Пятьдесят грамм молока, или пять миллиметров до тебя (гет)

Истошный вопль Плаксы Миртл заглушил издаваемые Невиллом звуки. Привидение сделало небольшое сальто и с всплеском ухнуло в унитаз.

— Если я привидение, это ещё не значит, что надо сквозь меня блевать!

— П-прости, Миртл, — глухо пробормотал Невилл, пытаясь подавить очередной приступ тошноты. – Я тебя не заметил…

— Конечно! – взвизгнула Миртл. – Кто заметит толстое, прыщавое, очкастое…

Внезапно она сощурила свои прозрачные тёмные глаза, будто почуяв неладное, и проворно подлетела к гриффиндорцу, отчего тот отпрянул и упёрся спиной в дверцу туалетной кабинки.

— А с какой это стати тебе так плохо?

— Неважно, — буркнул Невилл и, толкнув дверь плечом, повернулся, чтобы выйти. Однако привидение моментально материализовалось перед его носом.

— Выкладывай, — строго потребовала Миртл, а затем сделала вид, будто потрепала парня по плечу. – Я же тут вроде школьного психолога.

Невилл кисло усмехнулся и, подойдя к раковине, открыл кран с холодной водой. Опершись руками о раковину, он мрачно уставился в зеркало.

— Я – тварь, — наконец сказал он. – Я ужасный ублюдок.

— Это ещё почему? – Миртл любопытно встрепенулась. – Вроде бы, ты не убийца, не наркоман, не сутенёр, не маньяк… Или…?

Невилл замотал головой и подставил лицо под ледяную струю.

— Тогда в чём проблема? – привидение внезапно вынырнуло из крана вместе с водой, ослепительно улыбаясь. Семикурсник рванулся прочь и, со всего размаху ударившись носом о кран, взвыл от боли.

— Прости, пожалуйста! Я совсем не хотела…

— Миртл, — прогнусавил он, слизывая с губ капающую из носа кровь, — И ты хочешь, чтобы я излил тебе душу?

Она виновато потупила свой мёртвый взор и, влетев в открытую кабинку, зависла над унитазом в той же позе, что приличная первокурсница, сидящая за партой.

— Я обещаю слушать внимательно, хранить всё в тайне и постараться помочь, — торжественно поклялась она.

Невилл обреченно вздохнул.

— Сегодня я был у родителей…

* * *

Сегодня он был у родителей. Они выглядели настолько изнеможенными, что бабушка, глотая слёзы, поспешила выйти в коридор.

— Невилл, не задерживайся долго, — наказала она.

Кивнув, Невилл заправил прядь волос матери за ухо. Она смотрела на него непонимающе, глупо улыбаясь, и вдруг дотронулась кончиком указательного пальца до его носа.

— Нос, — пропела она и отдёрнула руку. – Бобо!

Парень грустно улыбнулся и отрицательно покачал головой, переведя взгляд на отца. Тот стоял и с задумчивым видом разглядывал блёклый узор на обоях, изредка проводя костяшками пальцев по изгибу рисунка.

— Пап, — прошептал Невилл, и в глазах привычно защипало. – Пап, это я.

Но Фрэнк Лонгботтом продолжал сосредоточенно изучать обои, ссутулившись и заведя правую руку за спину.

Внимание Алисы отвлекла жужжащая под потолком муха. Женщина неловко взобралась на стул и, размахивая руками, попыталась поймать насекомое.

— Мам, не надо, — ласково и немного плаксиво пробормотал гриффиндорец. – Пусть она летит.

Но родители так больше и не вспомнили о нём, и Невилл, понурив голову, вышел из палаты.

— Что так долго, Невилл? – с напускной строгостью возмутилась бабушка, хотя руки её тряслись и деревянная трость глухо постукивала по полу. – Пойдём же.

Они подошли к только что открывшемуся лифту, и случилось самое худшее, то, чего Невилл больше всего опасался – они встретили знакомое лицо. И хотя Гарри Поттер так или иначе помог ему справиться со стеснением, обуревавшим его в те минуты, когда знакомые люди встречались ему в лечебнице Св. Мунго, было довольно-таки неприятно наткнуться здесь на своего преподавателя.

— Здравствуйте, профессор Хейли.

