Ir estel fir... (гет)

Бледно-серое небо над горизонтом вмиг озарилось лучами солнца, и золотистый диск медленно поплыл ввысь. Яркий свет и утреннее тепло прогнали ночную прохладу и пробудили важную птицу, дремавшую под пёстро окрашенным крылом. Петух неожиданно встрепенулся и во всё горло поприветствовал рассвет.

В чужой постели Эйриен спала чутко и беспокойно, поэтому этот звук для неё был подобен грому. Она села в кровати и потёрла лицо ладонями, похлопав себя по щекам: такой полу-бессонной ночи у неё давно не было. День назад глава деревушки Лендоэн определил девушку в её временное укрытие. Им оказался дом благодетельницы Дираэли, которая почти всю свою жизнь посвятила воспитанию девочек, по тем или иным причинам оставшихся без родителей. У пожилой женщины не было собственных детей, поэтому каждая воспитанница была ей как дочь. Лендоэн посчитал, что Эйриен отлично вживётся в роль сироты, что таким образом она не привлечёт внимание Рофара и его головорезов и Фарамир сможет действовать без страха быть разоблачённым. Девушка просто подчинилась приказу, не задавая лишних вопросов, но сказать, что она была недовольна своим одиночеством, значит ничего не сказать.

Эйриен пожелала доброго утра своим названым сёстрам и, вяло улыбнувшись наблюдающим за ней Тайане и юной Муриэль, пошла в комнату с туалетными принадлежностями. Спальня у девушек, а их было восемь, была общая, что повергло её в ужас, да и работа, которую Дираэль любезно предоставила новенькой, совсем не радовала. Переодевшись в тёмно-коричневое платье, считающееся для всех обитательниц приюта рабочей одеждой, и умывшись, Эйриен вышла из дома. Для утра было немного прохладно, но солнце пригревало почти как в Минас Тирите, и улица уже была полна народу. Люди выходили из своих домов с орудиями труда, кормом для скота и птицы, а кто-то возвращался обратно после ночного дежурства. На лавочке в тени дерева девушка заметила старушку Дираэль и подошла к ней.

— Доброе утро, милая, — улыбнулась женщина. — Час-то ранний, мои девочки только на стол накрывают, а ты уже готова работать.

— Я не голодна, спасибо, — Эйриен взяла в руки связку тонких прутиков и села на скамью, положив её на колени.

— Ты умеешь плести корзинки?

— Нет.

— Тогда давай покажу тебе, дитя. Это совсем не трудно, и в хозяйстве пригодится. Бери в ладонь по веточке и повторяй за мной.

Девушка была в восторге от своего нового занятия. У неё получалось очень аккуратно и на удивление практично. Лишь когда пальцы стали побаливать от древесины, она отвлеклась, размяла затекшую шею и выпрямила спину. И только тогда она заметила Фарамира неподалёку, возле дома Лендоэна, и улыбнулась. Мужчина рубил дрова, и мускулы на его мощной спине и широких плечах играли. Он был выше, красивее и сильнее всех остальных, что выдавало в нём потомка древнего рода, и сложно было сказать, что он простой фермер, коим он сейчас прикидывался. Кого они хотят обмануть? Рофар будет идиотом, если не увидит в нём сына Наместника.

Фарамир откинул волосы назад и принял чашу из рук молоденькой светловолосой девушки, казавшейся ещё юнее и хрупче рядом с ним. Эйриен почувствовала, как побледнело её лицо при виде смеющейся Ноэль и той полуулыбки, с которой на неё смотрел её возлюбленный. Было ли это просто жестом доброй воли или забавного разговора? Нет, она так не думала. Эйриен стиснула зубы и опустила глаза на свою поделку, чтобы не привлекать внимание Дираэли к своему помутневшему от обиды взгляду.

— Ты сомневаешься в его чувствах к тебе? — неожиданно спросила старушка. Она сделала вид, что этот вопрос её не касается, и продолжила плетение, но проницательная попечительница приюта мягко взяла её за руку, заставляя посмотреть прямо в лицо. — Ты сомневаешься в нём?

