Освобождаясь от пут (гет)

Северус застыл, услышав из спальни нечеловеческий крик. Он сидел перед камином, изучая зелья в книге, найденной Гермионой, и порой задумываясь о Гарри и их вчерашней беседе.

Он не знал, как реагировать, но слова, которые произнес Гарри, слишком сильно его ранили.

Возможно, Гарри был прав, и он не имел никакого права вмешиваться в его жизнь.

Но он только хотел его защитить…

Было бы так легко возненавидеть мальчика после всего, что тот сказал. Но он не смог. Он был Квайетуса. И он был Квайетусом. Только немного более закаленным, чем он.

Он был несправедлив с отработкой. Гарри бежал к нему. Нет, не к НЕМУ, поправился он. Он искал школьного мастера зельеварения, а не Северуса. Большая разница!

Альбус ошибся, Гарри не любил его. Он его не ненавидел, но, конечно, и не любил. Сердце Северуса упало, и он почувствовал себя таким смешным. Разве это не то же самое? Почему его волнуют чувства глупого мальчишки?

Это был не глупый мальчишка. Это был Гарри. Он все еще не мог считать его никем иным, кроме сына.

Хорошо, у них была обычная семейная ссора…

Но сыновья обычно любят своих отцов, а Гарри не любил его. Хотя иногда он мог предположить, что Альбус был прав. Тогда… почему он сказал такое о его ошибках?

Он углубился в раздумья.

Но слишком знакомый крик немедленно вернул его к реальности.

Он узнал этот крик. Поместье Кошмара, разделение. Гарри один с Эйвери…

Он вскочил на ноги и почти сломал дверь, спеша к кровати Гарри.

— Гарри, Гарри, проснись! – позвал он его, тряся за плечи. – ПРОСНИСЬ!

Крик прекратился, когда Гарри открыл глаза.

— Северус! – воскликнул он и прыгнул к нему на руки. – Северус. – Он схватил мужчину за одежду и, дрожа, прижался к его груди.

Глаза Северуса в ужасе раскрылись, когда он заметил кровь на пижаме Гарри. Он подхватил Гарри на руки и осторожно погладил его по волосам. Мальчик еще сильнее прижался к нему.

— Северус, — произнес он снова. Он был спасен.

— У тебя идет кровь… — испуганно прозвучал голос его приемного отца.

— Это был Эйвери, — тихим, дрожащим голосом ответил Гарри. – И Волдеморт. Они пытали мужчину, а я чувствовал все, что они делали с ним…

— Я промою… — начал Северус, но Гарри покачал головой.

— Пожалуйста, не отпускай меня, — несчастным голосом пробормотал он. – Еще немного.

Северус кивнул и посадил Гарри к себе на колени.

Когда дрожь немного стихла, Гарри открыл глаза и посмотрел на Северуса.

— Извини, Северус. Я не хотел причинить тебе боль. Я был груб и несправедлив. Я знаю, что ты только пытался меня защитить, но я – только глупый подросток…

— Шш, Гарри. Успокойся. Сейчас не время обсуждать это.

— Но это так, — слабым голосом возразил Гарри. – Я должен тебе сказать, что я действительно благодарен за то, что ты появился там из-за меня. И я сожалею, что причинил тебе боль.

— Помолчи, — добродушно улыбнулся ему Северус.

— Но…

— Помолчи, — снова произнес он, — или я отнесу тебя прямо к мадам Помфри.

Гарри слабо улыбнулся в ответ и закрыл глаза.

— Ты не сердишься на меня? – пробормотал он.

— Нет. Но я должен вымыть тебя и сменить тебе одежду. Ты в крови.

Гарри кивнул, и Северус отнес его в ванную. Он снял с мальчика пижаму и задохнулся в ужасе. Гарри все еще был слишком худым и костлявым, он мог пересчитать все его ребра, заметно выделявшиеся под бледной кожей. Бледной и покрытой порезами, теперь полуоткрытыми, и еще сочащимися кровью.

— Ты все еще недостаточно ешь, — печально заметил он.

— Я пытаюсь, — прошептал Гарри. – Но не могу.

— Ты должен.

— Я знаю.

Гарри хотел вымыться. Он чувствовал крайнее неудобство от того, что Северус ему помогал, но он не мог сделать этого сам. Все болело, порезы мучительно горели. Он чувствовал головокружение и ужасную головную боль. Из-за этого все, что он мог сделать, — это сидеть в ванне. Его руки были слабыми, он просто не мог открыть кран или взять мыло, которое выскальзывало из ладоней. Северус, третий раз вернув ускользнувшее мыло с другого края ванной, устал от попыток Гарри самостоятельно помыться и осторожно, бережно вымыл его сам.

