Несносная Херктерент - 4. (джен)

Глава 79

Софи пред зеркалом стоит. Серёжки к платью подбирает. Хейс, как из душа вышла, так и сидит на кресле, в полотенце завернувшаяся. Не то Софи любуется, не то ничегонеделанием наслаждается. Софи небрежно бросает через плечо:

— Давай, собирайся. Конечно, я знаю миленькая, что ты очень быстрая, но я ждать не люблю.

Хейс вытягивает ножку.

— Чего мне собираться? Туфельки надену, сумочку возьму, и так и пойду. Буду, как настоящая островитянка. Сама их такими у статуй видела. Твоему брату островитянки нравятся, по-всякому их разглядывал.... Тем более, некоторые прямо по Резиденции так расхаживают. Вряд ли мой вид его смутит. Да и высокие ему нравятся...

— Тебя Смерть из ревности удавит, если не так на него посмотреть попытаешься. Не боишься? Да и поздновато ты решила роковой красавицей побыть...

— Я всё равно моложе Смерти! — Хейс показывает язык. — И без шрамов на теле.

— Смерть, конечно, как и все, с возрастом начинает недолюбливать молодых... Но брату она нравится, в том числе, и своими шрамами. Так что ты — изначально в проигрышной позиции.

Хейс только смеётся:

— Зачем мне на принцев заглядываться? У меня целая Принцесса Империи есть.

Софи не поворачиваясь, кулак показывает:

— Я же сказала, «Собирайся!». Надо же официально нанести визит моей новой родственнице. Принцессы Империи не каждый день появляются...

— Можно подумать, она не знает кого-то из нас. Она не похожа на человека, кого обретение титула меняет в какую-либо сторону.

— Но правила — есть правила...

— Не ты ли многократно говорила о своём к ним отношении?

— Ты будешь собираться или нет?

Хейс с ленцой поднимается.

— Ты такая миленькая-миленькая, когда злишься, — довольно точно воспроизводит манеру речи разноглазой.

— Говорила уже, ждать не буду.

Софи снова демонстрирует кулак. Рослая красавица вытягивается по-военному. Посмеивается:

— Меня подгоняешь, а сама...

— Что «сама»? Я уже почти готова! — Софи прикладывает к ушам очередные серёжки. Так и эдак вертит головой.

— Пять минут. Можешь время засечь. Дай мне пять минут, и я буду выглядеть не намного хуже тебя, во всяком случае достойно хоть на аудиенцию у ЕИВ. Тем более тебе самой, солнышко, явно нужно гораздо больше времени на завершение сборов.

Софи демонстрирует крайне оскорбительный жест.

— Сейчас двадцать пять минут. Время пошло!

Сбросив полотенце и послав возлюбленной воздушный поцелуй, Хейс убегает к своему столику. Она оказывается права и в том, и в другом. Софи за ней не следила, но тридцати одной минут ещё нет, а Хейс уже есть. Притом выглядит — хоть на аудиенцию к ЕИВ. К причёске можно и придраться, но как раз ЕИВ любит стянутые в конский хвост волосы у женщин. Платье, украшения, туфельки, сумочка — вопросов нет ни к чему. Макияж Хейс и получше может нанести, но тут ведь всё на спор делалось.

Тем более, ЕИВ не нравится обилие косметики. И судя по виду Смерти, Херенокт взгляды отца полностью разделяет.

— Выиграла! Как всегда! — с напускным раздражением фыркает Софи. — Иногда с тобой даже скучно. Всё время выигрываешь.

— Я обязана быть совершенной! В противном случае, Принцесса Империи в меня бы не влюбилась!

Софи морщит носик. Глаза смеются. Хейс пытается опустить глаза. Выходит плохо. Слишком привыкла прямо смотреть на всех и всегда.

— Я не такая гордая, как ты. Тебя, Лизанька, всегда подожду... Долго тебе ещё собираться?

Софи продолжает серьги подбирать. Понятно же, любимая дразнится. Впрочем, ещё за пять минут с серёжками управилась.

Привычно берёт Хейс под руку. Та несколько смущается.

— Мы вроде как с претензией на официальность.

Софи сжимает руку покрепче.

— Тем более, следует именно так идти. Эти двое оценят.

— Можно подумать, тебя так сильно будет волновать, что о нас подумают?

— Подумают те, кто о нас знают если не всё, то очень многое? Туфельки мои не смеши.

— Они и так скоро развалятся. Кажется, у «Красной Кошки» научились делать вещи из воздуха.

— Особенно вещи для ношения в спальне.

У обеих в глазах одинаковые огоньки.

— Всегда поражалась, как быстро ты можешь куда-либо собраться.

— Ну, я же не принцесса, кто всегда приходит точно вовремя, даже опоздав на три — четыре часа.

Софи с серьёзностью высшей пробы смотрит прямо в глаза возлюбленной.

— Я тебе говорила уже, миленькая — одно твоё слово — и ты станешь титулярной принцессой после первого же моего сеанса связи с ЕИВ. Он не откажет моей просьбе. Все документы привезут первым же самолётом. Уже от себя могу права на какую-нибудь собственность из Еггтовской тебе предоставить.

Хейс тоже руку поглаживает, чуть вздохнув:

— Миленькая, сколько раз я говорила уже, я люблю именно тебя как человека, а не возможность получать от тебя какие-то вещи. Хотя, конечно спасибо за все твои подарки.

— Будут и другие...

— Не сомневаюсь, но хотя бы иногда меня спрашивай. Там же столько ценного. Ты ведь не Эрида...

— Не Эрида... — эхом отзывается Софи, — ценности продашь, когда постареешь. Я тебя не забуду. Только чувствую — умру молодой. Еггтов такое чутьё никогда не обманывает. Ты проживёшь дольше меня...

— Не говори так!

— Это как закон природы — так будет, и ничего с этим не сделать.

— Вроде к жениху с невестой идём, а ты о мрачном думаешь...

— Не все любят на чужих свадьбах бывать...

— В данном случае, это тоже вроде закона природы, и твоё присутствие обязательно.

— Присутствие будет либо наше, либо никакое. Пусть только попробует кто-то из них что-то про тебя сказать!

— Софи, ты иногда как Марина, или это у вас обеих общее. Пытаетесь себе врагов на ровном месте придумать. Твой брат останется твоим братом, Смерть останется Смертью. Они если и играют в глупые игры, то только друг с другом.

— Ты слишком хорошо о людях думаешь!

— Я всегда стараюсь объективной в оценках быть. Вспомни, часто ли я ошибалась?

— Радует, что я такого вспомнить не могу.

В занятой Хереноктом части Резиденции Софи ещё не была. На днях, официально передав полномочия заместителю, туда перебралась и Смерть. Софи знает, у наёмницы статус официально изменился, хотя договор ещё не подписан. Но Смерть стала равной ей самой. Полузабытые представления об этикете обязывают визит старшему брату и его будущей супруге нанести. Интересно, что про этикет помнит сам Херенокт, ухитрившийся нарушить почти все негласные правила, действующие в среде управляющий Империей лиц? Хейс в данном случае хороша ещё и тем, что дочь непомерно спесивой Кэретты нашла себе близкого человека приблизительно в той же среде, что и Херенокт. Тоже вызов. Только гораздо более резкий. Хотя любовные связи между девушками в среде Великих Домов — довольно распространённое явление.

Хотя не стоит забывать: Херенокт — человек с крайне скандальной известностью. Да ещё и непредсказуемый. Да и Смерть тоже не образец стабильности, судя по событиям её жизни. Хотя именно Херенокту и должна понравиться кто-то подобная. Столичных Великих он искренне презирал и откровенно над ними издевался.

Охрана на своих местах, но все двери распахнуты настежь. Софи понимает — дело не в жаре, а в нелюбви братца к персоналу в придворной форме, некоторые из которых только и могут, что двери открывать.

