На берегу (гет)

XXV

Среди преимуществ работы на Фрисайде была и возможность попасть на Землю когда понадобится, а не когда захочется чинуше из Орбитального контроля. Ай просто сообщила Эдель, что ей нужно два, а лучше три свободных дня — на всякий случай, договорилась с пилотом грузовика и отправилась домой.

Выполнять гражданский долг.

В этом она была не одинока — на Землю или на крупные станции отправилась большая часть японцев Фрисайда — остались только те, кто либо не имел гражданства, либо не хотел попадаться на глаза правительству. Ну или это был Урахара, который, как была уверена Ай, сочетал оба варианта...

Урахара, как и вся команда, решительно не понимал важности момента. Он подшучивал над Ай, которая последние несколько дней любой разговор сводила к референдуму, а Юрий так и вовсе то и дело крутил какую-то старую русскую песню про выборы, но переводить её отказывался...

Шаттл отделился от станции и включил двигатели. Слабая — меньше лунной — тяжесть притянула Ай к креслу, она покосилась на приборы и вздохнула. Фи спускалась бы по гораздо более крутой траектории и времени ушло бы куда меньше... Но ей и спешить некуда — Эдель выделила ей четыре дня. Причём не отрезанных от отпуска, а дополнительных, да ещё и оплачиваемых... Хотя Ай и подозревала, что просто надоела всем своими разговорами о референдуме.

Ай расслабилась, закрыла глаза — и мысли тут же вернулись к новой конституции. Как же глубоко, оказывается, сидело в них разочарование поражением, если оно продержалось больше века... Наверно, именно поэтому реформы Куруруги и были приняты едва ли не с восторгом. Действительно, нельзя же вечно быть «непотопляемым авианосцем»?

Тяжесть исчезла, Ай сама не заметила, как задремала — и проснулась от того, что тяжесть вернулась. Шаттл вошёл в атмосферу, перегрузка быстро росла, остановившись где-то около двух g, за лобовым стеклом бушевала плазма... Судя по всему, пилот собирался наверстать потраченное на орбите время — дурацкая идея. А впрочем — его проблемы. Ай махнула бы рукой, если бы та не весила вдвое больше нормы...

Посадка в Токио, поиск автобуса и поездка прошли мимо сознания. Вот она спускается на обожжённый бетон, вот забрасывает на багажную полку рюкзак, откидывается на спинку и закрывает глаза — и вот уже спускается на асфальт и идёт навстречу толпе детей, окружающих улыбчивую женщину с рыжевато-каштановыми волосами.

— Ну здравствуй, мама... — улыбка сама собой выползает на лицо.

Танабе Юкари, окруженная учениками, задорно смеялась вместе с детьми. Сколько раз за двадцать лет ей предлагали повышение — не счесть, но это значило бросить работу с младшеклассниками, а Юкари этого не хотела. Коллеги не понимали. Коллеги понимающе качали головами, косились, сочувственно вздыхали — ей было наплевать. Она просто любила и умела работать с детьми.

Тем более, что своих детей у неё не было. Она горячо любила приёмную дочь, но её одной было мало...

— Ну здравствуй, мама...

— Ай-чан!.. — Юкари сама не поняла, как оказалась рядом, обнимая дочь. — Ты прилетела!

— А ты изменилась, Ай-чан, — мать чуть отстранилась, внимательно разглядывая дочь.

— Много чего случилось, — хмыкнула Ай, — долго рассказывать... Пошли домой — я всего на пару дней выбралась.

— Пошли!

Болтая о пустяках, женщины прошли по улице и свернули на пыльную тропинку — привычно срезать дорогу через поле ветрогенераторов. Как и всегда, на поле стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра на лопастях да отдалённым пением...

— Папа всё ещё на работе? — понимающе улыбнулась Ай, прислушиваясь к пению.

— Точно! Пошли к нему?

— Конечно!

— Кодзи-ку-ун! — закричала Юкари, задрав голову. — Кодзи-кун, смотри, кто пришел!

Татуированный мужчина, копавшийся в генераторе, взглянул вниз, захлопнул крышку и поспешно спустился на землю.

— Привет, малышка!

— Папа! — улыбаясь до ушей, Ай повисла на шее у отца. — Я так соскучилась!

— Свалишь же! Ну, рассказывай, что там у тебя?

— Я ведь говорила, что мы ушли в свободное плавание?..

Ай принялась рассказывать о своих приключениях, разумеется, пропуская по-настоящему опасные случаи, но и этого хватило на всю дорогу домой. И потому, когда разговор зашёл о Фрисайде, Юкари было нечего ронять — иначе она наверняка бы это сделала.

— Фрисайд?.. Но ведь это...

