Несносная Херктерент - 4. (джен)

Глава 78

Наряд разноглазой ограничен одними трусиками, больше напоминающие переплетённые ниточки. Невесомая цепочка на талии с подвесками в дополнение. Марина в который раз вопросом задаётся, у Пантеры соревнования проводятся из какого минимального размера ткани можно соорудить нечто, что условно можно считать одеждой?

Смотрит крайне загадочно.

— Мариночка, закрой глаза, я тебе что-то показать хочу.

Эрида очень осторожно ведёт Марину за руку. Херктерент не пытается подсматривать. Сюрпризы разноглазой всегда безобидны. Во всяком случае, как таковые ей задумывались.

— Всё. Теперь можешь смотреть.

От удивления Марина разевает рот. Произведений три. Все на излюбленную разноглазой тематику. Но подача материала... Каждое произведение представляет собой множество рамок. В первом в каждой с анатомической точностью изображен лобок. От совсем детских щёлочек до хорошо развитых. На втором аналогично расположены груди. На третьем — ягодицы. Судя по всему, на каждом произведении части тела одного и того же человека расположены на одних и тех же местах.

— Правда, здорово?

— Не знаю, что и сказать. Безусловно, масштабно. Но тематика...

— Я хотела в каждой-каждой самое красивенькое-красивенькое запечатлеть. Себя найдёшь?

Какое-то время Марина пред зеркалом проводит, так что находит быстро.

— Пятая в центральном ряду, это ты там рядом? — показывает на изображение грудей.

— Да. Рядом Софи, по памяти сделала, какой её в горячих рассмотрела. Надо мной — Крионо. Внизу Другая Марина. До Крионо она лучше всех мне хорошо-хорошо делала... Угадаешь всех?

Марина щурит один глаз.

— Сама знаешь, я не большая любительница девичьи зады разглядывать.

— Но у тебя очень-очень хорошая зрительная память. Ну хоть кого-нибудь угадай.

Марина хмыкает.

— Подо мной Рэда, в верхнем левом углу — Вьюнок. Вторая от края в правом нижнем — Отинг, рядом с ней — Смерть.

— Умничка, — довольно щурится разноглазая, — Она тут самая старшая. Сама видишь, везде-везде потрясающе красивая. Неудивительно, что она твоему брату понравилась.

— Хм. Смотрю, не у всех гладенько. Даже у взрослых.

— Хейс так миленько-миленько волосики подстригает. Говорит, не хочет визуально терять терять первый признак взрослости у неё. Рядом с тобой, с волосиками — это Осень. Она сказала, уберёт, как в школу приедет. Загадала так для себя. У местных — да у всех гладенько. У Вьюнка не растёт ещё, отчего она очень переживает. Видимо, сказывается, что, когда маленькая была, плохо кормили.

— Сейчас-то нормально лопает, притом не только в Резиденции. Проверяли.

— С волосиками — это обычно в начале года. Когда только приехали. Тут и кроме Хейс некоторые делают разные фигурки.

— Вижу, — хмыкает Марина.

— Архипелажные, приморские и столичные удаляют поголовно. Другие — кто как, но сейчас — гладенько у всех, у кого нету стрижки. Всех хотят быть как столичные. Во всём.

— Хм. А мирренка Эорен тут есть?

— Да. Вот она.

— Совсем огрэдилась, — хмыкает Марина, — южанки волосы не удаляют.

— Я знаю. Спросила у неё про маму. Даже интересно стало, как это у взрослой женщины. Мирренка сказала, у неё всё как у нас. Женщина не может так уж явно выглядеть хуже других.

— Логично.

— Ты первая зрительница, — довольно щурится разноглазая.

— Другим будешь показывать?

— Конечно. Это будет выставляться. Да и как можно от человека его изображение прятать.

— Только не все любят такими изображениями себя любоваться, мальчики-то, конечно, одобрят поголовно.

— Тут частей, на самом деле, четыре. Только я четвёртую сюда не стала вешать. Там личики, а мне хотелось посмотреть, как ты угадываешь.

— Других будешь звать — им не забудь сказать про четвёртую часть.

— Я подумаю, — хитренько улыбается разноглазая, — снова бы всё это вживую увидеть. Но Софи не согласиться теперь так передо мной постоять, а без неё совсем не то будет.

— Озабоченная!

Эрида ухитряется так посмотреть, что стыдно становится.

— Знаешь, что я ещё придумала? Я хочу каждую изобразить на фоне одной из частей. Лицом или спиной к зрителю. Сзади должна быть другая сторона.

— Разумеется, голенькой, — хмыкает Марина.

— Как ты догадалась?

— Слишком давно тебя знаю. И первой ты решила выбрать меня?

Разноглазая опускает взгляд.

— Да. Я тебя попросить хочу задиком постоять. У тебя там самое красивенькое. На фоне грудок постоишь. Пойдём! — схватив за руку тащит за собой, — У меня уже фон готов, только для твоей фигурки место оставлено.

Уменьшенная копия части с грудками Эридой выполнена безупречно. Оставлено место.

— Ты сколько таких делать собралась?

— Желательно, со всеми. Но кто-то будет только в школе, а с местными мне не успеть. Много их.

— Сколько уже заготовок сделала?

— Пять. Ты, Крионо, Марина, Осень и Вьюнок.

— Рэда тебе голову оторвёт.

— Она в следующей пятёрке. Там она, Отинг, Хейс, Динни-наша и Динни-местная. Она правда-правда очень-очень красивая везде!

Марина вскидывает к носу разноглазой кулак.

Эр вскидывает руки:

— Марина, я всё-всё поняла. Я просто сказала. Она и правда красавица!

— Тут тебе не откажешь в объективности.

— Она тебе нравиться начала?

Марина протягивает руки к шее Эр в удушающем жесте.

Разноглазая игриво отстраняется. Прекрасно знает: последнее в жизни, что сделает Марина, это какой-либо вред ей нанесёт.

— Давай я тебя сейчас напишу. Ты ведь говорила, никаких дел сегодня нет.

Как надо стоять при позировании, Марина прекрасно знает. Вообще, сомнительно, что хоть кому-то из общающихся с Эр это неизвестно. Понятно, что Эр не столько работает, сколько пялится на Марину.

— Всё. Можешь смотреть.

Марина делает шаг к одежде.

— Подожди! Пока ты здесь — походи так.

Что Марина теряет? В процессе творчества разноглазая избавилась от трусиков. Естественно, фигурка Марины в пустое пространство вписана безупречно.

-Так люблю, когда мы голенькие! — шепчет разноглазая

— То-то тебя из горячих было не выгнать, да и эшбадовки почти безо всего расхаживают.

— Так ведь жарко, — логично замечает Эр, — горячие и вовсе другое

— Если бы только в жаре было дело, — хмыкает Марина, — ты же слишком смотреть любишь.

— Люблю, — улыбается Эр, — особенно, когда без одежды там, где одетой быть полагается.

— Ну, раз ты закончила, то я пойду.

— Подожди, Мариночка, я поиграть с тобой хотела.

— Во что?

— Только обещай, что согласишься!

Марина настораживается.

— Постельные игры или что-то из горячих можешь не предлагать. Сразу нет, ты мне друг, а не возлюбленная.

Разочарование Эр уже привычно. Вздыхает.

— Мне правда-правда этого очень-очень хочется. Но я знаю, ты откажешься. Действительно, с тобой тоже хочется. Сейчас не так сильно, и не так как с Софи.

— Помечтай!

— Сейчас не так сильно хочется, потому что есть Крионо, с ней мне так хорошо-хорошо, что даже не знаю как. Так обещай, что поиграешь?

— Во что?

— Секрет. Могу сказать только то, это никак не связано с прикосновениями друг к другу... Ну, если только ты сама не захочешь потрогать.

— Обещаю, — отмахивается Марина, — чувствую, это не «Генералы», и я об этом ещё пожалею.

— Давай как бы на свидание сходим? Не по настоящему...

Марина с рычанием разворачивается к одежде.

— Ты же обещала! — чуть не плачет разноглазая.

Марина разворачивается, уперев руки в бока.

— Я и не отказываюсь, но не в таком же виде куда-то идти.

— Никуда идти и не надо. Прямо здесь поиграем, — сквозь слёзы улыбается Эрида, — именно в нагом виде. У меня уже стол в соседнем зале стол приготовлен и музыкальная машина настроена.

— Только не говори, что и свечи горят, — бурчит Марина.

— Нет, но они там есть.

— Луны нет на небе, — фыркает Херктерент.

— Если хочешь, приходи вечером, только такой же как сейчас. Я специально сделала, чтобы ты разделась вроде как для дела.

— Больной на всю голову стратег!

