Заточенная (гет)

— Если мы выживем, нам будет все нипочем!

— А если нет?

— Давайте о скучном сейчас думать не будем!

Ёжик и Крош

— И чего мы сюда поперлись?

Гарри закатил глаза, а Гермиона просто предпочла проигнорировать вязкое недовольство в голосе своего бывшего парня. Просто потому, что Рон — это Рон, и недовольным действительностью он мог быть бесконечно долго. Да и, кроме того, зачем тратить на него нервы и душевные силы... В конечном итоге Рона сюда силой никто не тащил, сам вызвался.

Хотя им нужен был только Джордж.

Лаванда чихнула и вытащила палочку.

— Быстрее начнем — быстрее закончим, — бодрым тоном произнес Гарри.

Про "быстрее закончим" Гермиона сильно сомневалась — работы здесь было непочатый край. Министерские чиновники, будь они неладны, выделили вполне приличное здание для будущего центра обучения, реабилитации и проживания пострадавших от насилия магически одаренных детей, то есть крыша, стены и даже окна были, так что чинуши подсчитали это вполне достаточным. А то, что грязи, пыли и мусора по уши... Плесень, сырость и полная разруха внутри...

Все это можно было исправить с достаточным уровнем желания и трудолюбия.

В конце концов, деньги на этот благородный проект собирали и жертвовали всем миром.

Гарри в свое время очень подробно рассказал о прошлом Тома Риддла, о том, какой была его жизнь в приюте; конечно, это никоим образом не оправдывало его преступлений, но все же... Никто не хотел чтобы дети-маги, лишенные родительской любви и заботы, подвергались опасности в обычном мире, где страх перед спонтанным волшебством наверняка вызовет ответную агрессию.

В этих стенах после ремонта будут учиться жить в новом мире магглорожденные волшебники и волшебницы, с ними и их родными будут работать, чтобы к моменту получения письма из Хогвартса они были готовы жить в магическом мире.

Эту идею Гермиона, Гарри и Джордж Уизли вынашивали несколько лет.

— Давайте начнем с большого зала, а потом займемся комнатами поменьше? И лучше сначала очистить второй этаж.

Гермиона в уме уже считала, сколько времени понадобится на наведение хоть какого-то порядка, без которого ремонт будет начать невозможно. Это при том, что все волонтеры еще и работали и не могли уделять разбору гор грязи много времени.

— Здесь есть крысы. Не волнуйтесь, орать и падать в обморок не буду, — Лаванда зажала нос рукой. — Пометом хвостатых воняет невыносимо.

— Нужно больше людей, — Джордж спустился со второго этажа, накладывая на свою куртку из драконьей кожи очищающее. — Я отправил Патронус маме и отцу, думаю, они скоро будут. И Билл тоже обещал прийти.

— Отравы бы захватили для крыс...

— Первая здравая мысль за сегодня, братишка, — солнечно улыбнулся Джордж.

Рон показал ему средний палец и стащил с себя щегольскую, совсем не уместную в такой обстановке мантию, чтобы уменьшить ее и убрать в карман.

— Остальным вещам все равно трындец, — возвестил он ровно. — А это подарок, жалко будет.

Гермиона все это время избегала его чуточку "виноватых" взглядов, которые он бросал на нее с периодичностью раз в несколько минут. Она уже давно отпустила злость на Рона и не хотела винить ни его, ни себя в развале их отношений. Это прошлое, и она просто-напросто будет жить дальше, не прокручивая бесконечно вопрос "почему у них не получилось?", тем самым травмируя себя еще сильнее.

В конце концов, они дружили много лет и не раз спасали друг другу жизнь. Да, построить семью у них с Роном не вышло, но это не значило, что она должна ненавидеть или винить его. Пусть они так и не поговорили нормально после разрыва. Все друзья почему-то сплоченными рядами не допускали Рона к ней, считая, что он сделает только хуже...

Почти справедливо, учитывая его характер, да и Гермиона не стремилась к разговору по душам. Залечивая раны, нанесенные во время отношений, которые существенно подточили ее самооценку и уверенность в себе.

Правда была в том, что она и Рон — слишком разные, чтобы быть счастливыми вместе. И Гермиона сейчас, ощущая счастье рядом с Виктором, вовсе не хотела вытаскивать на поверхность все то, что было в прошлом.

Она привычно разделила работу на то, что нужно сделать немедленно, и на то, что вполне могло подождать. Выдала каждому конкретное задание и определила участок, на котором нужно трудиться.

