Невосприимчивый к Свету (гет)

Где она? Что произошло?..

Резко сев, Рей морщится и падает обратно, хватая ртом воздух и не открывая глаз, пока щемящая боль пронизывает все тело. Она лежит еще некоторое время, пытаясь сладить с недугом, прежде чем открыть глаза при звуке шагов. Знакомых, стремительных и тяжелых шагов.

На ее памяти есть лишь один человек, который ходит подобным образом.

Конечно же, это сам Кайло Рен склоняется над ней. На нем нет маски, перчаток и верхнего плаща, только черная туника и штаны. И что-то подсказывает Рей, что это значит — они наедине. Ее глаза быстро оглядывают комнату, так похожую на ее собственную, и она понимает, что расположилась на диване в личных апартаментах Кайло Рена.

— Тебя оглушили бластером, — сообщает он без всякого сочувствия. — Пять раз. Все штурмовики в ангаре имеют четкие приказы стрелять в тебя, если ты войдешь туда без сопровождения. Я не думал, что тебе понадобится знать это, но выходит наоборот, — он хмурится. — Я повысил тех, кто задержал тебя. Теперь все остальные будут иметь прекрасный стимул остановить тебя в следующий раз. Если ты окажешься достаточно глупа, чтобы рискнуть снова.

— Ох, — это все, что умудряется выдавить из себя Рей.

— Хакс жив, — продолжает он. — На случай, если ты вдруг беспокоишься.

Не совсем. Не то чтобы ей было не жалко Хакса, но сейчас у нее есть куда более насущные проблемы.

— Лидер рассердится на меня, — громким шепотом, не скрывая испуга, выдыхает Рей. Ее накажут?

— Рассердится из-за Хакса? — Кайло пожимает плечами. — Честно говоря, он, скорее всего, посмеется. Генерал не в фаворе последнее время.

Услышанное приносит облегчение. Большое облегчение. Не обращая внимания на дискомфорт, Рей с трудом принимает сидячее положение. И, наконец, отваживается спросить:

— А ты рассержен?

На этот раз на лице Первого рыцаря появляется усмешка.

— Не по поводу Хакса. Я годами мечтал прибить ублюдка. Если я что и чувствую, так это ревность, — его губы растягиваются в улыбке. Но благодушие мгновенно исчезает, и он складывает руки на груди, глядя на нее поверх этого своего длинного носа. — Я рассержен, что ты пыталась сбежать. Рей, ты вынуждаешь меня посадить тебя под замок. Или отправить обратно к Лидеру.

Услышав самую страшную для себя угрозу, Рей вскакивает на ноги, одним движением оказываясь рядом с ним, обращая к нему испуганное лицо.

— Нет, пожалуйста, — умоляет она. — Не отправляй меня к нему! Я обещаю, я больше не буду пытаться сбежать. Правда, не буду. Только не посылай меня обратно. Пожалуйста, не надо!

Он наигранно поднимает брови.

— Почему же нет?

— Он… он… — бормочет Рей, силясь найти слова, чтобы озвучить свой страх. Страх, что однажды Верховному Лидеру надоест спрашивать, и все кончится. Могу я спать с тобой? Но ее ответ уже не будет иметь значения, исход останется один: над Рей надругаются и заставят выйти за чудовищного мууна, и она будет все равно что мертва.

— Что «он», Рей? — подначивает Кайло, впиваясь в нее своим темным непроглядным взглядом, из-за которого она не может думать ясно. От него исходит слишком сильное напряжение. Такое притягивающее. Да еще так близко.

Она моргает, пытаясь прийти в себя, и обходит вопрос:

— Всего лишь позволь мне остаться. Пожалуйста! Я даю слово, что не попытаюсь сбежать. Я ошибалась! Только не отправляй меня обратно.

— У меня нет привычки давать второй шанс, — протягивает Кайло, и тут Рей осознает, что только что открыла свой глубочайший страх и отдала все карты ему в руки. Не то чтобы у него и так их не было… Это скорее напоминало возвращение на Джакку к Ункару Платту. Рей давно усвоила этот урок, и она не настолько гордая. Ведь когда ты в отчаянии и другого выбора не остается, ты опустишься до того, чтобы умолять.

Она берет его за руки. Может, это слишком дерзко и неуважительно по отношению к командующему кораблем, но Рей за прошедшие месяцы не раз дотрагивалась до Кайло Рена, чтобы исцелить его. Теперь по какой-то причине это кажется почти естественным.

— Пожалуйста, не отправляй меня к нему.