Гарри дрожал, когда Северус промывал порезы и смывал кровь. Наконец Гарри не смог больше сдерживать слезы, и его тело затряслось от тихих рыданий.

Северус застыл.

— Я сделал тебе больно?

Гарри отрицательно покачал головой и, запинаясь и борясь с рыданиями, пробормотал: — Это я сделал тебе больно. Я был неправ и жесток, — и крупные слезы упали на поверхность воды.

— Успокойся. Ничего страшного, — осторожно сказал Северус.

— Я знаю, я сделал тебе больно, а ты так добр ко мне. Я этого не заслуживаю…

— Ты – всего лишь глупый подросток, как ты сказал. Я не принял твои слова всерьез, — это было явной ложью, но он счел более важным успокоить Гарри, чем сказать ему правду.

Но Гарри не был убежден.

— Ты выглядел опустошенным. И если даже я смог увидеть твое отчаяние, то ты должен был быть крайне опечален.

Северус вздохнул. Похоже, он все меньше и меньше может обмануть мальчика. Возможность обмануть у них быстро исчезала по мере того, как они становились ближе и лучше узнавали друг друга. Он снова посмотрел на спину Гарри.

— Ладно, это не было приятно… — спокойно согласился он. – Возможно, я не должен был так сильно тебя любить…

Гарри не отреагировал, только виновато опустил голову еще ниже.

Северус встал, оставив Гарри в ванной, и пошел в лабораторию, чтобы взять несколько зелий для ран мальчика. Вернувшись, он осторожно очистил их и промыл, затем поднял мальчика на руки и вернул его в спальню.

— Я могу идти, Северус, — слабо возразил Гарри.

— Я не позволю тебе, — ответил тот и положил его на свою кровать. Кровать Гарри была слишком сильно залита кровью, чтобы спать в ней. – Мне жаль, но ты снова должен спать со мной. Твоя кровать не годится для сна.

— …се в порядке, — пробормотал Гарри и свернулся в клубок. Северус вздохнул и поплотнее обернул вокруг него одеяло. Потом он прошел в ванную, убрал там беспорядок и переоделся в пижаму. Когда он вернулся в спальню, Гарри уже почти заснул. Он слегка вздрагивал от боли. Северус скользнул рядом с ним и слегка погладил его по голове. Гарри придвинулся поближе и свернулся возле его бока.

— Спасибо… — пробормотал он, а затем добавил: — Я тоже тебя люблю, — ошеломленному мужчине.

Северус недоверчиво смотрел на него. Гарри, конечно, не собирался ему этого говорить. Он ведь уже спал, не так ли?

Но потом Гарри открыл глаза и расплылся в улыбке.

— Споконочи.

Слушая ровное дыхание Гарри, Северус снова задумался о двух последних днях.

Действительно ли Альбус был прав?

Внутри он чувствовал тепло и… что-то еще, чего он не мог назвать. Нет, не любовь: любовь к мальчику была для него довольно очевидна. Что-то близкое к счастью? Нет. Это было даже больше, чем счастье. Он был крайне рад. Маленький любимый и нахальный обормот как-то сумел слишком глубоко пробраться ему в сердце. Он хотел обнять Гарри, но боялся, что раздавит его от волнения. Вместо этого он время от времени проводил рукой ему по волосам и осторожно касался лба. Из-за физических повреждений у Гарри могла начаться лихорадка.

Да, сейчас он был счастлив. И он боялся будущего.

Ни разу в его жизни счастье не продолжалось долго. В самом деле. В нем начал расти страх потерять Гарри. Это не было маловероятно. Для Волдеморта он был сыном предателя, превосходным инструментом для возможного шантажа. Для одноклассников Гарри был сыном самого ненавистного профессора и Пожирателя Смерти. И, прежде всего, он все еще был Гарри Поттером, предполагаемым спасителем магического мира. Он почти мог видеть руки, протянутые, чтобы оторвать от него Гарри, требовавшие его жизнь…

Его счастье всегда было похожим на это. Смешанным с грустью, горем и виной.

— Квайетус, если ты можешь меня слышать, где бы ты ни был, пожалуйста, помоги мне поддержать его, дать ему все, чего он заслуживает. Помоги мне!

И, как ответ, пришла мысль: он отведет Гарри на кладбище и покажет ему могилы всех близких. Включая Квайетуса.

* * *

— Нет, Квайет. Ты сегодня останешься в постели. Я не позволю тебе идти на занятия. Я уже говорил об этом Альбусу, и он отпросил тебя с уроков.

Северус стоял у кровати Гарри с угрожающим видом, руки в боки, с обычной насмешкой на лице.

— Северус, пожалуйста, — Гарри сел. – У меня сдвоенный урок защиты, а я все еще не могу наколдовать самый простой щит.