Эрида улыбается довольно, словно её похвалили.

— Ну так пойдём?

— Ага! — Марина разворачивается в сторону дверей.

— Подожди!

— Что ещё?

— Я обещала тебя не трогать, но за ручку взяться можно?

С кислой ухмылкой Марина протягивает ладонь.

Стол роскошен. Ещё и блюда на тележках под колпаками в наличии. Накормить можно примерно пол-резиденции, притом, что Марина, что Эр совсем не обжоры. Свечи и цветочки приличествуют. Вид на парк великолепный, хотя тут заслуга не Эр, а архитектора. Марина помнит, какой из этих окон вид вечерами. Эр торопливо подбегает к столу.

— Вот! Ту все-все бутылочки, что ты раньше пила. Я всё-всё запомнила!

— Хорошо! — хмыкает Марина, уже решившая, что увлекаться спиртным сегодня не стоит, чтобы в одной постели с разноглазой не проснуться. Конечно, Эр будет счастлива, вот только сама Марина — не очень, — Только пить будем одно и то же.

— Конечно-конечно! — торопливо соглашается разноглазая.

Марина настораживается, не будем забывать, что это чудо чудовищное не только художник, но ещё и химик, притом прекрасно разбирающаяся в свойствах множества лекарств. Если уж у Кошмара хватило ума таблетки подсыпать, вроде как для веселья, то чего от разноглазой ждать? Она ведь гораздо умнее Дины... Хорошо хоть, слишком жизнь любит, и ничем по настоящему опасным баловаться не станет.

— Свечи может зажжёшь? — ехидно предлагает Марина, зажигалки в руках у Эр нет, а сумочкой она не озаботилась. Тем более, Эр не курит, и даже при наличии сумочки, сомнительно, что там нашёлся бы данный предмет. Хотя, как знать, как знать, Сонька ведь курит. Её привычки разноглазая не забыла.

Уже не в первый раз, Эр оказывается куда мудрее ожидаемого. Зажигалка есть на столе. Свечи горят.

Эр снова касается руки Марины.

— Ну, что, садимся?

Остаётся только кивнуть.

До чего же разноглазая заботлива! Рядом с местом Марины лежит пачка сигарет из тех, что Херктерент употребляет, и ещё одна зажигалка.

Эр руки на локти поставила. Голова между ладоней. Такой взгляд иначе, чем «влюблённым» не назовёшь. Марине это надо?

— Позвала, так начинай что-то делать, — хмыкает Марина.

— Обычно сначала пьют «Приморскую розу». Её так и называют — «вино влюблённых».

— Но мы же нет...

— Но мы ведь играем...

— Ну, тогда да...

Эрида наполняет бокалы.

Дзинь!

— Как там твоя Крионо поживает? — язвительно осведомляется Марина.

Эрида дуется.

— Марина. У нас же вроде как свидание.

— Где написано о запрете спрашивать про других, особенно когда точно знаешь про их существование? На сколько отпуск продлён? До конца лета?

— Согласилась только на десять дней, как в «Уставе» прописано, — дуется Эрида, — сказала, «особых заслуг» у неё нет, чтобы так нагло от войны бегать. Хотя папа был согласен оформить ей перевод в охрану «Сказки». Формально они воинская часть. Но она не захотела. Гордая. И глупенькая. Она же и так в Береговом командовании. Почти не надо жизнью рисковать... Она же... Другая, чем все остальные... Не смогу долго без неё... Хотя, она часто-часто писать обещала. Сказала, пройдёт войну, как все.

— А Отинг? Ей не предлагала?

— Предлагала тоже. Но она ещё принципиальнее. Крионо еле уговорила её на продление отпуска. Сказала, — Эр шмыгает носом, — опять на корабли пойдёт. Довоёвывать. Правда, ей не сказала пока — документы на её медаль нашлись. Пока не вручили, но к медали ещё десять дней отпуска полагается.

— Знаю, — хмыкает Марина, — Отти тоже принципиальная. Значит, считает, рёбра железные.

— Она тебе совсем-совсем не понравилась?

— Я сама собираюсь воевать. Соответственно, и прятать от войны никого не собираюсь. Фактор привязанности роли не играет.

Эрида вздыхает. И тут же оживляется:

— Раз мы в свидание играем, давай о чём-нибудь приятненьком поговорим!

— Давай! — хмыкает Марина. — Придумывай!

Эр снова вздыхает.

— Не могу! Опять Крионо вспоминается. И как её могут...

— Она в Береговом Командовании. Угроза её жизни минимальна.

— Но на Юге могут придумать что-то очень-очень плохое. И Остров будет одной из первых целей для удара.

— Столица — первее, — хмыкает Марина, — не забывай, Соньку и меня именно там чуть не убили.

— Но тут море... Проще незаметно подойти...

Если Эр включает логику, то она безупречна.

— Так ведь и мы можем придумать что-то плохое... И им станет не до наших морей.

— Надеюсь, мы будем первыми, — вздыхает Эр, — мне теперь есть, кроме папы, о ком беспокоится.

— Об остальных, включая ту же Марину, теперь, значит, беспокоиться не стоит?

— Почему? Стоит и о них. Только ведь не смогу обо всех одинаково, — разноглазая тяжко вздыхает, — да и время у них ещё есть. Это ведь Крионо раньше пошла, а она с Отинг тут самые старшие. Может, всё кончится и так успеет.

— Не уверена, что это всё ещё на два-три года. Чисто технически, нужен куда больший срок. Люди не железные, и когда они начнут уставать — крайне сложнопросчитываемая величина.

— Давай не будет о сложном? Мы же вроде как играем...

Марина на кресле откидывается:

— Давай! Только одно плохо — мы слишком хорошо друг друга знаем.

— Может, стоит узнать получше? — бросает многозначительный взгляд разноглазая.

— Эр, сколько раз говорила — не начинай. Это ведь игра, а не по-настоящему.

— Так и я о том же говорю. Получать удовольствие и любить — не совсем одно и тоже. Да и любить можно по-разному разных людей, к Крионо — одно, к Софи — другое, к тебе — третье. В первую очередь, хочу, чтобы любой из вас было хорошо-хорошо.

— Так нам и так совсем неплохо, на жизнь жаловаться не стоит, всякие наши сложности по большей части находятся в твоих фантазиях.

Эрида щурится довольно-довольно:

— Ты видела некоторые из них на рисунках. Там, где лица не проработаны...

— Знаю! Либо кто-то абстрактный, либо одна из нас, в анатомии я достаточно разбираюсь.

— Иногда я просто придумываю, никого определённых не имея ввиду. Как хорошо, когда всё-всё можно попробовать...

— Озабоченная!

— Да! Ну и что? Я ведь не делаю никому ничего плохого... По крайней мере очень-очень стараюсь так не поступать.

Марина только хмыкает:

— Надеюсь, в школе не найдётся ещё одной Динни, у кого поблизости не окажется меня. Знаешь ли, принуждение ко всему тому, что ты так сильно любишь, может весьма скверно закончится. Ладно, у Динни ночёвкой в медчасти всё обошлось... А если бы был кто-то более эмоциональная. Не все так спокойно относятся к доступу к различным частям тела, как ты.

— Так я знаю, — беззаботно усмехается разноглазая, — но я, в общем-то, умею уговаривать. Это только с тобой и Софи не получается.

— И не получится, — хмыкает Марина. — Твои прежние подружки ещё не пытались побить Крионо, раз у тебя к ней такое особое отношение?

— Что ты! Они вполне подружились. И Крионо, и Отинг понравилось, что можно не только со мной. Крионо с Мариночкой такие миленькие вместе были. Мне так понравилось на них смотреть! Самое красивенькое, что за несколько месяцев видела. Покажу потом, я и рисунки сделала, и фото. Я тоже к ним присоединилась. Нам всем очень-очень хорошо было. Я потом этом тоже нарисовала, но там больше фантазии, ибо самые яркие эмоции так сложно передать.

— Совсем больная! — вздыхает Марина.

История вроде Соньки с Хейс в случае с разноглазой, к сожалению или к счастью, так и не началась.

— Марин, у нас вроде как свидание, — напоминает Эр.

— У тебя больший опыт их проведения, — хмыкает Марина, — какие-то идейки есть?

— Давай выпьем вина. Вместе, из бокалов друг друга.

— Давай! Так с тобой пить — лишняя гарантия, что ты бокалы чем-нибудь возбуждающим не смазала. Что пить будем?

В общем-то, бутылок столько, что допьяна напоить, пожалуй, двух Сордаров получиться.

— Знаешь, я на самом деле полюбила «Приморскую розу». Да и всем девочкам она нравится.