Они стоят так, кажется, целую вечность. Ее лицо обращено к нему, а руки умоляют о милости. Так близко… Она может чувствовать тепло его дыхания на щеке. И в какой-то миг, какой-то очень долгий миг, она готова поклясться, что Кайло Рен вот-вот ее поцелует.

Но этого не происходит. Он делает шаг назад и указывает ей на диван.

— Сядь. Ты ранена. Исцели себя.

Послушавшись, она садится, но удивленно смотрит на него, когда он опускается рядом. Близко к ней. Почти вплотную.

И снова его притягивающие темные глаза не отпускают ее, мешая сосредоточиться.

— Исцели себя. Сейчас же.

Рей кивает в ответ, а что еще ей остается делать. Она отпускает сознание, позволяя ему раствориться в Силе, как делала все прошедшие дни, приветствуя прилив умиротворяющего спокойствия, убаюкивающего ее тревоги и позволяющего всему мирскому отступить. Здесь нет боли, нет страха, беспокойств или переживаний. Только живая, пульсирующая жизнь, что восстанавливает и возвращает все на свои места. Все спокойно. И все правильно. И в такие ускользающие мгновения жалкая мусорщица, Рей с Джакку, воплощает в себе Свет всего мира, и все, до чего она дотрагивается, не может принадлежать Тьме, объятое пламенем жизни.

Она замирает ненадолго в этом океане Силы, чувствуя, как тот омывает ее. Долгие месяцы она делилась этой силой с другими, и только сейчас Рей поняла, насколько ей самой не хватало того же. И дело не только в боли после бластерных зарядов, но в страхе и сомнениях, не оставляющих душу из-за постоянной угрозы со стороны ситха.

И когда она открывает глаза, то видит, как на нее смотрит Кайло Рен. Его глаза блестят, и Рей узнает пугающий взгляд едва сдерживаемого, почти животного желания, что она видела у старого Дарта Плэгаса. И подобно Сноуку, выражение Кайло говорит о том, что он знает, чего именно хочет, и что он намеревается получить это. Открывая перед ней истинную личину безжалостного ситха. Но затем Рей растерянно моргает, как и Кайло долей секунды позже, и, возможно, ей это вообще привиделось. Момент исчез.

— Это было очень красиво, — тихим искренним голосом говорит ей Кайло. — И ты очень красивая, Рей, — он слегка улыбается, признаваясь: — Мне не хватало тебя. Никто не спрашивал меня о Силе за эти две недели.

Она наклоняет голову, тяжело сглатывая, гадая, что будет дальше.

— Я позволю тебе остаться на борту на двух условиях: первое, ты никогда больше не будешь пытаться сбежать, второе, ты будешь исцелять меня, когда я попрошу об этом. Мы договорились?

И это все, что он хочет? Рей согласно кивает, тут же объявляя капитуляцию. В конце концов, она и сейчас живет на этих самых условиях.

— Отлично, — выдыхает он, как и она секундой спустя. — А теперь давай закажем ужин. Ты голодна? — Кайло поднимает руку и с ближайшего стола в его руку срывается датапад. Нажав на него пару раз, он передает его Рей с открытым приложением для заказа. Эта программа уже знакома Рей, и она прокручивает список, пока не находит то, что хочет. И затем возвращает его хозяину.

— Походные пайки, — Кайло приподнимает брови. — Это что-то с Джакку? — но когда она отвечает суровым взглядом, он только посмеивается. — Наслаждайся.

— Мне нравятся пайки, — Рей вдруг хочется защитить Джакку и ее не особо изысканные вкусы. Почему этих ситхов вообще так заботит, чем она питается? — Сноук не разрешал мне есть пайки, — недовольно произносит она под нос. — Он постоянно пытался меня откормить.

Кайло понимающе кивает.

— Он любит все контролировать, — говорит он Рей, своей пленнице, без тени сарказма.

Не проходит и десяти минут, как два служебных дроида сервируют небольшой стол на двоих. Очевидно, быть главным на подобном корабле гарантирует тебе великолепный и быстрый сервис, думает Рей. У Кайло это самый настоящий ужин. Даже ее скромный маффин из пайка художественно подан на фарфоровой тарелке с веточкой петрушки. Кайло мельком оглядывает ее блюдо, качает головой и широко улыбается. Рей делает вид, что не замечает его.

И пока они ужинают, Кайло возвращается к разговору, который они начали до того:

— Задай мне вопрос, — подбадривает он ее. — Давай, задавай.

— Убил сегодня кого-нибудь? — нахально спрашивает она.

— Не сегодня, — уверяет ее Кайло. — Но всегда есть завтра. Осталось еще так много сопротивленцев, — искоса он бросает на нее плотоядный взгляд. — А времени так мало.