— Я научу тебя этому днем. Но ты не можешь вставить с постели, кроме как в туалет, понятно?

— А… что мне делать целый день?

— Ты можешь читать или слушать музыку, если хочешь, — Северус последний раз проверил его лоб. – Я вернусь сюда, чтобы пообедать с тобой. До тех пор не переверни квартиру вверх дном, пожалуйста.

— Хорошо, папа! – шутливо отсалютовал Гарри.

— Идиот… — Северус вышел из комнаты достаточно быстро, чтобы скрыть от дерзкого мальчишки свою широкую улыбку. Но это не помогло: Гарри своим шутливым замечанием просто перевернул его день. Все еще улыбаясь, он вошел в Большой Зал.

Он сел на свой обычный стул рядом с миссис Фигг и рассеянно начал намазывать джем на свой тост, все еще размышляя над словами Гарри, в том числе и над сказанными прошлой ночью, когда внезапно почувствовал необычную тишину, упавшую на зал. Он с любопытством поднял голову и встретился взглядом с почти тремя сотнями пар широко раскрытых глаз студентов, глядящих прямо на него.

Он удивленно моргнул. Что произошло?

— Я рад видеть, что ты улыбаешься, Северус, но думаю, тебе лучше перестать, — глаза Дамблдора мерцали сильнее, чем когда-либо. – Ты до смерти потряс школьный коллектив.

Насмешливое замечание директора только усилило его веселье, но все же он попытался привести выражение своего лица к обычному равнодушному состоянию. Это было нелегко.

— Почему, Альбус? Я думаю, это подходит ему больше, чем усмешка, — добавила МакГонагалл, и Снейп от смущения ярко покраснел. Но, по крайней мере, он сумел перестать улыбаться, как дурак.

— Минерва, пожалуйста, — простонал он. – Моя репутация…

— Ах, наш раздражительный профессор возражает против человеческих чувств, — усмехнулась ему МакГонагалл и наклонилась поближе. – Но я не думаю, Северус, что случилась бы беда, если бы твоя репутация сального, злобного «мерзавца» была бы разрушена раз и навсегда.

— Минерва!

— Хорошо, хорошо, — профессор трансфигурации откинулась назад. – Усмехайся и принимай злобный вид, если это делает тебя счастливым, — пожала она плечами, завершая спор.

Вся эта беседа была слишком тихой, чтобы студенты могли услышать из нее хоть слово, но они видели короткий спор и начали строить предположения:

— Что МакГонагалл могла сказать мерзавцу такого, что он покраснел?

— Почему Снейп улыбался?

— Они с МакГонагалл поссорились?

— Наверняка он что-то планирует на урок зельеварения…

Но двое обеспокоено смотрели друг на друга.

— Где Квайетус? – спросила Гермиона Невилла, который выглядел таким же встревоженным.

— Я не знаю, — шепнул он в ответ, в пятый раз оглядев слизеринский стол. – Его здесь нет.

Их беспокойство усилилось.

Гарри тем временем скучал. Весь день оставаться в постели было глупой идеей Северуса, но он знал, что не может против этого возразить. Не сейчас, после всего того, что ему сказал.

Он задавался вопросом, сможет ли Северус простить ему необоснованные и жестокие слова. Он всегда быстро сердился и медленно забывал. Гарри вздохнул и понадеялся, что Северус не будет слишком долго на него сердиться.

* * *

Гарри смог вернуться к занятиям два дня спустя.

Невилл и Гермиона явно почувствовали облегчение, когда увидели, как он вошел в кабинет трансфигурации, в отличие от остальных гриффиндорцев, которые впились в него презрительными взглядами. Гарри не обратил на них внимания и скользнул на стул рядом с Невиллом.

— Дополнительные занятия по зельям сегодня в 6 вечера, — шепнул он гриффиндорцу.

— Вместе?

— Конечно, — Гарри бросил на него серьезный взгляд. – И я хочу извиниться, Невилл. Я не хотел причинить тебе боль.

— Ты этого не сделал. Я думаю, ты должен был решить собственную проблему, — улыбнулся ему круглолицый мальчик.

Гарри в ответ только закатил глаза, и МакГонагалл начала урок. Гарри всегда подозревал, что профессор любит его, но на сей раз она была к Гарри крайне дружелюбна. К конце урока это так разозлило Рона, что он остановил Гарри в коридоре и снова словесно ему угрожал. Гарри, однако, был не в настроении с ним ссориться, так что он только скрестил руки на груди и ждал, когда же Рон закончит говорить. Потом кивнул.

— Хорошо, Уизли. Я буду осторожен, и не буду трогать тебя и твою девушку, переходить тебе дорогу и разговаривать с тобой в будущем. Тогда, пожалуйста, я прошу тебя о том же самом, кроме этой чуши о подруге. Хорошо? Так что, пожалуйста, оставь меня в покое.

