Пламя во тьме (гет)

«Добра и зла не существует. Есть только сила, есть только власть, и есть те, кто слишком слаб, чтобы стремиться к ней».

Дэйнерис Таргариен ехала по разрушенной улице Миэрина верхом на иссиня-вороной лошади. Ее Мэйга давно уже привыкла к виду и запаху смерти, а потому без робости шагала меж мертвых тел. Кирпичная мостовая под копытами, некогда многоцветная, ныне сплошь обагрилась кровью, стоны тех, кто еще не испустил дух, глухо разносились в недвижном воздухе. Развалины домов по обе стороны от дороги чадили дымом, сквозь смрадную завесу слабо брезжила рассветная заря.

Королеву сопровождал эскорт под красно-черным знаменем дракона, состоящий из Безупречных и конных Младших Сынов. Около Дэйнерис были ее советники: Барристан, Даарио Нахарис и Джорах Мормонт. Процессия держала путь к Великой Пирамиде для встречи с представителями Миэрина. Армия Матери Драконов уже захватила город, и пусть господа и удержали несколько центральных кварталов, падение их оставалось лишь вопросом времени. Посему королева готовила врагам ультиматум: сдаться или быть уничтоженными.

Сир Джорах, ехавший по левую руку от Дени, смотрел на нее и будто бы не узнавал. Где принцесса, когда-то покорившая его улыбкой и дивным сиянием аметистовых глаз? Ее беззаботный смех отзвенел, затерялся в отголосках прошлого. Ныне она сделалась совсем другой — жесткой, надменной, властной. Госпожа в вороненой кольчуге и кровавом плаще, вооруженная браавосийским клинком, едва ли походила на девочку из воспоминаний Джораха. Но все равно он любил ее безнадежно, пламенно, хоть этот огонь и не грел его, а только обжигал.

Скорбные размышления Мормонта прервала остановка: процессия достигла места встречи. Посол Миэрина уже ожидал, он стоял в окружении охраны подле кованых врат, ведущих во внутренний двор Великой Пирамиды. Еще издалека он показался Дэйнерис смутно знакомым. Это был молодой мужчина, вчерашний юноша в роскошном пурпурном токаре. Мужчина обладал особенной восточной красотой, как если бы вобрал в себя все лучшее от гискарского народа: он имел гладкую янтарную кожу и волосы оттенка красного дерева, уложенные над висками в два крыла. Посол приветствовал королеву по-валирийски, с характерным для Залива рубленым говором:

— От имени великого города Миэрина вам выражает свое почтение Отпрыск Гиса, Октарх Старой Империи, владетель Скахазадхана Хиздар зо Лорак.

Его карие глаза по-ястребиному пристально изучали захватчицу. Дэйнерис уже поняла, при каких обстоятельствах видела его прежде. Сам Хиздар, однако, пока что ее не узнал. То было вполне объяснимо, с момента их прошлой встречи девушка изменилась гораздо сильнее его самого.

Всадники спешились, королева в сопровождении советников неторопливо приблизилась к послу. С холодной улыбкой она молвила:

— Мои приветствия, Хиздар. Не думала, что когда-нибудь наши пути вновь пересекутся.

Спутники Дэйнерис недоуменно переглянулись, на лице посла отразилось глубочайшее изумление. Он ясно вспомнил этот голос с нотой металла и глаза — аметисты из сокровищ Древней Валирии.

— Кира?.. — только и сумел проговорить Хиздар.

— Так меня звали, когда я была безземельной принцессой-изгнанницей. В Миэрине я попала в трудное положение, а вы меня выручили.

— Верно — я помню, как впустил вас в свой дом, — ответил со скорбной усмешкой посол. — Теперь же вы явились, чтобы его разрушить. Судьбе, однако, не чужда ирония.

— Судьба — игрушка для слабых, — жестко отрезала Дэйнерис. — Намерения же мои зависят от исхода нашей встречи. Так что не будем тратить время попусту — начнем переговоры.

Вместе они вступили под своды Великой Пирамиды. Прежде Дени никогда не посещала это знаменитое сооружение, и внутреннее убранство произвело на нее сильное впечатление. Первый из тридцати трех ярусов площадью был сравним с городским кварталом, в главном коридоре с гранитными полами и стенами из рыжего кирпича могли бы разминуться два экипажа. Здание ярко освещалось сотнями факелов, оно имело облик не древнего монумента, но живого организма, полного энергии и движения.

