Зеркала и лица: Северный ветер (гет)

Она плыла в тёмном бесконечном удушливом облаке. Её раскачивало, как на гигантских качелях.

Зачем она танцевала для красивого юноши с глазами змеи? Почему не заметила, какой у него неподвижный взгляд — взгляд мертвеца? Как всегда, хотела произвести впечатление на Северуса? Хотела показать, что предрассудки не помешают ей нравиться? Ребячество, право. Мужские глаза не зеркало, в них нельзя безнаказанно видеть себя прекрасной.

Во Вселенной продуманных стратегий и логически выверенных тактик не танцуют, в них все направлено на достижение цели.

Смешно даже думать, что в мире прямых линий и четко прописанных правил цветам позволят цвести безнаказанно, в неприкосновенности.

* * *

В бреду Лили видела лица.

Сигнус Блэк — дирижёр, управляющий симфонией безумия, Белла Лейстрейндж вела главную партию, Люцуису Малфою досталась роль второй скрипки, Регулус Блэк и Эван Розье участвовали в разработке, ну а Северус великолепно сыграл развязку.

* * *

— Должно быть средство! Должно! Я уверен!— взволнованно хрипел кто-то.

— Мы сделали все возможное. Теперь остаётся только ждать, — отвечал другой голос, ленивый и тягучий, — ты и сам это знаешь.

* * *

Лили продолжала плыть в густой, липкой, черной смоле. Увязала, изнемогала. С каждым движением плыть становилось все сложнее, всё тяжелее.

Хотелось сдаться, хотелось пойти ко дну.

* * *

— Ты знал, кто она! Как ты мог допустить это? — упрекал кто-то гортанным низким голосом.

— Что же, по-твоему, я мог сделать? — отвечал другой, голосом вкрадчивым и манерным.

— Да что угодно! Ты должен был помешать мне её пытать!

— Что я в итоге и сделал, правда? Хватит уже ныть! Ты прекрасно знал, на что идёшь, — голос второго собеседника зазвучал холодно и презрительно, — я предупреждал тебя.

— Я... я так не могу, Люц! Просто не могу...

— Ещё как можешь. От Тёмного Лорда живыми не уходят.

— Я не боюсь!

— Думаешь до тебя героев не находилось? Не боишься за себя, советую заранее подумать о тех, кто тебе дорог, Принс-полукровка. Потом может стать слишком поздно.

* * *

Воронка безумия снова затягивала Лили туда, где мелькали лица в белых масках.

Туда, где Северус стоял в одном ряду с её мучителями.

Она вновь и вновь боролась со стремительным потоком.

Поток набирал мощь.

* * *

Лили увидела себя стоящей на коленях перед Темным Лордом.

— Конечно, Северус сознательно никогда не причинил бы тебе вреда, — зазвучал его высокий холодный голос. — Ты же видела: он готов был пожертвовать собой ради тебя. — В черных зрачках Темного Лорда отражался огонь, отчего они казались алыми. — Но что, если бы на твоем месте была Алиса? Или Мери? Или Дороти? Как ты думаешь, что стало бы с ними? А если бы это была...

Тонкий костлявый перст указующе протянулся вперёд.

Проследив за ним, Лили увидела корчившуюся от боли Петунию.

Северус спокойно стоял над её сестрой, без колебания верша пыточное проклятие.

— Нет!!!

* * *

— Тише-тише.

Открыв глаза, Лили увидела лицо склонившейся над ней Эйлин Снейп.

— Сев...? — прохрипела Лили, хватаясь за горло, сорванное криком. — Северус! Где он? — попыталась она приподняться на подушках, но сильные руки уложили её обратно.

— Лежи смирно, — велела Эйлин.

Когда Сев придёт, что она, Лили, скажет ему? Что он скажет ей? Нужны ли им ещё слова? Помогут они им?

За окном шёл дождь. Капли монотонно, успокаивающе стучали в окно.

