Несносная Херктерент - 4. (джен)

Глава 74

Софи даже жалеет, что маленькая принцесса настолько юна. Будь чуть постарше — можно было бы попытаться столкнуть её нос к носу или другими частями тела с разноглазой. Такие комбинации Софи проворачивать не разучилась. Тут, как говорится, мастерство невозможно пропить...

Кстати, равно как и способности Хейс быть Хейс для всех, кто младше её. Эшбадовки же приняли её за заместителя Смерти, если не наоборот и всерьёз подозревали, что после Великих главная в Резиденции именно она.

Надо бы любимую попросить к Осени приглядеться. Если ещё намекнуть на страхи, что Осень в будущем сможет опасной стать... Софи привыкла верить Хейс. Интересно, что она увидит в этом случае?

Так-то на Дом Осени нет ничего. Если уж Кэрдин ничего не нашла, то тогда одно из двух — или люди настолько умелые конспираторы, что должность Кэрдин надо им отдавать, а весь их аппарат переводить на места нелетающих орлов, или люди стараются быть честными, и даже почти получается. Вот только самой Софи в это совершенно не верится.

Посмотрим, что Хейс скажет. Она-то любой страх Софи воспринимает совершенно серьёзно.

Но пока Хейс здесь нет, и думать нужно самой. Мысли, что одним свои видом провоцирует маленькая принцесса, мешают думать нормально. Слишком уж волнующе тельце выглядит. У сестры Осени фигура неплоха. Но неплоха и совершенна — две огромные разницы. Их мать тоже неплохо выглядит. Конечно, не так как Кэретта, ещё за одну сестру не примешь, но лучше большинства женщин своего возраста.

Глядя на Осень, Софи начинает понимать, что испытывали церковники южан и их охотники на ведьм при виде совершенной красоты. И возраст тут значения не имеет. Люди, поколениями подавлявшие естественные человеческие желания, зверино ненавидели всё, что эти желания пробуждало. Соответственно, чем лицо с телом моложе и красивее — тем ненависть сильнее.

У Софи вариант помягче, примерно одинаково распространённый и на Севере, и на Юге — привыкшая быть первой красавицей видит кого-то, кто либо уже совершеннее, либо станет таковой в самом ближайшем будущем. Безжалостное время решило напомнить о себе. Пока всего лишь по носу щёлкнув. Дальше будет больше. Но этот щелчок первый, и оттого самый болезненный.

Вот только не хочется повторять ошибки Кэретты и Кэрдин, истративших немало энергии на полностью бессмысленное противостояние, не завершившее до сих пор, только перешедшее в стадию глубокого позиционного кризиса. Старшая Ягр множество лет не меняется. Какие бы причины это не вызвали, они иные, нежели у Кэретты. Именно про Ягр ходят слухи, что она, или её подчинённые, открыли секрет вечной молодости. Но основан этот секрет на инъекциях вытяжки из мозга лиц до шестнадцати лет. Собственно, для того, чтобы упростить доступ к подобным мозгам, министр и настояла на ужесточении законодательства в отношении несовершеннолетних. «Убийца детей» — далеко не самое неприятное, как Кэрдин называют.

Кэретта ухитряется себя так вести, что никакие слухи о ней не возникают. Древняя поговорка «Супруга Императора — вне подозрений» в её отношении работает на все сто. Как раньше язвила Марина, «Её ни в чём не подозревают, потому что она ничего не делает. Только представительские функции выполняет, да на торжествах присутствует. Но её портрет в полный рост, или статуя крашенного мрамора с этим справились бы ничуть не хуже. Ещё и сразу несколько по разным местам сразу можно было бы посылать».

Грубовато, но, к сожалению, весьма и весьма здраво.

Хотя пустым человеком даже Марина остерегалась Кэретту называть. Человек, искренне считающая, что определённое положение позволяет жить в своё удовольствие. Правда, хотя бы старшую дочь она замечала. Поздновато поняла, подросших девочек всё-таки, две.

В общем-то, не так уж и плохо. Особенно, если сравнить личные качества Кэретты с качествами той же матери Рэды. Правда, если начать сравнивать с матерью маленькой принцессы, уже для Кэретты получается не столь положительная картинка.

Излишне ворошить прошлое, разумеется, не стоит особенно, когда впереди видится намного больше, чем осталось позади.

— Осень, как думаешь, чем заниматься будешь?

— Да вот думаю. Не определилась ещё. Времена универсальных специалистов сразу во всём, к сожалению, прошли.

— У тебя всё-всё получиться! — кивает Рэда. Девочка довольно щурится в ответ. Кажется, у Хорт начинает получаться то, чего не делала мать самой Осени — откровенно захваливать ребёнка, прививая чувство собственной исключительности. Впрочем, при наличии на это некоторых оснований.

Умненькая девочка, совсем как маленький ребёнок, брызжется в Софи. Принцесса на мгновение опешила. Мозг способен совершать сколько-то там сотен тысяч операций в секунду, но сейчас логичной представляется только одна. Именно она и осуществлена. Софи бьёт по воде, обрызгав уже саму Осень. Та только смеётся в ответ. Подключается Рэда. Всё-таки они обе не настолько сильно старше Осени, как хотят казаться.

Почему-то совершенно детская игра немного, но убавляет предубеждённость Софи к игрушечной принцессе. Похоже, иногда для того, чтобы положительное впечатление произвести, достаточно всего-навсего на свой календарный возраст выглядеть. А не пребывать сразу в нескольких, чем очень любит Осень заниматься.

Сейчас опять решила прикинуться, будто ей куда больше лет, чем на самом деле. Устроилась на нагретых камнях на боку в позе героинь классической живописи. Кажется, откровенно хочет подразнить Софи. Тут сказать только одно можно. Хороша! В том числе, и своей юности. На этот раз, кроме констатации факта никаких больше мыслей не возникает. Чему Софи определённо рада.

Окидывает Осень взглядом:

— Крайне живописно, но тут не моя мастерская.

— Разве нельзя просто так красивой побыть? Обязательно рисоваться перед кем-то?

— Сейчас ты откровенно рисуешься передо мной.

Осень ни капельки не смущается. Даже позы не меняет. Рэда ей пальцем грозит.

— Хватит в Эшбадовку играть! Ты всё-таки не они.

— Разве они плохо выглядит?

Рэда бьёт рукой по воде:

— Хватит с меня того, что ты как они ходить научилась!

Вот тут уже Софи обидно:

— Что тут плохого? Я сама походку танцовщицы давно освоила. Когда в бассейне или у озера — так пройтись самое то.

Осень показывает Рэде язык. Софи трёт подбородок, разглядывая Осень, благо та сама напрашивается, чтобы ей любовались.

— Представляю, сколько вывернутых шей будет, когда она следующей весной на бережок озера выйдет!

— Зимой в бассейне на неё насмотреться успеют, — угрюмо буркает Рэда, она прекрасно относится к Осени, но зависть к более совершенной фигурке проскакивает. Это выше Рэды, ибо находиться на биологическом уровне, — да и осень может быть тёплой.

— Надеюсь, будет холодной, покрасоваться не удастся, — усмехается Софи, — и свёрнутые благодаря разглядыванию Осени шеи начнутся только следующей весной.

— Судя по многолетним наблюдениям, есть все признаки того, что это осень на широте Столицы будет такой же тёплой, как и предыдущие.

— Я удавлю этого ребёнка, — Софи делает в воздухе соответствующий жест. Осень показывает язык уже ей. Рэда только устало машет рукой.

— Тебя сестра убить ещё не обещала?

— Не-а, — зевает Осень, прикрывая рот ладошкой, — Зачем? Она же хорошая!

— Зато ты временами — не очень, — сердито фыркает Софи.

— Что поделать, все люди несовершенны, — философски вздыхает маленькая принцесса, приняв не столь живописную, но гораздо более удобную для лежания на одном месте позу, перевернувшись на живот. Впрочем, насчёт меньшей живописности Софи сильно ошиблась. В общем, хорошо, что она — не разноглазая.

Кажется, что-то во взгляде Софи Осень замечает, поэтому сообщает:

— Эрида мне сказала, я лучше всего выгляжу, когда вот так лежу. Сказала, обязательно полноценную картину напишет. Только говорила лежанки для нужной позы тут нет. Та, что есть — находиться в «Сказке»... — Осень многозначительно хихикает.

— Надеюсь, она не рехнулась до такой степени, чтобы предложить в Столицу слетать?

— Зачем? Она сказала, что лежанку сюда привезут. Зачем сложно, если можно просто?

— Затем, что это Эрида. С ней всегда так!

Что Эрида задумала с живописной точки зрения, Софи вполне представляет. Из живописи другого мира Эрида обожает стиль рококо эпохи французских Людовиков. Один из основных источников вдохновения разноглазой. Любимое ей оптимальное сочетание чувственности и слащавости. И то, и другое для Эр термины строго положительного смысла. Идей Эрида уже множество заимствовала.