— Логово бандитов, пиратское гнездо, хаос и беззаконие, как только наша дочь связалась с такой компанией? — на одном дыхании выдала Ай и тут же рассмеялась. — Мам, ты что, всерьёз веришь в эту чушь? Нет, Фрисайд, конечно, не самое законопослушное место, но уж на космическую Тортугу он никак не тянет. Это вроде Христиании, только публика там покрепче.

— Как-то так, — согласился Кодзи, — я ведь бывал там...

— Когда?!

— Ну... Когда мы с тобой встретились, я как раз возвращался оттуда, — ухмыльнулся Кодзи. — И если вспомнить нашу переписку... Такого и на Фрисайде не увидишь.

Юкари смутилась, а Ай, вспомнив кое-что из собственных видеопосланий мужу, покраснела.

— Так вот, — продолжила она, — мы перебрались на Фрисайд — и сразу стало гораздо проще...

Они проговорили до ночи — слишком много всего случилось за эти два года. Рассказывала в основном Ай, но и её родителям не приходилось отмалчиваться, хоть они и уверяли, что ничего интересного с ними не случалось. Ай не соглашалась — ей было интересно абсолютно всё. Всё, что случилось не только со знакомыми, но и со всей страной...

Потянувшись всем телом, Ай поморщилась — отвыкшие от нормальной гравитации мышцы гудели, — передернула плечами и выбралась из постели. Всё-таки надо будет купить утяжелители...

Приведя себя в порядок, Ай зашла на кухню, взяла кофе и спросила:

— Ну что, не будем откладывать?

— Не будем, — согласилась Юкари. — Позавтракаем и пойдём голосовать. Ты ведь поддерживаешь, Ай?

— Разумеется. Ты удивишься, но мне эта Конституция выгодна — у военных будут развязаны руки, да и мне лично будет проще жить — а то того и гляди без гражданства останусь. — Ай допила кофе, зевнула и стянула печенье. — Но дело даже не в этом — мы опять застряли и варимся в собственном соку... А это кончается черными кораблями. Сама понимаешь, мне бы этого не хотелось.

Ай допила кофе и ушла к себе — переодеваться.

На участке уже собралась немалая толпа, и несколько раз семейство Танабе окликали знакомые. Ай в ответ улыбалась, обнимались со школьными подругами, раскланивалась с соседями... В итоге, проголосовав, они всей толпой отправились в ближайшее кафе.

Чего Ай не ожидала — так это такого к себе внимания. Собственная жизнь казалась ей совершенно обыкновенной... но то, что было обычным для неё, для всех остальных было настоящим чудом.

Она одна из всех одноклассников поднялась по гравитационному колодцу. Она одна занималась бизнесом. Она мелькала в новостях... Она, в конце концов, была женой астронавта, отправившегося к Юпитеру. Никто из её одноклассников и мечтать о подобном не мог — а она достигла всего этого. Она вдруг оказалась идеалом для тех, кто всего лишь два года назад едва обращал на неё внимание...

Это было странно.

Но, чёрт возьми, это было приятно.

Вернувшись домой, Ай засела за компьютер, прошлась по базам космодромов и минут за десять нашла подходящий корабль. Если он ещё свободен...

— Борт два-два-семь-ноль-ноль, есть одно место?

— Кто?

— Тойбокс-четыре.

— Для тебя найдётся, — пилот моментально стал куда дружелюбнее. — Только не опоздай.

Фыркнув, Ай положила трубку. Проблема решена, теперь надо как-то убить оставшиеся полтора дня... Хотя почему «как-то»? Надо же семью мужа навестить — Харуко волнуется ничуть не меньше. К тому же...

— Мам! Не хочешь съездить в гости?!

Ракета, плавно покачиваясь на стропах, опустилась прямо на шоссе. Шёпотом выругавшись, Ай ударила по тормозам, выбралась из машины и принялась собирать парашют.

— Кютаро, чёртов идиот! Приедем — я ему эту ракету так засуну, что не вытащит! — Ай принялась заталкивать парашют в багажник. — Помогите эту дрянь затолкать на крышу!

Поднять ракету даже втроём оказалось сложно, старая «Тойота» заметно просела, скрипя рессорами, но выдержала.

— Не разгонимся, — констатировала Ай, запуская двигатель. — Ну, Кютаро!.. Поймаю — пришибу!

Долго ждать не пришлось — минут через десять навстречу машине вылетел квадроцикл, затормозил, а его водитель сорвал шлем и принялся размахивать руками.

— Познакомьтесь, — Ай остановила машину, — Хошино Кютаро, ракетный маньяк и на самом деле славный парнишка.

— Ай-тян! Спасибо! — Кютаро спрыгнул с квадроцикла и побежал к машине.

— Кютаро, ты идиот?! — осведомилась Ай, выбравшись из машины. — Ты хоть представляешь, что было бы, свались она нам на крышу, а не под колёса? А если бы на моём месте был кто-то другой? Как тебя ещё по судам не затаскали, идиота?.. Забирай свою чёртову ракету и поехали домой!

