Исцеление Сердец (джен)

Малфой-мэнор

Поместье Малфоев, возвышавшееся над окружающими холмами, напоминало неприступную крепость, символизируя вековую власть этого древнего рода. Гранитные стены, слившиеся с тёмными облаками, словно таящие в себе тайны прошлого и опасности будущего, отпугивали незваных гостей своим суровым величием.

Внутреннее убранство поместья соответствовало внешнему виду. Огромные залы, окружённые гобеленами с гербами Слизерина и родовыми портретами, кричали о чистоте крови династии. Массивные дубовые столы и изысканные кресла, изрезанные золотой резьбой, служили свидетельством богатства семьи проживающей здесь. В воздухе плавала тяжёлая атмосфера старины, напоенная запахом вековой пыли и древесного топлива, горящего в огромных каминных очагах.

Поместье Малфоев было не просто домом, это был символ, олицетворение аристократического происхождения, бесконечной власти и влияния. Мрачная красота, завораживающая и устрашающая одновременно, оставляла незабываемый след в душе каждого, кто осмелился переступить порог здания.

Погружённый в тени, которые идеально гармонировали с его душевным состоянием, Северус Снейп стоял перед внушительным поместьем. По указанию Дамблдора ему предстояло добыть информацию о Чарльзе Дженкинсе. Учитывая связи и информаторов Люциуса Малфоя, тот наверняка должен был знать о возможной связи между Пожирателями смерти и семьей Дженкинсов.

Ворота менора, отвечая на призыв магии, плавно распахнулись перед Северусом, впуская его внутрь поместья. Шагая по гранитной дорожке между высокими живыми изгородями, Снейп пристально всматривался в фигуру в окне, стоявшую на третьем этаже, с бокалом в руке.

Хозяин поместья ожидал его прихода: Северус никогда не опаздывал на запланированные встречи.

Связанные узами давней дружбы, основанной на обмене тайнами и секретами, Северус Снейп и Люциус Малфой тем не менее осознавали, что каждая их встреча преследует определённые цели, не всегда совпадающие с их дружескими чувствами.

Люциус, тщетно пытаясь прочесть мысли Снейпа, не мог понять, что же привело того в мрачный Малфой-менор. В последнее время ничего особенного не происходило, так что банальных объяснений для визита Снейпа не было. Он предполагал, что, возможно, Северус нуждался в подробностях о Чарльзе Дженкинсе, но зачем именно это было ему нужно?

Переступив порог мрачного особняка, Северус Снейп поприветствовал дворецкого, одетого в ливрею цвета воронова крыла.

Прислужник низко склонился, принимая от Снейпа его длинную черную мантию. Взгляд, полный нескрываемого любопытства и отвращения, проводил Снейпа, словно поставив клеймо на его магловскую кровь: дворецкий семьи Малфоев был помешан на чистоте крови не меньше самого Тёмного Лорда.

Снейп, не обращая внимания на это, направился к лестнице, ведущей на верхние этажи.

Добравшись до нужного этажа, он остановился перед тяжелой дубовой дверью, украшенной вычурным гербом семьи Малфой.

Сделав глубокий вдох и активировав оклюменционные щиты, он решительно постучал.

Через несколько секунд дверь отворилась, и перед ним предстал Люциус: его холодные серые глаза пронзительно смотрели на Снейпа.

— Северус-с, — протянул Люциус, похожим на шипение змеи голосом. — Чем обязан такому визиту?

— Здравствуй, Люциус, — произнёс Снейп, встретив его взгляд с ледяным спокойствием и проходя вглубь кабинета. — Как самочувствие Драко? Прошёл месяц его отсутствия.

Северус всегда оставался верен своему статусу крёстного отца, несмотря на избалованный и дерзкий характер Драко. Он действительно переживал за своего крёстника, осознавая, что юноша может пойти по стопам своего отца.

— Намного лучше, — ответил Люциус, оставляя свой бокал на столе и доставая ещё один для Северуса.

Проведя рукой в отрицающем жесте, Северус отказался от огневиски.

— Зелья, предоставленные тобой, излечили его, не оставив ни единого шрама, — с благодарностью произнёс Люциус, закрывая шкафчик с алкоголем и ловко подхватывая свой бокал. — Но теперь этот наглец, отказывается возвращаться в Хогвартс, прикрываясь страхом перед идиотскими уроками Хагрида. Якобы он чувствует опасность. Обычно я такие капризы пресекаю на корню, но в этой ситуации его полностью поддерживаю. Чистокровные ученики не должны страдать и чувствовать опасность из-за того, что директор школы — старый маразматик, лишённый остаточных крупиц разума.

На замечание о директоре Северус сдержал смешок. Слова Люциуса полностью отражали его мысли о директоре.

— Я добился в суде смертной казни для твари, ранившей Драко, — добавил Люциус, не скрывая ликование в голосе.

Его намерение свергнуть Дамблдора с поста директора было очевидно для других председателей Министерства магии, невооруженным взглядом. По мнению Люциуса, этот пожилой маг, несмотря на огромное могущество, совершенно не умел управлять школой. Сам факт лояльного отношения Альбуса Дамблдора к магларождённым и полукровкам, по мнению Люциуса, был недопустимым. Не говоря уже о запрете на изучение и практику тёмной магии.

Исходя из этих соображений, он изначально хотел зачислить Драко в Дурмстранг. Эта школа, с его точки зрения, являлась более подходящей средой для воспитания сына, соответствующей его чистокровным идеалам и ценностям. Однако по настоянию своей жены Нарциссы Малфой Люциус всё же отдал предпочтение Хогвартсу. Нарцисса, будучи более прагматичной, чем её муж, брала в счёт, что влияние Люциуса в Министерстве магии может быть недостаточным для устранения тех "нюансов", которые так не нравились ему в Хогвартсе. К тому же, она не была так одержима чистотой крови, как её семья и родственники из рода Блэков.

