The Magic Argument (гет)

Гермиона решила, что ослышалась: не мог же Гарри в самом деле позвать ее на свидание на глазах у всех?

Не мог, но именно так и сделал — и глазом не моргнув.

Рука Джинни, судорожно сжимавшая край ее рукава, вдруг его отпустила, лишив Гермиону последней опоры.

Так не вовремя.

Взгляды однокурсников как один обратились к ней: Гермиона покачнулась, сделала полшага назад, но выстояла, удержалась на ногах и, подавив трусливое желание сбежать и спрятаться в месте, где они никогда ее не найдут, робко улыбнулась.

— Гарри, не надо.

Гермиона не знала, что сказать, чтобы Гарри ее услышал и отказался от своей безумной затеи, правда не знала, но промолчать и позволить ему наделать глупостей не могла.

Она пожертвовала многим, чтобы защитить его в прошлый раз, не для того, чтобы он рисковал зря, на пустом месте и из-за вещи, которую мог попросить просто так, без всяких подвигов и условий.

Толпа отхлынула от них и зашепталась. Гермиона не слышала, о чем именно все говорили, но догадывалась.

А ведь она только-только перестала быть среди них чужой. Или только убедила себя в этом, что, конечно, немного другое?

— Пожалуйста, — попросила она.

И почему никто никогда ее не слушает?

Гермиона прошлась взглядом по толпе, ища поддержки, но среди застывших в ненависти и непонимании лиц нашла только Малфоя, насмешливо выгнувшего бровь и улыбнувшегося ей так, что нестерпимо захотелось его стукнуть.

— Все будет хорошо, обещаю, — сказал Гарри и, не глядя на нее, зашагал в сторону Визжащей хижины.

В ее воспоминаниях ива росла недалеко от дома Хагрида, а вовсе не посреди оживленной деревенской улицы. Первое изменение маховика, что она заметила, было странным и вновь оказалось связано с Гарри, что совсем ей не понравилось.

Гермиона проиграла так легко, что даже расстроиться не успела, ни то что остановить своего почти друга. А ведь могла бы наплевать на все, схватить его за руку, позвать на свидание самой, даже поцеловать — на этот раз по-настоящему и не таясь. Могла бы, но не стала.

Страх оказался сильней.

Пока она пыталась понять, что же такое — зудящее, новое и странное, чему пока не подобрать имя — ей помешало, Гарри успел уйти слишком далеко, чтобы догнать его без магии.

Магия, точно.

Как всякая волшебница, одиннадцать лет о том не знавшая и жившая самую обычную маггловскую жизнь, в стрессе она вечно забывала, что у нее всегда есть козырь — или волшебная палочка — в рукаве.

И пусть Гарри никогда ее не простит.

Гермиона достала палочку, направила ее в спину Гарри, собираясь наложить на него заклинание пут, пока ива не оказалась слишком близко, чтобы нанести ему вред, и… не смогла.

Заклинание застыло на похолодевших вдруг губах, так его и не произнесших. Рука дрогнула и опустилась сама собой, словно она вдруг передумала и за одно короткое мгновение забыла, что собиралась сделать.

Но Гермиона не забыла и, конечно, не передумала. Что-то иное заставило ее отступить или даже кто-то. Иная воля, что сильнее, чем ее собственная, отчаянно и до дрожи не желавшая, чтобы она бросилась помогать.

Очередное последствие от заклинания, которым она спасала Гарри?

Возможно, но поверить сложно.

Он бы не стал пользоваться им так, не стал бы ее заставлять. А вот другие…

Гермиона обернулась и быстро оглядела толпу, подозревая всех сразу и каждого по отдельности. Снова натолкнулась взглядом на Малфоя.

Если он сделал что-то, из-за чего Гарри может пострадать, она его просто убьет. Без права соврать или оправдаться.

Малфой улыбнулся, словно прочел ее мысли. Или по ее лицу и так все было понятно? В конце концов других чувств — разумных, добрых и, упаси Мерлин, светлых — он у нее никогда не вызывал. Только в подозреваемые всегда попадал первым.

