Врата Бальдура (новеллизация) (джен)

Глава 9

Головорезы, напавшие на Линха на ярмарке, сказали, что их подослал Тазок. Это же самое имя не раз упоминалось в бумагах из тайной шкатулки Мулахея.

Утром искатели приключений покинули ярмарку, но их путь теперь без колебаний лежал на север. Отныне это был единственный шанс для Линха покончить с охотой за своей головой. Еще не было поздно просигналить фонарем из заброшенной башни в Ларсвудском лесу, Райкен покажется там лишь в конце месяца.

Сначала путь лежал по наезженной дороге, ведущей на Врата Бальдура. Ночью зарядил дождь, и она порядком раскисла. Сапоги путешественников отяжелели от налипшей грязи. Над дорогой сгущался туман, так что толком нельзя было разобрать, что вырисовывается впереди. Оно напоминало маленькие дома или большие живые существа.

Приблизившись, путники наконец разглядели, что это крытая повозка, а дошлепав по грязи вплотную, увидели даже, что ее стенки расписаны изображениями кувыркавшихся мартышек, слона, игравшего на трубе, и повторяющимся словом «Цирк». А самое главное, настоящий, темно-серый, мокрый от дождя слон стоял рядом, беспечно мотая хоботом. Только на трубе он не играл.

Кибитка скособочилась и накренилась, ее задние колеса засели в глубокой, заполненной водой колдобине. Перепачканные в слякоти циркачи столпились вокруг, похоже, уже сделав несколько тщетных попыток выбраться.

Больше всех разорялся бородатый гном в очках и цилиндре, бранясь напропалую. Но бранился он не как-нибудь там, обычными грубыми словами, а витиевато поносил виновницу торжества:

— Дурацкая кибитка, вечно она лезет, куда не просят! Интеллекта как у колоды! Нет бы объехать, что ты — пересчитает каждую колдобину, в каждой луже искупается. Ни стыда, ни совести, не кибитка, а свинья!

Линх вытаращил на него глаза, и сердитому гному это не понравилось.

— Эй ты, чего уши развесил! — крикнул он. — Хочешь, чтобы я превратил тебя в жабу?

— Нет, — твердо ответил Линх.

По колено в жидкой слякоти он протопал к застрявшей кибитке, присел, схватился покрепче за заднюю ось. Потом Линх примерился, проверяя, не скользят ли у него ноги и крепко ли он взялся. И наконец рванул, выкатив кибитку из лужи, словно обыкновенную тачку.

Слон взирал на это одобрительно.

Гном просиял.

— Ах, сразу видно интеллигентного юношу! Благодарю! Меня зовут Квейл, антрепренер и иллюзионист.

Линх замялся. «Антрепренер» и «иллюзионист» — такие заковыристые слова он никогда в жизни не смог бы выговорить.

— Хозяин цирка и фокусник, — снисходительно подсказал Квейл. — Наш знаменитый передвижной цирк направляется на гастроли во Врата Бальдура.

Следующую часть пути Линх и его друзья проделали с труппой. Недавно циркачи выступали на ярмарке, представляя собственную иллюзионную программу Квейла, а также уникальный смертельный номер «Взрывающийся огр» супругов Газиб. Огромная мадам Газиб на самом деле была чистокровной огрессой, которой ассистировал муж — самый обычный человек. Еще в труппу входили клоун Бинки и слон Чалт, названный так в честь его родины — джунглей Чалта.

На очередной развилке их дороги разошлись. Для отряда Линха пришла пора проститься и с Бранвен. В порту Врат Бальдура Бранвен ждал готовый к отплытию корабль, который отвез бы ее, грубиянку, миссионерку и мечтательницу, на неизведанный континент Мацтику.

Ларсвуд — дремучий смешанный лес — встал стеной на пути путешественников. Здесь переплетался ветвями плотный кустарник, увитый паутиной, под ногами чавкала топь, а сухие и открытые места заросли густой высокой травой, опутанной плетями вьюнка, плюща и ежевики. Во всех тенистых местах тучами вились комары, а на солнце бесчинствовали мухи — жигалки, слепни, оводы и их родственники.

