Кендер. Не туда (джен)

Примечания:

Извините, у меня просто долгов по учёбе много скопилось и я наконец смог их разгрести.)))

Так они и шли по нужной узкой тропинке сквозь заколдованный лес. Деревья все стояли ни мёртвые, ни живые, с отросшими страшными полуголыми ветками. Тас вспомнил Омрачённый лес и стал надеяться на встречу со всякой нежитью. Лесных обитателей: ёжиков, зайчиков и белочек видно не было, видимо все сбежали в ужасе отсюда после появления в Дол Гулдуре Некроманта. Хоть и его крепость была расположена на другом конце леса, она всё равно вселяла беспокойство и стояла холодной могильной стеной. Тас невольно вспомнил жуткую Шойканову Рощу и металлические пики Палантаской Башни Высшего Волшебства. Вспомнил и путь через Вайретский лес, где их внезапно настиг проклятый рыцарь смерти, Лорд Сот. Иссохшиеся ветки так и тянулись к путникам, словно пальцы с отросшими когтями старой карги, некогда бывшей ведьмой.

На лес стали опускаться сумерки. Первая звезда уже взошла и путники вздохнули с облегчением, им думалось, что здесь не властны небесные светила. Гномы зажгли лучину и Балин, который шёл за Торином освещал им путь. Тас и Бильбо плелись в конце и о чём-то переговаривались, отчего кендер и хоббит заливались смехом, пусть и обстановка была нагнетающей. Некоторые уже зевали и мечтали о сладком сне на мягких тёплых перинах, хотя надеяться они могли только на жёсткие древесные корни, торчащие из сухой неплодородной земли.

— Может, остановимся уже? —, жалобно предложил Фили.

— Я согласен. —, подтвердил Кили.

— Неплохо было бы! —, сказали остальные.

Торин понуро оглядел колонну:

— Хорошо, так и быть. Только, Гэндальф нам сказал не сходить с тропы, поэтому расположимся по её краям.

— С каких пор, ты слушаешься Гэндальфа, о горный гном? —, искренне и прямолинейно вопросил Тас.

Будущий подгорный король застонал и хлопнул себя по лбу.

— Ну, Тас, не начинай. —, тихо попросил Бильбо.

— Ладно, ладно, так уж и быть. —, сдался неутомимый кендер.

— На ночь выставим по два часовых, и так как ты, кендер —, Двалин показал пальцем на него. —Первым ответил, то будешь стоять вместе с хоббитом.

— Язык мой — враг мой! —, Тассельхоф всегда так говорил, но никогда не пытался исправиться и из раза в раз попадал в неловкие, а порой и угрожающие жизни переделки.

— Ладно, уж Тас, я всегда мечтал тихо сидеть у костра, пока шумные гномы спят и выкуривать трубочку. —, Бэггинс достал потрёпанный зелёный кисет (видимо доставшийся ему, как прощальный подарок от волшебника) с табаком и деревянные трубки.

Кендер оживился и быстро затараторил:

— Ой, а я всегда был часовым! И пока я охранял друзей, то никакой враг не хотел на нас нападать. —, Тас скорчил злобную страшную рожицу и они оба рассмеялись.

Двалин и Торин собирали поблизости тропы сухой валежник и палки, Ори и Нори разводили костёр, а Бомбур пытался найти что-нибудь съедобное в мешке Бифура, а полурослики сидели на поваленном старом и большом трухлявом пне и дымили. Тас что-то упоённо рассказывал и мотал ногами, Бильбо лишь иногда поддакивал и добавлял.

Был уютный вечер, если его таким можно назвать в Лихолесье. Вышла яркая белая луна, заливавшая всё своим серебристым светом, мерцали созвездия и словно сама Эльберет незаметно следила за компанией.

— А вот тут вот созвездие Паладайна. —, Тассельхоф указал пальцем на небо.— Я даже имел честь знать его, правда не его, а как там это… аратар… не… авратар. Вот!

