Мои миры, твое отчаяние. Танец второй (джен)

Три раза по часовой стрелке, пять против… Две щепотки календулы, минуту подождать и всыпать горсть семян граната…

Снейп откинул волосы с лица и раздраженно потер переносицу. Поттер был проблемным ребенком. Ребенком, заботу о котором в буквальном смысле насильно вверили ему.

Зельевар отложил черпак в сторону, сел на стул, стоящий в углу лаборатории, и уставился на кипящий котел. Теперь нужно подождать полчаса до следующей стадии. Варка зелий для выравнивания магического поля всегда была довольно-таки утомительным занятием. Он торчал тут уже пять часов и это только начало. В общей сложности ему потребуется пробыть здесь почти два дня с небольшими перерывами, пока зелье будет настаиваться.

Поттер умел найти себе проблемы, то, что ним рядом были и другие люди, ничуть не мешало его приключениям. Отпустить куда-то мальчишку одного или приставить кого-то к нему было равнозначными понятиями. Компания действительно не мешала ему влипать в сомнительные аферы.

Снейп вытянул ноги и отклонился назад на своем стуле. Зелье мерно кипело в котле. Мысли теснили одна другую. Так было всегда, когда он начинал волноваться.

Его отношение к мальчику сложно было назвать опекой в полном смысле этого слова. Он скорее был хозяином дома, где позволял находиться Поттеру. Он не потратил на его содержание ни кната. Даже продукты для их питания домовой эльф брал на кухне Хогвартса. Обставлял комнату и приобретал необходимое для нее сам Альбус. Дальнейшие покупки были сделаны на средства мальчишки из его же ячейки. Если задуматься с этой, меркатинтильно-материальной, стороны, то Гарри в некотором роде даже был удобен.

Снейп не мог назвать себя корыстным человеком. Его никогда не интересовали деньги, как таковые. В детстве их не было, а потом… В Хогвартсе не приходилось много тратиться. В основном только на собственную одежду. А благодаря частным заказам на разные весьма сложные зелья удавалось разжиться крайне редкими для Англии ингредиентами, материально не вкладываясь в них. Так что та же учительская зарплата постепенно откладывалась в ячейке Гринготтса, со временем перерастая в довольно-таки приличное состояние.

Поместье, в котором они находились сейчас, когда-то принадлежало обедневшему роду Принцев. Оно досталось ему случайно: дед и бабка не завещали его ему, но из-за того, что других родственников у них не имелось, дом перешел к внуку. После того, как его мать решила выйти замуж за маггла, ее родители, чтившие все традиции чистокровных, были вынуждены отказаться от собственной дочери, лишь бы совсем не пасть в глазах окружающих. Хотя их и так особенно не уважали. У деда, кроме пустого бахвальства, ничего не было. Он очень быстро пустил свое состояние на ветер благодаря страсти к азартным играм и неправильным капиталовложениям.

Его же мать была слабой женщиной со странными представлениями о гордости. Ее муж, отец Снейпа, оказался редкостным мерзавцем и пропойцей. Она с завидным терпением переносила его пьяные выходки, периодически перераставшие в банальное рукоприкладство. Доставалось и ее сыну. Мать старалась относиться к этому философски, считая, что жизнь заставляет страдать всех. Просто у каждого свои собственные муки. У нее такие. Но на деле все было куда проще. Она не могла заставить себя унизиться перед своими родителями и попросить принять ее назад вместе с сыном. Тут-то и проявлялись ее глупые представления о гордости. Еще Снейпу иногда казалось, что мать очень любит отца и привязана к нему этим сильным, извращенным чувством.

Зельевар был ребенком двух неблагополучных родителей из разных миров. Он с самого детства впитывал в себя всю грязь: и достававшуюся от магов, и перепадавшую от магглов.

Снейп мечтал о свободе от оков собственной семьи. И в итоге он оказался скованным еще сильнее. Хогвартс раньше виделся ему убежищем, сказочным замком, но этот иллюзорный образ разрушился в первые же дни пребывания в школе. Компания Мародеров ненавидела абсолютно всех слизеринцев, но Снейп был их излюбленной жертвой. Он учился с ними на одном курсе, у него не было никакой поддержки или влияния семьи, не имелось каких-то дополнительных знаний, чтобы суметь ответить сразу четырем обидчикам.

