Гарри Поттер и Поиск Хоркруксов (джен)

За окном гриффиндорской гостиной стоял прекрасный солнечный день. Однако у Гарри, Рона и Гермионы накопилось столько домашней работы, что они совсем не замечали эту радостную погоду. На подготовку уроков у них ушло все субботнее утро. Друзьям, как и остальным семикурсникам, предстояло сдавать в этом году экзамены на Ж.А.Б.А., поэтому они были готовы, что на них навалится огромное количество заданий.

На столе перед Гарри лежало законченное сочинение по Трансфигурации, но он все никак не мог собраться с мыслями и еще раз его проверить. В голове постоянно вертелись мысли, представлявшие во всех красках его судьбу, связанную с тем, что он, весьма вероятно, является Хоркруксом. Мысли лезли во все щели, и Гарри никак не мог заставить себя думать о сочинении.

Нагрузка на учеников была большая, так что им пришлось спуститься к завтраку в Большом зале, неся в руках кипы свитков пергамента и учебники. Семикурсники думали, что если они не будут прерываться, то скорее выполнят все задания. У гриффиндорцев должен был быть с утра урок Защиты от Темных Искусств, так что, автоматически отправляя в рот ложку за ложкой бульон с китайской лапшой, все свое внимание друзья уделяли раскрытым книгам по Защите.

Неожиданно на плечо Гарри легла чья-то рука. Но едва он поднял голову и хотел обернуться и посмотреть, кто его беспокоит, как услышал твердый голос, принадлежавший профессору МакГонагалл.

— Вы втроем зайдите после завтрака в мой кабинет, — строгим голосом произнесла она. — Поняли!?

— Да, профессор, — ответила Гермиона, а Гарри и Рон ограничились кивком.

И МакГонагалл быстрым шагом ушла, вздымая полы своей изумрудно-зеленой мантии. Вскоре она отошла уже достаточно далеко и ничего не могла услышать. Тогда Гермиона спросила:

— Для чего нас вызвали?

— Думаю, это связано с делами ордена, — ответил Рон, разрезая лежащий у него в тарелке фаршированный блинчик.

— Наверное, ты прав, я тоже об этом подумала.

— Ребята, как вы думаете, стоит ей рассказывать о... — неохотно начал Гарри.

— О чем? — спросила Гермиона, сворачивая свое законченное сочинение и убирая его в рюкзак.

— О Хоркруксах, о том, что я тоже один из них? — закончил Гарри, оглядываясь, чтобы убедится, что их никто не подслушивает.

— Думаю, стоит, Орден должен знать, Гарри, — мягко сказала Гермиона, прекрасно понимая, как это тяжело для Гарри. — Ведь не убьют же они тебя, узнав, что ты Хоркрукс.

— Признаться, я думал об этом. В том смысле, что если часть души Волдеморта находится во мне, то в конце концов орден должен будет убить меня, чтобы уничтожить последнюю часть души Волдеморта, сделав его смертным, — весомо заявил Гарри.

— Не глупи, — отрезала Гермиона. Больше она не произнесла ни слова, опасаясь вновь заговорить о Хоркруксах, тем самым расстроив Гарри.

Завтрак закончился, и друзья, закинув на плечи рюкзаки, стали подниматься по Главной лестнице, направляясь к кабинету директора. Оказавшись на нужном этаже, они подошли к горгулье, закрывавшей вход в кабинет директора. Горгулья, очевидно, была предупреждена об их приходе, ибо тут же отпрыгнула в сторону, открыв уже начавшую двигаться винтовую лестницу. Оказавшись у двери в кабинет, они постучали. Дверь немедленно открылась, и ребята зашли внутрь, профессор МакГонагалл закрыла за ними дверь.

— Садитесь, — предложила она, расположившись за своим столом из красного дерева. Перед столом стояли три кресла, обитые красной материей. В них и сели гриффиндорцы.

Гарри поглядел по сторонам, и кабинет показался ему немного другим. На стенах все также висели портреты прежних директоров и директрис, но вот стены имели более глубокий золотисто-коричневый оттенок. Окна тоже стали больше. Теперь они занимали все пространство от пола до потолка, открывая захватывающий вид на Черное озеро. Под столом и креслами лежал красивый красный коврик, расшитый золотыми нитями. Под потолком, так же как и в Большом зале, парили свечи, освещая кабинет. На стенах добавилось полок, и все они были заставлены фолиантами и завалены свитками, некоторые из которых выглядели очень старыми.

