Седьмая Звезда (гет)

В окно больничного крыла просочились первые лучи восходящего солнца. Палата медленно стала окрашиваться в нежный, теплый золотистый цвет. Веки свернувшейся клубочком на кровати девушки слегка задрожали. Наконец, Гермиона, щурясь от света, открыла глаза. Чуть приподнявшись на локтях, она опрокинула голову назад, убрав непослушные волосы, а затем оглянулась. «Сейфер, головная боль, больничное крыло, Гарри, Рон…» — все случившиеся накануне события стали медленно всплывать в памяти. Тихо застонав, Гермиона опять упала на подушку и на некоторое время прикрыла глаза. Одна радость все-таки была – голова перестала болеть, и пропало ощущение, как будто об нее разбили несколько бутылок. Прежде чем девушка успела подумать что-то еще, в коридоре послышались чьи-то еле слышные шаги. С удивлением распахнув глаза, Гермиона, не отрываясь, смотрела на входной проем. Не понимая, кто может придти так рано, она ждала. Наконец, шаги стали слышны совсем отчетливо, еще секунда — и кто-то войдет. Но вдруг повисла тишина. И никого… Гермиона удобнее села в кровати, натянув до плеч одеяло, и решительно проговорила: — Кто здесь? Ответом послужила секунда тишины. Потом в палату вошел… Сейфер. Он сразу зажмурился от яркого света. Помедлив у входа, парень неуверенными шагами стал приближаться к девушке, как заметила она, пытаясь не встречаться с нею взглядом. Наконец, он остановился в шаге от её кровати, не глядя на неё, чего нельзя было сказать о Гермионе: она нахмуренно смотрела на него, сжав губы так сильно, что они побелели. «Ну, что ж, давай, Сейфер Рейвен, я так поняла, ты пришел оправдываться?» — она изучала каждую черту его лица гневным, раздраженным взглядом. В конце концов, она не выдержала. — Ненавижу… — тихо прошептала девушка. — Как же я тебя ненавижу! В уголках глаз почему-то сразу появились слезы. Было достаточно моргнуть один раз, как на щеках девушки появились две мокрые дорожки. В горле стоял противный ком, мешавший говорить. Её всю трясло, как в лихорадке. — Уходи… — еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, прошипела Гермиона, — убийца… Убийца! И она зарыдала, бросившись лицом на подушку… И так прошло минут пять. Гермиона продолжала лежать, уткнувшись в подушку, иногда всхлипывая, но все же уже почти успокоившись. Палата была наполнена тишиной, если не считать тех плачущих звуков, издаваемых девушкой. Гермиона подумала, что он ушел, и медленно, нехотя развернулась на спину. Но каково было её удивление, когда она увидела Сейфера, присевшего рядом на стул. Оперившись локтями о колени, он спрятал лицо в ладони. — Уходи, — снова повторила она более спокойно. Вздрогнув, парень поднял голову, и тут их взгляды встретились… Почему-то Гермиона ожидала увидеть в его глазах все, что угодно: безразличие или сожаление, язвительность или непонимание, но не ту боль и страх, которые они излучали. Сейфер продолжал смотреть на нее. Гермиона только сейчас смогла заметить, насколько он был бледен. В следующую секунду она поняла, что он… дрожит. «Что с ним?» — первый вопрос, которым задалась девушка. Человек мог дрожать от холода, от смеха, от слез, но Гермиона не могла понять, что с ним происходит. Весь гнев и ненависть мгновенно исчезли, в душу прокралось что-то напоминающее страх, но не за себя, а за Сейфера. — Я тебя люблю… — вдруг еле слышно прошептал он. Девушка замерла… Она уставилась на него непонимающим взглядом, пытаясь понять, шутка ли это. Но его глаза говорили совсем другое. Казалось, он ничего не видит перед собой, взгляд его был туманен. И только сейчас Гермиона поняла, насколько ему было больно… — Сейфер, что с тобой? Скажи мне? — она обеспокоено шептала эти слова, и сев на кровати, сжала руку юноши в своих ладонях. Его рука была холодная. В её горячих ладонях она напоминала лёд. Он поднял свое лицо. По нему катилась одинокая слеза… Длинные черные волосы были разметаны по голове в беспорядке, несколько прядей закрывали его лик. Гермиона медленно приподняла их и отвела в сторону: еще одна слеза… Боль… Сколько же боли было в этих синих глазах!..