Минск сказал, что к заброшенной башне должна вести тропа. Ведь как-нибудь да нужно было Транцигу пробираться туда каждый месяц, а он даже не следопыт!

Но это мало чем помогло маленькому отряду. Не пойдешь же по любой, первой попавшейся, тропе?

— Сделаем привал, — распорядилась Джахейра. — Я сама отыщу башню.

— Спросишь у какого-нибудь оленя или медведя, как пройти? — удивилась Имоен.

Сдержанно улыбнувшись, друидка кивнула:

— Кто-нибудь из лесных жителей, наверняка, знает.

Когда был разбита стоянка, Джахейра забралась в палатку, чтобы оставить ненужные ей в ее вылазке вещи. Из палатки она появилась уже в облике большой серой волчицы.

Друидка не подумала о том, чтобы заранее предупредить своих спутников. При виде роскошного животного с белыми клыками и золотистой радужкой глаз все — кроме Халида — остолбенели.

— Будь осторожна, д-дорогая. П-пожалуйста, не задерживайся, х-хорошо? — напутствовал он жену.

Волчица рысью пронеслась мимо, по пути толкнув Халида лбом.

— Ничего себе! — наконец обрела дар речи Имоен и прибавила себе под нос. — Насчет Джахейры: придется запомнить на будущее, что лучше не будить в ней зверя…

Вздохнув, Халид передернул плечами:

— Никак не могу п-привыкнуть. До сих пор к-каждый раз боюсь: вдруг однажды она п-просто убежит в чащу?

— Думаю, Джахейра скоро вернется, — ответил, подходя ближе, Линх. — Едва ли эта заброшенная башня так уж далеко.

Так оно и оказалась, волчица примчалась довольно скоро. Бока ее тяжело вздымались, явно она спешила. Выпрыгнув из кустов, Джахейра первым делом вновь деловито нырнула в палатку и выбралась наружу уже в своем человеческом облике.

— Я видела башню, — озабоченно сказала она. — И расспросила лесное зверье. Прошлой ночью в бойнице горел фонарь. Кто-то опередил нас!

Кто это, Джахейра не знала. «Для животных мы все на одно лицо», — пояснила она. Друидка соприкоснулась сознанием с памятью птиц и зверей, но поняла лишь, что в башню проник чужой, никогда раньше не появлявшийся в Ларсвуде.

Было очевидно, что, если чужак успеет встретиться с Райкеном, Линху и его товарищам уже нечего будет ловить. Оставался единственный выход: поспешить в башню.

Заполучив проводника в лице Джахейры, маленький отряд умудрился добраться до башни поздним вечером. Это можно было считать везением. В редком подлеске и на полянах Ларсвуда водилось множество гибберлингов, или «луговых обезьян», ночных существ с бледным телом и густой растрепанной черной гривой, опиравшихся на длинные передние конечности при ходьбе. С первыми же сумерками в лесу начали раздаваться их пронзительные крики и бессмысленное бормотание. Любому осторожному путешественнику к этому времени следовало бы укрыться за надежными стенами или развести яркий костер, отпугивавший тварей.

В башне внезапно засветился фонарь. Чья-то неразличимая во мраке рука выставила его в окно бойницы.

Старая, но еще прочная башня, невесть зачем построенная в глухом лесу и невесть почему покинутая, стояла, словно зажженная свеча. Наружная дверь давно уже сгнила и развалилась, но верхний ярус, куда вела крутая винтовая лестница, оказался заперт. Сделав ставку на грубую силу, Халид, Минск и Линх ворвались в тесную круглую комнату, хлипкий засов ни на мгновение их не задержал.

Троица сгрудилась спина к спине, но в комнате никого не было. Низкий деревянный топчан, пузатый пустой шкафчик с небрежно распахнутой створкой, стол и табурет. Это значило, что незнакомец успел что-то придумать, опередив нападавших… Трое напряженно огляделись.

— Прошу, успокойтесь, — прозвучало прямо из ниоткуда. — Линх, это я, Ксан.

— Где ты? — узнав знакомый голос, удивился Линх.

— Прямо перед тобой. Я невидим.

