Часть первая. Лили (джен)

Когда Северус открыл глаза, царил день. Небо было затянуто светло-серой пеленой, но для его глаз и этот свет казался слишком ярким. Недовольно поморщившись, он осторожно сел. Тело болело, как будто на нем потоптался гиппогриф. Левая рука была перевязана. Пальцы слушались, ноги шевелились. Он был в больничном крыле, окруженный стерильно белыми занавесками, ширмами и пустыми кроватями. Хотя, чуть дальше в углу, кажется, был еще один пациент. Похоже, он спал. На тумбочке у изголовья лежала волшебная палочка. Северус с облегчением вздохнул, не хватало только сломать ее, любимую. Тут в голову ударило — Лили! Со стоном он повалился обратно на подушки. Мерзкий свет, мерзкий день, «ненавижу белое»… Дверь скрипнула, мадам Помфри с маленьким подносом в руках подошла к нему. Наверное, сработали сигнальные чары. Иначе, откуда бы ей знать, что он очнулся?

— Как ты себя чувствуешь? — участливо спросила она, отмеривая для него какие-то зелья. Костерост он определил издалека, второе было общеукрепляющим.

— Спасибо, все нормально. Что произошло?

— А ты не помнишь?

— Не то, чтобы очень, — признался он.

— Взрыв в лаборатории. Что-то ты нахимичил, Слагхорн до сих пор не разобрался, что же взорвалось. Дамблдор тебя лично из-под обломков вытаскивал. Да, устроил ты нам всем вечеринку в пижамах.

— Я легко отделался?

— Пожалуй. Пара переломов, сотрясение мозга, ожоги, программа-минимум. Ты здесь уже три дня. Но не надейся сбежать, до завтра я тебя точно не отпущу. Отдыхай.

— Хорошо. Спасибо, — он откинулся на подушках.

Три дня плюс еще один день отсрочки. Завтра он снова увидит Лили на сдвоенных по чарам. Нужно попытаться поговорить, объяснить… Зачем только? Что это изменит? Да и удастся ли подойти? Она точно не захочет говорить, для нее все ясно. Может, она передумает? Может быть, то, что она помнит, уж не такое и жуткое? Им же было хорошо вместе, она говорила…

«Это говорила не она, а зелье. Просто всегда хотелось в это верить, вот я и позволил себе».

За это придется отвечать. Если он вылетит из школы, ему некуда пойти. Разве что каким-нибудь помощником в аптеку в Лютный. Прощайте, мечты об академии. До скончания века варить какие-нибудь подозрительные составы, крест на науке, черт, черт, черт. А может, даже Азкабан?

«Нет, они меня не исключат. В конце концов, я разрешу Дамблдору пошарить в моей голове, чтобы проверить факты — не было никакого насилия. Я такой же пострадавший, как и она. Возможно, взыскания, штраф…

«Черт, какой же ты ублюдок все-таки. Ты понимаешь, что произошло? Произнести по буквам? Изнасилование. Ты и Лил. Лили… Она не простит. А ты — уже успел простить себя? Так получилось? О да, ты не виноват. Конечно же, ты не виноват…»

Лили… Все будут смеяться… Для чего это было сделано? Чтобы опустить девушку? Розье? Но откуда у него приворотное зелье? В Лютном купил? Обычное приворотное так не действует, это уникальный, чистый состав, может быть, даже усовершенствованный. Такого в Лютном не купишь, значит, на заказ. Столько хлопот, только из-за того, что однокурсница тебе отказала? Розье мстительный, но слишком жадный, чтобы тратить на это свои деньги… «Я узнаю, кто, Лили, обещаю. Я разберусь с ним». И тихая мысль: «А кто разберется с тобой?»

