Метка Судьбы (2025) (джен)

43.

День Церемонии я встретила с больной головой и тянущим ощущением в желудке, давно позабытым чувством беспокойства перед важным событием. Я немного злилась на Холдера за то, что он так и не удосужился рассказать о самом процессе, хотя, я и сама боялась спросить. В комнате было холодно и темно, свечи и камин сгорели ещё ночью. В дверь постучала Фидерхаубе с керосиновой лампой, болтающейся в её поле телекинеза туда-сюда, как будто она удерживала лампу из последних сил. Она натянуто улыбнулась и быстро опустила голову, стараясь не показывать кое-как припудренные мешки под глазами.

— Мистер Холдер приглашает вас на Церемонию, мисс... — тихо проговорила она.

— Я сама найду дорогу, Фид. Иди спать.

— Ох найн, мисс, у меня ещё столько дел...

— Не заставляй меня приказывать, забыла, что Холдер сказал о важности моей персоны? — жестко проговорила я, а затем тихо добавила, — Отдохни пожалуйста. На тебя страшно смотреть.

Единорожка взяла с тумбочки в моей комнате одну из свечей в плоском подсвечнике, предназначенном для того, чтобы носить его в зубах. Лампу она отдала мне.

— Тогда, с вашего позволения, я пойду к себе, мисс. И ещё... Там собралось много пони. Я знаю, что вам не нравится быть в таких местах, но не переживайте, они все очень хорошие пони, пусть некоторые еще не знают об этом. Фасс мут, мисс Зекора.

С этими словами служанка медленно пошла в свою сторону, а я направилась к той самой круглой комнате, похожей на театр. Или на склеп. Интересно, что со мной будет? Холдер сказал, что я могу набить себе синяков «в процессе». Знать бы, что там за процесс…

Даже если бы я забыла путь к «театру» через все эти лабиринты, я бы всё равно не смогла ошибиться или свернуть не туда. Комната Церемонии явно не могла вместить всех желающих поглазеть на увлекательное представление, начиная с обеденного зала, весь путь до заветной комнаты оказался занят множеством пони. Толпа в коридоре замолкала и расступалась, пропуская меня вперёд, а потом так же тихо смыкалась за моим хвостом, возвращаясь к болтовне только когда я отходила достаточно далеко.

— А вот и она, — проговорил Холдер, когда я прошла сквозь большие двустворчатые двери с дыркой для рога. Его собеседник, какой-то здоровенный упитанный единорог, вся внешность которого говорила о том, что он не испытывал нужды ни минуты в жизни, критически взглянул на меня, кивнул Холдеру и направился на своё место. В самой комнате оказалось не так много пони, как мне представлялось, судя по всему, сюда допустили только самых важных шишек, а остальные толпились за дверью, силясь заглянуть в помещение. Богато разодетые единороги, земные пони и пегасы сидели на стульях вдоль стен, обмахивались веерами и бесстыдно глазели на меня, либо спорили со своими соседями. Медные курильницы сейчас оказались наполнены горячими угольками, отчего в комнате стояла откровенная жара, а от стойкого запаха фимиама плыло в глазах. По обе стороны от центрального возвышения были установлены две кафедры, рядом с которыми сидели молодые единороги с кьютимарками писцов. Я заметила, какие толстенные пачки чистой бумаги и новых перьев стоят рядом с ними, и вопросительно посмотрела на Холдера.

— Не знаю, что будет происходить во время Церемонии, моя дорогая, — тихо сказал единорог, чуть наклонившись к моему уху. — Я не знаю, что ты будешь чувствовать. Я нашел только описания того, как всё начать. Единственное, о чем я могу тебя предупредить, Церемония очень утомительна, и у нас только одна попытка, следующая возможна только через десять лет, а это слишком долгий срок, так что нужно сделать всё с первого раза.

— Я готова. Что от меня требуется?

— От тебя? Абсолютно ничего. Выпей вот это, — Холдер подал мне бокал с каким-то зельем, — садись в центр комнаты и жди.

— Вы точно не будете со мной ничего делать? — сомневалась я, понюхав и пригубив жидкость из бокала. Абсолютно безвкусно, как вода. В голове сразу всплыл рецепт моей самодельной микстуры для прочистки мозгов того пони-начальника. Если это что-то подобное, тогда не завидую я будущей Зекоре…

— Никто к тебе и копытом не притронется, только если ты свалишься оттуда, — улыбнулся единорог и сделал пригласительный жест. Я прошла в центр комнаты, ступила на мягкую ткань, покрывавшую возвышение, и буквально шерстью ощутила, как меня рассматривают десятки пони. В отличие от предыдущих моментов, когда я оказывалась в таком центре внимания, в этот раз мне было абсолютно плевать, видимо, что-то в моём характере успело перемениться за прошедшие недели. Я спокойно уселась прямо в центре круга и начала под нос мурлыкать мелодию про слона и зебру.

В коридоре послышалась какая-то возня, двери раскрылись, и в комнату быстрыми шагами вошла высоченная и статная пони, своей белоснежной расцветкой очень походившая на Фид, если бы служанка была в полтора раза выше и носила гриву распущенной во всей красе. Окинув присутствующих взглядом, который даже на секунду не задержался на моей скромной персоне, пони подошла к Холдеру.

— Надеюсь, сэр Холдер, что эти ваши представления окажутся именно такими, какими вы их описывали, — произнесла она певучим голосом, протягивая единорогу копыто для поцелуя. — Из-за вашей оккультной ерунды мне приходится пропускать первый экзамен моей дражайшей Флёр. Начинайте побыстрее, я ещё могу успеть. Кто-нибудь, дайте веер! Ну что за манеры...

— Мадам де-Лис, вы не пожалеете о потраченном времени.

— Ох сомневаюсь, Грей, ох сомневаюсь. Вы, без сомнения, очень хороший пони, но я прислушиваюсь к вашим сказкам только потому, что муж вам искренне верит. Если бы не его просьба, копыта моего здесь бы не было, при всём уважении.

Когда все расселись по местам, Холдер ещё раз вопросительно посмотрел на меня, а я кивнула, нервно сглотнув. Единорог по очереди подошел к каждому из пони-писцов и удостоверился, что те тоже готовы. Несколько слуг высыпали какой-то порошок прямо в жаровни, отчего комната наполнилась незнакомым мне приятным запахом. Затем свет погас, остались лишь узкие, направленные на бумагу лучики света из рогов тех двоих, кому предстояло всё это записывать.

— Уважаемые джентль... — Холдер сделал паузу. — Дорогие друзья... Кто-то из вас присоединился к нам только вчера. Для кого-то участие в нашем предприятии это дело всей жизни. Десятки лет мы готовились к этому моменту. Прямо сейчас наши сподвижники по всей Эквестрии собираются и начинают действовать, огромный механизм нашей организации уже запущен. Запущен для того, чтобы раз и навсегда изменить нашу страну. Десятки лет мы были объединены только нитями обещаний, для кого-то этого хватало, для кого-то нет. Наши силы велики, но их будет недостаточно без вас, друзья. Я знаю, что вы очень занятые пони, что вы не привыкли верить в сказки и многие из вас сейчас скептически смотрят на всё происходящее. Но ведь вы пришли, а это уже о многом говорит. О том, что в ваших сердцах еще есть искорка света. И скоро эта искорка засияет. Тьма отступит, друзья. Солнце... — послышался глухой удар, и спустя мгновение голос Холдера сквозь зубы: «Нет! Я в порядке, не беспокойтесь обо мне! Смотрите туда, смотрите! ».

— Мистер Холдер, вам нужна помо... Вам...

Чей-то обеспокоенный голос рядом с Холдером оборвался на полуслове. В нос ударил усилившийся запах из курильниц, который до этого казался довольно приятным, но в такой концентрации начинал раздражать. Я услышала за спиной слабый шорох, повернула туда голову и увидела пантеру. В комнате была абсолютная темнота, но я каким-то образом видела сидящую и глазеющую на меня чёрную кошку. Что за...