— Показывала мне набросок позы. Так лечь довольно сложно...

— Вернёмся — покажу тебе, что именно она собирается сделать, — вредно сообщает Софи, — идея-то совсем не её, вовсе из другого мира, притом крайне удачно реализованная... Хотя, — некоторое время внимательно рассматривает лицо Осени, — Признаю, вариант с тобой может получиться куда удачнее, нежели с той девушкой, хотя она и постарше...

— Потому что я такая хорошая? — довольно ухмыляется Осень.

Софи с трудом удерживается, что бы встать, подойти и исключительно в воспитательных целях, хлопнуть маленькую принцессу пониже спины. Удерживает понимание бесполезности воспитательных целей данного действия.

— Потому что, я никогда не видела у тебя такого отсутствующего лица, как у той девушки. Эр, конечно, больше всего любит наготу изображать, но и в лица умеет прекрасно!

— Надо понимать, — фыркает Осень, — в истории того мира, ничем, кроме формы ягодичных мышц, эта девушка не отметилась?

— Кратковременной связью с высокопоставленным лицом, — хмыкает Софи, — привлечённым её физическими данными, а так же уверенностью в том, что будет первым партнёром.

— В том мире яловому состоянию человека придают такое же огромное значение, как на Юге?

— Везде по-разному, но чаще да, нежели нет. Хотя при тамошнем уровне развития медицины и пренебрежении противозачаточными средствами, такое состояние давало хоть какую-то гарантию от заражения половыми болезнями.

— Ну и бред! — решительно заявляет Осень. — Этому любителю юного да свеженького голову в итоге не снесли?

— Ему — нет, — хмыкает Софи, — а вот его внуку — да. Правда, совсем не за девочек.

— За мальчиков? — хитро щурится Осень. Почему-то Софи начинает подозревать, что во французской истории и живописи маленькая принцесса разбирается если и хуже её самой, то ненамного. Сейчас опять откровенно играет в непонятные игры по своим правилам.

Софи показывает кулак:

— Сказала же, «за другое». Книг много накупила, поищи, может найдёшь, за что именно.

— И так догадаться не сложно, — девочка усаживается, опустив ноги в воду. — Я же видела, что Эрида любит писать. Там же воспевание утончённого наслаждения, блаженства и роскоши. Так может быть очень у немногих. Притом совершенно забывающих, что миллионы живут гораздо хуже. И ненавидят богатых, особенно погрязших в безделье. Ну и если в пять глоток жрать, не замечая, что люди голодают, вполне можно доиграться до несложной хирургической операции, — Осень делает жест, словно перерезает горло.

Софи с трудом сдерживается, чтобы удивлённо не разинуть рот. Маленькая принцесса ещё сложнее, чем кажется.

— Ты Эриде об этом не говорила?

— Не уверена, что она бы меня поняла, — беззаботно вздыхает Осень. — Мир для неё слишком прекрасен. Она только хорошее способна во всём видеть, не замечая всего остального. Да и плохо становится, когда таких, как Эр становится больше определённой величины. У нас, по моему, мир может себе позволить ещё некоторое количество таких причудливых личностей.

Софи чуть задумывается. Пусть очень сильно иногда, но разноглазая вполне способна думать о серьёзных вещах. Она куда менее беззаботна, чем кажется. Пусть мир Эриды фактически ограничен «Сордаровкой», «Сказкой» да Резиденцией летом, разноглазая неплохо осведомлена о состоянии дел во всей огромной стране. С учётом причудливости характера Эр, уровень познаний совершенно удивительный. Знает штатную численность многих частей, неплохо осведомлена, что состоит на вооружении. В маркировке боеприпасов разбирается чуть ли не лучше всех в школе. При этом остаётся такой вот... Эридой. Кто-то чуть ли не на первом году придумал ей прозвище «смешная девочка, кто никогда не вырастет». Практически стопроцентное попадание. Даже вполне взрослые страсти действую на Эриду словно обида от проигрыша в детской игре.

— Ты недооцениваешь Эр, она куда умнее, чем хочет казаться, — надо всё-таки объективность пытаться сохранять. Всё-таки люди встречались и разбегались, но продолжали жить в одном мире, как-то взаимодействуя. Всё-таки, и Эр, и Софи всю жизнь будут крутится в одной и той же среде. Жизнь по всякому может пойти. Это пока она не верит тому, что болтают про Софи. Дальше по-разному может быть, но имеющиеся противоречия лучше не усугублять. Тем более, Софи ещё не решила окончательно, стоит ли кампанию по примирению начинать.

— Она с Рэдой дружит, — кажется, с точки зрения маленькой принцессы это чуть ли не наивысшая из возможных оценок.

Софи усмехается:

— Эр дружит и с Мариной, но с разноглазой не очень-то лажу я.

— Ты недавно с ней помириться хотела.

— Хотела — не значит сделала. Вполне могу и передумать.

— Лучше — не передумывай.

— Кому лучше?

— Вообще-то всем.

— Это её девчонки тебе в уши накапали?

— Они никогда не говорили ничего плохого про неё. В свою очередь, сами мне показались вполне неплохими. Значит, можно сказать, что и они. И ещё Марина добавила.

— А ты, Рэд, что молчишь? — осведомляется Софи.

— Что тут говорить? — пожимает плечами Хорт. — Ей сестра показывала школьные фотографии. Немало рассказывала про всех про нас. Оказывается, в её кругу достаточно сильно обсуждали, с чего это я с Эр и Мариной подружилась. Пришлось рассказать, что именно Эрида нас примирила. Как видишь, с тех пор больше не ссорились.

— Сестра так смеялась, когда рассказывала, слух пошёл, будто у Рэды за пределами школы есть любовник. Я тогда для смеху оделась в брючный костюм. Усы от карнавального нацепила ещё.

— Эрида знала, куда я езжу, — с усмешкой подхватывает Рэда. — Тоже смеялась на глупой выдумкой. Предлагала сделать коллаж, где я вместе с мужчиной. Притом, в каком угодно виде. И почти в любом интерьере.

— Сделала?

— Нет. Я отказалась. Решила, что мне не всегда будет столько лет, сколько сейчас, а всплывшие через десятилетия снимки могут подпортить жизнь и мне, и другим людям. Лучше уже сейчас думать, рядом с кем тебя видят. Некоторые персонажи ведь могут и не случайно оказаться рядом с тобой.

Софи усмехается:

— Знаешь, сколько инструкций по данному вопросу я наслушалась, когда на Юге была?

Осень носом шмыгает:

— Так настоящих Южан и не увидела. А хотела. Обещали взять на Большой приём, но я заболела. Только приглашение от имени ЕИВ на моё имя осталось. Сестре показалось скучновато, но она хоть настоящих рассмотрела.

— Ты отца получше расспроси. Уж он-то на этих южан насмотрелся. И живыми, и мёртвыми, и газами отравленными, и танками раздавленными — всяких их повидал.

— Они стреляли в него, он стрелял в них. Это совсем другое. Сестра и ты видели их совсем другими. Когда мирные — всё не такое. Отец говорил, ещё при нашем визите от встретил почти знакомого — их генерала, что командовал дивизией, державшей фронт против него... Говорят, тогда было много подобных встреч.

Софи щёлкает пальцами:

— Знаешь, Рэда, а ведь твой отец должен был быть на том приёме, он достаточно известный в стране человек... Ты там нигде в уголке не пряталась?

— Он и был. Не было меня. Сидела десятку у дальних родственников. Как раз тех, кто были уверены, что я не вполне здорова на голову. Жаль, их рож не видела, когда он им моё школьное фото подарил. Написал, фото за второй год дарить не стал. Пожалел идиотов, ибо там я стою рядом с Мариной.

— Как ощущение, что у родни жила? — Софи всегда собирает новые ощущения, сама-то она большую часть жизни провела вблизи родителей, до школы ни дня не прожив вдали от кого-то из них.

— Терпимо, — отмахивается Хорт, — сумела двоюродным объяснить, что пока меня никто не трогает, я тоже никого трогать не буду, кулаки у меня крепкие, сиськи и ножи — настоящие. Второй раз ничего из упомянутого больше трогать не пытались.

— Родителям не пожаловались? — Софи косится на словно невзначай сжаты кулак Хорт.