Всё-таки Софи несколько волнуется. С Хереноктом она никогда особо не общалась. Смерть же может теперь слишком много о себе возомнить. Уверенность Хейс, что этого не произойдёт не вполне принцессой разделяется. Софи опасается появления новой точки конфликтов в Императорском Доме. Хорошо хоть, жена Принца Империи не может претендовать на имущество Императрицы, если та не является матерью её мужа. Хотя, Смерть в особой алчности не замечена. Не жаднее, чем любой другой наёмник. Впрочем, именно она спасла Херенокта когда-то. Как подозревает Софи, только потому, что знала, кто он такой. Любого другого бросила бы помирать. Может, ещё и добила бы. Всё-таки, по лесу лучше идти с минимальным грузом, а не двухметровой тушей за спиной. Сама наёмница братца всё-таки пониже, иначе было бы совсем смешно. Пары, где женщина выше партнёра принцессе кажутся довольно нелепыми.

Софи находит какое-то своеобразное удовольствие в том, что возлюбленная всё-таки несколько выше наёмницы. Как-то пока не приучила себя называть Смерть про себя как-то иначе, нежели по имени или роду занятий. Полным нынешним титулом наёмницу назвать Софи сам Император заставить не сможет.

Херенокт и Смерть встречают их вместе. Всё-таки братец помнит, и смог Смерть научить, что Принцессу Империи надлежит встречать стоя, садиться — только после того, как сядет она.

Сейчас Херенокт со Смертью удивительно похожи, оба как наёмники вырядились, когда рубаха форменная — грэдская, шорты — мирренские. Или наоборот. Наёмницу одетой в таком стиле Софи видела много раз, вот насколько этот наряд типичен для братца, принцесса не знает. Колодок или наград ни на ком из них нет, хотя от приличного масштаба выходки в своём стиле, братец не удержался. На алой с чёрно-желтой каймой муаровой ленте через плечо на бедре красуется самой роскошной выделки, что Софи доводилось видеть, звезда, похожая на орденскую одной из настоящих Империй, но таковой, безусловно, не являющейся. Впрочем, автору награды следует отдать должное: издали, да не совсем трезвым, звезду можно принять либо за грэдскую, либо за мирренскую, в зависимости от потребностей в текущий момент.

Формальные приветствия выходят натянуто. Впрочем, Херенокт на Хейс среагировал, словно её статус сопоставим со статусом сестры. Так же поступила и Смерть. По крайней мере, на пустом месте ссора не началась.

Принц заметил интерес Софи к звезде. Небрежно щёлкает по ней пальцем.

— Там, где я это взял, это высшая государственная награда. Самый дорогой наградной знак как минимум за последние сто лет. Представляешь, все камушки настоящие.

— За что наградили?

— Ни за что. Я её украл. Сама же видишь, какая красота. Предлагал Смерти носить, переделав на брошь, но от отказалась. Хотя, как говорится, вместе воровали.

— Я только охраняла, — усмехается наёмница, — не надо таким хвастаться пред людьми, что крадут всё, не прибитое гвоздями. Прибитое уносят вместе с досками пола. Собственно, я и предложила эту штуку забрать, хотя, как уже сказала, когда до дела дошло, только охраняла.

— Я не пустил, у тебя живот тогда ещё не зажил до конца, чтобы через колючую проволоку лазить. Мне твой животик скоро для другого понадобиться.

Нежно гладит Смерть по животу. Смугловатая наёмница умудряется искренне покраснеть. Софи хорошо умеет ощущать человеческие эмоции.

— Предлагал, чтобы ты эту штуку носила, но всё отказываешься, да отказываешься...

— Я статут этого ордена читала. Им женщин не полагается награждать.

— Потому-то тебе этой звезды и захотелось! — включает свою непрошибаемую логику Хейс.

Херенокт прищуривается, совсем как Император:

— Понятно, Софи, почему ты в Хейс влюбилась. Таких умниц крайне редко делают, а ценности надлежит держать поближе к себе, — снова поглаживает наёмницу.

Софи, как и многие до неё, не знает как реагировать на высказывание братца. Восторгаться или возмутиться?

— Говорил я уже тебе, мне эта звезда не нужна. Смотри! — шутя грозит пальцем. — Не возьмёшь — прямо сейчас кому-нибудь из девушек отдам. В их возрасте всё блестящее любят...

— Понятно, за что тебя вся Столица ненавидит! — фыркает Софи.

— Меня не любит не Столица, а некоторые, строго определённые, дома.

— Хочешь, чтобы к ним ещё и Еггты прибавились?

— Головка не заболит? Будешь ненавидеть меня как Еггта и поддерживать со мной дружеские отношения как Принцесса Империи. ЕИВ, кстати, просил стараться избегать ссор.

— Так ты же их провоцируешь!

Херенокт смеётся. Хорошо, что Софи точно знает: образ обаятельного мерзавца — одна из масок, каких у Принца Империи множество. Тем более, он почти не общался со взрослой Софи и сейчас занимается ещё и тем, что пытается найти в девушке какие-то запомнившиеся ему черты ребёнка. Равно как и разобраться в появившихся новых.

Понял же в своё время, как ловко Софи притворяется. Впрочем, как личность он Софи воспринимал с трудом. Скорее, как очень ценную и хрупкую говорящую игрушку. Да и виделись они не особенно часто. Софи даже завидовал Марине в то время, ибо Сордар сестрёнку обожал.

Сейчас Херенокт в рамках себя держит. Не хочет накануне свадьбы ни с кем отношения обострять. Хотя Софи знает: любители поссориться с родственниками накануне собственной свадьбы — не то, чтобы редкое явление. Вон одно такое как раз рядом стоит. Список гостей Софи читала. На одном из вариантов на листе с указанием родственников со стороны невесты рукой наёмницы было написано поперёк граф: «Здесь ничего не пропущено. Тут никого нет. Совсем никого!!!»

Хотя с биологической точки зрения ситуация иная. И одна дальняя родственница у Смерти всё-таки нашлась. Все более близкие явно чего-то лишнего наговорили Смерти в своё время. Наёмница — человек злой, и память у неё хорошая. Разве что в чрезмерной мстительности не замечена. Хотя, как знать, как знать... Возможности людям мстить у Смерти существенно выросли, другое дело, захочет ли она их применять... Тем более, что жених, что невеста — отменные головорезы.

Даже странно, что решили воспользоваться советами миролюбивой разноглазой при организации церемонии и составления меню.

Хотя мечта почти любой маленькой девочки побыть настоящей принцессой с пышными платьями и порхающими птичками, оказывается, есть и у грозной наёмницы. Смерть похоже, не осознала ещё, что уже стала принцессой из сказки. И мечтает осуществить детские фантазии... Тут неисправимая фантазёрка Эрида пришлась как нельзя кстати. Некоторые идеи кажутся даже знакомыми. Эрида всеми идеями делилась с Софи. Это Принцесса Империи не смогла переварить изменившегося интереса подруги к ней. Что же, люди из одной стадии жизни далеко не всегда переходят в следующую. Или же не могут этого сделать в таком качестве, каком им хочется. Что с разноглазой и произошло.

Софи в личных отношениях на жертвы идти не намерена. Не возникло желаемой Эр симпатии, а старая кончилась. Ну, извини, разноглазая. Для любви нужны двое, и ты тут лишняя. Хотя сама Эр явно считает по-другому.

Херенокт с усмешкой снимает ленту. Держит на вытянутых руках.

— Ну, первые красавицы Империи. Говорите, кому из вас это надеть в знак признания её первейшей из первых? Учтите, на одну из вас я эту звезду одену в любом случае! И обратно не приму ни при каких обстоятельствах!

Софи и Хейс со смешками переглядываются. Вместе смотрят в глаза наёмнице. Смерть тяжко вздыхает.

— При сложившихся обстоятельствах, единственно возможным является ровно один вариант, — обворожительно-змеино улыбается Софи, — Мы обе слишком молоды для ношения награды такого достоинства. Да и камни крупноваты для нашего возраста.

Конечно и Херенокт, и наёмница, и Хейс, прекрасно поняли, Софи завуалированно обозвала Смерть старухой. Ядовитая Еггта есть Еггта. Это их свойство, как зубы у змеи. Но и придраться сложно, Принцесса Империи ведь отдаёт ценность... Формально другой Принцессе Империи. Но чтобы Софи Саргон признала кого-то равной себе... Не было такого никогда раньше и не будет впредь. Они все слишком хорошо знают Софи для этого.

— Спасибо, сестрица, — озорно подмигивает Херенокт. — Всё не мог придумать, как бы убедить Прекраснейшую созданную как для неё вещь наконец-то себе забрать...