— Я...

Эйриен запнулась и снова взглянула на Фарамира. Ноэль отобрала у него рубашку, потрясла ею у него перед носом, сделала два шага назад и протянула ему. Она не отдала ему одежду, когда он подошёл к ней, и снова отошла назад, смеясь и говоря что-то, отчего и Фарамир стал смеяться.

— Я не знаю. Наверное. Да.

— Не поддавайся сомнениям, — поглаживала руку Дираэль, — неспособность отвечать за свой собственный выбор отравляет жизнь. Наши сомнения — это наши предатели, и нельзя любить, не доверяя. Они способны убить самую яркую любовь. Ох! Заболтались мы с тобой, а твои сёстры и рады воспользоваться этим: совсем позабыли про утреннюю работу. Я пойду напомню им, а ты пока заканчивай со своей корзинкой.

Старушка направилась в приют, а Эйриен продолжала плести, изо всех сил старалась держать себя в руках и не поддаваться чувству ревности. Фарамир всегда привлекал внимание женщин, она привыкла к этому, но он оставался бесстрастным к их улыбкам и взглядам, но с той юной девушкой он вел себя совершенно иначе.

Эйриен сломала тонкий прут и отложила свою корзину, затем встала и уверенно направилась к ним. Она остановилась неподалеку и стала наблюдать. Ноэль скакала возле Фарамира, затевая игру, а он что-то говорил ей, пытался что-то угадать, смеялся и совсем не замечал Эйриен. Потом девчонка разочарованно топнула ногой и указала мужчине на курицу, гулявшую рядом, после чего стала ловить ее. Никогда прежде военачальник не казался таким молодым и беззаботным, каким показался сейчас. Эйриен ощутила острый укол ревности, и все ее опасения вмиг вырвались из клетки, наполняя глаза слезами.

— Доброе утро! — услышала она приветливый голос Фарамира. Он направился к ней, попути подняв и надев свою рубашку. — Как прошла эта ночь?

— Не думаю, что очень сладко, — ответила за нее Ноэль с курицей в руках, не позволив девушке произнести и звука, — Дираэль славится своим жестким нравом, а в приюте даже кровати под стать ее характеру.

— Благодарю, что удостоила меня чести, о которой я не просила, — резко сказала Эйриен.

— Не стоит благодарности, — пожала плечами Ноэль, сунула курицу в руки Фарамиру и обратилась к нему: — Я же говорила вам, господин, что я достаточно проворна, а вы не верили. Вы обратили внимание, насколько быстро я это сделала? А как ловко поймала ее? Готова поспорить, что никто из ваших следопытов не проходил такого испытания.

— Что же, — задумчиво сказал мужчина и посмотрел на курицу, — неплохая тренировка получится. Но они будут в большем восторге, если ты сама покажешь им верх этого мастерства. К сожалению, придется хитрить, чтобы избежать некоторых запретов.

— Я думаю, что это не проблема, господин, — улыбнулась Ноэль и мужчина повернулся к ней, — я могу быть хитрой и умею убеждать. Эта птичка поверила уговорам прыгнуть мне в руки.

Фарамир угрюмо рассмеялся и отпустил курицу на землю; она побежала прочь, раскидывая перья в стороны.

— Если бы все сущее было так же доверчиво как куры, наша жизнь была бы намного проще и восхитительней.

— Смею с вами не согласиться, господин, — ответила Ноэль. — Наша жизнь была бы намного обыденней и привычнее. Разве простота может быть восхитительной? Нет ничего восхитительнее трудностей, ибо все наши усилия по их преодолению вознаграждаются подобно тому, как сухой терновник вознаграждается дождем.

— В жизни не должно быть ничего сложного, — покачал головой Фарамир. — Это мы сложны. Жизнь, на самом деле, проста, и в ней что проще, тем правильнее и прекраснее.