Вчетвером ракету стащили с гораздо меньшим трудом, устроили на транспортной тележке, зацепили за фаркоп джипа и двинулись дальше. Кютаро, несмотря на все его протесты, ехал сзади, Ай, насвистывая какую-то мелодию, рулила и представляла, что скажет Харуко и самому ракетчику, её родители просто смотрели по сторонам...

Редкие встречные водители на процессию внимания не обращали — видимо, к взрывоопасному увлечению Кютаро все привыкли.

Добравшись до знакомого поворота, Ай сбросила скорость, аккуратно свернула и через несколько минут остановилась у знакомого дома, готовая сходу «обрадовать» свекровь — но вместо Харуки на пороге ждала незнакомая тёмно-рыжая девчонка... И Ай резко поменяла планы.

— Так-так... Наш маленький ракетчик интересуется девочками?.. — промурлыкала она, прищурившись. — И как же её зовут?

— Такаги Момо, Ай-сан, — поклонилась девушка, смущенно потупившись.

Ай внимательно посмотрела на порозовевшего Кютаро и, понизив голос, осведомилась:

— Ты ведь уже покатал Момо-тян на своей ракете?..

Да... Шалость удалась. Физиономия Кютаро цветом и яркостью соперничала с Бетельгейзе, раскрасневшаяся Момо спряталась за спиной парня, а появившаяся на пороге Харука со смехом заявила:

— Ай-чан, не издевайся над детьми!

— Да этот поросёнок свалил мне на голову свою ракету! — фыркнула Ай, поймав Кютаро и зажав локтем голову парня.

— Вот балбес! А это твои родители, Ай-чан?

— Ага, Кодзи и Юкари.

— Ай-тян, я тебе мороженое припас! — придушенно вякнул Кютаро.

— Прощён, — хмыкнула Ай, отпуская парня. — Пошли, что ли, в дом...

Сидя на крыльце, Ай смотрела на звёзды, потягивая вино, и наслаждалась ночной прохладой.

Всё прошло даже лучше, чем она ожидала — её родители и Харука остались исключительно довольны друг другом и расстались если не лучшими друзьями, того близко к этому, Кютаро завтра забросит её на космодром...

Тихо прошуршала дверь, легкие шаги пересекли крыльцо, и рядом с ней опустилась Момо.

— Ай-сан... Я хочу стать астронавтом, как вы! Кютаро всегда очень много по вас рассказывал, и я вас видела по телевизору... Я хочу быть такой, как вы — ловкой и смелой! Пожалуйста, скажите, как мне попасть в космос?..

— Надо же, я, оказывается, знаменитость... Момо-тян, скажи мне, почему ты хочешь стать астронавтом? Что тебя тянет в космос? Выйдешь замуж за Кютаро, будете жить долго и счастливо...

— Ай-сан, Кютаро собирается работать в космосе, а я не хочу тянуть его на Землю. И тем более не желаю быть обузой в космосе... И я буду его пилотом... Я наивная дурочка, да, Ай-сан?

— Знаешь, когда я два года назад пришла в «Текнору», я была точно такой же, — Ай отпила вина. — И это было здорово... Несмотря ни на что. Потом... Потом было много чего. Фронт защиты космоса, «Фон Браун», наша свадьба... Теперь всё совсем другое — просто другое, не лучше и не хуже. Хотя нет, кое-что всё-таки лучше — мы работаем на себя, а не на идиотов из «Текноры». Так вот, Момо-тян, есть одна вещь, которую я за это время чётко поняла: космос покоряется отнюдь не эгоистам. Циникам — может быть, но немного цинизма ещё никому не помешало... Поэтому ты права. Ты сможешь встать плечом к плечу с любимым, а не прятаться за его спиной... Только не забывай, что астронавты — такие же люди, как и все остальные, а космос слишком велик и бесплоден для наших мелких драм... Так что просто будь собой... И идти спать, — Ай отчаянно зевнула, — и желательно — не одна. Пользуйся моментом...

— Ай-сан!..

— Да ладно тебе, Момо-тян... Я же вижу, как вы друг на друга смотрите... И, в отличие от меня, твой любимый рядом.

— Ай-сан, но как вы отпустили его?

— Не вздумай рассказывать Харуке, но... Его здорово потрепало во время магнитной бури, и единственное, что его удержало в Космосе — «Фон Браун». А без Космоса он просто умер бы... Так что — действуй, — Ай встала и потянулась. — И вино можешь забрать...

На следующее утро Кютаро, поцеловав довольно улыбающуюся Момо, выкатил из гаража квадроцикл и кивнул Ай.

— Поехали? — спросил он.

— Поехали, — Ай устроилась на заднем сиденье и ухватилась за пояс Кютаро. — И не забывай — времени не так уж и много...

