Великая древняя Зебрика. Часть вторая (джен)

— Готовься, завтра понесём к королеве наш труд на утверждение, — сказала Денкейн. — Я договорилась. А ты чего улыбаешься? Я вас с Корном с собой беру, чтоб вы поняли, через что я ради вас каждый день прохожу. Пусть вам жизнь лёгкой не кажется.

Сирил пожал плечами:

— Так уж и каждый день… А улыбаюсь потому, что всё ж как-то иначе представлял встречу с твоими родителями. И лучше, наверно, начинать с Алое.

— Думаешь? — удивилась Денкейн, — я бы сказала, всё наоборот: знакомство с мачехой лучше отложить на максимальный срок, но так уж вышло.

— Я в том смысле, что отцы кобылок обычно относятся и их друзьям с предубеждением…

— А, ты об этом, — отмахнулась Денкейн. — не волнуйся. Отец наоборот радуется, что я не одна. Фиалка-то давно замужем. А она меня старше на три месяца всего.

— Только она замужем за владетельным князем, — заметил Сирил. — А я как-то не слишком родовит.

— Я думаю, после вторжения грифонов, и если мысленно вычесть все долги провинции и королевские субсидии, то твоя семья даже побогаче будет… А ты что, предложение хочешь делать?

Но заметив лёгкую панику на лице Сирила, Денкейн рассмеялась:

— Я шучу. Некогда сейчас этим заниматься, а там ещё и жеребята пойдут… Фиалка мне теперь пишет только раз в месяц, потому что заботится о жеребёнке и о княжестве, хотя у неё, вроде, есть десяток нянек и муж для этого. Просто они не проходили суровую школу при мачехе… Ладно, иди мойся, я потом пойду.

И задумчиво глядя ему вслед, подумала, что от дворцовой жизни всё же есть польза. Алое как-то, прочитав одну из её работ, похвалила за усердие, и видимо поддавшись какому-то минутному порыву, сказала: «ну, раз тебе так нравится наука, то вот тебе заклинание от внеплановой беременности. Оно секретное, не раздавай его кому попало… И не отказывайся, делая круглые глаза. Природа есть природа, а у тебя явно талант к науке. Сама решишь, когда пришла пора».

Денкейн поблагодарила, но всё-таки решилась на вопрос: «а почему оно секретное?»

Ставшее почти нормальным во время разговора с падчерицей лицо Алое опять застыло каменной маской, и она пояснила: «это чтобы все отвечали за свои поступки».

Впрочем, заклинание оказалось полезным. Иначе Сирилу всё же пришлось бы на ней жениться.

* * *

Одри, Олси и Дазо сегодня снова встретились в библиотеке, чтоб обменяться последними новостями и идеями. Когда о важном было переговорено, Олси мимоходом упомянул:

— Денкейн уезжает из столицы. И хорошо: никто другой так не суёт свой нос в чужие дела, как эта бастардка. Такое впечатление, что их в городе десяток. И ведь сделать нельзя ничего…

— Уезжает, говоришь? — буркнул Дазо, — и даже не зашла проститься. Повзрослела, видать…

— Ну, не завтра уезжает. Ей какой-то проект королева утвердила. Она теперь зебр набирает. — Олси протянул смятую бумажку. — по городу местами такие висят, а мне студенты принесли.

Дазо прочитал:

«Набираются молодые зебры для переселения на новые земли. Желающие должны быть здоровы физически, не иметь проблем с законом, обладать ремесленной специальностью или опытом ведения крестьянского хозяйства. Жильё и инструменты для работы будут предоставлены. Предпочтение отдаётся семейным. Обращаться по адресу…»

— Что бы это значило?

Олси пожал плечами.

— Понятия не имею. Учитывая, что она биолог — если бы она скупала на рынке рабов, я бы предположил, что аликорны наконец решили заняться племенным разведением зебр… Но свободным особо не прикажешь: «ты с этой, а ты — вот с той». Вобщем, не знаю, что она затеяла.

— А ведь действительно, почему?… — протянул Дазо. — Мне и в голову никогда не приходило.

— Мне приходило, — сказал Одри, — я даже спрашивал у Фессона. Он ответил: «это нельзя». А почему нельзя — сослался на устав Тайного ордена и Тарну. То есть, догадайся мол сам, в чём причина.

— То есть, ты не очень веришь в наше верховное божество?

— Ну, мы же взрослые, — пожал плечами Одри. — Понятно, что зеброконам желательно обосновать свою власть не только силой, но и велением бога. Раз уж маги не верят, что они сами — божества.

— Интересно, и многие ли это прочтут? — Дазо указал на бумагу. — Впрочем, понятно, хитрой девчонке нужны грамотные. Подбирает лучшие кадры… Кстати, есть и минусы в том, что она уезжает. Мне кажется, что вот эти благодеяния, которые пролились в последнее время на народ, в некоторой степени её заслуга.

— Это как? — усомнился Одри.

— В том смысле, что отец её любит, и Алое, вобщем, тоже, хотя старается не показывать. И при ней им неудобно вести себя как привыкли. Шутка ли — за вторжение в Запустынье никто из военачальников не лишился головы! Мыслимо ли это ещё лет десять назад? А теперь Денкейн не будет в столице, и всё вернётся… Может, Белза отправить к ним шпионом? — Неожиданно закончил Дазо.

