Повседневность (гет)

Дикон лежал на кровати под тяжёлым, тёплым одеялом, чувствуя, как оно душит его. В комнате было невероятно жарко, мысли путались, но мозг точно знал: снимать одеяло нельзя. Ему запретили. Вспомнить бы ещё кто.

— Эй, брат, — позвал голос Бухаря, и Дикон с трудом открыл глаза.

Они были в своём убежище на горе О’Лири. Старая вышка, где они прожили столько времени, и которую, хоть и называли домом, но не считали таковым. Дик перевёл глаза на друга, и комната вдруг посветлела. Деревянные доски потолка перестали быть такими старыми и потёртыми, лампочка горела ровным жёлтым светом, а на окнах висели симпатичные лёгкие занавески.

— Ты как? — поинтересовался друг сочувственно.

— Где… мы? — выдавил хрипло Дикон, и Бухарь тихо присвистнул.

— Да, жар у тебя знатный, — сделал вывод Уилл. — Ты это… поправляйся. Я потом зайду.

Голова у Дикона заболела. Виски сдавило, боль отдалась где-то в затылке, думать стало совершенно невозможно. Обрывки слов, мыслей, образов смешивались в невнятную кашу, невероятно раздражая своего хозяина, пытавшегося разложить всё по полочкам и понять, что происходит.

Нет, то, что он болеет, было ясно и без слов друга. Ощущения были, мягко говоря, не из приятных, но Дик их отлично знал. Доводилось уже лежать с простудой, и не раз. Он хотел знать, как умудрился простыть. Почему комната вдруг изменилась? Какая из них настоящая? Или настоящие обе? Давно он уже лежит? И долго ли ещё нужно лежать под этим отвратительным одеялом?

Кажется, Дикон успел задремать, потому что проснулся он оттого, что Бухарь от души шлёпнул ему на лоб мокрую тряпку. Прямо со всего маху. И довольно так усмехнулся, глядя на то, как друг недовольно морщится.

Полотенце вдруг сдвинулось на лоб, брызги воды, противными каплями осевшие на лице, аккуратно стёрли нежные ручки. Оказывается, глаза Дик открыл только теперь. На краю его кровати сидела Сара, заботливо поправляя немного сползшее одеяло.

— Извини, не хотела тебя будить. Просто полотенце из рук выскользнуло, — она виновато улыбнулась.

— Сара, — чувствуя, как сердце мгновенно наполняется радостью, прохрипел Дикон и попытался сесть.

— Тс-с-с, — Сара слегка надавила на его плечо.

— Ну-ка, лежать, — комната вдруг изменилась, снова превращаясь в старую заброшенную вышку. Бухарь с силой толкнул его в плечо, заставляя снова откинуться на подушку. — Куда это ты собрался?

— За Сарой, — слабо отозвался Дик. — Она тут была только что.

— У тебя жар, ты бредишь, — недовольно проворчал друг и, взяв с тумбочки какой-то пузырёк, открыл его. — Сейчас выпьешь лекарства и полегчает.

Но прежде чем хоть капля таких ценных сейчас антибиотиков попала в его организм, Дикон снова оказался в другой комнате рядом с любимой. Она поднесла к его губам ложку, в которую зачерпнула немного приятно пахнущего отвара, и кивнула, призывая открыть рот. Дик послушно проглотил оказавшееся горьким варево, скривился, закашлялся.

— Подавился? — взволнованно поинтересовалась жена. — Надо было подушки повыше приподнять. Запьёшь водичкой? Я тёплую налила.

Дикон приподнялся на локтях, кивнул. Выпил и тёплую воду тоже, ощущая, как та приятно согревает горло изнутри. А потом попытался взять любимую за руку, но его опять будто что-то с силой толкнуло, заставляя обессилено упасть на подушки.

— Лежи лучше, — фыркнул снова оказавшийся рядом Бухарь. — Совсем дела плохи. Уже воздух пытаешься хватать.

В голове, похоже, потихоньку начало проясняться, потому что Дикон вдруг вспомнил, как сам посадил раненную Сару в вертолёт, как ночь без сна ехал, стремясь как можно быстрее добраться до лагеря, в который её увезли. И как нашёл там только трупы, да орду зомби, расправляющуюся со всеми, кто попадался им под руку.

