь вкручивать всё что угодно про украденные деньги. Но не мне. Ты гоняешься именно за ней. А не за деньгами. Только за ней. И знаешь ты её гораздо лучше, чем говоришь.

— И что теперь? За мной гоняться будешь?

— А зачем? Может, договор заключим?

— Интересно, какой?

— Ты её найдёшь — известишь меня. Только известишь. Я найду — тебе позвоню. Я ведь совершенно не хочу её убивать.

— Я тоже.

Неожиданно позвонил художник. Немного рассеянный и непрактичный, как и почти все творческие личности, он только теперь вспомнил номер ''Газели'' на которой к нему приезжала за заказом Марина.

Олег довольно быстро пробил машину по базе, и на следующий день Софи и Олег заявились в фирму — перевозчик пообщаться с водителем. Отказать подобной парочке весьма и весьма сложно — там где не хватит природного обаяния Софи, помогут весомые аргументы Олега. У водителя оказалась прекрасная память, и он вспомнил, куда отвозил картины.

На звонок в дверь никто не отозвался.

Замки на металлической двери были высококачественными, но медвежатник из Олега далеко не последний. Беглый осмотр помещения не выявил картин, но однозначно указал на принадлежность квартиры Марине.

Обстановка отсутствовала почти полностью. Имелась микроволновка, матрас, десятка три банок консервов и сейф. Олег и его вскрыл без труда. Внутри — ПП-945 с патронами, пистолет и несколько гранат. Считай, визитная карточка.

Капитана в известность ставить не стали, но засаду из братков Олега, знакомых с Мариной поставили. Результат не замедлил себя ждать. Через три дня в положенный срок они на связь не вышли.

В квартиру зашли с осторожностью. Все трое оказались связанными. Содержимое сейфа, а так же их оружие пропало. В кармане одного оказалась записка, написанная очень знакомым почерком.

''Олег, тормоз, тоньше работать надо. Совсем квалификацию растерял''.

В чувство троицу привести удалось с немалым трудом. Оказалось, что банально позвонили в дверь. Так как глазок отсутствовал, бывший омоновец открыл безбоязненно. За дверью, по словам не обремененного интеллектом шкафа обнаружился молодой парень из разряда лох ушастый. А на лестнице кто-то кокнул все лампочки. Парень нес какую-то чушь, а омоновец слишком поздно разглядел, что в темноте прячется ещё кто-то.

Марина выстрелила в шею ампулой со снотворным, вбежала в квартиру, и столь же быстро нейтрализовала двух других. Один, правда сумел-таки её рассмотреть. Последние сомнения после рассказа пропали — она. Да ещё и с сообщником. Возможно, не одним. Совсем не весело.

Проштрафившихся охранников Олег отправил оттачивать утраченные навыки.

Срочно обратились в агентство, продавшую квартиру. Оказалось, офис на днях ограбили. Неизвестный украл все бумаги, какие смог найти, взломал все сейфы, но почему-то не тронул дорогой оргтехники. Тандем Софи и Олег и здесь смогли добиться желаемого. Оказалось, что жительница Владивостока Галина Козлова приобрела на свое имя пять квартир в разных районах города. Правда, Галину описывали как довольно высокую голубоглазую шатенку. Но многим запомнилось, что она никогда не снимала перчаток. И расплачивалась наличными.

Олег сказал, что следить за четырьмя квартирами у него не хватит людей, к тому же он предположил, что Марина не только с этой фирмой сотрудничала.

— Тогда обратимся к капитану, — предложила Софи, — и пусть он нам поставляет сведения об ограблениях риэлтерских фирм. Сестренка будет заметать следы, уничтожая подписанные ей договора. К счастью для нас, она почти полная безграмотность в компьютерах, и похоже, элементарно не знает, что основная масса документов хранится именно там. Думаю, она ограбит ещё три или четыре фирмы. А мы узнаем обо всех её лежбищах. Так что, сестрица Галенька, держись!

Только вот Олег заявил, что втравливать своих людей в Еггтовскую свару он больше не даст. Марина, по его мнению полностью шизанулась, и в следующий раз стрелять будет не ампулами. Да и эти были с лошадиными дозами, и не столь крепких мужчин отправили бы на тот свет. Так что его люди будут отныне принимать участие только в слежке и сборе информации, а силовые акции... Нет, сам-то он участвовать будет, но у него работают люди, а не пушечное мясо. Здесь никто не приносил присяги императору.

Раздраженная Софи заявила, что ещё пара выходок Марины, и она сама при встрече будет стрелять на поражение. Не по конечностям.

— Я тоже. — сказал Дмитрий, посмотрев на Софи. Во взгляде — смерть. И чуть не был пристрелен Сергеем.

Сашка же о сваре так и не узнала.

За следующие пять дней были ограблены три риэлтерские фирмы. Подозрительных клиенток обнаружилось семь, а квартир под тридцать.

— Ты её такой благородной считаешь! Вот, мол, не хотела мучаться, и решила сама уйти! Ха-ха! Да эта рационалистка чёртова даже здесь варианты просчитывала!

— Я не понимаю.

— Не понимаешь... У неё в столе лежал пистолет с разрывными патронами. Есть и пули с ядом. А стрелялась она из обычного. Эти пули убили бы, и никто бы не спас. Решила оставить для себя последний шанс!

— Софи. По-моему, тебя не долечили.

— Умеешь, оказывается, быть жестокой.

— Я в спину не бью.

— Она в Коломягах.

— С чего ты взял?

— Там видели этого лоха ушастого. И честное слово, он крупно рисковал, ибо омоновец этот страстно хотел набить ему морду.

— Может, он там просто живет?

— Прописан он в другом месте. И в жизни не заработает на такой дом. Оттуда никто не выходит, но он регулярно таскает туда продукты, и иногда остается ночевать.

— А кому это все принадлежит?

— Некой Марии Шульц, лицу с двойным гражданством, вдове гражданина Германии.

— По-моему, нам просто необходимо повидаться с этой Марией.

— И как ты это собираешься сделать? Следящей аппаратуры вокруг дома просто перебор. Я за такое не возьмусь. Ибо подозреваю, там у неё ставка.