О Мастере Зелий (гет)

Северус только что вылез из ванной с горячей водой. На этот раз он оставался там недолго, потому что, пытаясь полностью привести свои мысли в порядок с помощью горячей воды, он скорее растворился бы, чем пришел хоть к какому-нибудь решению. Вместо этого он пошел в свою комнату, чтобы наполнить желудок, по-прежнему требовавший продолжать запретные удовольствия выходных дней. Протянув руку к звонку, чтобы позвать Пигги, он замер на середине движения, потому что услышал в коридоре два женских голоса. Северус прислушался и в недоумении наморщил лоб. Это был совершенно не тот тон, которого он ожидал после вчерашней кошмарной язвительности своей матери и то подавленного, то раздраженного поведения Грейнджер. Нет, было совершенно очевидно, что женщины весело болтали. Странно, подумал он, подошел к двери, поколебался пару секунд, а потом все же прижал ухо к двери.

— … у вас получилось хранить это в секрете? – Это Грейнджер.

— О, очень легко, — ответила его мать. – Когда Северус был еще ребенком, мы с Гедрианом внушили ему, что в наши комнаты нельзя входить без спроса и без предупреждения. Мы тоже старались не вторгаться в его личное пространство, если он сам этого не хотел. Даже когда он был совсем маленьким мальчиком. Поэтому сын вырос с глубоко укоренившимся уважением к личной жизни окружающих, и никогда….

Голоса затихли. Все еще прижимаясь ухом к двери, Северус с удивлением подумал о том, сколько открытий можно совершить всего за десять секунд. Первая неожиданная новость: его мать отнюдь не испытывала неприязни к Гермионе Грейнджер. Его ухо, прижатое к вырезанному на двери цветку, начало гореть, и он медленно отодвинулся от своей опоры. Хотелось выпить чаю и во всем разобраться. Узнать, что за секрет спрятан за дверями комнаты матери. Правда пока он чувствовал некоторую слабость в ногах, поэтому решил, что что бы там не хранилось в будуаре Кассандры Снейп, в течение часа оно никуда не денется. Чуть позже он все разузнает. Секрет номер два мог подождать еще и потому, что был весьма интригующий секрет номер один. Он вернулся к столику и позвонил, вызывая Пигги.

— Мастер Северус, — пропищала она, мгновенно появившись в комнате. – С вами все в порядке? Я думает вы все еще в лаборатории и…

— Не стоит беспокоиться, все нормально. Вот только уходя, я забыл выпустить Нефертити. Если будешь спускаться в лабораторию, проследи, чтобы туда не проникло это тупое создание, как бы его там не назвали.

— Мисс Гермиона говорит Хозяйке Кассандре, что его нужно назвать, — Пигги резко замолчала, и с вытаращенными от ужаса глазами прижала руку ко рту.

— Да неужели? – сказал Северус, наклоняясь, чтобы смотреть прямо в глаза эльфу. Он с трудом сдерживал дрожь в голосе, и сам не понимал, было ли это веселье или раздражение. – Так как мисс Грейнджер посоветовала его назвать?

Рука осталась на месте, а Пигги так отчаянно замотала головой, что у нее захлопали уши.

Он вздохнул. – Пигги, я уже и сам понял, что мамина показная враждебность всего лишь игра. Должен признать, что игра неплохая. Только пообещай мне никому не говорить, что я об этом догадался. А теперь рассказывай, раз уж проболталась: что сказала мисс Грейнджер?

Рука неуверенно опустилась. – А вы меня не накажете, хозяин Северус?

Он закатил глаза. – Пигги, тебя в этом доме хоть кто-нибудь наказывал? – Она покачала головой. – Нет. Правильно. А теперь расскажи мне наконец об идее мисс Грейнджер и отправляйся за моим чаем. И, пожалуй, можешь добавить к нему два тоста, я проголодался. Немного меда тоже не помешает.

Пигги улыбнулась во весь свой немаленький рот. – Она сказала, что вы можете назвать его Невил. — Прошептав это, она с громким хлопком исчезла.