В голосе Ксана с самого начала слышались недовольные нотки. Но эладрин окончательно вышел из себя, когда Линх заявил:

— Мы думали, что это можешь быть ты, но не знали наверняка.

— Конечно, это я! — раздраженно подтвердил Ксан. — Естественно, я занимаюсь расследованием дефицита железа. И пытаюсь соблюдать секретность. А вы топочете тут, разносите здание и срываете мои планы.

Впрочем, Ксану пришлось смириться с вторжением и принимать незваных гостей. Джахейра, Имоен и Динахейр тоже поднялись на верхний ярус башни.

Ксан по-прежнему оставался невидимкой. Услыхав, как кто-то ломится в башню, он наложил на себя сильное заклинание, и о его присутствии теперь можно было догадаться лишь по звуку голоса, шороху плаща и другим косвенным признакам.

— Теперь мы обречены на провал, — меланхолично подвел итог Ксан. — По-вашему, Райкен не заметит, что тут околачивается целая толпа?

— Дверь цела, только засов отлетел. Надо затворить ее и сидеть тихо, — предложил Минск.

— Он может явиться и завтра, и послезавтра. Столько времени вы тихо не усидите, это точно, — съязвил чародей.

— Да ладно! — улыбнулась Имоен. — Придумаем что-нибудь.

Линх еще мальчишкой понял, что по части придумывания ему ломать голову необязательно. На это существовала Имоен. Уж если ей придет в голову идея, то это будет такая идея, что одними порванными штанами не отделаешься, как бы шею не сломать. Она утверждала, что хитроумная идея по-научному называется «катастрофа». «Я придумала для нас потрясающую катастрофу!» Но потом Имоен призналась, что перепутала, на самом деле надо говорить «авантюра».

Линх всегда четко сознавал, какая ему самому отводится роль. Даже гениальному изобретателю нужен кто-то, кто сможет дотащить до пруда доски, чтобы построить плот. Или на ком можно испытать коварную петлю-ловушку. Линх нисколько не сомневался, что Имоен и сейчас готова тряхнуть стариной…

Райкен явился лишь на следующий вечер. Впрочем, на лбу у него не было написано «Райкен». Обнаружив, что попал в засаду, он состроил глупую рожу и завопил, что он всего лишь местный охотник, который иногда ночует в заброшенной башне. Это даже могло оказаться правдой. Из оружия у парня были только лук и кинжал, а смотрел он честными глазами, твердя: «Че? Ничего не знаю, никого не видел!»

— А вот этого ты когда-нибудь видел? — Имоен показала рукой куда-то в угол.

Райкен зыркнул в том направлении и словно язык проглотил. В углу сидел хмурый Линх в разорванной на груди рубашке, со связанными за спиной руками. Имоен сунула под нос Райкену объявление о награде:

— Узнаешь? Мы ищем того, кто нам заплатит.

Теперь Райкен перестал валять дурака.

— Вон чего! Сразу бы говорили…

Он не раз видел такие листовки. Все наемники Тазока были осведомлены о награде за голову этого парня, и Райкен отлично понимал, что поимка Линха обрадует начальство гораздо больше, чем любые ожидавшиеся новости.

Целый день Райкен вел их сквозь дебри чуть заметными стежками лишь по одному ему известным приметам. Линх со стянутыми за спиной руками успел проклясть все на свете: без рук ни отогнать комаров, ни отвести бьющую в лицо ветку, ни, споткнувшись, схватиться за древесный ствол. Но он понимал, что ничего не поделаешь. Как-никак он жертва предательства!

Еще до появления Райкена Имоен поучала Линха:

— У тебя по глазам видно, что ты не сердишься. Поэтому не гляди ни на кого, а лучше смотри вниз. Выбери одну точку и сверли ее взглядом. И молчи. Пусть твое молчание будет исполнено презрения и горечи!

— Как это? — удивился Линх.

Имоен отмахнулась:

— Ой, ладно, просто молчи, и так сойдет.

Так что теперь Линх безропотно ковылял со связанными руками, глядя вниз и словно воды в рот набрав.

Долгое утомительное путешествие наконец завершилось на укромной поляне, где Райкен велел ждать. Сам он собирался пойти и доложить Тазоку о незваных гостях.