Снейп промолчал, первые секунды не реагируя на новость о казни. В его памяти всплыли слова Поттера, утверждавшего, что гиппогриф лишь защищался. Вспыльчивый Драко, зачастую не способный совладать с эмоциями, вполне мог спровоцировать нападение. И хотя это не оправдывало потенциальную опасность существа для общества, Снейп не мог винить в трагичной судьбе Клювокрыла никого, кроме Хагрида, чья беспечность и безответственность привели к столь печальным последствиям.

— Прекрасное решение, — с ухмылкой протянул Северус, опускаясь в кресло. — Органы и перья гиппогрифа нынче нарасхват, а зелья из них получаются самые нестандартные, — добавил он, не показывая своего отвращения к решению Малфоя.

Северус никогда не опустился бы до подобного варварства. Он всегда трепетно относился к животным, считая их обладателями куда большей душевности и чистоты, чем многие люди.

Люциус же, напротив, с интересом и улыбкой посмотрел на Снейпа, принимая его слова за комплимент.

Сделав несколько неспешных шагов, он опустился в кресло, стоящее за его столом, напротив Снейпа.

— Итак, что же побудило моего старого друга почтить своим присутствием мою обитель, помимо, конечно же, беспокойства о судьбе моего сына? — произнёс Люциус с едва уловимой насмешкой в голосе.

Он, конечно же, не сомневался в искренности заботы Северуса о Драко. Снейп редко проявлял привязанность, особенно вне круга семьи Малфоев, но Люциус был слишком проницателен. В визите явно угадывался скрытый мотив, и их обычная партия в "шахматы" вот-вот должна была начаться.

— Что же мог натворить обычный портной, что был так зверски убит в своей же лавке? — небрежно бросил Снейп, словно кидая наживу в тёмную воду.

Играть с Люциусом было опасно. Плата за информацию от него могла быть непредсказуемой.

— Дженкинс, — неспешно произнёс Люциус, делая глоток огневиски. — Чарльз Дженкинс — примерный семьянин и искусный портной. Из минусов, пожалуй, можно отметить его непомерную жадность. Цены, которые он заламывал, могли вызвать бунт среди других торговцев, которые бились за каждый жалкий грош, пока у лавки Дженкинса вилась очередь, — с отвращением выплюнул Люциус, вспоминая о нищете и обносках, в которые кутались бедняки того квартала. — Возможно, расправа — это дело рук конкурентов, решивших наказать его за алчность и препятствование честной торговле.

— Это было первым предположением авроров, — подтвердил Снейп. — Но убийца никак не была связана с торговой коалицией. Разве что она действовала как скрытый наёмник, но и эта версия кажется маловероятной.

Люциус оскалился в ледяной улыбке, обнажая белоснежные зубы.

— А ты подготовился, Северус, — с сарказмом протянул он, слегка отсалютовав ему бокалом и допив оставшийся огневиски. — Теперь я просто обязан узнать, чем же тебя так заинтересовала смерть простолюдина. Хотя нет! Не отвечай. — Он резко вскинул ладонь, словно запрещая Снейпу произнести хоть слово.

Встав и поставив пустой бокал на резной стол из тёмного дуба, Люциус обогнул его. Руки, украшенные перстнями с тяжелыми драгоценными камнями, сложились домиком, а в глазах загорелись искорки веселья.

— Старый интриган выступил в защиту Сары Риварес, а теперь, когда у него нет ни единой ниточки, ведущей к Пожирателям смерти, — руки Люциуса медленно опустились, указывая на Снейпа, — он посылает тебя, чтобы ты всё разузнал? Не так ли? — произнёс он с явным удовольствием от своей догадки.

Люциус обладал обширной сетью информаторов не только в Министерстве магии, но и в Визенгамоте. Он был в курсе всех деталей дела Дженкинса и, естественно, не мог проигнорировать вмешательство Дамблдора. Малфой не знал истинных мотивов директора Хогвартса, и это лишь разжигало его любопытство.

От меткой дедукции Люциуса Снейп с трудом скрывал гримасу. Он не раз предупреждал Дамблдора, что его, бывшего Пожирателя смерти, интерес к смерти Чарльза Дженкинса вызовет массу подозрений как со стороны самих Пожирателей, так и со стороны Аврората. Но, как всегда, слова Северуса пролетели мимо ушей директора: Предлог Дамблдора о том, что у них осталось всего несколько месяцев на поиски доказательств, кажется, был железобетонным и не терпящим отлагательств.

Снейп медленно выдохнул, стараясь сдержать своё раздражение. Он знал, что Малфой любил играть в эту игру, и понимал, что любая ложь должна быть безупречной.

— Как всегда, находчив, Люциус, — Северус позволил себе лёгкую усмешку. — Но на этот раз твоё воображение тебя подвело.

Люциус приподнял бровь, ожидая объяснений, и опёрся боком о стол.

— Дженкинс был не просто портным, — уверенно продолжил Снейп. — Его дело процветало благодаря уникальным магическим добавкам, которые он вшивал в свои изделия. Дамблдор подозревает, что Дженкинс случайно или намеренно создал несколько артефактов, которые попали не в нужные руки.

Люциус хмыкнул, прищурив взгляд.

— Магические артефакты, — повторил он с оттенком любопытства. — И что, Дамблдор считает, что эти артефакты настолько важны, что кто-то убил Дженкинса из-за них?

Снейп сделал вид, что взвешивает свои слова, затем кивнул, как будто приняв решение.

— Именно так, — подтвердил он. — Заказчики не получили свои изделия в срок. Более того, имеются сведения, что они уже были изготовлены и отправлены не тем адресатам, которые были указаны в заказах.

— Интересно, — хмыкнул Люциус, его губы растянулись в мрачной усмешке. — Пожалуй, есть ещё один человек, который не меньше твоего заинтересован в Дженкинсе, и его причины, насколько мне известно, совпадают с твоими, — улыбка Люциуса стала шире, в ней читался кураж. — Этот человек тебе давно знаком, он презирает тебя не меньше, чем ты его.

Лицо Северуса дёрнулось, исказившись в отвращении. Пожиратели смерти вызывали у него лишь омерзение, но среди них был один, кто пробуждал в нём особую ненависть. Будь его воля, он бы давно расправился с этим человеком, наслаждаясь каждым мгновением его предсмертной агонии.

