Whispers Behind Fences (гет)

Месяц спустя. Июль, 1899.

Артур по привычке стоял, прислонившись к дубу и наблюдал. Только привычного вида больше не было перед глазами. Там, где когда-то кипела жизнь — осталась лишь гнетущая тишина. На месте злосчастного амбара торчали обгорелые балки — словно чёрные кости из земли. Крыша его давно рухнула, но запах гари всё ещё держался в воздухе. Пламя уничтожило всё, что было спрятано внутри. Томас Уайз никому не оставил возможности докопаться до истины. Дом Уайзов, сгоревший наполовину, стоял пустой. Сады, над которыми так тщательно корпела Элис Уайз, точнее та часть, которой повезло не быть охваченной огнем, постепенно превращалась в неаккуратные заросли. На воротах висела табличка “Продаётся”.

Артур усмехнулся самому себе и присел на землю, прислонившись к дубу. Он положил свою поношенную шляпу рядом и достал из сумки письмо — аккуратно развёрнутое, но уже потрёпанное, с высохшей каплей то ли слезы, то ли воды в уголке — он никому и никогда не признается. Артур перечитывал его уже в который раз, будто в каждом слове искал что-то ещё, не замеченное раньше.

"Дорогой Артур,

Не знаю, когда ты найдёшь это письмо — или захочешь ли вообще читать. Но я всё равно пишу. Всё, что мы строили, сгорело дотла. Я стояла и смотрела, как пламя съедает дом, сад, амбар… всё, над чем я старалась. Мой единственный родитель оказался монстром, от которых сам же и защищал меня в детстве. Он исчез, оставив за собой руины. Но в те минуты я думала не о потерях. Я вспоминала тебя. Помнишь, тот день под старым клёном? Как солнце пробивалось сквозь листья, и всё вокруг замирало? Ты склонился ко мне так близко… и я почти почувствовала, как бьётся твоё сердце. Если бы тогда был хоть ещё миг… может быть, всё было бы иначе. Но я не жалею. Ни о тебе, ни о саде, ни об отце, ни о несказанных словах. Я уезжаю на север, туда, где река течёт среди множества невиданных растений. Там я начну всё заново. Может, посадить сад легче, чем забыть кого-то. Если когда-нибудь твоя дорога заведёт тебя туда — просто найди меня. Я буду ждать.

Всегда,

Твоя Э."

Он прикрыл глаза и выдохнул — тихо, устало. Потом аккуратно сложил письмо и убрал на место. Как прежде.

Следом из сумки он достал другое письмо. Это был скомканный конверт с чёткими, жёсткими строками. Почерк Уайза. Внутри — несколько страниц. Артур успел стащить его из землянки, перед тем, как всё вспыхнуло. Он прочёл всё молча. Ни один мускул не дрогнул на лице. Ни удивления, ни ярости. Только глухая тяжесть — как осадок, который нельзя вытряхнуть.

"Элис,

Ты, наверное, думаешь, что я сошёл с ума. Но ты должна понять — я делаю это не из-за жестокости. Это всё ради твоего же блага. Ты, как и все мы, не понимаешь, что для тебя будет лучше. Ты ещё поймешь. Это просто часть нашего пути, часть твоего взросления. Ты ведь это знаешь, правда? И не переживай. Всё будет хорошо, и ты со временем увидишь, как это всё правильно. Когда-нибудь ты поймешь, как это важно, и, возможно, будешь благодарна. Этот мир не щадит мягких. Он затаптывает, гасит свет. И если бы я не вмешался — он сожрал бы тебя. Я не мог позволить. Всё, что я делал, я делал ради тебя. Чтобы ты жила в покое. Чтобы никто и ничто не смогло навредить тебе. Даже если ради этого пришлось бы немного... изменить твою жизнь не спросив тебя.

Может быть, однажды ты поймёшь.

Может быть, простишь.

Отец."

Артур небрежно скомкал письмо и сунул в карман штанов, оно никогда не должно дойти до адресата.

Из сумки торчала фотография, та самая, с более юной Элис. Слегка подгоревшая, но стекло от рамки спасло её от полного уничтожения. Артур нашёл её среди обломков и золы, решил сохранить. Для чего? Он сам не знал... Он вытащил её, некоторое время посмотрел и просто спрятал обратно, туда, где она и должна быть — подальше от чужих рук и глаз, которые могли бы принести вред.

Артур поднялся, отряхнулся. Последний раз взглянул на сгоревший остов амбара, на пустой дом, на почерневший от золы кусок разбитой стеклянной бутылки, где всё ещё можно было разобрать: “Нежный Дурман №4 — смесь A” , повернулся к дороге и пошёл прочь. Молча. Больше не оглядываясь назад. Но с письмом от Элис — ближе к сердцу, чем всё остальное. На подходе в лагерь, он бросил письмо от Томаса Уайза предназначенное для Элис в огонь лагерного костра. Бумага загорелась сразу, жадно. Вскоре осталась лишь зола. Такая же, как и от его логова, которое он прятал несколько лет от чужих глаз.