Тазок был всем обязан своему хозяину. С желтоватой кожей, приплюснутым носом, выступающей челюстью, золотой серьгой в ухе и черными засаленными волосами, полуогр всю жизнь был обыкновенным рыцарем наживы. Убивая за деньги, в то же время он твердо знал, что однажды умрет, нарвавшись на более сильного соперника. Но пришел хозяин. Хозяин заметил Тазока, выдвинул его, доверил ему власть над множеством своих людей.

Тазок не отличался сентиментальностью. Собачья преданность была ему не присуща: закоснелому солдату удачи слово «преданность» попросту было неведомо. Однако Тазок ясно понимал, что никто уже не предложит ему лучших условий.

Вот почему Тазоку ударила в голову кровь, едва Райкен заикнулся, что Линх схвачен. Прекрасная весть! Непонятно, зачем хозяину сдался какой-то Линх, да вообще-то и наплевать. Главное, хозяин получит, наконец, голову этого парня и будет доволен.

В сопровождении кучки телохранителей Тазок широким шагом вышел на окраину лагеря. Пришельцы дожидалась его там.

С заломленными за спину руками, опутанный веревками, Линх теперь точно был похож на пленника, которого захватили насильно. Лицо исцарапано, в волосах запутались мелкие сучки и листья, одежда в беспорядке…

Насупившись, полуогр обвел взглядом остальных. До него уже доходили слухи из Нашкеля, хотя Тазок все еще не имел достоверных сведений, что там произошло.

— Чтоб меня сварили живьем, уж не та ли вы шайка, что ползала в нашкельских шахтах! — прорычал он.

— Полегче, — спокойно ответила Джахейера. — Мэр Нашкеля нанял нас, чтобы мы уничтожили гнездо гигантских пауков. С чего бы нам было отказываться от его денег?

— Мы и от твоих денег не откажемся, — ухмыльнулась Имоен, помахав в воздухе объявлением о награде.

— Едва мы почуяли, куда дует ветер, решили поискать дельце повыгоднее, — подтвердила Джахейра. — Мы привели Линха: как по-твоему, твой господин даст за него живого больше, чем за мертвого?

Сам Линх при этом, опустив голову, молча сверлил взглядом одну точку.

При виде обитателей разбойничьего лагеря нетрудно было догадаться, что связывает их только наемничье жалование.

Кроме людей, здесь были хобгоблины — крепко сбитые воины-кочевники с красной кожей и черными волосами. Их стоянка из прочных, надолго поставленных шатров располагалась под высоким холмом. В холме зиял вход в пещеру, вонь из которой красноречиво свидетельствовала о присутствии гноллов. Несколько отдыхавших гноллов, почесываясь, разлеглись прямо на земле у входа. Все наводило на мысль, что Тазок черпал новые силы, не гнушаясь никакими источниками. В свою очередь, это объясняло толпы бандитов на торговых трактах.

Спутники Линха расположились у большого общего костра посреди лагеря.

Тазок знал, что, согласно законам солдат удачи, он обязан выдать «нашкельским проходимцам» обещанное вознаграждение. Но они заартачилась, потребовав за живого Линха вдвое больше. Впрочем, полуогр и сам допускал, что хозяина может заинтересовать эта сделка. Тем более Тазок как раз собирался ехать к своему главарю за очередными распоряжениями. Что ж, пусть эти наглецы потерпят пару суток. Когда Тазок вернется, он уже будет знать, надо ли вздернуть Линха на ближайшем суку или все-таки притащить к хозяину живьем? И как обойтись с нахальной «нашкельской шайкой», выдать им награду чистоганом, переманить на свою сторону или, может, лезвием по горлу?

На прощанье Тазок указал толстым пальцем на Линха:

— Стерегите его хорошенько, без него вы сами не стоите ни гроша!

— У покупателя-то свой расчет, а у продавца свой, — с широкой ухмылкой ответил Минск.

Сгущались сумерки, бандиты выставили ночную стражу и начали расползаться по своим шатрам.

Линх и его друзья прикинулись, будто тоже устраиваются на ночлег у огня, Минск остался на посту сторожить «пленника», остальные прилегли.