Из угла комнаты раздался стон. Северус осторожно поднялся, и, опираясь на спинки кроватей, подошел к своему собрату по несчастью. Это был Люпин, самый тихий из Мародеров, староста и хороший ученик. Догадаться, что за внешностью обычного рыжеватого худого паренька скрывается настоящий монстр, было невозможно. Но Снейп знал точно: желтоглазый подросток скрывал в себе огромного волка с жуткого вида клыками и когтями, зверя, готового убивать, и, наверняка, уже убившего кого-то. Полтора года назад их встреча чуть не кончилась смертью Снейпа. И всем было наплевать. Как только Северусу память не стерли, ведь он мог раскрыть всем позорный секрет! Тогда Люпин вылетел бы из школы, как пробка из шампанского. Возможно, полетел бы и директор, да и прочий персонал пострадал бы. Но слизеринца заставили молчать, напомнив, что и сам он не ангел. Директор предпочитал считать, что просто убедил студента, но Северус-то прекрасно знал, что его шантажируют. И если он проговорится, то всплывут его эксперименты за все курсы, темные зелья, его летние подработки для аптеки в Лютном переулке… Они не дадут ему окончить школу, а значит, на продолжение образования рассчитывать нечего… Не его вина, что он сдался. Да и Дамблдора понять тоже было можно, но что толку с этого? И вот теперь они оба, хищник и несостоявшаяся жертва, в больничном крыле.

Люпин выглядел жутко. Шрамы на лице были свежими и воспаленными. Грудь покрывали бинты, на которых кое-где проступала кровь. Одна рука была в шине, другой он комкал одеяло, наверное, ему было больно, а может, снилось что-то дурное. Но если это и был сон, то очень чуткий. Почувствовав, что на него смотрят, Ремус открыл глаза.

— Что, подрался с коллегами, Люпин? Делили территорию, да? — прозвучало язвительно над его головой.

Увидеть у своей кровати Снейпа он не ожидал. Застарелое чувство вины поднялось с новой силой. Он всегда был виноват. Во всем. Он столько раз пытался извиниться перед Северусом, но тот никогда его не слушал. Ну что он может поделать, если зверь внутри него не поддается контролю? Он не просил для себя такой жизни. Возможно, ему лучше было умереть. Возможно, он и так скоро умрет, когда очередная полная луна позовет его в лес, просто однажды не вернется из Визжащей хижины.

— Дай воды, пожалуйста, — Ремус не очень-то надеялся на помощь слизеринца. Тот терпеть его не мог и показывал это при каждом удобном случае. Он и сам не стал бы просить, но очень хотелось пить, а подняться не было сил. Эта трансформация его почти доконала. Когда сегодня утром он пришел в себя, комната в хижине была усыпана клочьями шерсти и измазана кровью. Лежа на деревянном полу, он тихо скулил, не в состоянии подняться, пока не пришла медсестра, чтобы отправить его в больничное крыло.

В руку ткнулось холодное стекло, и Ремус с немым изумлением понял, что это стакан с водой. Снейп продолжал нависать над ним угрюмым памятником. Помогать ему сесть слизеринец совершенно точно не собирался, наверное, не хотел марать руки.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Какой вопрос?

— У тебя после трансформации проблемы со слухом? — Северус забрал из его пальцев пустой стакан и поставил на тумбочку.

— Я думал, это просто… твое извращенное приветствие, — окончание Люпин почти проглотил. Было невежливо говорить такое человеку, давшему тебе напиться. Слизеринец нетерпеливо тряхнул волосами.

— Ты определенно тупой, Люпин, а полнолуние выбивает из тебя остатки мозгов. Спрошу еще раз, в более доступной форме. Кто тебя так отделал? Стая кентавров? Дракучая ива?

— Зачем тебе? — неожиданно разозлился Ремус. Этот неожиданный интерес казался фальшивым. — Что тебе от меня нужно? Чего ты вообще пришел?

— Если раскроешь глаза, то увидишь, что я здесь не по своей воле. То есть по своей, но… Я тоже пациент, как бы.

— Извини, — злость ушла, осталось смущение. И чего он вправду подумал, что Снейп пришел его навестить, может, даже помириться? Куда вероятнее, что тот здесь, потому что… потому, что еще до трансформации Ремус слышал, как Поттер клялся, что уничтожит эту слизеринскую сволочь. С поправкой на компетентность персонала школы — отправит Снейпа в больничное крыло надолго. И вот, кажется, результат. — Извини, я пробовал их отговорить, но из-за Лили Джеймс совсем сошел с ума. Надеюсь, он не применял ничего запрещенного…

— Э… нет, не применял, пока что, — задумчиво ответил Северус. — Но спасибо за предупреждение. Ты, конечно, походя, заложил своих, но, честно признаться, ценность этой информации нулевая. Так что, сильно не переживай.