Та весело отмахивается:

— Я же сказала, было терпимо. У родственников отца крайне специфические взгляды на воспитание. В конфликты между сверстниками они принципиально не лезут, я же даже чуть младше была воспитанием должна школа заниматься. По отношению к детям, причём ко всем, включая меня, они занимались ровно одним — досыта кормили. У них в головах не укладывалось, что кого-то, особенно ребёнка в качестве наказания можно голодом морить. А то в школе у знакомых родственников закрыли за подобные методы. Отцовской родне такое бы не грозило. Подозреваю, задержись отец на месяц-другой — весила бы я в полтора-два раза больше, ибо минимальное давление всё-таки было — из-за стола не выпускали, пока всё не съешь. Свои жаловались, я — нет. Кормили они лучше чем, отец. Но людям, особенно детям, в первую очередь требуется совсем не жратва. Вернее, не только она. К тому времени отец меня чаще слышал, чем нет. Его родственники не слышали даже собственных детей, не то, чтобы меня. Да и отец и попросту заплатил за те дни, что я у них жила. Не знаю, правильно было, или нет. Во всяком случае, по деньгам я слопала намного меньше, чем он им денег дал. На кормёжку я не жаловалась. Меня он в то время всё хуже понимал, словно не заметил, мне уже давно не пять...

— Отец-то твой на том приёме знакомых мирренов по прошлой жизни не встретил?

Рэдрия неприятно щерится, поглаживая кулак:

— Я его ещё тогда об этом спросила. И он сказал, «те южане, кого я по именам знал, те все мертвы». И знаешь, я поверила!

Осень весело смеётся. Видно, слышит эту историю не впервые.

— Знаешь, я бы тоже поверила. Пока он любимый Осенью цикл не начал, а о приключениях в спорных землях писал. Не скажу, что положительное впечатление произвело. Знаешь, слишком он там натуралистичен, для среднего школьного возраста, я бы сказала, чрезмерно. И жестокости там многовато, притом всеми сторонами творимой. Ну и ещё видно, насколько он в старинное оружие влюблён.

— С оружием — всё верно, — кивает Рэда, — насчёт жестокостей он говорит, что ещё сильно преуменьшил. Писал бы более реалистично — даже сейчас бы не выпустили. Видимо, на этом окончательно выплеснул из себя всё, что в молодости накопилось. На сказочки потянуло.

— Ими и прославился! — Девочка пересаживается к Рэде, обняв её. Никакого подтекста Софи не удаётся рассмотреть при всём желании. Обычная детская симпатия. — Без этих книг, у меня бы никогда-никогда не было Рэды.

Хорт качает головой:

— Только я все эти книги, кроме первой, прочла уже после знакомства с тобой. До того — предубеждение было. Ну не нравится мне, когда о моей жизни выбалтывают тем, кого я не знаю, хотя подразумевалось, что это информация для двоих. Предубеждение прошло. И не потому, что так Осени хотелось. В книжках была масса вымышленных ситуаций. Но книжная... В общем, действовала так же, как стала бы действовать я.

— Вот только поединок завершился совсем по-другому, — змеино улыбается Софи.

Рэда успевает стрельнуть глазами. Ответить не успевает, ибо Осень и тут быстрее.

— Софи, ты конечно, свою сестру знаешь гораздо лучше, чем Рэда или я. Но Марины с направленным на меня пистолетом я бы испугалась. Клинок — плохое оружие против пули. Сестра мне тоже говорила, что пока Марина стояла с оружием, ей тоже было очень страшно, ибо она знает, насколько метко Марина стреляет.

— Сделаем вид, что забыли, — Софи усаживается поудобнее, кивает Осени, — она тебя не стала после этого отговаривать от поступления?

Девочка озорно усмехнувшись, мотает головой. Рэда продолжает.

— Она примерно в то время окончательно удостоверилась, — Хорт потягивает через трубочку сок со льдом, — что та и эта Рэда — почти одно и тоже. Стала после того случая ко мне время от времени захаживать. Расспрашивала о довольно странных вещах. Я только потом поняла — ситуации из книг на меня примеряла. Тебя она любит, видела, на кого я похожа, но не стала бы знакомить с человеком, в ком хоть немного сомневалась. Как-то раз зашла, когда я вещи перебирала. Сама не заметила, как столько набралось. Увидела у меня первое издание первой книги цикла. Книга мне не нравилась, но взяла как память о доме. Тут же твоя сестра предложила продать за весьма приличную сумму, гораздо большую, чем цена на последней странице. Как увидела, что экземпляр отцом подписан — цену от той, что раньше говорила, тут же вдвое увеличила.

Судя по хихикающей Осени, она прекрасно знает, что было дальше. Софи всё-таки спрашивает.

— Продала?

— Нет. Она почему-то не сказала, чем книга такая ценная. Продаётся почти везде. А я предпочитаю не заключать сомнительные сделки. Хотя бы из соображений не продешевить.

Уже от Осени узнала — самое первое издание успело редкостью стать. Тираж был маленьким. Напечатали только из уважения, Хорт решил себя в новом жанре попробовать. А вон как выстрелило. Он сам меньше всего подобного ждал. Ну и был у меня авторский экземпляр из первого тиража. Для смеха отец подписал. Смеялся, говорил «первая подписанная мной книга — и та непрочитанная». Я потом прочла, почему не понравилось — я сказала уже. Он и раньше обо мне допускал обмолвки перед посторонними людьми. Только недавно поняла — он мной хвастался. Ну, как умел.

— Книжку эту сестра мне хотела подарить. Постеснялась Рэде говорить, что подарок для младшей. Но книжка всё равно у меня. Рэда подарила. Тоже подписала, теперь точно вещь уникальная, подпись и автора, и персонажа. Ни у кого на всём шарике такого нет.

— Не персонажа, а меня! — Рэда возмущается, словно ребёнок.

— Так даже ещё лучше.

«Детишки!» — думает Софи, впрочем, не испытывая никаких эмоций:

— Первое издание на самом деле такая ценность?

— Огромная, — маленькая принцесса в очередной раз демонстрирует умение делать круглые глаза, — это же самое первое издание. Тогда папу Рэды совсем другие люди читали. Вроде него самого в молодости.

Всё известное Софи о создании спроса на ценности начинает повторяться на современном материале. Пытаться как-то вмешаться — бесполезно.

— У тебя нет чего-нибудь из первых изданий?

— Ты их собираешь?

Девочка чуть смущается:

— Раньше, когда Рэды не было — собирала... Сейчас... Ну так, интересуюсь иногда.

— Если честно, понятия не имею. Книги нормально прочитала, в основном, из-за тебя. Какие это были издания — не интересовалась, в школьной библиотеке брала.

— Там должно быть первое. Приедем — обязательно посмотрю. Хочу проверить, правда ли, что там, где это издание сохранилось, оно переведено в разряд особо ценных книг Первый тираж в основном и был распределён по детским и школьным библиотекам. Я прочитала, когда начался массовый спрос. Притом, меня с сестрой, считай, заставили читать. Мы должны знать, чем большинство детей нашего возраста увлекается. Ну, а что было дальше, думаю и так понятно, — снова обнимает Рэду.

Как кажется Софи, в обозримом будущем отношения этих двоих рискуют перейти в категорию «ванильных сладостей». Хорошо хоть, не прямо сейчас. Да и Рэда определённой стороны жизни сторонится как бы не больше чем Марина. Только Марина больше демонстрирует, насколько её определённый вопрос не интересует. Что там в головке у сестры творится — Софи совсем не уверена. Взять хотя бы, где и как Маришка сейчас проводит время вместе с Эр и не только. Софи уже распорядилась связаться с ней, как только Младшая объявится в Резиденции. Рация лежит недалеко.

Рэда на самом деле не проявляет заинтересованности в каких-либо видах отношений за исключением уже имеющихся.

— Мне казалось, в особо ценные переводят только книги, изданные свыше пятидесяти лет назад, или представляющие высокую художественную или культурную ценность, — вспоминает Софи.

— Тебе всё правильно кажется, — кивает Осень, — у первого издания был маленький тираж. Настоящая известность началась с дополнительного тиража второго издания. Первому как раз и присвоена особая культурная ценность. Решили сразу подумать о будущем, а искать потом случайно не списанные по ветхости.

— Насколько я помню те издания, что видела, там довольно плотный переплёт. Надо постараться, чтобы за несколько лет его так испортить.

Рэда усмехается:

— Видишь ли, с книгами аккуратно обращаются далеко не все. Я, кстати, тоже. Если бы сестра Осени не зашла, я бы выложила внизу на общий стол — кто хотите, те и забирайте.

— Даже не думая, сумели предотвратить серьёзную драку. Или кто-то серьёзно нажился. Хотя, может быть, нашёлся бы честный и отнёс обратно Рэде.

— Как бы догадались? — принадлежность книги именно Рэде для Софи совсем не очевидна.

Хорт усмехается:

— Я же сказала, с книгами не все хорошо обращаются. В одну сторону страницы согнёшь — читается «Рэдрия», в другую «Хорт». Такая в школе ровно одна, значит и книга имеет ко мне некоторое отношение. Некоторые даже знают, Хорт у отца не псевдоним, а фамилия.