— Не наоборот? Внутрь ничего не подсыпала?

— Сама видишь, бутылка в упаковке производителя, — дуется разноглазая, — и я уже говорила, я никогда-никогда никому-никому не дам ничего вредного.

— В больших объёмах даже вода смертельна, — хмыкает Марина, разматывая обмотку горлышка.

Разлили и выпили. Очевидно, разноглазой хотелось не столько «Розы», сколько прижаться к телу Марины. Ну, что же, осуществила. Пили куда дольше, чем следует. В глазках Эр что-то странное поблёскивало.

Стоит, опустив руку с пустым бокалом. Дышит тяжеловато, в глазах туман, но это она сама себя накрутила. Марина неплохо ориентируется в различных состояниях Эр.

— Хотя и игра, но жалко, что тебе на самом деле прикосновения не нравятся.

— Ну и стоило давно известное проверять?

В глазах — вспышка того самого, за что все-все люди не могут устоять перед улыбкой Эриды.

— Ага! Стоило! Всё-таки ощутила твою кожу на своей. Во многих местах.

— Ну и как? — хмыкает Марина, — Неужто кожей ощутила, как мне не нравится?

— В том числе... Тебе не столько не нравится, сколько вообще не вызывает эмоций. Я много чего кожей ощущаю. В том числе и эмоции. У тебя их нет.

— Может, и закончим?

— Нет, — грустно качает головой Эр, — Я ещё надеюсь их у тебя вызвать.

— Ага! Помечтай!

— Но вина-то с тобой как настоящие возлюбленные мы выпили!

Марина демонстрирует крайне оскорбительный жест. Впрочем, и его значение разноглазая вполне в состоянии вывернуть в какую-нибудь хитрую сторону. Тем более, за неимением лучшего, приходиться разглядывать саму Эр, и невольно с собой сравнивать, а у разноглазой тело безупречно.

— Может, девочек позовём?

— Зачем они нам?

— Большинство из них — танцовщицы. Ты не видела много из того, что они приготовили и показывали мне.

— Да как-то совершенно желанием не горю. Вряд ли они чем-то смогут меня удивить.

— Меня — смогли.

— Сравнила, — хмыкает Марина.

Марина цедит напиток сквозь зубы. Откровенно забавляется нервным состоянием разноглазой. Она определённо ждёт чего-то, что никак не происходит.

— Ты уверена, что тебе с Софи хорошо будет? Они же всё время друг с другом. Привыкли к определённым реакциям. Ты же точно будешь реагировать по-другому. К тому же, ты много с кем пробовала, и наверняка, гораздо опытнее.

— Если надо, я и притвориться могу, насколько мне хорошо. Я умею, честно-честно. Люблю, когда человек уверена, будто у неё всё-всё хорошо получается. Лучше потом тихонько подскажу, что надо чуть получше делать.

— Озабоченная!

— Тебе разве не нравится такое состояние высшей радости. Я не верю, что ты его не испытываешь.

— Да как-то своими силами справляюсь!

Разноглазая нагибается над столом. Кажется, пытается Марину взглядом парализовать.

— Ты попробуй, когда это тебе другой человек делает. Тебе очень-преочень понравится.

Эр вытягивает под столом ногу, касаясь колена Марины.

Херктерент сидит неподвижно. Цедит сквозь зубы:

— Эрида, сядь, как сидела, иначе уйду.

Разноглазая приподнимает бокал. Смотрит через него на Марину. Шепчет с придыханием:

— Так приятно-приятно пить вот так, когда мы обе голенькие.

— Эр, по-моему ты пытаешься намекнуть на наличие у меня органа, что на самом деле отсутствует.

— Ни на что я не намекаю, — всерьёз обижается разноглазая, — мне самой такие танцы очень-очень нравятся.

— Насколько я знаю, чем-то подобным и мальчики занимаются...

— Я знаю, — кивает Эр, — даже подумывала нанять кого-нибудь, чтобы... Анатомию вблизи изучить, — делает крайне характерный жест, будто охватила цилиндрический предмет.

Марина усмехается:

— На статуях классического и островного периодов изучай. Там безопаснее, а размеры представлены практически все.

— Но они не изменяются от воздействия или реакции на обнажённое тело, — логично сообщает разноглазая. — Но ты права, с ними безопаснее. Тем более, ещё медицинские пособия есть. Ну и предметы для удовольствия...

— Там пропорции сильно искажены. В сторону увеличения.

Эрида смехом буквально заливается. Хорошо, эту свою особенность не использует в качестве оружия. При грамотном применении подействовало бы даже на Марину. Может быть. Лучше не проверять.

— Нет, я лучше танцы островитянок посмотрю. Обойдусь без островитян. Тем более, просто побаиваюсь людей, кто сильно больше меня.

— Особенно, если учесть, что ты можешь потом пообщаться с танцовщицами поближе, — хмыкает Марина, — не внося дополнительных сумм.

— Нет, не хочу пока, — вздыхает Эр, — я кое-что другое придумала. Помнишь, в прошлом году живые блюда на берегу делали?

— Помню, — настораживается Марина. Вполне ожидаемо, что Эр захочется поесть деликатесов с тела обнажённой девушки. — Приготовила уже?

— Да. В том зале.

— Так они что, лежат и нас ждут? Как только они согласились? Хотя, о чём это я? — Марина машет рукой.

— Тут ты не права, — качает головой Эрида, — Они не сразу согласились. Даже предлагали нанять кого-то со стороны. Почему-то решили, что я готовлю сюрприз для Херенокта. Они думали, он может быть с друзьями. Ринн и Рэндирн уже взрослые этим подрабатывали, но им не очень понравилось. Не все с ними себя надлежащим образом вели. Они как ты — не любят, когда трогают без разрешения.

— Сравнила, — хмыкает Марина. — Заплатили им хоть?

— Да. Полностью. Но всё равно, долго лежать утомительно.

— А ты им деньги предложила или что-то иное?

— Деньги. Это ведь работа, и не самая лёгкая. Любой труд оплачен должен быть. На него есть расценки, но я предложила втрое. Они согласились. Когда поняли, что будем только мы двое, даже обрадовались. Хотя и раньше делали так для меня.

— Надо думать, — хмыкает Марина, — ты и в прошлом году на берегу как больная ходила. Кстати, а кто всё раскладывал? Или как тогда, своими силами справились?

— Повара здешние умеют в такую сервировку. Как я поняла, твой брат уже заказывал подобное, притом не слишком давно.

— Мальчишка!

— Такое и мальчикам, и девочкам одинаково нравится. Это видом искусства считается.

— Нравится именно тебе.

— Палочками будешь брать?

— Разве есть варианты? — недоумевает Марина, хотя по хитрому виду Эр чувствуется, есть и другой вариант. Притом, наверняка крайне изощрённый.

— Есть, — разноглазая переходит на шепот, — Брать не столовыми приборами. Брать руками и губами. Это так приятно с определённых мест. Например, с сосков и пупка. С сосков я очень люблю. Можно и с сами сосочками и другими местечками ротиком поиграть...

— Озабоченная! -раздражённо вздыхает Марина. — Ладно, пошли, не будем девочек заставлять страдать больше, чем надо.

«Блюда» лежат взявшись за руки. И на них много всего, и вокруг разложено всякое. Действительно, крайне живописное зрелище. Где-то даже возбуждающее, судя по тому, как дышит разноглазая.

— Давай вместе, губками. С Ринн или Рэндирн начнём.

— Нет уж! — хмыкает Марина. — Условных тарелок две, так что давай, каждая со своей.

Ринн хихикает. Вроде бы, «блюду» запрещено разговаривать и эмоции проявлять. Но у них тут более близкие отношения.

— Раз я угощаю, — грустно вздыхает Эр, — то ты выбирай, кого пробовать будешь?

— Ринн, — хмыкает Марина, — с ней довольно интересно было поговорить.

Хотя я, в любом случае, не разговаривала с сервированным столом.

«Стол» снова усмехается. Серьёзное занятие теперь больше похоже на игру, ибо Марина не настроена ни на что значимое. А Эр — это же Эр. Серьёзной бывает нечасто, особенно, когда чем-то приятным занимается.

То и дело посматривает в сторону Марины, явно ожидала какой-то другой реакции. Но Херктерент палочками тела Ринн не касается. Эр, наоборот, стремится коснутся и палочками, и рукой, но для девушки прикосновения Эр привычны, хотя и противоречат устоявшемуся обычаю наслаждения эти «блюдом» разговаривать со «столом» тоже не положено. Но болтают вовсю.

Ринн, как-никак не только в «Тайну Океана», но и в «Генералов» умеет. Недавно двое на двое играла против Осени и Рэды.