Эйриен разом накрыла волна той грусти, которая изначально зарождалась в ней. Она так ждала, что Фарамир обернется, заметит, искренне улыбнется и забудет про Ноэль, но она ошибалась. Он забыл лишь то, что она находилась рядом с ним, сокрытая в тени другой девушки. Он рассуждал о простоте, восхищался ею, но манила его загадка и предвкушение того вознаграждения, что ожидает его впереди. Эйриен перестала думать, когда вдруг услышала оживленный голос Фарамира и увидела улыбку Ноэль. Они снова затеяли какую-то игру и отходили от девушки все дальше, оставляя ее позади наедине со своими сомнениями. Эйриен сморгнула застоявшиеся слезы и пошла прочь.

Она услышала, как Фарамир окликнул ее по имени, и его быстрые шаги. Эйриен обернулась и смиренно склонила голову.

— Отчего ты так печальна? — спросил он и приподнял ее лицо за подбородок. Их серые глаза встретились, и сердце девушки затрепетало. — Расскажи мне все.

— Я не хочу занимать ваши мысли своими переживаниями, господин, — бесстрастно ответила Эйриен. — Они заняты чем-то более прекрасным.

— Это не так. Сейчас не время и не место верить своим подозрением, — строго произнес он, и его лицо странно посуровело. Он вздохнул и покачал головой. — Я не могу думать ни о чем другом, кроме цели нашего появления здесь, и сожалею об этом, ибо ты достойна большего внимания.

— Возможно, я ошибалась, господин...

— Прошу, не становись такой безразличной, — поморщился Фарамир и вдруг обернулся на громкий смех Рофара и его дружков.

Они шли по дороге мимо дома Лендоэна и вели себя очень вызывающе. Местные жители предпочитали уступать им дорогу и опускать глаза, явно пребывая в страхе перед солдатами. Один из них, со шрамами поперек лица, ногой пихнул собаку, залаявшую при их появлении, и захохотал, когда она заскулила. Он указал на приют пальцем, что-то сказал своему командиру, который коротко кивнул и продолжил путь.

Когда они скрылись из виду, Фарамир снова заговорил.

— Я не позволю себе еще когда-либо причинить тебе боль, — он мягко обхватил лицо Эйриен ладонями и пристально взглянул в глаза. Она слабо улыбнулась, обняла его сначала одной рукой, затем обеими, и отстранилась. — А теперь я должен оставить тебя: сегодня мы сделаем то, зачем пришли.

Мужчина склонил голову и быстрым шагом зашел в дом Лендэона, не обращая внимания на Ноэль, которая, очевидно, думала, что он вернется к ней. Эйриен ликовала, смотря на растерявшуюся девушку, но в глубине души отчего-то все равно чувствовала тревогу. Она грустно вздохнула и направилась в приют.

Весь остаток дня девушка провела в работе. Дираэль оказалась очень требовательной, потому что привыкла к порядку и любила держать все под контролем, и щедро предложила воспитанницам выполнить ее поручения: заняться садом, покормить кур, вычистить двор, постирать и убрать в доме, собрать ягод для вечернего пирога и испечь его. Узнав, что Эйриен владеет знаниями о травах, она тут же дала распоряжение рассортировать и пополнить свои запасы. Девушка устала, но была благодарна старушке за то, что ее мысли были заняты работой, а не Фарамиром.

Когда солнце уже скрылось за горизонт, и на землю опустилась ночная прохлада, воспитанницы Дираэли легли в постели. Комнату освещали три свечи, и в этом полумраке среди шепота сирот Эйриен медленно засыпала, как вдруг в дверь приюта громко постучали. Этот стук вырвал девушку из сновидений, и она открыла глаза. Из коридора послышались голос старушки и скрип деревянных полов, а затем мужской смех и грубые выкрики. Спавшие воспитанницы проснулись и сели в кровати, испуганно смотря на тех, кто так и не лег спать, как будто ища ответа на вопрос о происходящем. Эйриен приподнялась на локтях и стала прислушиваться, чувствуя, как колотится ее сердце. Она уже поняла, кто эти нарушители спокойствия.