Без особого успеха попытавшись удержать рвущийся из горла смешок, Северус выпрямился. Значит, Невил. Что ж, он всегда подозревал, что у Грейнджер больше чувства юмора, чем она демонстрирует окружающим. Тонкого юмора, достойного ее ума. На столе появился чай, и Северус уселся за второй завтрак, вернувшись мыслями к матери и Гермионе. Итак, девушка ей понравилась. Эта мысль доставляла непонятное удовольствие. К тому же мама сделала выводы из своих прошлых ошибок. Он улыбнулся. Сколько девушек из чистокровных семей дрожали за обеденным столом поместья Снейпов под неодобрительным взглядом Кассандры Снейп? Довольно много. Хотя, если бы одна из них ему действительно понравилась, он все равно стал бы с ней встречаться. Так значит, матери понравилась Грейнджер, хотя маленький спектакль, который ему показали, выглядел очень убедительно.

Северус налил себе вторую кружку чая и намазал тост медом. Откусив кусочек, он с удовольствием просмаковал восхитительную гамму вкусов горячего белого хлеба, масла, и сладости цветочного меда. Проглотив тост, он снова улыбнулся, но улыбка тут же превратилась в усмешку, в которой чувствовалось легкое злорадство. Миссис Снейп завела себя в несколько затруднительное положение, не правда ли? Потому что Гермиона не могла не рассказать ей о своей утренней оплошности. Значит, теперь не имеет смысла разыгрывать из себя ревнующую маму, потому что подобный спектакль был бы только ему на руку. Все это обещает стать крайне интересным. Мама должна пройти по очень тонкой кромке, а он не собирается ей помогать. Миссис Слизерин должна сама выбраться из тупика, в котором по своей же вине и оказалась.

Теперь Гермиона. Он не был маменькиным сыночком, но мысль о том, что мать будет решительно против его отношений с девушкой, смутила его больше, чем он ожидал. Теперь, когда оказалось, что этого препятствия не существует, его перспективы выглядели менее неопределенными. Туман в голове рассеялся, и теперь он мог выявить суть проблемы. Да, этим утром она сильно задела его своими словами. С другой стороны, это было сказано непреднамеренно. Снова проиграв в мыслях утреннюю сцену, Северус решил, что скорее всего девушка просто думала вслух. Эту версию подтверждало и выражение неподдельного ужаса, появившееся на лице Гермионы, когда она произнесла роковые слова. После того как он по полочкам разобрал весь неприятный инцидент, стало совершенно ясно: он ей интересен – не как Мастер Зелий, который может проконсультировать ее по нужному вопросу, и не как чистокровный колдун с кучей денег – она хотела больше узнать о нем, понять его. И надо признаться, что само по себе это неплохое желание – даже в сочетании с типично Гриффиндорской прямолинейностью. Может быть, ему даже нужно было столкнуться с подобными вопросами лицом к лицу. Это предположение казалось тем более правдоподобным, если учесть, что предпринимавшиеся до этого тонкие попытки помочь ему успеха не имели. Ни мать, ни Дамблдор, ни кто-либо еще, у кого хватило бы смелости заговорить с ним на эту тему, будучи готовыми быть обвиненным в бестактности, не решались задать ему простой прямой вопрос: Почему, ради Мерлина, тебя занесло к Волдеморту, когда у тебя и без того было все, чего бы ты не пожелал?

Может быть так даже лучше. Да, она вызвала у него такой приступ ярости, какого он от себя и не ожидал. Она сдвинула что-то с мертвой точки. Заставила его подумать, и признаться самому себе в неприятных вещах, что давно было необходимо сделать. Если задуматься, она ему очень помогла.

**°°**°°**

— Так что он вырос с глубоко укоренившимся уважением к личной жизни окружающих, и никогда не входит в мою комнату без разрешения. Портрет начали писать, когда у него только начались занятия в университете. К каникулам все уже было закончено. Так что Северус не догадывается об его существовании.

Гермиона обдумывала услышанное. – А вам не кажется, что ему было бы только полезно поговорить с отцом? Услышать из его уст, что он прощен?

— Проблема в том, моя дорогая, — объяснила Кассандра Снейп, открывая дверь в свои комнаты, — что на портрете Гедриан Снейп остался таким, каким был во время его написания. Конечно, он знает, что умер, и я рассказывала, при каких обстоятельствах это случилось, но Гедриан Снейп с портрета не прожил последних дней жизни своего оригинала. Его прощение ничего не будет значить для Северуса. В 1976, когда писался портрет, сын даже еще не перешел на Темную Сторону.