— Ты – трус, — выплюнул Рон и ушел.

Гарри был задет этим замечанием, но не показал этого. Когда Рон исчез, он пожал плечами и пошел своей дорогой.

Позднее в библиотеке он рассказал Гермионе об их короткой беседе.

— Ты уверена, что я нечаянно не испорчу ваши… отношения? – серьезно спросил он девочку.

— Я уже дала тебе ответ. Как насчет зелий?

— Книга оборотня?

— Да.

— Отец все еще ее изучает и заказал в Хогсмиде некоторые отсутствующие компоненты, — сказал Гарри, затем добавил: — О, я уйду через полчаса. Я отправлюсь заниматься зельями с Невиллом.

— О, так вы наконец помирились!

— Да, — несколько смущенно кивнул Гарри.

— Это было два дня назад, не так ли? – внезапно спросила Гермиона.

— Откуда ты знаешь? – его глаза удивленно расширились.

Гермиона типично по-женски хихикнула.

— Твой отец — довольно красивый мужчина, когда улыбается.

Челюсть Гарри упала, когда он уставился на Гермиону. Он только глазел на нее, и хихиканье Гермионы превратилось в смех, поскольку Гарри никак не мог выйти из ошеломленного состояния.

— Когда… он… улыбался? – через некоторое время, запинаясь, сумел выдавить Гарри.

— За завтраком, и все его видели. В Большом Зале воцарилась такая тишина, какой я никогда не слышала с тех пор, как поступила в Хогвартс. Потом МакГонагалл ему что-то сказала, и он покраснел.

Ту уж Гарри не смог не присоединиться к Гермионе: он просто взорвался от смеха. Северус – улыбающийся, потом краснеющий…

— Полагаю, МакГонагалл сказала ему то же, что и ты, — широко усмехнулся он. – Северус, ты так красив, когда улыбаешься, почему ты не делаешь этого чаще? – он настолько здорово спародировал тон профессора трансфигурации, что они снова засмеялись. – Я расскажу ему.

— Нет, — испугалась Гермиона такой мысли. – Он меня убьет.

— О, ладно…

Он все еще хихикал этим же вечером, добавляя ингредиенты в зелье. Невилл работал в другом конце кабинета, потому что зелье, которым они занимались, было взрывоопасным, и Северус не хотел рисковать жизнью Гарри. Обучение, однако, обошлось без происшествий, и, в конце концов, они правильно приготовили свои зелья.

— Вымойте ваши котлы и свободны, — сказал Северус после того, как они разлили смесь в бутылки.

Гарри и Невилл отнесли свои инструменты к раковине, чтобы их вымыть. Гарри закатал рукав, когда начал мыть, и не мог понять, почему Невилл не моет. На самом деле, тот даже не двигался. Когда Гарри поднял на него глаза, то увидел пристальный взгляд Невилла, устремленный на его предплечья. Гарри проследил за его взглядом и побледнел.

Порезы. Теперь выглядевшие свежими, воспаленные красные порезы. Невилл смотрел на них.

Его сердце остановилось. Он раскатал рукава и вынул котел из раковины, притворяясь, что ничего не случилось.

— Квайетус, — начал Невилл, но Гарри прервал его.

— Извини, Невилл, но я действительно не могу тебе рассказать, — умоляюще посмотрел он на друга. – Пожалуйста, не расспрашивай меня об этом.

— Но…

— Пожалуйста, — голос Гарри был тихим и хриплым. – Я не могу тебе рассказать. Не сейчас.

— Твой отец знает о них?

— Невилл, пожалуйста…

Они уставились друг на друга. Через несколько мгновений Невилл медленно кивнул и оставил комнату и Гарри.

Тот рухнул на пол.

Невилл видел их. Он забыл наложить скрывающие чары. Северус снова разозлится на него, когда узнает. Как он мог быть таким небрежным? Что о нем подумал Невилл?

Он собрался и закончил уборку. Перед уходом он все разложил. Он не знал, как сказать об этом Северусу. Он постарался прийти домой, как можно позже.

Он ничего не рассказал. Это не было так важно.

* * *

На следующий день Арес присоединился к ним в библиотеке. Он не сказал ни слова, просто сел за стол и вытащил книги. Гермиона бросила вопросительный взгляд сначала на него, потом на Гарри и, когда Гарри кивнул, пожала плечами и опять зарылась в книгу.

С этого дня они занимались втроем.

На следующей неделе он вместе с Невиллом впервые правильно приготовил зелье. В тот вечер он спросил Северуса, может ли он помочь в изучении оборотней, и тот, слегка удивленный, согласился.