— Да тут всего-то минут десять езды, — фыркнул Кютаро, — Ай-тян, ты же не думаешь, что я так и запускаю ракеты с пляжа?

— С тебя станется, — фыркнула Ай. — Стало быть, служебный вход сам найдёшь?

— Пф!.. — Кютаро дал по газам. — И спасибо, Ай-тян...

— За что? — искренне удивилась Ай.

— Ты знаешь, — по довольной улыбке парня Ай поняла, что её вчерашний совет Момо не прошёл даром.

— Хм, так ты всё-таки решил покатать Момо-чан на ракете?

— Ками-сама, когда ты стала такой пошлячкой?

Квадроцикл остановился у служебных ворот космодрома, и пока Кютаро болтал с охраной, Ай спокойно прошла на старт.

— Тойбокс-четыре? — осведомился грызущий карандаш пилот. — Залезай. До старта тридцать.

Ай натянула аварийный скафандр, устроилась в кресле и привычно запустила цикл предстартовой подготовки, в очередной раз мысленно благодаря Фи, постоянно гоняющую её по всем системам. Командир всё-таки сделала из неё настоящего пилота -осталось только корочки получить...

Полчаса пролетели незаметно, и Ай, услышав сигнал готовности, кивнула пилоту:

— Второй — готовность, — доложила она.

— Первый — готовность, — подтвердил пилот. — Старт разрешён.

Полоса метнулась навстречу и провалилась вниз, перегрузка вжала в кресло... Ай, расслабившись, едва заметно улыбнулась — она возвращалась домой.

XXVI

Приглашение к халифу могло значить всё, что угодно — но скорее всего, намечались неприятности. В конце концов, разведка ведь именно ими и занимается...

— Мой халиф, — Хаким поклонился, входя в кабинет.

— Вот, взгляните, — на стол лёг лист гербовой бумаги, — и скажите, что вы об этом думаете.

— Агреман? — удивился Хаким. — И что же в этом необычного?

— А вы прочитайте...

Хаким бегло просмотрел текст, выловил имя — и понял, что так заинтересовало Али.

— Арслан Ринатович Нигматуллин... — повторил он вслух. — Определённо, это весьма интересное предложение... Полагаю, вам известно, как именно началась история нашей партии?

— Правильно полагаете.

— Тогда давайте спросим себя — что нам хотят этим сообщить? Конечно, если сообщение есть...

А в том, что оно есть, сомнений не было ни у халифа, ни у его начальника разведки — иначе просто не бывает.

— Допустим, что посланием является само назначение, — предположил Али. — В таком случае... Возможно, нам хотят напомнить о принятых нашей страной обязательствах?

— Возможно, но не думаю. В настоящий момент наши интересы никак с интересами России не пересекаются, поэтому необходимости в этом нет. Да и не склонна Россия прибегать к таким методам...

— Тогда зачем?

— Возможно, учитывая наши взаимоотношения, правительство России планирует сообщить нам некую особо чувствительную информацию, — пожал плечами Хаким. — Я практически уверен в этом, мой халиф.

— Что ж, тогда нам стоит выслушать его, — халиф прижал ладонью агреман. — Благодарю вас, Уаси.

Стоя за спиной халифа, Хаким разглядывал российского посла. Тот практически не изменился с их встрече на Луне — только отпустил аккуратную бородку. Вручив верительные грамоты, Нигматуллин коротко поклонился, витиевато пожелал Али благоденствия и отправился беседовать с дуайеном. Простая вежливость — или тот факт, что дипломатический корпус возглавлял посол Ирана, старый знакомый аятоллы Ширази? Иногда Хакиму надоедало искать двойное дно во всём... Но и остановиться он не мог — ведь двойное дно было почти всегда. И само существенное Халифата зависело от того, удастся ли его найти...

Сейчас же оставалось только ждать — первый ход был за послом, и не было ни малейшей возможности угадать, каким он будет. Хаким наблюдал — а Нигматуллин, раскланявшись со всеми, удалился.

На следующее утро халиф снова вызывал Хакима, едва тот успел открыть свой кабинет.

— Взгляните и скажите, что вы об этом думаете, — на стол лёг конверт, и Хаким, едва не поёжившись от острого чувства дежа вю, взял его.

Конверт был запечатан ещё в России и содержал всего один лист с перечнем имён и рекомендацией присмотреться к этим людям внимательнее. И всё. И если бы не имена в списке...

— Скажу, что мне, пожалуй, стоит самому побеседовать с послом, — ответил Хаким, отложив записку. — Но эти имена нам известны — не все, но многие... И я совершенно согласен с тем, что присмотреться к ним стоит.

— Кто они такие?

— Пособники террористов, которых пока не удалось поймать за руку. Доказательств для суда у нас не хватает, а так всё очевидно...

— И вы надеетесь, что у русских они есть? — задумчиво прищурился халиф, приглаживая бороду. — Что ж, побеседуйте, а заодно и подумайте, какой России в этом прок...

