Маги (джен)

— Ни за что не поверю, Дамблдор, что Вы с этим ничего не можете поделать! Как подобное вообще могло произойти?

Минерва, сделав еще два шага, наконец, остановилась перед директорским столом.

— Когда ты собираешься разрешить эту ситуацию? — решила не ходить вокруг да около женщина. Случившееся не просто выбило почву из-под ее ног, нет, оно окончательно разрушило остатки доверия к Альбусу.

— Минерва, ты должна понимать, что тут я…

— Только не говори, что ты не имеешь на Фаджа ни малейшего влияния! — фыркнула МакГонагалл.

— В этом вопросе я действительно бессилен.

Такой усталый тон собеседника профессору Трансфигурации совершенно не понравился. Неужели директор настолько разозлил министра? Хотя смерть ученицы — действительно весомый повод для ярости. Но отвечать так глупо и мелочно!

— Значит, мы должны найти их самостоятельно! — отрезала Минерва, хлопнув дверью.

* * *

Душно, как же душно… Мне было так плохо, что я даже не понимал, где нахожусь. Несколько минут я просто задыхался от затхлого воздуха, но, все-таки, пусть и медленно, начал приходить в себя. Первым четким чувством стало ощущение клетки. Оно осталось в сознании с детства, когда мы с ребятами еще не могли достаточно хорошо ориентироваться в пространстве, и нас попросту запирали в комнате. В маленьком помещении с наглухо закрытым окном и почти полным отсутствием вещей. Большую часть времени с нами кто-нибудь сидел, но не всегда это была Эллис. Не знаю, что бы я делал тогда без Гая и Лии. Часто думаю, что умер бы… С тех пор я страшно боюсь закрытых комнат. Ведь всегда, где бы я ни был, передо мной целая вселенная! Вселенная, бесконечная в своей черноте…

Чем легче становилось дышать, тем сильнее накатывала паника… Я не мог пошевелить ни руками, ни ногами, и только голова бесполезно металась по подушке. По отвратительному комку перьев, упакованному в накрахмаленный аж до зубного скрежета кусок тряпки. Никогда я не чихал так оглушительно, как в этот раз.

Чих отозвался противным эхом в голове. Мне казалось, словно она совсем пустая. Только бы выбраться из этих пут! И ни единого звука, кроме моего тяжелого и резкого дыхания, назойливого шуршания ткани, скрипа кровати. Какой же я слабый! Не могу одолеть простые веревки! Рванувшись особенно сильно, я почувствовал приторно-горький запах крови. Странно, но боли в запястьях не чувствовалось совсем. Или же я просто не ощутил ее в то момент. Но мне было все равно. Единственное, чего я хотел — свободы!..

* * *

— Миссис Грейнджер, возьмите, — Джон протянул женщине стакан холодной минералки. После нескольких глотков всхлипы начали стихать.

Еще раз просмотрев свои записи, мужчина обнаружил одно важное упущение.

— Вы не дали мне адрес школы, — адвокат вопросительно посмотрел на мистера Грейнджера.

— Все дело в том, сэр Лейтон, что мы не знаем адрес Хогвартса. Нам гарантировали безопасность дочери, и… с нашей стороны это была большая ошибка.

— Что же это за интернат такой? — чем дольше Джон слушал своих новых клиентов, тем больше он видел в их рассказе неточностей и недосказанностей. — Мистер Грейнджер, послушайте, если вы не расскажете мне все, что вам известно, то виновные в смерти вашего ребенка не будут наказаны. Я просто не смогу вести дело вслепую. Вы должны понять меня.

— Нам с женой не хочется, чтобы нас посчитали за сумасшедших, но, раз вы настаиваете на всей правде, взгляните вот на это.

На стол перед адвокатом лег конверт из грубой желтоватой бумаги. Даже не читая, мужчина мог сказать, что в нем. Устало откинувшись на спинку кресла, Джон потер пальцами переносицу и нервно рассмеялся. Увидев, что у его посетителей вытягиваются лица, Джон поспешил разъяснить эту ситуацию.

— Со мной вам определенно повезло. В свое время брату потребовалось полтора месяца, чтобы убедить меня в существовании магии. К магглорожденным в магическом мире вообще относятся отвратительно…

— Вы?! — перебила его женщина. — Вы один из них? Но как такое возможно?!