— Я не должен… понимаешь, не должен тебя потерять… — прошептал он, задрожав еще сильнее. Сглотнув комок в горле, Гермиона медленно сползла с кровати и, встав на колени, обняла его. Она тут же почувствовала холод его рук, когда он нежно прижал её к себе. — Я люблю тебя… — опять тихий шепот. Потом Сейфер поцеловал её в макушку и, не отпуская девушку, начал аккуратно покачивать Гермиону, как маленькую. Еще пять минут, которые показались вечностью… Гермиона не знала, что думать, что делать… Она не могла предположить, что будет дальше, а то, что произошло вчера вечером, отошло на второй план. Ему было плохо… И этого достаточно, чтобы все простить… Странно… Но со стороны, увидев этих двоих, кто-то подумал бы, что эта картина действительно странная… Хрупкая девушка в белой пижаме с разметанной копной волос на голове обнимает мрачного юношу: его длинные черные волосы в забавном беспорядке раскидались на её плече. Черное и белое… Белое и черное… Удивительно, но это почему-то было знакомо Гермионе, только она не могла вспомнить, где она видела подобную картину… — Выслушай меня… — Сейфер на какое-то мгновение замолчал, опустив голову на грудь, потом вновь взглянул на Гермиону. — У меня никогда не было девушки. Не потому, что я не мог встретить какую-то подходящую… Нет, мне нравились многие, но никогда за этот предел не выходило, потому что я… не умею любить… Гермиона в удивлении вскинула брови и с недоумением взирала на него со своего места – сидя на кровати, поджав ноги и закутавшись в одеяло. — В смысле того… я имею в виду, не чувства… а… в физическом плане. Вот. На последних словах, как заметила Гермиона, он покраснел. Было видно, что ему это откровение далось не легко. — Я… жесток. Нехотя, поверь мне, нехотя, я могу причинить боль! Я… не хотел, поверь, то, что произошло вчера, обещаю – не повторится! Я просто не мог себя контролировать! А сегодня, когда ты назвала меня убийцей… Я не знаю, наверное, первая мысль, которая промелькнула у меня: «Мне не стоит вообще жить»… Может, мне… лучше было бы… Тут он замолчал, смотря куда-то в сторону, в окно. Палата наполнилась золотистым сияющим светом. Сразу потеплело. За окном медленно плыли белые облака на фоне голубых небес, приобретая странные, причудливые формы: львов и жуков, кораблей и шляп… Когда бы ты не смотрел на облака – всегда возвращаешься в детство: безмятежное, милое, заботливое. И хочется плакать… Потому что, вступая в новую веху своей жизни, сталкиваешься с новыми, порой кажется, непреодолимыми проблемами… И ты идешь, балансируя на тонком канатике жизни… А вот между чем и чем – выбор каждого. Кто – между жизнью и смертью, кто-то – между семьей и работой, другой – между любовью и деньгами… Порой спотыкаешься, еле успеваешь удержать равновесие, а порой и падаешь… Каждый переживает такой момент в своей жизни… Наверное, одна из самых сложных, но верных вещей, которую ты должен совершить в это время – забыть про себя, про свои проблемы и невзгоды и поддержать другого – того, кому тяжелее… Нам лишь кажется временами, что это не нужно другим. Но это неправда… Наверное, в этот момент, Гермиона и поняла, насколько она была важна для Сейфера. Насколько ему было тяжело… — Сейфер, — она сползла с кровати и, подойдя к нему сзади, обняла за плечи, наклонившись, прошептала. — Ты мне нравишься. Парень откинул голову назад и встретился с нею взглядом. Гермиона наклонилась и, нежно поцеловав его в губы, добавила: — Если хочешь, давай начнем всё с начала. Я понимаю тебя… Ты умеешь любить… Сейфер встал и, чуть помедлив, обнял девушку за талию, позволив ей опустить голову на его плечо. Через несколько минут пришла мадам Помфри и почти сразу же отчитала Сейфера. Гермионе немножко стало стыдно: «Бедный Сейфер…». Девушка быстро стала уверять, что чувствует себя просто великолепно. Но пришлось еще