В детстве, когда Лили разбивала в кровь коленки, мама говорила, что не нужно сдерживать слёз — они уменьшают боль. А теперь само небо плакало, пытаясь облегчить её страдания.

Дверь тихонько скрипнула. Эйлин ушла.

В почти полном мраке невозможно было что-то рассмотреть, как Лили ни щурилась.

— Ты здесь? — выдохнула она неуверенно.

Тишина.

— Зажги свет, — потребовала она.

— Зачем?— донеслось в ответ, и Лили облегченно вздохнула.

— Хочу тебя видеть.

Комната озарилась светом люмуса.

Северус стоял у стола. Вытащив цветок хризантемы из вазы, он механически обрывал с него лепестки, один за другим. Те подрагивали, падая под ноги, хрупкие, дрожащие, обреченные.

Взгляд Лили задержался на его бледных пальцах. Неприятное чувство овладело ею. Она заново представила, как эта рука поднимается перед Непростительным проклятием. Захотелось схватить вазу и шваркнуть ею об стену, чтобы разрушить глухую тишину.

Непрочная скорлупа её спокойствия взорвалась шквалом яростных упрёков:

— Как ты мог!? Где был твой высочайший интеллект, когда ты примкнул к этой умалишенной садисткой компашке?!

Северус распрямил согбенные плечи и, подняв голову, прямо посмотрел Лили в глаза:

— Я был дилетантом, — тихо уронил он, будто ещё один лепесток.

— Дилетантом? Ты?! Поспешу тебя утешить — твой уровень определённо подрос. Твои Круциатусы виртуозны, могу утверждать это со знанием дела. Ну, расскажи мне по старой дружбе, Сев, ради каких таких высоких целей собирается этот ваш драматический кружок в белых масках? И оставь ты уже, наконец, эти несчастные цветы!!! — Лили ударила кулаком по одеялу. — Как тебя угораздило в это вляпаться? Ты! Всегда такой осмотрительный, рассудительный, умный, — каким местом ты думал?! И ещё, скажи мне честно, Сев, что у тебя с Люциусом Малфоем?

На этот раз в широко распахнувшихся чёрных глазах отразилось искреннее изумление:

— С Люциусом? Причём тут Люциус?

— При том! — огрызнулась Лили. — Это из-за него я очутилась в вашей клоаке. Точнее из-за вас, из-за обоих. Я пришла туда убедиться... — Лили осеклась и примолкла.

— Убедиться — в чём?

— Что он твой любовник!

На бледном лице двумя яркими мазками вспыхнул румянец и тут же погас, оставляя болезненную, неприятную желтизну, разлившуюся по коже. Казалось, вся желчь, скопившаяся в организме, бросилась Северусу в лицо.

— Скажи мне, это правда? — настаивала Лили.

— Ты заставила нас обоих пройти через настоящий ад, рисковала нашей жизнью из-за нелепых нездоровых сексуальных фантазий! О, Мерлин...

Ей никак не удавалось выровнять дыхание, сердце неожиданно сделалось огромным, не желая помещаться в груди. Воздух не входил в гортань. Чем больше Лили пыталась вздохнуть, тем сильнее обруч, перехвативший горло, сдавливал его.

Что-то холодное и острое разжало зубы и отвар, пахнущий ментолом и мятой, просочился в пищевод, устраняя возникнувший спазм.

Жадно хватая воздух и дрожа всем телом, Лили осознала, что лежит в объятиях Северуса.

В волнении он так сильно сжал пальцы в кулак, запустив руку в её густые волосы, что Лили ощутила боль, но это было даже приятно. Щеку колол жёсткий ворс грубой мантии.

Северус укачивал Лили, словно ребёнка, шепча:

— Как только ты могла такое придумать? Зачем пошла к Блэкам, ведь мама же тебя предупреждала. Хотя — что ты? Я один во всем виноват. Но я не хотел, Лили. Я не думал, что может быть так...