Единственным светлым пятном в его жизни была Лили. Она не раз вытягивала его из собственного мрака мрачномыслия и пыталась дать хоть какие-то крупицы радости, счастья и тепла. Ее невозможно было не полюбить.

Он искренне ненавидел Мародеров. Всех.

Джеймс любил играть с ним, как кот с мышью. Ему нравилось добиваться от Снейпа эмоций. Это походило на азарт охотника, который загнал добычу в угол, и теперь ему нужно было нанести последние удары. Он не уставал разрабатывать особо мерзкие планы новых «розыгрышей», которые на деле превращались в избиение младенцев.

Сириус всегда кружился вокруг Поттера, как пес, радостно заглядывая ему в рот и ожидая от него новых превосходных идей для развлечений. Как бы он ни открещивался от своего рода, Блек все равно оставался Блеком. В своих невинных забавах он никогда не брезговал применять некоторые вещи из арсенала Темных Искусств. У Сириуса была жестокость и излишняя агрессия, которые и являлись отличительными чертами их семейки. Так же, как и чрезмерная вспыльчивость.

Люпина он ненавидел так же, как и Джеймса. Он всегда был моралистом, не любившим марать свои белые ручки. Поэтому Ремус часто стоял чуть в стороне, с невинным видом наблюдая за действиями своих товарищей, и вмешивался только в тех случаях, когда они излишне увлекались, и их жертве грозило что-то куда более серьезное, чем несколько дней в лазарете. И еще он ненавидел Люпина не только за то, что тот чуть не убил его, но и за то, что тот по определению был хуже его, но Ремуса все равно любили… И учителя, и одноклассники.

Петтигрю был шестеркой. Он всегда смотрел снизу вверх на своих товарищей. Питер гордился тем, что ему поручали, по сути, самую грязную работу — отвлечь, связать, толкнуть или напасть из-за угла. Он никогда не действовал самостоятельно. Только по чьей-то указке. Они сами взрастили в нем все те качества, которые потом стали роковыми для них же. Предать очень легко. Переступить через оковы этики и морали тоже. Он был приучен к этому со школьной скамьи. А еще для него жизненно важно стало покровительство сильнейших. Питер готов был служить любому, кто мог бы пообещать ему относительную безопасность в обмен на его незначительные услуги.

Мародеры вырастили и его. Заставили серьезно изучать Темные Искусства, чтобы суметь достойно ответить на их нападки. Они научили его быть сдержанным и холодным. Благодаря им он отточил искусство сарказма. Именно из-за них он был всегда на виду. Это с их «помощью» он стал бояться собственной слабости и пошел прямо к Волдеморту за знаниями и силой, что тот предлагал. Все, чего ему хотелось, — это признания его врагами. Но плату за это он отдал слишком большую.

Мародеры покусились на самое дорогое, что у него было — Лили. И им удалось отобрать у него это сокровище. То, что удерживало его на самом краю и не давало ему упасть. Но без нее больше не оставалось ничего, что могло бы воспрепятствовать его встрече с тьмой. И он смело пошел ей навстречу, впоследствии отдав за это жизнь той, кого действительно всем сердцем любил.

Если бы Снейп тогда не рассказал о пророчестве, Лили прожила бы гораздо дольше. Гораздо… Он мог бы наблюдать за ней издалека. Ему бы хватило даже таких крох.

Северус Снейп тоже умер в ту роковую ночь Хэллоуина. Несмотря на все прежние несчастья, раньше он жил, теперь же то, что с ним происходило, с большой натяжкой можно было бы назвать существованием. Он носил вечный траур по Лили и не позволял ни одной цветной вещи пробраться в его гардероб. Только черное. Правда, у него было несколько белых рубашек, но обычно сверху он надевал такое количество дополнительной одежды, что разглядеть ее было практически невозможно.

Он жил только для того, чтобы сделать все, что сможет помочь отплатить за смерть любимой женщины. Для этого Снейп был готов пожертвовать всем, что у него было. Не принадлежать себе и своим желаниям он научился давно. И наказывать себя тоже… Сложнее всего было преодолеть реакции собственного тела. Свою похоть. Целибат был одним из наказаний, которые он сам себе дал. Снейп также запретил себе привязываться к кому-либо, запретил любить и надеяться. Холодный расчет и ненависть со всех сторон. Он порой неосознанно стремился к тому, чтобы жизнь наказывала его. Только так он мог обрести хоть крупицы прощения.

