Ведьма (джен)

На то, чтобы поднять меня на ноги, не скупились ни на чары, ни на дорогостоящие ингредиенты. Помимо всего прочего, снаружи моей комнаты дежурил гвардеец, а внутри почти постоянно находился краснолюд-наемник, как оказалось, страстный поклонник азартных игр. Мы как-то дулись в кости, когда в очередной раз вошла Трисс, дабы подвергнуть мои раны одной из процедур.

— Да чтоб тебя виверна еще раз цапнула, чародейка. Это же топор из Махакамской стали! — беззлобно, но с досадой долбанув по изголовью кровати, так что кости, лежащие на табуретке подскочили, сказал Хивай, уже проиграв неплохую сумму и пару полезных мелочей.

— Так что ж поставил?

— Не думал, что умудрюсь продуть еще раз.

Меригольд усмехнулась и сказала:

— Золтан, выйди, пожалуйста.

— Ладно. — недовольно, теряя возможность быстро отыграться, ответил краснолюд.

— Хивай. — окликнула я моего охранника и бросила ему топор и кафтан. — Никогда не играй с чародеями, Золтан, а особенно с чародейками.

— Хех. Спасибо, верну темным махакамским. — чуть приободрившись, ответил краснолюд и скрылся за дверью.

— Не ожидала от тебя такого жеста. — заметила Меригольд.

— Не знаю, сколько я еще здесь проваляюсь, а краснюлюд с кислой миной хуже болотной бабы.

— Замедлить метаболизм было удачным решением. — просканировав органы пришла к выводу Трисс.

— Да уж, в противном случае меня бы и безоар не спас. Что в Новиграде? Нашли заказчика?

— Пока нет, но Филиппа над этим работает.

— Сомневаюсь, что она хоть что-то найдет, не запачкав туфли. Нужно искать нильфа-торговца. А для этого придется снизойти до не самых благородных представителей общества.

— В любом случае тебе пока и дальше комнаты даже ходить не надо бы.

— А то я не чувствую. — с большей досадой, чем хотела выдать, сказала я.

— Я делаю, что могу. — видимо, приняв на свой счет, ответила Меригольд.

— К тебе какие претензии? Просто обидно… Нарваться на виверну.

— Эльфийские чародеи всегда славились. Возможно, исход с виверной был наиболее удачен.

— Может и так. Но время уходит, а король дал ясное указание разобраться в ситуации.

— Филиппа, при всех ее недостатках, умная женщина.

— В данном случае нужен не столько ум.

Раны заживали достаточно быстро, беря в расчет то, что яд виверны этому совсем не способствует.

— Откуда у тебя это? — спросила Трисс, указывая на полосу от укуса на ключице.

— Плавун по неопытности как-то цапнул.

— Что ж не уберешь?

— Оставила, как напоминание.

— Надеюсь, не о провале?

— Почти. Скорее о том, что бдительность терять нельзя, особенно в бою.

Надо отдать должное Меригольд. Она поставила меня на ноги почти за неделю. Пусть и слегка прихрамывая, но я смогла вернуться к работе.

— Некоего южанина-торговца вроде бы видели, но от силы раза четыре. Похоже, кочевник. По слухам, он отбыл в Скеллиге. — поведала Эйльхарт.

— По слухам. Нужно понять, что он тут делал, с кем общался. Дай мне тысячу крон, и я выясню за пару дней больше, чем ты за неделю.

— Самоуверенно. Аврелли, пока не нашел больше, но советую поговорить с ним. — посоветовала Филиппа. — А я попробую пообщаться с купеческой гильдией и капитанами.

Нынешней шеф разведки и в подметки не годился старому. Аврелли был отличным солдатом и офицером, но посредственным шпионом. Однако его люди смогли вывести меня на посредника, который за определенное вознаграждение согласился свести меня с местным воротилой по имени Сигги Ройвен.

Его головное заведение было банями, что весьма остроумно, на мой взгляд. Место, в которое сложно протащить оружие.

Первое, чем он меня удивил, так это тем, что узнав мое имя, не стал откладывать встречу, а тут же пригласил. Второе, тем, что я уже была с ним знакома.