— Думаю, я понимаю, что вы имеете в виду. – Медленно произнесла Гермиона. – Прощение, основанное на незнании, может ранить даже больше, чем чувство вины, с которым он живет.

— Вот именно, моя дорогая. Хорошо зная Северуса, я думаю, что именно так и получится. Несмотря на все это, Гедриан будет рад с тобой познакомиться.

Неожиданно засмущавшись, Гермиона сказала. – Может мне лучше немного привести себя в порядок?

Миссис Снейп критически оглядела девушку. – Нет, не беспокойся, ты прекрасно выглядишь. Ну если только волосы. Можно?

Гермиона кивнула и начала зачарованно наблюдать за действиями пожилой ведьмы. Та достала палочку и пробормотала несколько заклинаний для ухода за волосами и прической. Гермиона почувствовала, как кожу головы слегка покалывает, пока невидимая расческа проходит по ее волосам, поднимает их с шеи и плеч, и закрепляет свободным узлом. Около ушей и на шее осталось несколько, как бы случайно выбившихся прядей, что делало прическу не такой элегантной, как творение Джинни перед аукционом, но более чувственной.

— Очень подходит к домашнему платью, — заметила миссис Снейп. – Вызывает непреодолимое желание расстегнуть пару пуговиц.

Гермиона слегка покраснела. – Постараюсь запомнить.

Миссис Снейп подошла к двери в спальню и открыла ее. – Гедриан, — тихо окликнула она, — ты здесь? – Иногда он ходит в гости в другие портреты, — мимоходом объяснила она Гермионе.

Гермиона уже открыла рот, чтобы ответить, да так и оставила его открытым. Хотя сказать ничего не успела, пораженная глубоким бархатным баритоном, откликнувшимся. – Да дорогая, я здесь. Ты случайно не привела нашу гостью?

— Ох, — это было все, что смогла сказать Гермиона. И еще. – У них же совершенно одинаковые голоса!

— Да, это так, — согласилась миссис Снейп. – Вообще-то он больше похож на меня, но голос совершенно отцовский. Войди, я тебе представлю.

Все еще чувствую себя немного неуверенно, Гермиона позволила подвести себя к стене на которой висел портрет. Изображение с почти фотографической точностью представляло мужчину лет шестидесяти, с чуть тронутыми сединой черными волосами. Почему-то первым, что бросилось ей в глаза, была хорошо заметная царапина на подбородке. Как это он ухитряется там бриться? Подумав об этом, Гермиона еле сдержалась, чтобы не захихикать. У мужчины было очень красивое лицо с густыми черными бровями, светло серыми глазами, и крупным носом, хотя и не похожим формой на нос Северуса – внешность он действительно унаследовал от матери. Портрет улыбнулся Гермионе, явно довольный тем, что увидел.

— Гедриан, хочу представить тебе мисс Гермиону Грейнджер. Мисс Грейнджер, это Гедриан Снейп, мой бывший муж.

— Очень приятно познакомиться, — ответила Гермиона, чувствуя себя ужасно глупо, потому что с этими словами она машинально протянула портрету руку.

— Мне так же, — ответил старший Снейп. – Извините, если мой вопрос покажется вам бестактным, но вы выглядите несколько взволнованной. Это только из-за того, что вас пугает мое присутствие, или вас расстроило что-то другое?

— Я… ну, во-первых, ваше присутствие меня нисколько не пугает, — улыбнулась Гермиона. – Но вы правы, мне немного не по себе. Боюсь, этим утром я совершила большую глупость, хотя миссис Снейп не устает убеждать меня, что все к лучшему.

— Глупость? Судя по тому, что я слышал о вас, мисс Грейнджер, вы вред ли способны совершать глупости. Моя жена говорила, что вы просто гениальны.

Снова покраснев, на этот раз от удовольствия, Гермиона подняла руки в жесте протеста. – Пожалуйста, мистер Снейп, не надо мне льстить. Я обычная ведьма, и много работаю, чтобы чего-нибудь добиться. И даже если бы я была гением, это все равно не застраховало бы меня от оплошности.

— Она спросила Северуса, почему он перешел на Темную Сторону, — спокойно сообщила миссис Снейп, поднимая палочку, чтобы придвинуть поближе два кресла. – Думаю, нам лучше присесть, потому что разговор обещает быть долгим.