Разбойничье стойбище угомонилось и затихло. Вместо гогота и болтовни бандитов теперь раздавалась перекличка проснувшихся гибберлингов в глубине чащи, странные голоса ночных птиц и оглушительный стрекот цикад прямо под ногами.

Обычную вечернюю партию в покер составили два вождя хобгоблинских кланов Краш и Хакт, вожак гноллов Бритик, предводитель шайки людей Таугос Хосанн и маг Венкт.

Тазок уехал с докладом к таинственному вышестоящему начальству. Никто из картежников не имел ни малейшего представления, на кого работают. По смутным слухам, ниточка тянулась из Амна.

Об этом и зашел разговор за игорным столом. Мусоля карты, бандиты гадали, долго ли еще должен длиться железный кризис? А может, уже в этом же месяце амнийские легионеры войдут в Нашкель? В любом случае скоро будет война, а там простор для грабежа и мародерства!

За обсуждением этих приятных перспектив никто не заметил, как приподнялся полог шатра, и кто-то звонким голосом потребовал:

— Никому не шевелиться! У меня взрывчатка!

В каждой руке Имоен сжимала по бутылке, запечатанной магическим глифом. Шахтерское взрывное зелье появилось у нее невзначай сразу после посещения конторы Эмерсона. Не все спутники одобряли такой способ приобретения вещей, но еще больше не одобряли, что, никого не предупредив, Имоен таскала в сумке взрывоопасные склянки. На самом деле девушка даже согласилась, что была неправа: «Ладно, давайте выбросим!» И, хихикнув, добавила: «В каких-нибудь бандитов». Похоже, теперь пришла пора так и поступить.

Шестеро незваных гостей вломились в шатер, бесцеремонно прервав карточную партию.

— Сдавайся, иначе Минск даст тебе пинка, а Динахейр спустит с цепи свою магию! — рявкнул рашеми.

Не давая бандитам опомниться, их обыскали и привязали к стульям, каждого к тому, где сидел.

— Какой хрен ваша от нас хотеть? — вытаращил глаза хобгоблин Хакт.

Линх, которому больше не надо было молча смотреть в одну точку, ответил:

— Хотим знать, кому вы служите. Кто самый главный?

— Как будто мы его хоть раз видели! — пробурчал Таугос Хосанн. — Так что вы зря приперлись. Хе-х, «кому служите»! Деньгам служим, а кто платит — нам все равно.

— Где Т-тазок? — спросил Халид.

— Поехать к самая большая начальник, — сообщил хобгоблин Краш и вздохнул. — Это Тазок виновата, что ваша сюда пустили. Теперь вы вредить!

Имоен заткнула за пояс бутылки со взрывчаткой:

— Я у вас тут немножечко пороюсь, ладно?

«Должно же быть хоть что-то! — размышляла она. — Если Тазок писал Мулахею, значит, мог списываться с кем-то еще».

Раньше Имоен любила слушать истории Винтропа о секретных пружинах, замках с невероятными комбинациями, находчиво выбранных тайниках. В шатре из жердей и шкур, конечно, тоже было, где развернуться. Например, зашить письма в шкуру. Засунуть их в полую внутри жердь. Устроить схрон прямо под опорным столбом. Но тогда что здесь делает этот бронзовый ларец с навесным замком?

— Линх, тащи его с собой, — приглядевшись, озабоченно сказала Имоен. — На раз-два такой не вскроешь!

Линх деловито сгреб ларец под мышку.

— Мы уходим? — спросила Джахейра.

Ритуальным жестом воздев руки, она пропела сокровенное слово друидского призыва, и тотчас с иного плана бытия явились три черных огромных пса. Поддерживая особую связь с природой, друиды обладали способностью призывать к себе на помощь животных, как находившихся поблизости, так и с других планов.

— Сторожи! — приказала Джахейра псам, и они чинно расселись на полу, уставившись на привязанных к стульям пленников.

Гнолл Бритик издал злобное горловое рычание.

— Сидите тихо, и они вас не тронут, — предупредила Джахейра. — На рассвете собаки сами вернутся на родной план бытия.