— Это меня и удивляет, мой халиф — совы не то, чем кажутся... Но возможно, не всегда?

Забрав письмо, Хаким вернулся к себе, запросил российское посольство о встрече с послом «для обсуждения дипломатических аспектов борьбы с международным терроризмом» — чистая правда, собственно говоря — и стал ждать.

Ожидание не затянулось — вскоре секретарь посольства сообщил Хакиму, что посол приглашает его на ланч. Бросив взгляд на часы, Хаким разложил на столе документы и принялся за работу.

Информация. Море информации, собирающееся по каплям, стекалось к разведке, вновь разбиралось на капли, тщательно изучалось под микроскопом — и в итоге в виде концентрата оказывалось на столе Хакима Ахмада. За ним было последнее слово, он был советником халифа — и должен был держать в памяти всё, что приходило через его руки. Когда-то — кажется, вечность назад — его учили работать с информацией, тренировки и опыт сделали его и без того прекрасную память почти абсолютной — но всё равно это было тяжело...

Наконец, убрав документы и выключив компьютер, Хаким вызвал машину и поднялся из-за стола — пришло время отправляться в посольство...

— Салям алейкум, Арслан-хаджи.

— Ва-алейкум, — поосол протянул руку. — Рад вас приветствовать, господин Ахмад. Надеюсь, вы не имеете возражений против татарской кухни?

— Я не имел удовольствия с ней познакомиться, — ответил Хаким, пожимая руку, — но слышал о ней весьма лестные отзывы.

— О, вы не будете разочарованы, — улыбнулся Нигматуллин. — Что ж, если не возражаете — приступим...

Разочарован Хаким не был — зато был изрядно удивлён. Ланч в татарском стиле представлял собой грандиозное чаепитие с обилием разнообразных пирожков, мёда и какого-то странного, но исключительно вкусного блюда, напоминающего толстую лапшу в меду. Говорить о чём-то серьезном за таким столом даже не хотелось... И Хаким не спешил переходить к делу.

Обсудили татарскую кухню, сравнили с арабской, припомнили несколько любопытных случаев, когда дипломатия пересекалась с кулинарией, добрым словом помянули Похлёбкина, потихоньку перешли на политику...

— Да, кстати, Арслан-хаджи, вы передали нам любопытный список... — Хаким поставил опустевшую чашку. — Признаюсь, моё ведомство весьма признательно за эту услугу, но... Можем ли мы быть уверены в нём?

— Можете, причём почти на сто процентов. В последнее время нам и нашим союзникам удалось вскрыть обширное и разветвленное террористические подполье в Средней Азии, и это — часть полученных нами данных, непосредственно затрагивающая интересы Халифата.

— Весьма щедрая услуга, однако, как я полагаю, есть некое «но»?..

— О, всего лишь небольшая ответная услуга, — отмахнулся Нигматуллин. — Мы рассчитываем на вашу помощь в одновременном захвате всех террористов из этого списка, что потребует координации совместных действий... И, разумеется, свободы действий для наших спецслужб на территории Халифата во время операции.

— Что ж, при определённых условиях это может быть допустимо... Однако, как вы понимаете, я обязан проконсультироваться с халифом и министрами, поскольку не могу решать подобные вопросы лично. Пока же... — Хаким подался назад. — Осмелюсь предложить вашему повару преподать несколько уроков поварам дворца — этот ланч поистине достоин райских садов.

— Что ж, полагаю, это возможно, но это всего лишь скромное чаепитие... Кумыс и бешбармак — вот истинная вершина тюркской кухни, лучшее, что только может быть в нашем грешном мире, — улыбнулся Нигматуллин.

Халиф взглянул на вошедшего Хакима и молча кивнул.

— Мой халиф, Россия предлагает совместную операцию против террористов. Их условие — свободные действия их сил на нашей территории...

— До окончания операции и ни секунды больше. Я сам направлю ответ послу.

— Да, мой халиф, — Хаким поклонился и вышел.

Список Хаким отдал контрразведке и приказал связаться с российским военным атташе и договориться о совместных действиях, добавив, что спецназ должен будет убраться сразу, как только операция закончится. После этого он принялся за доклады в надежде найти какой-нибудь косяк и придраться — подчинённых следовало держать в тонусе, но не устраивать же разнос просто так? Нужен хоть какой-то повод... А вот и он.

— «Дальний Восток», где полноценный доклад по Японии? Пока что я не вижу ничего, чего бы не было в газетах. Готовите? Долго готовите, референдум позавчера прошёл, а у вас и конь не валялся! Нет, справка мне не нужна, мне нужен подробный доклад... Вчера! Жду.