Под дверью раздались шаги, и она открылась, с громким стуком ударившись о стену. На пороге появился высокий крепкий мужчина и грубо усмехнулся. Послышался отчаянный крик Дираэли:

— Не трогай моих девочек, подлец! Забирайте все, что нужно, и уходите! Они еще дети, мы договаривались...

Ее голос прервал звонкий шлепок. Воин зашел в комнату и закрыл за собой дверь.

— Рофар плевал на обещания, — прорычал он, не спеша шагая между кроватей и осматривая каждую притихшую девочку. Одна из них, самая младшая, тихонько зарыдала. — Заткните ее, иначе я сделаю это сам.

Юная Муриэль вскочила с кровати и подбежала к своей сестре. Ее голос дрожал, когда она шептала успокаивающие слова, прижимая ее к себе. Мужчина остановился, чтобы посмотреть на это.

— Дираэль все это время прятала такие сокровища от нас, — мечтательно сказал он. Эйриен видела его жуткое лицо со шрамами и испуганно смотрела на обнявшихся девочек, которые сидели на соседней кровати. Взгляд разбойника блуждал по Муриэль, одетой в белую тунику и напуганную до смерти, и он наслаждался этим видом. — Сегодня я получу свою драгоценность.

Воспитанницы завизжали, когда мужчина приблизился к ней, а девушка попятилась назад, умоляя не трогать ее.

— Заткнитесь! — рявкнул он. — Иначе я сделаю это с каждой из вас.

В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь всхлипами. Сироты застыли в своих кроватях, безмолвно наблюдая за происходящим. Эйриен чувствовала, как сильно бьется ее сердце, не смея даже подумать о том, чтобы позвать на помощь Фарамира или следопытов.

Мужчина взял Муриэль за волосы и рванул на себя; она закричала, замахала руками, пытаясь отбиться от него. Он заставил ее замолчать, дав пощечину, затем развернул спиной. Девушка издала душераздирающий вопль, но разбойник крепко держал ее одной рукой, подавляя попытки вырваться, а другой боролся с завязками на холщовых брюках.

— Отойди от нее, — приказала Эйриен не своим голосом, обретя способность мыслить и говорить, и вскочила с кровати. Ее храбрость внезапно уступила место панике, и она пожалела о сказанном.

Мужчина лениво развернулся, его глаза горели.

— Ты хочешь на ее место? — гнусно улыбнулся он. — Мне нравятся смелые.

Эйриен отошла назад, споткнулась о кровать и села. Во рту пересохло. Она попыталась отползти, но воин схватил ее за лодыжку и потянул на себя. Девушка в отчаянии забила ногами, но он подавил жалкие попытки сопротивления, подмяв под себя. Он ухмылялся, раздвигая ее ноги своими, а Эйриен задыхалась от страха и запаха пота и вина. Мужчина ударил ее по лицу, когда она попробовала ударить его, но вдруг обмяк, навалившись сверху. Девушку окатило водой, она оттолкнула тело и встала.

Перед ней стояла растерянная Тайана и зажимала в руке остатки от глиняного кувшина; она с ужасом посмотрела на мужчину и перевела взгляд на взлохмаченную Эйриен. Воспитанницы вскочили с кроватей и подбежали к ним.

— Теперь он убьет нас всех, когда очнется, — запричитал кто-то.

— Он умер? — дрожащим голосом спросила еще одна девушка. Никто не решался проверить.

Эйриен оглянулась на Муриэль, сжавшуюся в углу: от слез ее лицо покрылось красными пятнами, глаза невидяще глядели перед собой, — и почувствовала жгучую ненависть к разбойнику. Она подошла к нему, вытащила его меч из ножен, ногой перевернула на спину и задержала взгляд на грудной клетке.

— Он жив, — сказала она и закашлялась, чтобы вернуть голосу привычный тембр. — Я убью его, но мы должны спрятать его тело, пока сюда не зашел Рофар.

— Но что мы ему скажем?

— Он обо всем догадается!