От центрального входа высокие гости проследовали к огромному подъемнику. Они шагнули на платформу, и колеса механизма пришли в движение, доставляя их на двадцать пятый этаж. Там находился тронный зал — колоссальное помещение, облицованное белым и пурпурным мрамором. К потолкам на недосягаемой высоте возносились стройные колонны, в центре, на ступенчатом постаменте, располагался королевский трон. Он был сделан в виде гарпии из золоченого дерева с резными крыльями. Долгие века сей трон пустовал, ибо более тысячи лет Миэрин не знал королей — но сегодняшний рассвет принес для древней твердыни новую, переломную эпоху.

Для встречи с захватчицей в зале собрались правители города, совет аристократов-работорговцев. Под неотрывными гискарцев взглядами Дэйнерис вместе со свитой прошествовала к пьедесталу. Удивительно, сколь сильная аура власти исходила в этот момент от изящной девушки, в каждом ее шаге, в каждом движении было величие и стать истинного дракона. Она остановилась у ступеней, напротив господ, и возвестила во всеуслышание: каждый из них присягнет ей на верность или же примет смерть. Правители переглянулись в смятении и страхе. Город боле им не подчинялся, и потому они не смели возразить, однако никто не решался склониться первым.

И вдруг молчание нарушила грубая реплика:

— Катись ты к шрайкам, валирийская шлюха. Аззак зо Паль не нуждается в твоей милости.

В зале воцарилась мертвая тишина, как если бы даже сердца у собравшихся замерли. Дэйнерис чуть сощурилась, смеряя пронзительным взглядом непокорного гискарца. Это был мужчина средних лет с проседью в черных волосах, в бело-розовом плаще поверх кольчужного доспеха. Никем не прерванный, он гневно обратился к миэринцам:

— Мой сын сразился у ворот и умер за вас — а вы сдались, как трусы. Вы испугались жалких евнухов под предводительством женщины.

— Взять его, — приказала королева. Ее солдаты схватили безоружного Аззака. Он не сопротивлялся, ибо знал, что такой исход неизбежен. Но даже обездвиженный, гискарец все еще держался гордо и бесстрашно. Он с презрением крикнул в лицо Дэйнерис:

— Ну же, никчемная девка — я жду! Прикажи своим кастратам убить меня. Только так ты и умеешь, чужими руками. Сама-то боишься в крови запачкаться.

Королева неторопливо приблизилась к Аззаку и плавным движением обнажила браавосийский клинок. Ее меч был легким, с колющим узким лезвием. Матерь Драконов наставила острие точно на шею врага, и тот, изменившись в лице, сипло промолвил:

— Ты не станешь…

Но договорить он не успел. Королева хладнокровно всадила клинок ему в горло. Лезвие вонзилось легко, точно в мягкое масло, перерезав артерии и трахею. Аззак захрипел, выкатив глаза, хрип перешел в тяжелое сдавленное бульканье. Глядя прямо в лицо врага, Дэйнерис потянула меч на себя, кровь потекла из открывшейся раны, пачкая плащ мужчины. Все его тело содрогнулось в агонии, а через несколько секунд, безжизненно обмякнув, рухнуло наземь.

Матерь Драконов отвернулась от убитого и двинулась к пьедесталу, с ее клинка, отмечая путь по ступеням, слетали алые капли. Никто уже не смел ей помешать, и в полной тишине она величаво воссела на золотой трон.

Хиздар зо Лорак нарушил молчание дрожащим голосом:

— Матерь Драконов, мы готовы немедля признать вас своей королевой. Я ничего не знаю о ваших дальнейших намерениях, однако прошу проявить милосердие к побежденным.

— Быть к ним милосердной? Так же, как они — к рабам? — безучастно уточнила Дэйнерис.

— Господин — не всегда подлец и мучитель, Ваша Милость. Вы же помните, как однажды я вызволил вас из темницы.

После кратких колебаний королева чеканно объявила:

— Ну что же, Хиздар — ваше давнее благородство сегодня спасло от расправы господ Миэрина. Тех, кто поклянется мне служить, и за кого вы поручитесь, я не трону. К остальным я не буду столь снисходительна.