Этот человек, словно воплощение звериной сущности, настолько тесно сросшийся с тьмой внутри, что даже черты его лица напоминали оскал хищника. Сдвинутые брови добавляли мрачности облику, а глаза, глядящие из-под них, не выражали ничего, кроме безграничного презрения к окружающим, будто он видел во всех вокруг лишь ничтожных букашек.

Чувство собственного превосходства подчёркивалось не только надменной осанкой, но и изысканными одеяниями, сшитыми на заказ без малейших компромиссов: разве что существовали гадкие подделки. Каждый элемент его костюмов был продуман до мелочей, от идеально завязанного галстука до инкрустированных драгоценными камнями запонок. Не было ни одной детали, которая не говорила бы о богатстве, изысканности вкуса и непоколебимой уверенности в себе.

Не будь Тёмного Лорда, этот Пожиратель смерти вполне мог бы стать их предводителем, и абсолютно заслуженно. Выдержка, хладнокровие и умение из любой ситуации выходить победителем делали из него идеального врага и превосходного комбинатора. Сам факт того, что после падения Волдеморта, посеяв хаос и убив множество людей, он умудрился получить амнистию от Министерства Магии и сохранить своё имущество, красноречиво свидетельствовал о его хитрости и умении найти подходящий бартер.

Люциус, наблюдая за реакцией Снейпа на упоминание о Корбане Яксли, не сдержал язвительного хохота. Он как никто другой знал о вражде, тлеющей между этими двумя. За презрительным отношением Корбана к Северусу, как полагал Люциус, скрывалась вовсе не ненависть, а банальная зависть.

Как бы Яксли ни старался выслужиться перед Лордом Волдемортом, Северус всегда оставался его наиболее преданным и верным соратником. Он практически не был задействован в грязной работе, а пыткам от Тёмного Лорда подвергался крайне редко, чего нельзя было сказать об остальных Пожирателях. В этом отношении с ним могла сравниться лишь Беллатриса Лестрейндж. Сколько бы она ни проваливала заданий из-за своей фанатичной преданности и импульсивности, наказания за это зачастую ограничивались словесными выговорами.

В стане Пожирателей смерти бытовало мнение, что Северус и Корбан могли бы стать непобедимым дуэтом, но терзаемый завистью и честолюбием Яксли не мог смириться с тем, что он, несмотря на все старания, так и не сумел превзойти Снейпа.

Помотав головой и сдерживая смех, Люциус заговорил уже более серьёзным тоном:

— Осторожней, Северус. Яксли — мстительный кусок дерьма, а с Гистами лучше вообще не связываться. Если они пронюхают, что Дамблдор вступился за Сару Риварес лишь ради беспрепятственного доступа к делу, то кара падёт на всех, кто был с этим связан.

Северус смутно припоминал Гистов. Они были старше его на несколько курсов, и тесных отношений с ними он не имел. Ему было известно, что они, невзирая на страх перед преследованием, отказались присягнуть на верность Тёмному Лорду, что вызывало уважение у многих, включая и самого Снейпа. Тёмные искусства, которыми они владели, служили им надёжной защитой от нападок со стороны слизеринцев, и как бы будущие Пожиратели смерти ни пытались посеять раздор между братом и сестрой, их кровная связь и нерушимая привязанность друг к другу придавали им силы для защиты и опеки.

Возможно, будь они ровесниками, Северус, по настоянию Лили, примкнул бы к ним. Но те времена давно канули в Лету, и не было смысла предаваться бесплодным размышлениям.

Проигнорировав предостережение Люциуса, Северус решил сменить тему, понимая, что большего от него не добиться: Малфой никогда и ни при каких обстоятельствах не раскрывал всех своих карт.

— Драко должен вернуться в школу. Скоро будут тестирования за весь пройденный материал первого семестра, он обязан присутствовать.

— Об этом можешь не беспокоиться, — небрежно отозвался Люциус. — После рождественских каникул он вернётся к учёбе, и пусть только попробует завалить хоть одну контрольную. Отправлю его на неделю к дедушке, тот не упустит возможности проучить наглеца.

— Состояние твоего отца стабилизировалось? — с удивлением поинтересовался Снейп: от драконьей оспы в таком возрасте мало кто мог выкарабкаться.

Будучи подростком, Северус часто гостил у Малфоев. Отец Люциуса, Абраксас Малфой, стал для него неким наставником. Именно он, помимо прочего, обучил Северуса некоторым тёмным заклинаниям, которых в библиотеке Хогвартса, по понятным причинам, не найти.

Абраксас ценил тягу к запретным знаниям. Он считал, что каждый уважающий себя слизеринец просто обязан изучать тёмные искусства, даже если на них наложено табу.

— Улучшенная тобой сыворотка Ганхильды подарит ему лишь несколько дополнительных лет жизни, — мрачно пробормотал Люциус. — Колдомедики не возлагают надежд на полное исцеление. К тому же, помимо старого недуга, у отца появились новые. Но он пока держится. Говорил я ему не посещать родину Перуанских змеезубов. Там этих драконов что кошек у продовольственных складов.

Снейп невольно хмыкнул, услышав сравнение Люциуса. В Перу популяция этих драконов действительно подвергалась истреблению не раз, однако драконологи крайне редко решались на столь опасное дело. Ведь если не дракон тебя убьёт, то обязательно уморят болезни, которые эти твари разносили, подобно крысам, сеющим чуму в былые времена.

— Ясно, — кивнул Снейп. — Дай мне знать, если запасы зелий закончатся или состояние Абраксаса ухудшится.

Поблагодарив Люциуса за ценную информацию и предостережение, Северус распрощался и направился обратно в Хогвартс. В конце концов, сегодня Рождество, дарующее несколько дней блаженного покоя, оторванного от шумных учеников и утомительных поручений Дамблдора. Теперь есть время насладиться тишиной и чтением в одиночестве, углубившись в загадки древних фолиантов, хранящихся в пыльных покоях библиотеки.