пятнадцать минут потерпеть нравоучительные нотации мадам Помфри и выпить какое-то неприятное на вкус зелье. После чего с чувством выполненного долга главный врач, так же как и единственный во всей школе, отпустил Гермиону и ждавшего её парня. Ребятам повезло – они подоспели прямо к завтраку. Войдя в Большой зал, каждый из них направился к столам своих факультетов. Гарри, Рон и Джинни были явно удивленны таким скорым выздоровлением подруги, зная привычку мадам Помфри лечить подольше… — Гермиона! Как ты? — Спасибо, все в порядке, Рон, — Гермиона не скрывала своей радости снова присоединиться к друзьям. — Ты даже не представляешь, как мы вчера перепугались, когда прибежал Сейфер и сказал, что тебе плохо!.. Что ты вдруг потеряла сознание, — Гарри еще раз обеспокоено посмотрел на краснеющую в это время девушку. — Ну, вроде ты сейчас выглядишь неплохо?— Ээээ… спасибо, думаю мне это можно принять как утренний комплимент, — Гермиона еще гуще покраснела и рассмеялась. До начала завтрака есть совсем не хотелось, но как только он начался, аппетит неожиданно проснулся. Выпив чай и съев два тоста с абрикосовым джемом, Гермиона погрузилась в изучение расписания, иногда запуская маленькую ложку в тарелочку с кусочком торта. — Сегодня два первых урока трансфигурации?.. — удивляясь, заметила девушка. — Правда? А у нас всего один, — проговорила Джинни бесцветным голосом и взглянула на парней. Убедившись, что они заняты каким-то разговором, она придвинулась ближе к Гермионе и зашептала: — Что вчера произошло, после того, как я ушла… Вы с Сейфером поссорились? — С чего ты взяла? — Гермиона с недоумением взглянула на подругу, та засуетилась. — Ну не просто же так ты потеряла сознание?! Помедлив, Гермиона живо соврала: — Переутомление. Мадам Помфри сказала, что это переутомление… — О, Гермиона, сколько раз я тебе говорила, что эти отсидки в библиотеке добром не кончатся, — сразу же заявила Джинни, уперев руки в бока, чем сразу стала похожа на свою мать, Молли Уизли. Гермиона засмеялась и позже дала слово рыжеволосой девушке, что отныне постарается больше так не перегружать свои извилины. — Да, кстати, а Малфой… Он вам что-то сказал? Гермиона от неожиданности замерла с поднесенной ложкой к раскрытому рту.— Малфой? — девушка с удивлением взглянула на слизеринский стол и, отыскав взглядом Драко, еще раз с удивлением повторила. — Малфой? А он-то здесь причем?! Но удивление Джинни, казалось, было во сто крат больше. Она выпучила глаза и с непониманием уставилась на подругу: — Когда я вышла из библиотеки, он шел ко мне навстречу… В библиотеку. Я еще, помню, подумала: «Идиот, и здесь, нехотя, но обязательно всё испортит!». Эй, Гермиона, ау, ты еще с нами? — А? Что? — до девушки только сейчас дошло, что к ней обращаются. «Значит, Малфой был там. Верней, был, но его никто не видел… Подслушивал? Скорей всего…» — Гермиона еще раз взглянула на слизеринский стол. Драко явно скучал. Подперев подбородок рукой, он что-то валял вилкой по своей тарелке, порой отвечая на какие-то вопросы своих однокурсников или просто удосуживаясь кивнуть им в ответ. Как ни странно, но Пэнси Паркинсон сидела в это время совсем в другой части стола и оживленно болтала с подругами. «Вот так дела…» — обеспокоено подумала Гермиона, прикусив нижнюю губу. — «А что Малфою вообще было нужно в такое позднее время в библиотеке?!» Сама мысль, что кто-то посещает этот уголок Хогвартса в такое время, смешила девушку. Ну, понятно – Сейфер – он искал её. Но кто-то ещё… Да ко всему и Малфой!.. В общем… — Герм, ты с нами? — Гарри выжидающе ждал ответа. — А, да. Уже позавтракали? — расторопно заметила девушка и, отложив ложечку, взяла сумку и направилась вместе с друзьями к кабинету трансфигурации. Как много крутилось в голове вопросов! Порой она думала, а нужно ли на них вообще искать ответы? Конечно, жизнь полезно порой пускать на самотек. Ну, да. Только не в этом случае… * * *