Смерти не остаётся ничего другого, как только склонить голову для получения награды. Херенокт остался верен себе — «Прекраснейшей» назвал не сестрёнку, а свою Принцессу Империи. Хотя Софи считает это слово почти официальным дополнением к своему основному титулу.

— Благодарю вас, Принц! — Смерть откровенно веселится. — Вот только представить не могу, что с вашим подарком делать. В брошь эту вещь переделать, конечно, можно. Вот только, если я её надену, сразу видно будет — денег у меня много, зато мозгов — не очень.

— Прошлого обладателя такие мысли не посещали, он сам себя этим орденом наградил. Когда орден крали, я только тогда понял, что по-настоящему означает выражение «дикарская роскошь». У него даже унитаз золотой был.

— Это при том, что канализация в городе практически отсутствовала, — хмыкает наёмница, — что не взял?

— Тяжёлый сильно. Только использовал по прямому назначению. На «подарок» кинул записку, что это от тех, кто сейф вскрыли.

Теперь уже Софи усмехается. Напоминать кому-либо о полном отсутствии художественного вкуса и чувства стиля она и сама любит и умеет. Конечно, у наёмников получается гораздо грубее, но тоже неплохо. Как бы сказала Софи, вполне в стиле Марины. Впрочем, она и со Смертью дружит, и с братом у неё отношения неплохие.

Черты отца в действиях Херенокта постоянно видны, вот от матери что-то ничего не просматривается.

— Ну, эта штука по камушкам сильно не лёгонькая. Куда больше выручить можно, чем за несколько килограмм золота.

Смерть усмехается:

— Сама вижу, сам знаешь, дорогой, у меня на камушки взгляд намётанный. Вот только подобные сделки подлежат обязательной регистрации, где надо указывать и происхождение камней, а я решила больше ничем мутным больше не заниматься.

— Продать сможешь спокойно, это у наёмницы могли спросить, где она такую вещь взяла. Принцессе Империи такие вопросы задавать не будут. Вот покупатель найдётся не сразу.

— Расковыряю и продам камни поодиночке. Думаю, выйдет больше, чем за вещь целиком.

— То тебе денег не хватает!

— Эти вещи даже для Принцессы Империи лишними не бывают.

Обнимает Смерть за плечи. Он и более откровенно общался с женщинами при посторонних, только тех он презирал, а Смерть искренне любит. Чувства даже в движениях чувствуются. Софи хорошо в таких вещах разбирается. Наёмница не отстраняется, но кажется смущённой, как девочка, кого первый раз по-взрослому обняли. Притом с её разрешения. Вроде и сама хотела, но всё равно, как-то не по себе. Это притом, что Херенокт уже много раз видал Смерть в каком угодно состоянии. Даже практически выпотрошенной.

— Надо было историю устраивать? — оказывается, Смерть не утратила умения разговаривать, как капризная девочка. — Ко мне вопросов только с недавнего времени не возникнет, а к тебе их всю жизнь не было. Мог бы продать, хоть целиком, хоть частями да мне бы деньгами отдал, если уж так порадовать хотел.

— Мог бы, — кивает Херенокт, — но это было бы скучно. Так значительно веселее...

— Примерно как в «Сером Замке» с Мариной? — язвительно интересуется Софи.

— Вроде того. Хочешь верь, хочешь нет, но инициатива туда поехать была не моя.

— Информация об этом месте поступила от тебя, — с интонацией сестры хмыкает Софи.

— Ты мне не веришь?

— Верю, что у вас одинаковый склад характера, — многозначительно окидывает взглядом Смерть, — вам даже одни и те же люди нравятся.

— Без сестрёнки этой свадьбы вообще бы могло не быть — замечает Херенокт и Смерть кивает, — она со своей стороны для подписания этого брачного договора сделала больше, нежели мы оба со своих. Если бы она нам не писала, то ничего бы не произошло. Жили бы как раньше. И о маленькой Смерти с бантиком не думали бы.

— Ха-ха три раза! — Софи даже в ладоши хлопает. — Мирренский брак по переписке. Так вот как это, оказывается, выглядит. Только я не предполагала, что для этого кто-то третий необходим. Вы все меня поражаете! Если я ничего не путаю, девочка сумела убедить поженится двух взрослых людей!

— Представь себе, всё именно так и было, — говорит наёмница таким тоном, что в очередной раз становится понятным причина возникновения прозвища. Хотя, прозвища-то теперь никакого нет, Чёрная Смерть — имя новой Принцессы Империи, — Марина умеет быть потрясающе убедительной.

— Её бы энергию — да в мирных целях, — фыркает Софи, — другим жизнь устраивает, вокруг себя всех распугивает. Подчёркиваю, абсолютно всех, мальчик, девочка — ей без разницы.

Хейс гладит Софи по руке. Кажется, беспокоится, не начинает ли любимая злиться в еггтовском стиле. Хотя стиль этот больше имеет отношение к романам, нежели к настоящим Еггтам. Включая худших из них.

— Чувствую, если она об этом вопросе и будет думать, то не раньше чем война кончится, — замечает Херенокт, — подозреваю, что маленькая Смерть с бантиком появится куда раньше, нежели близкий друг или подруга у нашей сестры.

— Уверен?

— Я слыву знатоком женщин, — смеётся Херенокт, за что и получает по шее от Смерти.

— Советую не забывать, женщин знаток, я очень сильно ревнива. И не поклонница групповых взаимоотношений.

— Вот насчёт групповых врать только не надо, всё-то тебе нравилось, — Херенокт дразнится, совсем как мальчишка, хотя речь идёт совсем не о детских проделках.

Наёмница, кажется, пытается вспомнить, далеко у неё убран пистолет. Ибо кобуры на привычном месте нет.

Херенокт отодвигается в сторону, так что Софи и Хейс оказываются между ним и Смертью.

Вкрадчиво сообщает:

— Ты сама теперь можешь в МИДв и Канцелярию ЕИВ обращаться. Они уже занимаются составлением твоей официальной биографии. Сходи, ознакомься, пусть они убавят, или наоборот, добавят что-нибудь. Притом не обязательно имеющее отношение к происходившему в твоей жизни.

— Принц, можно подумать, тут кто-то не знает, как такие биографии составляются.

— Когда до публикации твоей дело дойдёт, на неё те же самые правила будут распространятся.

— Если меня раньше не убьёт, — беззаботно сообщает Хейс.

— Тогда я посмертно опубликую всё самое лучшее о тебе, миленькая. Конечно, если меня саму не убьют раньше.

— Нечасто бывает, когда дети одного отца, но разных матерей так несхожи внешне, но чуть ли не близнецами выглядят по чертам характера, — замечает Смерть.

— Близнецы не бывают разного пола, — Херенокт по-прежнему дразнится.

— Ну, не близнецы, двойняшки. И не надо мне объяснять биологическую разницу. Я прекрасно её знаю. Занудство у вас — это тоже, семейное.

— Смотри, занудствующих членов нашего Дома в обозримом будущем должно стать больше!

— Уж я постараюсь! — Смерть поглаживает свой живот.

— Ты беременна? — прямо спрашивает Софи.

— Нет ещё. Я достаточно предусмотрительна, ребёнок родится через положенное число месяцев после заключения договора. Она должна быть полностью законной, чтобы не было сомнений в её статусе.

— Ты ещё не беременна, но уже начинаешь глупости придумывать. ЕИВ сказал, узаконит любого моего ребёнка, без разницы, в каких я отношениях с матерью. Сделает полноценным Принцем или Принцессой Империи... Но таковых у меня пока не имеется, — сказано весьма вовремя, ибо принцесса-наёмница начинает весьма кровожадно кулак поглаживать.

— Как чувство собственности на человека при отношениях быстро просыпается! — саркастически усмехается Софи.

— Если древние кодексы на меня теперь распространяются, то в соответствии с ними и собираюсь действовать, — флегматично заявляет наёмница.

— Ну, так по эти кодексам бесспорен как раз твой статус и статус твоих детей. Конечно, только тех, кого признает Херенокт, — вставляет шпильку Софи, — сама понимаешь, тут его воля важнее даже воли ЕИВ.

— Софи, — усмехается Херенокт, — ты всегда самой собой остаёшься, пытаясь что-то спровоцировать. Признание — пустая формальность. Мы достаточно доверяем друг другу.

