Маги (джен)

С гриффиндорцами мы почти никак не пересекались. Только уроки Гербологии у нас были совместными. Но, поскольку на ней мы почти ничем не занимались, сильно на этот факультет я внимания не обращал. Когтевранцы были, в отличие от тех же "львов", совсем тихими, ненавязчивыми. А слизеринцы вообще терялись, смешно сказать, на фоне всего одного человека: Драко Малфоя. Не знаю почему, но он все время старался вывести меня из себя. Но каждая попытка имела прямо противоположный эффект. Мы настолько привыкли к выпадам и нападкам со стороны юного и еще совсем даже нековарного "змия", что с середины сентября уже попросту не обращали на него никакого внимания. Кстати, "змием" Малфоя назвала, конечно же, Лия.

Правда, было несколько детей и кроме Седрика, отличавшихся от общей массы учеников. Самым близким нам оказался Невилл — добрый и тихий, застенчивый и удивительно неуклюжий мальчик. Он учился на Гриффиндоре и очень сильно переживал из-за этого. Вообще, познакомились мы с ним довольно забавным образом. Где-то в середине второй учебной недели он начал подкармливать нас. Звучит так, будто мы стали его любимыми питомцами, но это, конечно же, не так. Просто нормально поесть нам до сих пор часто не удается. И ему, видимо, тоже. Действительно, в первый момент в Невилле невозможно опознать "львенка", но, вместе с тем, он гриффиндорец больший, чем все они там, вместе взятые. Шумные, склочные, пропитанные непонятной мне бравадой. Самые резкие из всех студентов, оглушающие, переворачивающие мой мир с ног на голову сильнее, чем кто-либо другой. Именно поэтому я могу сразу же отличить гриффиндорца в толпе. А Невилл по своей природе больше напоминал мне пуффендуйца, но он не был им до конца. Может, мы сблизились еще и потому, что ему тоже было тяжело привыкнуть к школе. Он чувствовал себя здесь лишним, неправильным.

Даже мы не думали так. Я не понимал, как подобное возможно, но сделать что-то с этим его к себе отношением у нас не получилось. Зато, помогая нам, он стал гораздо лучше учиться. Проговаривая мне по вечерам весь материал еще раз, Невилл и сам начал понимать программу лучше. Он прекрасно разбирался в Гербологии и очень помогал с ней. Несколько раз даже притаскивал образцы растений из теплицы. Теперь я знаю все о ромашке лекарственной обыкновенной и ядовитой магической, о спорыше и прыгучем овсе. Кстати, "попрыгайчика", как нежно называла его профессор Спраут, вывели сами волшебники. Странные они… Этот овес только и мог, что скакать. А показывали его первокурсникам для развлечения.

Чаще всего мы занимались в нашей старой комнате. Мадам Минерва разрешила это после того, как обнаружила нас в заброшенном классе. Ведь в библиотеке требовалось соблюдать тишину. Уж не знаю как, но очень быстро об этих наших посиделках узнала Гермиона Грейнджер — второй необычный человек, которого мы встретили здесь. Она вообще моментально всего добивалась, казалось бы. Гермиона много трудилась, даже слишком много. Наверное, именно поэтому она почти не умела общаться ни с кем, кроме взрослых. И очень страдала от этого. Так что в наш "кружок отвергнутых школой" она вошла легко и естественно. Теперь, благодаря Гермионе, мы знали много разных нужных и ненужных исторических фактов, советов по Трансфигурации, Заклинаниям и Зельеварению. Мне они были без надобности, а вот Невиллу очень помогали.

Я не могу сказать, что мы все стали друзьями, нет. Просто чувствовали себя в обществе друг друга комфортно и учились понемногу. Например, Невилл за два месяца стал более открытым и общительным, лучше чувствовал себя в обществе сверстников и взрослых. Гермиона училась терпению и уже нет-нет, а не вылезала вперед. С нами ей приходилось быть терпеливой. А я… я начал удивляться да и вообще чувствовать. Это было так непривычно: испытывать чувства к кому-то помимо Гая и Лии. Настолько удивительно, что Гермиона с Невиллом воспринимали нас такими, какие мы есть, ничему не ужасаясь и ничего не требуя. Иногда, правда, хотели дать слишком много. Больше, чем было нужно, но даже такая забота помогала нам, особенно мне. Как будто я был отгорожен от самого себя стеной, которая глушила все мои эмоции. Но теперь кирпичик за кирпичиком она началась расшатываться. Медленно, но так настойчиво, что в один момент она должна была рухнуть безвозвратно.

* * *

Хэллоуин начался для меня с запаха тыквы. И продолжился запахом тыквы. И закончился им же. Отвратительно. А ведь и до этого я не слишком-то любил этот овощ.