Наука для разноглазой, продолжающей то и дело поглядывать на Марину, словно не замечая, где её руки находятся. Впрочем не возражает, хотя опять противоречие установленным правилам. Что бы Эр не планировала, получается что-то иное. Ну, так Марина её многократно предупреждала «ни один план не выдержит столкновения с противником».

— Совершенно жуткая девочка, Осень! — просто сообщает Ринн, — Ей уже сейчас генеральские погоны можно давать, настолько в управлении войсками разбирается. Столько всего в голове держит! Карточки вовсе не заполняет, но всё-всё помнит!

— У нас пока хватает генералов призывного возраста, — хмыкает Марина, из дурного озорства чуть ткнув островитянку палочкой в районе пупка. Ринн не реагирует, хотя Марина больше налегает не на разложенное на ней, а на спиртное из керамических бутылочек. «Чёрный корабль». Разноглазая её подпоить решила? Слава напитка Марине известна, вот только Эр думает по-другому. В противном случае, вовсе бы не стала подобное средство против Херктерент применять. Ибо не подействует.

Сначала Динка, теперь Эр сама. Какая-то нездоровая тенденция наблюдается. Хотя, со здоровым вокруг имеются определённые сложности. Хотя тут не Юг, понятие нормы пребывает в крайне плавающем состоянии.

Эр всё поглядывает, как Марина «Чёрный Корабль» попивает.

Ага! Не на ту напала!

— Эр, может пусть они потом с нами посидят? — вредно щурится Марина. — Пусть только ополоснуться сначала.

Эрида решительно свергает глазами.

— Нет, Марина! Девочки, не обижайтесь, но это игра, в какую играют только вдвоём!

Эшбадовки молчат. Достаточно изучили уже двух принцесс.

Эр протягивает над телами руку Марине. Ничего не остаётся, как пожать. Эр любит прикосновения. Марина — нет. Найден компромиссный вариант.

— Второй повар сегодня с утра сказала нам очень тщательно вымыться, — сообщает Ринн, — даже смотрела.

Эр ойкает. Марина усмехается.

— Могла бы и заметить, второй по рангу повар — женщина. Не разделяющая твоих взглядов.

— Ой! Точно! — кивает Эр, — Я же видела, как она работать начинала. Правда, с помощницами!

Эр прижимает руки к щекам!

— Озабоченная!

Эр берёт новую креветку на рисе. Кажется, сделала больно, островитянка чуть дёргается.

— Ой, извини! — разноглазая нагибается, принимаясь дуть.

Марина изображает, как два пальца в рот засовывает. Ринн хихикает.

— К себе пойдёте! — хмыкает Марина. — Одежду, надеюсь, взять не забыли? Впрочем, даже если да, никого своим видом вы тут смутить не сможете! Тут за это время уже и не на такое насмотрелись.

Теперь хихикает уже Эр, чуть ткнув палочками островитянку. Та не реагирует. Либо заторможенная, либо, наоборот, слишком умная, а лёгкая глуповатость — так, маска. Больше всего именно на это похоже, ибо Эшбад красивых дур не держит. Слишком своей преподавательской лицензией дорожит.

— Ой, девочки! — Эрида переходит на шепот. Понятно, какую тематику обсуждать собирается. — Совершенно теоретический вопрос. Если бы Мариночка захотела бы с кем-то из вас, вы бы согласились?

Марина набулькивает себе «Чёрного корабля». Не потому что ждёт, что начнётся описанное воздействие. В поле зрения ничего крепкого нет. Убивать же разноглазую пока не за что, хотя она и старательно напрашивается.

Из озорства подносит палочками креветку ко рту Ринн. Та откусывает, ракообразное самого крупного вида. За один раз не в рот не войдёт. Больше интересно, что Рэндирн скажет. Раз шутить не надо, то она предпочитает помалкивать.

— Ты же говорила, таким просьбам Марины и Софи не отказывать.

— Я твоё личное мнение спрашиваю, — дуется разноглазая, — а не прошу моё пересказывать.

— Не отказалась бы, — усмехается островитянка, — ни я, ни она. Любая из тех, кто тут по твоему приглашению. Даже у Актинии есть всякие мысли.

— Она мала ещё. А вот на Мариночку с кем-нибудь я бы не отказалась посмотреть. Раз ей со мной не хочется.

Марина ставит руку на локоть, демонстрируя кулак.

— Ничего, что я тоже тут сижу? И никаких фантазий в отношении присутствующих, или отсутствующих тут я не не испытываю.

— Но никто же ничего плохого не хотела! — аргумент, который Эр считает совершенно непрошибаемым. Хотя на деле, не всё так однозначно.

— Про начало пожара на артиллерийском складе тоже обычно так говорят! — фыркает Марина.

— Ты как всегда! — качает головой Эрида.

— Вроде, никаких правил не нарушаю, — зевает Марина.

— По-моему, у вас у обеих недостаточно подходящее настроение для такой встречи, — посмеивается Ринн.

Глупо обижаться на правду.

Эр уже скушала всё с грудей Рэндирн. С ленцой перешла к области бёдер и живот. Ест откровенно лениво, да и выглядит чуть сонно. Впрочем, порции большими размерами не отличаются. К спиртному она далеко не так устойчива, как Херктерент.

— Марин, ты ещё будешь кушать?

— Нет, спасибо, что угостила, но я предпочитаю есть с более гладких поверхностей.

— Тогда, как, отпустим их? Всё-таки, так лежать довольно утомительно. Я бы не смогла...

— А я бы посмотрела, — хмыкает Марина.

— Правда, хочешь? — оживляется Эр. — Вызвать повара?

— Нет, — зевает Херктерент, — могла бы уже и привыкнуть. Шучу я так.

— Очень-очень жалко-жалко! — Эр искренна. К сожалению. Вздыхает: — Жаль, столько вкусненького пропадёт.

Рэндирн садится, благо у неё на верхней части тела почти ничего не осталось. Красота сервировки погибает безвозвратно. Островитянка всё снимает и складывает вокруг себя. Ринн лежит по-прежнему, Марина узоров коснулась символически.

— Жалко, столько вкусненького остаётся, — вздыхает разноглазая, всю жизнь имеющая возможность есть только то, что хочется, притом, в любых количествах.

Ринн тоже садится:

— Вообще-то, если хочется, оставшееся можно забрать себе. Только обычно только листья остаются.

— Хотите?

Островитянки переглядываются.

— Не откажемся, вкус считается особенным...

— Я заметила, — излишне торопливо соглашается Эр.

Марина зевает в сторонку. До тонкостей кулинарного искусства ей дела нет. Разноглазая продолжает.

— Вымоетесь, и приходите забирать. Можете ещё кого позвать, если хотите, а то тут ещё много... Может мне с вами пойти? Спинку мне потрёте...

Судя по бросаемым взглядам и смешкам, потиранием спинки там не ограничится. Тем более, Ринн с Рэндирн Марина и раньше видела весьма откровенно целующимися.

— Ну, пока тогда! — машет рукой Марина, — Я тебя ждать не в настроении, а ты там надолго можешь застрять.

— Мариночка, подожди, может с нами пойдёшь?

— Тебе показать или сказать, что я по этому поводу думаю?

— Не надо, я знаю, — вздыхает разноглазая, переглядывается с девушками. — Идите тогда без меня. Когда за всем этим придёте, в те залы не заходите. Я хочу ещё с Мариной побыть. Ведь если я не пойду, ты тоже не уйдёшь?

Марина отмахивается:

— Останусь пока. Детишек обижать нехорошо. Пусть они уже в в недетские игры заигрываются.

Ринн и Рэндирн, переглянувшись, убегают, взявшись за руки. Эр смотрит, полуоткрыв рот.

Шепчет:

— Они сзади такие красивые! Конечно, не такие, как ты, но в первой пятёрке... Нет, пожалуй, даже, десятке.

Марина и прочих взялась бы по местам расставить, слишком вкусы разноглазой хорошо изучены, но лень глупостями заниматься.

— Они сейчас... Будут друг с другом. Островитянки настоящие, любят эти в воде заниматься.

— Обойдусь без подробностей, — хмыкает Марина, — для чего лучше всего тёплый душ подходит, я прекрасно знаю.

— Какая ты, — Эр щёлкает пальцами, подбирая слова, — непосредственная и откровенная. Не во всех мне эти качества нравятся, но в тебе, Мариночка, просто обожаю!

Марина вскидывает ладони:

— Но-но, только без слюнявых нежностей!

— Хорошо. Пошли ещё там посидим... Вина выпьем...

— После крепкого не стоит, — хмыкает Марина, — нехорошо будет. Хотя, можешь сходить, два пальца в рот применить, благо, вон сколько скушала, и продолжать веселиться.