— Я книги из этого цикла на том столе видала, — усмехается Софи, — от них избавляются, когда понимают, что подрастают.

— Знаешь, кто их забирает? — Рэда ловко обрызгивает Софи. Разумеется, получает «удар возмездия».

Осень дуется:

— На меня дразнились, что маленькая, а сами-то, смотрите, большие какие! — скрещивает руки, со смеющимися глазами корчит капризную гримаску.

— Их не дети забирают, а как раз старшие классы, неожиданно вновь открывая мир грэдской литературы с помощью книг Хорта, — Рэда снова брызжется в Софи. Осень старательно делает вид, будто происходящее её не касается.

— По нему фильм снимать ещё не собрались?

— Он перед войной продал права на экранизацию «Фильмам Империи». Так как теперь съёмки отложены на неопределённый срок, получил деньги по сути дела, за воздух.

— Поторопился! Мог бы тебя пропихнуть на одну из главных ролей.

— Съёмки отложены. Когда начнутся — я к тому времени уже буду негодна по возрасту. Да и не очень-то хотелось.

— Интересно, сколько на том столе было книжечек, выклянченных у разноглазой? Помнится, в своё время у неё почти что угодно можно было получить, лишь сделав жалостливые глазки и придумав историю погрустнее. Хотя, можно было и без истории обойтись...

Теперь уже Осень в Софи брызжется:

— Глазки примерно такие? — крайне выразительно грусть-печаль. Кажется, даже слёзы в наличии.

— Голову тебе бинтом замотать — будешь для пропагандистских отделов пострадавшую при бомбёжке изображать. С такими глазами — возьмут не глядя... Как говорится, стареть начинаю. Трава раньше зеленее была. Помню времечко, когда все ещё относительно честными были, так уж нагло старались разноглазую не обирать.

— Там никогда не было вещей, ранее полученных от Эриды, — замечает Хорт, — мне казалось, ты должна знать — есть школьное суеверие: вещи Эр приносят удачу. Их надо сохранять, даже если они тебе самой уже не нужны.

— То-то она наконец выучила, как деньгами пользоваться, — кисло усмехается Софи, — решила, что удача самой понадобиться, и предпочитает деньгами расплачиваться? Я знаю немного людей у кого в школе могут долго задерживаться купюры крупного номинала.

— Просто появилось новое суеверие. Если брать у Эр деньги, то надо хоть пол-«ведьмы» попросить монеткой, и эту монетку хранить, ибо она — счастливая. Я у Эр в школе видела несколько казначейских упаковок «ведьм» и «полуведьм».

— Хм. А если несколько раз она расплачивалась? За каждый раз — по монетке... У некоторых уже немало должно было бы скопиться, — почему-то вспоминается, когда Вьюнок хвасталась свои заработком у разноглазой, там была не самая ходовая монета в десять «ведьм». Софи списала на обычную невнимательность Эр, но всё оказывается гораздо сложнее.

— Одной достаточно, — хмыкает Хорт, — кстати, признаком расположения Эр считается, если она заплатить забывает.

— Где я вообще живу?

— Софи, у тебя в иронию не всегда получается. «Цветочный дом» имени твоего брата в свое время были и в школе, и в Резиденции. Эрида достаточно высокоранговая и богатая девушка. Деньги запаха не имеют.

Софи цокает языком:

— Рэд, чему ты Осень учишь?

— Я это всё и так знаю, — совершенно беззаботно сообщает маленькая принцесса, — Ты про мою сестру забываешь. Ей Эрида не то, чтобы не нравится, но с ней старается не сближаться. Неизбежный налог позированием заплатила по первой просьбе. Видимо, особого впечатления не произвела, во всяком случае Эр её больше не беспокоила. Эрида пообещала всё, где сестра изображена, показывать только своему ближнему кругу. Ну, и мне, если доведётся увидеться. Кстати, ты в этом круге числишься по-прежнему.

— Польщена разноглазой щедростью, — Софи морщится, словно переев лимонов. Хотя нет, эмоции разноглазая вызывает куда более кислые, — Ты как, не просила её снимки посмотреть?

— Ну, раз она сама мне разрешила. Хотя, ничего нового я там увидеть не смогла. Это, как сказала Эр, «образец для коллекции, не более».

— Я от озабоченности Эр скоро начну сходить с ума! — Софи трёт себе виски.

Осень неожиданно подходит и кладёт руку Принцессе Империи на лоб. Жест совершенно врачебный, но пронзает почти как удар током. Софи с трудом сдерживается, чтобы не дёрнуться.

— По-моему, ты просто перегрелась. Может, в холодную нырнёшь?

— Мелко!

— Тогда пойдём в общую часть. Там и прохладнее, и бассейны нормальной глубины есть. Я читала, тут и в общей можно сутки проводить. Да и обстановка там мне, в общем-то понравилась.

Софи из воды выбирается. Осень стоит рядом. Рэда в их сторону только смотрит, с места не сдвинувшись. Видимо, Хорт слишком размокла.

— Нужно что-нибудь?

Софи обмахивается рукой:

— Действительно, жарковато. Хотя я, вроде бы, устойчива. Веер дай.

Дополнительно заказали много всего, но веера входят в стандартное убранство горячего. Софи веером пользуется больше для вида. Не настолько она перегрелась.

— Холодного чего принести?

— Нет. Посижу ещё немного, сходим в общую часть. Там и правда, прохладнее.

Рэда садиться рядом:

— Так пойдём?

— Чего стесняться? — пожимает плечами Осень, — Дома горячие в парке общие. Я бывала.

— Тем более, место действительно семейное и для спокойных лиц нашего возраста.

— А где для неспокойных? — маленькая принцесса изображает неподдельную заинтересованность. Софи снова с трудом удерживается от щелчка по носу, или шлепка по заду.

— В Резиденции Марину или Эр расспросишь... Хотя, мне кажется, они вернутся позже нас.

— С ними можно будет, если позовут?

И Софи, и Рэда чувствуют, Осень спрашивает их обеих. Софи старается не врать даже про не слишком приятных ей людей, вроде Эр.

— Если будут только они двое, или кто-то одна — иди смело.

Хорт подхватывает:

— Если скажут, будет ещё кто-то, особенно кого ты не очень знаешь — лучше пойдём вместе, или не пойдём вовсе.

— Согласна, — кивает Софи.

— Сейчас тебя ничего не смущает?

— Что-то должно? — настораживается Софи, наблюдательность Осени отличается от её собственной, а, значит, лишней не будет.

— Ну, там снаружи, довольно много не вполне одетых людей...

— Осень, ты подразниться решила? Как бы подразумевалось куда мы идём. Тем более, это ты рвалась больше всех. Местные к посещению таких мест относятся проще, чем в столице. Да и ты в парковых горячих сомнительно, что в водолазном скафандре была.

Осень почему-то хихикает.

Хорт весело щурится.

— Разыгрались они там до одурения. Как только никому плохо не стало?

— Ты меня на спине катала, — показывает язык игрушечная принцесса.

«Детишки! Не могут, или не хотят взрослеть!»

— Здесь-то тебя что смущает?

— Да так... Не знаю даже... — Осень изображает руками в воздухе окружности довольно большого диаметра.

— Не нравятся люди — не смотри на них, — хмыкает Софи, — тем более, я что-то не заметила пока сюда шли особо жирных. Насколько я предвоенную статистику помню, Архипелаг на последнем в стране месте по числу лиц с избыточным весом. Столица, наоборот, на первом, причём, как в относительных, так ив абсолютных цифрах.

— А я это знаю! — Осень снова показывает язык. — И никого-никого не боюсь. Вот!

Ограничиваются сумочками. Фотоаппараты брать не стали. В общественной части фотографировать формально не запрещено, но не принято. Провоцировать ссору никто не намерен. Ремни раций сделаны так, что прибор можно носить и на поясе, и через плечо. И вообще, как угодно. Рацией никого не удивишь, модель, выглядящая как эта, находится в гражданском обращении. Рации наперевес Софи уже видела.

Напротив входа на полу, благо он тёплый, сидит пепельноволосая. Наряд ограничен кобурой, ножнами и рацией. Салютует бутылкой минеральной воды. Рядом с ней — корзинка с фруктами.

Значит, и все остальные тоже где-то поблизости. Хотя на людях в поле зрения ремней амуниции не просматривается. Правда, на некоторых есть одежда или хотя бы полотенца. Впрочем, наличие покрова для тела прямо связано с возрастом. Чем тело моложе, тем меньше прикрыто. Софи, Рэда и Осень в этом смысле от сверстниц ничем не отличаются. Тем более юные островитянки славятся красотой вне зависимости от социального слоя. В горячие ходят с подругами поболтать, попить не сильно крепкого да поесть вкусняшек.

