Её сын (джен)

Мисс Бланшар что-то увлечённо рассказывала про тенькающую в зарослях кустов птицу. Различить лесную певунью в переплетениях ветвей было непросто, и дети вытягивали шеи вперёд, кусали губы, затаивали дыхание, пытаясь ухватить взглядом мелькающую в листве пташку. Мисс Бланшар заливалась соловьём. Она вскочила на своего конька — никто в школе не рассказывал о природе и животных так интересно и живо, как она — и столкнуть её с темы было невозможно. Наверняка в истории имелось много интересных фактов, но Гарри слушал учительницу краем уха. Ему нужно было поразмыслить. И приглядеть за Пейдж, понятное дело.

В конце учебного года ученики Сторибрука традиционно выбирались на природу. Старшеклассников и студентов средней школы ждал настоящий поход через лес, с ночёвкой в палатках на возвышенности, разведением костров, песнями и страшными историями, купанием в реке. Ученикам же младших и подготовительных классов организовали пикник недалеко от города, совместив его с уроками природоведения.

Гарри предпочёл бы отправиться со старшеклассниками: ему жутко хотелось посмотреть на звёзды, которые не затмевает свет городских огней, послушать ночной лес, побултыхаться в воде, приятно прохладной по жаркой погоде, и попробовать развести костёр. Однако он прекрасно понимал, что пятилетке не угнаться за шестнадцати-семнадцатилетними лбами, а быть помехой… Да ни за что!

Пейдж тоже одолевала жажда действий. К счастью, она нашла более-менее мирное занятие — копала червяков. «Рано или поздно, — философски рассудила девочка, сдувая прилипавшую к потному лбу прядь, — мисс Бланшар закончит рассказывать про своих птичек и зайчиков, и тогда мы покажем ей червяков. Предложим порыбачить на мосту Троллей». Гарри полагал, что учительница скорее придёт в ужас от приманки. Хорошо, если в обморок не упадёт. Однако эти мысли, как и многие другие, он держал при себе. Во-первых, его мнения никто и не спрашивал. Во-вторых, он мог ошибаться. Пару раз Гарри ловил в глазах мисс Бланшар нечто такое, что напоминало ему о маме. Нечто стальное и несгибаемое.

В любом случае, он был рад, что Пейдж пока не рвётся на поиски приключений. Они почти не говорили о том случае, и Гарри не знал, вынесла ли подруга какой-то урок из произошедшего. Ему, например, до сих пор иногда снился тот колодец и мерещились крики.

Пейдж пришла в себя уже на следующий день после несчастного случая, и Гарри после уроков упросил маму проведать девочку. Он даже нарвал первоцветов, желая поднять подруге настроение.

Пейдж сидела на кровати и мрачно сверлила взглядом забинтованную ногу. Никаких повреждений внутренних органов и переломов врачи не нашли, не обнаружили даже пневмонии или мало-мальски серьёзной простуды, но на правой ноге Пейдж сильно потянула связки, поэтому доктор Уэйл счёл необходимым наложить повязку и оставить её на несколько дней в больнице. «Заодно это удержит её от прочих геройств», — туманно пояснил он родителям девочки. Бинты должны были снять всего через пару недель, но Пейдж смотрела на них так, словно они были кандалами, удерживавшими её в пыточных застенках.

Букетик она приняла, даже обняла друга. Обычно Пейдж без восторга относилась к девчоночьим вещам и подаркам, но в этот раз Гарри заметил в её глазах признательность.

— Попрошу медсестру, чтобы принесла какую-нибудь вазочку, — решила девочка, зарываясь лицом в чуть влажные лепестки. — Жаль, они простоят недолго.

Гарри загадочно улыбнулся. Он упросил маму применить какое-нибудь заклинание, способное продлить жизнь цветам. Мама долго упиралась — почти всю дорогу — но, в конце концов, использовала консервирующее заклятье. «Оно не продлит им жизнь, — заметила она, — но на какое-то время сохранит в нынешнем состоянии. А если ты не натворишь ещё что-нибудь до Пасхальных каникул, обещаю поучить тебя похожим заклинаниям. Пора переходить к чему-то более серьёзному, чем просто попытки контролировать и чувствовать магию». У Гарри даже дыхание перехватило от восторга и, не в силах выразить это как-то иначе, он обхватил маму руками и уткнулся лицом в её пальто.