Лили было уютно в его руках. Объятия Северуса успокаивали лучше любых зелий.

— Я ожидал совсем других вопросов: о неправильных убеждениях, верованиях и поступках, о жестокости моих товарищей по оружию, о чёрной магии, о недопустимости всего этого, о неправильности избранного мной пути. Мерлин, Лили! Да я ждал чего угодно, но нелепые обвинения в мужеложестве — это уж слишком! Нас с Малфоем много чего связывает. Такого, о чём я охотнее откусил бы себе язык, чем рассказал тебе. Но на этот счёт можешь быть абсолютно спокойна. Я никогда не смотрел на Люциуса влюбленными глазами, и буду очень удивлён, если он претендует на моё внимание... в этом плане.

— Твой отец рассказал, что видел вас с Люциусом голыми.

Злая гримаса исказила черты младшего Снейпа.

— Ну, конечно, — с тихой яростью прошипел он. — Если маггл может что-то увидеть — непременно увидит. И сделает выводы. Неправильные. На то он и маггл, верно? Я могу всё объяснить, — Северус тяжело вздохнул. — Мы вместе варили зелье, которое должно было стать моим пропуском в ряды Сама-Знаешь-Кого. Зелье, полностью преображающее кровь. Это очень древний, запрещённый алхимический рецепт, все составы которого противозаконны, относятся к области Черной Магии и находятся под запретом Министерства. Это зелье, при условии правильного приготовления способно даровать вечную жизнь, вечную молодость, и почти полную неуязвимость. Есть и побочное действие. Преображая кровь, оно вычеркивает тебя из человеческой расы. Но сам я эту гадость пить не собирался и мне, честно говоря, было наплевать, кто и как может принять эту отраву. Мне интересно было сделать нечто, что до меня никто сделать не решался. Или не мог.

— А голым в компании Малфоя ходить было зачем? — не унималась Лили.

— Малфой мне ассистировал. Первооснову, согласно рецептуре, следовало готовить обнаженными. Это обычная часть темномагических ритуалов: колдуны то разоблачаются, то вновь облачаются по ходу дела. Готовили у меня дома, у Люциуса-то нас сразу бы засекли, и его отец вряд ли обрадовался бы нашей затее. Вот мой папаша нас и застукал. И незамедлительно приписал нам свой самый нелюбимый грех. В то время как мы вовсе не трахаться по углам с Люциусом собирались, мы жаждали власти над миром. Словом, тебя это должно утешить — мы обменивались кровью, а не спермой.

— Хватит!— возмутилась Лили.

Северус кивнув, продолжил:

— Зелье преображения готовится в два этапа. Это двухступенчатая система. Соответственно, нужны и две разные основы, которые в финальной стадии соединяются особым образом. Основа первой — кровь алхимика. Там много ещё чего интересного соединялось: кровь девственниц, слюни висельника, плоть младенцев, яд василиска. Если бы не Люциус мне бы и половины всех этих ингредиентов не получить. Вот и всё. Не так глобально, как тебе мерещилось, но всё равно довольно неприятно.

Северус вскинул на Лили чёрные, без блеска, глаза:

— Ты простишь меня? — спросил он, медленно очерчивая пальцем контур своих губ.

— За пытки или за зелья? — уточнила она.

— За то и за другое.

— Разве тебе нужно моё прощение?

— Конечно.

— За пытки со временем прощу, когда воспоминания станут не такими острыми. За зелье? — Лили пожала плечами. — За зелье, конечно же, тоже. Но как быть с тем, для чего ты варил его, Сев? Прощение дают в ответ на раскаяние, а ты разве раскаиваешься? Нет, тебе по-прежнему интересны твои чудовищные ингредиенты и кровавые ритуалы. Ты успешно его приготовил?

Северус кивнул.

— Отдал Темному Лорду?

Снова короткий кивок.

— И он принял его?

Северу кивнул снова.