Софи поинтересовалась ассортиментом крепких напитков. Было многое, но «Чёрный Корабль» и все прочие напитки из расширенного списка мирренки отсутствовали.

Впрочем, Осень снова накинулась на мороженное. Тут продаются фруктовые разновидности, отсутствовавшие в предыдущем месте. Рэда взяла тоже самое. Остаётся только поддаться стайному чувству. Похоже игрушечная принцесса к мороженному относится примерно, как Марина к спиртному.

Употребляет всюду, где обнаруживает. Причём не ищет специально, но если где-то есть — мимо не пройдёт. Хотя особых опасений не вызывает. Казаться хочет очень сильной и опытной. Ну, или особенной в чём-то. Но данный пункт — не показатель. На собственной особенности помешана вся Сордаровка. У кого-то такое состояние естественно, как у той же разноглазой. Кто-то сама себе выдумала нечто и старательно поддерживает. Все окружающие делают вид, будто верят.

Осень поглядывает по сторонам. Доверительно сообщает, понизив голос:

— Немного непривычно, когда тебя все видят, но никому дела нет.

— Это всего лишь общественные горячие, — пожимает плечами Софи, — привыкай! В школьных примерно тоже самое будет. Да и кто-то тут говорила, будто ходила в парковые...

— Ходила я с Рэдой. Да и там все знали, кто такие Рэда и я. А не как здесь.

— Тебе не нравится? — настораживается Хорт.

— Пытаюсь понять, как это — не привлекать внимания.

— Рядом с Рэдой это крайне затруднительно, — хмыкает Софи.

В школе все уже привыкли, ожерелье — практически такая же часть тела Рэды как волосы, руки или груди. Доступно к осмотру только с расстояния. Попытка коснуться ожерелья разозлит Хорт гораздо сильнее, чем попытка прикосновения к её заднице или груди. Многие девушки искренне завидуют формам Хорт. Так как в горячих бывают все, слухов о подкладках в лифчике не распустишь при всём желании. Метательные ножи Рэда, пусть реже чем раньше, но всё равно носит. Тем более, у неё есть пистолет. И как могли убедиться на стрельбище, неплохо им владеет.

В школе младшую в горячих могут пригласить со старшими посидеть не только из-за статусности, но и из-за внешнего сходства с куклой. Реализация потребности заботится, одевать, причёсывать и кормить вкусняшками. Да и в куклы ещё не все наигрались, несмотря на возраст.

Взрослые игры начинаются по-другому и в других местах. Тут границы в школе чётко соблюдаются. Насколько Софи известно, в других учебных заведениях закрытого типа ситуация аналогичная.

Общественные горячие по нравам близки к школьным, тем более для большинства посетителей школа либо настоящее, либо недавнее прошлое.

Места, где можно перекусить и выпить чего-то прохладительного или крепкого чётко делятся по поло-возрастному признаку. Как и многое другое, нигде не записано, что так должно быть, но всеми соблюдается неукоснительно.

Фотоаппараты есть у многих, но не расчехляются без договорённости. Большинство покрывалами и полотенцами себя не утруждают. Всё равно, скоро опять в воду лезть, а так хоть обдует немножко. Кто посмелее вполне и здесь фото со знакомыми делают. Даже в «Сордаровке» некоторые хвастались такими снимками.

Девушки из-за соседних столиков приветственно махали Осени. Некоторые подходили, прося разрешения сфотографироваться с красивой девочкой. Маленькая принцесса была не против. Довольна, что посторонние замечают лично её совершенство, а не статус. Браслет — не показатель, тут у многих недорогие копии известных вещей.

Некоторые говорили Софи и Рэде, какая у них красивая сестрёнка. Софи мило улыбалась в ответ: «Она мне не сестра, дальняя родственница». Что является правдой.

Софи тоже подходила сфотографироваться и поболтать, но в основном, чтобы словно невзначай коснуться Осени там и тут, Софи понимает, что это не слишком хорошо, маленькая принцесса слишком юна. Но что-то с собой Софи поделать не в состоянии. Тем более, у Осени, как у многих в её поколении ускоренное физическое развитие. И внешний вид опережает фактический возраст. Впрочем, у Осени как раз развитие мозгов опережает всё остальное. Что Софи делает — полностью отдаёт себе отчёт, только виду не подаёт.. Сумела глазами показать, никак препятствовать не будет. Херктерент даже показалось, поворачивалась так, чтобы Софи дольше могла провести рукой или ещё как-то её коснуться. Руки у Софи от прикосновений к такому юному совершенству буквально общигает.

Пепельноволосая маячит в поле зрения. Опасно выглядит, но особо не выделяется, на конфликты не настроена, но её сторонятся. Впрочем, настоящая степень опасности наёмницы только Софи известна. Рэда так... Имеет некоторое представление, не более.

Берётся за рацию. Стандартный радиообмен.

Осень верно подметила, Софи выглядит не лучшим образом. Хотя бы потому, что внимания не привлекает.

Маленькая принцесса вниманием наслаждается. Кажется, роль всеми любимой мягкой игрушки определённо нравится. Пока даже волноваться не о чем. Вполне допустимые проявления материнского инстинкта в адрес чужого ребёнка.

Наконец Осень за стол возвращается. С большой вазочкой мороженного. Угостили, как только намекнула. Довольна угощением, будто золото нашла. Для неё что-то сделали только потому, что она такая замечательная.

Чего-то подозрительного не заметил никто. Подобное в школе в начале года происходит постоянно, когда с новенькими знакомятся. Осень, определённо, успела уяснить, насколько она людям нравится. Кажется, в недалёком будущем у неё по первому намёку будут появляться вещи куда ценнее мороженного.

— Ну как, удовлетворила любопытство? — зевает Рэда. Похоже, чём-то подобном она с подопечной уже договаривалась. — Дополнительно сниматься никто не звал?

Осень хихикает:

— Нет. Я знаю, в какой части набережной принято для съёмок знакомиться... У тебя же тоже такая книжечка есть, где весь город описан. Собственно, мне только один вопрос странным показался, когда спросили, не натурщица ли ты, Рэда.

Софи хихикает в кулак, тыча в Хорт пальцем другой руки.

— Жив-живописная ты наша! Интересно, тебя рассмотрели или ожерелье?

Хорт не то смущена, не то довольна. Кивает Осени:

— Это кто хоть были?

Девочка чуть заметно пальцем показывает:

— Вон за тем столиком. Поближе хочешь познакомиться?

Рэда чуть поворачивает голову. Тут же решительно заявляет, повернувшись в другую сторону:

— Я не Эрида, чтобы вот так знакомится.

— А по-моему, место для знакомства тут самое подходящее, — посмеивается Софи, — все достоинства и недостатки внешности заметны сразу. Можно даже некоторые прогнозы на дальнейшие отношения строить.

— Мне Рэда понравилась, когда я про неё прочитала. Тогда её даже не видела, картинка мне показалась неудачной. Вот дальше ты стала гораздо лучше получаться.

— Со второй части — другой иллюстратор, — хихикает Хорт, — приятель отца, даже видел меня.

— Потом я от сестры про тебя слышала. Даже не думала сначала, что смогу с тобой познакомиться. Потом только с тобой встретилась. Ну, а особенности телосложения увидела в самую последнюю очередь. Ты что-то странное предлагаешь. Что можно на теле интересного рассмотреть?

— Осень, по-моему ты дурачишься. Я не поверю, что ты настолько маленькая. На теле много чего можно рассмотреть.

— Но не стоит с этого рассматривания знакомство начинать.

— Обсудим этот вопрос на будущий год? — усмехается Софи.

— Лучше я с Рэдой.

— Почему?

— Она меньше, чем ты, рассматривает.

Всё-то маленькая принцесса замечает:

— Рэда не будет с тобой всегда.

— До совершеннолетия смогу пробыть с лёгкостью. Даже в школе. Мне уже советовали остаться после окончания младшим преподавателем. Конечно, если самой Осени в школе понравится.

— Мне кажется, из связанного с тобой ей нравится абсолютно всё.

Рэда щурится:

— Насколько я помню, и ты, и Марина говорили, что школа — лучшее место, где вам доводилось жить. Марина и вовсе как-то раз сказала, что в «Сордаровке» в наибольшей степени ощущает себя дома. В общем-то и у меня отношение близкое. Так что, сомнительно, что Осени не понравится, даже если бы я была только литературным персонажем. Помню, как ты меня шепотом спросила «Ты правда живая Рэдрия?»

Осень довольно улыбается. Кивает.

— Так всё и было. Даже сестре завидовала, ибо она может с живой Рэдой разговаривать.

— Что думаешь, Рэда, на предмет возможности остаться в школе? — Софи не особенно любит воспоминаниям предаваться. Грядущие события куда интереснее.