Гермиона взмахом палочки распыляла горы битого кирпича, убирая пыль и осколки стекла, и тихо радовалась, что она ведьма, потому что делать это все руками...

На втором этаже что-то громыхнуло так, что на голову посыпалась штукатурка.

— В крыше дыра, — крикнула, судя по голосу, Лаванда.

"Перекрытия" — внесла еще одно наименование в список предстоящих расходов Гермиона.

— Я заколдовал, вода не побежит, — Гарри спустился по лестнице, впереди него по воздуху плыл железный шкаф с остатками слезшей краски. — И трубам, похоже, тоже амба.

— Мы и так знали, что придется нанимать профессионалов, потому что одни не справимся, — Гермиона ткнула палочкой в сторону окна, рама заскрипела, но открылась, впуская воздух. — Кто хочет глянуть, что там в подвале?

Молчаливо работающий Джордж как раз расчистил дверь вниз и теперь зажимал себе нос, костеря министерскую комиссию, признавшую этот дом нисколько не аварийным и приходным для будущего убежища для юных магов.

— Без заклинания Головного пузыря ты там задохнешься, — Рон стал рядом. — И, думаю, у крыс там гнездо, так что лучше туда лезть сразу с отравой, чтобы два раза не ходить. Или, Гермиона, может, принесешь своего кота?

Она закатила глаза и поборола желание отвесить бывшему подзатыльник. Бедняга Рон никогда не нравился Глоту, так что у них всегда были позиционные войны в которых полукниззл не раз одерживал крупные победы. Наверное, Живоглот почувствовал большое облегчение, когда они расстались.

Злиться на Рона, кроме того, что это было полностью бесполезным занятием, ей просто не хотелось.

Гермиона чувствовала себя не только влюбленной, счастливой, но и спокойной.

Вечер с Виктором, купание, ужин, поцелуи и даже его явное опасение зайти слишком далеко в своем желании как-то оттолкнуть или обидеть ее тем самым — так, как будто она все еще девочка-подросток. В общем, Гермиона была слишком окрыленной, и весь мир виделся если не в розовых тонах, то уж точно не в грязно-серых.

Появление мистера и миссис Уизли избавили ее от необходимости отвечать. Молли держала в руках большую закрытую корзину для пикника, а Артур — бутыль с зельем.

— Мы слышали, вам нужна помощь? — миссис Уизли улыбнулась всем своей теплой улыбкой.

Несмотря на седину, щедро посеребрившую некогда огненные волосы, новые морщины, она оставалась все такой же хлопотливой, энергичной, доброй и невыносимой категоричной ведьмой. Смерть сына надломила ее, но не лишила ни прежнего задора, ни привычки опекать родных и друзей, так что эта забота всерьез могла удушить.

— Мама, я с такого расстояния чувствую еду, — выдал Рон, обходя трещину в полу, чтобы мать обняла его. — Народ, кто за то, чтобы сделать перерыв и поесть?

— Кто о чем, а Ронни-бой о жрачке, — буркнул Джордж, целуя мать и обнимая отца. — Скоро праздники, и мы должны успеть убрать здесь до их начала, чтобы строители как можно быстрей приступили к ремонту.

Молли так и до конца не приняла их с Роном разрыва... В своих мечтах она видела Гарри с Джинни, а младшего сына с ней. Но реальность внесла не слишком радужные коррективы в эти мечты о двух счастливых семьях. Мисс Уизли много раз повторяла, что не винит ни в чем Гермиону, и правда, Рону от нее доставалось куда больше и за все разом. Но тем не менее, прежней теплоты Гермиона не чувствовала.

Впрочем, то время, когда чужое и досужие мнение для нее много значили, ушли давным-давно.

Иногда Гермиона представляла, какой была бы ее жизнь без проклятия...

И приходила к выводу, что с Роном у них бы все равно ничего не получилось. Не потому, что он такой плохой, а она хорошая, просто некоторым лучше всего оставаться просто друзьями. Не портить многолетнюю дружескую привязанность отношениями, которые ведут в никуда...

Гарри во всяком случае приходилось хуже: миссис Уизли не оставляла попыток обогреть и закормить его до смерти, иногда намекая о Джинни, у которой до сих пор не наладилась личная жизнь, от чего та, впрочем, нисколько не страдала.

Никто из них не был обязан выполнять чужие мечтания и чаяния.