Хрустальный феникс (гет)

Гермиона неторопливо открыла глаза. Как же ей не хотелось совсем делать этого. Ведь было так тепло и уютно, когда сознание погружалось в сладкие объятия сна. А сейчас… Пришло время спускаться с небес на землю и возвращаться в злосчастную реальность? Это казалось даже несколько странным.

Воспоминания о прошедшем вечере вызвали на губах блаженную улыбку. Далекий человек стал близким всего за несколько слов. Просто пришло понимание. Возникло ощущение нужности, хотя она не могла сказать этого наверняка, но раз он знает о ней так много, значит она для него не пустое место. Ведь так?

В ту ночь они не сказали друг другу ни единого слова после улыбки парня. Такой улыбки Гермиона не видела никогда прежде. Видела? Никогда не ощущала. Это было словно такое теплое солнышко, озарившее ее своими лучами. Нежное, мягкое, близкое. То, чего она ждала столько лет. Всю жизнь.

Только ради этого стоило открыть глаза — чтобы убедиться в существовании того дня. Просидев на берегу озера еще довольно длительный период времени, они вернулись в комнату, и через несколько минут девушка уже сладко спала в объятиях Малфоя, так и не отпустившего ее за весь остаток их дня.

Осмотрев комнату, Гермиона не обнаружила присутствия парня. Тогда откинувшись обратно на подушку, она устремила взгляд в потолок. Как она раньше так жила, не зная истины? Точнее, пряча истину. Все ведь было так очевидно…

В ванной слышался шум воды, что позволяло догадаться о местонахождении хозяина комнаты. Девушка несколько раз бросила взгляд на дверь, ожидая, когда же он появится. И наконец ее ожидания были вознаграждены — дверь открылось и в комнату вошел Драко Малфой, собственной персоной. Закинув на плечо полотенце, он даже не взглянул на девушку, вместо чего молча прошел к шкафу. С помощью палочки высушив полотенце, он убрал его в шкаф.

Гермиона приподнялась на локтях и изумленно наблюдала за его действиями. Может, он просто не заметил, что она проснулась? Но как же так, это ведь глупо. Не может быть. Почему же тогда он не замечает ее? Неужели, во сне она разговаривала и сказала что-то такое, что парень мог воспринять по-своему?

Но девушка, всегда стремившаяся к знаниям, быстро получила их. Малфой повернулся к ней лицом и произнес:

— Если у тебя есть какие-то вещи, собирайся. Можешь посетить ванную, я подожду.

— В смысле? Мы куда-то идем? — непонимающе спросила Герм, недоуменно глядя на Драко.

— Да. Ты возвращаешься в подземелье. — ровным, холодным тоном проинформировал он.

Гермионе показалось, что она ослышалась. Как? В подземелье? Что за чушь, он наверное шутит, этого не может быть, это невозможно!.. Она продолжала все так же смотреть на него, только теперь в ее глазах появился еще и страх того, что он не шутит.

— Ты… Ты шутишь? — с надеждой переспросила она.

— Разве я похож на клоуна? У тебя есть десять минут. — Слизеринец кивнул на дверь ванной.

Гермионе не нужно было повторять по несколько раз, чтобы она поняла. Она и так прекрасно поняла, что он говорит и что хочет. Хочет избавиться от нее. Это все было игрой. Веселой и забавной игрой, как же здорово, он получил такое удовольствие. Жаль, что пришлось манать руки о грязнокровку. С этими мыслями гриффиндорка резко поднялась с кровати и быстро прошла в ванную, хлопнув за собой дверью со всей силы.

Оказавшись в убежище, она прижалась спиной к двери и сползла по ней на пол. Он обманул ее. А она поверила. Ей вспомнилась одна прогулка по парку, когда ей было еще лет восемь, и она понятия не имела о волшебстве, пусть порой с ней и происходили разные странные вещи. Тот случай на всю жизнь оставил отпечаток в памяти Гермионы. Это был солнечный, теплый день, настроение было прекрасным, ведь ей купили ее любимую сладкую вату, а теперь вся семья наслаждалась свежим воздухом и единством с природой. Девочка любила так же и птиц. И вот одна пташка доверчиво слетела на руку какому-то мальчишке, протягивающему ей лакомый кусочек угощения. Птичка села ему на руку, а сорванец поймал ее и схватив за крылья, начал издеваться. Вряд ли у него была здоровая психика, но тогда Гермиона пришла в ужас от увиденного. Теперь она ощущала себя той самой пташкой. Она была в клетке, ей не сбежать, ей некуда сбежать. Просто некуда.

От нового понимания горло задушили слезы, хлынувшие из глаз. Когда раньше Гермиона плакала так часто? А все этот Малфой. Как он смеет вызывать ее слезы? Наглый, подлый, эгоистичный, дрянной Слизеринец. Когда-нибудь он заплатит. За все заплатит ей. За то, что сейчас сердце рвется на части, разрывается, за то, что невозможно дышать… Как она могла поверить ему? Как? Сейчас уже бессмысленно искать ответ на этот вопрос и копаться в прошлом. У нее есть десять минут взять себя в руки, забыть о боли. Этот подонок не должен видеть ее слез. Он достаточно увидел. Больше она ни за что не впустит его в свою душу. Но слезы по прежнему не прекращали течь по щекам. Поднявшись с пола, девушка подошла к раковине и опершись на нее руками, продолжала задыхаться болью. Мерлин, как же больно… Раньше она могла прятаться в своей лжи самой себе, но теперь эти границы стерты, что же с ней будет теперь?

В дверь постучали. Гермиона обернулась и всхлипнув, начала быстро умываться, успокаиваясь. Она справится. Справится. Справится.

Снова стук в дверь — уже более настойчивый. Девушка посмотрела на себя в зеркало, последний раз брызнув на лицо прохладной водой.

И опять этот дурацкий стук.

Подойдя к двери, Гермиона резким движением открыла дверь и вышла из ванной, оттолкнув Малфоя с пути. Взяв с кресла свою кофточку, она надела ее сверху футболки и посмотрела на парня. Он смотрел на нее каким-то странным взглядом, гриффиндорка даже не смогла отнести этот взгляд к какой-то одной категории — хорошо или плохо. Просто странно. А затем, ничего не сказав, он вышел из комнаты. Гермиона последовала за ним.

Уже через несколько долгих минут Малфой открыл дверь подземелья и вошел, даже не подумав о том, чтобы пропустить девушку вперед. Но ей было плевать, только бы этот гад поскорее оставил ее одну. Ей было противно его присутствие до самой глубокой тошноты, ей хотелось причинить ему боль. Такую же, какую он сам причинил ей. Но время на то еще будет, а торопить события не хотелось. Она дождется момента и нанесет удар. Самый жестокий, в самый неподходящий для него самого момент. О чем она только думала примерно двенадцать часов назад? Что заставило ее дать слабину? Эта бездушная сволочь?

Впустив Гермиону в ее клетку, Малфой ушел. Не посмотрев на нее и ничего не сказав. Дождавшись, пока железная дверь закроется за ним, она закричала в пустоту:

— Тварь! Я ненавижу тебя! Ненавижу!

При этом она дергала прутья клетки, желая перенести всю вину на них. Это было бы так просто и смешно одновременно. А еще бессмысленно. Но гораздо легче. Что теперь будет? Что будет?..