Хорт призадумывается.

— На самом деле, всё зависит от Осени. Как ей там... То есть, в смысле, тут... Ну, в общем, все поняли, где именно, придётся.

— Хейс предлагали остаться, — замечает Софи, — притом обещали достаточно быстро сделать все свидетельства об образовании, дающие право на высшую преподавательскую категорию. Она сказала, что колебалась. Всё-таки резкие перемены в жизни — не самое приятное явление. Так даже жить бы осталась там, где привыкла. Учить детей быть достойными людьми — хорошее занятие. Но Хейс хотела славы. И была уверена, что способна на большее, чем остаться приятной частью детских воспоминаний.

— Конечно, это её выбор, — Осень, по обыкновению, принимается рассуждать как взрослая, — делать карьеры в сразу двух столь удалённых друг от друга сферах — совершенно невозможно. Но у неё с детьми совершенно замечательно получается. Она как Рэда временами, но Рэда только со мной, а она — со всеми.

Софи хмыкает:

— Если честно, я подумывала, не перенаправить ли её энергию с возни с детишками на вопросы наведения порядка на взрослом уровне.

— Она справится, — решительно заявляет Осень, хотя особо с Хейс не знакома. Маленькая принцесса из тех, кто своё мнение о людях составляет очень быстро. Притом, так уж сильно не ошибается. — Что же тебя остановило?

— Возможно, мне придётся посылать людей под пули. Но я не хочу начинать этот список именно с неё. Слишком ей дорожу, чтобы её жизнь опасности подвергать. Иногда можно гордиться не только тем, что сделала. Но и тем, чего делать не стала. Пусть занимается, тем же, чем и сейчас. Там тоже есть риск. Но он хотя бы понятный. Я слишком много всего знаю про Кэрдин. И не хочу, чтобы хоть малую часть этого сказали про Хейс, без разницы, истина это или вымыслы. Не хочу и всё!

— Ты её слишком сильно любишь, — опять совершенно по-взрослому заявляет маленькая принцесса.

— Люблю! — ощеривается Софи. — Люблю! И не намерена кому-либо давать в этом отчёт. Тем более уж тебе, маленькая принцесса!

Осень неожиданно кладёт ладошку на руку Софи. Опять словно током бьёт. Да похоже, статический разряд и вправду, был.

— Не злись, Софи. Не надо. Это чувство должно только радость приносить. От него никому не должно быть плохо. Прежде всего, тебе самой.

Вот чего Софи меньше всего надо, так это ещё одной личности, мудрой в стиле разноглазой где-то недалеко от себя. Ещё одного указания на собственные недостатки.

Руку Софи всё-таки не отдёрнула даже когда Осень стала гладить. Мозги-то у Осени взрослые, вот только ручки совершенно детские. Неспособные навредить. Пока неспособные, всегда стоит в уме держать.

К счастью, Осень ребёнок ещё и в том смысле, что живёт в гораздо более быстром темпе, чем взрослые. В данном случае, она решает, что Софи успокоилась гораздо раньше, чем это происходит на самом деле.

Невольно кладёт руку на то место, где гладила девочка. Сложные ощущения, но вспышка проходит на самом деле. Только не благодаря Осени, а скорее, вопреки.

— Софи, ты, вроде, в бассейн хотела, поплавать.

— Пойдём! — кивает Принцесса Империи. Всё-таки хорошо, что у игрушечной принцессы память прекрасная.

Бассейн если и меньше того, что во «Дворце Воды», то ненамного. Правда, он открытый, что при местном климате только дополнительное достоинство. Вышки с водяными горками присутствуют в товарных количествах. Взрослые на них способны верещать не хуже детей.

На вышку Софи решает не лезть. Всё-таки не вполне хорошо демонстрировать свои способности перед довольно посредственно плавающей Рэдой. Да и заниматься разрушением образа идеальной Рэды в глазах Осени тоже не стоит. С маленькой принцессой вряд ли дружба завяжется, но и делать из неё врага тоже незачем.

Осень с визгом прыгает в бассейн. Очевидно, многочисленность находящихся в нём служит достаточной гарантией безопасности. Рэда переглядывается с Софи. Очевидно, Хорт в воду совершенно не хочется. Софи чуть заметно кивает, направляясь к воде. Хорт устраивается на берегу.

Плавает маленькая принцесса неплохо, но на фоне местных совершенно не выделяется. Точно так же не привлекает внимания и Софи. Островитянки и многие жительницы Приморья плавать учатся чуть ли не раньше, чем ходить. У Софи эти процессы протекали в обратном порядке.

Техника плавания у Осени поставлена великолепно. Но Архипелаг — крайне неудачное место для её демонстрации. Одной из многих девочке быть непривычно. В общем, среда в лице всех, кто сейчас поблизости в наличии, неожиданно оказывает услугу Софи. Как-то не получается у Осени выделиться. У самой Софи ситуация аналогичная, но она-то ни к чему и не стремилась. Неужели маленькая принцесса в Резиденции не насмотрелась, как плавают островитянки? Или, банально, как большинство детей, свои способности преувеличила?

Софи догоняет в Осень в воде. Девочка расстроена, но старается не подавать вида.

— Если ты быстрее Рэды, то не значит, что быстрее всех!

— Я не собиралась с тобой состязаться! — дуется Осень, будто Софи в чём-то пред ней провинилась.

Осень полностью мокрая. Вода словно смысла с игрушечной принцессы всю загадочность с невероятностью. Сейчас девочка — совершенно обычный ребёнок в воде. Софи из вредности даже захотелось, чтобы она утопила браслет. Но нет, такое количество мечтаний одновременно не сбывается. Знакомая вещица по-прежнему блестит на запястье.

— Саму меня ты спросить, конечно, забыла. Что тут Архипелаг, и здесь даже черепахи прекрасно плавают, забыла?

Биологический парадокс — сухопутных видов черепах на Архипелаге нет. Все погибли во время Катастрофы. Только панцири от них и остались. Да слезливые детские книжки, повествующие о несчастной судьбе беззащитных перед пеплом и лавой гигантов. Вновь завозить другие виды таких относительно бесполезных существ люди не стали. Хотя сейчас на Архипелаге и есть популяция приморских черепах, но она происходит от беглых домашних любимцев новейшего времени. Морские же черепахи извержения и гибель многих островов прекрасно пережили. Чуть не погибли благодаря завезённым людьми собакам, кошкам и мангустам, повадившимися раскапывать кладки. Впрочем, люди и от черепаховых яиц не отказывались.

Люди вовремя спохватились, истребив на некоторых островах мелких хищников и создав там заповедник.

— Не знаю. Наверное, — Осень шмыгает носом. Обычный расстроенный ребёнок. Куда делось чудовище, мерещившееся Софи совсем недавно? Солнышко местное так на неё подействовало? Впрочем, возможно, подействовало как раз на Осень, испарив бредовые столичные мысли? Всё-таки огромный город многим кажется сводящим с ума собственных обитателей. И Софи с этими утверждением, в общем-то полностью согласна. Масштабы города могут угнетать. Вот только Принцесса Империи любит дюраль, сталь и бетон гораздо больше травки с цветочками и порхающими бабочками. Младшая вообще считает, что трава нужна только как корм для животных.

— Плавала же в Резиденции, — продолжает делиться обидами девочка, — была быстрее всех. Думала, и тут получится.

Ну конечно, умненькие эшбадовки на всякий случай подыгрывали маленькой принцессе. Осень действительно думала, что может плавать лучше девочек, выросших у океана? Сестра игрушечной принцессы особо плавать не любит. С Рэдой и так всё понятно.

Осени понравилось в центре внимания быть. Софи нет-нет, да поглядывает на самую высокую вышку, всё-таки держа в уме, тут не Столица, а Архипелаг. Архитектор с островитянками дело имел, поэтому и в Столице масштабами Архипелага мыслил. Да позабыл — прибрежных скал в континентальном городе, пусть и имеющим связь с Мировым Океаном, попросту нет. Нет и навыка с них прыгать. Император, утвердивший проект, обожает, когда в общественных зданиях есть помещения огромной площади с высокими потолками. Там Софи было легко хвастаться. Но тут вам не там!

Ну точно, на две стоящие рядом вышки лезут девчонки, немногим старше Осени. Похоже, решили храбростью состязаться. Двое собрались прыгать, остальные моральную поддержку изображают. Точно надо будет сюда разноглазую заманить. Она от местных зрелищ точно решит сидеть тут до конца лета, и никого беспокоить не будет. Впрочем, она и как Софи прыгать умеет, тоже не видела.