— Здравствуй, злая ведьма, — мягко проговорила Муеуси и улыбнулась, показав острые клыки, — совесть не мучает?

Мой язык присох к нёбу. Пантера грациозно потянулась, перебирая когтями на передних лапах, и встала на ноги.

— Ты что, испугалась? — удивлённо спросила она, дёрнув ухом как будто отгоняла какое-то насекомое. — Да не бойся, я же дохлая давно, не помнишь? О, у меня идея! — пантера взмахнула хвостом. — Давай поиграем? Догоняй!

«Ч... Чего? Догонять? » — пронеслось у меня в голове, и воздух наполнили скрипучие обезьяньи крики. По лицу хлестнула какая-то ветка, но я не обратила внимания. Я хочу есть, а прямо впереди бежит настоящая добыча. Мои когти надёжно впиваются в рыхлую землю, а мышцы работают как надо несмотря на то, что я впервые на охоте. Ещё немного, и я настигну её, мне больше не нужны жалкие подачки от этого старого пони и его дружков, я на свободе, я сама могу…

По голове ударило с такой силой, что я запнулась и по инерции кубарем покатилась с тропинки. Ух эти обезьяны с их камнями, ух я им покажу. Но, что происходит? Почему я ничего не вижу? Почему я не могу остановиться? Я куда-то падаю! Да как это...

Перед глазами промелькнуло зелёное облако, а живот разрезала дикая боль, настолько сильная, что перехватило дыхание, а конечности сразу отказались повиноваться. В следующую секунду я шлёпнулась на песок, а прямо под ухом послышался плеск воды. О нет... В воде ведь наверняка крокодилы. Нужно отползти подальше, нужно зализать раны... Я не могу умереть здесь, я ведь только освободилась.

— Как тебя зовут?

Что? Меня? Я попыталась повернуть голову на источник голоса, но почему-то видела только размытую пелену. Хотелось потереть глаза, но лапы не слушались.

— Как тебя зовут? — повторил голос.

— А тебе-то какое дело? — грубо ответила я.

— Скажи мне!

— Я… Я не знаю. Не помню... — голова опустилась на песок. Сил удерживать её уже не осталось.

— Ты не помнишь своего имени?

— Да, не помню! — рявкнула я, разгоняя дыханием пыль перед носом, — Что ты ко мне привязалась? Дай мне подохнуть споко...

«Зекора», — произнёс Имара где-то совсем рядом.

«Зекора», — произнёс Капитан и скрипнул зубами о трубку.

«Зекора», — произнесли Холдеры, Луп и Узури.

«Зекора», — произнесла Камешек одновременно с Флэт, и они обе улыбнулись. Все зубы у Камешка были на месте.

— Ты не помнишь своего имени? Тогда я назову тебя...

— Зекора. Меня зовут Зекора. — произнесла я, и солнечный свет приобрёл зеленоватый оттенок.

— Вот, это снимет боль... — мягко проговорил кто-то, и всё вокруг потемнело.

44.

Я поняла, что уже не сплю, и сразу же осторожно пощупала живот. Вроде бы, всё на месте... Сквозь веки пробивалось зеленоватое свечение, и я медленно открыла глаза. В небе сияло что-то напоминающее зелёную Луну, но это была не Луна, просто очень далёкий источник тусклого зелёного света. Я лежала на незнакомом берегу реки, но не вода в ней текла, а извивались какие-то мерзкие серебристые щупальца. Выглядело жутковато, я поднялась на ноги, чтобы отойти подальше, и тут заметила рядом с собой сидящую зебру, со странным капюшоном на голове и сумкой через плечо. Зебра сидела, закрыв глаза, и чуть покачивалась, из реки к её носу тянулся серебристый червяк.

— Эй, — окликнула я её, — здравствуйте!

Зебра и ухом не повела. Я подошла к ней вплотную и попыталась тронуть за плечо, но моё копыто просто прошло сквозь её тело, словно через дым. Попытка извлечь серебристое щупальце из её носа тоже ни к чему не привела. Как только я прикоснулась к щупальцу она, вдруг, начала мелко дрожать и беззвучно открывать рот. Я отпрянула, а зебра снова успокоилась, сидя на месте и покачиваясь.

По пути вдоль берега мне встречались ещё зебры, несколько лошадей, и даже один верблюд. Все они, по-разному одетые, просто сидели и чуть покачивались, привязанные к реке серебристыми щупальцами. Взойдя на пригорок, я заметила, что на другом берегу было то же самое. И так по всему течению реки, до светящегося зелёным и серебряным горизонта.

— Ты долго ещё будешь слоняться без дела? — проговорила Муеуси за моей спиной.

— Как будто я знаю, что тут надо делать, — как ни в чём ни бывало ответила я, поворачиваясь к пантере. Та сидела рядом с большим зеброй-жеребцом, покрытым декоративными шрамами, и быстро махала лапой сквозь его шею, ради развлечения пытаясь разогнать составляющую его тело дымку так чтобы голова отделилась. Но дымка слишком быстро приобретала свою первоначальную форму, и пантера бросила это занятие.

— Иди за мной, — сказала она и, не спеша, пошла вперёд, низко опустив голову.

— Куда ты идёшь?

— Ну стой здесь тогда, коли хочешь. — ответила пантера, обернувшись. При взгляде в её глаза у меня защемило сердце.

— Извини, что с тобой так получилось... Я правда не хотела.

Пантера не ответила. Через десяток минут ходьбы она вдруг остановилась и улеглась у ног очередной сидящей зебры. Я открыла, было, рот, чтобы спросить почему мы остановились, но не вымолвила ни слова, потому что зебра, вдруг, протянула копыто и почесала пантеру за ухом. Затем повернулась ко мне, и мои ноги чуть не подкосились. Старуха...

— Бабушка! — крикнула я и бросилась к ней. Но, конечно же, просто прошла насквозь и чуть не свалилась в мерзкую «реку».

— Зекора... — тихо проговорила зебра и улыбнулась, показав жёлтые зубы. Я подошла, почти пожирая её взглядом.

— Бабушка, откуда ты здесь? То есть... Это ведь никакой не мир после смерти, ты ведь не умерла?

— Ох-хо-хо, а ты? — Бабушка ткнула копытом в сторону моего лба. — А ты, думаешь, что ты умерла? Ты ведь тоже находишься здесь.

— Я не знаю. Произошли такие вещи, произошло много вещей! Мне нужно тебе столько рассказать и о стольком спросить! Но погоди... Это ведь действительно не владения Луны?

— Нет конечно, глупая. Ты сейчас жива-здорова, валяешься там на мягком ложе, а вокруг происходит такое представление… Можем посмотреть на тебя, но ты не придёшь в восторг. Да и времени мало, извини. Одно могу сказать, эти пони запомнят увиденное до конца жизни. Серый единорог хитёр как гиена, он добавил в курильницы кое-какие зелья, да и зелёный порошок не даст их глазам долго скучать. Но всё, что они увидят, будет правдой, его намерения чисты.

Мне захотелось заплакать от счастья, но слёз почему-то не было, от окружающего мира начало передаваться непонятное спокойствие, мысли упорядочились, а тело расслабилось, как при хорошей медитации. Мимо пролетела большая, сияющая зелёным, бабочка. Муеуси заметила её и пустилась следом, пытаясь поймать. Мне захотелось перестать прикидываться взрослой, снова почувствовать себя маленьким жеребёнком и начать жаловаться бабушке. На всё что произошло, на все мои злоключения. Просто сесть и хорошенько поныть. Ведь я находилась рядом с бабушкой, с которой провела едва ли не больше времени, чем с отцом.

— Старейшина, я провалила Испытание... — проговорила я, глядя на неё исподлобья. — Достала тот мох, но не смогла принести его...

— Да кому нужен этот мох, тебе самой не смешно? — фыркнула старуха.

— Понимаю... Я теперь никому не нужна, и правильно решила, что мне нет места среди вас...