Три раза по часовой стрелке, пять против... Семь капель настойки лапчатки и щепотку растертого папоротника…

Снейп не питал никаких иллюзий по поводу того, почему Дамблдор отдал ему Поттера на растерзание, или, как он это называл по благодушному оптимизму, «под опеку». Старик стремился закалить мальчишку и научить не бояться боли: ни душевной, ни физической. Он прекрасно знал, что происходило на Тисовой улице, как издевались над Поттером его родственники и, если бы они не выкинули мальчишку из своей жизни как мусор, Дамблдор продолжил бы благосклонно взирать на происходящее, заедая горечь ситуации какой-нибудь очередной конфетой. Все-таки не просто так он поселил рядом с домом Поттера старуху-сквиба.

Зельевар мог его понять. Нормальная жизнь одного не должна в будущем оплатиться смертями многих достойных магов, которые, несомненно, откажутся принимать столь ужасную идеологию Темного лорда. Сейчас и сам бы он отказался от нее. Одно дело — принять подобное, когда ты совсем зелен и юн, и совершенно другое — подойти к этому осознано и с полным пониманием того, что произойдет в будущем…

Дамблдор поручил его заботам мальчишку только потому, что Снейп был единственной возможной альтернативой Дурслям. Он так же продолжал бы держать мальчишку в тонусе и научил бы ценить те крохи тепла, что тот получал бы в четко ограниченных количествах. Нигде так не ценишь свет, как во тьме.

Но было ли это действительно правильным? Если придет время, встанет ли против Волдеморта этот мальчишка? Захочет ли что-то защищать? И есть ли у него то, ради чего будет не жаль пожертвовать собой, если придется?

Возможно, так называемые друзья могли побудить его на столь абсурдные и глупые вещи. Но ясно одно. Поттер поднимется против кого-то, если тронут что-то его. Он не бросится защищать абстрактных людей только потому, что они пострадали от происков Темного лорда. Он не будет рваться вперед, стремясь уничтожить все на своем пути, лишь бы просто вступить в бой. Этот мальчишка выйдет, только если придут за ним. Он защитник, не нападающий.

Пять капель охлажденного настоя синеголовника отправляются в котел и исчезают в немного вязкой жидкости медового цвета. Три раза по часовой стрелке, пять против…

Поттер периодически срывался в какие-то глупые истерики, будто бы неосознанно проверяя, какие возможности и ограничения у него здесь есть. И каждый раз натыкался на его безразличие. Это было самым лучшим, что он мог получить.

Снейп ненавидел в нем себя. Он тоже был когда-то несчастным ребенком, который в итоге все-таки сломался и поплыл по течению, а этот продолжал раз за разом бороться, пытаясь что-то отвоевать для себя. В тот же Дурмстранг он пошел только из-за чувства противоречия. Куда угодно, лишь бы не в Хогвартс!

Поттер часто думает как взрослый, но тут же срывается в абсолютно детские эмоции. Он со своей детской наивностью совершенно уверен, что Дамблдор не сможет узнавать о его жизни вдали от Англии. Конечно, оказывать такое влияние как здесь, он не сможет, но и вовремя предоставить защиту — тоже.

Мальчишка слишком часто вляпывается в неприятности. Он притягивает их к себе, как магнит, заставляя потом его разбираться с последствиями.

В утренней статье Пророка было слишком много грязи и перевернутых фактов. Как подобное воспримет мальчишка, он не знал. Смутное беспокойство, что было у него в начале, почему-то все усиливалось. Хорошо, что закон разрешал свободно пользоваться магией несовершеннолетним в магических кварталах. Это было сделано в первую очередь для магглорожденных. Их родители желали увидеть хоть какие-то результаты обучения своих детей.

Вообще-то запрет на пользование магией дома летом был введен всего лишь десять лет тому назад. Альбус Дамблдор очень рьяно продвигал этот проект, и многим пришлось уступить под его напором. Возможно, уже тогда директор сделал это из-за Поттера, чтобы у него не было возможности ответить своим родственникам, когда он возвращался бы домой.

