Невинная жертва (джен)

Он больше на нее не смотрел, когда свидетелей повели к присяге. Вика стояла бледная и, не отрываясь, смотрела на потный затылок Сомина.

В душном зале чадили лампы, от тюремной баланды подташнивало. Девушка опустила голову, поправляя сползший на спину платок.

— Свидетельница Краснощекина, встаньте! — — председательствующий мягко взглянул на квартирную хозяйку. Рядом с ней, опираясь на трость, стоял домовладелец. Енгалычева удивленно взглянула на них, не понимая, какое они имеют отношение к ее делу.

Виктория не понимала, за что ее держат в тюрьме. На допросы не вызывали, а обвинение прокурора она не расслышала. Поэтому удивление было искреннее. Вика тихо ахнула, когда Катерина Игнатьевна живописно описала кровавую картину расправы.

— Ах, да! Я припоминаю, Ольга Алексеевна лежала на дива… — простодушно воскликнула гимназистка.

— Помолчите, подсудимая! — оборвал ее председатель суда. — Вам слова никто не давал.

Зал загудел. Дамы неодобрительно перешептывались. Присяжные нахмурились.

Снова прозвенел колокольчик. Сомин поднялся. Пригладил жиденькие рыженькие волосы под пристальным взором защитника и оправил синий сюртук с узкими петлицами министерства народного просвещения.

— Кем вы приходитесь подсудимой?

— Опекуном. Взял сироту из приюта. Виктории было всего двенадцать лет.

— В день убийства Румянцевых с десяти до одиннадцати вы слышали что-то подозрительное?

— Да. Шум внизу, но я не придал этому значения. Может быть, возвращался кто-то из подвыпивших жильцов.

— Енгалычева была с вами?

Сомин немного смешался и с запинкой ответил:

— Нет. Время было позднее, я волновался из-за ее отсутствия. Виктория вернулась только в час ночи.

— Неправда! — девушка прильнула к решетке. Председатель пригрозил вывести ее из зала. Енгалычеву душили слезы. Внезапно она поняла все: ее обвиняли в зверском убийстве ее подруги Леночки и Ольги Алексеевны.

Василий Павлович добавил еще что-то, но она уже ничего не слушала. Вика смотрела в одну точку. Свидетелей было много: и девочки из гимназии, и дворник, видевший, как Виктория разрубала трупы, и мальчик-разносчик, опознавший топор.

Вопросам прокурора и защитника не было конца.

Енгалычева не слышала, как эксперты читали кровожадное заключение, не видела, как некоторых дам вынесли из зала в глубоком обмороке и присяжные заседатели косились на нее, осматривая вещественные доказательства и удаляясь в совещательную комнату.

Вынесение приговора было перенесено на следующий день.