— Глупая кобылка. Тебе действительно нет места среди нас. Разве не замечала ты как быстро даются тебе наши премудрости, как ты легко составляешь новые рецепты и за пару дней учишь целые книги? Твоего нынешнего уровня знаний я, в своё время, достигла только к двадцать пятому сезону, и то к тому времени уже забыла половину из того, что прочла ранее. Но сейчас я речь веду совсем о другой причине. Ты думаешь, твоё Испытание заключалось в добыче этой жалкой серой плесени?

— Д… Да...

— Н… Нет! — передразнила меня бабушка, — Твоё Испытание это нечто большее, юная зебра. Разве ты сама этого еще не поняла? Твоё Испытание — это не жеребячья задачка «сходи туда-то, принеси кусочек слоновьей какашки». Испытание это испытание. Разве всё, через что ты прошла, не закалило твою волю, твой разум? Разве ты не осознала многих вещей, о которых бы даже не думала, сидя перед хижиной в нашей деревушке? Разве ты не помогла стольким живым остаться живыми, а мёртвым спокойно уснуть?

Пока я сидела, открыв рот, старейшина подошла к реке. Из потока тут же выделилось несколько серебряных щупалец, которые потянулись к её копытам. Оттолкнув лишние, она схватила одно зубами и потащила ко мне.

— Вот, вдохни это, — проговорила она, протягивая кончик медленно извивающейся серебристой массы, — да не делай ты такое лицо, это не больно, ощущения даже приятные. Только в рот не суй, тогда появятся нюансы.

Старуха, в своё время, заставляла меня делать всякие вещи. Но вдыхать эту штуку... Хотя, я всё равно находилась не в своём теле, так что бояться нечего. Наверное. Я поднесла щупальце ближе к носу и глубоко вдохнула. В глаза тут же ударил яркий свет, а я оказалась рядом с хижиной старейшины в нашей деревне, хотя узнать это место я смогла с трудом, изгороди располагались по-другому, вон того сарая я не припомню… Было раннее утро, Солнце только-только начало показываться над горизонтом. Одно из моих любимейших зрелищ…

Из хижины вышла старейшина с новорождённым жеребёнком в зубах, и положила его в корзинку с мягким сеном. Новорождённые обычно кричат и извиваются, но эта просто лежала и, широко раскрытыми глазами, смотрела на восход. Бабушка задержалась на несколько мгновений, удивлённо глядя на жеребёнка, затем с улыбкой буркнула что-то под нос и ушла обратно в хижину.

— Узнаёшь? — послышался под ухом шёпот старухи.

Это... Я? Я усилием мысли перенеслась ближе и заглянула в корзинку. Ой... Я такая... Миленькая. Тем временем из тени показался кто-то ещё. С ног до головы закутанный в грязнейший плащ, увешанный сумками и склянками... Так вот, как он выглядит. Незнакомец подошёл к корзинке, спокойно посмотрел на маленькую меня, и так же невозмутимо ушёл. Спустя мгновение из хижины старейшины показался отец. Как только я поняла, что это он, то крепко зажмурилась и всей душой пожелала прекратить это видение. Мне не нужны были заново вскрытые раны на сердце.

— Для меня, как и для твоих родителей, это оказалось очень тяжело... Отпускать тебя. — раздался под ухом голос старухи, и я снова открыла глаза на берегу серебристой реки. — После того, как я увидела, что ты зебра Кухани, всё уже было решено...

— Этот тип в плаще, тот самый?

— Да, Зекора. Он сам Кухани. Такие как вы почти никогда не остаются на месте своего рождения, разбредаются по всему свету. Судьба сама находит для вас пристанище именно в тех местах, где вы больше всего нужны. Мне очень жаль, что я не могла сказать тебе этого всего сразу, моя дорогая внучка. Когда я рассказала твоим родителям, твой отец долго не мог смириться. Говорил «как я могу привязаться к жеребенку, которого у меня всё равно заберут? ». А тебе потом соврал, что хотел сына. Он до последнего хотел направить тебя по другому пути, но Судьбу не обмануть, ты сама понимаешь... А твоя мать позволила себе заплакать, только видя тебя в последний раз.

— Я так и не нашла её на Церемонии Метки, но, почему-то, знала, что она будет плакать.

— Она гордится тобой, как и все мы.

— Рада слышать... — я, с улыбкой, посмотрела на свои копыта. Мне и правда было радостно это слышать. — Но ведь ты не такая как я, у тебя обычные глаза, но ты находишься здесь, со мной. Что это вообще за место?

— О, это трудный вопрос, но я...

Сидящие недалеко от нас зебры и лошади одновременно открыли глаза и начали оглядываться по сторонам, затем поднялись на ноги и стали распадаться в облачка серебристой пыли. Их примеру последовали все остальные, берега начали стремительно пустеть.

— О, у нас новенькая? Здесь не часто появляются новые лица! — воскликнул незнакомый голос откуда-то с небес.

Старейшина понюхала воздух и скривилась.

— Ну вот, так и знала, что он всё испортит. Ведь и не поговорили почти... — раздражённо промолвила она, — Ладно, пора прощаться.

— Да я вас умоляю, почему вы думаете, что я всё порчу? Ведь мы даже не общались толком! — возразил голос с неба. Его источник, как будто, стал ближе.

— Прощаться? Но у меня еще столько вопросов! — я, не думая, протянула копыто к бабушке, но это было бесполезно. Сердце тут же сжала не то злость, не то обида на это место.

— Тебе предстоит самой найти на них ответы, моя дорогая. — старуха тепло улыбнулась, и я заметила, как она разглядывает моё лицо, будто бы напоследок стараясь получше запомнить его.

— Бабушка, но... Что мне делать дальше?

— Научись танцевать джигу! Это весело! — прогремел голос сверху.

Мимо галопом пробежали две ветвистые коряги, видимо, почувствовав себя антилопами. К нам подскочила Муеуси с бабочкой в зубах. Старейшина почесала её за ухом, пантера подмигнула мне и растворилась в воздухе. Бабочка, которую она держала в зубах, начала улетать, но через один взмах крыльев превратилась в маленькую птичку, ещё через один в пегаса, а ещё через мгновение в огромного дракона. Дракон не улетел далеко, постепенно распадаясь на стайки из тысяч бабочек, подобных той с которой всё началось. Голос с неба принялся что-то напевать.

— Да кто же это? — спросила я, озираясь по сторонам.

— Есть тут один местный. Но, лучше с ним не встречаться, себе доро... — произнесла старейшина, и внезапно с негромким хлопком превратилась в маленькую лягушку. На берегу реки возникло несколько разноцветных зонтов и большой предупреждающий знак «За буйки не заплывать! ».

— Прощай, моя дорогая внучка. Может быть, ещё увидимся, если доживу. — смешным голосом проквакала лягушка и распалась в пыль.

— Прощай, бабушка...

— Ах, какая сцена, какая сцена! — выразительно произнёс голос, и его обладатель звучно высморкался в платок. — Но ты-то не оставишь старика одного, правда?

— Прошу простить, — ответила я, замечая, как мои копыта начинают распадаться серебряной пылью, — бабушка сказала не разговаривать с вами, а я привыкла её слушаться.

— Пф-ф... Вот так всегда. Скучно.

45.

В полной темноте раздавался чей-то тихий плач. Я лежала на боку, и совершенно не могла двигаться, всё тело болело так, будто я обежала саванну вокруг, а потом ещё сутки подряд занималась гимнастикой. Покрывало на ложе оказалось всклоченным и мокрым от пота. Я пошарила глазами вокруг, но взгляду не за что было зацепиться в такой темноте. Когда я попыталась подать голос, вместо слов смогла выдавить из себя только какой-то мерзкий хрип. Во рту было такое ощущение, будто я наелась песка.

— Кто… Нибудь… Дайте… Попить... — старательно выговорила я, кое-как двигая сухим языком.

Зрители постепенно начали шевелиться, и вскоре комната наполнилась заклинаниями света. Я от усталости не могла даже головой двигать, и видела только то, что происходило перед глазами. Пони-писец платком вытирал пот со лба и аккуратно укладывал пачку исписанной бумаги, пачку толщиной в целое копыто. Я так много успела наговорить? Хотя, это отчасти объясняет моё состояние. Чуть дальше, у курильницы, без сознания лежал какой-то единорог, видимо, свалившись со своего места. Его соседи сидели в самых разных позах: кто-то закрывал копытами глаза, кто-то ошарашенно смотрел в одну точку.

