Гарри Поттер и Восьмая книга. Часть 1 (джен)

Римус появился через три дня. В четверг.

На завтраке в Большом Зале Люпина еще не было, но не успел Слизнорт объявить о начале урока, как в дверь кабинета зельеварений постучали.

— Да-да! Кто там? — судя по голосу, профессор находился в прекрасном настроении.

Дверь открылась, и на пороге возник Люпин. За ту неделю, что его не было, Римус заметно похудел. Мантия висела на нем мешком, под глазами залегли темные круги.

— Входите! Скорее входите, молодой человек! — Слизнорт нисколько не удивился ни опозданию Люпина, ни его виду.

Получив разрешение, Римус зашагал в конец класса. Туда, где между Джеймсом и Сириусом из-за крышки предпоследнего стола выглядывала голова Питера. Петтигрю садился так на всех уроках, надеясь на помощь друзей. И когда его спрашивали преподаватели, помощь приходила всегда! С двух сторон сразу. Благо, что встав для ответа, Питер мог получать подсказки прямо в уши. Но занять привычное место Римусу не удалось.

Джеймс быстро передвинулся к краю стола, а между собой и Питером демонстративно водрузил сумку. С возвращением Люпина Поттеру сразу вспомнилось, чем для них закончилось празднование Хэллоуина!

Недовольство мадам Помфри в тот вечер только открыло череду неприятностей. Мальчики до сих пор не понимали, почему она захлопнула перед ними дверь. Разве те, кто нуждается в лечении, кроме больничного крыла могут быть в замке где-то еще? Но это было только начало!

Через пару минут ребята столкнулись со школьным смотрителем. Недолго думая, Филч отвел их прямо к МакГонагалл. В домашнем халате и ночном чепце она долго выслушивала оправдания студентов. А затем декан Гриффиндора подвела итог их похождениям:

— Ваше желание проведать заболевшего товарища весьма похвально. Но только не тогда, когда первокурсникам уже положено находиться в своих спальнях. Каждому пять штрафных очков! Проводите их, Аргус! — распорядилась профессор, и гриффиндорцы увидели перед собой вторую закрытую дверь.

Потом Филч сопровождал их до самого портрета Полной Дамы! Через ползамка! На глазах старшекурсников, для которых праздник еще продолжался. Как же они веселились, показывая пальцами на троих «малышей» под конвоем завхоза!

Зато теперь Эйвери с Мальсибером из-за спины Поттера смеются над Люпином. Слизеринцы видели все. Они сразу поняли, почему Римус вдруг замер с нелепым видом посередине класса. Но Джеймсу сейчас его нисколечко не жалко! Во всех бедах он обвинял только Люпина.

Все видел и Слизнорт. Но пока он раздумывал, как выправить ситуацию, вмешалась Эванс. Обернувшись на громкий смех в конце класса, Лили разобралась во всем быстрее профессора.

— Римус! Иди сюда. Садись, — позвала она. — Ну же, Мэри, подвинься!

Слизнорт ничуть не огорчился, что все обошлось без его участия. И снова заговорил бодрым голосом:

— Все-все! Успокоились! Урок, между прочим, давно начался. Да, Уилкис? — профессор возвращал себе контроль над классом. — Сегодня мы продолжаем начатое на прошлом занятии. Основа вашего Бодроперцового зелья успела настояться и, надеюсь, к концу урока станет настоящим снадобьем! А мадам Помфри, уж будьте уверены, найдет ему достойное применение.

Здесьспорить не приходилось. Джеймс не понаслышке знал, как действует Бодроперцовое зелье. Миссис Поттер при первом намеке на простуду щедро поила им всю семью. Хворь на следующий день отступала, но у зелья был один недостаток: уже после второго глотка из ушей начинал валить дым.

— Сегодня от вас требуется... — Слизнорт достал из роскошной темно-синей атласной мантии палочку, — сделанное на предыдущем уроке перелить в котел...

После небрежного взмаха створки шкафа за спиной профессора открылись. Пара дюжин колб с мутной жидкостью внутри и надписанными фамилиями студентов снаружи, разлетелись по классу. С легким звоном они опустились на парты — каждая перед своим хозяином. — И пользуясь планом, — Слизнорт сделал еще движение палочкой: на доске появился порядок приготовления зелья, — закончить работу. То же самое написано в учебнике на странице сорок пять. Нужные вам ингредиенты найдете в шкафу № 3. Ну что еще, Люпин?