— А что ж, отправь. А лучше, пусть просто сходит и спросит. Или сам сходи. У молодёжи-то этой язык как метла. Нихрена тайн хранить не умеют.

* * *

Приёмную устроили во дворе, поставив для этой цели две палатки — собственно приёмную и столовую. При всём своём демократизме Денкейн не собиралась позволять целой ораве топтаться у неё в гостиной. Тем более, что там лежал большой ковёр — подарок отца, а деть его больше было некуда, разве только скатать в угол, но против этого у Денкейн было стойкое предубеждение после традиции королевских приёмов у мачехи.

В столовой с кружкой пива уже сидел Верьян — консультант из Департамента правосудия. Он был законченным алкоголиком, но как ни странно, помнил наизусть почти все законы империи, а также многие из отменённых и причины, по которым они были отменены. Поняв, что не справляется, Денкейн рекрутировала себе такого помощника. Можно было взять молодого и непьющего, но каждую справку тогда приходилось бы ждать несколько часов или дней.

Именно Верьян предложил молодой принцессе у ремесленников требовать показать своё искусство, а чтоб разбавить «кулацкий актив», посоветовал набрать из королевских сёл опытных хозяев вместе с семьями и всем, что можно увезти с собой. Мероприятие обошлось в приличную сумму, но Денкейн понимала, что это правильный совет. Чтоб не получить укоризну от местных властей, она набирала семьи по одной из разных сёл. Верьян одобрил это, пробормотав, мол, труднее им будет сговорится.

Впрочем, на мрачные пророчества, сыпавшиеся из чиновника, особо внимания не обращали. Тем более, что он в начале карьеры был сборщиком налогов, и его, соответственно, не любили, а он отвечал взаимностью.

Изначально, Денкейн вовсе собиралась строить село с нуля, полностью новое и лишённое недостатков, но со временем жизнь вносила коррективы, и молодая принцесса решила взять готовое, более-менее благополучное, и ещё улучшить его, построив школу, больницу, мастерские, увеличив население и раздав ему лучшие инструменты и семена. И значит, новосёлами должны быть не только молодые и неопытные, но и крепкие хозяева. В то, что они будут экономически притеснять односельчан, Денкейн не верила, ибо, во-первых, всего и так будет много, а во-вторых, она будет за этим следить.

Выбирали посёлок долго — рядом должна была быть река, лес, достаточно пашен и выпасов, притом должен был быть резерв, откуда прирезать ещё при росте населения. Денкейн тогда смутно подумала, что она действует в слишком уж «лабораторных» условиях, чего в реальном обществе не бывает.

Насколько она знала и понимала историю, поселения росли как трава — там, где могли зацепится, и в таком виде и количестве, для которого хватало ресурсов. Потом приходил кто-то вроде её отца и обкладывал их данью, в лучшем случае давая в обмен защиту, а в худшем — ничего. Только считанные города в Зебрике строились по какому-то предварительному плану, и то скорей как фортификация, а не как место, где удобно жить. Сёла же не могли быть слишком большими, чтоб не добираться полдня до пашни с сохой на тележке. Это стало ещё одной проблемой — придумать систему хуторов и складов, желательно так, чтоб их не обворовывали соседи. Обычно-то хутора росли тем же путём, что и более крупные поселения.

Денкейн вздохнула и вошла в палатку. Сирил, расположившись за столом, «допрашивал» стоящего напротив кандидата. Сначала они пытались вести себя на равных, предлагали соискателям лавку, обращались с «величанием», но безземельные крестьяне этого сильно смущались и даже пугались. Ремесленники были посмелее, но всё равно чувствовали себя неуверенно. И в общении волей-неволей присутствовал изрядный налёт хамства.

— Вольно! — пошутила Денкейн. — Что-то сегодня очереди нет, странно.

— Сегодня же праздник религиозный, — пояснил Сирил, — после эпидемии многие посещать начали, кто раньше не ходил. Лучше б они твою биокафедру посещали, смысла больше.

— Ну, почему же, — протянула она, — отец вполне способен, при наличии у него возбудителя для изучения, написать самоподдеживающее заклинание, которое покончит с болезнью довольно быстро. Правда в этот раз болезнь изжила себя самостоятельно.

Сирил покосился на чужака, записал его имя, велел пока идти завтракать и ответил:

— В этом я не сомневаюсь. Вот только вряд ли молитвы или обряды способны донести до твоего отца сведения быстрее, чем соответствующие службы… А также изменить его мнение или решение.

— Нет, ты не прав, — заметила Денкейн, — сведения по разным каналам идут, в том числе через жрецов. А на основании их принимаются решения. Ладно, не будем об этом.

— Кстати, — засмеялся Сирил, — ты опять своё инкогнито нарушила. Ты же вроде хотела, чтоб никто в посёлке, кроме нас, не знал, что знатнее тебя в королевстве надо поискать, а сама всё время проговариваешься. Этот-то ничего не понял, но в целом…

— Подумаешь, принцесса, — фыркнула Денкейн. — Сорванец какой-то, полностью отсутствует величие… Но ты прав. Просто я не проснулась ещё.