— Аватар. —, поправил Бэггинс.

— Такхизис, конечно я лично не знаю, но кое-что я о ней слыхивал. Она может превращаться в Пятиглавую Драконицу.

— Ого!

— А что это вы тут делаете? —, спросили подошедшие Фили и Кили.

— Болтаем и курим. Хотите с нами? —, Тас весело махнул рукой.

— Нет, мы пришли позвать вас на ужин, ведь если вы не придёте, то Бомбур съест его.

— Какой ужас! —, закричали полурослики и быстро двинулись в сторону лагеря.

— И где этих полуросликов варги носят? —, пожаловался Двалин.

— А вот и мы!

«Вспомнил солнышко, вот и лучик.» —, подумал гном.

«Эй, только я могу на него ругаться!» -. возразил старый скрипучий голос.

«Да, я то что, ты только лучше за ними гляди, а то натворят чего.»

«Так это моя обязанность!» —, чуть сердито ответил голос.

Почти, что все гномы поели и только Бомбур сидел за столом в надежде, что полурослики не придут и он сможет съесть их ужин. До этого он восхищённо наблюдал за тем, как в огромном походном котелке варили что-то Нори и Дори. Последний беспрестанно помешивал и солил, но на вкусе это никак не отразилось.

Пища была довольно скудной. Подстрелить здесь дичь или собрать съедобные корешки и ягоды не представлялось возможным, поэтому им предстояло затянуть потуже ремешки. Гномы мечтали о великолепном мясном ужине (не чета эльфийскому!) где-то в огромных залах под горой, когда рекой льются мёд и рассказы об опасных, и порой страшных приключениях, после изнурённой работы по восстановлению королевства. А пока пришлось довольствоваться кашей, сваренной из Беорновых круп.

Вскоре голоса у костра умолкли и гномы разбрелись спать на колючей, но притом низкой выжженной солнцем траве. Полурослики же остались наедине и держали ухо востро — чтобы никакая вражеская тварь не могла приблизиться к ним. Так прошёл час. Лишь в полночь их должны были сменить Фили и Кили. Тас зевал, прикрывая своей маленькой ладошкой рот, а Бильбо сидел в безмолвии, погружённый в свои мысли. К нему пришла идея записать всё его приключение в Алую хоббитскую книгу, оставив тем самым свои воспоминания для потомков.

— Эх. —, сказал он.

— Эх. —, ответил ему кендер, тоже пребывавший в некоем подобии меланхолии.

Так и прошло время до полуночи. У них уже слипались глаза, когда Фили и Кили тяжко встали и сели греться вокруг языков потухающего пламени.

* * *

Дни приключения тянулись однообразно. Лихолесье было серо и безжизненно, солнце редко освещало кроны некогда могучих деревьев. Бомбур жаловался по обыкновению своему на скудный паёк и его приходилось успокаивать, обещая роскошные пирушки в подземных залах. Пить тоже хотелось, ведь их фляги опустели наполовину. Им встретилось лишь несколько отравленных источников с жуткой зеленоватой водицей.

Они мирно шли по очередной поляне, когда на горизонте появилась небольшая речушка с довольно быстрым течением. Путники охнули, не ожидая такого препятствия на своём пути. Спускаться было трудновато: покатая дорожка со встречающимися булыжниками, скорее всего унесла жизни многих странников. На другом конце берега высился полуразрушенный и полуобвалившийся мост. Добраться до него не было возможности, да и все перекладины за годы сырости превратились в труху.

— Я могу переправиться на другой берег с верёвками и потом зацепить их за вон, тот сучковатый куст! —, предложил Тассельхоф. Куст, которого имел ввиду Тас и вправду был крепкого вида.

— Ну вот и решили. —, ответил Торин.

Ори и Нори достали из своих походных сумочек мотки жёсткой верёвки и протянули их кендеру. Он их с видом бывалого моряка завязал вокруг одного их булыжников. Можно было двигаться.