Я увидела мадам де-Лис. Веер валялся рядом на полу, испорченный разлитым напитком из её же разбитой чашки. А сверху на него капали слёзы. Белая пони пристально смотрела на меня и беззвучно плакала. Затем медленно перевела глаза куда-то в сторону и поднялась со своего места. Чуть пошатываясь, она ушла за поле моего зрения и произнесла:

— Мистер Холдер... Грей. Это правда? Это всё будет? Вы ведь... Нас не обманываете?

— Нет, мадам ДеЛис. Мне незачем вас обманывать, — устало произнёс Холдер. — Всё, что вы видели, чистая правда. Об этом я и говорил. Именно такой станет Эквестрия. Именно такой она станет, если Селестия победит... — единорог закашлялся, — с нашей помощью. Вы видели всё своими глазами, это не обман и не иллюзия. И вы должны... Вы должны...

— Мистер Холдер, — проговорила мадам ДеЛис таким голосом, которого я от неё совсем не ожидала, — я сегодня же улетаю обратно в Мейнхеттен. Флёр справится с экзаменом и без меня, она поймёт, ради её же будущего... Я расскажу всё мужу. Я расскажу друзьям. У меня влиятельные друзья, Грей! Через неделю многие из них будут в твоём распоряжении.

— Я! — послышался громкий возглас, — я тоже! Мистер Холдер, все мои деньги, моя компания, они теперь ваши!

В комнате поднялся шум. Большинство зрителей сорвались со своих мест и столпились вокруг единорога.

— Друзья! — буквально прокричал Холдер. — Друзья... Сейчас не нужно ничего обещать лично мне. Просто возвращайтесь к своим делам и готовьтесь. Скоро к вам прибудут мои пони с указаниями для необходимых действий. Если что-то в этих указаниях покажется вам подозрительным или непонятным... Обращайтесь лично ко мне, я расскажу всё честно и открыто. Теперь, когда у нас есть это пророчество... Над Эквестрией взойдёт солнце...

— Солнце взойдет! — вторили ему две дюжины голосов.

Я, непроизвольно, скривилась, всё это прозвучало жутковато. Не будь я в курсе их истинных намерений, приняла бы это сборище за каки-нибудь опасных фанатиков или что-нибудь в этом роде. Пони-писец собрал с пола сломанные перья и ушёл, левитируя за собой пачку исписанной бумаги, шум в комнате постепенно стих, а про меня, судя по всему, просто забыли.

Ну и пусть, всё равно нет желания ни с кем разговаривать, хотя стакан с водой сейчас всё же не помешал бы. Я кое-как перевернулась на спину и раскинула ноги в стороны. Если бы это ложе было алтарём, меня сейчас запросто можно было бы принести в жертву какому-нибудь богу Усталости.

На лице сама-собой расплылась глупая улыбка, когда я подумала о старухе и её превращении в лягушку. Хотя, всё равно оставалось несколько вопросов. Во-первых, мне нужно встретиться с этим таинственным Кухани и сказать ему пару ласковых за такие глупые тайны. Как будто нельзя было просто встретиться со мной и всё объяснить. А во-вторых… То, что Испытание еще продолжается, вселяет надежду. Теперь у меня есть стимул двигаться дальше, и я могу отринуть грустные мысли о семье. Но, слон меня раздави, кто нанесёт мне Метку, когда я закончу? Даже если я найду кого-нибудь, кто умеет делать традиционные татуировки, мне придется объяснять ему что рисовать, а это совсем неправильно.

С мыслями о возможном рисунке моей Метки я всего-лишь на мгновение закрыла глаза, инстинктивно стараясь дышать носом, чтобы не терять ещё больше влаги. И… Совершенно не удивилась, проснувшись в своей комнате. Наверное, в бессознательном состоянии я контактирую с пони даже больше, чем в ясном уме. У камина сидела Фид и штопала мой плащ, ловко орудуя иголкой с помощью магии. В который раз я невольно залюбовалась этой единорожкой, и тем, как игла буквально танцует в её магическом поле. Мерзкому пегасу очень повезёт, если у них всё образуется, а если не образуется, то он сам будет виноват.

Я отпила воды из кувшина, предусмотрительно оставленного у кровати, и поднялась на ноги. Единорожка обернулась и с беспокойством посмотрела на меня.

— Мисс, вам не стоит сейчас вставать, после такого, — произнесла она.

— Брось, я чувствую себя вполне сносно, — ответила я, разминая конечности. — если бы я валялась в постели после каждой физической нагрузки, я бы предпочла остаться в своей деревне и делать что-нибудь отличное от... — я поводила челюстью влево-вправо и помассировала щёки копытами, — Ну, в общем, ты поняла. Извини, но мой язык, в отличие от остальных мышц, не привык напрягаться столько часов подряд.

— Я понимаю, мисс. Очень сожалею, что проспала ваше важное выступление.

— Тебя бы туда всё равно не пустили, а из коридора ты бы вряд ли что-нибудь увидела. Есть перекусить?

— Да, конечно, завтрак ждёт внизу, — ответила Фид, обрывая нитку.

— Погоди, сейчас утро?

— Да, ещё совсем рано, даже молочник ещё не приходил. Последние гости разъехались к миттернахт, сейчас в доме только пара слуг леди де-Лис на третьем этаже, она приехала всего на несколько часов, но привезла с собой столько всего!

— Тогда я прямо сегодня отправляюсь в путь, — я взяла у неё плащ, ставший буквально новеньким, и пошла к двери. — Только скажу нашему серому знакомому пару слов.

— Мисс... Вы сейчас вряд ли сможете поговорить с мистером Холдером. Он слёг после вчерашнего вечера.

— Как это, «слёг»?

— Наверное, просто перенервничал. Он очень сильный пони, для своего возраста, вряд ли что-то серьезное. Доктор уже приходил, сказал, что мистеру Холдеру просто нужно полежать пару дней.

— Я должна его осмотреть. Покажи дорогу.

— Но, доктор сказал...

— Знаю я ваших докторов, — жёстко сказала я. Наверное, даже слишком жёстко, единорожка прикусила губу и, пискнув что-то, вышла из комнаты, а я последовала за ней.

Комната Грея Холдера оказалась совсем рядом с его кабинетом, и я почти не удивилась тесноте и довольно бедной обстановке внутри. Когда особняк проектировался, эта комната наверняка была задумана как какой-нибудь чулан. Всю обстановку составляли низкая кровать да письменный стол, загромождённый кипой книг и свитков. Пол вокруг стола оказался щедро покрыт чернильными пятнами разной степени свежести, сам единорог лежал в постели и спокойно дышал. Под полным ужаса взглядом служанки я аккуратно стянула с него одеяло и принялась за осмотр. На беглый взгляд всё действительно не вызывало никаких опасений, ну, тем лучше. Будить Холдера я не стала, да и вряд ли у меня бы получилось, единорог спал как убитый. Наверное, это была его первая спокойная ночь за последнее время.

Мы с Фид вышли из комнаты, и я тихонько затворила за собой дверь. Что-ж, раз поговорить с единорогом не удастся, я могу отправиться в путь прямо сейчас, даже без его помощи. Карту я видела и вполне сносно запомнила. Правда, где-то глубоко внутри появилось какое-то странное ощущение, как будто забыла потушить очаг в хижине, но я не обратила на него внимания. Мне нужно продолжать путь, Судьба всё еще ведёт меня, мне нужно закончить Испытание.

По коридору прерывистым эхом пронёсся звон колокольчика у входной двери. Фидерхаубе навострила уши и спустя секунду, буквально подпрыгнула на месте.

— Молочник! Ох думме думме... — вскрикнула она, коротко мне кивнула и понеслась вниз по лестнице к входной двери.

Желудок снова скрутило это чувство, очень неприятное чувство. Что-то подобное я ощущала тогда с жеребятами, заметив слежку.