— Он убьет нас!

— Тихо! — шикнула на них Тайана, собирая черепки от кувшина. — Мы скажем, что он ушел, когда получил того, что хотел. Если вы успокоитесь, он поверит и больше не вернется.

Все взгляды обратились на Эйриен, направившей острый конец меча туда, где находилось сердце разбойника. Она медлила, понимая, что не может отнять жизнь; она никогда никого не убивала и осознала, что это труднее, чем кажется. «Он — животное, — убеждала она себя, — и убийца. Он заслужил смерти». Девушка приложила силу, лезвие разрезало кожаный нагрудник, но не достигло плоти.

— Я не могу, — отчаянно затрясла головой Эйриен.

Тайана подошла к ней и положила дрожащую руку на ее ладонь, сжимающую меч. Второй рукой она приобняла ее за плечи и нажала на эфес. Сталь проскользнула между ребрами, легко погрузилась в плоть и коснулась пола; из раны полилась алая кровь.

За дверью послышался голос Рофара: он искал своего дружка. Девушки затаили дыхание, уставившись на выход.

— Быстрее! Тащите его под кровать, — торопливо прошептала одна из них. — А потом сразу в постели, чтобы он ничего не заподозрил.

Все засуетились. Тело прикрыли периной, чтобы скрыть очертания человека, и закидали темными тряпками, чтобы белый цвет не привлекал внимание. На размазанный след крови посадили несчастную Муриэль и как раз вовремя забрались в кровати: в комнату вошел Рофар.

— Гудвег! — громко позвал он, проходя внутрь и осматривая девушек. За ним показалась Дираэль с большим мешком провизии для разбойников. — Где он?

— Он ушел, господин, — отозвалась Тайана.

Мужчина неторопливо вышагивал между кроватями, подозрительно вглядываясь в испуганные лица и хмуря брови. Он не поверил.

— Он настолько пьян, что сбивает каждый угол при ходьбе, — жестко произнес он. — Я бы услышал его уход. Где он?

— Господин, — негромко проговорила Эйриен, покорно опустив глаза. Она стояла рядом с Муриэль и отошла в сторону, чтобы Рофар мог разглядеть кровь на ее тунике, — он ушел, когда получил то, зачем приходил. Я слышала, как он пробормотал, что хочет выпить после этого в таверне.

Разбойник безразлично посмотрел на сидящую на полу рыдающую девушку и внезапно расхохотался. Не сказав ни слова, он развернулся, выхватил мешок из рук Дираэли, оттолкнул ее в сторону и ушел. У Эйриен подкосились ноги, и она бессильно опустилась на кровать. Попечительница приюта подскочила к Муриэль в слезах.

— Бедная моя девочка, — приговаривала она, гладя ее по голове и прижимая к груди. Она качалась из стороны в сторону, как будто убаюкивала младенца. — Ох, какое горе! Не уберегла я тебя.

— Это не моя кровь, — прошептала Муриэль сквозь рыдания.

Дираэль отстранилась и застыла. Она оглянулась на Тайану, самую старшую из своих воспитанниц, и все поняла по ее лицу.

— Где он? — спросила старушка, вставая. В ее глазах не было ни страха, ни сожаления.

— Под кроватью.

— Мы спрячем его под лестницей, — строго сказала она, — но сначала я должна убедиться, что к нам никто не зайдет.

Она ушла, а девушки облегченно выдохнули, ведь все было позади. И только Эйриен не была уверена, что Рофар не вернется, когда догадается, что его обманули. Он придет снова и уже не станет спрашивать, куда делся Гудвег: он возьмет свой меч и отомстит за смерть друга. Девушка почему-то не подумала о том, чтобы предупредить Фарамира. Она крепко сжала кулаки, чтобы унять дрожь, и посмотрела на Тайану. Та сидела на кровати, обхватив колени руками и смотря перед собой. На Эйриен внезапно нахлынул страх перед последствиями за смерть Гудвега; они совершили огромную ошибку, за которую скоро заплатят.