Устроив разнос, Хаким почувствовал себя гораздо лучше, а ответ контрразведки поднял настроение ещё выше. Контрразведчики успели связаться с русскими, получили у них всю необходимую информацию и теперь активно планировали операцию. Шесть дней на подготовку — это, конечно, немного, но если шевелиться — времени хватит. Тем более, что-то подобное контрразведка и сама готовила — пусть и в куда меньших масштабах. И за это время лично ему необходимо разработать глобальную стратегию, договориться с множеством людей, подготовить базы... и всё это — в глубокой тайне.

Настроение снова поползло вниз. Отложив бумаги, Хаким повернулся к компьютеру и принялся за новую работу...

Следующая неделя слилась для Хакима в одну сплошную круговерть запросов, переговоров и дипломатических стычек. Приходилось работать едва ли не круглые сутки, но всё когда-нибудь заканчивается — закончилась и эта горячка.

И оно того стоило...

В шесть часов утра по времени Багдада первые «вежливые люди» раскрыли парашюты над Мосулом. В ту же минуту в Багдаде пожилой полицейский длинно и требовательно позвонил в дверь неприметного особняка в бывшей «зелёной зоне».

Операция «Просветление» началась.

Восемнадцать часов спустя, когда Ил-170 кадыровцев оторвался от полосы багдадского аэропорта, операция закончилась. Исламистское подполье в Халифате перестало существовать — частая сеть «Просветления» накрыла почти всех.

Поступающие сводки и отчёты Хаким пролистывал, едва читая — слишком уж много их было. Этого хватало, чтобы оценить результаты — и результаты были отличными. Обошлось почти без потерь — несколько раненых не в счёт, рухнули линии снабжения террористов, хоть их и не удалось проследить до заокеанских хозяев, убиты самые одиозные вожаки... А самое главное — нельзя сказать, что всё это достигнуто только благодаря помощи русских. Справились бы и сами, пусть и позже и с большими потерями... Правда, и отрицать эту помощь глупо.

Закрыв последний доклад, Хаким открыл редактор, нашёл нужный шаблон, замер на секунду — и принялся печатать. Конечно, составление официальной благодарности можно было оставить аппарату, но это была одна из тех вещей, которые Хаким предпочитал делать сам. Да и, в конце концов, он всё ещё должен Нигматуллину за тот ланч...

XXVII

Итоги референдума были официально объявлены в полдень понедельника и неожиданностью ни для кого не стали. Восемьдесят шесть процентов голосов «за» при явке восемьдесят восемь процентов — примерно такой результат и предсказывали политологи. Правильно выбранный момент и правильно сформулированный вопрос, назревший давным-давно — трудно ожидать чего-то иного... Куруруги аккуратно закрыл папку и поднялся — пора отчитываться перед императором.

Император Хисахито был доволен — пусть на его лице это никак не отражалось, но Куруруги слишком хорошо знал своего государя.

— Вы проделали огромную работу, Куруруги-сан, — император едва заметно кивнул. — Вся Япония в долгу перед вами.

— Я исполняю свой долг, тэнно-сама, — Куруруги склонился в низком поклоне. — И лишь смею надеяться, что делаю это хорошо.

— Лучше, чем кто-либо после Ито Хиробуми, — ответил император. — И это заставляет нас поднять вопрос о вашей дальнейшей карьере. Я полагаю, вы не планируете оставлять свой пост в ближайшее время?

— Нет, тэнно-сама. Не планирую.

— Прекрасно. Победа лейбористов на ближайших выборах гарантирована... И именно поэтому я собираюсь отречься от престола лет через пять, и Тэцухито пригодится ваша помощь. Я стар, Куруруги-сан, и слишком устал... Но сейчас ещё рано. Сейчас у нас всех слишком много работы... И благодаря вам её стало только больше, — Хисахито едва заметно усмехнулся. — Так что я закончу дела и оставлю Хризантемовый трон.

— Вот как... Тэнно-сама, простите мне моё любопытство, но что вы планируете делать после отречения?

— Возможно, последую примеру далёких предков и уйду в монастырь, а может, займусь написанием мемуаров, — ответил император. — И в любом случае останусь советником сына... Кстати говоря, мне бы не хотелось, чтобы вы оставили политику, даже оставив пост.

— Вы предлагаете мне стать гэнро, тэнно-сама? Что ж, если моя ишемия не сведёт меня в могилу раньше...

— Я уверен, вы проживёте ещё долгие годы, Куруруги-сан, — едва заметно кивнул император. — И даже позволю себе выразить надежду, что вы встретите вековой юбилей столь же крепким и здоровьем, и духом, что и сегодня...

Сделав ещё несколько ничего не значащих почтительных замечаний, Куруруги удалился. Работы меньше не стало, а в сутках всё ещё было двадцать четыре часа... Чего для конституционной реформы явно не хватает. Впрочем, самое главное сделано, а остальное — дело скорее долгое, чем сложное. А раз так, можно уделить внимание и другим делам. Проекту «Арес», например, за которым последнее время следить не получалось.