Римус уже с минуту сидел с поднятой рукой.

— Ах да! Вас ведь позавчера не было... — наморщил лоб профессор. — Но не волнуйтесь. Это поправимо. Мисс Эванс! Раз уж вы взялись опекать Люпина, — громкий смех снова раздался с задней парты, — могу я попросить вас поделиться содержимым вашей колбы?

Лили послушно откупорила стеклянный сосуд. Половину того, что в нем находилось, она выплеснула в котел Римуса. Затем остатки вылила в свой.

— Спасибо! — Слизнорт коснулся палочкой обоих котлов, и количество жидкости в них увеличилось. — Приступайте! А чтобы смех не мешал работе... Вы же готовите первое в своей жизни зелье! Как это замечательно! Поэтому, давайте проведем небольшое соревнование. Тому, кто справится с работой быстрее всех — двадцать призовых очков. Начали!

По всему классу тут же закипела работа. Перелить основу зелья в котел, развести под ним огонь и бегом к шкафу — за всем необходимым. Быстрее, пока возле него еще никого нет!

К середине первого часа толкотня возле третьего шкафа закончилась. Все вернулись к своим котлам. Не дожидаясь пока мутная жидкость закипит, можно сделать заготовки. Быстрее! Быстрее...

Никуда не спешил в классе только Слизнорт. Медленно прохаживаясь между столами, профессор на ходу давал указания, исправлял ошибки:

— Нарезать корень женьшеня, Петтигрю! Нарезать, а не настрогать! Вы разницу понимаете? Если нет, спросите у Блэка и Поттера. Думаю, они вам объяснят!..

Слизнорт добрался до конца класса и развернулся:

— А вот ягоды калины, Эйвери, нужно как раз не нарезать, а раздавить! Раздавить прямо над котлом! И всего семь штук, а не целую горсть! Следите за инструкцией! Для кого она написана?

— А вы точно знаете, профессор, что он умеет читать? — вставил словечко Сириус.

— Я точно знаю, мистер Блэк, что вашему зелью нужно поддать жару. Иначе оно до рождества не закипит, — Слизнорт был прав: огонь под котлом Сириуса еле теплился.

Далекий удар колокола призвал к перерыву. Но ни один студент в классе не поднялся с места. Каждый хотел опередить остальных. Все желали одного — выиграть!

— Должен сказать, мистер Люпин, у вас тоже есть шансы на победу. И немалые. Тот... М-м-м... Промежуточный продукт, которым с вами поделилась мисс Эванс, отличного качества! — профессор протянул Римусу пустую колбу. — Для готового зелья.

От неожиданной похвалы щеки Лили слегка порозовели. Девочка наклонилась над котлом так низко, что едва не опалила рыжую челку. А профессор, не замечая ее смущения, продолжил:

— Странно... Странно и интересно. Почему вы, мисс Эванс — такая добрая, отзывчивая, не без способностей к приготовлению зелий... — Слизнорт словно размышлял вслух. — Почему вы не попали на факультет ко мне? Признаюсь, я начинаю немного завидовать коллеге МакГонагалл.

— Все вопросы к Шляпе, профессор! — обернулась Лили к успевшему пройти в конец класса Слизнорту. От ее смущения не осталось и следа: лукавая улыбка, в зеленых глазах пляшут задорные искорки. — Вы помните, как она пела? Слизеринца — в Гриффиндор! Может, это я и есть?

— Может быть... — задумчиво проговорил профессор. — Очень может быть...

Слизнорт как в воду глядел. Первым, у кого над котлом завился спиралью густой ароматный пар готового зелья, стал именно Люпин. Аккуратно, чтобы не потерять ни капельки, Римус перелил его в колбу, плотно закрыл пробкой и сел на место. Лили тут же повернулась к нему. Не дожидаясь вопроса, Люпин отрицательно покачал головой:

— Нет. После тебя, — прошептал он и кивнул на пар над котлом Эванс. — Приз должен быть твой...

Лили проиграла победителю меньше минуты. Но как и Римус, она не стала нести готовое зелье Слизнорту. За первым столом завязалась тихая перепалка, главным в которой было слово «Нет!» Спор продолжался до тех пор, пока со своего места не поднялся Снегг. В руках он держал заполненную до краев колбу. Но не успел Северус ступить и шагу, как загораживая проход, навстречу ему поднялся Сириус...