— Итак, — начала МакГонагалл, — я собрала вас здесь, чтобы сообщить, что Северус в крайне тяжелом состоянии. Поэтому, ради предосторожности, я хочу, чтобы вы мне рассказали, есть ли какие новые факты или вопросы о Волдеморте и Хоркруксах, чтобы их задать профессору Снейпу. Он может умереть со дня на день, поэтому мы должны использовать оставшееся время, чтобы узнать как можно больше для борьбы с Темным Лордом.

Гермиона была ошеломлена.

— Вы думаете, он скоро умрет? — дрожащим голосом спросила она.

— Не знаю, мисс Грейнджер. Я ведь сказала, что это простая предосторожность. Мы не должны упустить время… Итак, есть у вас, чем поделиться?

Гермиона посмотрела на Гарри, который взглянул на МакГонагалл, пытаясь подыскать слова, чтобы объяснить все, что думает. Наконец, он произнес:

— Профессор, я думаю, что знаю кое-что о Хоркруксах. Профессор Люпин как-то помогал мне в одном деле, и произошедшее тогда привело меня к мысли, что я могу быть одним из них.

Глаза МакГонагалл широко раскрылись, дыхание стало прерывистым.

— Как… вы пришли… к этому заключению, — немного встревожено спросила она.

— Ну, вы же знаете, как на меня действуют дементоры.

— Все люди чувствуют холод в присутствии дементора. Это естественно.

— Да, но внимание ко мне дементоров особое. Они всегда выбирают меня.

— И чем вы это объясняете?

— Тем, что, возможно, во мне есть еще одна душа. Волдеморта. Дементоров привлекает в человеке душа. А так во мне, кроме моей собственной, есть еще и часть души Волдеморта, то дементоры обращают на меня гораздо большее внимание.

— Какие еще доказательства у вас есть? — спросила МакГонагалл, уже более встревожено. — Или это все ваше догадки, что вы Хоркрукс?

— Вообще-то нет. Профессор Дамблдор говорил, что Хоркруксами могут быть и живые существа, например, Нагайна. Он также говорил, что один из Хоркруксов это что-то, принадлежащее Гриффиндору или Рейвенкло. Я же гриффиндорец. Он также говорил, что Волдеморт в ту ночь вложил в меня часть себя, и именно поэтому я могу говорить на Парселтанге, и у меня такая же палочка, что и у Волдеморта. То есть, я хочу сказать, что это все может быть проявлением части души Волдеморта во мне.

МакГонагалл поняла. Не на шутку встревоженная, она опустила голову на руки. Она явно не знала, что делать. Ее взгляд устремился через окно на гладкую поверхность Черного озера. Затем МакГонагалл встала и подошла к портретам, висевшим на стене. Неожиданно она произнесла:

— Профессор Дамблдор! — обратилась она, и Дамблдор тут же появился на портрете. — У меня простой вопрос. Может ли человек быть Хоркруксом?

— Конечно, Минерва, — ответил Дамблдор. — Хоркруксами могут быть живые существа, и сказанное Гарри является отчасти верным.

— Что вы имеете в виду, говоря «отчасти»?

— Только то, что все, сказанное им, правдоподобно, но если бы оно было полностью верным, то не соответствовало бы содержанию пророчества.

— Как это? — спросил Гарри, тоже вставший рядом с МакГонагалл и не сводивший глаз с портрета.

— В пророчестве говориться, что «ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой». И если ты планируешь убить себя, Гарри, чтобы уничтожить спрятанную в тебе частицу души Волдеморта, чтобы его можно было бы убить, это будет противоречить сказанному в пророчестве. А именно, там четко говориться, что «один убьет другого», а не то, что «один убьет себя, чтобы убить другого».

Гермиона с Роном едва заметно улыбнулись: то, что Гарри не придется умирать, успокаивало.

— Как же мне тогда уничтожить душу Волдеморта, находящуюся во мне? — спросил Гарри.

— Она не в тебе, Гарри, — ответил Дамблдор, его пронизывающие насквозь глаза сияли. — Она на тебе, но не внутри. Твоя мать позаботилась об этом.