— Понимаете, это совпадение действительно странное, — задумчиво проговорил адвокат. — Тринадцать лет назад я защищал интересы своего племянника. Гм… одному шишке из их, — он выделил это слово голосом, — министерства вздумалось повесить на него долг. Банальное полубухгалтерское дело. Если бы я только мог тогда пробраться к гоблинам! — глаза мужчины загорелись. — Простите мне мою эмоциональность, но, поверьте, я уже четырнадцатый год буквально по крупицам собираю информацию об этом пресловутом "Волшебном мире". Волшебный, как же! Видел я их сказочки. Суд над моим племянником был самым настоящим фарсом. И ведь не только Том пострадал от коррумпированного государственного аппарата. Да ладно бы коррупция! Ее я вполне могу понять. Но у них даже элементарное законодательство отсутствует как таковое. Да-да, не удивляйтесь. Все, чем они живут — это некий "Статут о секретности". В нем прописаны наказания за их нарушения этой игры с нами в прятки. Многое там доведено до абсурда. Внутреннего же законодательства у магической Британии нет совершенно. Ни семейного, ни, на худой конец, уголовного кодекса. Ничего. Международная конвенция о правах ребенка обошла их стороной. И многое, многое другое.... Я сам не поверил сначала. Мне и сейчас совершенно непонятно, как они там до сих пор не перегрызли друг другу глотки. Застряли в Средневековье. Не знают элементарных законов физики. Ну, мы тоже, допустим, не знаем магических. Но и их у магов нет!.. В общем, как вы могли заметить, это моя больная тема. Понимаю, что предприятие практически провальное, но я поставил перед собой цель вывести волшебников в мир. Возможно, тогда мы что-то сможем сделать. За эти годы у меня накопилось множество разных нелицеприятных мелочей, — мужчина резко поднялся на ноги. — Но с их образовательной системой мне встречаться еще не доводилось. Итак, теперь вы можете рассказать, как погибла ваша дочь?

* * *

— Северус! — Поппи, не дожидаясь приглашения, решительно шагнула из камина. — Северус! Гарри пропал!

Через час весь преподавательский состав Хогвартса был уже на ногах. Но единственным, что им удалось обнаружить, оказались осколки стекла из разбитого окна.

* * *

— Вы, вообще, понимаете, что несете? Дамблдор, это уже слишком! — Корнелиус Фадж гневно стукнул котелком по директорскому столу. — Сначала у вас погибает ученица! Затем мы обнаруживаем в школе цербера и дубликат — зачем они вам? — философского камня. А уж о покалеченных магглах я вообще молчу! И что теперь? Исчезнувший Гарри Поттер. Гениально, — министр раздраженно взглянул на Дамблдора и повернулся к выходу. — Такими темпами вы в своем кресле удержитесь очень недолго.

* * *

Лия рассеяно смотрела на высокую кирпичную стену. "Хорошо, хоть не бетонная", — с тоской подумала девочка. Уже две недели она находилась в этом интернате для глухих. Сначала ее долго обследовали, даже пытались навесить какой-то аппарат, а потом с притворным разочарованием заключили, что слух потерян полностью. Затем начались занятия, больше похожие на хождение по кругу. Через четыре дня после приезда девочка совсем перестала говорить. Еще через два — есть. Сейчас она сидела на скамейке в саду, спиной ощущая подозрительный взгляд медика. Теперь ее повсюду сопровождали врачи. Лия совсем не понимала, о чем они все время говорят, ей стала безразлична даже погода. Это так было похоже на детство, когда ее отселили от мальчиков. От ее братьев. Где они сейчас? И им, наверняка, плохо, она же чувствует…

Резкий порыв ветра растрепал ее легкие волосы, а когда Лия убрала их обратно за уши, то увидела, что на скамейке она уже не одна.

— Ты откуда здесь? — от удивления девочка даже забыла свои грустные мысли. Ведь прямо перед ней, на расстоянии вытянутой руки, сидел орленок. Совсем маленький еще, он постоянно заваливался на левый бок и неловко взмахивал черным крылом.

— Какой! — заворожено прошептала Лия. Птенец в ответ лишь грустно и слабо пискнул.

— А ну, кыш! — медсестра поспешно схватила свою подопечную за руку и потянула в сторону здания. — Подумать только! Хищные птицы в центре Лондона! И куда только смотрят власти!

Орленок, коротко крикнув, все-таки повалился на траву. Лия дернулась, но новая нянечка держала крепко. Перед тем как двери интерната захлопнулись перед носом девочки, она успела увидеть неровно взлетающую птицу.

* * *

"Когда-нибудь эти звуки меня доконают… Неужели я так и останусь здесь? Один… Как шумно, как много, как неправильно. Почему-почему-почему рядом с Гарри всегда было так спокойно? Тепло…"

Гай тяжело откинулся на кровать. С тех пор, как его привезли в этот интернат, он начал терять ориентацию в пространстве. Это было странно, необычно и страшно. С каждым днем мальчику становилось все хуже и хуже. Воздух был невообразимо душным, каким-то спертым и тяжелым даже.