— Будем справедливы! Победили гриффиндорцы. Приз достается им! — пресекая возможный конфликт, громко и властно заговорил со своей кафедры Слизнорт. — Десять очков мистеру Люпину и столько же мисс Эванс! Урок окончен...

После обеда, на истории магии Люпин снова сидел рядом с Лили. Профессора Бинса это нисколько не волновало. Монотонным голосом он два часа рассказывал о попытках британских волшебников в IVвеке наладить контакты с магами Востока. Закончив лекцию, профессор озадачил студентов очередным рефератом и беззвучно удалился через классную доску.

Назавтра, на трансфигурации все повторилось. Своего удивления от подобного соседства МакГонагалл не показала, но попросила Эванс задержаться после урока. О чем они говорили, так и осталось тайной...

Люпин и раньше был не сильно заметен. А теперь, казалось, совсем растворился. В классе появлялся вместе с ударом колокола. Сидел один или рядом с Лили. Дождавшись конца урока, уходил быстрее всех. Ел обычно на самом краю стола, потом исчезал неизвестно куда. В спальню входил без единого звука. И только тогда, когда точно знал — остальные уже спят. Поднимался первым и всякий раз успевал покинуть башню, пока другие гриффиндорцы еще не проснулись.

Так продолжалось всю следующую неделю, за ней еще две. А потом Римус Люпин снова пропал. Причем никто даже не мог точно сказать, когда именно...

В последнюю пятницу ноября он еще был на уроках. И с утра, и после обеда — на защите от темных искусств. Профессор Прюитт для этого занятия выбрал очень мрачную тему. Наверное, под стать погоде. В окна было видно, как со стороны Запретного Леса на замок медленно наползает огромная черная туча.

Знакомство первокурсников с оборотнями растянулось на всю лекцию. Без малого два часа Прюитт рассказывал об их внешнем виде, повадках, образе жизни. За это время профессору ни разу не пришлось призывать класс к вниманию. С последней парты Джеймсу хорошо было видно, как Мэри Макдональд строчит пером, записывая за Прюиттом каждое слово. Лили больше слушала, время от времени делая пометки в блокноте. Сидевший впереди них Люпин не писал ничего. Вообще. Римус даже не вынул из сумки тетрадь. Доставая учебник, Люпин услышал тему занятий и словно застыл. Он так и просидел всю лекцию с книгой в руках, не сводя с Прюитта глаз. И не он один...

Урок, и впрямь, был очень интересный! Никто в классе даже не заметил, что за окнами закружились первые снежинки. А почти в самом конце профессор Прюитт решил показать, как умею выть оборотни. Так ли они поют полной Луне на самом деле, Джеймсу судить было трудно. Сам Поттер оборотней никогда не видел и не слышал. Но звуки были жуткие. Услышав их, Лили вскрикнула, Сириус усмехнулся, а Люпин выронил из рук учебник и он с громким стуком упал на пол...

Во время ужина снег уже начал просто валить. Крупные белые хлопья кружили над волшебным потолком Большого Зала. На смену грусти надоевших дождей они несли всем радость и хорошее настроение. Быстро покончив с едой, первокурсники побежали на улицу. Стоя на пороге замка, мальчики заворожено смотрели на снежный хоровод.

Внезапно за белой пеленой появился размытый вьюгой и расстоянием темный силуэт. Высокий человек в длинной мантии с накинутым на голову капюшоном медленно брел к дверям Хогвартса. Туфли его оставляли на сырой, припорошенной снегом траве длинные мокрые следы. Не сговариваясь, первокурсники встали к плечу плечо. Руки сами собой потянулись за палочками...

Не дойдя нескольких шагов до дверей, человек остановился и резким движением откинул со лба капюшон:

— А-а! Старые знакомые!

Мадам Помфри увидела нацеленный на нее арсенал и заулыбалась. Затем ступила на порог, расстегнула мантию и затрясла полами. Смахнув налипший снег, целительница взялась за ручку дверей и обернулась через плечо:

— Смотрите, не простудитесь!

Вдруг ее взгляд упал на длинную темную цепочку собственных следов. Мадам Помфри слегка нахмурилась и достала волшебную палочку. Резкий взмах под невнятное, непонятное для первокурсников бормотание и закружившая пороша вмиг превратила лужайку в снежную целину.

— Желаю вам болеть только на стадионе! — Попрощалась целительница и скрылась в дверях.

«4 декабря. Квиддич. Гриффиндор — Когтевран».