Сумерки пришли на смену ночному мраку, а за окном уже можно было различить очертания домов и деревьев. Воспитанницы приюта заметно оживились, надежно спрятав труп разбойника в маленькой комнате под лестницей до определенного времени, когда можно будет сказать об этом Лендэону. Теперь они хлопотали в спальне, приводя ее в порядок. Сонные, но довольные, они негромко переговаривались и мечтали поскорее лечь спать. Эйриен вместе с Муриэль отмывала с пола кровь, когда вдруг раздались сильный продолжительный стук в дверь и громкие ругательства.

Сердце девушки пропустило удар, и она вскочила на ноги, опрокинув ведро с водой. Воспитанницы замерли, взглянули на Тайану и завизжали, побросав все то, чем сейчас занимались. По панике в ее глазах сразу можно было понять, кто находился на улице. Эйриен подбежала к дальнему окну и распахнула его; в дверь уже били ногами, пытаясь сломать, а гневный голос Рофара гремел на всю деревню, сопровождаемый лаем дворовых собак.

— Скорее! — визгливо закричала она, поманив девушек к себе. — Быстрее, быстрее! Бегите подальше отсюда!

Она и Тайана помогали воспитанницам выбираться, как вдруг поняли, что разбойники вломились в приют. Растрепанная Дираэль с отчаянным воплем забежала в спальню и попыталась закрыть за собой дверь на засов, но не успела и отлетела к кровати, когда вооруженные мужчины ввалились в комнату. Эйриен сдавленно вскрикнула и подтолкнула Тайану к окну — она ловко спрыгнула на траву — и замерла, увидев, как тело попечительницы глухо упало на пол. Рофар с безумными глазами и окровавленным мечом понесся к окну, выкрикивая проклятья. Девушку сковал страх, несколько мгновений она не могла даже пошевелиться, но, придя в себя, выпрыгнула в окно. Разбойник зацепил рукой ее ногу, и Эйриен носом полетела на землю. Она поползла на коленях, хватаясь за землю пальцами, пока у нее не получилось встать и побежать. Она слышала, как гневно прокричал Рофар и прыгнул следом.

Девушка направилась в деревню, чтобы найти Фарамира, и только сейчас заметила, как неспокойно оказалось в поселении: жители спешили от одного дома к другому, отовсюду доносились выкрики и лай собак, а на горизонте разливалось зарево пожара. Одетая только в одну тунику, она бежала быстрее разбойника в кожаных доспехах, но скорость не могла спасти ее от бежавшего ей наперерез пса Рофара. Эйриен резко свернула в лес, чтобы избежать встречи с ним, и из глаз хлынули слезы страха и отчаяния.

Она неслась во весь опор, пробираясь сквозь ветви деревьев, и чувствовала боль от каждой шишки, колючки и еловой иголки босыми ногами. У нее не было ничего, чтобы защитить себя, и девушка постепенно осознавала, что загоняет себя в ловушку. Пес догонял ее: она все ближе и ближе слышала его рычание, но не смела обернуться. Краем глаза она увидела какой-то силуэт между деревьями, кто-то приказывал ей остановиться, и это подгоняло Эйриен еще сильнее. Задыхающаяся, почти оглохшая от стука крови в висках, она в изнеможении рухнула на землю, зацепившись за корень. Животному хватило этого мгновения, чтобы напрыгнуть ей на спину и вонзить клыки в плечо. Девушка пронзительно закричала и перевернулась. Пес отпрыгнул, хрипло залаял и снова кинулся. Она успела защитить шею, выставив перед собой руку, и он мертвой хваткой вцепился в предплечье. Свободной ладонью Эйриен схватила рычащего пса за шкирку и попыталась встать, но, чем больше она сопротивлялась, тем крепче он сжимал свои челюсти. Острая боль пульсировала во всей руке, а девушка рыдала, готовясь к появлению Рофара.

Она услышала, как трещат ветки под чьими-то шагами и зажмурилась. Внезапно ее окатила волна густой теплой жидкости, и животное, захрипев, упало на нее. Эйриен открыла глаза и увидела Сиден с окровавленном кинжалом. Она помогла ей подняться.