Хиздар немедленно склонился на колени перед новой госпожой и принес клятву верности, то же самое сделали и другие аристократы. Ко времени завершения церемонии кровь на клинке Дэйнерис успела засохнуть. Ощущение триумфа, переполнявшее ее при сдаче города, постепенно сменялось усталостью, ибо Матерь Драконов не спала без малого двадцать четыре часа.

Приняв присягу последнего из господ, королева позволила им покинуть зал. Миэринцы разошлись, за исключением Хиздара. Он почтительно предложил ей занять комнаты на верхнем ярусе пирамиды, покои, достойные правительницы города. Дэйнерис приняла это предложение и вместе с гискарцем двинулась к выходу из зала.

— Они придутся вам по вкусу, — заверил он. — Позвольте показать дорогу…

И тут Хиздар умолк: к ним приблизился человек поистине пугающего вида, облаченный в черное. Маг, который только недавно очнулся от забытья, хотел обсудить с королевой значимый вопрос. Дени, скрыв смертельную усталость, учтиво улыбнулась:

— Приятно вас видеть, Рейстлин. Как ваше самочувствие?

— Благодарю, кхалиси, — ответствовал тот. — Вполне сносно.

И внезапно без видимой причины чернокнижника одолел болезненный кашель. Надсадное першение разнеслось под гулкими сводами. Рейстлин содрогнулся, скорчился, изо рта его плеснула кровь. Приступ, впрочем, не был затяжным: вскоре спазм унялся, и чародей сумел перевести дыхание.

Все это время Хиздар наблюдал за Маджере с ужасом и глубочайшим, едва скрываемым отвращением.

— Я слышал, королеве прислуживает черный маг, — пробормотал он потрясенно, — чудовище, чьи очи горят огнем, а уста извергают кровь…

— Какая омерзительная, гнусная ложь, — зло оборвал его чародей. — Я никому не служу!

Дени сочла необходимым вмешаться:

— Хиздар, вам лучше оставить нас с Рейстлином наедине. Сейчас.

Гискарец исполнил ее просьбу — слегка поклонившись в знак почтения, он удалился прочь. Проводив его тяжелым взором, Маджере уже вполне спокойно обратился к Матери Драконов:

— Похоже, сегодня вы получили желаемое, кхалиси, — он чуть кивнул в сторону трона. — А это значит, для вас настала пора отдать мне долг.

Рейстлина давно уже занимал вопрос обретения постоянного убежища, и теперь, когда военный поход завершился, настало время всерьез озаботиться этой проблемой. Чародей рассчитывал поселиться рядом с драконами, ибо от них зависела его магия. Помимо этого, ему нужна была охрана из Безупречных, несколько агентов для различных поручений, а самое главное — тишина и уединенность.

Выслушав мага, Дени пообещала, что все устроит — ему оставалось лишь выбрать подходящее место. На сим их разговор завершился, и Матерь Драконов, распрощавшись с чернокнижником, удалилась на тридцать третий ярус для долгожданного отдыха.

Хиздар не обманул ее: верхние покои были поистине великолепны. Широкий коридор соединял просторные, светлые, прекрасно обставленные комнаты. Они включали зал для приема гостей, рабочий кабинет, роскошную хозяйскую опочивальню в белых, серебряно-золотых и пурпурных тонах, и несколько спален поменьше. В особенности Дени приглянулась терраса, примыкающая к покоям, с раскидистыми лимонными деревьями, цветочными клумбами и красивым каменным бассейном. Королева вышла на площадку под открытым небом, под свет утреннего, но уже жаркого гискарского солнца. Она приблизилась к заграждению и задумчиво замерла, взирая на город с высоты птичьего полета. Многоцветная панорама уходила вдаль, омытая слева лазурным морем, а спереди бурым Скахазадханом, от окраин в небо все еще поднимались черные дымные столбы.

Девушка уловила знакомый шум крыльев, ее губы тронула мягкая улыбка. Три дракона стремительно взмыли из-за балюстрады прямо перед ней. Увидев маму, они издали дружный радостный щебет и легко спланировали на террасу — похоже, это место пришлось по вкусу и им тоже.

— Вот мы и дома, дети, — проговорила Дени ласково.

Наконец-то королева исполнила свое давнее чаянье: драконы обрели надежное пристанище, и охранять их будет целая армия. Этот новый дом, однако, нуждался в основательной перестройке. Вскоре Дэйнерис отправилась спать, сознавая, что в ближайшее время об отдыхе останется только мечтать.