 — Родители собираются запереть меня дома до конца учебного года. И я клянусь, что слышала, как папа сказал: «Следующего учебного года», — сумрачно сообщила Пейдж. — А знаешь, что самое обидно? Я так и не поняла, действительно ли в колодце днём видны звёзды.

Гарри вздохнул. В этом была вся Пейдж. И, учитывая её легкомысленность и безалаберность, он был удивлён, что родители не заперли её раньше. Причём сразу до совершеннолетия.

— Мне сказали, что твоя мама вытащила меня из колодца, — продолжала тем временем подруга. — Я почти ничего не помню, но вряд ли шериф будет врать, верно? Да и маме с папой незачем. К чему я веду-то, — она помялась, сцепила и расцепила пальцы, почесала нос. — Я, наверное, была неправа. Мэр не такая уж и плохая. Как только мне разрешат выходить из дома, я приду к тебе и попрошу у неё прощения.

Гарри улыбнулся ещё шире. По крайней мере, хорошие черты характера у Пейдж тоже были: она умела признавать свои ошибки и не особенно тяготилась этим. Её слова подарили Гарри надежду на лучшее. Может, со временем все жители Сторибрука поймут, что мама не страшная и не злая, а просто одинокая и несчастная? Уж он-то постарается сделать для этого всё возможное.

Иными словами, ситуация с Пейдж разрешилась как нельзя лучше. Только одно его печалило. Пейдж не помнила, что для её спасения ему пришлось колдовать. Это, конечно, хорошо, подруга не смотрит на него с ненавистью, страхом и отвращением, не избегает разговоров, не прячется, но всё-таки…. Всё-таки Гарри мечтал, чтобы в Сторибруке появился ещё один человек, с которым можно было говорить в открытую.

А обещание своё Пейдж исполнила. Незадолго до ежегодного школьного пикника она постучалась в особняк мэра с полной тарелкой печенья. Гарри готов был поклясться, что никогда — а он прожил здесь уже почти девять месяцев — не видел подобного выражения лица у мамы. Оно было одновременно растерянным, настороженным и подозрительным, с толикой смущения.

— Здравствуйте, — шмыгнула носом Пейдж. — Это вам. За то, что спасли меня, хотя не обязаны были. За то, что я доставила вам столько неудобств. И за то, что я ещё и Гарри во всё это втянула. Будь на вашем месте моя мама, она бы уже запретила Гарри со мной общаться на веки вечные, а вы ничего такого не сделали. Значит, я очень-очень ошиблась, и вы хорошая. И вовсе не страшная. Просто почему-то не показываете это. Вот.

Пейдж протараторила всё это так быстро и по-военному чётко, что Гарри невольно представил, как она репетировала эту речь перед зеркалом. Не исключено, что весь домашний арест.

— Я сама приготовила для вас печенье, — торопливо добавила девочка, видя, что мэр до сих пор не в состоянии произнести ни слова. — Нуууу, точнее, в основном готовила мама, а я просто испачкала всю кухню, пока пыталась замесить тесто…. Но я старалась! Честно слово! Ещё раз простите!

Наконец, мама отмерла и слабо махнула рукой в сторону столовой.

— Заходите, мисс Дэвис. Поговорим.

Результатом того ужина Гарри был доволен. Вряд ли мама прониклась доверием к Пейдж, но определённо стала менее предвзято к ней относится. Даже улыбнулась под конец, а то сидела весь вечер, как на иголках. После того, как дверь за девочкой закрылась, женщина обернулась и, прищурившись, посмотрела на сына:

— Твоих рук дело?

Гарри широко распахнул глаза.

— Ты что?! Она сама так решила, правда-правда! То есть я знал обо всём заранее, она мне ещё в больнице всё сказала, но я не заставлял Пейдж ничего делать. Ей действительно стыдно, что она плохо о тебе думала.

Мама вздохнула, поджала губы, но Гарри успел заметить тщательно скрываемые в глубине глаз искорки. Определённо тёплые искорки.

— Что ж, пожалуй, мне стоит признать, что мисс Дэвис не так уж и плоха. Возможно, не так уж и плоха. Но нашего уговора это не отменяет.

Гарри рассмеялся и потянул маму в гостиную. Была пятница — время для их маленького домашнего театра.