— Хотя и вели в прошлом весьма насыщенную во всех смыслах жизнь, — добавляет Смерть.

— Хм. Зачем вам тогда договор и свадьба эта? Факта беременности вполне достаточно было бы для изменения статуса всех заинтересованных лиц.

— Знаешь, я пока ещё не ощутила, как это — настоящей принцессой быть. Пока побуду сказочной, как в детских книжках рисуют. Я ведь далеко не всегда в жизни целесообразно поступала. Вот и захотелось... И нет, идея Марины — только договор и узаконенные отношения. Свадьба...

— Будь честной, Ангелочек, эта идея посетила всех троих — Марина меньше всех участия в разработке принимала.

Смерть сверкает глазами. Херенокт веселится.

— Да, Софи Морским Ангелом она раньше по документам была. На всякий случай, запомни — без угрозы получения тяжкого вреда здоровью, так Смерть могу звать только я.

— Ты думаешь, я не читала «личное дело» человека, отвечавшего за мою безопасность?

— Ну, так там было написано, кто её сюда рекомендовал!

— Знаете, — усмехается Смерть, — мне до сих пор кажется, я ещё не проснулась. Всё происходящее сон. Сплю несколько лет. Сон с того момента, как Херенокт ко мне утром пришёл и сказал, что нашёл человека, кто ищет начальника охраны дворца. И к нему надо ехать немедленно. Всё что было потом — всё не по-настоящему. Даже косвенные подтверждения есть — во сне никогда не бывает больно по-настоящему. Мне и не было за несколько лет...

— Во сне не можешь увидеть себя в зеркале. В соседнем зале висит, сходи да посмотрись, — хмыкает Софи.

— Ловлю себя на мысли, что иногда именно за этим в зеркала смотрюсь. Хочу проснуться, и одновременно именно этого до ужаса боюсь.

— Представим, что проснулась, — усмехается Херенокт. — Ты снова в гостинице на Набережной, уж будем честными, красиво жить ты любила и любишь. Снова я прихожу. И не сказку тебе обещаю. А что тогда?

— Ты обычно слышал мои просьбы, — вздыхает наёмница, — позовёшь какие-нибудь шахты охранять. Я же просила тебя тогда найти по своим каналам что-нибудь потише. Или заботу проявишь в своём прежнем стиле. Опять позовёшь, где опасно, но очень денежно. У тебя чутьё на такие дела.

— У Империи достаточно денег, чтобы для дел, что лучше не афишировать, нанимать лучше всего для таких дел подходящих.

— Точно, вот-вот проснусь, — машет рукой Смерть, — и говоришь словно мы в той гостинице на Набережной.

Наёмница даже сильно зажмуривается, ощупывая руками воздух пред собой. Стоит так несколько секунд.

— Просыпайся, Ангелочек, — ласково сообщает Херенокт.

Смерть распахивает глаза. Смотрит на всех слегка ошалело. Софи подходит. Щёлкает наёмницу по носу. Та никак не реагирует.

— Ты здесь ещё? Кивни, если «да».

Смерть кивает.

— Надеюсь, в очередной раз убедилась, что это не сон, или будешь и дальше непонятно какие сны видеть, Принцесса Империи Чёрная Смерть?

— Хм, — трёт подбородок Херенокт, — мне даже интересно было, обратишься ты к ней так когда-либо.

— Я и к Марине так обращаюсь иногда. Смерть стала той, кем стала, по Воле Императора. Такие решения не оспариваются даже Еггтами. Мы ведь тоже принцами стали по Воле Императора.

— Императоры пару сотен лет были перчаточными куклами вашей семейки, — хмыкает Херенокт.

— Семья твоей мамы тоже своими титулами Еггтам обязана, — сообщает Софи прописную истину. — Ну почему в тебе нет ничего от неё, кроме любви к машинам?

— Сама понимаешь, вопрос не по адресу.

— Знаю! — отмахивается Софи, — Смерть, ты проснулась?

— По крайней мере, на какое-то время.

Херенокт, прищурившись переводит взгляд с Софи на Хейс и обратно:

— Сестрёнка, а ты не думала подправить статус своей возлюбленной в сторону повышения. Допустим, я против ничего не имею.

— Я тем более, — кивает Смерть, в основном затем чтобы саму себя убедить, что её мнение в определённых вопросах теперь равно мнению принца.

Софи хотела какую-нибудь колкость сказать. Сдерживается. Наёмница ничего не нарушила. При основании нового Великого Дома со всеми Древними принято советоваться. Обычно никто не возражает. Мнение Принцев и Принцесс Империи тоже полагается узнавать.

— Предлагала, — решительно заявляет Хейс, — много раз. Я отказывалась, и буду отказываться впредь. Заслуг перед Империей у меня слишком мало.

Херенокт усмехается:

— Учти, я подумаю, чтобы с твоим титулом получилось как с этим орденом. Возьмёшь без малейшей возможности отказаться.

— Я приняла к сведению ваши слова, Принц, — умеет на себя дочка земледельца жутко важный вид напускать. Её на самом деле в «Золотой Звезде» искренне за урождённую принцессу принимали. Не только потому, что Софи рядом была. Хейс умудрялась выглядеть величественно даже после бессонных ночей с обилием спиртного. Кэрдин как-то раз позвонила Софи только затем, чтобы сообщить, Хейс сочли урождённой принцессой даже её наблюдатели. Хотя, наверняка, Ягр шутила так. Настолько неквалифицированных людей министр при себе не держит.

Софи хихикает в кулачок. Она-то видит, что Херенокт на Хейс среагировал как большинство мужчин до него. В павлина превратился и хвост распустил. Интересно, как быстро это Смерть разглядит? Она ведь честно предупреждала, что очень ревнива. Впрочем, у Херенокта это универсальная модель поведения, безотказно работавшая до знакомства со Смертью. Применяется им на уровне инстинктов. Впрочем, инстинкты имеются и у Хейс, и у самой Софи.

— Я сама подумывала, чтобы такое ей подстроить, чтобы отказаться не смогла, — посмеивается Софи, — думаю, как-нибудь зайду, вместе подумаем. Ты, миленькая, просто не знакома ещё с еггтовским коварством.

Херенокт смотри на Смерть почему-то вопросительно.

Наёмница разводит руками:

— Боюсь, мои методы, как принудить человека сделать что-либо, чего он не хочет в данном случае неприменимы. Хотите верьте, хотите нет, но я как легендарный телохранитель Дины III Живодёр могу на выбор сломать человеку любую кость.

— Может, может, — со злым весельем сообщает Херенокт, — даже мне показывала.

— На ком?

— На людоедах. Даже по тем диким местам человечину есть — несколько перебор. Они ещё детей воровали. Местные знали, в какой деревне они живут. Сами местные люди были не трусливые. Но у них танка не было, а у нас был... Людоедов в тех краях больше нет.

— Крокодилам оставшихся скормили?

— Не. Местные считали, таких к крокодилам кидать — животных оскорблять. Их убили всех. С самками и молодняком, потому что они перестали быть людьми. Фантазия, как можно убивать у местных богатая... Смерть, хотя и Смерть, потом говорила, что немало новенького узнала.

— Не так уж и много я узнала, — Смерть пожимает плечами, — мне больше понравилось, как местные признали, что я на самом деле Смерть. У них смерть — человекоподобное существо. Как раз женщина высокого роста. Прихожу ко всем и всегда вовремя. Кстати, именно они меня тогда впервые и назвали «принцесса Смерть». Даже не думала, что стану ей на самом деле.

Софи вспоминает рассказы «ведьмочек» о похождениях в тех же широтах. Слушать было интересно. Если мирренка книгу напишет — Софи прочтёт обязательно. Но вот во всём этом участвовать.

— Кошмары не сняться?

— Нет, — наёмница демонстративно зевает, прикрывая рот рукой. — Успокоительного в жизни ничего не пила. Замечательно высыпаюсь, когда не сильно надоедают.

Теперь уже Херенокт ей кулак показывает. Смерть тем же самым жестом отвечает.

— Ты не беременна, так что могу и поколотить. Тем более, по Древнему Праву даже можно как «строптивую жену». Специально палку найду ровно такой толщины, как в этом «Кодексе» написано!