Война в Гискарских землях увенчалась полной победой Лунной Госпожи, но настоящие трудности только начинались. Отмена рабства в регионе, который процветал за счет торговли людьми, сулила разруху, голод и новую войну. Первым делом королева решила узнать досконально, насколько скверно ее нынешнее положение. Она велела чиновникам составить отчет обо всех городских финансах и выяснила, что две трети дохода столица получала от продажи невольников. В казне пока еще имелось золото, а в житницах — провизия, но часть ресурсов пришлось отправить в Астапор и Юнкай, где запасы иссякали. А между тем, главные торговые партнеры Миэрина, Волантис и Кварт, уже разорвали контракты и отозвали корабли из порта. Без новых поставок город в пятьсот тысяч человек не протянет и нескольких месяцев, но Гису было нечем торговать — кроме рабов.

Ситуация казалась совершенно безысходной. Дэйнерис почти не спала и не ела, сутками совещаясь с советниками, штудируя книги и раздумывая, как выйти из положения — а ведь разрушенная экономика являлась лишь частью проблемы. Законы, порядок правления, судебная система, положение сословий — все это приходилось создавать заново. Юная королева получила в Браавосе и в Пентосе прекрасное образование, да и мир успела повидать, но власть легла на ее плечи тяжелым бременем. Ко всему прочему, она должна была еще и заботиться о драконах, которые с каждым днем становились все более любопытными и неуемными.

Минуло две недели, в течение которых Дени не получила из своих владений ни единой доброй новости. Посему, когда в кабинет ее глубокой ночью явился сир Барристан, она тоже не ждала ничего хорошего.

— Что случилось? — почти обреченно осведомилась девушка. Она сидела за огромным столом, заваленном трактатами по истории, экономике и праву, картами, отчетами, письмами на разных языках и своими деловыми заметками. Рядом с ней, бессильно уронив голову на столешницу, спала утомленная Миссандея.

Сир Селми приблизился к Дени с участливым выражением:

— У вас измученный вид, кхалиси. Я не прошу Вашу Милость лечь спать — знаю, не послушаете. Но, быть может, вы немного прогуляетесь со старым рыцарем? Свежий воздух вам точно не повредит.

Устало улыбнувшись, Дени поднялась из-за стола и вместе с Барристаном вышла на ночную террасу. Усталая девушка с наслаждением ощутила на коже прохладный ветерок. Полная луна царила в небе, заливая серебром соседние пирамиды, Миэрин, такой многоцветный под ликом солнца, ныне был погружен в сумрак.

Рыцарь принес королеве новости из далекого Вестероса. Станнис Баратеон, один из претендентов на трон ее отца, погиб в кровавом сражении при Черноводной. Победители, Джоффри Баратеон и Тайвин Ланнистер, также понесли тяжелые потери, от которых, вероятно, оправятся еще не скоро.

— Если вы намерены занять Железный Трон, кхалиси, лучший момент для атаки вряд ли представится, — рассудил Барристан. — Возможно, стоит задуматься о походе на Вестерос? Так или иначе, оставаясь в Миэрине, вы подвергаете себя огромному риску.

Матерь Драконов ответила не сразу. Барристан со скрытым беспокойством наблюдал за ней. Девушка замерла у балюстрады, устремив темные глаза на спящий город, в лунных лучах ее кожа и волосы почти что сияли мистическим светом. После краткого молчания юная владычица веско изрекла:

— У нас не хватит ресурсов для покорения Вестероса. Едва ли народ забыл о зверствах моего безумного отца, а даже если и так, Тайвин и другие лорды охотно напомнят. Стоит ступить на землю Семи Королевств, и против меня сплотятся абсолютно все — потому я не намерена покидать Эссос, по крайней мере, пока мои драконы не подрастут. Пока что здесь мои дети в относительной безопасности.

— Помимо драконов, вам нужны люди, кхалиси. Сильные союзники. Простите мою прямоту, но я давно хотел спросить — вы еще не думали о замужестве? Уверен, найдется немало достойных кандидатов, которые вас поддержат при условии брака.

— Попасть в зависимость от мужа? — проговорила Дени прохладно. — Лишиться свободы, за которую я так долго боролась? Ну уж нет.