Судя по жестам, стоящие на вышках друг над дружкой насмехаются. Софи даже пытается прислушаться. Всё-таки островитянки славятся не только красотой, но и языкастостью. Но нет, ничего не разобрать. Одна в итоге прыгает с разбегу, даже перевернуться в воздухе ухитряется. Другая, вслед за ней, ныряет вертикально. Обе в воду входят почти не поднимая брызг. Вынырнув, тут же затевают в воде потасовку. К ним постепенно присоединяются их подружки. Кто спрыгнув с более низких площадок, кто спустившись до конца.

Шум сопоставим с грохотом настоящего морского сражения. Если фраза «дерёшься, как девчонка» обычно имеет оскорбительный оттенок, то смысл фразы «драться, как островитянка» гораздо более многогранен, подразумевает жестокого и беспощадного бойца, не соблюдающего никаких правил. В воде происходит обыкновенная дружеская возня, но смысл фразы становится куда более понятным.

Софи решает, что с неё достаточно. Кивает Осени:

— Поплыли к Рэде.

Где-то даже хорошо, что Осень проучили внешние обстоятельства, не нанеся ей никакого вреда, кроме уязвлённого самолюбия. Люди не заметили самой Осени. Девочка недостаточно изучила местные реалии. Понятно же, маленькая принцесса сама виновата.

Рэда сидит с рацией в руках. Кивает Софи.

— Твоя мигала. Я не стала отвечать. Меня не вызывали.

Связаться пепельноволосая хотела. Софи переключает на громкую связь, чтобы слышали Рэда и Осень.

— Что-то случилось?

— Ничего. Здесь гости из Резиденции.

— Кто и где?

— Меня видишь?

— Да.

— Три влево от меня. Ринн и Рэндирн.

Как охрана делит поле зрения вокруг себя на сектора, Софи знает. Упомянутые девушки сидят, ноги в воду свесив. За руки держаться. Насколько Софи в таких вещах разбирается, дружба между ними ещё не перешла в более близкую стадию. К тому же, они банально самые старшие из «Эшбадовок», на этой почве и сблизились.

— Как они здесь оказались? — ещё сердитая Осень говорит довольно раздражённо. — Они же должны в Резиденции быть!

Кажется, представляется отличная возможность ещё раз щёлкнуть маленькую зазнайку по носу.

— Они никому ничего не должны. Включая меня, тебя и Эриду. Они — гости, не военнопленные. Резиденцию могут покидать когда и на сколько им вздумается. Единственное, что обязаны делать — отмечаться на посту охраны. МИДв отвечает за их безопасность только на территории резиденции. Но так как уйти из Резиденции мимо поста невозможно...

Осень решительно поднимается. Протягивает руку Рэде.

— Пойдём, поздороваемся с ними.

Со щелчком по носу на этот раз не получилось. Софи лениво поднимается следом.

Девушки не удивляются. Хотя, за несколько дней вблизи разноглазой можно напрочь утратить эту способность. Софи бросается в глаза — хотя Ринн и Рэндирн обе взрослые, пьют прохладительное, а не спиртосодержащие. Видимо, вседозволенность Резиденции ещё не отключила им мозги окончательно.

— Отдыхаете? — осведомляется Софи. Её интонации подружкам Эр было некогда и негде изучать.

— Не совсем, — качает головой Ринн. — Пришли на разведку, так сказать. Эрида просила посмотреть место, куда всем можно будет выбраться...

— Не думаю, что это подходящее для вашей компании, — замечает Рэда.

— Да сами уже поняли. Раньше здесь нравилось.

— Но не теперь! — улыбается Софи.

Кажется, какая улыбка Принцессы Империи не предвещает ничего хорошего, девушки уже поняли.

— Не теперь, — соглашается Ринн, — Эр просила выбрать какое-нибудь место. Обязательно в городе.

— Чем её горячие в Резиденции не устраивают?

— Не знаю. Она сама что-то посмотреть поехала.

«Ага! До сих пор вовсю рассматривает».

— Думаю, ваши поиски особого смысла не имеют. Всё равно отправитесь, куда она сама выберет.

Рэндирн косится на рацию Софи.

— Ты не знаешь, может Эрида уже вернулась?

Софи с ухмылкой качает головой.

— Час назад её в Резиденции ещё не было. Значит, как минимум до вечера, причём, скорее всего, завтрашнего, можете быть совершенно свободны.

— Эрида нам в первый день сказала, что уходить и приходить можем, когда захотим. Только чтобы её предупреждали, если хотим отсутствовать больше суток.

Разноглазая в очередной раз показывает, что читает она много, ей даже известно, для чего должностные инструкции пишутся.

Рэндирн показывает в сторону вышек.

— Там драка была недавно. Я почему-то о Марине подумала...

«Создала себе сестрёнка репутацию. Хоть очередную версию «Драки женщин в горячих» пиши!»

— Марины здесь нет, и никогда не было.

— Тут обычно слишком спокойно, — замечает Ринн, — забывать стала, что сейчас каникулы, и детишки вовсю сходят с ума. Не все, конечно, но подавляющее большинство.

— Я тоже пыталась, но у меня не получилось, — вздыхает Осень.

— Лучше оставайся такой, какая ты есть, — Рэда как всегда, старается похвалить Осень при любых обстоятельствах.

— С другой стороны, молодость — один раз, — кажется Ринн не прочь пофилософствовать, — когда же ещё безумствовать? Сейчас надо всего попробовать. Не заметишь, как болото повседневности затянет.

— Поблизости от Эриды мне это не грозит, — логика Осени работает как всегда.

— Ладно, тогда мы пошли! — Софи машет рукой, на ходу бросая Осени. — Я достаточно остыла, теперь пошли, где потеплее.

— Они тебе не нравятся.

— Как и почти всё, связанное с Эр.

У их двери — небольшая заминка. Где наёмница сперва сидела, там компания обосновалась. Пепельноволосая подошла. Взглядом показывает — тут её место. Теперь стоит и смотрит, как они собираются.

Если смотреть на источники сверху, то больше всего они напоминают группы огромных пчелиные сот с проходами, открытыми площадками и водными пространствами между ними. Некоторые соты закрыты крышками, другие подставляют солнцу внутренности, третьи прикрыты наполовину. Разделены между собой где густыми живыми изгородями, где стенами из самых разных материалов, придающих каждой соте неповторимость.

Сота, занятая Софи, Осенью и Рэдой одна из самых больших по площади. Расположена частично под крышей, частично открыта солнцу. Водоёмов несколько разной площади и температуры. Под крышей — помещение для отдыха, телефон и душ.

Софи забирается в водоём, где вода погорячее, Осень и Рэда устраиваются, где попрохладнее.

— Могла бы их сюда позвать, — ехидно щурится Софи, — ты, вроде, не всё с ними обсудила, что хотела.

— Не могла. Тебе этого не хотелось.

— Ранговые предрассудки, — фыркает Софи.

— Я не люблю, когда поблизости ссорятся. Ты бы стала над ними насмехаться, а они бы не стали тебе отвечать, ибо помнят о твоём статусе. Мне такое не нравится... Наверное, мне стоило тебя спросить, прежде чем идти, ведь они нас не видели...

— Наверное... Ты с ними раньше общалась?

— Только с Ринн, она в «Тайну» любит играть.

В общем-то, увлечение подобной игрой кое-что говорит об уровне Ринн. Не гениально, но разноглазой найдётся о чём с ней поговорить. Возможно, нашлось бы и Софи. Но у Принцессы Империи нет настроения изучать человечество. Пусть и в лице не самых худших представителей.

— А со второй? Рэндирн, я её только по имени знаю.

Рэда и Осень переглядываются:

— Да мы тоже, собственно говоря, — за двоих отвечает Хорт, — звали её как-то раз, но она сказала, эту игру не любит. Но по-моему, она человек из тех, кого держат, чтобы было над кем посмеяться, не переходя на уровень издевательства. И пока такое положение устраивает всех, включая её саму.

— Рэд! С такими умениями тебе не о преподавательской, а о управленческой карьере надо думать. Вон как легко разобралась, каковы взаимоотношения в этой стае.

— В общем-то, такие же, как и в любой подобной. Биология сильнее нас, мы стайные животные. А в стае у каждого животного есть ранг.

— Столетия боремся с делением людей на сорта, а у тебя получается, это бесполезно? — Софи на диспут не настроена, развлекается, слушая рассуждения Рэды, слишком уж незначительны с её точки зрения отличия человека от животных. Причём, с биологической точки зрения Хорт права — люди относятся к семейству высших обезьян.

— По всей видимости, да, — Хорь совершенно серьёзна, — мы самый развитый вид животных. Но по сути дела почти ничем не отличаемся от них. Всё, что считается какими-то признаками человечности, встречается и в животном мире. Любовь известна птицам, сношения ради удовольствия, причём не обязательно с противоположным полом — одному из видов человекообразных обезьян. Любовью для удовольствия вроде бы ещё дельфины занимаются. Даже насекомым свойственно заботится о потомстве. Слоны даже о калеках заботятся. Бегемот спас антилопу, на которую крокодил напал, хищника прогнал, на берег вытащил и пытался помощь оказать. Многие животные друг с другом играют. Обезьяны вот, и в горячих источниках любят сидеть...