«Да, — с улыбкой подумал мальчик, возвращаясь из воспоминаний в по-летнему жаркий майский день. — Хорошо, что они поговорили». Мысли, которые пришли следом, были не такими радужными. Уроки магии. В последнее время Гарри они не слишком-то давались. Не все, только те, что были связаны с приготовлением зелий. Он старался изо всех сил, но успех неизменно ускользал. Почему так? Ведь он чётко следует рецептам! А в итоге только впустую потраченные ингредиенты. На этих выходных придётся ехать в Бостон. Мама сказала, что видела там парочку лавочек, торгующих травами. Скорее всего, шарлатанских, так она сказала, но закупиться для простеньких зелий и в таких можно.

Гарри закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Пока все увлечены рассказом мисс Бланшар, можно немного побыть наедине с магией. Он не собирается ею пользоваться, только прикоснётся и согреется её теплом. Никто ничего не заметит, зато он почувствует себя спокойнее.

Магия ждала его там, в глубине души. Она рванулась навстречу и обволокла тёплым коконом.

* * *

Реджина не спеша прогуливалась по улицам, смакуя запахи захватившей город в плен весны. У женщины в последние месяцы редко появлялись минуты для себя — сын и дела мэрии отнимали почти всё её время — однако она не жалела ни о чём. Управлять городом ей нравилось, она любила держать всё под контролем, пожалуй, это можно было даже назвать талантом. А уж время, проведённое с Гарри, ей и вовсе не казалось потраченным. Сын открыл ей новый мир — мир улыбок, сбывающихся желаний, простых радостей. Порой Реджине казалось, что с появлением ребёнка она сбросила с плеч невыносимо тяжёлый груз, который тащила все эти годы и не замечала.

Но сегодняшний день принадлежал ей целиком и полностью. Дела могли подождать — и ждали. Впервые за три года Реджина, увидев солнечную погоду и цветущие аллеи, не сумела заставить себя сидеть в офисе и возиться с бумажками. Иногда и мэр города имеет право на отдых. Гарри же отправился с классом на пикник, где им будут долго забивать головы всякими листиками-цветочками, птичками и рыбками. Малышу стоит развеяться, побегать, попрыгать, поиграть с друзьями, наесться зефирок, запечённых на костре, в конце концов. Может, это отвлечёт его от мрачных мыслей о неудачах на чародейском поприще.

Заклинания Гарри удавались удивительно легко, словно бы без усилий. Он довольно быстро научился простейшим чарам телекинеза и пирокинеза, понемногу подбирался к заклятьям, обуздывающим стихии. Конечно, магия, которую он освоил была несерьёзной, не требующей от мага особенной отдачи и платы, больше похожей на фокусы, чем на настоящее колдовство. Зажечь свечку, переместить из комнаты в комнату чашку, закрыть дверь, не прикасаясь к ней — ерунда, но успехи мальчика всё равно потрясали воображение. Реджина не успевала давать ему новые знания.

А потом они зашли в тупик. Влетели, прямо скажем, с размаху. В один прекрасный день женщина решила, что образование не должно быть однобоким, а потому отыскала старый лабораторный журнал с рецептами зелий. Выбрала эссенцию, уменьшающую кожный зуд, и предложила Гарри попробовать научиться её готовить. И тут оказалось, что сын, с лёту понимавший тонкости любой магии, совершенно не разбирается в зельеварении. Он вроде бы делал всё правильно, строго по рецепту, но получалось почему-то не совсем то, что нужно. Как будто ему не хватало какой-то малости. Гарри переживал, расстраивался, угрюмо молчал, приступал к приготовлению очередного зелья с таким лицом, будто шёл брать на абордаж вражеский корабль. Но — не выходило. Не удавалось.

Реджина была бы рада ему помочь советом, но сама она давным-давно не задумывалась, как ей удаются те или иные зелья. Может, дело было в том, что в её родном мире для приготовления эликсира не обязательно было обладать сильным магическим даром: те же микстуры от кашля или примочки от аллергии прекрасно готовили деревенские ведьмы, в которых способностей было чуть. Зельеварение, с точки зрения бывшей Злой Королевы, было несложной наукой. Видимо, маги этого мира отличались от магов Зачарованного Леса чуть больше, чем она полагала.

Реджина старалась объяснить Гарри, что всё и сразу не выходит ни у кого, что он и без того достиг огромных высот, что и приготовление зелий со временем ему поддастся. Мальчик слушал, но до конца не верил. Корил себя, что только зря переводит её запасы ингредиентов, что расстраивает её, хотя, видит бог, она ни разу не огорчилась его неудаче. Только подбадривала и поддерживала его.