Несколько слов на доске объявлений снова взбудоражили всю школу. Предстоял матч двух равных по силе соперников. Но все знали — победить должен кто-то один. И именно он станет главным конкурентом Слизерина в борьбе за звание чемпиона.

На следующий день после завтрака команды в полной экипировке при поддержке болельщиков затеяли отчаянный спор у стадиона. Обе доказывали свое право занять его для тренировки. Спорщиков активно поддерживали болельщики. Неизвестно, чем бы закончилось противостояние — в руках игроков к метлам уже добавились палочки, если бы не мадам Трюк. Брошенный между будущими противниками бронзовый кнат заставил когтевранцев убраться восвояси. Но зато завтра поле на целый день полностью принадлежало им.

Да что там выходные! Пытаясь отработать как можно больше игровых приемов, команды были готовы летать вечерами. Даже ночью! По морозцу, под снегом, при свете звезд и Луны. Но к радости слизеринцев, прослышав о подобных намерениях, Дамблдор наложил на них запрет.

На целую неделю квиддич вышел в школьной жизни на первое место. Волновались все. Включая первокурсников. В ожидании матча Джеймс и не заметил, что с понедельника Люпина нет на занятиях. А Сириуса и Питера больше беспокоило, чем закончится суббота для самого Поттера. По нескольку раз в день, как бы невзначай, они спрашивали, собирается ли он на стадион. Джеймс заверял друзей, что с ним все в порядке, и пропускать игру команды своего факультета он не намерен.

Ажиотаж нарастал. Уже в пятницу со стороны могло показаться, что квиддич подали на завтрак вместо главного блюда. За столами только и говорили, что о завтрашней игре. Наверное, потому мало кто из студентов заметил, что с прилетом почты их преподавателям вдруг стало не до еды. Но не всем, и не сразу.

Склонив слегка голову набок и привычно соединив перед лицом пальцы рук, Дамблдор мирно беседовал со Слизнортом. Профессор зельеварений теребил свои моржовые усы, время от времени посмеиваясь. Директор отвечал на реплики соседа, кивал головой и тоже улыбался.

Разговор не прервался даже с прилетом сов. Дамблдор только взял из птичьего клюва «Ежедневный пророк», но раскрывать его не стал. А профессор Прюитт своей привычке не изменил: сразу спрятался за развернутой газетой и приступил к завтраку.

Поел профессор или нет, осталось неизвестным. Только прочитав первую полосу, Прюитт откинулся к спинке стула и быстро-быстро начал листать страницы. Вскоре шелест газетных листов повторился. А спустя пять минут, преподаватель по защите от темных искусств резко поднялся и пошел вдоль стола.

Дамблдор и Слизнорт отвлеклись от разговора и дружно повернулись вполоборота. Прюитт заговорил. Сидевшие поблизости МакГонагалл, а за ней и Флитвик отставили тарелки. Выслушав Прюитта, Дамблдор быстро развернулся к столу, раскрыл «Ежедневный пророк» и погрузился в чтение. По бокам от директора прильнули к строчкам деканы Гриффиндора и Слизерина. Из-под руки МакГонагалл к пергаментным листам тянулся глазами Флитвик. Профессор Стебль тронула Прюитта за рукав, и он протянул ей газету. Преподавательница травологии раздвинула посуду и положила пахнущий свежей краской номер между собой и профессором Синистрой. Почтенные дамы тут же склонили свои головы над «Пророком». И только на дальнем конце стола продолжал орудовать вилкой Аргус Филч.

— Все свободны! — над замком ударил колокол, и МакГонагалл объявила первокурсникам об окончании урока. — Кроме... Петтигрю, Блэк и Поттер! Я попрошу вас задержаться.

Дождавшись, пока все остальные покинут класс трансфигурации, профессор подошла к дверям и повернула ключ. Она сразу давала понять: все, что будет сказано — не для лишних ушей.

— В этот раз вы Люпина не искали... — МакГонагалл присела за парту рядом с гриффиндорцами. Под испытывающим взглядом декана все трое опустили глаза. — Римус появится завтра. Каким будет его возвращение, во многом зависит от вас. Не спрашивайте меня, где он. К сожалению, сейчас моя откровенность имеет границы. Могу только сказать, что сегодняшнее отсутствие Люпина — далеко не последнее. Но то, что ваши преподаватели знают, почему так происходит, должно быть вполне достаточным для вас.

Первокурсники слегка заерзали и переглянулись между собой. Что МакГонагалл рано или поздно снова заведет разговор об их отношениях с Люпином, они еще могли предположить. Но понять чего от них добиваются, были пока не в состоянии.