— Тогда какими средствами вы намерены удержать Миэрин? — мягко, но настойчиво вопросил рыцарь. — Что вы будете делать, когда запасы провизии иссякнут — неужто опять прибегните к магии? Станнис, к слову, полагался на магию своей красной жрицы и проиграл.

— Красной жрицы не было с ним в момент поражения.

— Откуда вам это знать, кхалиси?

— Я просто знаю.

На самом деле Дэйнерис не собиралась просить о помощи Рейстлина, она вообще не говорила с ним со дня покорения столицы. Королева уже давно исполнила данное магу обещание, он поселился в собственных покоях на тридцатом этаже Великой Пирамиды. С той поры Маджере вел привычную для себя жизнь затворника. Матерь Драконов, возможно, и желала с ним встречи, вот только государственные вопросы занимали все ее время, да и неудобно было беспокоить чернокнижника без веской причины.

Рейстлин, тем временем, основательно обустроил свое новое убежище. Тридцатый ярус пирамиды был обширным, тихим и сумрачным, узкие окна впускали в комнаты совсем немного света. Убранство состояло из вычурной эбеновой мебели, тканых квартийских ковров и гобеленов на кирпичных стенах. Впрочем, чародей решил изменить обстановку по собственному вкусу. Он провел в покоях ритуал, который оградил хозяина от незваных гостей и даровал ему сонм ужасающих прислужников.

Чернокнижник сотворил заклинание глубокой ночью, когда над пирамидой серебрился бледный серп полумесяца. Маг долго готовил помещение для обряда. На каменном полу он разместил зловещие ингредиенты: человеческие кости, прах и несколько фиалов, полных свежей крови. Они образовали строгую восьмиугольную звезду с горящими свечами на вершинах. Сам Маджере занял место по центру и с величайшей осторожностью извлек из сумки последние, главные компоненты. Чародей выставил по кругу восемь антрацитовых кристаллов. Острые, точно осколки стекла, они являли собою нечто потустороннее, от них исходил сверхъестественный холод, леденящий тело и душу. В ограненных темницах таилось невыразимое зло, и великий черный маг намеревался его освободить.

Уверившись, что все готово, Рейстлин начал плести чары. Формула была чрезвычайно длинной и сложной, очень немногие маги осмелились бы читать ее наизусть. При первых шипящих словах пламя свечей задрожало и сделалось сумрачно-фиолетовым, как зарево Нуитари. В этом неровном свете каждый предмет в комнате будто бы обратился в свою фантомную копию. Маджере продолжил читать, выводя руками замысловатые пассы, его черное одеяние подхватывал ветер из неведомого замогильного измерения. Энергия страха и смерти концентрировалась в золотых пальцах, кристаллы вибрировали, отзываясь резонансом на колдовство.

И вот чародей завершил формулу. Последнее слово возвестило явление древнего ужаса, свечи вспыхнули болезненно ярко и тотчас погасли вовсе. Восемь призм бесшумно распались в пыль, восемь чудовищных призраков вырвались из кристальных темниц на свободу. Впрочем, свобода их была условна: маг удерживал жутких тварей под контролем. Фигуры из белесой мглы с горящими провалами глазниц покорно замерли, ожидая от хозяина первых приказов.

— Великолепно, — прошептал Рейстлин одними губами. В Ансалоне, в Черной Башне, он заключил этих призраков в особые хранилища. Теперь он выпустил их и получил охрану, более надежную, чем Безупречные, и самых исполнительных в мире слуг.

Колдовская сила Маджере неуклонно возрастала. Пока чародей не мог открыть портал в Кринн, но он уже не сомневался, что однажды возвратится домой. Рейстлину оставалось лишь ждать, и он не собирался тратить это время впустую. Неизведанный новый мир лежал перед ним: история расцвета и падения целых цивилизаций, диковинные создания, а главное, драгоценные знания о магии. Чернокнижника манили все эти секреты, в нем горел азарт ученого, исследователя, первопроходца. Пожалуй, впервые за долгие годы Рейстлин был свободен от стремления стать богом, когда-то поглотившего его помыслы и переросшего в одержимость. Он не отказался полностью от этого намерения, однако пока оно отступило на второй план. В гораздо большей степени мыслями чародея владели открытия, уже совершенные в Эссосе — и другие, которые еще только предстоит совершить.