Он достиг успеха в арифмантике и заклинаниях, и даже обычно строгая МакГонагалл поздравила его после успешного превращения картофеля в чипсы. В этом году они изучали основные бытовые преобразования.

Он также набрал несколько фунтов.

У него было не так много видений, а кошмар был только однажды.

Но он все еще не мог наколдовать простой щит, тогда как остальная часть класса уже работала над более сильными и сложными щитами. Ему было очень стыдно, но он ничего не мог сделать; когда миссис Фигг указывала на него палочкой, он становился полностью бессильным. Через некоторое время профессор велела ему изучить тему в библиотеке. Видимо, она не хотела привлекать внимание класса к неудачам Гарри.

Это было бы слишком подозрительно. Не то чтобы Гермиона этого не заметила. Конечно, заметила. Но она больше не разговаривала с Гарри на эту тему.

За день до Хеллоуина предстоял первый квиддичный матч. Слизерин – Гриффиндор. Гарри этого не ждал. Это подразумевало, что обычные занятия в библиотеке с Гермионой подошли к концу. У Рона будет больше времени, и она планировала проводить дни с бойфрендом, а не с Гарри и Аресом. Гарри понял ее желание, но почувствовал разочарование. В компании с Гермионой он ощущал, что все в его жизни было на своем месте, он чувствовал себя самим собой.

Да, Арес тоже был хорошим другом, но он был гораздо более молчаливым и замкнутым, чем Гермиона, и Гарри знал его не так хорошо, как девочку.

Это было прекрасное воскресенье, солнечное и более теплое, чем обычно. После завтрака студенты начали выходить наружу, и Гарри почувствовал такое разочарование и печаль, что едва смог пошевелиться.

Он любил квиддич. Любил напряжение, последние минуты перед игрой, советы Оливера – да, он уже закончил учебу, но Анжелина, новый капитан гриффиндорской команды, конечно, могла сказать несколько умных вещей перед началом… И полет – его любимое времяпровождение, то, что он умел лучше всего.

Он не хотел быть простым зрителем. Не говоря уже о том, что он не знал, где сесть: с Северусом среди слизеринцев или с Гермионой и Невиллом среди гриффиндорцев… Вздрогнув от этой мысли, он решил остаться. Когда Арес, закончив завтрак, встал, он остался сидеть.

— Ты не хочешь идти? – спросил тот.

— Скорее нет, — категорично отозвался он.

— Хочешь, я останусь с тобой? – с любопытством посмотрел на него Арес.

— Нет, Арес, ты можешь идти. Я знаю, что ты любишь квиддич. Я просто не хочу идти.

Арес вздохнул и бросил наружу долгий взгляд. У него, по-видимому, шла внутренняя борьба насчет того, что делать. Но прибытие директора разрешило его дилемму.

— Квайетус, могу я поговорить с тобой? Конфиденциально, — добавил он и улыбнулся Аресу, который кивнул и убежал на квиддичное поле.

Дамблдор сел рядом с ним за слизеринский стол. Гарри быстро посмотрел вокруг. В Зале были только они двое.

— Так плохо? – доброжелательно спросил директор, и Гарри кивнул. – Знаешь, Квайетус, мы, в основном, не можем получить то, чего очень хотим. Наоборот.

— Я знаю, сэр, — Гарри уткнулся взглядом в пустую тарелку. – Просто… это так несправедливо. Почему я? Всегда я?

— Всегда считается, что сильные несут бремя слабых.

Гарри поднял на старика глаза и внезапно понял, что никогда не видел его с такого близкого расстояния. Теперь он мог видеть на пожилом лице следы усталости и печали, мог чувствовать, какое бремя давило на его старые плечи.

— Вы никогда не подумываете… бросить все, перестать бороться и уволиться? – немного нахально спросил он. Разве это было его дело?

Возможно, было, потому что Дамблдор не отказался отвечать.

— Я подумал однажды, когда встретил твоего отца. Он был сильнее меня, и я хотел передать ему все заботы и ответственность, лежащие на мне, но он умер.

Гарри покачал головой.

— Если он был так силен, то почему позволил Волдеморту себя убить?

— Он хотел спасти Северуса. Он считал более важным привести брата к свету, чем стать лидером светлой стороны. И, — его глаза уставились на зачарованный потолок, — он всегда отказывался считаться сильным. Он никогда не считал себя сильным. Подобно мне, когда я был в его возрасте, — перевел он взгляд на Гарри, — и подобно тебе. Ты знаешь, что напоминаешь мне его?

— Не только вам, — несчастно пробормотал Гарри. – Даже профессор Биннс путает меня с ним. Не говоря уже о других преподавателях, кроме профессора Фигг и профессора Вектор, которые не преподавали здесь пятнадцать лет назад…

Дамблдор усмехнулся.