— Это «Кодекс» уже при Еггтах не применялся, — зевнув сообщает Софи.

— Но он же не отменён, значит действует!

Смерть вопросительно сморит на Софи:

— Херенокт полностью прав, — кивает принцесса.

— Нашёлся мне тут колотильщик! — упирает руки в бока дочка моряка, — Это я тебя сломаю всё, что только можно и нельзя. Один орган половой целым оставлю из гипса торчать. Ибо такие ценности уничтожать противозаконно!

Смеются все вместе.

Софи, правда, прикидывает, не пора ли уходить. Если эти двое начнут конфликтовать, то пусть лучше этим без свидетелей занимается. Не настолько хорошо их знает, чтобы с полслова распознавать, шутят они или нет. Шрамы у обоих есть, не друг от дружки получены ли некоторые, Софи не знает.

Смерть, вероятно, сильнее очень многих мужчин, раз осталась жива после рукопашных. Но Херенокт-то, как раз из немногих, и тоже в рукопашных участвовал. Вроде бы, в некоторых вместе со Смертью.

Софи сама конфликты раньше часто провоцировала. С зимы стало совершенно не до этого. Но смотреть на силовое разрешение вопроса никогда не любила. Только возможностью влиять на людей упивалась. Но и сейчас смотреть не собирается. Впрочем, это у них похоже, шуточки такие, что уже могут проходить по категории семейных.

В общем, Софи приходит к выводу, она и Хейс гораздо более взрослые и здравомыслящие люди, чем Херенокт и Смерть.

— Мне кажется, сейчас драться не стоит, — Хейс стоит между Смертью и Хереноктом, ей в прошлом неоднократно случалось прекращать драки или иные конфликты. В том числе и спровоцированные Софи, — во-первых, вы достаточно взрослые и серьёзные люди, во-вторых...

— Во-вторых, — прерывает её Херенокт, — давай не будем. Я знаю о твоей характерной манере речи. Знаю, ты легко найдёшь несколько сотен пунктов. Но ты не знаешь главного — это мы шутим так. Никто тут драться или тяжкие телесные повреждения наносить не собирается. Ты нас недостаточно хорошо знаешь.

— Всё верно, — подтверждает Смерть, — это шутка такая была. С человеком, попытавшемся на меня руку поднять я бы не стала общаться. Если бы не убила на месте.

— Некоторые люди живы только потому, что пристрелить их — незаконно, — хмыкает Херенокт.

— Не могу понять, это тебя на линкоре приложило, или ты и раньше такой был?

— Контузило, да. Это верно. Но на функционирование никаких органов это не повлияло, — озорно подмигивает Смерти. — Правда?

— Не жалуюсь, — фыркает наёмница.

— Хм, — трёт подбородок Хейс, — на моей памяти подростки и то были несколько менее озабоченными, чем вроде бы взрослые люди.

Смерть шутя манит Хейс пальцем, вроде бы шепчет, но слышно всем.

— Когда есть ощущение опасности, даже не близкой, а где-то там, но вполне реальной, это здорово усиливает любые ощущения. Наши лучшие ночи почти всегда были совсем не в дворцовых спальнях. Иногда враг был в нескольких сотнях метров от нас, а мы — любили друг друга. Иногда даже думали, что в последний раз. Это запомнилось сильнее всего.

— Всё именно так и было, девочки, — принц неожиданно серьёзен, — мы были уверены, что не переживём следующий день.

— Интересно, конечно, — замечает Софи, — но я не поклонница общения в столь сложных обстоятельствах.

— Я что-то другое от тебя слышала, милая, — замечает Хейс, — говорила, что нам всегда надлежит быть поближе друг к другу.

— Иногда хочется сказать, лишь бы звучало покрасивее, хотя и думаешь по-другому, — соглашается Софи.

— Мы не хотим терять тех, кого любим, но часто обстоятельства оказываются сильнее нас, — наёмница говорит банальную вещь. Но Софи знает — и Херенокту, и Смерти доводилось терять. Одна их прежних возлюбленных Херенокта и вовсе погибла на глазах Софи. Она от начала до конца видела, как самолёт разбился. Да и у Смерти была крайне насыщенная жизнь. Наверняка в «личное дело» попало не всё. Возможно, и Херенокт подсказывал, о чём стоит помалкивать. Тем более, многое проверить крайне сложно. Это и к самому Херенокту относится. Свои ордена он не за статус получал.

— Давайте тогда за будущее выпьем, — предлагает Софи, пока не слишком сильно веет из тех краёв, где приличную часть жизни провели эти двое.

Херенокт сам за бутылкой отправился. Как и Император, не любит, когда в жилой части резиденции слишком много людей.

Бутылка знакомой марки. Софи верна себе:

— Хм. Думала, ты неразбавленный спирт и мясо с кровью принесёшь. Ты ведь людоедов не только танком давил, но и с другим племенем обедал.

Смерть почему-то хихикает совсем как девочка.

— Я сказала что-то смешное?

— Нет. Просто на самом романтическом ужине, что у нас состоялся, пили как раз разведённый спирт. Закусывали подстреленным накануне крокодилом-людоедом. Так что, в каком-то смысле мы оба человечинку пробовали.

— У неё и ожерелье есть из зубов этого крокодила, — разливая вино, сообщает Херенокт.

— Инстинкты украшать себя частями тел убитых зверей относятся к древнейшим охотничьим, — скучно констатирует Хейс, — что клыки оленьей свиньи в носу у представителя примитивного племени, что голова этой же свиньи над камином в кабинете Главы Великого Дома — одного порядка явления.

— Слонята вкусные были? — вкрадчиво интересуется Херенокт.

— М-м-м! Просто прелесть! — Софи с аппетитом облизывается. — Самое вкусное мясо, что я когда-либо ела. Наверное, мясо было таким замечательным потому, что я, как древний человек, сама участвовала в его добыче. Стреляю я метко. Детёныши у большинства зверей гораздо вкуснее взрослых.

— Метко стрелять — это у нас семейное, — хмыкает принц.

— Умеючи слона и без винтовки убить несложно. Насчёт северных не знаю, а южных так бьют легко. Говорила кажется, не помню тебе или Марине. Воевала в интересах условного государства. Господствующее там племя уже научилось носить штаны и правильно ухаживать за оружием. Но по лесам бегает и порядком диких. Те, что в штанах без затей убивают диких за охоту на слонов и носорогов. Поняли уже, они исчезнуть могут...

— Ага как же, как же, — усмехается Софи, — оставь для Эр такие сказочки, это она у нас скотинки любительница. Ладно хоть мясцо кушает. Не животные их волнуют, а исключительно их собственные доходы. Всё ведь кончится когда-нибудь. И к ним снова поедут и с Севера, и с Юга охотится на крупное зверьё. Один из источников дохода — продажа охотничьих лицензий. Притом, как на какое-то количество голов, так и неограниченные. Плюс деньги, получаемые за все виды обслуживания гостей.. А поголовья-то и нет. Охотится не на кого. Лесные сожрали. Проще всего в тех условиях сохранять поголовье для приносящих стране доход — это уничтожать настоящих охотников, то есть, тех, для кого звери — это еда. Конечно, южане могут ещё платить и за охоту на лесные племена. Но мы-то такого любителя сами расстреляем. Да и у южан охота на пусть примитивных, но людей всё-таки осуждается. Зверья не будет — не будет и дохода. Всё-таки, слонов да носорогов стрелять не самые бедные люди ездят.

— Скорее всего, так и есть, — соглашается наёмница. — В другое время с лесными те, что в штанах даже торгуют. Мне захотелось увидеть древний способ охоты. Наниматели пошли навстречу, договорились с дикими, что разрешают им одного слона добыть. Этот подвид самый близкий к северному, бивни такие же изогнутые и даже меха немного есть. Но только дедовским методом. Они действительно примитивные. В их дебри никому лезть было неохота. Так что они с железом только в прошлом веке познакомились. Ну, так вот при мне десять человек, причём без какой-либо стрелкового оружия, даже луков. Не с полноценными копьями, а с обожжёнными палками выследили слона. Притом одиночного взрослого самца. С того момента как настигли — убили минут за пятнадцать. Отделались максимум ссадинами. Знали, как и куда бить, и как уворачиваться. Кстати это племя ещё не забыло древние умения делать каменное и костяное оружие. С палками это так, похвастаться вышли. Слонов они не боятся, даже говорят «чем больше слон, тем громче упадёт». Бивни мы им оставили. Больно уж интересные церемониальные копья они из них делают. Притом, умеют бивни распрямлять... Кстати, немного начинают из дикости выходить. Поняли, что большие люди, это они так зовут тех, что в штанах, они сами — крайне низкорослый народ, а уж тем более, белые, за копья эти могут много ножей и котлов дать. Огнестрельное оружие для них под запретом. Купила себе два таких копья из распрямлённых бивней. Больше двух метров каждое.