Самым удивительным из них для мага по-прежнему оставались юные драконы со своей смертной родительницей. Рейстлин знал, сколь чужды и враждебны людям огнедышащие создания, и Матерь Драконов воплощала для него загадку, ответа на которую он не ведал. Но, каким бы ни оказался этот ответ, Рейстлин уже получил от союза с Дэйнерис немало благ. Ему было выгодно, чтобы она и впредь оставалась у власти, ибо это означало безопасность для драконов. Он знал о трудностях, с которыми столкнулась королева, и посему, завершив обустройство убежища, решил выяснить ее дальнейшие планы.

Они встретились солнечным днем, на террасе под открытым небом, соединенной арочным выходом с тронным залом. Дени ожидала чародея на скамье под сенью лимонных деревьев, сегодня она была в алом платье с короткими рукавами и широким поясом на талии. Самоцветные очи девушки горели нескрываемой радостью, Маджере даже удивился — неужели она настолько счастлива его видеть? Впрочем, это предположение тотчас развеялось.

— У меня отличные новости, Рейстлин, — с нотой ликования заявила Дэйнерис. — Я только что встретилась с послами из Браавоса — Железный Банк одобрил Миэрину займ на очень выгодных условиях. Более того, Морской Владыка лично проявил интерес к этому делу и готов оказать мне всяческую поддержку.

— Звучит весьма недурно, — с осторожностью проговорил Маджере, — но за все приходится платить, кхалиси. Зачем, по-вашему, этим людям вам помогать?

— Браавосийцы ненавидят рабство и готовы поддержать мою борьбу с гискарским рассадником мерзости. Теперь я понимаю, почему Железный Банк отказал мне в Астапоре — причина заключалась не столько в юном возрасте драконов, сколько в моем намерении купить невольников. Но сейчас для союза с Морским Владыкой больше нет препятствий.

— Полагаю, этому союзу тоже есть своя цена. Вы уверены, что здесь не кроется какого-либо обмана со стороны Браавоса?

— Браавосийцы держат свое слово, — молвила королева с гордостью, — я-то знаю, ведь я сама браавосийка, Рейстлин, хоть и родилась на Драконьем Камне. В вольном городе прошло мое детство… Вы, право, настроены чересчур скептично. Все же иногда нам везет безо всяких подвохов — думаю, с вами такое случалось не единожды.

Чернокнижник промолчал, его золотое лицо отразило мрачное сомнение. Кхалиси чуть приподняла брови, мягко удивляясь:

— А как же наша встреча в Кварте? Тогда мы оба потеряли самое дорогое: вы — магию, а я — своих детей. Но вместе мы вернули утраченное, а в дальнейшем обрели и много, много большее. Изрядная удача, вы не находите?

— В некотором роде вы, возможно, и правы, — сдержанно согласился Маджере. Здесь ему нечего было возразить. Если бы он не встретил Матерь Драконов, путешествие по Эссосу без магии обернулось бы крайне скверно.

Дэйнерис заговорщически ухмыльнулась:

— Предлагаю вам выпить со мной вина — такое событие, как союз с Браавосом, определенно стоит отметить.

— Почему бы и нет, — чародей был совсем не против этой затеи. — Приходите ко мне сегодня, часам к девяти вечера. Обсудим дальнейшие планы.

Условившись о встрече, Дени ощутила удивительный прилив сил. Целый день она порхала по пирамиде, точно маленький дракончик, ее дела спорились быстро и будто бы сами собой. Но с приближением назначенного часа в груди девушки зародилось необъяснимое, почти болезненное волнение. Под вечер королева удалилась в свои покои вместе с Миссандеей. Она собиралась к Рейстлину долго, старательно уделяя внимание каждой детали облика. Дэйнерис надела новое платье из шелка — винно-красное, с глубоким треугольным вырезом на груди. Перед зеркалом она примерила рубиновые серьги и чуть тронула губы прозрачной вишневой мазью, ее пальцы при этом слегка дрожали. «Проклятие, да что со мной такое»? — подумала она смятенно.

— Мисси, — тихо позвала Дени подругу, — можешь сделать мне какую-нибудь красивую прическу?