— Ты здесь не из-за Джеймса?

— Нет, по собственной инициативе, — сморщился слизеринец. — Хорошо, ты прав, мне от тебя «что-то нужно». Светскую беседу мне все равно не завести. На мои вопросы ты отвечать не собираешься. Сразу к делу. Мне нужно встретиться с… Эванс, приватно. Уговори ее прийти. Или обмани. Не знаю. Мы должны поговорить с ней наедине.

— Но ведь вы вместе?.. О, Мерлин, так это правда — про Империо? — желтые глаза невольно округлились. Северус дернулся, недовольно скривился, как будто проглотил лимон.

— Мы просто поссорились. Ты отстал от жизни. И мне нужно… я хотел бы попытаться объяснить ей кое-что. А так как ты со второго курса входишь в круг ее доверия… А Поттер меня к ней не подпустит… Не кричать же мне через весь класс…

Ремус с легким недоумением слушал, как слизеринец с трудом подбирает слова. Обычно Снейп был более красноречив, более убедителен и уж, тем более, никогда ни о чем его не просил. Как бы Северус не пытался это скрыть, для него это было важно, но он, как обычно, пытался выйти из неудобной ситуации с наименьшими потерями, не раскрываясь.

— …Что касается твоего вознаграждения, я забуду то, что ты пытался меня убить, и — не перебивай! — я готов быть тебе полезен. В рамках разумного, без посягательств на мою жизнь и достоинство. Впрочем, тебе такое и в голову не придет, — закончил он.

— Я не могу ничем тебе помочь, — Ремус старался говорить как можно мягче. — Я передам Лили, что ты хочешь встретиться, но только ей решать, принимать ли твое предложение.

— Ты — бесполезный кусок мяса и шерсти, Люпин, — зло прошипел слизеринец, разворачиваясь и отходя от кровати.

— Это трансформация, — бросил ему вслед Ремус. — Каждый раз, когда я перекидываюсь, это — боль. Человек может ее вынести, может хотя бы понять. Зверь — нет. Мой волк ранит сам себя, круша все вокруг. Я не помню, как это происходит, но переломы и шрамы остаются. Каждый месяц новые. И мне повезло, что в школе за мной присматривают и лечат. Один я, возможно, не выжил бы. Возможно, я это заслужил. Карма.

Люпин видел, как Снейп медленно поворачивается к нему, остановившись на полдороге.

— Ты думаешь, я это заслужил, Северус?

— Я… невероятно польщен, что ты помнишь мое имя, а не только мерзкие прозвища, — сухо сказал тот, доставая палочку. — Но, я думаю, что ты и вправду идиот, раз орешь о своих тайнах на все больничное крыло. Муффлиато.

Люпин не успел испугаться направленной на него волшебной палочки. Всего лишь заглушающие чары, никто не сможет подслушать. А чего он ждал, Авады? Хотя, могло бы быть Силенцио. Это бы наверняка его заткнуло. Снейп был прав. Зачем он разоткровенничался? Хочет, чтобы его пожалели? Какой он несчастный?

Чуть сбавив тон, почти оправдываясь, Ремус добавил:

— Дамблдор обещал что-нибудь сделать. Какое-то зелье, чтобы трансформация проходила мягче. Я слышал о нем, слишком дорогое и сложное в приготовлении. И вообще, я привык. Только первые пару дней тяжело, а потом ничего, все в норме.

Снейп смотрел на него с каким-то странным выражением лица.

— У тебя странные представления о норме, Люпин. Но мне все равно, — он опять отвернулся.

— Северус, я честно попробую с ней поговорить. Ничего не обещаю. Не знаю, что у вас произошло, но я никогда не верил, что ты можешь ей сделать что-нибудь плохое. Только, если она не захочет говорить…

— Я в курсе. Она — твой друг, а я — кто-то слева пробегал.