Со звуком, напоминающим удар хлыста, ива нанесла первый удар.

Гермиона вздрогнула всем телом и предательски долгое мгновение не решалась посмотреть, что стало с Гарри.

Толпа взревела, но то был не вопль ужаса, а скорее… ликования?

— Один-ноль в пользу Поттера! — включился Дин Томас, привычно перекрикивая толпу, словно перед ним не драка человека со взбесившимся деревом, а рядовой матч Гриффиндора с кем угодно еще. — Второй удар идет по касательной, но Поттер снова быстрее и ивова лапища врезается в землю! Еще мгновение и, готов поверить, вы бы долго не хотели глядеть на его лицо.

Движения Гарри напоминали танец, игру «подпусти поближе и убеги в последний момент», когда до удара, способного стать роковым, остается доля секунды или того меньше.

Отчаянно, смело и, хоть Гермиона никогда бы не признала этого вслух, со всеми своими принципами и закоренелым внутренним пацифизмом, — красиво.

— Наш герой на половине пути, оставив рекорд Захарии Смита — крепости его костям и сломленному в прямом смысле слов духу — далеко позади. В целых двадцати шагах, что учитывая сложность трассы и осложнения в виде ивы, невероятно впечатляет!

Гарри шел так уверенно и быстро, что Гермионе невольно пришла в голову мысль: бояться стоит не ему, а иве. И сильно.

— Новый удар ивы почти сбивает Поттера с ног… Почти! Трудно поверить, но он продолжает идти вперед. Увернется от удара в черепушку еще десяток раз — и деньги в кармане. И свидание с прекрасной дамой тоже, конечно!

Гермиона сжала кулаки, но отвечать, привлекая к себе еще больше внимания, не стала.

Пусть говорят, что хотят, только бы у Гарри получилось. Пусть после они сходят на треклятое свидание под взглядами всего факультета сразу. Что угодно — пусть, если он сможет.

Как бы она не боялась и чего бы не боялась.

Если быть до конца честной, ее пугало само свидание или его отмена, если ива все же победит?

Как же сложно разобраться в том, чего на самом деле хочешь, когда в голове столько разного.

Под крики толпы, перешедшие в настоящее неистовство, Гарри преодолел последний участок пути и, не обернувшись, скрылся за порогом Визжащей хижины.

— И что дальше? — спросила девочка, кажется, из младших когтевранцев, когда крики наконец стихли и общее веселье сошло на нет.

Дин Томас почесал затылок, пожал плечами и улыбнулся так радостно, словно не потерял кучу денег всего две минуты назад, поставив против Гарри:

— Да, пожалуй, стоило обсудить это заранее. Пока подождем. Не может же он сидеть там вечно?

— Это же Гарри Поттер, — заметил кто-то. — Он все может.

Гермиона хмыкнула: выбирай они короля бала, как принято у магглов, после такого фурора ни у кого, кроме Гарри, не осталось ни шанса. Она бы и сама за него проголосовала. И без Визжащей хижины тоже.

— А вдруг внутри еще хуже и местные привидения его, ну, того?

— Привидения не могут причинить вред живому человеку, — машинально поправила Гермиона. — И в хижине их скорее всего нет.

— Тебе бы вечно умничать, да, Грейнджер? — бросил Симмус Финниган, и злости в его голосе было куда больше, чем шутки, за которой он пытался ее скрыть.

— Вы как хотите, а я пошел, — сладко зевнув и мигом разрядив обстановку, засобирался Дин Томас. — Захочет забрать деньги, знает где меня искать. Ты же ему передаешь, Гермиона?

Не зная, благодарить его за то, что спустил шутку Симмуса на тормозах, или обругать за то, что объявил об их «особых» отношениях с Гарри — если вдруг в толпе кто-то еще этого не понял — она только кивнула.

Гарри не вышел ни через десять минут, ни через пятнадцать. Зеваки, так и не дождавшись продолжения шоу, разошлись, и Гермиона, не сводившая напряженного и внимательного взгляда с дверей хижины, осталась одна.

Почти одна.

