На диете мы сидели... (гет)

Их Рисовая Булочка ака Чимин послушный, безропотный, доверчивый и упрямый, сука, почище стада самых упёртых ослов в мире. Никакая бульдожья хватка и рядом не стоит с Чиминовой тираннозавровой.

А ещё он у них влюбчивый во всё, что ему улыбается и машет, будь то АРМИ, стафф или просто мимокрокодилы на улице. И хотя Пратибха-джи машет только сковородкой, на фоне того, что до встречи с АРМИ ещё далеко, Чимину вполне хватает и этого. Вкупе с зельем вкухаривается он в неё по самое не балуйся, и чёрт его знает, что именно его психика на фоне голодовки таким образом компенсирует, потому что отдачи от диетолога пока ноль. Ну а группе остаётся только в очередной раз вздохнуть и поддержать, иначе страдать будут все, потому что послушный, упрямый и ноющий Чимин — это пиздец как надоедливо.

Война с Хи Шу переходит на новый уровень.

Из приоритетных задач теперь не только сбагрить из их жизни одного вредного менеджера, но и помочь разлюбить мемберу одного индийского диетолога.

Самое любопытное, что сам Чимин на этом новом левеле присутствует исключительно в качестве незримой, но грозной модерации, которая им всю плешь проест, если они облажаются.

Так что шесть айдолов носятся, придумывая ходы, пока Чимин на кухне поплывшим взглядом пялится на Пратибха-джи, которая точными движениями отмеряет нужное количество специй для каждой порции риса. Он голоден почти до коликов, но ещё больше влюблён, и полноватая фигура индианки отражается в его зрачках эдакой россыпью сердечек. На Пратибха-джи очень подходящее к его сердечкам сиренево-розовое сари, и всё вообще у Чимина зашибись, если бы не…

В отличие от него, Хи Шу не сидит. Он крутится вокруг диетолога хитрым толстым азиатским лисом, то утягивая предназначенные, вообще-то, группе вкусняшки, то уговаривая попробовать лично им, Хи Шу, выбранное луковое колечко.

У Пратибха-джи от такого внимания немножечко едет крыша, и она вместо сабджи⁽¹⁾ бантанам готовит внезапно ачар гошт⁽²⁾. Бантаны на целый один завтрак счастливы, Хи Шу зол, но вот что странно — больше на себя, что не уследил, а у Чимина ревность через край и жажда покидаться чем-нибудь тяжёлым. Тэхён от него теперь не отходит, вовремя забирая тяжёлые предметы прямо из рук, а если нет, то успевает проорать «Пригнитесь!»

Все, слава макаронному монстру, успевают.

Намджуна, как самого деликатного, отправляют к диетологу выяснить насчёт её настроений. Лидер, помня прошлое посещение кухни, руки держит в карманах заранее, на запахи и вкусные шкворчания со сковородки не ведётся и включает максимум обаяния. Возвращается растерянным и с подносом тхали⁽³⁾, который Пратибха-джи приготовила группе в неурочное для закусок время не иначе как в помрачённом душевном состоянии.

У диетолога пятьдесят на пятьдесят.

Чимин, конечно, суперзвезда, танцор, вокалист и просто красавец, но он так-то ещё и айдол, и фанатки ему не то, что поухаживать за ней не дадут — они их обоих расщёлкают на семечки из принципа «так не доставайся же ты никому!», едва диетолог в сторону айдола лишний раз улыбнётся.

Хи Шу ни одно, ни второе, ни третье и ни с какой стороны ни четвёртое, но он обеспечен, по-корейски вежлив и от него вкусно пахнет луком. И у него нет фанаток!

— Ох, не тем мы занимаемся, — вздыхает Джин, поспешно наворачивая тхали, пока Хи Шу не пронюхал и не прибежал отбирать. Чонгук чуть не давится, потому что быть айдолом ему нравится просто страсть как, и вот эти вот периодические разговоры старших «всё задолбало, купим по еноту и свалим в закат» его изрядно напрягают.

Но Шуга соседа по комнате понимает чуть получше макнэ. Иногда у старшего мозги, конечно, работают сикось-накось, но то, что перед камбэком о роспуске группы речь не идёт, ему сразу понятно.

— Ты про Чимина? — всё-таки уточняет он с набитым ртом, кивая в сторону танцора. Лидер макнэ-лайна, в отличие от остальных, к халявской закуске даже близко не подходит, хотя бурчанье в его животе слышно даже здесь. Он зависает на диване в прямом смысле слова, безвольной тряпочкой раскинувшись по поверхности, и пялится в коридор, где Пратибха-джи собирается домой. Разумеется, не без помощи Хи Шу — тот ей то подаст сумочку, то шарфик, то предупреждает в стопиццотый раз хорошо кушать и хорошо спать. А Чимина режет на две части без ножа. Мозг напоминает в стопиццотый раз, что он суперзвезда, танцор, вокалист и просто красавец, а ещё у него контракт и кто ж остальных шестерых оболтусов вывезет, если не он. Зато сердце рвётся набить Хи Шу морду, забрать Пратибха-джи, таки купить енота и свалить с ними двумя в закат.

— Нам не его надо от нашего чудо-повара отдирать, а помочь Хи Шу принять, осознать и решиться не только на свидание, но и свалить куда подальше вместе с ней. И Чимин тогда от своей дурацкой вкрашитости избавится, и мы сами за питанием следить начнём.

Хи Шу решает заглянуть в гостиную напоследок, и поднос с тарелками исчезает со стола как по волшебству, едва менеджер поворачивает голову в их сторону. Шесть мемберов упорото делают вид, что собирают дженгу. Вредный менеджер обводит их грозным взором и уходит провожать диетолога, бросив последний взгляд превосходства на Чимина.

— А может, всё-таки ему отворотного зелья дать попить? — уже раз в пятнадцатый спрашивает Хосок. Почему Джин (и кстати, Шуга вместе с ним) не хотят поить бедолагу Чимина ещё одним отваром, он не понимает. Тем более что ингредиенты там не сложнее, чем в приворотном, он гуглил, он в курсе.

— Нельзя! — авторитетно отрезает недоведьма, бросая ещё один странный взгляд сначала на Чимина, а потом на Шугу. Тот морщится недовольно на эти взгляды, но отвечает на предыдущее замечание:

— Поможем. И примет, и сознает, и решится…

— Хочешь сказать, что мы должны теперь на стороне Хи Шу играть? — уточняет Хосок. Джин только обречённо разводит руками в стороны.

Дружный тяжёлый вздох сразу от шестерых бесконтактно разваливает свежесобранную дженгу.

1) вегетарианское индийское блюдо

Вернуться к тексту

2) невегетарианское индийское блюдо

Вернуться к тексту

3) закуска из лепёшек и добавок к ним

Вернуться к тексту