— Я имел в виду… А что у вас произошло?

— Люпин, заткнись, хорошо? Лежи и регенерируй молча, — неожиданно зло огрызнулся Снейп.

Ремус сжал зубы. Что ж, отлично. Другого он и не ждал.

Через минуту с кровати Северуса раздалось:

— Твоя тварь, возможно, не безнадежна, и поддается приручению. Сказали «лежать», «тихо», и вот, работает. Даже странно.

Люпин скрипнул зубами. Ничего. К нему, по крайней мере, придут друзья. А к этому патлатому и носатому никто не придет. Проверено временем. Так что он просто отвернулся к окну и попытался уснуть.

Получив приглашение зайти к директору, слизеринец долго думал, пытаясь проиграть все возможные варианты. Вдруг и вправду исключат? Ну и пусть… Если Лили скажет, что он ее изнасиловал, что ему отвечать? Что технически это было не так? Даже от воображаемой картины, в которой ему приходилось доказывать, что все было по обоюдному согласию, его начинало подташнивать.

Произнеся указанный в записке пароль и пройдя за горгулью, охраняющую вход, он поднялся к кабинету директора. За дверями раздавались голоса.

— Это невозможно так оставить! Я добьюсь министерского расследования! — возмущался Морган. Тут же свои пять кнатов вставляла МакГонагалл:

— Альбус, вы же понимаете, насколько серьезен такой проступок? Девочка останется травмированной на всю жизнь! Она в таком опасном возрасте… А вы улыбаетесь, будто ничего не произошло.

Поднялся шум. Слагхорн что-то пытался высказать тоже.

— Дорогие коллеги, успокойтесь, пожалуйста. Мы не одни. Заходите, мистер Снейп, — спокойный голос директора запросто перекрыл голоса прочих. Северус помедлил секунду, придал лицу непроницаемо-спокойное выражение и вошел. Воцарилась тишина. Все взгляды скрестились на нем — негодующие, уничтожающие, вопрошающие.

— Северус, дабы не ходить вокруг да около следующие полчаса, ответь, пожалуйста, на несколько моих вопросов, хорошо?

— Да, господин директор.

— Пожалуйста, скажи, ты предпринимал какие-либо магические действия, чтобы заставить Лили Эванс относиться к тебе по-особенному?

— Нет, — он быстро огляделся. Лили тут не было.

— Он вам и не такое расскажет! Он, наверное, научился лгать еще в утробе матери.

Морган сверлил его взглядом, но Северус сдерживался изо всех сил, чтобы не реагировать, не сорваться, и пока что ему удавалось.

— Профессор, я бы вас попросил не высказываться в таком тоне…

— Директор, вы слишком добры! Не знаю, чем вас так приворожил этот слизеринец, что вы спускаете ему такое с рук. Это тянет на срок в Азкабане! Мисс Эванс должна заявить на него немедленно. Минерва, что же вы молчите? Это же ваша подопечная!

— Стэнли, пожалуйста, успокойтесь, — голос директора был по-прежнему негромок. — Вы серьезно полагаете, что мисс Эванс что-то кому-то должна? Или, что судебное разбирательство пойдет ей на пользу?

Морган умолк. Странно, что от его взгляда одежда на Северусе еще не дымилась. Снейпу было неловко, хотя, какого черта? Сами его позвали, чтобы он видел их разборки, сами виноваты. Это даже как-то мелко. Он ждал почти заседания Верховного Суда, а вместо этого попал на птичий базар.

— Господа, я не вижу смысла продолжать этот разговор. Прошу простить, но мне нужно побеседовать со студентом лично.

Слагхорн, облегченно вздохнув, упорхнул первым. Следом ушла профессор трансфигурации, недовольно поджимая губы. Морган хотел что-то сказать, но в последний момент оставил все как есть. Просто громко хлопнул украшенной рунами дверью.