— Здравствуй, Невилл, добрый день, миссис Лонгботтом, — жизнерадостно отозвалась Гортензия Хейли, их преподаватель по Защите от Тёмных Искусств на седьмом курсе.

Профессор Хейли была незаурядной личностью, рекомендованной на должность самим Дамблдором. Миловидная черноволосая женщина, на вид лет тридцати, она, казалось, совершенно не имела прошлого: сколько бы ни искала информации в библиотеке Гермиона Грейнджер, как бы ни допытывался у директора правды Гарри Поттер, что бы ни спрашивал у отца Рон Уизли, тайна Гортензии Хейли так и не была раскрыта. Это и настораживало, и восхищало одновременно. Настораживало – так как многие учителя недолюбливали коллегу и не доверяли ей (особенно Северус Снейп), а восхищало – потому что она всегда справедливо и непредвзято оценивала их знания и рассказывала много нового.

— День добрый, — кивнула бабушка, сжимая губы в тонкую линию – первый признак раздражённости. – Вы, если я не ошибаюсь, преподаватель Невилла по Защите…

— От Тёмных Искусств, — нетерпеливо перебила Хейли, заставив миссис Лонгботтом нахмуриться. – А Вы, судя по всему, бабушка Невилла. Очень приятно.

И она протянула свою широкую, жилистую руку его бабушке.

— Видимо, да, — женщина проигнорировала жест профессора, внезапно поинтересовавшись, — А Вы здесь, позвольте узнать, по какому вопросу?

Невилл отчаянно залился краской, чувствуя, как кровь пульсирует в висках.

— О, — разочарованно вздохнула Гортензия, — У меня муж в отделении «Недуги от заклятий».

— Что-нибудь серьёзное? – с пренебрежением спросила миссис Лонгботтом.

— Можно сказать и так, — уклончиво пробормотала профессор и мгновенно переменила тему. – Знаете, успеваемость Невилла резко упала в последние несколько недель. Возможно, случилось что-то, что мешает ему заниматься?

— Правда, Невилл? – грозно вопросила бабушка, и гриффиндорцу показалось, что над ним нависла грозовая туча, не предвещающая благополучного исхода событий.

— Д-да, — промямлил он, пряча руки в карманах мантии.

— Мы поговорим на эту тему, — многообещающе проговорила бабушка и, не попрощавшись, тяжёлым шагом двинулась прочь из открывшегося лифта. Невилл виновато улыбнулся преподавательнице и поспешил следом.

— Ты! – шипела женщина на ходу, привлекая внимание прохожих. – Как у тебя совести хватает так позорить своих родителей! Они столько отдали ради тебя, а ты даже учиться нормально не можешь…

Невилл угрюмо плёлся позади, хватая сознанием обрывки жестоких и неоправданных фраз.

* * *

— Кошмар, — пробормотала Миртл, отрешенно уставившись на переносицу Невилла. – Как ты её не прибьёшь до сих пор?

— Не знаю, — честно сознался гриффиндорец, пожимая плечами. – Но она моя бабушка всё-таки.

— Ага, с этим ничего не поделаешь. Держись, Невилл, всё будет хорошо, — твёрдо заявило привидение.

— И это твой хвалёный совет? – возмутился парень.

— А ты думал, я тебе тут план-кинжал построю?

— Ладно, спасибо, — он устало махнул рукой. – Пойду-ка я в башню.

И, дождавшись, когда Миртл в очередной раз со свистом засосало в водопровод, Невилл побрёл к башне Гриффиндор. По пути он размышлял о несправедливости бабушки и жизни вообще, о странной встрече с профессором по ЗоТИ и о золотых косичках Луны Лавгуд – он всегда думал о ней в трудные минуты.