— Да я вам клянусь! — возмущался Шон, с шумом отставляя кружку с виски на пень. — С самого начала всё это воняло, как залежалый сыр в седельной сумке! И кстати, Джонни, этот амбар сразу мне не понравился! И орхидеи эти... С ними точно что-то было не так. — он посмотрел на купленную Хавьером белую орхидею, которая стала любимицей девушек в лагере.

— Мы слышали, — буркнул Джон, не отрывая взгляда от своей кружки с Ковбойским будильником. Он устало потёр виски. — Четырнадцать раз, если считать с того момента, как ты проснулся. И, я уже сбился с счёта, сколько раз за этот месяц.

— Это не я виноват, что вы двое игнорировали очевидное! — Шон вскинул руки.

Хавьер, сидевший чуть поодаль с гитарой на коленях, кивнул себе под нос, медленно перебирая струны. — Что ж, иногда даже у Шона просачивается пророческий дар. Хотя обычно это просто перегар и много фантазий...

Шон уже открыл рот, чтобы возразить, но вдруг примолк. Джон тоже поднял голову. Из-за деревьев показалась знакомая фигура.

Артур шёл медленно, как будто каждый шаг отдавался тяжестью. Он не сразу заметил их, но когда глаза скользнули по друзьям, он коротко кивнул.

Никто ничего не сказал. В этом молчании было больше, чем в любой шутке или упрёке.

_____

Июль 1899, Хорсшу-Оверлук

Мы всё пытались понять, что на самом деле происходит. Журналы, шифры, коды, странные разговоры... Но на самом деле было не так уж и сложно. Просто не хватало одного взгляда, чтобы увидеть, что под всем этим скрывается нечто большее, чем просто обычный фермер. Когда я думал о грибах, мне казалось, что это просто редкая культура в наших краях. Но теперь... когда всё стало ясно, я понял, что это не только растения, но и часть чего-то более тёмного, скрытого от глаз. Он был как много других — как отец для своей дочери, как заботливый фермер для местных. И всё это время никто не замечал, что скрывалось под поверхностью. Огонь всё уничтожил, и я остался с одними вопросами. Что мы не заметили? Как много ещё остаётся неизведанным? Может, я и не должен был знать ответы. Иногда правда может быть хуже, чем тайна.

— А.М

_____

Миссис Свон, лавка:

> "Да чтоб я ослепла, если в этом мире ещё можно кому-то верить! Томас Уайз? Да он же яблоки возил зимой, тыквы у него — лучше всех на ярмарке! Я бы своих детей ему без страха доверила. А теперь выходит — под носом у всех творился какой-то кошмар. И вообще, это не я слухи распустила! Просто рассказала, что слышала. А кто там что переврал — не моя вина! А теперь шепчутся, будто на месте того амбара иногда слышны странные стоны... Как по ветру несёт. Но только никому!"

Мисс Вермут, публичный дом Miss Sweety:

> "Ах, как же я могла бы предсказать такое? Ну разве что в каком-нибудь мрачном романе, где на фоне французского убаюкивающего света вдруг открывается тёмная сторона, о которой никто не осмеливался говорить. Я всегда думала, что Уайз — тот самый джентльмен, который мог бы заставить любую женщину растеряться одним лишь взглядом. А теперь... Мне сложно поверить, что под всем этим скрывался такой кошмар. Но, если честно, это не сильно удивляет, ведь даже самые яркие фасады часто скрывают самый тёмный интерьер."

Шериф Эрл Кроули:

> "Слушайте сюда: у меня не было на него ни единой бумажки! Ни штрафов, ни доносов, ни даже сраной жалобы на шум. Уайз был уважаемым человеком, чёрт возьми! Помогал в церкви, поставлял продукты в Валентайн. То, что там нашли… — это за гранью. Я до сих пор не верю."

Коди Адамс, помощник шерифа:

> "Мы с шерифом приехали на место, когда амбар уже почти догорел. Под завалами нашли спуск в подвал — весь закопчённый. Перекопали всё. Нашли обгорелые стеллажи, битые банки, кучу каких-то верёвок, какие-то странные бумаги, и запах… Я думал, грибы горят — а потом увидел смеси в банках. Это были не только грибы. Что-то ещё... Нет, след Томаса Уайза пока не нашли, но мы работаем."

Мистер Даллен, владелец грибной фермы:

> "Я лично продал ему пять ящиков лучшей смеси. Он говорил, что хочет "вырастить кое-что редкое", что это будет "началом новой эпохи в фермерстве". Я гордился, что мой товар уедет за пределы штата. А теперь... Теперь все шепчутся, что он хотел растить не овощи, а бог знает чем занимался..."