— Вот так встреча, де Верес. К каким тварям тебя только работа не забрасывает. Кстати, как Филиппа? — спросил Дийкстра, провожая меня в свой кабинет.

— Имеет менее довольный, чем обычно, но вполне цветущий вид. Она явно не в восторге, что я кручусь около Радовида, но фактически ей ни жарко, ни холодно. — ответила я.

— Ну, хоть так. Хромаешь. — констатировал бывший шпик. — Что случилось?

— Нарвалась на виверну. А с тобой что? — видя сложную металлическую конструкцию наподобие корсета на голени Сигги.

— Конфликт интересов. Как коллеге по несчастью советую ванны с Ковирскими солями. Могу распорядиться, чтобы подготовили. — предложил Дийкстра.

— Пока нет. Разберемся сначала с делами.

— Как знаешь. Что известно тебе? — спросил бывший шпик.

— О сорванном покушении, ты, думаю, уже слышал.

— Естественно.

— Своеобразным связным вроде, как был некий торговец-южанин. Я поболтала с несколькими людьми, но описание составить так и не удалось. Один утверждает, что он точно нильф, другой, что максимум меттинец, третий, что вообще не уверен, что он не местный. В общем, сдается мне, что это несколько совершенно разных людей, пользующихся одним плащом.

— Слышал про этого персонажа. Но вот о резкой смене типажа… В общем, ты хочешь найти заказчиков. Я помогу тебе размотать этот клубок, но в обмен на услугу.

— Какую?

— Один из этих типов увел у меня, скажем так, дорогую мне папку. Черная, с гербом Редании в вернем левом углу. Найдешь, либо верни, либо сожги, как будет удобнее, главное не дай попасть в чужие руки. Да и самой читать не запрещаю, но по-приятельски не советую, если, конечно, не хочешь к своей особе еще больше внимания.

Дийкстра всегда был обстоятельным малым, и уход со службы этого ничуть не изменил.

Всегда терпеть не могла иметь дела с криминальными элементами. Их вечное стремление и с елки слезть, и рыбку съесть, и задницу не ободрать, чаще оборачивается провалом, но это не мешает им идти на неоправданный риск, гадя всем, кто показался легкой жертвой снова и снова. Однако эти крысы везде и видят все. Поэтому бывают полезнее любого королевского карт-бланша.

— Каким образом этот молодчик спер папку?

— Прошел, как клиент, а дальше с помощью шутихи сымитировал пожар и, пользуясь суматохой, вытащил почти из моих рук, то есть вырвал из рук порученца у меня на глазах и смылся с толпой.

— Тебя ограбил голый вор. Стареешь, дружище. — с иронией заметила я.

— Ой, не дави на больную мозоль.

— Когда это было?

— Вчера вечером.

— Сохранились какие-нибудь следы?

— Я нашел пару волос в воде и собирался нанять чародея, но ты вовремя объявилась.

— Значит, нам повезло.

Эйльхарт, более опытная в обращении с заклятиями пеленга, смогла засечь связного. Он осел в Бругге.

— Уверена, что осилишь? — спросила Филиппа.

— С чего ты взяла, что нет? Вроде бы при тебе я еще не лажала.

— Я бы поспорила, будь на это время, но я имею ввиду, что ты еще не полностью восстановилась.

— Тебе кажется. — ответила я. Меригольд действительно хорошо поработала и к моменту разговора ощущения вернее всего было назвать легким дискомфортом. В другой ситуации я бы плюнула на все и осталась сидеть на месте в ожидании лавров, а заодно подальше от явного интереса Филиппы, но условия договора с Дийкстрой требовали от меня личного присутствия.

— Как знаешь. Думаю, Трисс или Кейра тебя встретят. Все-таки Бругге под протекторатом Фольтеста.

— Лучше бы не поднимать шум.

— В любом случае тебе придется иметь дело с представителями интересов Темерии. Талер или Роше наверняка сунут нос. И советую поубавить гонор в общении с ними. Все-таки они на своей территории.

— А когда я оспаривала права представителей закона? Я лишь имею в виду, что будет лучше, если о моем местоположении не будет знать каждая собака, включая Аврелли.

— А как же король? — с явной издевкой спросила чародейка.

— Он ждет от меня результатов. Их пока нет.