— Я-то повеселиться хочу, вот только ты совсем-совсем не весёлая.

Схватив Эриду за руку, Марина тащит её за собой; как ни странно, подобное обращение разноглазой, скорее нравится, нежели нет.

Эр заявляет с максимально возможной для неё решительностью:

— Теперь я буду пить только тоже самое, что и ты. Такими же дозами!

— Да мне не жалко! — пожимает плечами Марина. — Вот только наберёшься и поплывёшь, и проснёшься в обнимку с белым другом, а не со мной в одной постельке, чего тебе явно очень хочется, — последнюю фразу Марина откровенно промурлыкала, поводя бёдрами.

Эр всё замечает, но реагирует своеобразно:

— Жалко, ты не захотела смотреть, как танцуют девочки. Мне от одних их движений, даже без прикосновений, хорошо-хорошо становилось.

— Ну, а я предпочитаю свои эмоции контролировать. И хорошо мне будет, только когда я сама этого захочу!

— Скучная ты иногда временами. Хотя и очень хорошая. Давай на диване рядом сядем?

Марина хмыкает, но садится и даже стаканчики наполняет. Разумеется, разноглазая попыталась бедром прижаться. Неизбежное зло при общении с ней.

Дзинь!

Опять пьют из стаканчиков друг друга.

Эр, как обычно, чуть глуповато улыбается. Всё бы хорошо, не подозревай Марина не слишком тонкой игры. Всяко, разноглазая контачила с местными врачам. А среди них точно есть специалисты, вполне способные посоветовать, как сильно не напиться. Или последствия пьянки быстро устранить, если уж превысил собственную норму. Эр точно со всеми консультировалась. Наверняка, препараты какие-то приняла. Слава «Чёрного корабля» и его производных на Архипелаге общеизвестна. Вроде, доходит до полной дури — перевозбуждённые подростки этикетки переклеивают, чтобы усыпить бдительность другой стороны. Эр до такого докатиться не способна, Марина уверена. Да и пьёт столько же, хотя и морщится. Ну да всякого вкусненького на закуску тут предостаточно. Эр налегает на сладенькое, Херктерент, как обычно, на солёненькое.

— Мариночка, ну почему ты не хочешь со мной? Мы ведь давно уже на границе таких отношений, — очень осторожно кладёт руку на колено Марины.

Марина щёлкает Эр по носу. Что только добавляет разноглазой положительных эмоций. Даже руку чуть выше сдвинула.

— Знаешь ли, не все границы стоит переходить. Мне как-то удобнее одной просыпаться.

— Но ведь спать вместе не обязательно. Я тоже ночи вместе проводила не со всеми, кого любила.

— Озабоченная... Меня в первую очередь крайне широкая трактовка тобой понятия «любовь» не устраивает. Да и твоя тяга к разнообразию меня не привлекает.

— Но ведь можно... А на следующий день сделать вид, будто ничего не было...

— Тогда значительная часть смысла теряется. Я же не люблю делать что-то настолько бессмысленное.

Судя по взгляду, разноглазая находит сказанное довольно логичным. Призадумывается. Марина накрывает лежащую на ноге руку Эр своей.

— Достаточно. Дальше не надо.

— Но можно так ещё посидим? — она не просит, она буквально умоляет, как мирренка руки сложила, если бы одну из них не нужно было с ноги убирать.

Марине даже смешно. Эр прекрасно знает, насколько Марина сильнее её. И пытаться принудить к каким-либо действиям — у разноглазой нет ни малейшего шанса. Поэтому и радуется объёму тех действий, что разрешают предпринимать. Наверняка ведь привыкла к чему-то более откровенному и смелому с обеих сторон.

Эр безумна в положительном смысле слова. И сейчас, определённо, полагает — Марина пытается научить её играть в игру с какими-то совершенно немыслимыми правилами. Причём, в составлении их и сама Эр принимает участие. Более того, чем-то подобным Эр занималась и раньше, пытаясь понять, кому что нравится, а что нет. Какие действия не приносят удовольствия, и не повторяла их впредь. Но у разных людей одни и те же действия вызывают совершенно разную реакцию. Надо помнить, у кого какую. На память разноглазая не жалуется. С Мариной надо играть вот так, в противном случает, она просто уйдёт. Эр бы позволила так поступить и любой другой, вот только на такой поступок с ней наедине никто не решалась.

Марина дважды повторять не станет, и лучше сразу слушать, что она говорит. И следить, за тем, что делает. Или не делает.

Эр достаточно весела, значит, по мнению Марины пока всё как надо идёт. В смысле, степень игры пока даже не коснулась допустимой для одной из сторон, границы. Вот только Эрида считает, что ещё чуть-чуть, ещё одно очень осторожное движение, и граница, хотя, скорее не граница, а плотина, вот-вот вот, и рухнет. И тогда начнётся что-что невообразимое, ограниченное только буйством желаний и фантазий.

Вот только Марина считает, что она складывающуюся ситуацию контролирует полностью. И ничего, ей не запланированного, сегодня не произойдёт. У неё же нет планов изменять характер взаимоотношений, чтобы там себе разноглазая не напридумывала.

— Марин! — Эр шепчет жарко, но судя по интонации, речь идёт о чём-то вполне допустимом, против чего у Херктерент даже мысли не возникнет возражать, — Можно я на столе посижу?

— Что это на тебя нашло? Садись, тебя он выдержит.

— Я не толстая, — хихикает разноглазая.

— Конечно, нет. Лучше бы на Ринн посидела, пока она тут была, она из твоих самая мускулистая.

— То не то, то другое.

Марина кивает в сторону сервированного стола.

— Что смотришь, садись, только, смотри, на какое-нибудь блюдо с осьминогом не сядь. Они склизкие, правда, щупалец много...

Эрида посмеивается:

— Можешь поверить, в гравюрах «Золотого» периода я разбираюсь гораздо лучше тебя. В то числе, и тех, что про осьминогов... Я умею делать такие картинки, но у меня не бывает таких фантазий. То чего я хочу всегда только на живых людей направлено.

— Хоть это радует, — хмыкает Марина, — а то, поговаривают, некоторые урождённые из Великих Домов не просто так животных любят. Особенно, крупных псов и, говорят, даже жеребцов.

Эрида хихикает не переставая.

— Так садись, что стоишь? Для твоей задницы место можно найти.

— Лучше ты пересядь. К тому столу. Там нет ничего.

— Кроме свечки, — хмыкает Марина, выразительно обхватив большой палец.

Взяв бутылочку, Эр отправляется осуществлять задуманное. Усевшись, капризно надувает губки.

— Пить с тобой неудобно будет.

— Не настолько гордая, — хмыкает Марина, — так и быть, ради тебя встану. Но пока не хочется. Эрида понимает это по-своему и наливает только себе.

Марина усмехается. Не похожа Эр на тех, кому выпитое храбрости добавляет. Во всяком случае, в Маринином понимании этого слова. Или она слишком много от эшбадовок насчёт различных видов танцев за закрытыми дверями набралась, и намеревается что-то продемонстрировать?

В теории, можно и взглянуть. Тем более, с формальной точки зрения, в заведениях, где на такую деятельность есть лицензия, прикосновения запрещены. Хотя, на деле, там, как и всюду, вполне можно договорится. Тем более, Эр и так уже давно и на всё согласна. Вот только сложно с тем, что желания Эр и Марины практически не имеют точек соприкосновения. И Эр старательно занимается их поиском. Остаётся только успеха пожелать, ибо с умением соблазнять у Эр, с точки зрения Марины, откровенно не очень. Прицел изначально неверный взят.

— Мариночка, включи музыку, пожалуйста, — в общем-то, всё ожидаемо, — И свет приглуши...

— Что ты делать собираешься?

— Ты же танцевала, что люди вокруг буквально с ума сходили...

— Это едва плохо не кончилось...

— Но ведь тут только мы вдвоём... Я столькому научилась, и хочу, и могу тебе показать... Кроме тебя этого некому смотреть, — улыбается, — как я могу, только дети не видели... А это танец для взрослых... Потом потанцуешь со мной, — разноглазая не просит, она повелевает, хотя и не во вполне уместной ситуации.

Как-то забывать Марина стала, старые увлечения Эр балетом и фигурным катанием очень удачно наложились на знакомство с Эшбадовками. Марина видела её саму. Эр там, вроде, тоже присутствовала. На что была способна Великая танцовщица... Софи честно признавала — пробуждает самые затаённые желания.

— Они говорят, — Эр и не говорит, она вещает, как в легендах, — это танец огня. У огня и исполняют. Танцовщица словно из пламени появляется.