* * *

— Поттер, ты издеваешься? — воскликнула Софи. — Ты дважды бросал вызов Волдеморту и дважды уцелел! Ты убил василиска! — она театрально взмахнула руками, изображая в воздухе что-то огромное и круглое. — И после всего этого ты боишься вручить подарок Снейпу?! У тебя всё в порядке с восприятием?!

Софи искренне недоумевала, отчего многие ученики испытывали такой страх перед Снейпом. Да, его внешность внушала трепет, а суровость сеяла беспокойство в окружающих. Но он же, в конце концов, профессор, и весьма искусный в своём деле. Разве кто-то всерьез мог полагать, что Снейп способен причинить кому-либо из учеников вред или, не дай Мерлин, наложить на них проклятие?

Сама она после индивидуальных занятий с ним и вовсе перестала воспринимать его как озлобленного ротвейлера. А если не обращать внимание на язвительность, то выговоры и наказания Снейпа вполне были логичными и под стать нарушению.

Конечно, это были лишь догадки Софи, и что именно скрывалось под масками Снейпа, вряд ли кто-то знал, кроме него самого.

— Не боюсь я его! — огрызнулся Гарри, чувствуя, как к щекам приливает жар. — Просто не хочу, чтобы он неправильно истолковал мой подарок. Снейп сам по себе непредсказуем: любое слово или взгляд он может трактовать по-разному, будто всегда ищет в них скрытый смысл.

Софи совсем не понимала его. Гарри больше не боялся профессора Снейпа, а напротив, чувствовал к нему благодарность и хотел закрепить их недавнее перемирие.

— Ладно, — Софи вскинула руки в примирительном жесте. — В любом случае, отступать теперь нельзя. Ты же уже купил ему подарок, — она подошла к Гарри и, закинув руки ему за плечи, развернула его лицом к выходу из гостиной Гриффиндора. — Иди и покажи Снейпу, что ты ценишь его заботу и сожалеешь о том, что произошло в подземельях.

Под дружеским натиском Софи Гарри, сжав покрепче в руках статуэтку, решительно направился к подземельям.

* * *

Всю дорогу до класса зельеварения Гарри терзал один и тот же вопрос: "Как ему преподнести подарок?" В голове крутились варианты по типу: "Профессор Снейп, я тут в Хогсмиде был и кое-что для вас нашёл", "С Рождеством, профессор Снейп! Вот вам подарок в знак благодарности за вашу помощь", "Сэр, возможно, вам понравится эта статуэтка в виде вашего патронуса?".

Гарри, не знал, какой из вариантов лучше. Он никогда никому не дарил подарки, кроме Рона и Гермионы. С ними всё было просто: они оценили бы любой подарок, даже самый скромный, потому что для них важнее было внимание, а не стоимость. Но со Снейпом всё было намного сложнее. Что можно подарить взрослому угрюмому волшебнику, которого, кроме зелий, ничего не интересует? Да и вообще, что дарить человеку, у которого есть работа и всё, что ему нужно, он и так может сам себе приобрести?

Добравшись до двери в класс зельеварения, Гарри замер словно вкопанный. Желание постучать, бросить подарок на пороге и пулей вылететь из подземелий было почти непреодолимым. Снейп и так поймёт, от кого подарок, а Гарри не придётся мучиться, подбирая слова, которые никак не хотели складываться в связное и адекватное предложение.

Возможно, в конце концов он бы так и поступил, если бы визит Снейпа к Малфоям затянулся. Сейчас, же шагая по родным коридорам подземелий, Северус столкнулся с картиной, от которой невольно устало потёр переносицу, надеясь, что иллюзия в виде Поттера, стоящего перед его кабинетом с ярким свёртком в руках, вот-вот рассеется, как дымка.

Снейп не испытывал сожалений по поводу своего решения изменить отношение к Поттеру и манеру поведения с ним. Возможно, он корил себя за то, что не сделал этого раньше. Вид подавленного мальчишки, которого он когда-то ненавидел, больше не приносил ему удовлетворения. Напротив, он чувствовал, как сердце сжимают тиски вины за то, что так долго не замечал состояния Поттера и по сути давил на него вместе с обрушившимися на него проблемами.

Он всё чаще убеждал себя в том, что его собственные чувства и обиды должны отступить на второй план. Поттер, каким бы раздражающим тот ни был, нуждался в поддержке, а не в очередном враге. К тому же Дамблдор верил, что Поттеру суждено победить Тёмного Лорда после того, как тот вернётся.

Если Северус и сомневался в мальчишке, то в скором возвращении Волдеморта не было ни малейших сомнений. Если бы не эта связующая нить между ним и Дамблдором, он никогда не согласился бы на безумную идею сделать из Гарри Поттера героя летописей и легенд, который вновь победил Тёмного Лорда.

Не замечая Снейпа, Гарри нервно переминался с ноги на ногу. Встряхнув плечами, словно сбрасывая напряжение, он уже потянулся, чтобы постучать в дверь, но резкое обращение остановило его на полушаге. От неожиданности Гарри едва успел подхватить статуэтку, выскользнувшую из его рук, и уберечь её от падения.

— Поттер. Чем вызвано ваше появление здесь в то время, когда я имею право на заслуженный отдых, а вы, по моим расчётам, уже давно должны были находится на станции Хогсмид, — произнёс Снейп, стараясь удержаться от обыденных язвительных выпадов и оскорблений.

Увидев раздражённого профессора, Гарри ещё больше растерялся. Всё, как обычно, шло наперекосяк. Он надеялся, что Снейп уже отдыхает в своих личных апартаментах, наслаждаясь покоем, что, по мнению Гарри, должно было сделать его более благосклонным и спокойным. Но вместо этого он вновь ощущал себя виновником очередного всплеска гнева зельевара.

— П-профессор, япростохотелподаритьвамподарок, — промямлил Гарри непонятную скороговорку.

Снейп, не разобрав ни слова, продолжал прожигать Поттера взглядом, всем своим видом давая понять, что он ничегошеньки не понял и ждёт немедленных объяснений, а не невразумительного мычания.

— Попробуйте ещё раз, мистер Поттер, — сказал он, скрестив руки на груди и подавив раздражение в голосе.