— Думаю, ваш господин оценил его по достоинству. Наградив тебя заранее уговоренным способом, и ты попал туда, куда так желал попасть. — Лили отвернулась, прикрывая глаза рукой, точно от яркого света. — Ради чего ты поломал нашу жизнь? — спросила она, не глядя на Северуса. — О чем думал? Неужели волшебные зелья и Темная Магия для тебя дороже, чем я? Или ты считаешь, я смогу смириться с кровавыми ритуалами и бесконечными оргиями, принятыми в вашем кругу? Даже если бы не было этой жуткой сцены в Блэквуде, заставившей меня пережить всё это воочию, неужели ты допускаешь мысль, что я буду сквозь пальцы смотреть на человеческие жертвоприношения? Неужели хоть на миг мог подумать, будто твои чистокровные друзья примут грязнокровку в свой круг? Тебе показали, каким именно способом это возможно.

Поглядев в черные глаза, заполненные болью и безнадёжностью, Лили потянулась к нему первой.

Северус подался вперёд и их губы встретились.

Они не целовались с тех пор, как вышли из детского возраста, если, конечно, те невинные прикосновения можно было назвать поцелуями. В годы детства всё было иначе. Теперь узкие губы с опущенными уголками вдруг показались Лили необыкновенно мягкими и чуткими. Тяжесть мужского тела была ощутимой, но не подавляющей, а приятной.

На какое-то время, соприкоснувшись губами, молодые люди замерли, купаясь в незнакомых ощущениях, словно в солнечном свете. Дыхание трепетало между ними, и сердце Лили порхало, словно бабочка. Легкая щекотка поцелуя растекалась волной приятных мурашек по телу.

Это длилось недолго. Всего каких-то несколько мучительно-сладких секунд. Потом Северус, к разочарованию Лили, отодвинулся.

Они пристально глядели друг другу в глаза, пока, уцепившись за мантию, Лили не притянула Северуса к себе и не зашептала, глядя в его широко распахнутые глаза:

— Не оставляй меня! Ещё не поздно всё исправить. Я уверена, наших совместных усилий хватит на то, чтобы освободить тебя от поспешно данных обетов и непродуманно взятых обязательств. Подумай сам, Сев, ты ведь не нужен Тёмному Лорду. Ты для него всего лишь единица в безликом списке масок. Средство. Почти ничто...

— Хватит! Как ты не понимаешь, Лили? Я... я не могу уйти, даже если бы и захотел.

— Давай расскажем обо всем Дамблдору! Он сможет помочь.

Северус раздражённо тряхнул головой:

— Что может сделать этот впавший в детство маразматик, помешенный на сладостях? Ему ли тягаться с Темным Лордом и его последователями?

— Говорят, Тёмный Лорд боится его, — возразила Лили.

— Боится — громко сказано. Он всего лишь отдаёт старикану дань уважения, ведь когда-то тот был его учителем, и Лорд вроде как даже обязан ему чем-то.

— Пойдём в Министерство, попросим защиты у авроров! — не сдавалась Лили.

— Ты всерьёз считаешь меня способным сдать своих друзей мракоборцам, чтобы их бросили в глотку дементорам? Нет, Лили. Нет! И не будем говорить об этом больше, прошу тебя.

Они смотрели друга на друга, и Лили чувствовала, что теряет Сева. Что он уходит, отдаляется и она ничего не может с этим поделать.

* * *

Зелье преображения меняло не только кровь того, кто его принял. Оно воздействовало так же на судьбу своих создателей.

Влияло на всех, связанных с алхимиками, прикоснувшихся к запретным вратам.

В семнадцать лет мало у кого хватает мудрости понять — запреты проистекают не из вредности предыдущих поколений, а из-за разрушительной силы того, что положено под запрет.

В семнадцать лет мы склонны переоценивать собственные силы и недооценивать силу своих противников, а также последствия опрометчиво принятых нами решений.

Порой целой нашей жизни потом не хватает, чтобы исправить сделанные ошибки.