— Я вижу лодку! —, вскричал он и показал на нечто некрепкое. —Я вполне могу её достать. —, и с этими словами он обмотался верёвкой и прыгнул. —Улети-булети. -, шептал он магические слова под курносый нос.

Бильбо ахнул. В принципе никто не ожидал, что кендер будет таким бесстрашным и решительным. Гномы молчаливо переглядывались между собой, силясь понять ситуацию. Через время к илистому берегу причалила лодка, много повидавшая на своём веку.

— Садитесь! —, Тас жестом заправского гондольера приглашал прокатиться. В руках он держал хупак, и именно им он отталкивался от песочного дна. Компания недоверчиво топталась на возвышение. Никто не решался забраться в лодку. Внезапно хоббит проворно сбежав вниз, запрыгнул в неё. Это дало сигнал остальным к действию.

— Так сейчас отправятся Ори и Нори, Фили и Кили. Потом Балин и Двалин, Оин и Глоин, Дори. Затем я, Бифур и Бофур, и уж в самом конце Бомбур.

— Почему я всегда последний? —, недовольно спросил Бомбур.

— Ты тяжёл, как три гнома. —, грубо ответил Двалин. Бомбур, насупившись отошёл подальше в сторону, под старый дуб.

Тас активно работал хупаком. Они уже были на середине озера

— И вот Карамон нечаянно толкнул Флинта, и тот не удержавши равновесия свалился прямо в воду. —, за этими словами последовал хохот.

— А потом? —, спросил, насмеявшись Кили.

— А потом, Флинт никогда по собственной воле не плавал.

— Вот это история! —, сказал Фили. Бильбо, слушавший её уже пятый раз нервно рассмеялся.

— Что, друг мой хоббит может и у тебя есть история, связанная с лодками?

— Хоббиты не любят лодки, а тех, кто живёт за Барандуином и плавает на них, считают безумцами.

— Странный вы народец.

Продолжали путь в молчание. Две переправы можно было считать вполне успешными. В третий раз всё пошло не по плану. В лодку, словно это так и должно быть влез Бомбур. Сколько ни пытались его уговорить или поднять, итог был один: он не хотел вылазить. Так и поплыли. Кендеру было заведомо тяжелее отталкиваться от берега, поэтому ему помогал Бофур. Тот по-доброму улыбался кендеру. На другом берегу появился грациозный олень. Тот медленно, словно невидимая дымка изящной поступью шёл по поляне. Бомбур не в силах сдержать свой непомерный голод выпрыгнул из лодки, чтобы быстро проплыть нужное расстояние и подстрелить на ужин дичь.

— Бомбур! —, закричал в страхе Тас. Тот не отводил взгляд от оленя, будто загипнотизированный. Остальные гномы попытались аккуратно затащить его в посудину, при этом не забрызгавшись сами. Не знаю сколько это продолжалось, но время словно остановилось. Олень горделиво тряхнул рогами и скрылся в густой тёмной чаще, и время снова пошло своим чередом. Остаток пути гребли Бофур и Бифур, а выбившейся из сил кендер сидел на носу и был встревожен.

Пришлось сразу же расположиться на другом берегу. Бомбур, закрыв глаза дремал и громко похрапывал.

— Бомбур, хей! —, Тас оттянул ему веки.

— Эй! —, воскликнул хоббит, топтавшийся по его пузу.

Попытки разбудить гнома не увенчались успехом. Поэтому его пришлось нести трём гномам. Настроение ухудшилось. Было темно, хоть глаз выколи. Луна, сиявшая всегда на небе, сегодня была скрыта грозовыми тучами. Природа дышала какой-то злобой.

* * *

— Прощай, братец, ты мне больше не нужен. -, зло сказал чёрный маг.

Карамон почувствовал, что последняя ниточка, соединявшая их души с треском разорвалась под натиском стальных ножниц.

— Ты ли это Рейст? —, спросил тихо больше для себя Карамон.