— Садись, Северус. Налить тебе чаю? Нет?.. Я хотел извиниться, что забыл о своем обещании заниматься с тобой. Были некоторые обстоятельства, требующие моего полного внимания. Надеюсь, ты не в обиде. Мы сможем начать со следующего месяца, а пока я дам тебе пару книг. Если будут вопросы, запиши, я отвечу в следующий раз.

— Вы только за этим меня позвали? — Снейп недоверчиво посмотрел на директора.

— Не только. Я действительно должен был услышать твой ответ на обвинения, которые так пылко высказывал профессор Морган.

— И вы мне верите?

Дамблдор вздохнул:

— Чувства — такая тонкая область, часто настолько запутанная, что пытаться четко определить, кто и за что несет ответственность, очень сложно. Я верю, что ты не затевал магические игры с сознанием мисс Эванс. И все же, мне кажется, ты чувствуешь себя виноватым?

— Да, но… Нет, — Северус умолк. На секунду ему захотелось все рассказать, все-все! Выложить всю эту историю, даже больше — всю свою жизни, чтобы хоть кто-то выслушал, и, может быть, понял. Но секундная слабость прошла. Он не любил, не умел, не хотел и боялся говорить о себе. Оправдываться он тоже не будет. Хватит унижаться. Противно.

— Ничего, я понимаю. И не буду вмешиваться. Я уверен, что вы разберетесь сами. То, что произошло… слишком личное, чтобы всем подряд лезть со своими выводами. Я только хотел попросить тебя, Северус, — директор вздохнул, — Лили сейчас очень плохо. Пожалуйста, не усложняй для нее ситуацию еще больше. Ну, а если вдруг ты захочешь поговорить, я с удовольствием тебя выслушаю. Хорошо?

Снейп кивнул, и, пока старик доставал с полок какие-то книги, изучал мозаику на полу. Вдруг рядом раздалось знакомое курлыканье, и яркий, как закат, феникс устроился на плече у студента, как на насесте. Опять. Директор оглянулся.

— Я же говорил, что ты ему понравился. Животные искренни в своих симпатиях и антипатиях.

Большая птица осторожно склонилась к лицу Снейпа, продолжая издавать звуки, которые у кошки сошли бы за мурлыкание, и, видимо, тем же были у фениксов. Северус осторожно погладил пламенеющие перья.

— Привет, Фоукс. Ты потрясающий.

Это было правдой. Непонятно как, но один взгляд на невероятную птицу сделал камень на сердце немного легче.

— Вот, возьми. Думаю, до ноября тебе этого хватит, — профессор протянул ему два тяжелых тома. — И, спасибо, Северус, что взялся делать зелье для Ремуса. Жаль, что в этот раз не получилось. Как думаешь, справишься к следующему полнолунию?

— Да, сэр. Мне нужно собрать кое-какие ингредиенты, и я начну варить основу.

— Что ж, тогда… можешь идти. Я пришлю тебе записку с совой, когда мы приступим к занятиям.

Снейп осторожно сгрузил птицу на спинку стула. Фоукс недовольно вскрикнул и посмотрел с укоризной.

— Прости, но мне надо идти, — извинился он тихо. — Рад был тебя повидать.

Рука сама потянулась погладить феникса еще раз. Директор смотрел с одобрением поверх очков-половинок.

Ремус все же оказался полезен. В присланной им записке говорилось, что Эванс будет ждать после ужина на Астрономической башне. Возможно, это была подстава. Поттер, к примеру, решился-таки разобраться с обидчиком и выманивал его в укромное место. Но Снейп все равно бы пришел. Если есть хоть какой-то шанс, что она будет там…

Закутавшись в слизеринский шарф по самый кончик носа, Северус бродил по площадке, стараясь успокоиться. Холодный ветер закручивал маленькие вихри из пыли и мелкого мусора. В обычной мантии было холодно, даже одетый снизу свитер не спасал.

Два дня после больничного крыла он пытался подойти к Лили, но она ускользала, ставя между ним и собой Поттера. Гриффиндорец цедил слова, оскорблял, но первым в драку не лез. Снейп бесился, страдал, сыпал оскорблениями в ответ, но не мог просто отойти в сторону. Ему НУЖНО было ее увидеть, сказать, наконец, что…

— Ты хотел поговорить со мной, — какой-то незнакомый голос позади него… Снейп обернулся. Нет, это была Лили, только без привычной улыбки на лице и с короткими волосами.