— Я кричала тебе, что я рядом, — тараторила она, — чтобы ты бежала ко мне. Я видела, как пес преследовал тебя, и припустилась за тобой. Турион сражался подле меня, я попросила его найти военачальника Фарамира.

Эйриен не могла сказать ни слова, справляясь с тошнотой, как вдруг послышался новый хруст веток, но теперь уже под более тяжелой поступью. Из тени выбежал Рофар. Сиден отстранилась и отошла от подруги, доставая меч.

— Гондор прислал помощь, — ухмыльнулся мужчина, оценивая обстановку. Он не спеша пошел навстречу юному следопыту, зажимая в руке окровавленное оружие. Слегка подняв меч, он повертел им. — По пути я встретил своего бывшего сослуживца. Мне не стоило труда убить его, посмотрим же, насколько хорошо тренируют новичков.

Сиден ускорилась и замахнулась мечом; ее удар тут же был отражен. Она увернулась, но Рофар не дал ей атаковать. Мощными выпадами он оттеснял ее назад, блокируя все попытки нападения. Ловкость девушки не могла соперничать с силой противника, и ей приходилось туго. Эйриен видела это, но не знала, чем помочь. Она прижимала правую руку к груди и с надеждой вглядывалась в темноту.

Мечи с лязгом встретились, и Сиден обхватила эфес двумя руками, чувствуя, что проигрывает. Рофар сделал все быстро: свободной рукой он ударил ее в голову, затем зацепил ступней ее лодыжку и выбил меч. Девушка решила, что успеет поднять оружие, и потянулась за ним, но ошиблась. Разбойник молниеносно вытащил кинжал и вонзил его в ее ладонь. Сиден закричала от боли. Воин довольно оскалился и развернулся к Эйриен.

— Ты же подружка военачальника, — говорил он, медленно двигаясь навстречу и лениво играясь с мечом. — Надо было убить вас еще там, в лесу. Но ничего, сейчас...

Он не успел договорить. Стрела с зеленым оперением пронзила его горло, и он, захлебываясь кровью, упал на землю. Эйриен резко отвернулась, сдерживая очередной приступ тошноты, и упала бы, если бы ее не поддержали. Фарамир отвел ее в сторону, аккуратно опустился вместе с ней на траву, усадил между своих ног и нежно обнял.

— Все хорошо, — успокаивающе шептал он на ухо, — я с тобой.

Девушка несколько раз глубоко вдохнула, наслаждаясь его теплом, и почувствовала, как все ее тело ноет от усталости и ран.

— Что с Сиденом? — вспомнила она. — Его рука... Он спас меня.

— Ему помогают, — отозвался Фарамир и продолжал бережно, как очень хрупкую вещицу, прижимать ее к себе. Он дал указания следопытам, а сам остался сидеть на земле и не говорил больше ни слова.

Эйриен слушала ровное дыхание мужчины и мелко дрожала от нахлынувших на нее воспоминаний об ужасах этой ночи.

— Покажи мне свою руку, — мягко приказал Фарамир и отстранился. Девушка покачала головой.

— Прошу, не здесь. Давай уйдем отсюда.

— Как пожелаешь.

Он помог ей подняться, снял с себя плащ и накинул ей на плечи, случайно задев рану. Эйриен поморщилась, и из ее глаз брызнули слезы. Взгляд Фарамира на мгновение помутнел, и он прижался к ней всем телом.

— Я не должен был оставлять тебя одну, — с болью в голосе сказал он. — Мою благодарность Сидену не выразить словами, ведь он сделал то, чего не смог сделать я — он защитил тебя. Когда я увидел тебя здесь, словно неживую — так сильно ты была не похожа на себя, — страх потерять тебя как никогда раньше сжал мое сердце. Я не смею даже думать о той жизни, где тебя нет. Ты самое дорогое, что есть у меня. Я люблю тебя. Навсегда.