"Если бы я мог летать! Наверное, в небе все совсем по-другому. Там спокойно и легко, там свободно! Как же мне хочется вырваться отсюда. Братишка, сестренка, как вы?"

Гаю, как никогда до этого, хотелось закричать. Если бы у него появились силы, он бы постарался разгромить эту импровизированную тюрьму… Но мальчик просто не представлял себя бунтующим. Всегда и везде главным нарушителем спокойствия был Гарри. Тихий, уравновешенный и серьезный, он умел вывести из себя любого взрослого так, как ни один из шумных и неуправляемых детей. Хотя Гай и Лия всегда оберегали своего "младшего брата": даже сидя в комнате, он каким-то образом умудрялся притягивать к себе неприятности.

"Как же мне вас не хватает!.."

Глубоко вдохнув, Гай запел. Он много пел здесь. Тягучие глубокие мелодии почему-то раздражали окружающих, но мальчику было слишком плохо, чтобы просто молчать…

— Whatever happens, I'll leave it all to chance

But inside in the dark I'm aching to be free.(1)

Еще раз глубоко вздохнув, мальчик затих. Хотелось плакать… "Гарри не плакал. Никогда. И я не буду", — решил он, стирая рукавом кровь от прокушенной губы.

* * *

Премьер-министр устало тряхнул головой. Весь сегодняшний день был каким-то сумасшедшим. С самого утра этой треклятой пятницы к нему в кабинет ходили с проверками из пожарной, санитарной, сейсмической и прочих безопасностей. Он был совершенно уверен в том, что весь этот дурдом организован оппозицией с целью… Ну откуда же ему знать, в самом деле, с какой именно целью? Главное, что душевный покой британского премьера был прочно подорван. И, когда, казалось бы, уже все, кто только мог, ушли, тяжелые двойные двери снова открылись и тут же захлопнулись.

— Все ваши проверки на безопасность прошел! — радостно возвестил мужчина в рабочем костюме ярко-синего цвета. — Где течет?

— Что течет? — очумело переспросил премьер-министр, нахмурившись от той иррациональной радости, которую буквально излучал вошедший.

— Ну откуда же я знаю! — весело откликнулся рабочий. — Сами вызывали.

— Я?! Послушайте, — начал сердиться хозяин кабинета, — в самом-то деле! Мне целый день не дают работать! Может, вы перейдете сразу к делу?

— К делу? — внезапно посерьезнел мужчина. — А что, можно.

И, поставив на ближайший стул свой рабочий чемоданчик, достал оттуда алюминиевую трубку, а из трубки — пакет, а из пакета — неизвестно каким образом — папку. Толстую такую, под завязку набитую документами.

Премьер-министр наблюдал за этими манипуляциями совершенно спокойно,

даже как-то отрешенно.

— А что так? Камин сломался? — почти безразлично проговорил он, вспоминая первый и единственный визит того министра. На самом деле, все эти годы он тайно ждал чего-то подобного.

— Что? Камин? — рабочий удивленно посмотрел на политика. — А! Вы об этом? Я не маг. Я адвокат, вообще-то. А сумочку эту мне племянник подарил. Я, собственно, к вам как раз по этому вопросу. Четыре дня назад ко мне обратилась семейная пара. Тридцать первого октября в школе Волшебства и Чародейства Хогвартс их одиннадцатилетнюю дочь убил тролль.

— А? — отозвался премьер-министр.

— Вы только охрану не вызывайте, — сбавил темп Джон, видя, что сейчас заговаривать зубы усталому главе правительства. — Я вполне себе честный британский подданный. Вот документы. Просто хочу, чтобы все мои сограждане — независимо от того, маги они, или не-маги — жили по одним и тем же законам. По сути, я работаю исключительно на благо государства. А вас же прошу просто выслушать меня…

* * *

Какой мир большой! Я даже представить себе не мог, что он… такой… яркий, красивый! Глазам так больно, все время больно, но я смотрю и не могу наглядеться вокруг. Мне даже уже почти неважно, где я нахожусь, и что со мной будет дальше. Только бы успеть! Просто успеть увидеть все. Я сейчас даже плохо понимаю, где земля и где небо, но это настолько несущественно! Главное — я вижу… И наконец-то могу кричать…

________

(1) Queen, "Show must go on".

Хочу сказать огромное спасибо Катарине Певерелл за помощь в подборе песни.