Его вид сменяется на задумчивый, а легкомысленный тон исчезает.

— Сопротивление тоже убивает. Мы потеряли около двадцати пяти тысяч человек на «Старкиллере». Некоторые офицеры жили там с семьями. В основном, с женами и детьми.

Рей этого не знала. Она хмурится и опускает взгляд в тарелку, ничего не говоря.

— Получается, на твоих руках тоже кровь невинных? — надавливает Кайло.

— Я не знала, что они были там. И я не хотела их убивать, — неловко возражает она. Рей всего лишь хотела помочь остановить Первый орден и избавить галактику от непрекращающегося террора. Не было времени докапываться до фактов и обсуждать достоинства и недостатки спонтанного плана. И даже будь она хоть на каплю виновна, Рей отказывается от такого сравнения. — Первый орден уничтожил Хосниан, — отмечает она. — А ты намеренно убиваешь невинных. Поэтому не притворяйся, что мы одинаковые.

Кайло Рен откидывается на спинку кресла и вертит в пальцах бокал с вином, а потом обращает к ней испытующий взгляд.

— Думаешь, для Сопротивления была бы разница, знай они о гражданских на «Старкиллере»?

Рей медлит, прежде чем ответить.

— Нет, не было бы. После того, что случилось с Новой Республикой, они бы чувствовали, что их поступок оправдан. Они всего лишь хотели спасти другие системы от подобной участи.

— Значит, общее благо оправдывает косвенные жертвы?

— Да.

— Ты не думала, что Сопротивлению стоило попытаться договориться с Первым орденом? Что, возможно, им стоит сесть за стол переговоров и дать всем шанс на мир?

Да он дразнит ее!

— Конечно нет! — раздраженно фыркает Рей. — Нельзя договориться с людьми, которые тебя не слушают.

Он наклоняется вперед, явно наслаждаясь тем, куда ведет их дискуссия.

— Дальше ты скажешь мне, что это война идет из-за неумения слушать?

— Что?!

Он смеется над ее растерянностью.

— Рей, ты жила на Внешнем Кольце. Ты знаешь, как обстоят дела. Ты знаешь, почему существует Первый орден. Если Старая или Новая Республики предприняли бы хоть небольшую попытку улучшить жизнь в галактике, нас бы не существовало. Люди рассержены, Рей. Было немало тех, кто приветствовал «Старкиллер», потому что они знали, что нельзя осушить болото Новой Республики. Нужно уничтожить его и начать все заново. Ради общего блага людям приходится умирать, — он лукаво смотрит на нее. — Это тот же анализ потерь и выгод, что Сопротивление проделало со «Старкиллером». Потому что это война, и люди умирают. Мораль здесь не к месту.

— Это неправда! — восклицает Рей в смятении.

— Геноцид считается геноцидом только в случае, если ты проигрываешь, Рей. Всегда находится тот, кто посчитает борца за свободу террористом, — Кайло устраивается в кресле, начиная рассуждать о галактической политике. — Новую Республику волновали слишком тривиальные задачи, и они давили на общества с более традиционными культурами. И пока они занимались бесполезными вещами, настоящие проблемы продолжали игнорироваться. Например, то, что людям нужна работа. Им нужна справедливая торговля, а не эксплуатация Внешнего Кольца ради ресурсов и снижение заработной платы, чтобы сделать рабский труд эталоном для конкурентов. Людям нужны более низкие налоги, ведь они хотят видеть результат того, за что они платят. Они хотят, чтобы их дети могли получить образование и имели перспективы.

— Ладно, но Первый орден — это не решение. — Рей знает, она видела записи, и Сноук часами заставлял ее читать пропаганду. — Вы проповедуете ненависть и жестокость.

Но ситха не впечатляют ее праведные слова.

— Только Хакс. Он обожает микрофон. Но люди любят его. Он говорит вслух об их проблемах. Он воплощает собой их гнев. Тебе следует посмотреть, сколько лайков Хакс получает в голонете, — Кайло пожимает плечами, и становится очевидным его невольное уважение к рыжеволосому генералу. — В политике всегда хватает громких ораторов. Тебе не следует воспринимать слова Хакса буквально, но прими его всерьез. Потому что много людей в галактике воспринимает его всерьез.

— Но в том, что он говорит, столько горечи, — хмурится Рей. — Столько гнева.

Кайло кивает на замечание.