— Я слышал о твоей истории и мистером Биннсом, — сказал он. – Ты признался, что являешься родственником некого гоблина, по имени Годрик…

— О нет, — вспыхнул Гарри. – Проклятый.

— Следи за языком, Квайетус, — в учительской манере поднял указательный палец Дамблдор.

— Это была фамилия Годрика, — Гарри душил смех.

Директор присоединился к его смеху.

— А что насчет нашего общего друга? – спросил Дамблдор.

— Какого?

— Северуса. Он в последнее время кажется более счастливым.

— Действительно? – лицо Гарри осветилось. – Я думал, что это только мое воображение.

— На него не так много жалоб. Студенты сказали, что он к ним более покладист.

— Я не могу этого почувствовать, — серьезно сказал Гарри. – На моих уроках он всегда придирается к гриффиндорцам, кроме Невилла и Гермионы…

— Потому что они не принимают тебя.

— Я знаю. Но не могу увидеть разницы.

— Он обходится с тобой так же, как с другими?

Гарри задумчиво прикрыл глаза.

— Не могу об этом судить. Различие слишком большое и резкое.

— Какое различие?

Гарри усмехнулся.

— Между моим четвертым и пятым курсом. В последнее время он не хочет меня исключить и заставить пить яд во время уроков.

— Тогда он к тебе снисходителен.

— Только нормален, а не снисходителен, — поправил Гарри, и они заговорили об их с Северусом общем исследовании по лечению оборотней. Они так углубились в беседу, что даже не заметили, как кто-то остановился рядом с ними.

— Кажется, в этом году у нас такая слабая команда, что даже без знаменитого Поттера Гриффиндор легко нас победил, — кипятился Северус, занимая место рядом с ними. – О чем вы беседуете?

— О твоем исследовании, — посмотрел на него Гарри.

— НАШЕМ исследовании, — поправил его Северус и бросил на директора очень гордый взгляд. – Квайетус – отличный коллега.

— Помощник, — возразил Гарри.

— Не верьте ему, Альбус. Он просто дерзкий обормот, — гордо улыбнулся он и обнял сопротивляющегося Гарри за плечи. – Но очень талантлив в зельях.

Гарри ярко вспыхнул и в смущении попробовал сбросить с плеч руку Северуса.

— Я не талантлив, Се… отец, — исправился он, когда увидел, как входят студенты, вернувшиеся с поля. Он снова сделал попытку сбросить руку, но, поймав гордую улыбку Северуса и веселое мерцание глаз директора, почувствовал, как его осенила идея. Он оставил руку Северуса лежать на плече, но наклонился поближе к Дамблдору.

— Знаете, директор, девчонки говорят, что отец довольно красив, когда улыбается, — как бы между прочим произнес он.

Следующее мгновение было бесценным. Дамблдор так громко рассмеялся, что все в зале с любопытством повернулись к ним. Улыбка на лице Северуса застыла, а его румянец превзошел самое дикое воображение Гарри. Но ему не потребовалось много времени, чтобы восстановить самообладание, по крайней мере, частично, потому что он все еще улыбался, хотя на этот раз улыбка была несколько злой.

— Да? – с любопытством обратился к Гарри Северус. – А что они говорят о тебе? Как насчет твоего фан-клуба?

— У меня нет никакого фан-клуба, — смущенно пробормотал Гарри, снова краснея и бросая на хихикающего директора неодобрительный взгляд.

— Это только вопрос времени, и я не смогу отогнать от нашей квартиры тоскующих девушек.

Гарри вскочил на ноги.

— Погоди, я тебя сейчас поймаю! – он угрожающе махнул рукой.

— Я так вас боюсь, молодой человек, — усмехнулся знаменитый мастер зельеварения, скрестив руки в ожидании.

— Я тебя не боюсь! Что бы ты ни думал.

— Посмотрим.

* * *

После обеда Гарри пошел в библиотеку, чтобы забрать учебник по трансфигурации, оставленный там в пятницу. Направляясь в подземелья с учебником в руке, он задумался о том, что Северус заметно измененил свое отношение к нему. Не как к Гарри Поттеру, а как к его предполагаемому сыну. С начала учебы прошло два месяца, и это было первое публичное проявление эмоций со стороны Северуса. На уроках он всегда относился к Гарри нейтрально, пытаясь избежать даже разговоров с ним и, если должен был к нему обратиться, то никогда не называл его по имени, а только говорил, что хотел, и все.

Но сегодня… Северус сидел рядом с ним, почти обнял его перед всей школой, и даже хвалил его перед директором. Гарри признался себе, что, хотя он был очень смущен, это было лестно, не говоря уже о том, что Северус вел себя, как гордый отец.

Гарри улыбнулся.

