Золотой корень (гет)

Он пришел в себя в больнице Cвятого Мунго еще несколько дней назад. Сначала ему было все равно. Не волновала дикая слабость, не дающая оторвать голову от подушки, неподвижные, намертво перебинтованные руки и бесконечная усталость. Почему-то хотелось снова уйти в небытие, чтобы не ощущать тупую ноющую боль где-то под ложечкой, которая не давала вдохнуть полной грудью.

На второй день пришел молодой колдомедик, снял повязки с рук, довольно поцокал и отрицательно покачал головой, отказываясь отвечать на вопросы, заданные едва слышным свистящим шепотом.

И он замолчал. Он молчал несколько дней, не обращая внимания на мази, притирания и зелья, которыми его исправно мазали, терли и пичкали. Он механически ел, что давали, не ощущая вкуса, безропотно кивая на вопросы колдомедиков. Он лежал, глядя в зачарованное окно, за которым цвела сирень, и ничего не хотел. Апатия въелась в каждую клеточку его тела, лишая воли и смысла.

Ему почти ничего не снилось, а если и снилось, то практически сразу забывалось. Лишь один сон врезался в память, словно заноза: он долго-долго брел по пыльной дороге, пока не дошел до перекрестка, рядом с которым росло огромное дерево, похожее на баобаб. Там, под этим самым деревом, сидел Дядюшка Ю и тихо кивал собственным мыслям, потягивая чай из маленькой пиалки. Северус добрался до него и медленно сел, привалившись к стволу. Они просидели так молча несколько часов, пока солнце не склонилось к закату.

— Там не было выхода.

— Выход не всегда там, где вход, Старый Ворон.

— У меня нет для вас синенького перышка. У меня вообще ничего нет больше.

— Тот, кто владеет целой птицей, не будет плакать о потерянном перышке. Забирай свою и иди вперед.

— Вы меня хотя бы слышите?

— Если бы ты слушал себя так же хорошо, как я, то нашел бы все, что тебе нужно, не выходя из дома.

— Это я виноват.

— Страдания, которые гложут душу, очищают ее от гнилья и грязи.

— Вы можете хотя бы раз в жизни что-то сказать просто и ясно?

— Да.

И Дядюшка Ю рассыпался прахом вместе с деревом и дорогой, а Снейп остался один посреди голой пустыни, окруженный барханами и ветром, завывающим в ушах. Он так стоял там, не шевелясь, закрыв глаза, слушая одинокую песню ветра, пока не проснулся.

Ему хотелось покоя. Покоя еще более полного, чем здесь, в больнице. Покоя неслышно растущей травы или бесконечно неподвижной скалы. Чтоб покрыться мхом и стать частью огромного мира, которому до тебя нет никакого дела. Он лежал бы так и дальше, расширяя сознание в попытках слиться с вселенной, если бы одним прекрасным днем в палату как ни в чем не бывало не ввалился Поттер, веселый, довольный и беззаботный, как слон. Простите, как панда.

Он уселся на стул рядом с кроватью и заговорил. Говорил долго, увлеченно, размахивая руками. Смысл его слов как-то скользил мимо сознания Северуса, не задевая его. Пока одна фраза не вцепилась в мозг мертвой хваткой.

— Что? — просипел Снейп.

— Я говорю, Гермиону сегодня выписывают, и она хотела с вами попрощаться.

— Что?

— Гермиона, говорю, — Поттер выглядел растерянным. — Попрощаться.

Снейп зажмурился.

— Нет, если вы не хотите... — Поттер замолчал. — И вот еще — это ваша доля. Корень-то мы так и не достали, но хоть что-то. Надо было, конечно, больше захватить, но как-то не получилось.

Поттер со смущенной улыбкой полез в карман и достал оттуда огромный алмаз. Снейп тупо уставился на переливающийся булыжник в руке Поттера и почему-то спросил:

— Вы все в карманах носите?

— Это Гермиона, — Поттер довольно улыбнулся. — Она мне карманы зачаровала так же, как свою сумку. Очень удобно — все свое ношу с собой.