— Таково настроение нынешней галактики, — и его взгляд снова ненадолго становится задумчивым. — Ты знаешь, что Мон Мотма и Лея Органа говорили побежденной Империи после битвы при Джакку? Что у войн есть последствия. Что они реформируют Сенат и устроят выборы, на которых всем имперским представителям будет запрещено голосовать или баллотироваться на посты. Благодаря этому, конечно, повстанцы победили во всем. Знаешь, что они сказали тогда? Что у выборов есть последствия. И тогда, одержав победу в войне и на сфальсифицированных выборах, они решили отправить представителей Империи в изгнание на задворки систем Внешнего Кольца. Они никогда не предпринимали попыток примириться с проигравшими, никогда даже на словах не проявляли понимания к инакомыслию. И всего за тридцать лет глупцы Новой Республики уничтожили галактику своими добрыми намерениями.

Голос Кайло Рена становится мягче, словно он делится секретами. Его подход — полная противоположность тирадам генерала Хакса. Гораздо убедительнее, думает Рей. Но нет, не то чтобы она была убеждена.

— Новая Республика допустила ту же ошибку, что и Старая Республика. Они принизили значение отдаленных систем, и того, что галактическая экономика зависела от них. Они отвернулись от тех народов, посчитав их некультурными и необразованными. Они смотрели на них свысока, объявляя всех, кто решился защищать их, зачинщиками нового сепаратизма.

Даже далекая от политики Рей не может спорить с тем, что это правда. Она жила на планете Внешнего Кольца и на своем опыте знает, что ее сектор галактики полон эксплуатируемых миров и эксплуатируемых людей.

Кайло, должно быть, ощутил, что его слова тронули ее.

— Рей, — говорит он посерьезневшим тоном. — Мирам внешнего Кольца навязывали общественные догмы и политические интересы Ядра целыми поколениями, но до сих пор не достигли особого успеха. И те устали от пустых слов. Устали воспринимать это как само собой разумеющееся. Первый орден — их естественная реакция. Мы являемся соединяющим звеном между людьми Внешнего Кольца, не знающими хорошей жизни, и имперскими изгнанниками, выросшими на историях о величии Империи, — он ободряюще улыбается ей, и его глаза сверкают фанатичным блеском. Даже его голос кажется еще более вдохновенным, когда он продолжает: — Наше время пришло. Мы вернем галактике единство. Мы снова сделаем галактику великой.

Он верит в то, о чем говорит, осознает Рей. Верит в это абсолютно. Он — ситх, и он любит власть. Кайло Рен не наемник. Нет, для него Первый орден — это дорога к власти, та цель, что живет у него в сердце, что делает его особенно опасным, понимает она. Ведь эта война для него личное.

И в свое время к ней придет понимание, насколько это личное.

Но сейчас она обдумывает его речь. Да, ей не понаслышке известно, как обстоят дела во Внешнем Кольце. Преступность, нищета, отсутствие возможностей — вот то, что характерно для таких миров. И хотя Рей никогда не считала себя ярой приверженкой Новой Республики, она не желала ее уничтожения. Если честно, она никогда даже не оценивала идеалы Новой Республики, потому что в душе она реалистка. Внешнее Кольцо всегда делает из тебя мрачного скептика. Рей никогда не верила, что политики могут изменить жизнь к лучшему для нее или для кого-то еще на Джакку. Так зачем же тратить время, надеясь на лучшее будущее, если сегодня тебе надо заботиться о том, чтобы выжить? Идеалы — это роскошь, которую не всякий может себе позволить.

Кайло смотрит на нее, очевидно ожидая, что она что-нибудь скажет. Но Рей не знает, что ей сказать. Поэтому заставляет себя слабо улыбнуться и пытается поддеть его. Только чтобы сбавить напряжение.

— Я никогда не подозревала, что в тебе живет революционер.

— Во мне — нет, — отвечает он, восприняв ее слова буквально. — В моей семье это не редкость, но не во мне. Я — ситх. Я хочу безопасного и защищенного общества, где правит закон и порядок. Так будет лучше для всех.

Верно, и это будет приобретено с помощью угрозы чем-то вроде «Старкиллера», добавляет Рей про себя. Исполненные благородства речи Кайло вызывают у нее глубокие сомнения, ведь обратная сторона щедрых обещаний Первого ордена всегда несет в себе жестокость. Они уповают на общественную поддержку? Но эта общественная поддержка будет принуждением под угрозой насилия.

— Лидер не показался мне человеком из народа, — многозначительно отмечает Рей.

— О, он не такой, — уверяет ее Кайло с широкой улыбкой. Её немного смущает, как быстро его настрой меняется с пылкого идеализма на злорадный сарказм. — Мой учитель — аристократ во всех отношения.

— Но и ты не человек из народа? — лукаво спрашивает она.