Все были чрезмерно шумными и невозможно назойливыми. Если бы я мог, то на весь день сбежал бы куда-нибудь подальше. Но, к сожалению, у меня не было такой возможности. Гай относился к этим волнениям вокруг нас так же, как и ко всему остальному: абсолютно спокойно. А Лия все никак не могла определиться, нравятся ей праздничные украшения, или нет. Но летучие мыши, по ее словам, мне бы приглянулись. Я вообще никогда не думал о возможном домашнем питомце, не говоря уже о летучих мышах. На это мое заявление Гай с Лией дружно рассмеялись. Любят ребята так смеяться: дружно надо мной, но по-доброму. Я совсем не против, хотя иногда и не понимаю, почему они так веселятся. Но хоть кому-то в этот глупый день хорошо.

Ужин был наполнен тыквой, тыквой, тыквой… Кажется, волшебники немного перегибают с символизмом. Немного так совсем… Есть все это, конечно же, совершенно невозможно. Аппетита не добавил и театр одного актера. Своеобразное поздравление мы получили от профессора Квиррелла. А главным зрителем, конечно, был директор. Не слепой же он, в конце концов.

Седрик "эвакуировал" нас в гостиную прямо за руки. Напуганные дети в панике не замечали ничего и никого, толкались и стремились убежать поскорее. Наш факультет в общей давке чуть не затоптали. Слишком "барсучата" мягкие для всех остальных. Поэтому Седрику мы могли сказать только "спасибо", что и сделали, в который уже раз. Он относился к нам как старший брат. По-настоящему бескорыстно.

До спален мы добрались достаточно быстро. Продолжать "праздновать" в общей гостиной не хотелось. Прошло всего около двадцати минут после объявления о "нападении тролля", было достаточно тихо и спокойно. Но внезапно мне стало плохо. Так по-настоящему больно было впервые. Возможно, если бы я мог видеть, то все померкло бы перед глазами. Если бы мог кричать — кричал. И плакал бы. Заложило уши, все чувства смешались, а на языке прочно обосновался приторно-сладкий, вызывающий рвотные позывы, вкус. Вполне возможно, что меня рвало. Я не помню. В голове все спуталось. И только ощущение этой дикой сладости было слишком четким. И какой-то неправильный цвет перед глазами. Настолько резкий для моей привычной темноты, настолько болезненный, что я даже не обратил внимания на невозможность его существования для меня. Он мерцал, напоминая об утраченном зрении до тех пор, пока темнота не поглотила меня и тишина не стала окончательной…

* * *

Северус поспешно забинтовывал свою поврежденную ногу. Поппи зачем-то срочно требовала его к себе. Идиот Квиррелл со своим троллем! Должно быть, дела у Темного Лорда совсем плохи, если он опустился до такого. Снейпу удалось спугнуть вора-неудачника лишь в самый последний момент. Директор определенно рехнулся! Устраивать такой цирк в школе! А чего стоит вся эта защита? Взять, хотя бы, тот логический бред, который Северусу пришлось сочинить для полосы препятствий. Думать спокойно об этом было совершенно невозможно. И вот теперь срочный вызов в лазарет! Неужели тролль поранил кого-то?

Первым, что почувствовал Северус, зайдя в Больничное крыло, был запах крови. Нет, просто так ощутить ее присутствие в воздухе довольно сложно, но Зельеварение и, особенно, "пожирательство" очень тренируют подобное чутье.

— Поппи, что случилось? — резко бросил Мастер Зелий, обходя стороной весь преподавательский состав, зачем-то собравшийся здесь.

— Гарри Поттеру плохо, — целитель указала на привязанного к кровати ученика. — Ребенок совершенно неуправляем. Мне пришлось зафиксировать ему руки и ноги, чтобы он что-нибудь себе не повредил. Я не могу понять, чем вызвано такое состояние.

— Он без сознания? — вопросительно поднял брови Северус, смотря на неподвижное тело.

— Сейчас — да. Он приходит в себя на короткие промежутки времени.

В голосе целителя слышались слезы. Неужели она настолько привязалась к мальчику? Северус снова и снова накладывал диагностические чары, но они ничего не давали, указывая лишь на крайнее нервное истощение.

— Усыпляй его, — устало кивнул мужчина. — Все как обычно: нет ничего, о чем бы мы не знали. Что за бред… И откуда здесь кровь, скажите мне, наконец?!

Снейп гневно посмотрел на директора, сделавшего полшага назад. Остальные профессора начали удивленно оглядываться вокруг себя, не понимая, о чем идет речь.

— У нас пострадала ученица, — голос МакГонагалл звучал необычно резко и слишком уж твердо.

— Что значит, пострадала? — взволнованно переспросил Филиус. — Кто?

— Погибла Гермиона Грейнджер.