Медленно вздохнув и собираясь с мыслями, Гарри выпалил на одном дыхании:

— С Рождеством, профессор! — от волнения он произнёс это намного громче, чем полагалось, заставив Снейпа поморщиться.

Не дожидаясь ответа, Гарри впихнул подарок Снейпу в руки. Он продолжал стоять, нервно поправляя очки и отводя взгляд, стараясь не смотреть на профессора, который, кажется, был ошеломлён не меньше его.

Северус опустил взгляд на свёрток в своих руках, недоверчиво разглядывая его, словно не зная, что с этим делать.

"Дожил, Северус. Тебе уже подарки назойливые гриффиндорцы делают," — мысленно усмехнулся он, хотя внешне остался невозмутим.

— Поттер, — начал Снейп, сохраняя строгость в голосе и ожидая, пока Гарри поднимет на него взгляд. — Моя прямая обязанность, как и любого другого учителя, — это в первую очередь обеспечить безопасность учеников, находящихся вдали от дома без присмотра родителей. Лучшей благодарностью от вас будет, если вы будете соблюдать дисциплину и проявлять усердие в учебе, — с этими словами Снейп небрежно протянул подарок обратно в руки Поттера, немного удивляясь, что свечение, исходящее от свёртка, теперь было не белым, а оранжевым.⁽¹⁾

— Нет, нет, сэр, это от чистого сердца, — затараторил Гарри, отказываясь принимать подарок обратно. — Я правда хотел лишь поблагодарить вас и не знал, как это сделать.

Он несколько раз старался выразить свою благодарность словами и даже некоторыми успехами по зельям, но Снейп, казалось, в упор не замечал попыток Гарри показать своё уважение к нему.

К неведению Гарри, Северус всё же заметил новое отношения Поттеру к зельям и к себе. Естественно, он надеялся, что всё ограничится нейтралитетом, но не учёл одну из всё-таки положительных сторон гриффиндорца — непомерное чувство долга.

Проще всего было бы прогнать Поттера и избавиться от роли няньки, которую Снейп так ярко стал ощущать. Однако после всех усилий, которые они приложили, чтобы достичь хоть какого-то минимального взаимопонимания, такой шаг казался нелепым. Более того, нельзя было исключать, что после такого отношения Поттер снова погрузится в пучину отчаяния, перемешанную со страхом, и тогда Снейпу придётся снова заботиться о его психическом состоянии.

Возможно, когда мальчишка окончательно придёт в себя и найдёт наставника, Северусу больше не придётся бегать за ним по пятам, в очередной раз спасая от его собственных безумных поступков. Идея избавиться от Поттера казалась Снейпу не только эгоистичной, но и просто жестокой. В его глазах Гарри, несмотря на все его недостатки, оставался последней связью с прошлым.

Тяжело вздохнув, Северус принялся распаковывать подарок, однако осознав, что их нахождение в пустом коридоре подземелья выглядит как минимум странно, он предложил пройти в класс, на что Гарри охотно согласился, не задавая лишних вопросов.

Вскоре они уже были в классе зельеварения. Северус помотал головой, ощущая всю нелепость ситуации, но всё же распаковал пёструю обёртку под обеспокоенным взглядом Поттера.

Не умей Северус за столько лет работы шпионом скрывать свои эмоции, он бы восторженно охнул от увиденного. Искусно выплавленная серебряная лань, точная копия его патронуса, сияла оранжевым цветом, который через несколько секунд сменился на чёрный.

Поттер явно постарался, чтобы сделать этот подарок особенным.

Северус поднял взгляд на Гарри, который, заметив смену цветов, в очередной раз нервно поправил очки, стараясь не выдавать своего волнения: ни о, ни Северус понятия не имели, за какую эмоцию отвечал каждый цвет.

— Я увидел её в магазине, когда прогуливался в Хогсмиде, — начал Гарри, видя, что Снейп с любопытством рассматривает подарок. — Продавец заколдовал статуэтку, чтобы она реагировала на настроение владельца. Я подумал, что это может вам понравиться.

Северус долго смотрел на лань, размышляя над словами Гарри. Подарок оказался не просто жестом благодарности, а чем-то более глубоким для Северуса, о чём Поттер даже не догадывался. Лань, его патронус, символизировала Лили, мать Гарри, о чём Поттер также не знал.

Охваченный воспоминаниями о беззаботных днях, когда Лили была рядом, Северус невольно погрузился в прошлое. Перед его мысленным взором предстала она, полная жизни и веселья, с заразительным смехом и тёплыми изумрудными глазами, в которых всегда таилось столько понимания. Он вспомнил, как впервые призвал своего телесного патронуса, осознавая всю глубину и неизменность своей любви. Это был один из тех редких моментов, когда он, несмотря на все трудности, испытывал настоящее счастье.

Снейп гадал, что же побудило Поттера выбрать ему именно такой необычный подарок, но в одном он точно был уверен: это был самый ценный и трогательный сюрприз, который он когда-либо получал.

— Это хороший подарок, мистер Поттер, — наконец произнёс Северус, его голос стал мягче, чем обычно.

Гарри, ошеломленный столь откровенным признанием, удивлённо моргнул. Впервые он почувствовал, как нить взаимопонимания между ними стала крепче.

Видя реакцию Снейпа, Гарри неожиданно для себя задумался об обликах патронуса. До этого момента Гарри никогда не думал о том, почему его патронус — олень. Это казалось ему чем-то само собой разумеющимся, ведь патронус его отца тоже был оленем.

Вполне возможно, что за образом лани в патронусе Снейпа скрывалась похожая история. Может быть, один из его родителей или же кто-то другой близкий и дорогой ему человек имел такого же вида патронуса.

Гарри, чувствуя неловкость от затянувшейся паузы, кашлянул, чтобы привлечь внимание профессора:

— Сэр, я рад, что вам понравился подарок, но мне бы хотелось попрощаться с друзьями перед их отъездом, если вы не против.