Внезапно жизнь показалась ему не такой трудной.

БУХ.

Что-то упало на пол, и кто-то застонал от боли.

— Пожалуйста, отстаньте от меня, — услышал он полный боли голос.

Гарри сразу забыл о хорошем настроении. Он вытащил палочку и подошел на цыпочках поближе.

На полу, окровавленный, лежал Симус.

Симус? Что он здесь делал? Он должен быть в гриффиндорской гостиной, празднуя, как и остальные, победу над Слизерином.

— Силенцио. – прошептал незнакомый голос, и Гарри больше не слышал ни звука. Но теперь он разглядел фигуру. Она стояла в плаще, с капюшоном на голове. Это мог быть кто угодно. Теперь фигура подняла палочку и указала на бледного Симуса.

Гарри застыл. Что, если тот хотел его убить?

Его мысли метались. Что он мог сделать? Он был слишком далеко, чтобы добраться до них вовремя.

Затем что-то щелкнуло в голове. Щитовые чары!

Но он не мог выполнить даже самые простые из них! А теперь ему нужно что-то посильнее, чем дурацкий Клипеус.

Он месяц изучал щитовые чары, знал многие из них. Он знал их применение и теорию их создания. Он просто должен создать один – пожалуй, самый сильный щит. Больше он не ждал.

— Торекс! – решительно закричал он, направив палочку на лежащего Симуса.

Из конца его палочки вырвался синий свет и тотчас же окружил Симуса. Гарри побежал к ним.

Фигура в капюшоне повернулась на каблуках и исчезла в темном коридоре. Гарри не возражал. Он встал на колени рядом с плачущим Симусом.

— Эй, кто это был? – взволнованно спросил он.

— Не знаю, — простонал Симус, вытирая слезы рукавом. – Он напал на меня в темноте и послал несколько неизвестных проклятий…

Гарри проверил его повреждения.

— Ты должен идти в лазарет, — твердо сказал он и помог Симусу встать, подхватив его под руку. – Где ты был? – спросил он, когда они, шатаясь, побрели к медицинскому крылу.

— В Хогсмиде, — простонал Симус.

— За сливочным пивом для вечеринки? – покачал головой Гарри. – Я уверен, что у близнецов Уизли его достаточно. Это был совершенно ненужный риск попасться.

— Откуда ты это знаешь? – подозрительно спросил Симус.

Гарри мысленно себя стукнул. Он почти выложил свои тайны. Хорошенькое дело!

— Я в хороших отношениях с ними, — с притворным спокойствием ответил он. – Так что ты ходил не за сливочным пивом.

— Нет, — покачал головой Симус. – Я только… хотел сходить на могилу Гарри.

Гарри потребовались все его силы, чтобы удержаться на ногах. Его могила… Он не был мертв, но, тем не менее, имел в Хогсмиде могилу. Прекрасно. Он вздрогнул.

Не говоря уже о том, что он чувствовал себя все ужаснее из-за тесного физического контакта. Но лазарет был уже совсем рядом, и он мог помочь Симусу дойти. Одна минута. Только одна минута.

— Что было тем… синим светом в коридоре? – внезапно спросил Симус.

— Щитовые чары. Латы. Одни из самых сильных.

— Но ты… не мог выполнить на уроках даже самого простого! – удивленно воскликнул тот.

— Я знаю, но теперь палочка указывала не на меня, а на тебя, и я смог достаточно сконцентрироваться, чтобы его наколдовать, — тихо объяснил Гарри.

Они достигли двери лазарета.

Гарри положил Симуса на кровать и направился к кабинету мадам Помфри, но его остановил голос Симуса:

— Эй, Квайетус!

Раздраженный, он обернулся.

— Что?..

— Извини, что я был таким гадом с тобой, — спокойно сказал тот.

Гарри отмахнулся, но Симус продолжил:

— Не думаю, что я спас бы тебя в подобной ситуации, и уверен, что не потащил бы тебя в медицинское крыло, – а ты так сильно ненавидишь прикосновения…

Гарри снова вздрогнул, потом пожал плечами. Так это заметила не только Гермиона.

— Ну, извини, — наконец произнес он и снова повернулся к кабинету.

— Нет, — снова остановил его голос Симуса. – Это я должен извиняться. Я был к тебе несправедлив только из-за э… репутации твоего отца и враждебности Рона. Мне действительно жаль.

— Извинения приняты, — улыбнулся Гарри. – Но позволь мне наконец вызвать мадам Помфри. Я устал и хочу пойти домой.

— Хорошо, — улыбнулся Симус в ответ. – И спасибо.

* * *

Следующий день был полон событиями.

Симус все еще был в лазарете, но он ночью рассказал свою историю директору, который решил действовать как можно быстрее.