— Фид! Стой! — крикнула я, бросившись вслед за единорожкой, но я успела добежать только до огромного портрета важного пони на лестнице, когда служанка уже открывала входную дверь.

Ведь мне всего лишь нужно было прислушаться к своим ощущениям, всего лишь на минутку стать самой собой, а не расслабленной «избранной»... Нет, лучше думать о настоящем.

А «настоящее» выглядело более чем мрачно.

Фид не успела открыть даже наполовину, с той стороны в дверь кто-то ударил так сильно, что служанка буквально вылетела в центр холла и осталась лежать, прижимая копыта к мордочке. Алые струйки расчертили её белоснежную шёрстку и исчезли в тёмно-красном ковре, как будто этот ковёр специально предназначен для таких случаев.

Пока я стояла и в ужасе глазела на Фид, в холл быстро вбежали четверо земных пони, а за ними под потолок взлетели два пегаса. Все как один с этими проклятыми железками на ногах. Через секунду я узнала на одном из них облезлую шкуру Чалка, а ещё через секунду мимо уха вжикнул выстрел, впившись важному пони с портрета прямо в глаз.

46.

Вид истекающей кровью Фид так подействовал, что я не сразу осознала, что вполне могу оказаться на её месте. Следующий выстрел, сделанный пегасом, отдался в помещении знакомым металлическим звоном и попал в плащ, проделав в нём аккуратную дырочку.

— Стоп! Хватит палить, остолопы! — рявкнул Чалк, когда окружавшие его пони сели на ковёр и начали прицеливаться, чуть ли не высовывая языки от азарта. Последовавшие сверху негромкие щелчки обозначили то, что пегасы перезарядили своё оружие и снова целились в меня. Я быстро оглянулась по сторонам, но бежать было некуда, я сама умудрилась оказаться на самой идеальной позиции для мишени во всём доме.

— Дёрнешься и получишь колышек в бок, — проговорил Чалк, с прищуром меня рассматривая, — Вот это случай. Полосатая падаль, и в самом центре Хуффингтона. А я уж думал, больше не увижу таких. Кроме вас и Холдера в доме никого?

— Чалк... Я надеялась, мои собратья тебя выпотрошили и оставили на съедение грифам в саванне, — проговорила я, глядя в его холодные глаза. В памяти почему-то всплыл образ той бедной зебры, которую он застрелил. Точнее её хвоста, который колыхался на набегающих жёлтых волнах нашей Реки.

Пони замер, и на его лице промелькнуло что-то похожее на замешательство. Затем он коротко свистнул и ткнул копытом в сторону дверей на второй этаж, по обе стороны от меня. Пегасы рванули туда и быстро исчезли в бесконечных коридорах.

— Сложно забыть имя того, кто стольких лишил жизни и покалечил, — проговорила я, предупреждая его вопрос.

— Я ломал кости стольким полосатым отродьям, что давно потерял счёт. В последний раз спрашиваю, кто кроме тебя ещё есть в доме?

Положение было безнадёжным, и мне отчаянно хотелось хотя бы придумать какую-нибудь колкость в ответ, но на ум ничего не приходило, поэтому я просто замолчала, глядя ему в глаза. Жеребец оскалился, показывая почти чёрные зубы, затем развернулся, подошел к Фидерхаубе и от души пнул её. Кобылка свернулась клубочком и начала плакать, а у меня от злости и бессилия просто подступил к горлу ком.

— Ну а ты, чистюля, будешь более сговорчивой?

— Битте, битте! Прошу, не надо, мистер... — всхлипывала единорожка, пытаясь подобрать под себя ноги.

— Кто ещё есть в доме, и где Холдер? — спросил Чалк, занося над ней копыто.

— Мистер, не надо больше, я простая служанка... — всхлипывала Фид, размазывая кровь и слёзы по белоснежной мордочке.

— Не, с зебрами всё-таки интереснее, — Чалк плюнул на пол, отвесил единорожке ещё один пинок и повернулся обратно ко мне, — они хоть не ноют. Первое время не ноют. Зато, когда начинают — выглядит это куда более жалко. Сейчас и проверим, как долго ты продержишься, яркоглазая.

— Патрон, время. — подал голос один из пони.

— Плевать на время! — рявкнул облезлый. — У меня тут, может быть, последний шанс позабавиться с зеброй.

— Я тебя не для веселья нанимал, — раздался голос откуда-то с верха лестницы, — придерживайся плана.

Кто это там? Я была уверена, что все гости разъехались.

— Босс, зачем вы здесь? — проговорил один из пони. — Вас же могут увидеть.

— Если увидят невелика проблема. Всё и так зашло слишком далеко, я не могу сидеть и смотреть как вы тут развлекаетесь, ставя под удар моё дело.

Сверху раздался негромкий хлопок. Через мгновение посреди комнаты в красной вспышке появился единорог весёленького салатового цвета, никак не сочетавшегося с его глазами и выражением лица.

— Его нигде нет, сэр! — крикнул один из пегасов, вылетая из боковой двери, и взмыл обратно под потолок.

Единорог медленно оглянулся по сторонам.

— Холдер. Я знаю, что ты где-то здесь, выходи. Иначе будет хуже, — спокойно проговорил он.

Некоторое время тишину нарушали только тихие всхлипывания Фид. Пони двигали ушами, неизвестный единорог просто стоял, закрыв глаза, а у меня в сознании отпечаталась эта красная вспышка, в которой он переместился в пространстве. Они и это умеют. Безумие какое-то... Откуда у этих существ такое могущество? Почему именно они? Из-за рога? Так у Мбалы рога ровно в сотню раз больше, но он колдовать точно не может. Я посмотрела в окно, через которое пробивался слабенький свет восходящего Солнца, и подумала об их богине. Всё-таки Грей Холдер прав, нельзя таким как они давать свободу. Удивляюсь, как с такими способностями они до сих пор просто не поработили всё, что видят…

— Холдер! Я начинаю терять терпение! — выкрикнул единорог, топнув копытом.

— Терпения тебе всегда недоставало, Лайтгрин…

Холдер вышел из коридора откуда до этого выбежала я, медленно спустился с лестницы, и остановился нос к носу с салатовым единорогом, не обратив никакого внимания ни на меня, ни на плачевное положение своей любимой работницы.

— А ты сильно постарел, — улыбаясь, произнес Лайтгрин, — переживаешь много?

— Такие как ты не оставляют другого выбора. Что, тоже хочешь поцеловать копыто принцессе Вечной Ночи?

— Где книга, Холдер?

— Какая книга? — единорог произнес это таким тоном, будто прячет за спиной украденную конфету.

— Ты знаешь какая, — прошипел его оппонент, он явно легко выходил из себя.

— Ах эта... — Холдер картинно почесал затылок, — Извини, Мист, тебе и твоим дружкам придётся уйти ни с чем, я не могу её отдать.

— Я не спрашиваю, хочешь ли ты её отдавать или нет. Я спрашиваю, где она.

— В доме, среди тысяч других книг, удачи с поисками. Только тебе придётся поторопиться, через несколько минут здесь будут мои соратники. Хотя, тебе это все равно не поможет, ведь теперь я знаю, что ты из этих. К тому же, один из твоих пегасов, вынюхивавших наверху, многое расскажет, мне стоило больших усилий не сворачивать ему шею.

Салатовый единорог вздохнул и повернулся к Холдеру спиной. Неужели и правда уйдёт?

— У тебя есть последний шанс отдать мне книгу по-хорошему, — произнес Лайтгрин, садясь рядом с Фид и странно рассматривая её.

— «По-хорошему» эта ситуация больше не может разрешиться, с того момента, как твои головорезы вломились в мой дом и сделали такое с моей служанкой, — ответил Холдер. Ответил с явной нервозностью в голосе. Не нравится мне, куда это всё идет...

— Парни... — чуть слышно проговорил Лайтгрин, и по комнате эхом пронёсся звук пяти одновременно выстреливших арбалетов. Ни один выстрел не достиг цели, Холдер в мгновение ока оказался в синем пузыре, от которого болты просто отскочили. Пони быстро перезарядили своё оружие и выстрелили ещё раз, с тем же результатом.