Может, дело в том, что он склонен слишком болезненно переживать неудачи? Любой промах казался Гарри катастрофой и надолго лишал его уверенности в себе. Малыш начинал волноваться и переживать, опасался новых ошибок, что неизбежно приводило к тому, что он их совершал. Ведь в приготовлении зелий главное — сосредоточенность и уверенность в собственных силах. Никаких эмоций, никаких чувств. Эта наука не терпит сомнений.

Точно! Вот та малость, которой Гарри не хватает. Он до сих пор верит в себя не до конца. Свои успехи мальчик считает случайностями, неудачи воспринимает, как за доказательство собственной бездарности. Воспитание Дурслей, надо полагать. Долго же ей придётся исправлять их ошибку. Надо бы всё-таки навестить их. Поговорить по душам.

Возле лавки Голда женщина замедлила шаг. Здесь, за этим неприглядным фасадом, скрывались осколки прежних жизней обитателей Зачарованного Леса. Вдруг есть тут нечто, что поможет вернуть Гарри уверенность в своих силах и сдвинуть его с мёртвой точки? Поможет ему перестать зацикливаться на промахах? Что-то вроде талисмана, символа. С этой мыслью Реджина толкнула дверь и вошла.

Внутри было сумрачно и тихо, пахло какими-то благовониями. Вот уж воистину место, неподвластное времени. Полки завалены вещами — когда-то нужными и важными, а ныне бесполезной рухлядью. На минуту Реджине стало интересно, покупают ли сторибрукцы здесь хоть что-то? Продают ли? Берут ли в долг? На её памяти ни один житель города не переступил этого порога. Кроме неё самой. На что же живёт Голд? Как сила Тёмного заклятья делает его богатым и успешным?

Женщина провела пальцем по ближайшему прилавку. Надо отдать Тёмному должное: за чистотой он следит. Пыли, по крайней мере, не видно. За спиной стукнули друг о друга деревянные бусины занавеси, отделяющей торговый зал от склада.

— Мадам мэр, — протянул владелец лавки, и Реджина в очередной раз едва сдержалась, чтоб не передёрнуть плечами, — рад снова вас видеть. Что привело вас ко мне на сей раз? Будем обсуждать фей и эльфов? Или вам вздумалось обзавестись ещё одним дитятей?

«И почему никому никогда не приходило в голову вырвать тебе язык, ехидна?»

— Да вот, — женщина едва заметно усмехнулась, — решила зайти и лично поблагодарить вас за малыша, которого вы нашли.

— Не сильно же вы спешили со своей благодарностью, — хмыкнул Голд, тяжело опираясь руками о прилавок. Могущественный Тёмный маг, не способный справиться с больной ногой. Запоминающееся зрелище. Столько раз видела, а всё равно не надоедает. — Ребёнок у вас уже больше полугода, а зашли вы лишь сейчас.

— Родителям редко выпадает свободная минутка. Знаете, мистер Голд, дети отнимают много сил и времени. Вы сами об этом любезно сообщили мне, — конечно, в прежние времена эта фраза уколола бы его намного больнее, но удержаться от шпильки Реджина всё равно не сумела. По лицу мужчины пробежала почти незаметная тень.

— Увы, мадам мэр, или к счастью, у меня детей нет. Могу лишь порадоваться, что для вас материнство не оказалось обузой. Это всё, за чем вы забрели в мой скромный магазинчик? — голос его еле слышно дрогнул. Возможно, не знай его Реджина столько лет, она бы ничего не заметила. Но она прекрасно изучила повадки Тёмного и готова была поклясться, что разговор ему неприятен, и он желает поскорее избавиться от посетительницы. Впрочем, может, она придумывает? Голда — именно Голда, а не Румпельштильцхена — назвать душой компании и любителем светских бесед вообще было сложновато. И год, и два, и три назад.

Задерживаться в лавке было бессмысленно. Взгляд не цепляло ничто. Возможно, проще попросить Марко выстрогать какую-нибудь фигурку из дерева. Женщина уже собиралась уходить, когда её взгляд упал на подвеску. Та была полускрыта громоздкими старинными часами и не бросалась в глаза. Простенькая цепочка и чёрный камень без оправы. Реджина даже не сразу поняла, что именно привлекло её в подвеске. А потом осознала — камень далеко не так прост. Он не просто был чёрным, он казался самой чернотой, глубокой, переливающейся всеми гранями тьмы. Эта чернота завораживала, притягивала взгляд, кружила голову и в то же время отталкивала, леденила душу неясными предчувствиями.