— Я уже давно не Рейст, а Повелитель Прошлого и Настоящего, а теперь и новый Бог! Ты мне уже давно не указ! —, Крисания при этих словах крепче сжалась в объятиях чёрного мага.

Карамона не одолевала ни единая эмоция. Ему было всё равно. Он же больше не его брат, не его прежний брат, с кем он прошёл не одну войну плечом к плечу, теперь это могущественный, но при этом наинесчастнейший маг. Богатырь повернулся и собрался уходить.

Головы драконов тягуче запели. Во вратах начала вращаться частичка голубой энергии, искрящаяся и будто живая, и с каждым кругом она становилась всё больше и больше. В портале мелькнула дьявольская полуулыбка.

«Показалось.» —, убедил себя Карамон.

«Дверная ты ручка, подумай, кто это мог быть?» —, спросил брюзжащий старческий голос.

«Эх, Флинт и не напоминай!»

Карамон в последний раз взглянул на брата с грустной улыбкой. Рейстлин же превратился в какую-то безмолвную чёрную тень, держащую в руках извивающийся белый свет. Тот не ослеплял, а лишь мягко освещал тёмные подвалы крепости Заман.

Богатырь проснулся. У него жутко раскалывалась голова из-за кошмара. Обычно они снились Рейстлину, но то ли на него так повлиял переход во времени, то ли это было вещее сновидение. Во всяком случае Карамон не хотел об этом задумываться. Надо бы разбудить их и подумать о дальнейших действиях.

Он поднялся с грязного пола. Эта комната не выглядела уютной, наоборот слишком мрачной и казалось, что её наспех покинули. Маг и жрица обнаружились в углу, укрытые старой бордовой портьерой, на которой скопилось огромное количество пыли, поднимающейся в воздух облачками и щекочущей Карамону нос. Тот не удержавшись, звонко чихнул, тем самым разбудил своих спутников.

Рейстлин недовольно оглядел брата. Спросони он всё ещё выглядел, как прежний Рейст — его всё ещё мучили кошмары. Кошмары эти были разнообразные и ужасные по своей сути.

Он медленно брёл под знойным палящим солнцем по одиноким барханам пустыни. Вдалеке не виднелось ничего, лишь только сильнее слепило глаза и раскаляло их, но он всё равно упорно всматривался, надеясь заметить хоть единый признак жизни. И он шёл и шёл, а солнце не закатывалось и не закатывалось за горизонт. Казалось, что никогда не наступит конца, ничего не произойдёт. Но внезапно его голова оказалась на плахе. Над ним уже был занесён наточенный до остроты меч, который так и ждал отрубить кому-нибудь голову. Пот катился градом с его лица, глаза заслоняли слёзы. Он не мог ничего предпринять, чтобы исправить свою судьбу. Он оказался обречён. Но всё же решил заглянуть смерти в лицо. На него смотрел он же сам. На его лице было написано самодовольство и надменность.

«Неужели все видят меня таким?» —, спросил себя Рейстлин.

Изо рта текла тоненькая струйка крови. Седые волосы налипли на глаза и Рейстлин чувствовал, что уже всё.

Он задохнулся от сильнейшего приступа кашля.

— Карамон, отвар! —, повелительно просипел он.

Силач давно помнил в какой сумке брат хранит лекарственные травы и незамедлительно достал их.

«Где же взять кипяток?» —, он заметался по комнате.

Во всей этой спешке он и думать забыл про Тассельхофа, оставленного в погибающем Истаре. И вспомнил только под вечер, после упорных наставлений брата.

«Он мне давний друг и верный товарищ. Если бы не он, я бы не добрался до Вайретского леса, а остался бы в какой-нибудь таверне или вообще погиб, когда пьяный в канаве был бы ограблен разбойниками. Это не дело.» —, и печаль, и дума сковало сердце отважного воина и пошатнулся авторитет, возводимого в идеал брата.