Малфой подошел к ней и, снова едва не зацепив плечом, встал рядом, раздражающе близко. Сложил руки на груди, гаденько улыбнулся, посмотрел на нее искоса.

Гермиона досчитала до десяти — медленно — но успокоиться так и не смогла.

— Если я попрошу тебя свалить, ты ведь не послушаешься, да? — спросила она, заранее зная ответ.

— Если попросишь — ни за что.

Гермиона вздохнула.

— А если попрошу остаться?

Малфой надолго замолчал, не веря, что она правда это сказала, пусть и в шутку.

— Не хочу пропустить, если Поттера порвут местные привидения, так что извини.

— О, конечно, — Гермиона повернулась к нему и посмотрела снизу вверх со всей дерзостью, на которую только была способна. — Будет о чем рассказать папочке за ужином. Ведь его стараниями тебя не исключили? Даже Дамблдор думает, что ты виноват, но для таких, как ты, это ничего не меняет, правда?

— Ты говорила с Дамблдором?

Гермиона покачала головой.

— А, значит, снова подслушивала, — Драко сокрушенно покачал головой. — Несносная, самоуверенная, пронырливая…

— Кто? — угрожающе спросила Гермиона. — Ну, скажи же.

Ссориться с ним было привычно и отчасти приятно. Лучше, чем видеть сны, вроде того самого, о котором она боялась даже вспоминать.

От одного мысленного упоминания о нем краска прилила к лицу, но Малфой принял ее за признак злости.

Хорошо, правильно. Пусть и дальше верит в то, что она хочет ему показать.

Их перепалку прервал истошный крик Гарри. Гермиона замерла, взглянула в глаза Драко и увидела в них отражение своего ужаса.

Если человек кричит так, случилось что-то плохое.

Малфой дернулся в сторону, сорвался с места и побежал прочь, в уютную безопасность, но Гермиона не смогла.

Едва обратив внимание на вспышку боли — яркую и снова будто чужую — ударившую по вискам, она подняла палочку и двинулась к Визжащей хижине.

— Грейнджер, дура ты непроходимая, совсем с ума сошла?! — взвился Малфой, остановившись в паре десятков шагов от нее.

Гермиона не ответила. С трудом увернувшись от охапки мелких веток, устремившихся ей в лицо, она едва не влетела в накренившийся ивовый ствол.

Едва. На этот раз повезло.

Тяжело взмахнув палочкой, Гермиона послала в дерево сноп искр — от чего-то зеленых — желая не навредить, но напугать. Иву это только разозлило.

Земля у ног Гермионы опасно задрожала.

— Нет! — услышала она собственный голос.

Ива со скрипом развернулась и, не давая Гермионе ни шанса спастись, накрыла кроной — душа, вжимая в землю, выбивая последнее дыхание.

В глазах у Гермионы потемнело. Мир остался далеко позади и в тяжелом мутном бреде ей померещилось лицо Малфоя.

Точно не то, что ей хотелось бы увидеть последним в жизни. Или?..

Она сделала судорожный и долгий вдох.

Кто-то смахнул с нее листву, разгреб руками ветки и рывком поднял на ноги.

— Топай быстрее, — приказал Драко. — Я отвлек ее, но надолго этого не хватит.

Вокруг ивы, будто в продолжение ее удушливой галлюцинации, роились сотни розовых бабочек.

— Так красиво, — рассеянно сказала она, приходя в себя. — Будто из акварели.

— Они и правда из акварели, не было времени выдумывать что-то сложное. Но, Грейнджер, клянусь бородой Мерлина, если не поторопишься, я верну их обратно на мольберт к Лавгуд и положу тебя туда, откуда взял…

Задвинув все свои «нет» подальше, Гермиона оперлась на плечо Драко, и вместе они добрались по Визжащей хижины.

— Хорошая магия, — похвалила она, а потом, чтобы это не показалось слишком фальшивым и полным неприкрытой лести, добавила: — Для среднего колдуна.

Обидевшись, Малфой легким и почти что изящным движением скинул ее на пол. Больно, но вполне заслужено.