— Они здесь?

— Конечно. Могу показать. Украшать стены оружием не только у Великих заведено. Кстати, этот народ тоже так делает.

— Любимая Маришкой теория, что люди поменяли каменные топоры на стальные мечи, а потом на винтовки, оставшись по сути, теми же дикарями, что с топорами.

— Исходя из того, что последние несколько десятков тысяч лет наш вид биологически почти никак не меняется, формально Марина не так уж и не права, — сообщает Хейс преподавательским тоном.

Херенокт делает вид, будто у него зубы болят. Задумчиво трёт подбородок. Хмыкает:

— Даже не знаю, чтобы сделал с тобой, учись мы вместе в школе. Женился бы или проткнул на новогодние. Ты и сейчас в одинаковой степени напрашиваешься и на то, и на другое.

Смерть очень выразительно грозит пальцем:

— Смотри у меня! Обещал же на других не заглядываться. Тем более, пытаться кого-то увести у сестры — совсем не красиво.

— Пытаться увести кого-то ещё и у Еггты может крайне сильно испортить здоровье, — змеино улыбается Софи.

— Моё мнение тут совсем никого не интересует? — напоминает о себе Хейс.

— Ты всё-таки кошечка, — хмыкает наёмница. — А он — кот. Притом тот, у кого третий месяц растягивается на все двенадцать.

— Как же ты с ним жить собираешься? — с притворным сочувствием и качает головой Софи.

— Долго и счастливо, — скалится наёмница, — слишком многое вместе прошли. Кредит доверия уж очень большой. Человеку сложнее всего управлять инстинктами. Особенно зрелому самцу при виде молодой самочки.

— Понимаю, почему ты Марине нравишься, — хмыкает Софи. — У вас одинаково отвратительный язык.

— Отчасти именно из-за своего отвратительного я и жива до сих пор, — беззаботно усмехается наёмница.

— И именно своей манерой печи при первой встречи ты произвела на меня крайне положительное впечатление. Я успел забыть, как это — влюбляться.

— Ну а я напомнила, — самодовольно усмехается Смерть, — у меня не только с боевыми навыками всё хорошо, но и обычными женскими по приручению подходящих самцов.

Снова смеются все вместе, наконец взявшись за бокалы с вином.

Дзинь!

— Интересно, как много на свете людей, способных похвастаться, что пили вино с самим ЕИВ и всеми его законными детьми, — наёмница откровенно забавляется.

— Таковых не так уж и мало, — посмеивается Софи, — особенно в Столице. Но твой список не полон — Императрицы в нём нет, а ты ей точно не понравишься. Хотя она и уважает Волю Императора.

— Ну, я не из тех, кто будет в гости напрашиваться. Я и так слишком высоко забралась, и пытаться забраться ещё выше — глупо. Тем более, мы собираемся жить на Архипелаге, а не в в Столице.

Софи чуть заметно щурится. Когда в паре начинают говорить «мы» это всегда настораживает. Принцессе не нравиться, когда один начинает подчиняться другому, самостоятельно отключая определённые отделы мозга. Если кому-то нравится быть физиологическим придатком — пожалуйста! Но вблизи себя таковых Софи не потерпит. Любыми способами сможет объяснить, определённых людей видеть больше не хочет. Она предпочтёт, чтобы люди тянулись к её уровню, сама же никогда не опустится до чужого.

Похоже, «мы» в слова Смерти пока имеет только числительное значение. Только пока. Дальше надо присматриваться повнимательнее. Хотя эти двое больше всего похожи на мужской и женский варианты одного и того же человека.

Такое Софи только в книгах попадалось. Что в реальности такое встречается — пока уверенность от стопроцентной весьма далека. Всё-таки общение с Кэреттой сказывается, и от предубеждённости к Смерти Софи пока не избавилась. Слишком уж по-книжному выглядит, как эти двое спасли друг друга. Не исключено, что это было срежиссировано. Вот только шрам на животе у Смерти — весьма серьёзный аргумент «против». Да и книги часто пишутся по мотивам того, что происходило на самом деле. Жизнь способна такие номера выкидывать — ни один писатель с самой богатой фантазией такого не придумает.

Как ЕИВ выражается, «поживём-увидим».

— Кэретта планирует на Новый год Великий бал, как раньше. Все Члены Дома, присутствующие в Столице обязаны быть. Вряд ли вы воевать отправитесь. Она может вас пригласит в Столицу.

— Сядем на «Стрелу» и прилетим, — пожимает плечами Херенокт, — невелика сложность. Тем более, формальных правил твоя мама, Софи, старается не нарушать. Мне скандалы устраивать поднадоело. Во всяком случае, на какое-то время. Кстати, я уже представил, сколько будет писков и визгов в школе, когда объявят о подготовке.

— Волна уже поднимается, — хмыкает Софи, — информация не секретная, всем девушкам из Великих уже известна. Почти у каждой есть штат рыбок-прилипал. У тех есть подружки. У них — свои. В общем, знают практически все.

— Как бы не удивительно для места, где живёт такое количество юных девушек...

Смерть кулак поглаживает.

— Поговори мне тут ещё про молоденьких! Можешь без яиц остаться!

Софи не может понять, наёмница шутит или всерьёз?

Херенокт щурит один глаз:

— Ну, и зачем я буду тогда тебе нужен в таком состоянии? И зачем тогда будешь нужна ты? Нанесение тяжкого вреда здоровью — статья по какой бывают смертные приговоры. В этом случае будет обязательно. Как уже говорил, ревность — крайне скверное чувство.

— Иногда не поймёшь, вы правда настолько друг в друга влюблены, что готовы поубивать?

— Сама-то как думаешь?

— Вы оба достаточно безумны, чтобы ваши отношения можно было здоровыми назвать. Тут сто процентов надо маленькой Смерти подождать, чтобы делать какие-либо выводы. Ты точно сможешь выносить и родить ребёнка? — Софи выразительно смотрит на живот наёмницы, чиркнув пальцем по воздуху напротив шрама Смерти.

Чёрная усмехается:

— Чуть ли не самая важная часть в получении мной нынешнего статуса и согласия на наш брак от Императора — моё полное и всестороннее медицинское обследование. Разумеется, в наибольшей степени интересовались состоянием моих репродуктивных органов. Все документы ЕИВ подписал, только прочитав «Отчёт» и убедившись в моём абсолютном здоровье в данной области. Обследование проводилось выбранными им специалистами. Оригинал сейчас у него, у меня есть заверенные копи, с Его подписью. Могу предъявить для ознакомления. Забеременеть и родить я в состоянии.

— Собственно говоря, это единственный факт относительно Смерти, что отца интересовал, — небрежно бросает Херенокт. — У меня тоже копии этого отчёта есть. Будешь смотреть?

— Поверю на слово, — бросает Софи, — только, смотрите, не затягивайте. Ты, Смерть, ведь уже не первой молодости.

— Софи... — прищур брата принцессе очень не нравится — с таким выражением хорошо только целиться в кого-то. — Змею невозможно научить летать. У вас кровь наполовину из яда состоит. Но всё-таки, советую поменьше язвить. Ведь теперь уже я, кроме всего прочего, должен Смерть защищать.

— Я и сама за себя смогу прекрасно постоять.

— Сможешь. Не спорю. Но еггтовским проделкам ты противостоять будет выше твоих сил. Тут как раз, именно я рядом буду совсем не лишним. Ещё одна, а в перспективе и две Принцессы Империи — совсем не обязательно, что нужны уже имеющимся.