Эрида разбегается на столе, оттолкнувшись, переворачивается в воздухе и приземляется на ноги на самом краю стола. Хорошо, он очень тяжёлый. Это Эрида воздушная, потрясающе гибкая и ловкая. Живое воплощение слова «мечта».

Естественно, чем машина заряжена — самой Эр подобрано. Эр ведь прекрасно знает, как это — «безупречно». Чуть рассеянный вид — сознательно поддерживаемый образ.

Движение Эр напоминают разгорающиеся пламя. Всё сильнее и сильнее. Всё яростнее и яростнее. Что-то подобное Марина видела в исполнении Эшбад. Но у той танец был видом работы. Пусть и безупречно выполняемой. Здесь же самая первобытная стихия, сильнейшие инстинкты. Зажечь себя. Зажечь всех вокруг. Точнее, кого-то строго определённого. Как хорошо, что у Марины устойчивость к жару гораздо выше... Или это плохо? Сама Херктерент сейчас не возьмётся отвечать. Просто смотрит на невероятные изгибы извивающегося в танце обнажённого тела. Чувства разноглазой к островитянкам становятся намного понятнее... Но это не значит, что они для Марины приемлемыми становятся.

Самой себе приходится признать — подобного Марине видеть не доводилось. Что танец только для тебя, и именно на тебя и рассчитано воздействие, усиливает ощущения. Марина ощущает себя... Наверное, Диной II, если предположить, что правдивы легенды про её тягу к юным танцовщицам и проведённые с ними ночи. Хотя почему бы и нет? «Цветник» ведь был создан Диной из тех, кому Чёрная Ведьма подарила возможность жить. Одних спасла от смерти, других вылечила от считавшихся неизлечимыми болезней. Почему бы за хорошее хорошим не отблагодарить?

Эр хочет и малого, и до невозможности огромного — вызвать у Херктерент никогда не испытанные ею чувства. Ей и проще всех, и одновременно сложнее всех это сделать. Эр не первая, с кем Марина танцует. Но она лучше всех знает Марину.

Вот только и Марина одна из немногих людей, кто разбирается в мотивах поступков разноглазого чуда.

Эр ловко спрыгивает со стола. Опускается на одно колено пред Мариной. Склонив голову, протягивает руку. Ничего не остаётся делать, как поднявшись, протянуть свою. Приглашение к танцу. Пусть и игра, а не начало чего-то большего. Где-то подобные танцы до сих пор запрещены. Впрочем, Эр не волновало бы, даже будь здесь так. Сейчас будет только так, как хочется разноглазой. Откровенные островные парные танцы. Их даже в Столице пытались запрещать. Плевали и плюют люди на подобные запреты. Даже на Юге плюют. Влечение двоих друг к другу — одно из сильнейших. Прорывается через все-все придуманные людьми запреты. Сильнейший природный зов. Люди, правда научились приглушать его, выплёскивая во что-то иное. В те же танцы по-островному. С другой стороны, птицы тоже умеют танцевать, хотя у них глаза и мозг сопоставимого размера.

Как раз и начинается одна из самых известных мелодий Архипелага. Кажется, Эр с несвойственной ей тщательностью ещё раньше посекундно выверила, сколько проходит времени от включения машины до начала этой мелодии. Разноглазая знала всё-всё, что будет делать в каждую из этих секунд.

Эрида и Марина кружатся в танце. Самое большее, что Марина может позволить разноглазой. Да той большего сейчас и не надо. Пламя, горящее для двоих. Эрида ведёт, Эрида играет роль... Марина тоже умеет по-островному. Именно в таком стиле она выделывалась с лётчиком когда-то. Другое дело, что такому танцу придумано столичное название. Но суть осталась прежней. Первобытная чувственность, не ограниченная никакими нормами. Эр что-то чуть шепчет. Слух Марины обострён до предела, но она не воспринимает слов. Тела говорят всё за них. Пусть, обеим ясно, только в танце они смогу слиться почти воедино.

Эрида, как всегда, всё усложняет, добиваясь целей крайне причудливыми путями. Хотя с другой стороны, с Мариной никогда не бывает просто. Её невозможно заставить делать то, чего она не хочет. Вот только у Эриды это иногда получается. Примерно как сейчас. При это разноглазая почти подожгла сама себя.

Сильнейшие эмоции скоро сами собой перейдут в страшнейшую усталость. В человеке протекает множество сложнейших химических реакций. Управлять можно далеко не всеми. Последствия некоторых бывают необратимыми. От других потом становится очень плохо. Даже если сейчас всё хорошо-хорошо.

Радость и грусть — это ведь тоже химия. Тоже не сильно хорошо управляемая.

Но у Эриды сейчас состояние, что бывает с человеком считанные разы в жизни, причём большая часть причин скрыта в ней самой, а не во вне. Марина не больше, чем катализатор.

По крайней мере, самой Марине так проще считать. Даже жалеет, что не может испытывать того же, что и разноглазая. Эр словно на грани реального мира и мира, порождённого её фантазиями. Она балансирует, прекрасно зная, что грани не перейти. Хотя иногда в возможность пересечения почти веришь.

Нечто особенное творится сейчас между ними двоими. Нечто, не испытанное ни одной из них никогда-никогда.

Лежат в воде напротив друг друга. Ванна по габаритам ближе к бассейну. Явно рассчитана, чтобы плескались не в одиночестве. Но Эр сейчас банально отмокает. Форсажный режим, рассчитанный на сутки, если не больше, растрачен за несколько минут. Эрида выложилась по-полной. Марина устала значительно меньше.

— Ну, как, успокоилась?

— Можно и так сказать... — разноглазая сонно улыбается, — оказывается, даже без полного контакта бывает подобный результат. На одних эмоциях. Слишком сильных.

— Притом, в основном, ты сама себя накрутила. Я по большей части рядом была.

— Ты не права. Без тебя бы не было ничего...

Марина приподнимается в воде.

— Мне Крионо, Ринн, тёзку или ещё кого позвать?

— Погоди... Не надо. Побудь со мной вот так, как сейчас. Чувствую, подобное ещё очень не скоро повторится.

Хотелось съязвить, но с некоторых пор Марина стала понимать, когда лучше помолчать.

— Знаешь, никогда себя не ощущала такой усталой... И счасли-и-и-и-ивой одновременно! — сил вполне хватает на взвизг с зажмуренными глазами и сжатыми кулачками.

— Раз так способна верещать — значит, не настолько устала, — флегматично констатирует Марина.

— Да нет, устала, но это же от счастья! Хотя я тебя почти не трогала...

У Марины на это счёт несколько иное мнение. Возможностей телесного контакта Эр не избегала. Но на фоне её общения с той же Крионо, можно сказать, не было ничего. Точнее, почти ничего.

— После... Особенно удачного и интенсивного вечернего и ночного отдыха вдвоём и более разве не так было?

Эр самую малость брызжется. Исключительно для обозначения намерений. Марина отвечает в таком же стиле.

— Мариночка... Подобное не всегда одинаковыми причинами вызывается. Чувствую, как с тобой танцевала — то событие, что не забуду никогда. Я всё-всё запомнила, и потом изображу обязательно!

— Ага! Только меня — строго со спины, или чтобы не видно было лица!

— Нет, Марина, — Эр неожиданно решительна, нечто подтаявшее да растекающееся совершенно не напоминает, — Я очень хорошо знаю все твои выражения. Такого... Никогда раньше не видела, и, подозреваю, в ближайшее время не увижу. Это должно остаться в веках, и обязательно, останется. Только это будет только для нас двоих. Все остальные это увидят только тогда, когда нам уже будет совершенно всё равно...

С любыми вещами, имеющими отношение к смерти разноглазая не шутит никогда-никогда. Слишком Эрида жизнелюбива. Ей даже шуточки Херктерент расстрелять или повесить того или этого не слишком нравятся.

Марина бьёт по воде рукой.

— Сказанёшь ты иногда!

— Но прекрасное должно оставаться в вечности! Ведь самое совершенное в природе — тело человека. И неисчислимое число реакций на происходящее. Я умею сохранять их для будущего...

— Доработают мгновенные фотоаппараты, чтобы медяки стоили — так каждый сделать сможет, — зевает Марина.

— Краски и кисточки, карандаши и бумагу каждый может купить, но художниками становятся не все. Примерно и так тут же будет.

Хм. Марина всегда чуть удивляется, когда Эр включает обычную логику. Хотя делает это разноглазая не то, чтобы так уж редко.

Эрида приподнимается из воды. Но только затем, чтобы стаканчик наполнить:

— Не хватит тебе? — прищуривается Марина.- Пьёшь, как воду.