— Я хороший колдун, Грейнджер, пора тебе запомнить, — бросил он зло. — Ищи своего Поттера и валим.

— Не нужно никого искать, я здесь, — отозвался Гарри.

Опершись спиной о стену, он тяжело дышал, был бледен, но в остальном выглядел вполне здоровым.

— Гарри, что случилось? — Гермиона поднялась на ноги, не обратив внимания на слабость и головокружение. — Мы слышали, как ты кричал.

— Она хотела сказать, орал как девчонка, Поттер, — поправил Драко.

— На меня напали, — глухо отозвался Гарри. — Но вы не должны никому говорить.

Он взял с них обещание молчать.

Гермиона приняла все со смирением, которого от себя не ожидала, а Драко — с улыбкой, не обещавшей ровным счетом ничего хорошего.

— Ты ведь понимаешь, что он разболтает об этом всем, едва доберется до гостиной Слизерина? — спросила Гермиона, когда фигура Драко скрылась за очередным поворотом бесконечных хогвартских коридоров, наконец разделив их непривычную троицу.

— Не разболтает, — отмахнулся Гарри.

— Почему?

Они свернули к комнатам старост Гриффиндора, и Гарри рассеянно пропустил Гермиону вперед.

— Не захочет лишиться рычага влияния и шантажа.

— Что ему может быть от тебя нужно?

— Этот рычаг не для меня, Гермиона, а для тебя, — Гарри улыбнулся, и от его улыбки вокруг будто стало светлее, а вот от его слов — наоборот.

Она хотела спросить, зачем Малфою понадобилось ее шантажировать, но вовремя прикусила язык. У нее было много других вопросов, которые давно пора задать.

— Давай я угощу тебя чаем, и мы поговорим обо всем этом? — попросила Гермиона. — Пожалуйста, мне это очень нужно.

Гарри кивнул и подошел к двери ее комнаты.

— Может, лучше у тебя?

Ее просьба, прозвучавшая неуверенно и от того картинно и слишком громко, казалось, застала Поттера врасплох. На мгновение Гермионе показалось, что в его глазах мелькнул страх. Еще секунду после — невероятно долгую, невыносимую — она думала, что он откажется, снова отставит вопросы и ее саму на потом, которое, конечно же, не наступит. Но Гарри снова кивнул.

— Тогда беру чай и к тебе, — заторопилась Гермиона, загоняя собственную неловкость далеко-далеко. — Чайник найдется?

Просьба Снейпа и разговор о кинжале, о которых она старательно пыталась забыть, как о полнейшей ерунде, к ее, пусть и странной, реальности никакого отношения не имеющей, как оказалось, не забылись до конца.

Она напросилась в гости, а не пригласила Поттера к себе, из-за желания получить ответы от профессора или чтобы прояснить все с самим Гарри? Даже под запрещенным заклинанием Гермиона не смогла бы ответить наверняка.

Делала ли она хоть что-нибудь просто так?

Вместо ответа на последний ее вопрос Гарри кивнул в третий раз. На удачу.

— Только если скажешь, поцеловала ли меня на самом деле, или мне это только привиделось, — сказал он после паузы и долгого взгляда в ее сторону, природу которого Гермиона так и не смогла разгадать.

И почему ее новая суперинтуиция молчала, когда была по-настоящему нужна?

Спрятавшись за дверью своей комнаты, Гермиона перевела дыхание и постаралась унять бешено стучащее в горле сердце, боясь, что Гарри услышит и по его стуку поймет больше, чем она способна признать.

Мерлин, какая же она глупая. Ничегошеньки не знает. Только то, что Малфой и правда ни в чем не виноват. В последнее нападение на Гарри он был рядом с ней все время и пальцем его не тронул.

Ей стоило бы извиниться…

Глупая, надменная и пронырливая, как он и говорил.

А еще — почти влюбленная, или как там это у нормальных людей называется?

Гарри. Драко. Гарри. Драко. Слишком много мыслей, и все — не о том.

Кажется, им с Гарри и вправду пора о многом поговорить.