— Я не могу вас заставить дружить с Люпином так, как вы сдружились между собой. Но надеюсь, что такие понятия как гордость за свой факультет и его честь вам не безразличны. Поэтому, прошу... — продолжала МакГонагалл, — именно, прошу! Постарайтесь хотя бы не привлекать внимания ни к его появлениям, ни к исчезновениям. Этим вы поможете не только Люпину, но и всему Гриффиндору. Тем более что уже появились желающие выяснить, куда и почему так часто пропадает Римус. Поверьте на слово, ни к чему хорошему это не приведет. И еще. По возможности, при случае просто поддержите его...

Профессор сделала паузу. Она словно раздумывала говорить дальше или нет. Ребята тоже молчали. Наконец МакГонагалл решилась:

— Гриффиндорцы всегда славились своей храбростью и благородством. А еще сплоченностью. Уж вы-то, Поттер, должны знать об этом, — Джеймс кивнул. — Директор считает, что в свете последнего события подобные качества будут всем только на пользу!

— А что случилось, профессор? — первым из мальчиков подал голос Сириус.

— Вы помните, что Шляпа пела перед распределением Люпина? — МакГонагалл ответила вопросом на вопрос.

— Да. Она грозила какими-то бедами, — отозвался Поттер.

— Так вот. Раньше никогда не случалось, чтобы Шляпа сгущала краски попусту. Никто точно не знает, что она имела виду. Но сегодня в «Пророке» появилось одно интервью, — вид у МакГонагалл был очень серьезный. — Может к той песне оно и не имеет отношения, но директор очень обеспокоен. Он считает, что интервью может иметь весьма неприятные последствия для всего магического сообщества. Смею заверить: о том, что в нем происходит, Дамблдор знает больше меня. И уж точно намного больше вас. Раз он так говорит, значит, у него есть на то основания.

— Профессор, а можно посмотреть, что там напечатали? — спросил Сириус.

— Нужно! — МакГонагалл поднялась из-за парты и прошла к кафедре. — Прочитаете, и бегом на обед, — взяв лежавшую на ней газету, профессор протянула «Пророк» мальчикам и оставила их одних...

Заголовок на первой полосе кричал крупными буквами:

ТОТ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ-ПО-ИМЕНИ

ВЗЫВАЕТ КО ВСЕМ

И снова Ваша Рита Скитер с радостью приветствует читателей «Ежедневного пророка»! Впервые в своей карьере, я хочу вынести на ваш суд не статью, а запись одной своей беседы. Должна сразу сказать, мои дорогие читатели: в отличие от меня — молодого, но очень амбициозного специального корреспондента, вы находитесь в более выигрышном положении. Поскольку, прежде всего, хочу поделиться выводом, который я сделала для себя только после разговора с этим волшебником. Ибо, как говаривали древние мудрецы: «Чтобы быстрее добраться до истины, начинай с конца». Так вот! Со всей ответственностью могу заявить: судьба подарила мне встречу с исключительной личностью! (продолжение см. на стр.5).

Джеймс быстро перелистал газету. В самом верху разворота над обзором последнего тура по квиддичу во всех четырех британских чемпионатах в глаза бросился знакомый заголовок. Буквы — меньшие, чем на первой странице, все равно были самыми крупными на полосе:

ТОТ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ-ПО-ИМЕНИ

ВЗЫВАЕТ КО ВСЕМ

(Продолжение. Начало на стр.1)

А теперь, позвольте вернуться к началу. В этот раз мне не пришлось метаться по стране в поисках, как порой вы любите говорить, «жареных» фактов. Нет! Впервые за мою, пускай пока не долгую карьеру, факты сами пришли ко мне!

— Вы не хотели бы взять у меня интервью?

С такими словами обратился ко мне высокий стройный волшебник в дорожной мантии с капюшоном, который почти полностью скрывал его лицо. Виден был только узкий бледный подбородок. Его длинные тонкие пальцы легко, не без изящества держали волшебную палочку.

Признаюсь, вопрос нисколько не удивил меня. Подобное мне приходится слышать по несколько раз на дню.

— Хотите известности?

— Вряд ли она меня минует, — с его палочки рассыпался сноп веселых золотистых искорок. — Ведь то, что я хочу сказать, будет интересно всем магам. Возможно не только в Британии.

— Так говорят многие. Правда, перед этим они обычно представляются.