Полная Дама покачала головой, поохала, глядя на его чересчур бледное лицо, и пропустила парня в гостиную, услышав пароль «Кровавая вейла». Он кинул мантию на диван и поднялся в спальню. Невилл был полон решимости выкинуть к чертям напоминалку, подаренную бабушкой на его одиннадцатый день рождения. Таким образом он надеялся отомстить ей за вечные упрёки, наставления и недовольство. Гриффиндорец заглянул под кровать в поисках чемодана, и краем глаза заметил отражающий луч солнца блеск под кроватью Поттера. Невилл вытащил чемодан и начал выкладывать из него все вещи, чтобы найти стеклянную сферу. Когда последний носок оказался на полу, парень обреченно вздохнул: напоминалки там не было. Предположив, что она случайно закатилась под кровать Гарри, он на четвереньках подполз к блестящему предмету. Это оказалась хрустальная чаша, в которой переливалось серебристое вещество. Невилл осторожно приподнял её, вглядываясь в гладкую, почти зеркальную поверхность. Кажется, Гермиона просила друзей спрятать её думоотвод, и Гарри оказался весьма оригинален, убрав его под кровать. Внезапно в гостиной послышались шаги, и дверь распахнулась, впуская в спальню Симуса Финигана. От неожиданности руки Невилла дрогнули, и думоотвод Гермионы Грейнджер полетел на пол. Парень зажмурился, и только услышал оглушительный, как ему показалось, звон разбивающегося хрусталя.

— Невилл, ты чего? – удивился Симус, отмахиваясь от сиреневатой дымки, застилающей комнату.

— Я только что…, — сквозь кашель бормотал Невилл, — я только что совершил нечто ужасное…

* * *

Драко Малфой планировал использовать «Глюки», чтобы ввести в заблуждение Гортензию Хейли и проникнуть на собрание профессоров в кабинете Директора Хогвартса. Слизеринец подозревал, что это будет тайная встреча членов Ордена Феникса, в котором, по сведениям Снейпа, и состояла Хейли. Сам декан Слизерина сегодня вынужден был уехать из Хогвартса по поручению Дамблдора, который, видимо, перестал безгранично доверять ему. Северус наказал Драко сделать всё, что угодно, лишь бы узнать, что обсуждалось на собрании. Позаимствовав Оборотное зелье из кабинета Зельеварения, Малфой намеревался превратиться в профессора по ЗоТИ, чтобы осуществить свой замысел.

Он как раз подошёл к аудитории ЗоТИ, когда услышал знакомый взволнованный голос:

— Профессор, вы должны сказать кому-нибудь об этом!

— Нет, Гермиона. Если я не буду держать язык за зубами, они меня убьют.

— Но Тонкс сказала…

— А ты больше слушай свою Тонкс! – Драко не помнил, чтобы Хейли когда-нибудь была так раздражена. – Ей повезло, что Ремус следит за ней. Иначе бы от Ордена камня на камне не осталось!

Гермиона промолчала. Слизеринец осторожно приблизился к двери, полоса света от заколдованных свечей, парящих в комнате, мягко легла на его левую щёку и сузила зрачок. Гриффиндорка стояла к нему спиной, загораживая профессора, опустив голову и переплетя сзади пальцы рук.

— Ты не должна была догадаться, Гермиона, — с сожалением проговорила она. – Не всегда твоя сообразительность идёт на пользу окружающим.

Драко усмехнулся, нащупав в кармане мантии шкатулку с волшебным порошком. Грейнджер, засуетившись, подобрала с пола сумку и вышла в коридор.

— Малфой! – выпалила она. – Опять ты!

— Как видишь.

— Ты не забыл, что мы встречаемся у Выручай-комнаты через час? – их занятия совершенно вылетели у него из головы.

— Конечно, нет, — он насмешливым жестом пригласил её пройти дальше, отчаянно надеясь, что успеет завершить все свои дела ровно через час. – Грязнокровки вперёд.

— Знаешь, иногда я думаю, это единственное, что ты можешь мне сказать, — передразнила Гермиона его собственную фразу, сказанную, когда они прятались в буфете гостиной Гриффиндор.

Слизеринец проводил её мрачным взглядом и, дождавшись, когда она скрылась за поворотом, постучал в дверь кабинета ЗоТИ.

— Войдите, — голос профессора был усталым и озлобленным, как будто ей пришлось три часа подряд провозиться с мандрагорами. – А, здравствуйте, мистер Малфой.

— Здравствуйте, профессор, — он подошёл к письменному столу, за которым она сидела, держа наготове щепотку волшебного порошка.

— По какому вопросу Вы пришли ко мне? – она делала вид, что сосредоточенно разбирает работы шестикурсников.