— Марина сказала мне уже, что хочет увидеть мою дочь поскорее, — Смерть улыбается как-то странно, Софи не сразу соображает — именно так у наёмницы выглядит улыбаться добро. Чёрная успела наладить отношение с сестрёнкой. Действительно, Смерть умна. Хочет обезопасить себя и своё будущее со всех возможных направлений. Видимо, желает получить какое-то подтверждение, что Софи мирно настроена по отношению к ней. Да и Херенокта интересует ровно тоже самое. Личное знакомство с Еггтами или даже родство с ними — это одно, но где-то рядом — огромный пласт всего негативного про них в десятках не самых бездарных произведений. Поневоле начнёшь вымысел на реальность проецировать.

Софи на месте Смерти тоже опасалась бы быть недалеко от Еггтов.

Страхи наёмницы вполне понятны. И даже довольно логичны. В конце концов, даже в научных работах попадаются намёки, что Еггты препятствуют появлению нежелательных наследников. Та же самая Дина II прекрасно умела делать не только сечение своего имени, но и аборты. И не факт, что все добровольно соглашались беременность прервать.

Все четыре Дины говаривали время от времени, что некоторым людям надо запретить размножаться.

— Не думала, что увижу тебя такой, как сейчас. В прошлом году была уверена — тебя совершено не интересует определённая сторона жизни.

— Тогда я и сама была в этом уверена, — вздыхает наёмница. — Умеет Марина убеждать даже по переписке.

— Тебя она тоже письмами убедила?

— Отчасти. Копилось, желание, хотелось почаще видеть Смерть. Марина чуть-чуть добавила, через вот всё и выплеснулось. Пусть и не самое удачное сравнение.

— Скажем так, Дом ЕИВ далеко не самый многочисленный. Я тоже заинтересована в увеличении числа его членов. Это я, Принцесса Империи Софи Саргон, официально заявляю.

— Благодарю! — Смерть церемониально прижимает к сердцу кулак.

Херенокт тоже на сестру чуть иначе посмотрел. Копия Кэретты внешне совсем не копирует её характера. Впрочем, Императрица всегда играла и играет по правилам. По крайней мере, с теми, кого считает равными себе. Сын Императора к таковым относился. Ему самому Кэретта не особо нравилась. Главным образом потому, что она заняла место, некогда принадлежавшее его матери.

Не самое приятное воспоминание — когда увидел на Еггте драгоценности, что привык считать материнскими. Хорошо, хватило ума разобраться, а не начинать ссору. Еггта была честна. Драгоценности были из постоянных, передачи третьим лицам не подлежали. Но относились к статусу Императрицы, а не определённому человеку. Кэретта имела право их носить. Как мать Херенокта за годы до того.

Более того, обрести законное право носить эти вещи было одной из главных целей в жизни юной Еггты.

За упорство и целеустремлённость в достижении целей Херенокт испытывал к Кэретте нечто вроде уважения. Хотя никогда ей и не симпатизировал. Юношеские обиды часто иррациональны. Прекрасно понимал, отцу необходима статусная супруга. Но принять Еггту так и не смог.

Хотя и сам, как Кэретта, прекрасно умел по правилам играть.

Предубеждённость несколько снизилась после рождения Софи и Марины. Всё-таки обаяние маленьких девочек и на принца подействовало. Со временем обаяние возраста сменилось уже собственным обаянием этих странных личностей. Особенно младшей — старшая слишком напоминала Кэретту.

Всё-таки что вроде пресловутых родственных чувств развилось именно к Марине. Тем более, отчасти из-за него она чуть серьёзно не пострадала. С какого-то момента стал осознавать, что Смерть больше всего похожа на повзрослевшую Марину, или сестра на совсем молодую Смерть. Потом выяснилось, что они подружились. И уже сестрёнка по собственной инициативе решила заняться корректировкой жизненного пути брата и взрослой подруги.

Надо признать, это у неё прекрасно получилось. Главным образом потому, что они оба и сами не были против того, к чему их подталкивала новая юная Еггта. Некую грань не могли перейти, резко противоречащую тому образу жизни, что вели они оба. Помогла Маришка шаг навстречу друг другу им сделать. Теперь уже другие законы жизни в дело вступили. ЕИВ на самом деле был рад, когда Херенокт изъявил желание подписать брачный договор. На статус наёмницы Императору было совершенно наплевать. Интересовала только способность Смерти ребёнка выносить. Саргон знал об обстоятельствах ранений и сына, и его близкой подруги. Прочитав результаты обследования тут же подписал давным-давно заготовленные указы. Смерти указы огласил специально посланный Курьер Императора. Потом ещё наёмницу пришлось долго убеждать, что это настоящий Курьер был, а не Херенокт в очередной раз решил пошутить в своём неповторимом стиле. Кажется, окончательно Смерть поверила только специально съездив в город чтобы купить «Дополнения» к «Ежегоднику Великих Домов», где красным было напечатано её имя и титул как Принцессы Империи. Прилагался и графический портрет. То-то Смерть понять не могла, зачем Херенокт некоторое время назад художника приглашал.

Собственноручной подписи Саргона с приложением большой государственной печати Смерть сначала не слишком поверила. Прекрасно знала — принц неплохо умеет подделывать любые почерка, включая её собственный. Не очень-то поверила и заверениям принца, что написанного отцом он не подделывал никогда, даже в шутку.

Прежде чем купить «Дополнения», Смерть зашла в несколько книжных магазинов, чтобы убедиться, что везде напечатано одно и то же. Потом Херенокту захотелось побряцать оружием напоследок, вздумав пойти в боевой поход эскадры.

Тогда-то Смерть впервые и применила свой изменившийся статус, придя в Центр Связи не как начальник охраны Резиденции, а как Принцесса Империи Смерть. Знала, что бой выигран, но некоторые корабли погибли, а другие повреждены. Но её интересовал только один линкор и ровно один человек на нём. Никогда такого ни к тому не испытывала грозная Смерть. Но среди погибших кораблей линкор отсутствовал, а Херенокт был жив, хотя и ранен.

Чувства слились с практичностью Смерти. Прежде чем становиться вдовой, имеет смысл побыть официальной женой. Её новый статус мог умереть вместе с Хереноктом, ибо они ещё не подписали договор. Впрочем, и без похода свадьба должна была состоятся летом этого года.

Теперь события можно не торопить. Где-то даже хорошо, что принца приложило довольно сильно. Какое-то время его никуда больше не понесёт. Равно как и саму Смерть очень медленно, с трудом вспоминающую, что теперь снова есть место, какое она может назвать своим домом.

Банальные вещи тоже могут радость доставлять. Скоро будет составленный по всем правилам, договор. Любящий человек рядом уже есть. И они постараются, чтобы появилась новая Смерть. В розовеньком платьице. С бантиком.

ЕИВ достаточно прозрачно намекал, его хоть и любой ребёнок устроит, мальчик всё-таки, предпочтительнее. Херенокт говорит, что ему нужна дочь. Наёмница знает: мать Принца погибла, будучи беременной девочкой. Сестрой Херенокта. Первой Софи.

Такую вот хочет видеть замену не родившейся сестре. Собственную дочь. Вполне простительная слабость. Тем более, этого же человечка единокровная сестра Принца тоже хочет увидеть.

Та, которую так ждут, обязательно придёт. Теперь Смерть в это верит. Она справится. Даже и без еггтовского колдовства. В то, что Дин не зря ведьмами звали, наёмница верит. Хотя призналась в этому только дальнему потомку легендарных колдуний — Марине. Но та стала утверждать, что про колдовство Дин всё придумали.

Впрочем, в некоторых землях колдуньей считали и до сих пор считают как раз саму Смерть.

Херенокт крайне двойственные чувства испытал, когда впервые увидел, что Софи в одежде стала подражать его матери. Кажется, жизнелюбие и лёгкий характер Императрицы продолжают влиять на людей спустя годы после её смерти. Саргон естественно, заметил, кому подражает старшая дочь, но отнёсся нейтрально. Промолчал и Херенокт. Полудетская обида на отца за новый брак давно прошла. Он понял, Саргон из тех, кто способен любить только живых женщин. Он и сам таков, и считает, смерть от многих обязательств освобождает.

Нравится Софи подражать его матери — пожалуйста. Жаль только, не узнать, что по этому поводу Кэретта думает. Хотя несложно понять — положительных эмоций ей это не прибавляет. У одной дочери старая соперница Кэретты — лучший друг, другая погибшей предшественнице подражать старается.