Реджина протянула руку и коснулась камня. На ощупь он был ледяным, а его грани острыми. И он определённо хранил в себе магическую силу. Могущественную, древнюю, равнодушную. Но не враждебную, нет. Опасности Реджина не чувствовала. «Никогда не видела этой подвески раньше, — подумала она, до сих не понимая, нравится ей украшение или нет. — Готова поклясться чем угодно, не было её в этой лавке прежде!»

— Вам приглянулась подвеска, мадам мэр? — вкрадчиво поинтересовались над ухом. Реджина не вздрогнула. «Не будет тебе такого удовольствия. Не в этом мире». Только подняла холодный взгляд на Голда.

— Не припоминаю её, — сказала она, качнув камень. — Прятали на складе?

— Отнюдь, — Голд бережно, почти любовно коснулся острых граней. — Вы удивитесь, мадам мэр, но я нашёл её недавно в лесу. Неподалёку от колодца.

— И не отдали шерифу? — сурово процедила Реджина. — Вы понимаете, что совершили кражу?

— Это не кража, мадам мэр, — улыбки у Голда по-прежнему были насмешливые и чуть снисходительные. — Когда я её нашёл эту вещицу, выглядела она так, будто давно лежала в земле. Верёвка, на которой был подвешен камень, истлела, так что я счёл возможным заменить её на более прочную и долговечную цепочку. Впрочем, объявление о том, что камешек будет возвращён хозяину за символическое вознаграждение, висело у моей лавки. Вы, очевидно, были слишком заняты, налаживая отношения с приёмным сыном, потому и не заметили.

Реджина пропустила колкость мимо ушей. Могла и не заметить. Можно, конечно, позвать Грэма, затеять долгую и нудную возню, только пользы не будет никакой. Спорить с Голдом бессмысленно. Всё, что попадает в эту лавку, остаётся здесь навсегда. Если, конечно, никто это не купит.

Женщина не знала, отчего её так тянуло забрать этот камень с собой. Не для себя, для Гарри. Из подвески может выйти прекрасный талисман: сила камня будет напоминать сыну о том, кто он есть и на что он способен. Возможно, чего-то подобного ему и не хватает, чтобы полностью поверить в свои возможности.

— Допустим, я бы хотела купить её, — небрежно произнесла она. — Во сколько бы она мне обошлась?

Голд долго сверлил её взглядом. Так долго, что она почти почувствовала себя неуютно. Почти вернулась в «старые добрые» времена, когда он был сильнейшим из Тёмных магов, а она — сопливой ученицей, мечтающей о подобной силе. Лишь в самый последний момент, когда была готова уже опустить глаза, отвести взгляд, она напомнила себе о том, что нынче всё по-другому. Козыри у неё в руках. Может, не все…. Но большая их часть однозначно.

Голд моргнул, а потом криво улыбнулся.

— Исключительно для вас, мадам мэр, я готов сделать скидку. Только для чего вам эта… безделица?

— Хочу сделать подарок сыну, — врать в таких мелочах Реджина не видела смысла.

— Ах да, Гарри Поттер. Простите, Гарри Миллс. Право слово, парнишкой очарован весь Сторибрук, я слышал пару фраз по этому поводу там и тут. Действительно, весьма непосредственный и удивительный ребёнок.

Ей показалось. Ей, чёрт возьми, показалось, что Голд сделал ударение на слове «удивительный». А если нет? Реджина вжала пальцы в прилавок, приказывая им не дрожать. Самообладание и контроль. Истинно королевские качества. Голд ничего не знает. Не может знать. Проклятый. Старый. Колдун.

Реджина знала: эта её улыбка так же любезна, как и приставленный к горлу кинжал.

— Так сколько стоит подвеска?

* * *

Из лавки она уходила, сжимая простенький пакетик, в котором змеёй свилась подвеска. Слова Голда, брошенные в след, растекались холодком между лопаток. Усилием воли Реджина запрещала себе оборачиваться. Знала, что за спиной ничего нет, но всё равно казалось — арбалетный болт вот-вот прошьёт её насквозь.

«Подвеска ваша, мисс Миллс. Мои наилучшие пожелания и юному мистеру Миллсу. Однако должен предупредить: с этой вещицей стоит быть осторожным. Кто знает, что она такое?»

Да, пора было перестать гнать эти мысли от себя. Да, пора было произнести это вслух и принять как факт. Если в этом мире есть магия. Если её сын оказался волшебником. Если сама она снова вернула способность колдовать. Если так…

… не разговаривала ли она сегодня с Румпельштильцхеном, а не с Голдом?