— Нет-нет, Мариночка. На меня, когда сильные эмоции испытываю, почти не действует. И завтра с утра хорошо-хорошо будет. Мне так здорово, как сегодня, не было никогда-никода. Для меня этот «Чёрный Корабль» сейчас как водичка.

— Способная неожиданно напрочь отрубать мозги. А то и подвижность.

— Но ведь здесь только ты, — улыбается разноглазая знаменитой улыбкой, — совершенно не о чем волноваться.

Марина вредно щурится:

— Знаешь, сколько было случаев, когда перепив, тонули не то, что в ванне, а в обычной луже?

— Но ведь ты здесь... Ты же меня не бросишь, — в словах предельная двусмысленность, на какую Эр только способна.

— Тонуть будешь — вытащу, — кисло усмехается Марина. — Но я тут не всегда, так что советую на будущее пустить сюда корабельный спасательный круг. Цепочкой к полу пусть приделают. Если одна так пить собираешься, то в воду лезь только с кругом, в нём даже если заснёшь — не захлебнёшься.

Эрида смеётся, прикрывая рот ладошкой:

— Так спокойно и весело... Почему-почему так редко бывает.

Марина машет рукой:

— Привет! Если ты не заметила, у нас Империя почти четыре года воюет.

К счастью, разноглазая достаточно разбирается в истории. И знает — история человечества состоит в основном из различных войн, разве что иногда, бескровных. Гордится основателем материнского Дома, генералом Рэндэрдом, вошедшим в историю с пламенеющим двуручным мечом на плече. Меч это сейчас у Эриды. Она даже сделала несколько автопортретов с ним. Она даже умеет с ним обращаться. Сама разноглазая, считает что очень хорошо, Марина придерживается иного мнения. В том смысле, что на равном оружии у Эр против неё нет шансов.

— Марин, за кого ты меня принимаешь? Войны — двигатель развития человечества. Жизнь после них всегда лучше, чем раньше была. Лекарства новые появляются, множество технических новинок, здорово улучшающие жизнь, становятся общедоступными. Любимые Софи самолёты так бы не развились без Великой войны. На Юге женщины получили возможность работать на заводах. Да, это тяжело, но это давало возможность обрести хоть какую-то финансовую самостоятельность. Быть человеком, а не зависимым существом с правами немногим больше, чему у животного. Это война уже изменила грузовые перевозки, породив контейнеры... Да что я говорю! Ты обо всём подобном знаешь гораздо больше меня. Я прекрасно вижу, что вокруг происходит. Знаю же, Отинг спас случай. Ударься она чуть по-другому. И всё, — Эр шмыгает носом, — не было больше её совсем. У меня бы тогда не было Крионо. Пусть не близко, но и меня касается далеко не в первый раз. Я, дочь двух воинов, ни в коей мере не воин сама. В моих силах некоторых сберечь от войны. Но они сами этого не хотят. Я хочу, очень-очень хочу, чтобы они жили. Но одновременно понимаю, что именно Крионо и Отинг со своими желаниями поступать так, а не иначе, правы. Это я с желанием их спасти от смерти неправа. Раз не можешь помочь всем — значит, не имеешь права прятать кого-то определённого. Что бы вместо неё убили кого-то другую. Эту, другую, тоже ведь кто-то ждёт. Кто-то тоже станет плакать, если она не придёт...

— Пока все живы, и неплохо себя чувствуют, — хмыкает Марина, — но вот заплакать прямо сейчас, по моему, как раз ты собираешься. Не забывай, я это крайне плохо делать умею, и предпочту, чтобы этим грамотные специалисты занимались.

Эрида трёт глаза ребром ладони. Промаргивается. Схватив стаканчик, опустошает залпом. В полную силу дышать начинает не сразу. Говорит, держась за горло.

— Извини, Марина. Когда о нехорошем начинаю думать, самой плохо становится. Знаешь, хорошо что ты о реальности напомнила, когда всё сладенько-сладенько, не помешает немножко горечи. Так всё гораздо острее воспринимается. Сегодня ещё более незабываемым становится. Не просто «надолго», а «навсегда» по-настоящему. Теперь точно не забуду никогда-никогда.

— Впервые в отношении тебя понять не могу, ты похвалила меня или отругала?

Эрида капризно губки надувает:

— Мариночка, ты ведь лучше всех должна знать, я никогда-никогда ни на кого не ругаюсь. Тем более очень-очень глупо ругать кого-то за правду, даже если она тебе самой сильно не нравится.

Марина усмехается.

— Ты тоже не забывай, как раз за правду чаще всего и бьют. Очень даже сильно-сильно, иногда даже убивают. Совсем-насовсем.

— Но ведь это всё не про меня с тобой, Мариночка? Это про то, что творится не здесь... Правда?

— Правда!

Марина залпом опустошает стаканчик. Разноглазая права, обе сейчас на эмоциях, и спирное действует плохо. Но от общения с Эридой можно и спиться.

Эр в прямом смысле слова спит на ходу. Завернув Эр в полотенце и ведя её в спальню, Марина раздумывает, не вызвать ли кого из медицинского отдела. Подумав, решает этого не делать. Разноглазая страшно устала. Буквально выжгла себя сумасшедшим форсажем. Поспит, хотя не исключено, что сутки или больше — всё пройдёт. Даже на прикосновения Марины не реагировала, когда та, сняв полотенце, её укладывала. Действительно, крайняя степень опустошения. Не больше. Но и не меньше. Засыпает Эрида мгновенно. Без одежды спать ей привычно и так.

Марина решает к себе не идти. Из соображений чёрной шутки завтра, рядом с Эр не укладывается. Благо, ширина кровати позволяет разместится примерно десятку лиц с телосложением разноглазой. Всё равно, завтра точно проснётся первой.

Диванов тут предостаточно, с тех пор, как Эр здесь, их здесь даже больше стало. Любит озабоченная смотреть, как при ней обжимаются. Марина в зале рядом со спальней устраивается.

Как обычно, спала крепко, без сновидений. Проснулась, услышав, что кто-то ходит. В голове, как обычно, лишь легчайшие отзвуки вчерашнего. Правда, чуть ломит мышцы. Ходит, стараясь не шуметь, что на каблучках несколько сложновато. Открывает глаза. Солнце сразу заявляет — время лишь немного позднее, чем Марина встаёт обычно. Хотя, может, она больше суток проспала? Вчера ведь выглядела получше Эр исключительно из-за того, что гораздо сильнее и выносливее. К кратковременным нагрузкам Эрида вполне способна, никому и в голову не придёт заставлять её испытывать долгосрочные. Ага! Никому, кроме неё самой.

К счастью, в поле зрения напольные фарфоровые часы, кроме всего прочего, показывающие и календарную дату. Сейчас точно утро следующего дня, а не послезавтра.

По звуку шагов Марина далеко не всех девчонок Эриды определяет. Логика подсказывает, что это Крионо. Она настолько наглая, или настолько приближённая, что может Эр по утрам беспокоить? Все ведь знают, до скольких Эр обычно спит.

Точно, Крионо. Неторопливо подходит. Становится недалеко. Излишне демонстративно держит руки на виду. Одета так же, как при знакомстве на набережной. То есть, трусики и туфельки. Херктерент сразу замечает: сказывается общение с Пантерой, всё не то, что в прошлый раз. Разноглазая себе верна, начала задаривать. Впрочем, золото у Крионо её собственное. В смысле, виденное в тот раз. Расхаживание в таком виде климатической ситуации снаружи полностью соответствует. Как и большую часть года, в общем.

Рация близко, Марина привычку завела в пределах вытянутой руки прибор держать. «Тревога» одним нажатием объявляется. Крионо старше, правда, вряд ли значительно сильнее.

Хотя, с другой стороны, прежде чем предпринимать какие-либо действия, с человеком лучше поговорить. Не обязательно, что переговоры успешными будут. Но хоть понятно будет, чего ожидать.

Марина нарочито медленно усаживается. В тончайшее покрывало заворачиваться не стала. Одежда лежит, где вчера осталась, перед вписыванием фигурки Марины. В конце концов, она у себя дома. Чего, и главное, кого тут стесняться? Уже крайне близкую в определённом смысле подругу разноглазой, Крионо Марина во всяких крайне занятных позах видела. Причём, не только с Эр.

— Что тут делаешь, и как, вообще, сюда попала? — не слишком дружелюбно осведомляется Марина, беря в руку рацию.

Крионо даже бровью не повела.

— Меня Эрида вчера утром попросила прийти сегодня к этому времени. Сказала, что весь день будет очень занята. Распорядилась на постах, чтобы меня пропустили без подтверждения от неё. Ну, я и пришла. Можешь проверить.