— Ты постриглась…

— Какое это имеет отношение к делу? Я тебя слушаю, — голос у нее был вежливый и холодный, как октябрьский воздух.

— Лили, я хотел сказать, что не причастен к… это не я… В общем, я узнал, кто это сделал. Розье. И он больше тебя точно не побеспокоит. Никогда в жизни.

— Вот как. Что же с ним случилось? Ты его убил? — почти насмешка, но без улыбки.

— Нет, но… В Хогвартсе его больше не будет. Родители переведут его в Дурмштранг на последний год. По семейным обстоятельствам.

— Меня это не касается. Это все, что ты хотел сказать?

— Нет. Я прошу у тебя прощения. Я не думал, что ты под действием зелья, я просто верил, что ты изменилась.

— Конечно. И именно поэтому ты влил в меня антидот.

— Я сомневался…

— Уже не важно, что ты делал, во что там верил… Можешь считать, что я тебя прощаю. Полагаю, ты все-таки за этим пришел. Все?

— Лили…

— Будет лучше, если ты будешь звать меня по фамилии. И я очень тебя прошу оставить меня в покое. Сделай, пожалуйста, мне такое одолжение. У нас нет поводов пересекаться в школе специально. Разные факультеты, интересы, друзья. Мне не хочется тебя видеть. Мне неприятно. Достаточно того, что на некоторых предметах тебя не избежать. Но у тебя всегда отлично получалось сливаться с толпой, вот и слейся. Пожалуйста. Ты меня очень обяжешь. И последнее, — глаза девушки сузились, — если ты кому-нибудь обмолвишься, что между нами было, я тебя убью. Все.

Она небрежно кивнула в знак прощания и стала спускаться по лестнице.

Северус пошевелился. Ему казалось, что с первой секунды разговора он оказался под Петрификусом. Странное чувство… Лицо онемело, пальцы свело. Сердце бухало в ушах неровной дробью глухого барабана. В горле было горячо, не получалось вздохнуть. Хотелось… Ничего не хотелось. Просто казалось, что сердце больше грудной клетки и, если не сделать что-нибудь, оно просто лопнет. Он бросил заклинание, запечатав вход на башню от любопытных, и сполз по стенке. Слезы мелкими каплями закапали на черную ткань. «Нюниус — это правильно, это про меня, не отучившегося за семь лет плакать. Но сегодня у меня серьезный повод». Прижавшись виском к шершавому холоду каменных плит, он смотрел в никуда, потом закрыл глаза, чувствуя, как спрятанные внутри гейзеры выталкивают на поверхность новые потоки воды. «Все пройдет. Будь сильным. Смотри вперед трезво. Не смотри назад. Ты победишь!» Кого и зачем? Ради чего? Какая цель? Просто жить? А раньше что, была цель — Лили, оранжевое солнце счастливого детства? Лили, Лили, Лили…

Что-то теплое коснулось его лица. Он испуганно дернулся и открыл глаза. Красноперая птица директора осторожно переступала на каменных плитах и смотрела сочувственно, как обычно смотрел ее хозяин. Только оправы, очков-половинок, не хватало для полного сходства. Северус истерически рассмеялся.

— Ну что ты за мной ходишь?! Предлагаешь себя на замену? Какая разница — оранжевое, красное? Ты похож на перекормленную индейку с павлиньим хвостом, Фоукс. Оставь меня в покое. Оставьте меня все в покое!!! — уткнувшись лицом в коленки, он разрыдался по-настоящему. Из-за всего. Из-за Лили, своей глупости, страха, обиды, несбывшихся надежд, и того, что его действительно все давно оставили в покое. Он больше никому не нужен. Даже себе.

Конец первой части.

NB:Дорогие читатели, первая глава следующей части отправлена на рассмотрение. Продолжение называется "Часть вторая. Морган"