К большому удивлению Гермионы, мистер Снейп не казался недовольным. – Что ж, — сказал он, глядя на двух, теперь сидящих перед ним женщин, — рано или поздно кто-то должен был задать ему этот вопрос. Хотя полагаю, что для него это было шоком. Примите комплимент за вашу храбрость, мисс Грейнджер.

— Это была не столько храбрость, сколько беспечность, — созналась Гермиона, накручивая на палец прядь волос. – Мы сидели на ступеньках около входной двери, пили чай и любовались восходом солнца, и мне просто пришел в голову этот вопрос. Мне кажется, — добавила она, глядя на портрет, что чем спокойнее поверхность, тем ужаснее она бывает, после того, как треснет и выбросит поток лавы. И я думаю, что чем менее очевидны его мотивы, тем драматичнее они могут оказаться на самом деле. Не знаю, хорошо ли я объяснила…

Миссис Снейп бросила на нее острый взгляд и явно собиралась что-то ответить, но муж опередил ее. – Знаешь, Кассандра, мне кажется, что Мисс Грейнджер права, — сказал он. – Общеизвестно, что сторонние наблюдатели видят проблему более ясно, чем те, кого она непосредственно касается. Тем не менее, я склонен согласиться с женой – все может закончиться гораздо лучше, чем вы ожидаете. А теперь, расскажите мне лучше о своей работе. Я слышал, что вы написали очень интересную диссертацию.

Кассандра Снейп вздохнула и закатила глаза. Конечно, она должна была ожидать, что видя перед собой ученого, хотя и в облике симпатичной девушки, муж при первом же удобном случае сменит тему.

Внезапно в комнате появилась Пигги. – Госпожа Кассандра, господин Северус спрашивает, есть ли у вас время на то, чтобы кое-что с ним обсудить.

Конечно, — ответила миссис Снейп, поднимаясь из кресла и поправляя складки на мантии. – Скажи ему, чтобы заходил минут через пять.

Эльф кивнул и испарился.

— Я… о, Боже, я не хочу сейчас сталкиваться с ним, — воскликнула Гермиона, чувствуя приступ панического ужаса. – Но если я сейчас выйду из комнаты, мне придется пробежать мимо него в коридоре!

— Моя дорогая, — со слегка ироничной улыбкой начала миссис Снейп. – это же не старинный водевиль, так что совершенно не нужно прятаться в буфете. Можете просто остаться здесь – будьте уверены, что он не войдет в спальню. Или просто аппарируйте в вашу комнату. Хотя я думаю, что вам будет интересно послушать наш разговор. Не говоря уж о том, что это избавит меня от необходимости повторять его.

— А разве это не будет несколько… неудобно? – осторожно поинтересовалась Гермиона, не уверенная в том, как здесь отнесутся к ее Гриффиндорской щепетильности.

— Да о чем вы, — отмахнулась миссис Снейп. – Кого беспокоит, удобно это или не удобно? Это очень полезно и дает массу нужной информации.

— И вы не будете презирать меня за то, что я подслушивала?

— Во-первых, моя дорогая, это разрешенное подслушивание, то есть вполне нормальная вещь. Во-вторых, из-за этого я не стану думать о вас хуже. Только поставьте кресло поближе к двери, а я не буду ее плотно закрывать. Подслушивать, прижав ухо к закрытой двери, неудобно, и потом всегда болит голова. Гедриан, я думаю, ты займешь свое обычное место на картине Ватто? Хотя должна признаться, что мне не нравится компания полуобнаженных женщин.

Гедриан Снейп покачал головой (судя по этому движению, тема поднималась уже не в первый раз) и исчез с портрета. Миссис Снейп ободряюще похлопала Гермиону по плечу и вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой на пару дюймов. Гермиона, чья палочка спокойно лежала на тумбочке, перетащила к двери кресло и поставила его вплотную к деревянной поверхности. Так оно не просто хорошо прятало Гермиону от лишних глаз, но и не давало двери случайно открыться.

Только она успела сесть, пытаясь успокоить дыхание и отчаянно колотящееся сердце, как в соседней комнате раздался голос Северуса, звучавший спокойнее, чем она ожидала. – Доброе утро, мама.

В том, что утро доброе, Гермиона очень сомневалась.