Что Марина незамедлительно и сделала. Всё подтверждается. Эрида иногда может быть и практичной. Кстати, уже перед сном Марина сказала охране, в какой части Дворца будет ночевать.

Кажется, разноглазая не рассчитала свои силы на вчера. И судя по приглашению, была уверена, Марина ночевать у неё не останется. Получилось наоборот, правда, не совсем так, как изначально планировалось.

— Что Эрида? Спит? — Марина напоказ позёвывает, прикрывая рот рукой.

— Да. Так сладко, — от слащавых ноток в тоне Крионо Марина чуть два пальца в рот себе не засовывает, — совсем, как ребёночек. Не стала будить. Хотя, она не любит, когда что-то не вовремя происходит.

— Ну да, ну да! — скалится Марина. — Уж очень она вчера вечером сильно устала. Буквально на ногах не стояла... Да и выпили мы изрядно, — Херктерент крайне двусмысленно проводит языком по губам.

Но Крионо всего лишь на диванчике напротив Марины присаживается. На провокации не поддаётся, или ничего с её точки зрения не происходило. У окружения Эр и с ней самой, и друг с другом крайне своеобразные отношения, уместные только между ними, и не распространяющиеся на посторонних. Что у Марины с Эридой особенные отношения, островитянка знает прекрасно.

— Ты будешь ждать, когда она проснётся? — язвительно осведомляется Марина.

— Она же просила к ней зайти!

— Ко мне какие-либо вопросы есть?

— Ни малейших. Скорее, я удивилась, что ты тут раньше не ночевала, Эрида любит, когда трое. И ночами она не только имя Софи шептала, но и твоё.

Марина щурится:

— Уверена, что именно моё? Марина тут и другая есть...

— Уверена! — кивает Крионо, — Я знаю, как она к той Марине обращается... Во всех ситуациях. И как она твоё имя произносит. Поверь мне, это совершенно по-разному звучит...

— Вот уж совершенно желанием не горю, — хмыкает Марина.

— У неё фантазия есть, как она с вами двумя. Даже рисунки такие показывала.

— Марин на Острове точно больше двух. Точно найдётся ещё кто-то сговорчивая. У меня несколько иные фантазии.

— Эрида о них ничего не говорила.

— Чтением мыслей никто из нас не владеет. Не удивилась, увидев меня здесь?

— Я же уже сказала, — вздыхает Крионо, — я ни на что не претендую, и не обольщаюсь. Побыть летней подругой принцессы — совсем неплохо. Лето кончится, вы снова станете варится в этом бульоне. У Эр есть постоянные и там. Ты вообще, с ней вместе выросла, только полная дура может попытаться твоё место вблизи Эриды занять.

— Скорее, это она вблизи меня, — бросает Херктерент с непонятной интонацией.

— Тем более! Я вам мешать не собираюсь. Побуду летней подругой. Хочется пожить. Хочется порадоваться всему чему можно и нельзя! Мы все живём один раз... Эрида уже пригласила меня на зимние каникулы к себе в «Сказку»... У неё достаточно влияния, чтобы выбить мне отпуск. О большем я не стану просить. Хотя боюсь до зимы не дожить. Большая дуга — не Архипелаг. Там стреляют по-настоящему.

Марина щурится:

— Только не говори, что она не предлагала тебе перевестись в «Сказку» или что-то подобное. Ты почему-то, вместо этого, решила на Дугу перевестись.

— Рапорт был до нашего знакомства. Теперь точно на Дуге буду. Я со своей совестью ладить хочу. Так будет правильнее всего. Пред Империей, пред самой собой, пред той же Эр теперь. На меня слишком много хорошего этим летом свалилось. Так не бывает вечно.

— Эр твой рапорт в состоянии завернуть. Она дорожит тобой... Пожалуй, больше, чем всеми прочими.

— Я знаю, — кивает Крионо, — потому и не хочу прятаться. Теперь я знаю, что есть такая вот Эр. Пусть хотя бы один раз, но мне будет к кому вернуться, кто меня по-настоящему ждёт. Потому я и должна быть там. Мне случайно повезло. Могло ведь ничего не быть... Очень просто могло. Могли вы тогда... На Набережной пойти в другую сторону и вовсе не заметить нас?

— Запросто! — соглашается Марина, — Эр — стихия. Может перемещаться в любую сторону, включая вертикально вверх и под воду.

— Вот видишь. — улыбается Крионо. — Она такая замечательная, добрая и беззащитная. Она не может того, что могу, и должна делать я. Защищать Империю... Мне теперь окончательно понятно зачем — чтобы Эр по-прежнему могла оставаться такой, как она есть.

— За Эр собираешься воевать, а не за Империю?

— Эрида и Империя прекрасно сочетаются друг с другом. — беззаботно усмехается Крионо, — Я — воин Империи, ты Принцесса Империи, даже с тобой у меня есть что-то общее. Хотя бы то, что Эрида примерно одинаково боится за наше будущее.

— Блестяще! — хмыкает Марина, — В пропагандисты не думала перевестись?

— Не моё. Плохо умею разговаривать, когда собеседниц больше одной.

— Как Эрида, — хмыкает Марина, — нашли друг друга, что называется.

— С ней по-настоящему очень-очень хорошо!

— Без подробностей! — вскидывает ладони Херктерент. — Ты не забывай, я достаточно Эриду видела. Причём не только с тобой.

— Чувство собственности здесь не работает, — Крионо совершенно спокойна, — Эр мне уже сказала, не будет против, если я продолжу встречаться с Отинг. Или ещё с кем... Шутница! После отпуска я что Эр, что Отти увижу, если увижу, одновременно.

— Разноглазая наша как всегда!

В дверях появляется заспанная Эрида. Смотрит одним глазом. Одежду проигнорировала. Увидев Крионо, всем телом встрепенулась. Распахивает и глаза, и объятия.

— Иди ко мне!

Как они ухитряются стоя так сплестись друг с другом? Крионо, вроде, в увлечении танцами не замечена. Хотя, Эр много чем увлечена...

Поцелуи какие угодно, только не дружеские. Марине даже хочется время замерить, сколько они друг от друга не отрываются. Только её часы в соседнем зале лежат. На фарфоровых часах изначально секундная стрелка отсутствует.

— Кхм! — откашливается Марина, некоторое время понаблюдав за возлюбленными. — Я, как, не мешаю? Ничего, что тут не горячие?

Эрида отрывается от губ Крионо. Даже объятия разжимает. Довольная-предовольная, в своём обычном стиле. Вчерашних оттенков уже не чувствуется. Радостно улыбаясь протягивает руку.

— Ты никогда-никогда не сможешь помешать мне, Мариночка. Иди к нам! Вместе даже веселее получится.

Марина с показной ленцой встаёт, демонстративно переплетя руки:

— Эр, я всегда-всегда считала тебя очень понятливой. Могла бы и выучить, что я обычно отвечаю. Если не против, я пойду, а вы тут... развлекайтесь.

— Подожди! — глуповато улыбается разноглазая, — Останься!

Марина буквально слышит, как щёлкают эти удивительные слишком во многих смыслах мозги, пытаясь выработать вариант, при котором вблизи неё какое-то время будут одновременно и Марина, и Крионо. Притом ещё и в том виде, в каком они сейчас. Как Эрида любит наслаждаться видами обнажённых девичьих тел, известно всем. Если кроме красоты есть хоть минимальная эмоциональная привязанность — ещё лучше. Эрида эмоции в свой адрес ощущает великолепно. В Резиденции только те, кому она нравится. Островитянка-Динни — исключение, правило подтверждающее. Да и то, у неё к Эр теперь нейтральное отношение.

— Зачем это мне? — Марина ехидно подстёгивает мыслительную деятельность разноглазой. Самой интересно, что Эрида придумает, куда медленнее, чем обычно, направляясь в зал, где последние творения Эр находится.

— Ой, девочки! Мне освежиться захотелось! Пойдёмте вместе поплаваем!

Марина и Крионо переглядываются. Островитянка по определению согласна. Дело тут не в отношениях с Эридой. Крионо, как и абсолютно все известные Херктерент, островитянки испытывают какую-то совершенно нездоровую любовь к пресноводным бассейнам, коих в Резиденции предостаточно. Очень многие обожают время в бассейнах проводить, хотя всю жизнь у моря провели. Та же Крионо, если не у Эр, то в бассейне.

Вот только сама Эрида воду любит, но как-то осторожно. Далеко не заплывает. Больше всего любит лежать, притом обычно на надувном матрасе.

— Ну, пошли, — хмыкает Марина.

Эрида берёт островитянку за руку. Протягивает вторую Херктерент.

Предложение из разряда «не откажешься».

До бассейна бегут взявшись за руки.