Несмотря на положительную реакцию профессора, Гарри продолжал чувствовать себя некомфортно. Цель его визита была открыто поговорить с Снейпом и попытаться узнать, что скрывается за его новым поведением. Однако реакция профессора так его удивила, что он решил не нарушать приятную атмосферу и отложить разговор на другой день.

Северус, бережно поставив статуэтку на стол, пронзительно уставился на Поттера. Внутренний неподконтрольный конфликт с новой силой нарастал в душе. С одной стороны, Северус был тронут подарком Гарри, с другой, его прожигали воспоминания о Лили, которые он старался скрывать от всех и особенно от Поттера.

Если Гарри когда-нибудь решится расследовать смерть своих родителей, то хотя бы одна ниточка обязательно приведёт его к Северусу. И тогда через десять или больше лет их конфликт перейдёт на совершенно новый уровень, который может закончиться чем угодно, вплоть до смертельной дуэли.

Месть — очень сильное чувство, с которым не всем удается справиться. Она затуманивает разум и заставляет людей совершать поступки, на которые они раньше никогда бы не решились.

Снейп знал это не понаслышке. Он сам был рабом мести, закованным в цепи собственных ошибок. Вся его жизнь была посвящена уничтожению Волдеморта, отнявшего у него единственного по-настоящему родного человека. Но он также осознавал, что слепая ярость, ведущая к безрассудным поступкам, может обернуться трагедией, и он не хотел, чтобы мальчишку, в чьих жилах текла кровь Лили Эванс и которого он поклялся защитить ценой собственной жизни, постигла похожая участь.

Ведь то, что проходил Поттер, не исчезнет бесследно, не канет в пучину забвения. Испытания, выпадающие на его долю, будут преследовать его на протяжении всей жизни, заставляя вновь и вновь переживать палитру из боли и горьких, непоправимых сожалений.

Несмотря на свой юный возраст, Гарри трижды выжил в, казалось бы, безвыходных ситуациях. Но эти испытания не прошли бесследно для его психики. Теперь он уже не тот беззаботный мальчишка, который без тени страха ринулся за философским камнем, не боясь ни трёхглавого пса, ни опасностей, поджидавших внутри таинственного помещения.

Теперь же он оглядывался по сторонам, кидая пугливые взгляды на дементоров, парящих далеко в вышине. А любое упоминание о Сириусе Блэке вызывало в нём неподконтрольный страх и панику.

Гарри взрослел и, скорее всего, именно это изменило видение ситуаций, в которых он оказывался. Постепенно в его голове начали срабатывать защитные механизмы, приводя к мыслям о том, что ему просто повезло не погибнуть в те моменты. Что все это могло закончиться не только его смертью, но и смертью его лучших друзей.

С взрослением осознание прошлого рисует в сознании людей картину того, как следует поступать в будущем, и пробуждает новые эмоции, которых они не чувствовали тогда.

Сейчас же резкая смена настроения Снейпа вновь окутало Гарри беспокойством и непониманием. Буквально минуту назад профессор впервые предстал перед ним обычным человеком, но уже вновь облачился в броню равнодушия.

Как бы Гарри ни напрягал свой юный ум, пытаясь разгадать метаморфозы Снейпа, но тщетно. Его терзало чувство, будто он навязывается профессору, хотя ему вовсе не хотелось тревожить его по пустякам. Даже зелья, которые Северус великодушно предложил ему в случае необходимости, он в итоге брал у Софи, у которой, как казалось Гарри, был безграничный запас средств и ингредиентов для их создания.

Вглядываясь в пытливые глаза Поттера, Северус на мгновение задумался, стоит ли ему поднимать тему, которая не давала ему покоя с момента их разговора с Софи.

Излишняя строгость опекунов Поттера, о которой рассказывал Дамблдор, казалась Северусу нормой воспитания. Но он и представить себе не мог, насколько директор преуменьшал или не понимал истинную картину. Со слов Софи, Гарри дома жилось настолько тяжело, что он был готов на всё, лишь бы не возвращаться туда даже на короткие каникулы.

Невольно Северус вспомнил, как Поттер пытался уговорить директора позволить ему провести всё лето в доме семьи Уизли, тем более, что те сами его приглашали. Все знали о нищете этой семьи: одни с отвращением относились к жизни в бедности, другие их жалели, третьи жили так же и с пониманием относились к этому. Но никто из них, кроме Гарри, не пожелал бы добровольно жить в такой семье. Наверное, он был единственным в Хогвартсе, кто мечтал провести лето в атмосфере, царившей в Норе.

Новость о побеге Поттера из дома этим летом взбудоражила Дамблдора. Попытка узнать у Гарри, что произошло, провалилась: тот лишь юлил и переводил тему, уверяя, что всё в порядке и он жалеет, о необдуманном поступке.

В конце концов Дамблдор пришёл к выводу, что это был всего лишь нервный срыв, что обычное дело у подростков с их переходным возрастом. На тот момент Снейп поддержал его мнение по этому поводу, будучи уверенным в том, что мальчишка просто мелкий паршивец, ищущий внимания. "Как же это всё лето провести, чтобы тебя не восхваляли и не почитали?" — думал тогда Снейп. Но теперь, когда ненависть к Гарри поутихла, а сам он предстал в другом свете, Северус начал понимать, что побег из дома был далеко не прихотью, а банальным желанием сбежать от гнева и тотального непонимания, как и сам Снейп делал в юные годы.

Убедившись, что слова Софи правдивы, а Дамблдор понятия не имел о происходящем в доме Поттера, Северус не мог больше бездействовать. Он не так переживал о мальчишке, как о том, чем для всех них это может обернуться. Жестокость Тёмного Лорда не имела оправдания, но причины, которые к ней привели, до сих пор давали о себе знать остальным его приспешникам и врагам.

Прошлое Северуса, Гарри и Тома было словно три зеркала, поставленные друг напротив друга, отражая их общие черты. Детство всех троих не было окутано любовью и семейным теплом, а школа стала для них настоящим и единственным домом. Том нашел себя в изучении тёмных искусств, Северус — в зельеварении, а Гарри — в квиддиче. Все три увлечения требовали смелости и решительности, а в юные годы это было вызовом.