Хорошо, что эпоха авиационных гонок в прошлое ушла, а не то была бы ещё одна причина Софи на Императрицу походить.

Херенокт даже определённое злорадство испытывал, когда узнал о конфликтах принцесс с матерью. Понятно, что Кэретте не у кого было научиться любить. Сначала за выживание боролась, потом за достижение статуса. Достигла.

Но что-то неуловимое, что Херенокт помнит по собственной матери, безвозвратно утратила. Девочки выросли, что называется, с норовом. Вынудили Кэретту это почувствовать.

Хейс неплохо эмоции Софи научилась чувствовать. Без слов понимает — когда Смерть начальником охраны была, возлюбленную она целиком и полностью устраивала почти до дружеских отношений. Предубеждение появилось, когда запахло изменением статуса. Причём возникло совершенно на пустом месте, или, если выражаться точнее, выросло из не до конца изжитых статусных предрассудков, каких Софи как раз у матери изрядно набралась. Утверждала, что они не умеют на неё влияния. Но когда самой относительно близко коснулось — тут всяческое и полезло.

Оснований для страхов Софи — ноль целых, ноль сотых. Смерть напоминает Хейс саму себя. Наёмница довольно долго и не знала, с кем именно она поддерживает отношения. Богатые любители опасных приключений в Столице ещё не перевелись. Любила и любит — человека, а не статус. Как и сама Хейс.

Пытается убедить, Софи на пустом месте хочет придумать себе врага. Вроде бы получается. Софи лучше многих знает, насколько популярные романы про Великую эпоху талантливы, но абсолютно лживы в описании Еггтов.

Правда, тут ещё и Император маячит, мечтающий увидеть потомков кого-либо из своих законных детей. Притом что у него возраст для активно действующего государственного деятеля уже не вполне человеческий. Другие в эти года — немощные развалины, почти неспособные самостоятельно передвигаться, принимать пищу, часто уже утратившие ясность сознания. И уж абсолютно все неспособны активно предаваться всем радостям жизни. Кэретта годилась Императору в правнучки. Но родила Принцесс Империи. Вот только выглядит Саргон не старше сорока. Подтянутый. Ловкий и быстрый. С живым и острым умом. Религиозные круги на Юге почти в открытую пишут, что способности Саргона — от врага рода человеческого, Император давно продал ему душу и является демонопоклонником.

Вместе с Софи смеялась. Как можно продать несуществующему нечто, нечто несуществующее, которого у тебя по определению, и вовсе нет?

Софи говорила, Саргон по поводу любых религиозных кругов зубоскалит, сколько она себя помнит. Судя по тому, что Хейс про ЕИВ читала, этим он всегда занимался. Южан ненавидит и ненавидел всегда именно за религиозность. Причём началось это, когда ещё Великая война не грянула.

Херенокт многие черты Императора унаследовал. Хотя подчёркиванием внешнего сходства с отцом никогда не занимался. Только тягу к острым ощущениям унаследовал. Впрочем, эта черта присутствовала и у отца, и матери.

Настороженность в адрес Смерти у Софи не прошла ещё. Слава у принца давно самая скандальная. Хейс чувствует, надо чтобы на пустом месте конфликт не начался. Причём, принцесса страхами делилась, думала, всех перессорить как раз Смерти мечта.

Хейс видит, что оснований для этого нет ни малейших, но миленькая — такой человек, кто может поверить в то, что сама себе нафантазировала.

Пока наёмница оснований о себе плохо думать не даёт, Хейс уже научилась немного смотреть на мир глазами Софи. Подмечать то, что ускользало от глаз самой Хейс. Впрочем, и у принцессы есть аналогичное умение.

— Только не советую тебе играть в столичные игры, — Софи цедит и слова, и вино.

— Уж во что, во что, а уж в интриги я уже наигралась вот так, — наёмница энергично проводит рукой себе по шее, не то уровень глубин, куда нырять приходилось, демонстрируя, не горло перерезая. — Совершенно больше не лезет. Устала. Я достаточно сделала для других, и, как мне кажется, заслужила право спокойно пожить. Я не прячусь, позовут — снова пойду. Но самой мне приключения искать надоело. Сама добилась очень много. Человеку сложнее всего вовремя остановиться. Для меня этот момент уже настал. Всё! Буду довольствоваться достигнутым и не стану больше ни во что вмешиваться. Мне — хватит. Хватит всего. Положения. Денег. Доступных ресурсов. Какого-либо влияния в Столице мне не надо. На Архипелаге я — первая, это гораздо лучше, чем быть второй, третьей или пятой в столице.

— Да уж гораздо лучше, если здесь первой будешь ты, а не Адмиральша, — хмыкает Софи, — У тебя по крайней мере, достаточно собственных заслуг, а не каких-либо следствий из должности мужа, как у неё.

— Да и ручной принцессой она теперь обзавестись не сможет, — замечает Хейс, — чувствую, Утренняя Звезда какое-то время нос за пределы Резиденции будет только на самолёте высовывать.

— Так для всех будет лучше, — кивает Софи, — присматривай за ней, раз уж на одной территории жить собираюсь.

— Не уверена, что это хорошая идея, — качает головой Смерть, — «ведьмочек» я сама побаиваюсь. Они абсолютно с головами не дружат.

— Как по мне, девчонки как девчонки. Телами под тридцать, мозгами — по пятнадцать в хорошем смысле слова.

— Вот именно их мозги меня и беспокоят больше всего, — грустно вздыхает наёмница. — Мне кажется, сейчас самая взрослая из них — это Эорен.

— Чем после свадьбы заниматься будешь? — посмеивается Софи. — Романы свадьбами обычно заканчиваются. Особенно, если ребёнка будешь ждать.

— Книгу писать буду. Большую, толстую, основанную исключительно на подлинных событиях. Хотя все имена изменю, но цензура всё равно не пропустит. Даже несмотря на то, что написано будет одной принцессой Империи с «предисловием» другой. Марина мне «предисловие» пообещала, как и я ей книгу.

Херенокт усмехается:

— Я видел уже наброски пары глав. Точно цензура не пропустит. Даже при наличии Принца Империи в литературных редакторах. И это притом, что Смерть не дошла ещё до описания самого вкусного, где многому и я свидетелем был. Умеет она во вроде бы приключенческой литературе множество крайне неудобных вопросов задавать. Не позволят ей писателем стать, хотя чувствую уже, Маришке крайне понравится, что у неё получится.

— Так ты давай не про себя, а придумай что-нибудь...

Смерть зевает:

— Нет. Не получится, почти все авторы, если чуть глубже копнуть, пишут по большому счёту, про себя. В крайнем случае про свои желания. У меня получатся, и уже получаются, приключенческие воспоминания. С элементами потустороннего и самых настоящих ужасов. Причём о некоторых вещах я и сейчас не уверена, видела их на самом деле, или привиделось от того дерьма, что гонят в тех краях.

— Ну, вот только об этом и напиши. Ужасы замечательно продаются и легко через цензуру проходят. Тем более, ты хорошо умеешь рассказывать.

— Ты знаешь, я подумаю. Но только после того, как допишу обещанное Марине. Хотя и там таких сцен предостаточно будет.

— Мне экземплярчик пришлите, тоже ознакомлюсь, — усмехается Софи, — кстати, в ужас твой титул на обложке будет лишним плюсом.

— Возможно, — пожимает плечами Смерть...

— Не «возможно», а точно, — решительно заявляет Херенокт, — я к этой среде имею определённое отношение. Знаю, как там дела делаются. Потому до сих пор про себя любимого ничего и не написал, знаю, что не пропустят!

— Уверен? — Софи смотрит брату прямо в глаза.

Спор начинает превращаться исключительно в литературный.

Хейс довольна. Ясно становится — Софи несколько откорректировала своё мнение о Смерти. Значит, новых страхов на пустом месте больше не будет. Не сказать, что идеальные родственные отношения. Но нет и ничего похожего на ту дикую грызню из «исторических» романов о предках любимой. Софи откровенно ленится судебные иски о клевете подавать. Отношение к истории — чуть не единственный повод, по какому жалеешь, что здесь не Юг. Даже сама Софи так говорила.