Один звонок в канцелярию — и несколько минут спустя телефон премьера курлыкнул, приняв файл отчёта. Устроившись в машине, Куруруги распорядился возвращаться в резиденцию и принялся за чтение.

Проект шёл полным ходом, «Енисей» полностью оправдал возложенные на него надежды, и первый модуль марсианской станции уже был доставлен в МИК. Запуск должен был состояться через неделю, и на сей раз, в отличие от первого запуска, никаких накладок не предвиделось. Конечно, это не значит, что их вообще не будет — закон Мерфи неумолим — но свести проблемы к минимуму удалось... По крайней мере, здесь. Чего ждать от предстоящего заседания Кабинета — другой вопрос.

— Итак, дамы и господа, позвольте вас поздравить, — начал Куруруги, — с принятием новой Конституции. Однако из этой реформы вытекает ряд других, и мне бы хотелось услышать, каково положение дел в ваших ведомствах.

— По сути дела, единственные значимые изменения произойдут в военном ведомстве, — сообщил министр обороны. — И, поскольку это всего лишь переименование, займут не более двух-трёх месяцев. Однако уже сейчас мы разрабатываем новую военную доктрину, которая будет представлена правительству в течение года. Добавлю также, что мы укладываемся в военный бюджет, что, несомненно, порадует министра финансов.

— Вы с лихвой восполните это с новой военной доктриной, — не остался в долгу министр финансов.

— Господа, давайте всё-таки будем серьёзны, — одёрнул коллег Куруруги. — Сайто-сан, что скажете вы?

— Поскольку от плана передать полицию в ведение Министерства внутренних дел отказались, моё ведомство реформа практически не затрагивает, — ответил Сайто, мельком глянув в планшет. — Только косметические изменения в некоторых документах...

— Икари-сан?

Министр иностранных дел отложила планшет.

— Относительно влияния на министерство могу лишь повторить слова уважаемого коллеги, — сообщила она. — Что касается международной реакции — тут всё гораздо интереснее. Наши партнёры по БРИКС, разумеется, заявили, что это наше внутреннее дело и как-то комментировать это не имеет смысла. Правительство Кореи выразило озабоченность... как и всегда, впрочем. Лига никакой согласованной позиции не имеет, что тоже вполне ожидаемо, а вот отдельные её члены... Тон задают, разумеется, США — госсекретарь заявил, что новая Конституция создаёт опасный прецедент, ведёт к пересмотру итогов Второй Мировой, угрожает вызвать политический кризис в регионе... В общем, собрал если не все, то большую часть пропагандистских клише. Великобритания, Канада и всякая мелочь ему подпевают, а вот Франция и Германия наоборот, заявляют о поддержке реформ. Мотивы их пока что не ясны, поэтому мы воздержались от реакции. Однако в целом ответ гораздо менее агрессивен, чем мы ожидали...

— Это любопытно, — Куруруги сделал пометку в планшете. — Что-то ещё?

— Больше ничего. Пока, во всяком случае.

— Прекрасно. В таком случае извещаю вас, что завтра нам предстоит отчитываться перед тэнно-сама, и отныне это не пустая формальность...

Двое гвардейцев в серых мундирах распахнули дверь и замерли по сторонам. Министры замерли у своих мест и низко склонились, когда Хисахито, сто двадцать восьмой император Японии, вошёл в зал, занял своё кресло и кивком позволил им садиться.

— Что ж господа, приступим, — произнёс он, открывая первое заседание правительства новой эпохи.

XXVII

Как бы Клэр — теперь уже Умала — ни хотела избежать шумихи, избавиться от неё полностью всё-таки не получилось. Как ни крути, а свадьба министра и бизнесмена не может не привлечь внимания... Да и положение обязывает.

И в результате она сейчас стоит перед алтарём кафедрального собора, а снаружи, у фонтана, увенчанного трубящим ангелом, толпились журналисты.

Иская эта толпа нервировала — он не слишком привык отказываться в центре внимания и сильно этого не любил. Клэр же, успев привыкнуть, чувствовала себя под прицелом телекамер легко и непринуждённо.

Прошествовав под руку с мужем по собору, Клэр остановилась на ступенях, улыбнулась журналистам и подняла руку. Нестройный гул вопросов и поздравлений стих, и она заговорила:

— Первым делом я хочу поблагодарить всех, кто поздравлял нас сегодня — поверьте, для нас это действительно очень важно. Во-вторых же — хочу сразу предупредить, что никаких политических заявлений сегодня не последует. Этот день — не для политики, а для любви.

— Сеньор Умала, а что скажете вы?

— Я слишком счастлив, чтобы сказать хоть что-то, — Искай легко сжал ладонь жены. — А всё, что я смог бы сказать, уже прозвучало из уст моей супруги...