Хотя даже если сейчас мальчишка начнет применять магию и его поймают на этом, ничего толком сделать не смогут. Главное, чтобы его колдовство не видели магглы. В своде законов было четко прописано, что за подобное грозит отчисление из Хогвартса. Но Поттер учится в Дурмстранге, где на британские предрассудки и абсурдность смотрели со снисходительной улыбкой. Мальчишка умел быть невыносимым даже для Дамблдора, что уж говорить про него самого…

Больше всего в Поттере он не любил его зеленые глаза. Они были постоянным напоминанием о пустых, безжизненных глазах той, ради которой он ведет всю эту борьбу. Маленький пузырек с редким ядом, который нельзя нейтрализовать безоаром, постоянно с ним в нагрудном кармане. Когда все кончится, он позволит себе освободиться, его прелюдия к аду будет пройдена. И тогда… Может быть, там, пусть на какую-то долю секунды, он сможет увидеть ее… А пока…

Три раза по часовой стрелке, пять против…

* * *

Малая гостиная Малфой-менора ничуть не уступала по размерам Большой гостиной поместья Снейпа. По стенам висели картины в золотых рамах, с потолка свисали люстры из горного хрусталя со множеством свечей в них. Большие и мягкие кресла были сделаны из явно дорого материала. Все это попахивало музейной вычурностью. Зельевар никогда не любил этого. Павлинья показушность. Не меньше.

Он периодически бывал тут. Раньше из-за Волдеморта, который почему-то искренне полагал, что обстановка Малфой-менора изыскана. С ним никто никогда не спорил. С Люциусом, в принципе, тоже. Позже он бывал здесь в качестве репетитора по зельеварению для Драко. Его отец был уверен, что его сын должен быть лучше всех на потоке. И если ему придется потратить на это часы своего беззаботного детства, стоя около котла в подвале поместья и изучая ненавистные зелья, то не страшно. Снейп не собирался его разубеждать. Тем более, это приносило неплохой доход. А получать солидные суммы за то, что, благодаря незначительным стараниям, в его классе будет на одного взрывающего котлы идиота меньше, было даже приятно. Драко, несмотря на свой эгоцентризм, был весьма старательным ребенком. В Хогвартсе он всеми силами пытался выложиться на зельеварении, видимо, считая, что репетитору стоит показать, что усилия прошли не зря. Снейп всегда наблюдал эти потуги с улыбкой.

Но сегодня целью его визита являлись не дополнительные занятия.

— Выпьешь? — предложил Люциус.

Он выглядел уставшим. Малфой был прекрасным политиком и интриганом, но и у него имелись слабые места. Самым уязвимым из них был его сын. Проклятье комы не страшное, но весьма неприятное. Увидеть со стороны, что твой сын как будто умер, не совсем приятно. В некотором роде Снейп даже сочувствовал ему, конечно, настолько, насколько вообще мог быть способен на это чувство.

— Пожалуй, соглашусь.

Люциус налил в бокал вино и протянул его гостю. Снейп по своей обычной привычке сначала принюхался к напитку, потом внимательно осмотрел предлагаемую жидкость и сделал маленький глоток. Малфой немного поморщился, наблюдая это.

— Я не собираюсь тебя травить.

Снейп усмехнулся.

— Но, когда соберешься, ведь обязательно предупредишь меня?

— Конечно, нет, но сейчас у нас нет причины начинать войну друг против друга, — процедил Люциус, откинувшись в кресле.

— Неужели?

Малфой тут же приподнял голову и повернул ее к собеседнику.

— Что ты имеешь в виду?

— Статья в Пророке, что вышла вчера. Это же твоих рук дело. Ты пытался отвести от себя внимание общественности?

Люциус нахмурился.

— Если ты сам все прекрасно все понимаешь, то зачем спрашиваешь?

Снейп покачал головой и сделал еще один глоток вина. Прежде чем проглотить, он некоторое время подержал напиток во рту, смакуя его терпкий вкус.

— Сферы наших интересов пересеклись. А именно Поттер. Любой удар сейчас по его репутации будет отражаться на мне. Я не допущу подобного.

Малфой нахмурился.

— Колесо запущено. Я уже тут ни при чем. Я думал, что наше общее прошлое… — он дотронулся до левого плеча, — не позволит тебе прыгать перед этим несносным мальчишкой, как козлу около свежей травки!