Несмотря на схожие обстоятельства, каждый из них выбрал свой путь в жизни, опираясь на свои внутренние качества.

Северус Снейп, будучи замкнутым и ранимым юношей, стремился к признанию и уважению своих талантов. Глубокие познания в зельеварении стали способом доказать свою значимость и найти своё место в мире. Однако будучи преданным сначала Лили Эванс, а затем Дамблдору, он выбрал путь, полный противоречий и самопожертвования. Строгий и холодный, он прятал свои боль и сожаление за маской жесткости, но его поступки говорили о глубокой привязанности и преданности. Северус был человеком, который носил на своих плечах тяжесть собственных ошибок и искупления, зная, что его путь не будет ни лёгким, ни благодарным. Его жизнь была постоянной борьбой между долгом и личными чувствами, и эта борьба закалила его характер, сделав его тем, кем он стал.

Гарри Поттер, несмотря на все трудности и утраты, оставался добрым и смелым. Возможно, он был немного наивен, видя во всех что-то светлое, но именно эта вера в людей помогала ему преодолевать преграды. Друзья, которых он обрёл, придавали ему храбрости и элементы самоотверженности, ведь их безопасность, как и его, находилась в постоянной угрозе. Героическая деятельность и смерть его родителей вселяли в него чувство долга, что заставляло идти дальше и бороться с всепоглощающим злом. Гарри был движим не только желанием победить тьму, но и стремлением защитить тех, кого он любил. Его способность видеть добро даже в самых трудных обстоятельствах помогала ему сохранять надежду и вдохновляла других на противостояние.

Но он был всё ещё молод. Кто знает, возможно, тьма, скрытая в каждом человеке, когда-нибудь выплеснется наружу, и боль, которую Гарри пережил, прольётся рекой крови виновников. Несмотря на свою светлую сторону, непрекращающаяся борьба оставляла на его душе следы, которые могли бы однажды проявиться в самом неожиданном виде, особенно с учётом того, что его противостояние с Тёмным Лордом набирало обороты из года в год, а невидимые раны становились болезненнее.

Том Реддл, напротив, выбрал путь тьмы и разрушения. С детства он проявлял склонность к манипуляциям и жажду власти. Стремление к контролю и безграничной силе привело его к изучению тёмных искусств, и в итоге он стал Волдемортом — самым опасным тёмным волшебником своего времени. Том, в отличие от Гарри и Северуса, не искал привязанностей и доверия, он стремился лишь к собственному возвышению. Его путь был полон жестокости и презрения: в конечном счете, эта жажда власти привела к его падению.

Он стал символом того, как страх и ненависть могут разорвать душу, достаточно лишь небольшого усилия, чтобы они стали могущественными орудиями разрушения и подарили бессмертие в виде крестражей. Но даже в самом тёмном искажении своего бытия он так же напоминал и о важности понимания и принятия своих человеческих эмоций, даже если они несли в себе одну ненависть. Это было единственным, что отличало его от дементора в последние годы жизни, когда он поглощался своими собственными тёмными желаниями.

Таким образом, пути этих троих — Северуса, Гарри и Тома — разошлись кардинально, несмотря на схожие стартовые условия. Каждый из них по-своему справлялся с тьмой внутри себя. Северус выбрал путь мести и преданности, Гарри — путь доброты и дружбы, а Том — путь власти и разрушения. Эти выборы определили их судьбы и показали, как важны внутренние качества и выбор, который делает каждый из нас в жизни.

— Поттер, — Снейп нарушил затянувшееся молчание. — Оставаться в Хогвартсе в отсутствие персонала крайне небезопасно. Я надеюсь, вы проявите благоразумие и проведёте эти каникулы дома.

Гарри, не поднимая глаз, мрачно ответил на слова Снейпа:

— Профессор МакГонагалл также не покидает замок. К тому же, я думаю, что за пределами Хогвартса Сириус Блэк будет угрожать не только мне, но и моим родственникам.

Гарри отчётливо помнил слова директора Дамблдора о родовой магии, защищающей его в доме тёти и дяди. Но защита не действовала за пределами их дома. Мысль о том, что убийца может поджидать его в любой момент по пути в Хогсмид или даже в Лондоне, была близка к реальности.

— Не так давно вы нарушили правила и разгуливали по Хогсмиду, не опасаясь, что это может стать вашей последней прогулкой, — с упрёком в голосе заметил Снейп.

Поттер вновь спорил, провоцируя раздражение. Блэку уже удалось пробраться в замок, и лишь невероятное везение спасло Поттера от смерти. Изучив информацию о родовой магии, Северус не мог не признать её силу — лучшей защиты и представить было нельзя.

Гарри собрался что-то ответить, но, встретившись с холодным обсидиановым взглядом профессора, замолчал. Ему совершенно не хотелось конфликтовать с учителем, но ещё менее он желал возвращаться в дом тёти Петунии и дяди Вернона, с рождения ставший для него пыткой, а не пристанищем.

К тому же никто из его родственников не ожидал его возвращения, привыкнув, что он проводит все каникулы в замке, за исключением летних. Никто не собирался встречать его на станции в Лондоне. Он мог бы доехать сам, если бы только знал, где обменять волшебные деньги на магловские.

С поездами и автобусами он мог разобраться — ему часто приходилось покидать дом или даже город, когда к дяде Вернону приходили гости. После того инцидента с Добби тётя Петуния выгоняла его, чтобы не мешал, и лишь поздно вечером Гарри мог вернуться, ведь они даже не говорили, как долго ему придётся пробыть на улице. Иногда гости задерживались допоздна, и Гарри вынужден был коротать ночь на холодной лавочке. Благо у него было одеяло, которое можно было тайком стащить с собой на улицу.

— Я...я не предупредил, что буду возвращаться на рождественские каникулы. Я бы мог и сам добраться до Литтл Уингинга, — торопливо добавил он, чувствуя себя жалким. — Но я не знаю, где в Лондоне можно обменять волшебные деньги на магловские, — признался Гарри, устав подыскивать очередное подходящее враньё.