— Не думаю, что это необходимо. От имени, полученного при рождении, я отказался. А то, которое выбрал себе сам доступно только очень узкому кругу. Лишь тем, которые — я знаю! — смогут сохранить его в тайне.

— Вот как! Уже становится интересно! Все, кто пытается со мной общаться, желают пропечатать свое имя в «Пророке». Как можно крупнее! Да еще фото на полстраницы. Не желаете, чтобы газета напечатала ваш портрет?

— Значит, — с палочки снова посыпался золотой дождь, а из-под капюшона послышался на высокой ноте холодный смех, — я не такой, как все! И вовсе не стремлюсь к дешевой славе.

— Но как прикажете к вам обращаться?

— Есть местоимение. Совсем простое. Вы. Этого достаточно.

— Хм! Пожалуй, я все-таки напишу о вас! И чую нюхом газетчика, будет море откликов. Но не будут же все называть вас так просто, — ваша Рита сделала вид, что задумалась, хотя идея в ее голове уже родилась. — Я придумала! Конечно! Вас нельзя называть старым именем. Потому что вы от него отказались. Но нельзя и новым. Вы желаете сохранять его в тайне. Я правильно поняла?

— Совершенно верно!

— Прекрасно! Значит, заголовок у меня уже есть! Но хотя бы что-то вы можете о себе рассказать? (окончание см. на стр.7)

Джеймс снова перевернул газетный лист. Седьмая страница «Пророка» обычно была посвящена кулинарии. Колдуньи давно привыкли делиться здесь секретами приготовления своих коронных блюд. Сегодня здесь была напечатана подборка рецептов соусов к рождественской индейке. Под ней все теми же крупными буквами значилось:

ТОТ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ-ПО-ИМЕНИ

ВЗЫВАЕТ КО ВСЕМ

(Окончание. Начало на стр.1,5)

— Я, как и все, учился в Хогвартсе. Затем долго и кропотливо совершенствовал свое магическое искусство. Не скрою: мне удалось достичь такого, что вряд ли было кому-то и когда-то подвластно.

— Желаете поделиться достижениями?

— Кто знает? Возможно, наступит и такое время.

— Так чего же вы хотите?

— Для начала мне бы хотелось спросить у всех вместе и у каждого в отдельности: почему мы — маги, наделенные недюжинными способностями, вынуждены прятаться и скрываться? Не пора ли гордо поднять голову и открыто выйти в большой мир?

— Смело! А как же Статут о секретности?

— Которому почти три сотни лет? — волшебник снова рассмеялся, а с палочки на этот раз посыпались алые звезды. — Может, пришло время пересмотреть его положения? Заявить маглам о нашем существовании, заставить их признать наше господство над ними, над миром!

— Но среди маглов и так есть те, кто знает: рядом с ними живут волшебники...

— Вот именно! Но это случается только тогда, когда в магловской семье вдруг рождается одаренный магией ребенок. Надеюсь, вам не нужно напоминать, как порой называют таких волшебников?

— Разумеется, нет!

— Так может, пришло время выяснить, как происходит процесс очищения крови? Если мы узнаем об этом все, появится возможность влиять на него, регулировать...Не находите?

— Ого! По-моему вы решили поколебать все устои магического сообщества! Вас самого не пугают собственные предложения?

— Нисколько! В этом мире я давно не боюсь ничего и никого! Даже смерти!

Признаюсь по секрету: от тона, с каким были сказаны эти слова, у вашего спецкора по спине побежал холодок.

— Позволю себе спросить: а вы, лично вы, что готовы сделать для воплощения в жизнь ваших идей?

— А с чего вы взяли, что я сижу, сложа руки?

— Тогда расскажите подробнее!

— С удовольствием! Но, как-нибудь, в другой раз... — и, мой собеседник как истый англичанин, не прощаясь, растворился в воздухе...

Не спорю, беседа оставляет сомнение в ее законченности. Но надеюсь, мои дорогие читатели, вы понимаете: при всем моем желании продолжить ее, сделать это было довольно сложно. Если не сказать, невозможно. Хочу верить, что таинственный незнакомец сдержит слово и однажды сам найдет меня для продолжения разговора.

А пока он молчит, может, слово за вами?..

Петтигрю закончил читать последним и взглянул на друзей. За три проведенных вместе месяца, Питер ни разу не видел их такими серьезными:

— Я так и не понял, — сказал он, — какое отношение ко всему этому имеет Люпин?..