Он вложил алмаз в руку Снейпа. Холодная тяжесть передалась ладони. Снейп с трудом обхватил плохо сгибающимися пальцами громадный сверкающий камень, пристально вглядываясь в искусно выстроенные грани, в которых тысячами осколков преломлялся свет.

— Заберите, — рука его бессильно упала.

— Нет, — Поттер замотал головой.

— Заберите, — губы Снейпа скривились в усмешке. — Наверное, я все-таки нашел, что искал. Даже больше.

Поттер непонимающе уставился на него, а потом нерешительно забрал камень и засунул его в карман.

— Пусть у меня полежит пока. Так Гермиона может с вами попрощаться?

— Попрощаться... может, — он с трудом сглотнул. — И Поттер, — тихо сказал ему в спину Снейп. — Берегите ее...

Тот серьезно кивнул и вышел.

Она несмело остановилась на пороге. Постояла там несколько секунд, а потом медленно двинулась к его кровати. Он видел бледное до синевы лицо, волосы, стянутые на затылке, сжатые губы и жилку, что с силой билась у нее на шее. Он хотел бы смотреть дольше, чтобы запомнить ее теперь хрупкую до худобы фигуру и неуверенную походку, но отвел взгляд, уставившись в окно. Гермиона села на стул, с которого только что встал Поттер, и крепко сцепила руки в замок на коленях.

Она молчала, разглядывая его. Ему было трудно дышать, он закашлялся, и она тут же вскочила, подавая ему стакан, который стоял на тумбочке рядом. Снейп коснулся ее пальцев, поддерживая стакан у рта, и Гермиона резко отдернула руку, проливая воду.

— Простите, — прошептала она, отводя взгляд.

Она взмахнула палочкой, высушивая одеяло.

— Зачем?

Он оторвал взгляд от ее рук.

— Зачем вам нужен был корень? — она смотрела прямо на него.

В ее глазах он видел усталость, вопрос и что-то еще, скрытое в глубине, что сейчас рвалось наружу, сдерживаемое и подавляемое.

— Я читала, что Золотой корень может почти все. Что зелья, сваренные с ним, исцеляют любые заболевания и снимают любые проклятья.

— Главное, правильно сварить, Грейнджер, — бесцветным голосом произнес он.

— Разрезать, высушить, истолочь, измельчить, сварить и заткнуть пробкой... — она почти не дышала. — Зачем?

— Теперь это уже не важно.

— Это важно, — она наклонилась к нему и почти невесомо коснулась кончиками пальцев его руки. — Для меня. Контракт...

Рука его дернулась, Гермиона отпрянула.

— Уходите, Грейнджер, — он устало закрыл глаза. — Все кончено. Спите спокойно — вы выполнили свою часть контракта, я не имею к вам никаких претензий.

Она все еще сидела рядом. Он чувствовал ее присутствие, слышал ее дыхание, казалось, он даже ощущает ее запах. Он открыл глаза: она сидела рядом, сжавшись в комок, и дрожала, обхватив себя руками.

— Убирайтесь, Грейнджер, — прошипел он. — Вы так и не научились расставлять приоритеты.

— Он вам очень нужен? — прошептала она побелевшими губами, поднимая на него взгляд, полный боли.

— Поттер! — прохрипел он так громко, как только смог.

В палату ввалился Поттер и подхватил Гермиону, почти теряющую сознание. Он помог ей подняться и, поддерживая за талию, повел к выходу.

Снейп так и не успел отвести взгляд, когда она внезапно обернулась на пороге. Он, не отрываясь, смотрел в ее карие глаза, и ему показалось, что время замерло, а окружающее внезапно ухнуло в тартарары. Он видел расширяющиеся зрачки, в середине которых загорелась яркая точка, с каждой секундой увеличивающаяся в размерах. Еще мгновение — и оттуда выплеснулось расплавленное золото, затопившее радужку.

Дверь захлопнулась.