И Гарри понял. Теперь для него все стало ясно. Хоркрукс — это его шрам. Когда Волдеморт перемещал часть своей души в Гарри, жертва Лили помешала ее полному перемещению в его тело, и вместо этого душа осталась в том месте на его голове, где располагался его знаменитый шрам.

* * *

На следующий день Гарри, Рон и Гермиона отправились в Больницу имени Святого Мунго, чтобы навестить профессора Снейпа. После завтрака они вышли из Большого зала, прошли через парадные двери и направились к станции в деревне Хогсмиде. Добравшись до туда, они не стали дожидаться поезда, а просто аппарировали, оказавшись в вестибюле Больницы, прямо перед столом регистрации. За ним сидела красивая волшебница средних лет и что-то сосредоточено писала. У нее они и решили поинтересоваться, в какой палате находиться профессор.

— Прямо по коридору, палата целителя Марты Маршбанк, — вежливо ответила регистратор, сверившись с какими-то записями. Поблагодарив волшебницу, они направились в указанном направлении. В коридоре по стенам висели портреты должно быть знаменитых целителей всего мира. Некоторые из их спали, другие вовсе отсутствовали, очевидно, помогая где-нибудь лечить особо тяжелых больных, а третьи с любопытством посматривали на проходивших мимо ребят. Наконец, пройдя несколько дверей, они оказались у двери палаты Марты Маршбанк. Тихонько открыв дверь, они вошли.

Северус Снейп лежал на спине и смотрел в окно. На профессоре была белая больничная мантия, а его грудь была туго забинтована. Выглядел он несчастным, но его волосы остались такими же гладкими и сальными, как и прежде.

— Профессор, — тихо позвал Гарри, приблизившись к кровати.

Снейп повернул голову и посмотрел на троих гриффиндорцев. В его глазах на это раз не было ярости и злорадства, в них отражалась появившаяся недавно потерянность. Профессор, очевидно, понимал, что у него осталось не так много времени.

— Ох, — слабым голосом отозвался Снейп. — Минерва предупреждала, что вы придете.

— Да, — произнесла Гермиона. — Эмм… как вы?

— Ужасно. Плохо себя чувствую. Я знал, что этот день рано или поздно настанет… работая для ордена шпионом в рядах Пожирателей…

— Эмм… мы еще хотели спросить, насколько реальна наша теория насчет Хоркруксов.

— Что за теория?

— Может ли шрам быть Хоркруксом? — прервав Гермиону, спросил Гарри. — Профессор Дамблдор считает, что это возможно.

— Так и есть. Хоркруксом может быть что угодно, абсолютно все.

— И как же мне избавиться от него?

— Ты должен уничтожить душу, находящуюся в Хоркруксе. Обычно для этих целей используют дементора.

— Вы хотите сказать, что мне следует встать перед дементором и позволить ему высосать из меня душу Темного Лорда?

— Нет. Это было бы глупо. Я хочу сказать, что ты должен подвергнуть воздействию дементора свой шрам, только шрам, а не самого себя.

Теперь в голове Гарри все начало проясняться. Впервые за несколько месяцев дела сдвинулись с мертвой точки. Но неожиданно еще один вопрос пришел Гарри в голову.

— Профессор, а как я смог уничтожить часть души, находившуюся в дневнике Тома Риддла, если дементор не высасывал из него душу?

— Все просто, — объяснил Снейп. — Когда ты на втором курсе уничтожил дневник, душа Темного лорда уже не было просто душой. Она приняла форму человека, то есть была не только душой, но и телом. Чтобы воплотиться, Том взял жизненные силы Джинни Уизли себе, поэтому он был почти жив. Поэтому он мог быть убит. Но он до конца не успел порвать все связи с дневником, долгие годы служившим пристанищем для его души, что уничтожение дневника убила его на месте.

— Теперь понимаю, — облегченно произнес Гарри. Его жажда информации наконец-то было утолена. Многие вещи приобретали новый смысл. все это придало ему сил, появился еще один стимул для продолжения дела и уничтожения Волдеморта раз и навсегда. Теперь он знал, что должен делать, и он это сделает.

* * *

Ночью Гарри один пришел в ванную для мальчиков. Закрыв дверь, он встал перед зеркалом. В правой руке блеснул карманный нож. Холодная сталь лезвия коснулась лба в том месте, где был шрам. Сжав губы, он медленно вонзил нож в плоть и, превозмогая боль, вырезал кусок кожи со шрамом — настоящим Хоркруксом.