Кайло Рен находит ее вопрос еще более забавным. Он наклоняет к ней.

— Я был рожден принцем крови, Рей.

— Ситхским принцем? — Рей с сомнением смотрит на него. — Но я думала, что Хан Соло был твоим отцом. И он был контрабандистом.

— Мой дед был ситхом. Мой отец был преступником. Но моя мать — принцесса.

— Принцесса? — с удивлением переспрашивает Рей, мысленно отмечая, что он говорит о матери в настоящем времени. Выходит, она все еще жива.

— Да. Моя мать за свою жизнь приняла немало плохих решений. Хан Соло был одним из них.

Таинственность, окутывавшая Кайло Рена, кажется, только сгустилась.

— Значит, твой дядя — Люк Скайуокер, а мать — принцесса? И их отец ситх?

— Да, — отвечает он, не вдаваясь в подробности. Ему явно доставляет удовольствие по крупицам раскрывать собственные секреты. — У меня непростая семья.

С чем не поспоришь, думает Рей. Сегодня у нее больше вопросов, чем ответов. Кайло Рен — преданный делу ситхский принц, стоящий между ней и Сноуком. Точнее, между ней и свободой. Он — скрытный человек, который редко снимает свою маску. И избирательно выдавая ей правду, он держит свои секреты при себе. Еще он — лидер с собственным видением на прогресс и реформы, но на пути к цели он не скупится на насилие. И, судя по всему, не видит проблем с избранными средствами. Она видела, как он убил своего отца, но когда он говорит о своей матери, в его голосе отчетливо слышится тоска. Все в нем представляет собой странную, недосказанную загадку.

— Кто ты? — вслух удивляется Рей.

Его темный взгляд, поблескивая, устремляется к ней.

— Однажды, если ты будешь доверять мне, а я — тебе, я поведаю тебе правду. Всю, какая она есть, — говорит он, словно обещая, и это определенно интригует. Сейчас Рей отчасти хочет доверять Кайло Рену. И хочет, чтобы он доверял ей. Это опасное желание об опасном человеке. Внезапно Рей понимает, что ей следует уходить. Прямо сейчас. Потому что у нее очень плохое предчувствие. Как-то, каким-то образом, Рей знает, что проводить с Кайло Реном больше времени будет рискованной идеей.

— Я закончила, — шепчет она, роняя свой недоеденный протеиновый маффин на тарелку и вставая так резко, что роняет еще и салфетку. Обходит диван и уже направляется к двери, когда он вдруг ловит ее руку.

— Сядь, — его тон больше похож на приказной. Она вопросительно смотрит на него. — Мы еще не закончили, — сообщает он. — Сядь.

Рефлекторно Рей подчиняется, потому что говорящий таким тоном Кайло Рен до ужаса напоминает своего Учителя Сноука.

Она следит, как Кайло возвращается к столу. Он подбирает свой нож и тщательно вытирает его салфеткой. А потом приближается к ней, закатывая левый рукав. Медленно, абсолютно не спеша, он проводит острием по внутренней части предплечья. Кровь мгновенно устремляется из раны ярко-красным ручейком по бледной, почти белой коже. Рей завороженно смотрит на свежий порез. Наверное, это больно. Но он же ситх, видимо, боль для него привычна.

Он подходит, нависая над ней и протягивая поврежденную руку. Рана неглубокая, но из нее щедро льется кровь, струйками стекая по коже и усеивая каплями пол.

— Исцели меня. Я хочу, чтобы ты исцелила меня.

На «Финализаторе» Рей имела дело с раздробленными костями и рваными ранами, а эта выглядит почти что царапиной, и ее несложно убрать полностью. Короткая концентрация — вот и все, что ей потребовалось, даже не пришлось закрывать глаза. Но она задерживает на нем руки чуть дольше, чтобы понаблюдать за реакцией ситха. Резкий вдох, полузакрытые глаза и невольное содрогание от ее прикосновения. Это блаженство, внезапно осознает она. Напряженное, трепещущее удовольствие от исцеления его боли.

— Да, — задыхается он. — Исцеляй меня… исцеляй меня…

И когда она заканчивает, он медлит еще мгновение. И затем снова рассекает руку. На этот раз не сдерживаясь. Рана грубая. Гораздо глубже и протяженнее. Кайло Рен морщится от боли, и нож выпадает из его пальцев, со звоном ударившись об пол.

— Еще, — хрипло умоляет ситх, приковывая к себе ее взгляд. — Дай мне еще.

Она кивает, не отрывая глаз от кровавой раны.

Быть может, думает Рей, и у нее в конце концов есть кое-какие козыри.