— Винсент, Грегори, не хотите прогуляться? — Драко выжидающе посмотрел на Крэбба и Гойла. Пожав плечами, ребята грузно направились вниз по лестнице. Лишь когда они полностью скрылись в петляющем каменном коридоре, Драко медленно повернулся и пошел наверх. Ему было необходимо сейчас остаться одному и всё хорошенько обдумать. Гостиная Слизерина была полностью забита. Никому не хотелась гулять в такую метель. Проходя мимо небольшого окошка, Драко взглянул на открытую местность замка, утопающую в раннем снеге. Сильный ветер разгонял по дорожкам замка снежинки, судьба которых была неизменна: так и остаться на этих дорожках, сплотившись в кучку сугроба до самой весны. Солнце было настолько мало, что стоило только удивляться, как оно вообще дает свет. Мутное, зимнее солнце… Хотя сейчас стояла еще осень. Верней, её последние деньки… «Слишком рано похолодало» — подумал Драко и нахмурился. Не в его стиле было верить в суеверия. Просто, однажды, когда его готовили на первый курс в Хогвартс, помнится, он проходил мимо какого-то магазина в Косом переулке… У дверей стояла дряхлая старуха с протянутой рукой. Она говорила будущее за несколько кнатов. Вокруг нее собралась небольшая кучка волшебников. Как только она произносила какую-то фразу, сразу раздавался взрыв смеха, люди не верили её словам, слишком вуалировала она свои предсказанья. Вдруг, кто-то из этой небольшой толпы спросил: — А что ждет в будущем вообще? Весь мир? Старуха на мгновение задумалась, потом таинственно заговорила: — Когда мир замрет в трепетном порыве, слишком рано кончится осень, и наступят холода, земля содрогнется под натиском сил Его, прольются реки крови, бежать будут и волшебники и маглы под «спасение Его», не ведая в отчаяние, что делают. Тогда тяжело придется… тем, кто выбрал путь стоять до конца. И вновь будет литься кровь! И будут вспыхивать в темнеющих небесах вспышки заклинаний! И сойдутся один к одному, друг против друга… двое… И уйдет с поля боя только один… И вновь взрыв смеха, хохота толпы, кто-то, подмигнув Малфою, прокричал: — Эй, муха залетит! Драко только тогда осознал, что стоит с открытым от удивления ртом посредине тротуара и со всем своим всепоглощающим детским вниманием слушает старуху… Смутившись, он покраснел и со всех ног побежал… «Слишком рано похолодало» — Драко, дивясь своим же воспоминаниям, странно ухмыльнулся, продолжая подниматься наверх, в совятню. Наконец, войдя в небольшую комнатку с клетками, в которых спали или чистили свои перья множество школьных сов, филинов, сипух, а порой и голубей, парень подошел к одной из клеток и аккуратно погладил темно-коричневую сову. Та пару раз ухнула и, втянув в себя голову, с нескрываемым интересом принялась поглядывать на Малфоя. Драко медленно, прохаживаясь по совятнику, пол которого был устлан соломой, в конец остановился перед чуть прикрытым окном и снова взглянул на окрестности Хогвартса, утопающие в снеге. Юноша вдруг вытащил из кармана брюк лист, сложенный в несколько раз. Развернув его, он еще раз перечитал строки письма, написанного его отцом, как всегда ровным каллиграфическим почерком. Это было второе письмо, пришедшее сегодня рано утром, до начала завтрака. Первые несколько строк можно было не читать, они были посвящены в основном положению самого Люциуса, а также благочестивый папаша, как заметил Малфой, не забыл назвать своего сыночка парочкой ласковых слов, в честь его «активной» работы на территории замка. Но вся остальная информация была очень и очень ценна. Особенно сейчас… Люциус написал, что ему удалось замять дело о бездействии Драко: «Считай, Драко, что тебя перевели в «пешие», это означает, что твой статус перед Лордом приравнен к уровню пушечного мяса. Благодари себя за то, что теперь тебе продеться выполнять всю самую грязную работу: работу «чистильщика», нападать на некоторые жилые пункты… В общем, это всё. Ты даже не представляешь, в какую яму ты себя затащил! Максимум, ты проживешь пол года под обстрелом Мракоборцев, если сможешь увернуться от них, конечно…» Далее шло небольшое отступление, в котором Люциус опять напоминал, что только благодаря ему Драко вообще еще ходит по этой земле и т.