— Я смотрю, не зря ты в нашей школе считался лучшим по части защитных заклинаний, — меланхолично произнёс Лайтгрин. — Непробиваемый Грей. Как же, помню помню. Но, все-таки, у тебя всегда была одна слабость. Ты эгоист.

С этими словами единорог обернулся, и магией заставил три арбалета выстрелить, немного напугав державших их пони. По одному выстрелу для меня, Фид и Холдера.

Мир вокруг мгновенно стал синего оттенка, когда я оказалась в защитном поле, но болт не отскочил от него, а повис в воздухе на расстоянии копыта от границы поля, сияя красным светом. То же самое произошло рядом с Холдером и Фид, которая испуганно заёрзала на месте, пытаясь отползти. Но поле, защищая от опасностей, одновременно и не давало сдвинуться с места.

— Помнишь экзамены? — проговорил Лайтгрин, подходя ближе к Холдеру. — Помнишь «Троих против Трёх»? Ты выиграл тогда, выиграл, просто сняв щит со своих союзников, и сосредоточившись на собственной защите. Нет, это не запрещено правилами, побеждает команда, а не участник, но до тебя никто и никогда так не делал, потому что у учёных пони обычно есть совесть. Потому что ты всегда думаешь только о себе, Холдер. Хотя, ты же сейчас метишь в спасители Эквестрии. Посмотрим, может ты и правда изменился.

Красное сияние вокруг болтов усилилось, и их металлические наконечники коснулись наших защитных полей. Некоторое время ничего не происходило, но вдруг Холдер вскрикнул и опустился на передние колени. Фидерхаубе тоже что-то проверещала на своем языке, а я тупо уставилась на блестящий остро отточенный кусочек металла. Болт медленно продавливал защитное поле на уровне моей груди. А я ничего не могла сделать.

— Не делай этого, Мист. — с видимым усилием процедил серый единорог, — Ты же был хорошим пони, они же не причём.

— Конечно они не причём, тем сильнее твоя вина. Ладно, вижу ты ничему не научился. Так уж и быть, выбирай. — тихо проговорил его оппонент, а затем резко крикнул, — Выбирай, Холдер! Служанка или зебра? Если продолжишь молчать, то погибнут сразу обе. Всё просто.

Болт, застрявший в моём магическом щите, продолжил движение, теперь он торчал внутри уже наполовину. Я попыталась отклонить его в сторону, но резко одёрнула копыто, в которое из кончика болта ударил болезненный разряд. Холдер мелко дрожал, пытаясь удержать магические поля, однако, его собственное поле не прогнулось ни на копыто. Интересно... Я взглянула на Фидерхаубе. Острие было направлено ей прямо в голову, сама служанка закрыла глаза копытами и замерла.

Эх, а я хотела всё-таки попялиться на лесные травки... Интересно, будет лучше сначала вдохнуть или наоборот выдохнуть? Напрячься или расслабиться?

— Старик, — сказала я Холдеру, — Хватит уже пыжиться, рог отвалится.

Лайтгрин удивлённо поднял бровь, а Холдер повернулся и прошептал одними губами: «прости».

В следующую секунду магический щит вокруг меня лопнул как мыльный пузырь. В грудь ударило с такой силой, что я отошла на шаг назад и села, не спуская глаз с удивлённой физиономии салатового единорога, затем потеряла равновесие и упала набок, гулко стукнувшись головой о пол. Во рту тут же появилась кровь, инстинктивно я попыталась её глотать, но быстро сообразила, что толку мало. Вместо этого я приоткрыла рот и позволила тонкой струйке из его уголка капать на ковёр. Опять этот бордовый ковер. Как же всё-таки удобно.

А затем до меня дошло что я не могу дышать.

47.

Интересно, эта штука, торчащая у меня из груди, это тоже часть Испытания? Если да, то лучше бы это было последней частью. Хотя, если бы лопнул щит Фидерхаубе, она бы погибла мгновенно, значит я поступила правильно. Тогда нет времени обращать внимание на боль, сейчас я сосредоточусь и...

Боли нет, Зекора. Боль — это когда организм сообщает о том, что так делать больше не надо, но это сообщение можно... Да кого я обманываю своей рассудительностью! Это больно. Это настолько больно, что хочется одновременно и сжать зубы до треска в челюсти, и закричать во всё горло, и задрыгать ногами. Грудь начал заполнять какой-то жар и захотелось кашлять. В сознании сразу всплыла «Медицинская экспертиза механических повреждений», глава шестнадцатая, синяя закладка. Сейчас пробитое правое лёгкое наполняется кровью, если я не умру от кровопотери, то просто захлебнусь. Это Испытание, Зекора. Есть какой-то выход, нужно бороться. Дыхательная техника? Нет, я даже дышать не могу, куда там до неё. Что еще можно придумать?

О, Солнце, как больно. Глаза заволокло слезами. Мама....

Нет, Зекора, не паникуй! Главное не паникуй! Можно придумать выход, можно продержаться, Судьба ведь не затем тащила меня с другого конца света, чтобы просто так убить в этом промозглом месте, без шансов на спасение. Я попыталась посмотреть на рану, но круг зрения начал постепенно сужаться, как будто я смотрела, сильно сузив веки. Но ведь мои глаза были широко раскрыты. Вдруг по всему телу прошла крупная дрожь, и тут же ещё раз.

Это что, агония? Нет. Нет! Ещё рано, я ведь ещё ничего не...

Холод.

Интересно, как выглядят владения Луны? Для охотников и прочих хищников там, наверное, бегает много добычи. Может быть я даже встречу там Имару, гоняющегося за каким-нибудь пустынным скорпионом. Для музыкантов там всегда есть вдохновение и аудитория. А для таких как я? Куча разных травок? Ну так ведь не интересно, да и лечить там, наверняка, некого. Пожалуй, там я стану поваром. Буду целые дни поить всех разными вкусными настойками и выдумывать рецепты ароматного чая. Буду печь хлеб, делать разные «бутерброды», у меня будет много времени на изобретение рецептов. А в свободное время буду просто валяться и нежиться в свете Солнца. Есть ли Солнце во владениях Луны? Было бы печально, если бы там оказалась вечная ночь или сумерки. А ещё будет печально, если вечная ночь опустится на Эквестрию, тогда всё кроме земляных червей рано или поздно погибнет, и во владениях Луны станет тесновато... Хотя, не факт, что пони попадают туда после смерти, ведь никто не читает для Луны песнь об их именах.

Эх, ну что там? Я уже начинаю скучать. Не придётся же мне вечность находиться в темноте и просто размышлять. Достаточно пары месяцев такой пытки, и мой разум превратится в салат. А что, если владения Луны это просто сказка? Нашла время для сомнений.

Боль постепенно начала возвращаться, и я заранее стиснула зубы, предчувствуя ужасные муки, но в определённый момент болевые ощущения вдруг начали отступать. Я даже почувствовала, что всё еще лежу на полу, а щеке мокро и неприятно от пропитанного кровью ковра. Но как? Я должна была умереть еще несколько минут назад.

Сквозь веки проглядывало розоватое свечение. Может быть, я опять в каком-нибудь непонятном потустороннем мире? Только на этот раз не в зелёном, а в розовом, кто знает, сколько их всего, и какие они бывают. Я ведь так и не успела о них ничего прочесть… Но, приоткрыв глаза, я поняла, что всё куда прозаичнее.

Мист Лайтгрин стоял прямо надо мной с такой физиономией, будто его заставляют есть личинок навозного жука. Его рог испускал яркий свет, который мягко обволакивал меня и заставлял шёрстку почти что шевелиться от того, какая сильнейшая магия была в нём заключена. В шаге перед моим носом валялся окровавленный болт, который только что вытащили. Мне почему-то захотелось припрятать его куда-нибудь, чтобы потом тайком доставать и разглядывать.

Холдера и Фид на их прежних местах не было.