На первых уроках учителя забрали у студентов палочки, чтобы проверить их с помощью Приори Инкантатем, но не смогли найти ту, которой был атакован Симус, однако палочка Терри Бута отсутствовала. Он сказал, что потерял ее во время квиддича и настаивал, что не нападал на Симуса. Его же собственные однокурсники свидетельствовали против него: он вернулся в спальню только после полуночи.

В учительской была небольшой спор о том, что делать с мальчиком, но Дамблдор защитил его – невинен, пока не доказана вина – как позднее рассказал Гарри Северус. Гарри усмехнулся, вспомнив те же самые слова несколько лет назад, когда была открыта Тайная комната, и Снейп – нет, не Северус, то, совершенно определенно, был скользкий мерзавец Снейп – подозревал их. Северус, похоже, не помнил.

Северус был уверен в ответственности Терри за ночное проклятие, и теперь Гарри согласился с ним, однако не мог понять, почему оправдания Терри были такими слабыми и глупыми. Он, конечно, знал о последствиях такого поступка. Гарри не мог его понять.

— Возможно, кто-то еще использовал его палочку, — подвел он для Северуса итог внутреннего обсуждения.

Тот обратил на него задумчивый взгляд.

— Он в то время не был в общежитии!

Гарри неловко пошевелился.

— Возможно, это было простое совпадение.

— Все это слишком подозрительно, тебе не кажется?

Гарри кивнул.

— Это – моя проблема. Он не так глуп. Он из Рэйвенкло!

Северус улыбнулся.

— Это другой вид интеллекта, слизеринский.

— Так это был один из твоих слизеринцев!

— Эй, Квайет, ты делаешь необоснованные выводы!

Гарри пожал плечами и оставил тему.

На следующий день Симуса выписали из лазарета.

Он смог позавтракать с однокурсниками в Большом Зале.

Но он не сел на свое обычное место за гриффиндорским столом. Вместо этого он подошел к директору и что-то прошептал ему на ухо. Дамблдор улыбнулся и одобрительно кивнул. Симус улыбнулся.

— Попрошу вашего внимания! – усилил свой голос Дамблдор.

Большой Зал затих, и все посмотрели на директора и стоявшего рядом с ним Симуса.

— Может, они нашли преступника, — пробормотал Арес Гарри. Тот покачал головой.

— Я так не думаю. У меня другое подозрение…

Директор продолжил:

— Мистер Финниган хочет кое-что сказать, — произнес он и сел.

Симус нервно прочистил горло.

— Я только хочу… — он кашлянул и снова прочистил горло. – Я только хочу поблагодарить Квайетуса Снейпа за то, что он помог мне, — произнес он и нервно потер затылок, совершенно забыв то, что хотел сказать. – Хм… ну… спасибо, — он покраснел и поспешил на свое место.

— Какой позор! – Арес бросил на Малфоя насмешливый взгляд и продолжил притворно жаловаться. – Слизеринец защищает гриффиндорца!

— Он не слизеринец, — проскрипел Малфой.

— Мне действительно жаль твоих однокурсников, Малфой. Быть с тобой на одном факультете… действительно позор…

— Мне жаль себя, кузен. Быть с тобой в одной семье… гораздо неприятнее.

За слизеринским столом воцарилась тишина. Все уставились на них. Гарри услышал тихое «клик», когда на тарелку упал чей-то нож.

Гарри с любопытством посмотрел на Малфоя. Да, иногда он ненавидел все это высокорожденное магическое общество с его глупой эндогамией.

— Слава Богу, только троюродный брат, Малфой.

— Так ты знаешь…

Гарри пожал плечами.

— Я вижу, кто-то велел тебе вести себя со мной более доброжелательно.

Малфой впился в него взглядом, но не сказал ни слова.

— Ладно, тогда я должен идти, извините, — обернулся он к слизеринцам. – Извиняюсь, шоу закончено, — затем он наклонился к Аресу: — Увидимся на арифмантике.

Арес кивнул, и Гарри отправился на заклинания.

Когда он вошел, все одобрительно посмотрели на него.

— Привет, Квайетус, — сказал Невилл.

Гарри кивнул ему и сел на свое место.

— Эй, приятель, спасибо, — это был Дин. Парвати и Лаванда тепло ему улыбнулись.

Казалось, все его наконец приняли.

Все, кроме одного.

Рон сидел на стуле, скрестив руки, и смотрел на Гарри с такой ненавистью, какой, Гарри был уверен, тот не проявлял даже к Малфою.

Гарри почувствовал, что его победа была совершенно бесполезна.

Он никогда не сможет завоевать дружбу Рона.

Дружба… Он словно оставался в гавани, глядя, как большое судно под названием Друг с Роном на борту отчаливало, чтобы никогда не возвратиться.