Игнорируя суетящихся журналистов, они спустились к ждавшему их лимузину, Клэр, прежде чем захлопнуть дверь, послала толпе воздушный поцелуй — и машина тронулась, увозя молодожёнов домой.

Гостей в доме семьи Умала собралось чуть больше сотни — многовато даже для Иская, в студенческие годы известного любителя грандиозных вечеринок. Сегодня он предпочёл бы ограничиться только родными да несколькими старыми товарищами... Но не вышло.

Гости были настоящей элитой Латинской Америки — политической, финансовой, военной и научной. Люди, чьи имена обыватель узнаёт обычно из некролога... И Клэр это общество вполне устраивало — ведь обойтись совсем без политики всё же не получалось. А уж с учётом того, что до провозглашения Тауантинсуйу оставалось чуть больше месяца — и нельзя было. И если ради этого пришлось превратить собственную свадьбу в политическое мероприятие — что, в конце концов, в этом плохого? Почему бы власть имущим не повеселиться на свадьбе?..

— Это было утомительно, — признала Клэр, распрощавшись с последним гостем — которым, естественно, оказался Мендоса.

— Но полезно, — добавил Искай, — не говоря уж о том, что приятно. Жаль, конечно, что медовый месяц на озере так и не состоится...

— У нас всего месяц в запасе, — вздохнула Клэр. — И за этот месяц придётся сделать столько, что и на год хватило бы. А потом... Хотела бы я знать, что будет потом!

— Увидим, — Умала пожал плечами. — И раз уж речь зашла об этом — ты знаешь, какая грызня идёт в Лиге?

— И какая же?

— Эньере, который был наиболее вероятным преемником Клиффорда, попал в коррупционный скандал и вышел из игры. Теперь кампания практически началась по новой...

— Отличная новость, — ухмыльнулась Клэр. — Но давай обсудим это завтра — у нас ведь осталось ещё одно дело...

Поправив одеяло, Клэр взъерошила волосы спящего мужа, устроила ноутбук поудобнее и полезла на новостные сайты. Разумеется, свадьбу вниманием не обошли, но эта новость была далеко не на первом месте. Гораздо больший интерес у прессы вызывало выступление Хираля — как всегда, короткое и наполненное намёками. Аналитики, как обычно, бросились искать скрытый смысл, второе, третье или ещё какие-нибудь дно — и, как обычно, пропустили самое главное, что было сказано открытым текстом. Саммит глав государств Анд, который состоится через месяц... Хираль фактически объявил о создании нового государства, но его, как обычно, услышали только те, кто действительно слушал. Это было на редкость кстати — опять никто не обратит внимания до последнего момента...

— Уже работаешь? — Искай открыл глаза.

— Времени мало, — пожала плечами Клэр. — Я и сама не в восторге от такого... А что делать-то?

— Ненадолго отложить работу?.. — Искай мягко закрыл ноутбук, поставил его на пол и протянул жену к себе...

Явившись в министерство к полудню, Клэр немедленно собрала глав отделов и потребовала отчёт. Ничего критически важного за сутки не произошло, и Клэр позволила себе расслабиться — совсем немного...

— Итак, сеньоры, — начала она, встряхнувшись, — у нас с вами есть пять недель. За эти пять недель мы должны сделать всё, чтобы провозглашение единого государства стало простой констатацией факта, и как мы это сделаем — никого не волнует. Я слушаю ваши предложения, сеньоры.

— Усилить информационную подготовку, — тут же заявил глава отдела связей с общественностью. — Значительно, но плавно, так, чтобы выйти на пик к началу саммита. Насколько мне известно, уже готовы запасы новой символики, — Клэр кивнула, — поэтому ее нужно использовать уже сейчас.

— Сеньора министр, тут есть одна проблема — небольшая, но досадная, — вмешалась глава юридического отдела.

— Гомики, — поморщилась Клэр. — Сеньора Домингес, я полагала, что вы решили эту проблему.

— К сожалению, адвокаты ЛГБТ-сообщества весьма неохотно воспринимают аргументы...

— Если эти кретины не умеют считать до семи — их проблема. Флаг существовал ещё в те времена, когда им подобных сажали на кол и уж точно они не имеют на него никаких прав. Любые иски по этому поводу объявляйте недействительными, и закончим с этим. Кто следующий?

Совещание затянулось до позднего вечера, но зато решило почти все имевшиеся вопросы. Конечно, предстояло немало повозиться, претворяя решения в жизнь, конечно, возникает бездна новых проблем... Но сейчас всё это не волновало Клэр. Устроившись на сиденье своей машины, она откинулась на спинку, закрыла глаза, наощупь нашла кнопку устройства связи и приказала водителю:

— Домой.

Домой. Не в роскошную, но пустую служебную квартиру, а в дом, где её любят и ждут. Домой... Только сейчас она понимала, что все эти годы у неё не было дома. Не было — но отныне есть, и пока Искай рядом, всё прочее не имеет значения...