Роше оказался толковым малым. Убежище мы накрыли в считанные минуты. Почти все заговорщики были убиты, в том числе связной, что было в общем-то проколом. Первым делом я осмотрела документы. Мне на глаза попался листок со списком из нескольких знакомых мне имен, который Меригольд буквально вырвала у меня и кинула в камин. Найдя папку Дийкстры, я спалила ее самолично вопреки протестам Вернона. Так же мне удалось выбить право первой с глазу на глаз побеседовать с пойманным лидером эльфом. Помимо того, что он был из белок, как утверждал Роше этот тип еще и служил в бригаде Врихед. Разговор предстоял интересный.

— Ты? Я тебя знаю. Ты думаешь, это мне кранты? Забавно. Ты ведь хочешь, чтобы я тебе все рассказал? — с явным страхом, прикрываемым иронией, спросил эльф, и чуть задумавшись, неожиданно сказал. — Знаешь, а тебе расскажу.

— С чего бы вдруг? — удивилась я.

— Поймешь, если, конечно не полная дура. Честно говоря, мне даже тебя жаль. Не представляешь, что буквально пляшешь на краю кратера вулкана.

— Давай к делу. Красивый слог оставь для мемуаров. Чего именно вы добивались и на кого ты работаешь?

— Мы хотели убить королей Севера.

— Всех? А не жирновато ли?

— Мы планировали убить столько, сколько сможем.

— Мы это кто?

— Aen Seidhe.

— На кого вы работаете?

— На себя.

— Тогда откуда у вас нильф? Я же знаю, что он вам помогал. Не стыдно после всего, что было работать на Эмгыра?

— Мне все равно. Чем больше Dhoine умрет, тем лучше. А если уж Dhoine хотят убивать друг друга, так я рад помочь.

— Дурак, ты, Гилиан. Война — мероприятие массовое и про вас, уверяю тебя, не забудут.

— Война людей. Не наша.

— Да что ты. Думаешь, они уйдут за Синие Горы, выстроятся в пару ровных эшелонов и быстренько покрошат друг друга в капусту? А может ты решил, что леса перестанут вырубать и сжигать, насиловать эльфиек, дворцы и сады восстановят? Или чем вы там еще любите с пеной у рта попрекать всех и вся? Мы все варимся в одном котле. И от того, что ты гадишь в нем больше, тебе меньше вонять не будет.

— Север прогнил до основания, unriht earne. Уж лучше пусть будет уничтожен под корень. N’aen Nilfgaard a Dyes hagal do gwaim. Si cennian n’aen lanlice conas mire. (Не Нильфгаард, а Сова уничтожит твою расу. Она порождает лишь хаос, а не закон, как она думает.)

Бурая орлица. Честно говоря, я думать боялась, откуда он узнал про то, что я полиморф. Так как такое обращение не могло прозвучать случайно.

— Какая еще сова? — спросила я.

— Та, на которую ты работаешь. — с нервной усмешкой ответил эльф.

— Я работаю на короля.

— Не ври хоть себе, unriht earne. Эйльхарт подмяла под себя Реданию, а через подружек и весь Север. В папке, которую ты так неблагоразумно сожгла, были на то доказательства. Теперь остался лишь список на том столе, полагаю, Меригольд и его уничтожила.

— Какие еще подружки?

— О, я уверен, ты некоторых даже неплохо знаешь. Помимо Филиппы, туда входят очаровательная Трисс Меригольд, Кейра Мец, Шеала де Тансервилль, Маргарита Ло-Антиль, Ассирэ вар Анагыд, Фрингилья Виго, Францеска Финдабаир, Ида Эмеан аэп Сивней и Сабрина Глевиссиг. Считают себя приемниками Капитула. Вертят Север, как хотят, со времен Танеда.

— Интересная история. Правда, интересная. Только почему ты мне это рассказываешь?

— А ты думаешь, твоя коллега не поймет, что ты теперь в курсе их маленькой компании? Эйльхарт и так к тебе давно присматривается, и, либо ты теперь станешь одной из них, либо окажешься в не менее печальном положении, чем я. И мне почему-то кажется, что ты первое не выберешь.

— Ты плохо меня знаешь.