Софи брызжется, хотя понимает, не достать, но намерения надо продемонстрировать.

— Осень! Как ты с ней вообще можешь общаться? Она же лютая человеконенавистница. Почти настоящая людоедка.

Девочка разворачивается к Софи. Кладёт голову на сложенные руки. Сообщает глубокомысленно:

— Она меня любит, а её люблю её. Это главное.

«Любовь» пока используется в детском значении слова. Если заняться аналогиями, то Рэда для Осени — это как очень облегчённый вариант Кэрдин для Марины. Старший друг, кому можно во всём довериться и всё-всё рассказать.

Впрочем, если о будущем подумать, «эриды» как термин в отношения этих двоих вполне может напроситься, причём не без участия Эриды-человека.

Осень тем временем в довольно пространные рассуждения пускается.

— Меня совершенно не волнует, как там Рэда к другим людям относится. Меня волнует только отношение ко мне, и больше ничего. Меня понимает, всегда выслушает. Словно, на самом деле из сказки пришла.

— Смотри, перехвалишь... Зазнаюсь ещё! — смеётся Хорт.

— Я почти забыла уже, как жила, когда тебя не было рядом. Мир разделился. Что раньше было, и что сейчас. Две разных жизни.

— Одна плохая, а другая — хорошая? — Софи слышатся такие знакомые нотки, памятные по Марине в прошлом. У сестрёнки оценка окружающих, включая саму Софи, была сильно перпендикулярна к реальности.

— Почему? Обе хорошие, только по-разному. В одну не хочется возвращаться не потому, что она плохая, а потому что гораздо лучше другая. Где хочется остаться насовсем.

— Не заметишь, как мы постареем! — хмыкает Софи. В общем-то, она не собирается запрещать Рэде и Осени пробовать тот вид отношений, что для Софи выглядит наилучшим образом из возможных. Вообще бы ничего не говорила, не маячь где-то в поле зрения разноглазая. Может, попробовать самоустраниться, оставив и Рэду, и Осень, и разноглазую за скобками собственной жизни? На всех окружающих не хватит эмоций. И Эр, и Эрида относятся, скорее, к окружению Маришки. И в будущем, наверняка, будут где-то вблизи неё. Нейтральные отношения с Осенью вполне возможны, девочка не настолько чудовище, как вначале показалась.

Эр даже жалко. Немного. Детские симпатии далеко не всегда во взрослые перерастают. Если Младшую перефразировать, то разноглазая самым элементарным образом зажралась, переев всего, чего только можно, и захотев совсем недостижимого.

Софи не награда, что кому-то вручаются. Многие мечтают быть кому-то вручёнными. Можно даже в коробочке с ленточкой. Другие мнят себя крепостями, что надлежит штурмовать. Два крайних варианта, кем видят себя в чужих глазах. Имеется и множество промежуточных. А так же некоторое количество, проходящих для Софи по разряду патологии.

Теоретически, жалость входит в разряд допустимого.

Но Софи решила — выстраивать отношения будет сама. Сейчас устраивают имеющиеся. Они обе довольно долго тянулись друг к другу, балансируя на грани, когда человеческая симпатия становится чем-то иным. Грань эту переступила именно Софи. Притом, сознательного было гораздо больше, чем спонтанного, или сбитых накануне спиртным ограничений.

Хейс говорила — желания испытывала, но никогда-никогда не решилась бы грань перейти, если бы Софи не шагнула первой. Тогда началось, что и сейчас продолжается...

Голос Осени вырывает из размышлений.

— Мы в такое время живём, что из нас постареть доведётся не всем. Сама знаешь, Древний Великий Дом чуть не кончился на моём отце. Сейчас накал боевых действий гораздо выше. Поэтому жить надо сейчас, и как можно скорее.

— Ты — младшая. По вашему счёту родства тебе даже по древним кодексам потомков иметь не обязательно.

— Только если, как в прошлый раз, не перебьют всех. История обожает повторяться. И в большом, и в маленьком.

— Пока мы от всего этого достаточно далеко.

— Время достаточно быстротечно, — в голосе Осени звучат интонации того жутковатого существа, кем маленькая принцесса показалась вначале. Даже мелькнуло сожаление, что поблизости нет спиртного. Можно, конечно, заказать... Но некоторые вещи необходимы в строго определённый момент. Мгновения спустя потребность в них значительно снижается. Лень победила желание идти до телефона. Голос Осени тем временем, зазвучал вполне обычно, — Поэтому жить надо сейчас. Не откладывать на будущее. Оно может не наступить.

— Ну, а мы тут чем занимаемся? По-моему, как раз наслаждаемся жизнью во всех возможных проявлениях.

— А что будет потом?

— У меня официально зарегистрирован боевой вылет. Даже был контакт с противником, хотя это откровенная приписка, пусть и из лучших побуждений. В обозримом будущем боевых вылетов у меня будет гораздо больше. Я считаю, так правильно, и не будет по-другому. Жизнью я удовлетворенна, поклонницей направлений упадка не являюсь, идеализацией смерти тем более не занимаюсь. В нашем небе слишком много лишних самолётов. Уверена, что благодаря мне их станет поменьше. А что дальше будет — планов на столь удалённое будущее у меня нет. Что ты думаешь, я вроде Эр, только девочек рисовать умею? Ну да, умею и это, спорить не стану. Но я — где-то вроде Дины II, всю жизнь любила медицину, но большую часть не людей лечила, а пушки лила и из них стреляла...

— Ты хочешь сказать, что ты как Дина, только не воин и врач, а воин и художник?

— Официально пока не воин. Звания только почётные. Но это не надолго. Ещё какие-то вопросы есть?

— Нет, — взрослыми интонациями маленькая принцесса прекрасно владеет.

— Ну вот и замечательно. Продолжим жизнью наслаждаться. Сегодня южане точно не прилетят.

Осень и Рэда как по команде посмотрели на небо:

— Погода хорошая, — замечает Осень, — насколько я понимаю, это плохо.

— Карту посмотри, — с напускной беззаботностью усмехается Софи, — их ближайшая островная база очень далеко, а времена рейдов авианосцев давно прошли. Разведчик может выпустить лодка. Но сомневаюсь, что на Юге много желающих лететь в один конец, особенно при невозможности нанести существенный вред противнику. Эффективность подводных авианосцев у меня вызывает серьёзные сомнения. Да и имею я некоторые представления о мощи местной ПЛО и ПВО.

— Пугать никого не стану, но лодки южан сюда залетают, — Рэда не то, что напугана, озвучивает известный всему Архипелагу факт, — но лодки южан сюда залетают. Подбитую видела сама.

— Нерациональное использование ценных машин. Я не думала, что религиозники имеют у них такую власть. Эта лодка искала вход в другой мир. Но не тот, что существует на самом деле, а тот что видеться в мистических видениях свихнувшимися на религии. Ведь там, под водой, все места связанные с земной жизнью и казнью их божества. Искали доступ к лучшему миру. Ну, скажем так, большая и самая бесполезная для нас часть экипажа, проход в этот лучший мир персонально для себя нашла. Правда, с обратной связью неразрешимые проблемы, ибо самоубийства не одобряются.

Осень хихикает:

— Это, наверное, не лётчики были, а так называемые бездельники-священники? Я ещё дома читала про эту лодку. Происходившее с ней настолько глупо выглядело, что папа сразу сказал: без святых отцов тут не обошлось. Хотя я не очень понимаю, как отцами могут быть, те кому запрещено касаться женщин. Отец говорил, когда думал, что я не слышу, его солдаты во время второй фазы Битвы за Приморье срезали одного святого, шедшего в цепи атакующей пехоты. Так даже спор возник, мерин он или нет. Отец «ведьму» золотую проиграл. Его, хотя и учили, как готовят священников, но он сам считал, что добровольно от женщин отказываться может только мерин. Убитый мерином не был. По крайней мере, все признаки полноценного самца были на месте. Знак священника себе выкупил у солдат.

— Убивший священника объявляется врагом веры. Насколько я знаю, во второй фазе Битвы за Приморье твой отец был в небольшом чине. Всякое могло быть... За этот знак его бы убили, попади он в плен.

— Так не он тем пулемётчиком был, — беззаботно усмехается Осень.

— Южанам бы он этого не доказал... Со знаком-то он что сделал? Дальше по армейской традиции поменял?

— Почему? Себе оставил! Пепельницу им украсил. Ты её даже видела, на столе в кабинете стоит.

— Внимания не обратила, — пожимает плечами Софи.