— Босс, тут половина города собралась! Что будем делать? — послышался голос пегаса, который маячил перед маленькими окнами над дверью. Возле самой двери туда-сюда ходил Чалк, бросая на единорога нервные взгляды.

Попались, голубчики. Хотя, мне изначально было непонятно, на что они вообще рассчитывали.

— Босс! Они сейчас будут ломать дверь! — пискнул пегас.

— Дайте мне полминуты, нужно закончить с зеброй, — прошипел Лайтгрин, сверля меня глазами.

— На кой навоз тебе эта полосатая тварь сдалась? — крикнул Чалк, — Нам сейчас задницы поджарят!

Дверь начала содрогаться под ударами снаружи.

— Так, все ко мне, — спокойно сказал единорог. Поток магии из его рога иссяк, однако вокруг меня всё еще держалось розоватое свечение. Я уже свободно могла двигать головой и ногами, но не рискнула бы сейчас подниматься на ноги, ведь страшная дыра в груди никуда не делась, этот единорог её не трогал. Он меня вообще не лечил, он просто как-то вернул меня к жизни.

Четверо пони и пегас встали в шеренгу перед Лайтгрином как раз в тот момент, когда дверь слетела с петель, и в комнату вбежало несколько городовых. Чалк молниеносно развернулся и выстрелил, к счастью, попав одному из них лишь в ногу. В следующее мгновение в глазах отпечаталась красная вспышка, и мы оказались в другом месте. Ощущение было таким, будто я быстро прошла сквозь мощный водопад c солнечного света в тень пещеры, скрывавшейся за потоком воды. Мне бы хотелось ещё прислушаться к самочувствию, но сразу после перемещения я грузно рухнула прямо в жидкую грязь. Земля оказалась удивительно мягкой и даже тёплой, никогда не чувствовала себя в грязи настолько хорошо. Где-то совсем рядом шумела быстрая река, а с другой стороны небо закрывали кроны раскидистых деревьев, названия которых я не могла припомнить. Странное место, мне почему-то казалось, что я здесь уже когда-то была.

— Проверьте окрестности. — проговорил единорог, тяжело дыша и низко опустив голову.

— Где мы, Дискорд побери, оказались? — спросил один из пони, потрясая головой так, как будто вытряхивал воду из ушей.

— Это лес Эверфри. Я хотел переместиться ближе к цели, но не рассчитал координаты потоков. Слишком большое расстояние.

Все пони замерли, уставившись на единорога.

— Эверфри? Какого навоза мы тут забыли! ? — Чалк зарядил арбалет и начал водить им по сторонам, будто ожидая нападения.

— Это следующий пункт моего плана.

— Ээ-э, нет, — запаршивевший пони подошел к Лайтгрину и уставился на него нос к носу, — Ты заплатил нам за захват книги, но никак не за шныряние по этим проклятым местам.

— Книга была всего лишь ключом. Холдер всю жизнь изучал то, что мне нужно, и все его достижения записаны тут. К сожалению, бедняга слишком наивен, и не предусмотрел такого простого...

— Короче, — отрезал Чалк.

— Короче... — вздохнул единорог, — короче, я заплачу вам ещё столько же, если вы поможете мне и дальше.

Чалк вдруг поднял арбалет и направил его прямо в лоб единорогу.

— Заплатишь вдвое и расскажешь всё, — проговорил он, — До последней детали. Если я почую, что ты опять пытаешься строить из себя умника, то получишь колышек в глаз. Понял меня?

— Вокруг чисто, босс! — крикнул пегас, и тут же испуганно добавил, — Ты чего делаешь, Чалк? !

— Идите сюда, парни. Наш рогатый дружок хочет кое-что рассказать.

Когда все приблизились к единорогу, тот достал из сумки потрёпанную книгу с множеством разноцветных закладок и открыл где-то посередине.

— Вот, — проговорил он, показывая её содержимое. — Это наша цель.

Я из своей грязной лужи, конечно же, ничего не видела. Пони удивлённо переглянулись, а Чалк сощурился и склонил голову набок, рассматривая страницу книги.

— И... Чё это за булыжники?

— Это Элементы Гармонии, — с достоинством проговорил единорог.

Небо вдруг заволокло тучами и пошёл дождь, который выглядел очень странно сквозь окружавшее меня розоватое свечение. Лайтгрин поспешно спрятал книгу, а пони заёрзали на месте. Хотя совсем рядом был лес с раскидистыми деревьями, идти под их защиту они почему-то не решались. Я перевернулась на спину и убрала с раны плащ, подставив её под дождь и смывая грязь. Ещё не хватало занести туда инфекцию.

— Рейнклауд! Какого Дискорда ты ушами хлопаешь? Живо позаботься об этой мороси! — рявкнул Чалк, поспешно накрывая свой арбалет вощёным чехлом.

— Чалк, в Эверфри дожди идут сами по себе, тут всё происходит само по себе, и высоко летать тут опасно, — ответил пегас.

— Я тебе щас покажу, что опаснее, здесь летать или меня нервировать!

— Ладно, ладно... — обиженно проговорил пегас и полетел наверх. Разогнавшись, он проделал в тёмной туче круглое отверстие, сквозь которое пробился ослепительный луч солнечного света. Вернувшись в дыру, пегас начал летать кругами, расширяя её, но сколько он ни старался, дыра быстро затягивалась обратно.

— Здесь ветер сам двигает тучи, — проговорил насквозь мокрый пегас, зависая перед Чалком, — Тут я ничего не поделаю.

— Напомни-ка, зачем мы вообще взяли тебя? Думаю, будет хорошей мыслью шлёпнуть тебя прямо тут, чтобы не маячил без дела.

— Погоди, Чалк, — сказал Лайтгрин, делая испуганному пегасу успокаивающее движение копытом, — Мы не можем его потерять, он нам нужен. Холдер пишет, что на пути будет оборванный канатный мост, который сможет починить только пегас.

— На кой навоз нужен мост, если ты можешь перекинуть нас?

— «Перекинуть» вас я там уже не смогу. Сразу за мостом будет старый замок, древнее поле битвы, там с магией происходят всякие вещи. Боюсь после прыжка оказаться где-нибудь под землёй или в десятке миль в небе.

— Замок? Какого конского яблока тут делает замок?

— Долгая и скучная история. Когда-то здесь жили принцессы, но замок уже тысячу лет как разрушен. Элементы Гармонии находятся в нём.

— Эти камни? — Чалк сплюнул. — Они не выглядят слишком ценными. Таких камней можно за полчаса на любом рынке насобирать. Чё они делают?

— Просто древние магические артефакты, и они делают такие вещи, которые вряд ли понадобятся обычным пони. Но, для некоторых они представляют огромную ценность. Настолько огромную, что они готовы отдать за Элементы всё свое состояние.

Чалк немного изменился в лице, а мне захотелось шлёпнуть себя копытом по лбу. Этот единорог назвал Холдера наивным, но и сам осторожностью явно не отличался.

— До замка нужно пройти совсем немного, здесь даже старая дорога есть, — продолжил Лайтгрин, закрывая книгу и с энтузиазмом вглядываясь в опушку леса.

— И чего тогда эти Элементы никто не стянул? — задал Чалк последний вопрос уже совсем другим голосом.

— Во-первых, о них все попросту забыли, — отмахнулся единорог, — а во-вторых, не всякий пони сможет сюда добраться. Сам знаешь, какая дурная слава идет об Эверфри. Тут можно угодить во множество...

Ливень кончился так же быстро, как начался, и на фоне наступившей тишины с реки вдруг послышался всплеск. Все дружно повернули туда головы и замерли с расширившимися от страха глазами, потому что из воды показалось гигантское существо со змеиноподобным телом и головой, похожей на драконью. И это существо направлялось прямо к нам, кольцами извиваясь в реке.

— Кишки Селестии! Оно нас сейчас сожрёт! — крикнул один из пони и бросился бежать. Его примеру тут же последовал второй.

— Стойте! Стойте, глупцы! — Лайтгрин попытался остановить третьего пони, но безуспешно. Тот попятился, развернулся и тоже ускакал в лес, вслед за первыми двумя.