Смуглые пальцы наатийки скользнули в чудесные белые волосы королевы. За последнее время девушки здорово сблизились. Миссандея имела острый ум и чуткое сердце, а в особенности Дени ценила ее неизменную спокойную рассудительность. В начале знакомства с Матерью Драконов она вела себя очень сдержанно, даже робко, но потом осмелела, стала более общительной и открытой. Собирая волнистые пряди в косы, она с восхищением в голосе вспоминала подвиг Серого Червя у врат Миэрина.

— …Возможно, тебе стоило наградить его за поединок? — предположила она.

— Для него такой поступок — обычная служба, — покачала головой королева. — Он не понял бы, за что эта награда, а возможно, даже оскорбился.

— Все-таки Безупречные сильно изувечены, — заметила Миссандея и тотчас слегка смутилась. — Я имею ввиду, не только физически, но и душевно. Они ведут себя, как копии друг друга, после многих лет истязаний их личности совершенно сломлены. Интересно, сможет ли хоть один из них обрести нормальную, мирную жизнь?.. Кажется, я закончила — посмотри.

Дэйнерис придирчиво взглянула на себя в зеркало. Высокая прическа открывала ее лоб и шею, свободные пряди спереди изящно обрамляли лицо.

— Как я выгляжу? — спросила она деловито.

— Странно слышать такой вопрос от прекраснейшей женщины Эссоса, — улыбнулась наатийка и вдруг недоуменно нахмурилась. — Погоди, а с кем ты сейчас встречаешься?

— С Рейстлином Маджере.

Безмятежный настрой Миссандеи резко переменился. Она побледнела столь сильно, что это было заметно даже на смуглой коже, в ее золотых глазах мелькнул почти суеверный страх.

— Кхалиси… вы же не?.. — еле слышно пролепетала она.

Дэйнерис поспешила ее успокоить:

— Что за глупости, Миссандея? У нас обычный деловой разговор. Маджере — значимый союзник, и я должна предстать перед ним в достойном виде. Это просто проявление уважения.

— А когда мне ожидать твоего возвращения?

— Я не знаю — вернусь, как только мы закончим со всеми делами. Должно быть, довольно поздно.

Королева ушла от дальнейших расспросов, поспешив на встречу. Подруга осталась у нее в покоях — с некоторых пор они часто ночевали вместе. Миссандея, было, села за перевод квартийского свитка, однако не могла сосредоточиться, ибо изрядно тревожилась за кхалиси. Та вполне убедительно объяснила свое поведение, но все же с ней определенно творилось что-то неладное.

Миссандея не ждала гостей и весьма удивилась, услышав стук в дверь. Это оказался сир Джорах Мормонт. Девушка открыла рыцарю, он настороженно оглянулся на пороге, ища глазами хозяйку покоев.

— А где кхалиси? — осведомился визитер. — Я думал, она уже освободилась.

— Пока еще нет, она недавно опять ушла по делам.

— И что же за дело потревожило Дэйнерис в столь поздний час?

Миссандея не была вполне уверена, что стоит сообщать Мормонту обо всех перемещениях Матери Драконов. Однако рыцарь являлся давним другом королевы, и потому после некоторых колебаний наатийка все же ответила:

— Она ушла в гости к Рейстлину Маджере.

— Рейстлин Маджере, — повторил Джорах, темнея лицом. — А зачем — она не уточнила?

— Я не знаю, — увидев, сколь сильно он разозлился, Миссандея тотчас пожалела о сказанном. — Вроде бы, хотела обсудить государственные вопросы…

— Государственные вопросы, значит. У него в покоях, поздним вечером. Понятно.

Не прощаясь, Мормонт порывисто развернулся и зашагал прочь. Худшие опасения рыцаря подтвердились: все это время мерзкий колдун совращал кхалиси у него за спиной. Но сегодня с грязными интригами будет покончено. Одержимый ревностью и яростью, сир Джорах спешил на тридцатый этаж Великой Пирамиды.

Примечания:

Песня — "Xandria — Blood on my hands".

Вот это нарисовал читатель под ником Kast, а затем раскрасила моя подруга.

http://www.pichome.ru/lgY

Хотела найти картинку, подходящую под призраков Рейстлина, но не нашла. Вот это самая близкая.

http://www.pichome.ru/lgv

Я обозначила карту перемещений героев. Читать слева сверху.

http://www.pichome.ru/lgS

Повествование плавно перешло в центральную фазу, однако кульминация и развязка еще довольно нескоро.