д. и т.п. Час остаться одному, чтобы всё хорошенько Но это, наверное, были лучшие новости, которые юноша получил на этой неделе. Сложив листок пополам, Драко с помощью волшебной палочки поджег письмо, продолжая держать его за один уголок и лишь, когда пламя должно было вот-вот коснуться его пальцев, он бросил «письмо» в окно, наблюдая, как холодный ветер уносит черный пепел вдаль… Так он простоял минут десять, безотрывно смотря в какую-то точку вдалеке… Потом резко развернулся и направился прочь. Спускаясь по лестнице, Драко разворачивал небольшой лист с расписанием на неделю. Сегодня первыми двумя уроками стояла Трансфигурация…. Пройдя в холл, парень ускорил шаг, чтобы успеть до звонка. На летающей лестнице образовалась, что ни есть самая настоящая пробка.— Куда полез! — Это ты куда полез! Я тут уже минут пять стою! — Ай! Ты отдавил мне ногу!.. Только и слышалось со всех сторон. Малфой стал мрачнее тучи. «Ну вот, только опоздать еще не хватало… Хотя, до этого есть кому-то какое-то дело?» — на последней собственной мысли он иронично улыбнулся. Наконец, Драко удалось втиснуться в большую группу учащихся, направляющихся на второй этаж. Как только лестница коснулась пола этажа, прозвенел звонок, и в коридорах Хогвартса послышался, что ни есть, самый настоящий грохот бегущих буйволов… В игре «кто быстрее» ученики Хогвартса абсолютно точно и беспрекословно заняли бы первое место. Повернув налево по коридору, юноша наконец-таки достиг двери класса. Коридор был пуст. Стояла тишина. Лишь за дверью кабинета слышался громкий голос МакГонагалл. Потянув ручку на себя, Драко сделался непринужденным и, открыв дверь, как бы недоуменно спросил:— Простите, профессор, уже начался урок? «О, да! Играть роль дурочка бывает приятно!» — ухмыльнувшись, подумал Малфой и, краем глаза посмотрев на класс, к собственному сожалению понял, что у Слизерина сдвоенный урок вместе… с Гриффиндором. — Мистер Малфой, минус десять очков Слизерину за опоздание и явную наглость! Проходите… — МакГонагалл, скрестив руки на груди, ждала, пока Драко пройдет на свое место. Не спеша, Драко двинулся между партами своего и параллельного факультета, бесцеремонно смотря на каждого учащегося Гриффиндора. Когда он дошел до своего места, то понял, что ему придется сидеть таким образом, что по правую руку от него через проход находилась парта, за которой были Грейнджер и Долгопупс. Гермиона что-то писала в пергаменте, явно не желая встречаться с ним взглядом. И это его забавляло… Сев за парту он повернул голову в сторону Гермионы, подперев её рукой и не отрываясь от её лица, тихо прошептал, наигранно ласково: — Здравствуй, Грейнджер… Он заметил, как на какую-то долю секунды, рука девушки замерла, но почти сразу вновь стала что-то писать с удвоенной скоростью. «Ответа, видно, ждать не придется. Что ж…» — Малфой на секунду перевел взгляд на МакГонагалл, убедившись в том, что она беспрерывно что-то говорила учащимся, он все так же тихо прошептал, чтобы слышала одна Гермиона: — А мне казалось вас должны учить правилам хорошего поведения… К примеру, отвечать на приветствие. Девушка ничего не отвечала, продолжая писать дальше. Но все же Драко заметил, как она стала постепенно краснеть… — Ааа… Наверное, я ошибся! Приветствовать человека не так приятно, как развлекаться с Сейфером… Да? Последние слова он произносил с явным ехидным наслаждением, все так же не переставая сверлить девушку взглядом. Гермиона покраснела еще больше. Перо в её руках затряслось… Облизав пересохшие губы, она медленно посмотрела на Драко… «Ненавидишь меня? Ведь так?» — хотелось ответить Малфою на её взгляд, полный гнева и… беспомощности… «Что ж… Тогда день удался!» — улыбнувшись девушке своей самой хищной улыбкой, он повернулся и попытался вникнуть в тему урока…