Сара умерла. Нет её больше. И Дикон не раз ругался с другом, который всё время твердил, что нужно её отпустить. Врезал даже за это. А Дик не мог. Просто не мог не думать о той, кого так сильно любил. Впервые в жизни он тогда по-настоящему отдал кому-то своё сердце. И был с ней не потому что ему положено с кем-то встречаться. В его-то возрасте быть одиночкой просто смешно. И не потому что девчонка сама навязалась, а он с ней общался чисто из вежливости.

А потому… потому что её глаза прямо в душу ему смотрели, переворачивая всё внутри. Он никогда не мог противостоять её жалобному взгляду. Потому что её светлые волосы всё время выбивались из хвостика, как бы старательно она их ни приглаживала. Потому что она своё дело любила так же сильно, как он любил своё. Даже, наверное, сильнее. Он вот вряд ли бы помчался куда-то ночью, а она поехала тогда в свою лабу, хотя голова у обоих была забита мыслями о только что состоявшейся помолвке. Потому что она по-детски радовалась мелочам, искренне любила жизнь. И он тоже хотел этому научиться.

А теперь её не было. Его родной и любимой. И он больше никогда её не увидит, кроме как вот так, во сне. Сердце болезненно заныло, заставляя нахмуриться, поджать губы. Как давно он не чувствовал эту боль… стоп. Давно?

Дикон открыл глаза, чуть повернул голову, разглядывая копающуюся в шкафу Сару. Она стояла к нему спиной, так что он видел только собранные в пучок золотистые пряди, стройную фигурку.

— Родная, — позвал он слабо, но голос его уже не звучал так хрипло. Наверное, и правда поправляется.

— Проснулся? — повернулась к нему Сара и улыбнулась. — Выглядишь лучше. Давай-ка.

Она наклонилась, коснулась его лба губами, проверяя температуру. Удовлетворённо кивнула. Отложив его футболку, которую до этого держала в руках, села рядом, на край кровати, взяла руку мужа в свою.

— Ну, и напугал ты всех нас, — покачала Сара головой. — Три дня в горячке провалялся. Сейчас температура спала, должно быть полегче. Не жарко?

— Холодно, — прислушавшись к себе, ответил Дикон, с лёгким подозрением разглядывая её лицо.

— Что ты на меня так смотришь? — Сара недоумённо прищурилась, слегка склонив голову к левому плечу.

— Ты настоящая? Не снишься мне? — нахмурился он.

— Конечно нет. А я тебе снилась? — Сара улыбнулась.

Дикон не ответил, продолжая сосредоточенно её рассматривать. Всё та же прядь, вечно падающая на лицо, голубые глаза смотрят на него вопросительно и чуть насмешливо. Вроде и правда она. И они в их с ней доме в Лост-Лейк. Только…

— Ты умерла, — отрицательно покачал головой Дикон. — И я не могу тебя забыть. У тебя рубашка, которой не было во времена ополчения.

— Дикон, — Сара тяжело вздохнула. — Если я умерла, то откуда в твоей голове взялось ополчение? Ты же меня там нашёл. Живую. А рубашку ты мне привёз до того, как слёг.

— Да, точно. Я за вещами для Алана ездил, — вспомнил Дик, выдыхая с облегчением. — Извини. Просто это так реально ощущалось. И меня бросало из прошлого в настоящее.

— Ничего, — Сара ласково погладила его ещё немного горячую щёку. — Скоро должно окончательно отпустить.

— А малой где? — Дикон посмотрел на место, в котором ещё недавно стояла детская кроватка.

— Ну, не могла же я оставить малыша с неокрепшей иммунной системой рядом с болеющим папой, — улыбнулась Сара, переплетая их пальцы. — Вот выздоровеешь окончательно, и обратно кроватку перенесём.

— Вы эти три дня где спали? — Дикон сел, устало потёр шею.

— В гостиной. Не волнуйся, всё было нормально, — Сара поправила его подушки так, чтобы мужу было удобнее сидеть. — Вот, лучше футболку переодень. Вспотел ведь.

Дикон послушно сменил одежду, постоянно посматривая в сторону жены, словно она может исчезнуть в любой момент, а потом потянул любимую на себя, заключая в объятия, прижимая к груди.

— Не хочу больше жить в мире, в котором нет тебя, — пробормотал он.

— Я тоже, — тяжело вздохнула Сара, обнимая его в ответ. — Так что ты от меня теперь никуда не денешься. От нас с Аланом.

— А я и не собираюсь, — улыбнулся Дикон, уткнувшись носом в её плечо.

Примечания:

Мой телеграм канал: https://t.me/LiaTihaya

Моя группа вк: https://vk.com/liatihaya