* * *

За поворотом коридора, ведущего из Больничного крыла Северус обнаружил друзей Поттера. Они сидели прямо на полу. Плачущая Лия уткнулась лицом в мантию Гая, плечи девочки мелко подрагивали. Мальчик обнимал ее и поглаживал по спине. Обычно подобные сцены выглядят очень неестественно оттого, что дети именно такого возраста по большей части не умею утешать. Но эта картина была очень грустной и правильной. Гай поднял голову, очевидно, услышав шаги Северуса.

Словно окаменев, завороженный Снейп смотрел в глаза мальчика. Неподвижные, не реагирующие на свет, большие и тусклые, как будто выцветшие, они одновременно отталкивали, притягивали и пугали.

— Что с Гарри? Он поправится? Сэр.

Голос мальчика, словно "Finite", вернул Северуса к действительности. Стараясь не смотреть в широко распахнутые, должно быть, от страха, глаза, зельевар постарался предельно сухо ответить.

— Разумеется.

— Что с ним?!

Лия смотрела на него разгневанно. Она вскочила, как ребенок топнула ножкой и, продолжая плакать, затараторила так, что понять смысл было почти невозможно.

— Гермиона умерла… а Гарри плохо… а все молчат… и вы такой же… никогда такого не было!.. а нам страшно… что с ним?!

— Идемте, — тихо и устало проговорил Северус. Но, видя, что они не слушаются, подошел и впервые за всю преподавательскую карьеру взял детей за руки и повел за собой.

Единственное, что он мог сейчас им дать — это травяной чай, теплые одеяла и изоляцию от остальных студентов. Хотелось бы ему знать, что именно случилось с Поттером! И как эти дети узнали о гибели девочки? О такой нелепой смерти. Чертовы гриффиндорцы! Все у них не как у людей. Вечно им нужно вылезти, выскочить, показать себя. А где была их хваленая дружеская поддержка, когда младший Уизли доводил и подначивал не в меру активную девочку? Ведь дружба с Поттером не могла оградить ее ото всех опасностей. Дружба с Поттером… придется еще и с этим что-то делать.

* * *

Следующая неделя была для Хогвартса по-настоящему тяжелой. Новость о гибели ученицы, пусть и не самой популярной, как громом поразила детей. Даже чистокровные отпрыски богатых семей ничего не говорили на эту тему. Смерть испугала всех, никого не оставив равнодушным.

Преподаватели ходили хмурые и сосредоточенные, за малейшую провинность снимали баллы и назначали отработки. Поэтому очень быстро количество очков всех четырех факультетов стало примерно равно нулю. Друзья Поттера на занятия не ходили, а сам мальчик заболел.

Приезжала комиссия из Министерства и обнаружила на третьем этаже коридор с запрещенными в школе предметами и живыми существами. Поговаривали, что из Хогвартса ночью вывезли цербера и изъяли какой-то очень важный и ценный артефакт. Но, конечно, это были не больше, чем обычные слухи.

Еще одной неожиданной новостью стало увольнение Квиррелла. Студенты так точно и не поняли, министерские ли постарались, Совет Попечителей, директор или сам профессор решил уйти. Бывший профессор.

Еще ходила сплетня о покупке в школу рояля. Совершенно бредовая. Но говорили даже, что МакГонагалл из-за этого сильно поругалась с Дамблдором и сама приобрела инструмент.

Невилл ходил по школе потерянный и бледный, путался во всем еще больше, чем обычно, отвечал невпопад, постоянно запинался и падал. Но преподаватели закрывали на это глаза и, возможно, единственного в эти дни не трогали. Снейп сразу же отсадил его писать строчки, так что обошлось без лишних взрывов.

Почему-то стало не хватать Гарри Поттера. Спокойного и… понимающего, казалось бы, все. Его присутствие рядом было совсем незаметным, но отсутствие почему-то угнетало.

* * *

— Пожалуйста, — Гай снова повторил просьбу, — мы просто посидим рядом. Мы ничего не тронем, никому не помешаем. Пожалуйста. Мадам.

— Простите, но нет, я не могу пустить вас к нему.

Поппи в который уже раз за эту неделю закрыла дверь лазарета перед носами у двух магглов. Они пользовались любым удобным случаем, чтобы попроситься к Гарри. Но целитель не была уверена, что Поттеру от их присутствия не станет еще хуже. Помфри посмотрела на мечущегося в бреду мальчика. Держать его постоянно под снотворным было опасно, но больше она ничего не могла поделать. За неделю Гарри ужасно похудел и осунулся. Постоянно искаженное в болезненной гримасе лицо стало напоминать маску, а широко распахнутые безжизненные ярко-зеленые глаза посылали дрожь по позвоночнику. Сколько еще он пробудет в таком состоянии, было неизвестно, да и встанет ли когда-нибудь вообще? Поппи решительно отвернулась. Им понадобится много успокоительного…