На мгновение лицо Северуса разгладилось, а в глазах мелькнула грусть. Поттер, сам того не ведая, слово в слово повторил слова, которые когда-то произнёс сам Северус своему декану, будучи ещё ребенком. Воспоминания о том, как ему самому впервые пришлось покинуть Хогвартс и отправиться в мрачную обитель семьи после девяти месяцев в школе в компании Лили, всплыли в памяти, заставляя почувствовать горечь и одиночество тех дней.

"Да что за чертовщина творится в его доме?!" — раздражённо промелькнуло в уме Северуса, когда он взглянул на Гарри, переживая свои собственные битвы с прошлым.

— Если это все причины, то собирайтесь, вы не останетесь в замке на эти каникулы, — холодно произнёс Снейп, стараясь не выдать своего волнения.

Гарри с силой сжал кулаки, сдерживая рвущиеся ругательства.

— Директор Дамблдор разрешил мне остаться... — начал он, но был грубо перебит.

— Мне плевать, что вам сказал директор Дамблдор! — рявкнул Снейп, его грозный голос прорезал тишину подземелья. — Вы немедленно отправитесь собирать свои вещи, а о том, как вы доберётесь домой из Лондона, позабочусь я.

Гневно играя желваками, Гарри испепеляюще уставился на Снейпа, которого, казалось, ничуть не волновала его реакция. Ему хотелось одновременно наорать на Снейпа, и на себя, за свою наивность. Он не должен был ничего говорить! Он не должен был приходить сюда и дарить подарок Снейпу! Он не должен был доверять ему! И уж точно он не должен был обсуждать свои проблемы с человеком, презирающим его!!!

Буря бушевала не только в душе Гарри, но и в самом кабинете. Ветер, вызванный всплеском его необузданной магии, внезапно взметнулся, разбросав бумаги, покоившиеся на столе профессора. Снейп даже не шелохнулся. Он лишь смотрел на Поттера не менее убийственным взглядом.

Сделав шаг в сторону Гарри, Северус скрестил руки на груди и, угрожающе прошипел:

— Испытай меня, и клянусь, ты об этом пожалеешь.

В его голосе звучала привычная ему ярость, которой он словно ширмой закрыл от взора Поттера свои переживания и боль прошлого. Если бы Гарри сделал всё, как Снейп ему велел, то тот, скорее всего, рассказал бы, почему в замке всё ещё опасно и почему родовая магия — единственное, на что можно полагаться со стопроцентной уверенностью.

Но Гарри, пылая злостью, не был настроен его слушать.

— Я останусь в замке, — с такой же злобой прошипел он в ответ.

Развернувшись, Гарри гневно выскочил из класса. За его спиной раздался грохот закрывающихся дверей, чуть ли не сорвавшихся с петель. Он старался сохранять спокойствие во время разговора, но Снейп, казалось, нарочно подстрекал его, как химик, добавляющий в колбу катализатор, чтобы ускорить предсказуемою реакцию.

Самым загадочным для Гарри было: какова цель Снейпа? Чего он хочет достичь, доводя его до срывов? Вопрос оставался без ответа, пока он бежал сквозь коридоры Хогвартса, наполненный смутным чувством гнева, которое постепенно перерастало в сожаления.

Сейчас, немного остыв, он осознавал, что мог бы просто сдержаться, не разрывая ту хрупкую нить понимания между собой и Снейпом. Но профессор был настолько искусен в ораторских способностях, что мог вывести Гарри из себя с помощью считанных слов.

Мысли о Снейпе потихоньку стихли, а вот мысли о том, как ему избежать возвращения к Дурслям на этих каникулах, нависли угрожающим туманом. Ни Гарри, ни сами родственники не были готовы к такому "сюрпризу". Вспомнив о том, что ещё не все ученики покинули Хогвартс, Гарри метнулся к единственному человеку, который, по его мнению, мог помочь ему в данный момент — к Софи.

Оставшийся сам с собой в кабинете, Северус раздраженно взмахнул палочкой, приводя в порядок хаос, который устроил Поттер своими необузданными эмоциями.

Он, как и Гарри, злился на себя.

Мало того, что он вновь не удержался и накричал на Поттера, так теперь ему ещё и придётся нести ответственность за благополучное прибытие Поттера домой. А ещё Альбус, который в очередной раз вызывал возмущение своим беспечным отношением к ученикам. У Северуса в голове не укладывалось, как можно было оставить Поттера или другого любого ученика в Хогвартсе, когда рядом бродил Блэк, а почти весь персонал отсутствовал.

Один день Дамблдор чуть ли не пылинки сдувал со своего золотого мальчика, а на другой уже допускал его участие в квиддиче в "команде" с дементорами. Северус зажмурился на мгновение, прогоняя воспоминания о том ужасном матче. Поттер, висевший на метле, а потом падающий как камень. Древний дементор, тянувший к нему свои скрюченные руки...

Закончив уборку кабинета, Северус спрятал палочку в рукав мантии и направился в кабинет директора. Его не волновало, о чём договорились эти двое. Поттер не останется в Хогвартсе и не будет подвергать свою жизнь лишнему риску.

Он стремительно прошёл по тёмным коридорам замка, твёрдо намереваясь заставить Дамблдора пересмотреть своё решение. На этот раз Альбусу придётся прислушаться к здравому смыслу, и, если потребуется, Северус заставит его: Он не собирался ждать, пока ему в ужасе сообщат, что блохастая псина растерзала Поттера или что мальчишку нашли где-то валяющимся и изнеможённым после очередного побега из дома.

Поднявшись по лестнице к кабинету директора, Северус яростно постучал и вошёл, не дожидаясь ответа. Дамблдор, сидевший за столом и изучавший какой-то древний артефакт, поднял глаза и приветливо улыбнулся.

— Северус, что привело тебя сюда столь поспешно? — произнёс Дамблдор с доброжелательной улыбкой, словно заранее предвидя этот визит.

---

1) Облегчу жизнь себе и вам: Зелёный — радость/удовлетворение. Красный — Гнев. Синий — грусть/тоска. Оранжевый — раздражение/напряжение. Розовый — веселье. Чёрный — смешанные/непонятные чувства.

Вернуться к тексту