— Я слышал, о чём Вы говорили с Грейнджер, — Хейли выпрямила спину, стиснув в руке очередной свиток пергамента.

— Неужели?

— Именно, — он дунул на порошок, и маленькие пылинки, кружась, полетели к носу профессора.

Она чихнула.

— Теперь вы расскажете мне об этом, а потом заснёте на час и не вспомните, что здесь произошло.

Профессор подняла на него свои остекленевшие глаза и заговорила.

— Сегодня в полночь мой муж бежит из клиники Святого Мунго, чтобы присоединиться к Пожирателям Смерти.

— Интересно, — протянул Малфой. Ему не было известно об этом плане Волдеморта. – Как же зовут Вашего мужа, профессор?

Но Гортензия Хейли вместо ответа начала хватать ртом воздух, как будто задыхалась; смотря на вытянутые перед собой руки, она испуганно хлопала ресницами. Драко вдруг понял причину её странного поведения: впалые щёки женщины округлились, а стрижка ёжиком превратилась в длинные блестящие волосы – женщина словно помолодела на несколько лет.

Она кинула последний непонимающий взгляд на Драко, который отразился и в его глазах, и упала без чувств. Слизеринец, забыв про своё задание, выскочил из комнаты и врезался в насмерть перепуганную Грейнджер.

— Подслушивала, да? – ехидно поинтересовался он.

— Как и ты, — отмахнулась гриффиндорка. – Что ты сделал с профессором Хейли?

— Не твоё дело, грязнокровка.

Проигнорировав его слова, она схватила однокурсника за рукав мантии и втащила обратно в комнату.

— Какого чёрта…, — Гермиона удивлённо уставилась на преподавательницу. – Почему она без сознания?

— А тебе не интересно, почему она помолодела? – холодно парировал Малфой.

— Об этом я уже догадываюсь…

— Правда? – Драко заинтересованно подошёл к ней и глянул через плечо гриффиндорки на профессора.

— Это должно быть как-то связано с окаменением Криви, — она скрестила руки на груди.

— Криви окаменел?

— Да, прямо как на втором курсе…

— От нападения василиска, — продолжил Малфой.

— Это ваша работа? – под словом «ваша» она подразумевала Пожирателей.

Слизеринец пожал плечами, гадко усмехнувшись.

— А хоть бы и так.

— Не похоже, — задумчиво возразила она своим же догадкам. – Не тот стиль.

Гермиона медленно обошла профессора и нагнулась, чтобы внимательнее рассмотреть её лицо.

— Как же я раньше не догадалась.

— Не догадалась – что? Кто её муж?

— Да. Хотя ты и сам прекрасно знаешь.

— Неправда, я как раз хотел её спросить. Она только сказала, что он собирается присоединиться к Пожирателям, но я о таком даже не слышал.

— Это ты усыпил её? – гриффиндорка недоверчиво покосилась на него.

— Да, я использовал Веритасерум и Конфундус, — солгал Драко, заметив, что она находилась в той области, где он рассыпал порошок. Ему не хотелось, чтобы она знала, что он украл её подарок Финнигану. – Заставил её всё рассказать и заснуть.

— Ясно, — она всё ещё с сомнением смотрела в его глаза и внезапно чихнула; перламутровые пылинки блестели в свете свечей. – Сегодня я нашла в сумке книгу и вспомнила, где впервые видела профессора Хейли. Это было на втором курсе в Косом переулке. Ловишь мою мысль?

— Не совсем, — признался Драко, мысленно благодаря Милисент за то, что она разлила сок на порошок, заставив его так странно действовать.

— Помнишь, твой отец тогда подложил дневник Тома Реддла в котёл Джинни? – он кивнул, всё ещё не понимая. – Там была куча фотографов, ты помнишь, из-за чего?

— Приехал Гилдерой Локхарт, и…, — и тут Драко осенило. – Она жена Локхарта, да?

— Правильно, и она писала его биографию. И, естественно, присутствовала на той раздаче автографов.

— У тебя сохранилась та биография, — выдохнул слизеринец.

— Точно, — и они оба снова посмотрели на спящую преподавательницу.

— Сдаётся мне, Грейнджер, мы снова оказались в твоих воспоминаниях…