— Я рекомендовал бы тебе следить за тем, что говоришь, — спокойно порекомендовал Снейп. — Знаешь, в последнее время в Хогвартсе количество несчастных случаев на уроках зельеварения значительно увеличилось. А если в классе к тому же находится Невилл Лонгботтом… Я очень опасаюсь, что когда-нибудь произойдет что-то непоправимое.

— Ты угрожаешь мне? — яростно сверкнул глазами Малфой.

— Нет. О чем ты вообще? Я всего лишь жалуюсь на свои учительские будни…

— Ты привязался к Поттеру?

Снейп вытянулся вперед к своему собеседнику.

— Я никогда ни к кому не привяжусь. Меня не волнуют окружающие. Единственный, за кого я искренне волнуюсь, — это я сам. И я не позволю замарать мою репутацию грязными статейками о том, кого мне против воли всучили в подопечные. Я ясно выражаюсь?

Люциус немного отпрянул назад.

— Я постараюсь убедить Министра, что критика Поттера нам сейчас невыгодна. Но, Северус, как ты думаешь, как отреагирует он, когда вернется и узнает, что ты нянчился с мальчишкой?

Снейп вновь откинулся в кресле и довольно улыбнулся.

— Конечно же, он наградит меня. Я же буду тем, кто ближе всех подобрался к нему, кто знает все слабые места этого ребенка. Определенно, он будет доволен мной.

— А ты не думал… — Люциус немного замялся, — убрать его?

Зельевар подавил в себе тяжелый вздох.

— Конечно, нет! Он никогда не простит подобного. Сделать это — значит, признать его слабость. Признать, что он не способен сделать это сам. Сложно представить более серьезное оскорбление для него! Уж лучше быть тем, кто сохранит жизнь Поттеру для него, чем тем, кто заберет ее раньше него. Я не самоубийца, Люциус. Я слишком люблю себя.

Малфой начал казаться еще более бледным, чем в начале вечера.

— Возможно, ты и прав, а возможно, и нет…

Снейп ядовито усмехнулся.

— Проверь, Люциус, проверь. И увидишь, кто из нас двоих прав.

Хозяин дома налил себе еще вина.

— В любом случае, не сегодня.

— Мне все равно, в какие игры ты играешь, но ни в коем случае не трогай меня и мое имя. До тех пор, пока хочешь, чтобы твой сын и дальше оставался в хорошей памяти и добром здравии.

— Ты считаешь, что Хогвартс единственная школа в мире?

— Конечно нет, но путь в Дурмстранг ему заказан. Поттер успел набрать там вес, так что я прекрасно представляю, что там будет с Драко, если он попробует выступить против него. Не смотри на то, что паршивец любимец Дамблдора, он прекрасно владеет Темными Искусствами. Отправишь сына в Шармбатон? Ты сильно опоздал, там его уже никто не ждет. Может, пошлешь его в Сибирь? Я бы хотел посмотреть на это. Русские быстро вытряхнули бы из него самомнение и научили бы чистить картошку. Это у них местный аналог наших отработок с Филчем. В Америке Драко со своими замашками тоже никому не нужен. Если он только заикнется там о том, что чистокровные стоят выше грязнокровок, то в следующую же секунду будет уже лететь на родину без метлы. Мне продолжить?

Люциус со звоном отставил бокал в сторону.

— Я же уже сказал, что обсужу все вопросы с Министром. Ты удобно устроился, Снейп. Только с такими амбициями Поттер может пожелать занять Его место! Уж кого-кого, но только не этого мальчишку я хотел бы видеть в этой роли! Только не любителя грязнокровок! Когда-нибудь твоя позиция выльется в проблемы для тебя, помяни мое слово!

— Спасибо за заботу, сам справлюсь. И запомни, Люциус, я не преклоняюсь перед силой. Только идеи способны заставить меня пасть на колени. Я признаю только Его идеологию. До желаний кого-то занять Его место мне нет дела! Именно с этого и начинается преданность. Запомни это. Пожалуй, мне пора.

Снейп допил вино и встал.

— Можешь не провожать.

Зельевар ускорил шаг. Через тридцать минут ему необходимо будет добавить порошок из корня руты. И тогда до завершения этого зелья ему останется сделать три помешивания по часовой стрелке и пять против…