Чалк же поступил по своему обыкновению, быстро расчехлил арбалет и выстрелил в это существо. Болт отскочил от чешуи со стеклянным звоном, существо остановилось, потёрло место попадания лапой, будто стирая грязное пятно, и удивлённо уставилось на нас.

— Быстро, за мной! — скомандовал единорог и поскакал в лес. Чалк дёрнулся, было, бежать, но остановился рядом с моей уютной лужей.

— А с зеброй чё? Мне прикончить её? — крикнул он вдогонку Лайтгрину. Единорог резко затормозил, проскользив в грязи.

— Нет! Не вздумай трогать её! — крикнул он, возвращаясь и подхватывая меня телекинезом, — Без неё ничего не получится!

— Че она может? — процедил Чалк, с отвращением глядя на меня.

— Она многое может, — единорог поднял меня телекинезом с земли и левитировал за собой, углубляясь в лес. — Я и так поступил слишком импульсивно, выстрелив в неё. Сам чуть всё не уничтожил.

Лес Эверфри. Вот уж не думала, что окажусь в нём подобным образом, болтаясь на магической привязи за единорогом, который полчаса назад убил меня. Ноги свободно висели в воздухе, а в ухо попала грязь из лужи. Я в последний раз оглянулась на реку, посреди которой из воды торчало длинное тело того существа, оно всё ещё смотрело на нас с удивлённым и сожалеющим выражением лица. И чего эти бестолочи испугались? Интересно, как его зовут…

В лесу оказалось несколько темнее, чем я думала. Отчасти из-за тумана после дождя, отчасти из-за нависающих крон деревьев, густо переплетённых лианами и вьющимися травами. Да, я была в этом лесу во сне, видела то существо и ещё множество других. И, как и во сне, этот лес завораживал. Деревья были древними и могучими, со стволами, покрытыми мхом и грибами. Трава усеяна цветами и, то тут, то там, перемежается какими-то совсем необычными растениями, про которые в книге моего предшественника было всего несколько строчек. Да мне с первого взгляда ясно, что в этой книге нет и трети всего разнообразия здешних форм жизни.

Внезапно единорог остановился и бесцеремонно уронил меня на дорогу, прервав мои размышления о том, как можно было бы оформить оглавление такой книжки.

— Глупцы... Почему они меня не послушали... — тихо проговорил Лайтгрин, глядя куда-то вперёд. Я проследила направление его взгляда и увидела посреди дороги три больших выщербленных камня. Но глаза быстро различили, что это не выщербленные камни, а статуи пони, застывших посреди дороги в позах, полных ужаса. Странно, но даже арбалеты на их ногах превратились в камень.

— Парни? Это чё это... Как это? — Чалк опять начал вертеться вокруг, направляя свое оружие то в одну, то в другую сторону, а я еле сдержала злорадный смешок. Конечно, это очень нечестивые мысли, но мне было почти приятно видеть этого урода в таком смятении.

— Работа какой-то из местных тварей, — сказал единорог, прикасаясь копытом к носу одной из статуй, — не послушали меня, и вот результат.

— И с нами будет то же самое... — проскулил пегас, испуганно озираясь, — Нет, вы, как хотите, а я на такое не подписывался, у меня же семья, мне всего-то чуток денег нужно было.... Полечу над рекой, выберусь из леса...

— Только попробуй смыться, — прошипел Чалк, — я не промахнусь.

— Хватит! — прервал их единорог. — Эти твари нам не страшны, пока с нами зебра.

Чего? Снова я? Хотя, зачем-то же этот единорог меня вернул, стоило бы догадаться, что не по доброте душевной.

— Опять эта зебра! — выкрикнул Чалк. — Чё может она, чего не сможет мой арбалет?

— Успокойся, лес шума не любит. Согласно записям Холдера, это какой-то редкий полумагический вид зебр. Одним своим присутствием они заставляют диких зверей Эверфри успокаиваться и не проявлять агрессии. Он потратил много лет, чтобы найти её для каких-то своих экспериментов.

Облезлый пони что-то пробурчал под нос и бросил на меня испепеляющий взгляд. Да, сейчас от меня каким-то образом зависит безопасность его шкуры. Если со мной что-то случится, то ему будет плохо, ой как плохо. Это вселяет крупинку веры в то, что он просто не пристрелит меня со злости, или не сделает ещё чего похуже, в таком состоянии я вряд ли смогу дать отпор. Кстати, было бы не плохо оценить своё состояние…

То, как я себя чувствовала, вгоняло в ступор. В груди зияла окровавленная дыра от выстрела, на которую даже краем взгляда смотреть было страшно, но она почти не болела. Я потеряла столько крови, что должна была бы просто упасть без сознания, но, немного помесив грязь копытами, я легко поднялась на ноги. Ощущения были такими, будто я одновременно отлежала всё тело, и под кожей сейчас бегают миллионы микроскопических насекомых. Единорог заметил, что я встала, и подошёл ко мне, с его приближением окружавшее меня розоватое свечение немного усилилось.

— Как себя чувствуешь? — деловито спросил он.

— А как я могу себя чувствовать с такой дырой в лёгком, которую ты же и сделал? — я, не удостоив единорога взглядом, попыталась хоть немного избавиться от грязи на голове.

— Если бы Холдер не был таким упёртым, всё обошлось бы мирно. Я не держу никакого зла лично на тебя, но я готов пожертвовать чем и кем угодно ради своей цели. Надеюсь, ты достаточно благоразумна чтобы понять, что просто оказалась не в том месте не в то время.

— Я оказалась именно там, куда привела меня Судьба. Что ты сделал с Фидерхаубе и Холдером?

— С Холдером я ничего не смог бы сделать при всем желании, он мастер защитной магии. А единорожка... Её твоя участь не постигла, Холдер всё-таки сдался. Мне стоило бы раньше догадаться, что этот старик привяжется к ней. И вообще, с чего ты так о них беспокоишься? Подставила себя ради этой служанки.

— Потому что я знаю, что моему имени еще рано быть написанным в книгу Луны.

— Откуда ты можешь это знать? Думаешь, ещё слишком молода чтобы умирать? Готов поспорить, Чалк часто видел подобные мысли в глазах своих жертв.

— Думаю, мне нужно кое-что закончить.

— Вот как? В любом случае хочу тебя предостеречь. Как видишь, я не исцелял тебя, на самом деле я вообще не знаю, как это делается, так что не надейся на мою жалость. Я просто наложил на тебя несколько заклинаний собственного изобретения. Нечто вроде стазисного отпечатка, стазис вообще распространенное медицинское заклинание, но я его улучшил.

— Ста... чего?

— Благодари провидение, или Судьбу если угодно, за то, что я успел прочесть в книге Холдера заметку о тебе. Ты сейчас жива только благодаря моей магии, твоё состояние как-бы заморожено на том моменте, когда жизнь вот-вот начнет покидать тебя. В каком-то смысле, твоё тело сейчас всего-лишь полумёртвая кукла из плоти и костей, которая содержит в себе отделённый отпечаток твоей сущности. Я могу сейчас отрезать тебе ухо, и ты ничего не почувствуешь, пока отпечаток снова не соединится с телом. Но если это случится вдали от единорога-медика... Тогда я тебе не завидую. В общем, имей ввиду: если со мной что-то произойдёт, или я просто захочу — ты умрёшь.

— Если умру, вы превратитесь в милые статуи, — я кивнула в сторону трёх окаменевших бедолаг посреди дороги. — На таких хорошо мох растёт. Или отправитесь кому-нибудь на ужин.

— Как видишь, сотрудничество в наших обоюдных интересах, — фыркнул единорог. — Пошли, у нас впереди неблизкий путь, — Лайтгрин сделал несколько шагов, затем остановился и произнёс, не глядя на меня. — Если... всё пройдет гладко... Даю слово, что доставлю тебя к врачу и уж тем более не позволю Чалку к тебе притронуться. А у него есть на тебя планы, будь уверена. Всё, хватит разговоров, пошли. И двигай ногами сама, я не собираюсь больше тратить силы и тащить тебя.