— Ну, да. Ты с восторгом присоединишься к тем, кто мало того, что прикончили твоего отца, так еще и из тебя сделают марионетку. Ты очень странный человек, unriht earne, но на сумасшедшую все же не тянешь.

— Допустим. И что дальше? Тебе будет приятнее отправиться на эшафорт в моей компании? Это очень мило, но боюсь, я пропущу это свидание.

— Пусть о Ложе ты узнала только сейчас, но некоторых ты знаешь гораздо лучше, чем любое досье. Привычки, привязанности, взаимоотношения, слабости. Если мы вырвемся на юг, то император даст нам защиту. Тебе нужно лишь меня выпустить.

— Даже, если все, что ты сказал, правда, какие гарантии, что ты меня не убьешь ты или нильфы?

— Только одна. Ты, кто знает Эйльхарт, полезнее живой. Сама по себе информация о Ложе стоит мало.

— Слабо верится. Попробуй рассказать то же самое Роше. Он хороший слушатель.

— Чтобы они ушли еще больше в тень? Я не настолько глуп. Теперь это и твой груз, unriht earne. Как его тащить решай сама. Я предложил вариант.

Вряд ли он назвал эти имена из головы. К тому же зная некоторых из этой компании, я вполне была готова поверить эльфу.

Мне мало что удалось выбить на тему других подпольщиков. Да и откровенно говоря, моя работа была завершена гораздо раньше и еще больше увязать в политике мне не хотелось.

Передав Гилиана в руки Роше я вернулась в дрянную таверну, где остановилась. Эльф оказался прав. Меригольд, конечно, просекла, что я обратила внимание на список прежде, чем она его ликвидировала.

— Полагаю, Гилиан раскололся. Теперь ты все знаешь. Не знаю, как он это преподнес, но по факту, Ложа — единственный гарант координации политики Севера. — зайдя и наложив шумоизолирующие чары, сказала чародейка.

— Извини, Трисс, но в таком случае работаете вы очень паршиво.

— Короли — не скот, гнать их в нужную сторону получается не всегда.

— Кому нужную?

— Северу.

— Святая наивность. Однако, честно говоря, дискутировать на эту тему я не очень хочу. Язык за зубами я держать умею. И даже сделаю это бесплатно, если ты окажешь мне такую же любезность. Ты ведь это хотела от меня услышать?

— Что ты имеешь в виду?

— Я молчу до гробовой доски или костра о вашем клубе по интересам, а ты не стучишь Эйльхарт о моей осведомленности.

Меригольд явно одолевали сомнения. С одной стороны, у нее не было причин подставлять меня и обо мне не ходила слава трепла, с другой, Ложа могла счесть это предательством.

— Хорошо, но тебе и правда не стоит об этом болтать. — все же сказала она.

— Пока Ложа будет уважать мои скромные интересы, я не буду вмешиваться в ее нескромные. Даю слово.

Надо признать, Трисс все-таки сдержала слово, чем выиграла мне немного спокойного времени.

Роше и Аврелли с блеском накрыли еще несколько банд белок, явно поддерживаемых с юга. Последний факт скрывался в целях соблюдения мира, но не забывался.

Я вернулась к Дийкстре. Глядя на мою несколько задумчивую физиономию он сказал:

— Все-таки открыла папку. Предупреждал ведь.

— Хуже. Я специально спалила ее, пока Роше не наложил на нее руки. Я при Меригольд нарвалась на список, а гребанный эльф в приватной беседе расписал все в красках.

— Ну, что ж. Добро пожаловать в мой мир, де Верес. — желчно ответил бывший шпик, ставя на стол графин.

— У меня пока не все потеряно.

— Это ненадолго. Лучше беги куда-нибудь в Зериканию.

— Пока оценю обстановку.

— Оценивай. Только смотри, чтобы башку не оттяпали.

— Да уж сейчас это уже будет обидно. Дав по зубам нильфам, получить от своих.

— Не обольщайся, де Верес. Ты видела лишь верхушку айсберга. Нильфы умеют воевать. Они не только имеют лучшую армию и лучших полководцев. Нет. Они в отличие от королей Севера во всех смыслах умеют войну подготавливать. Нильфгаард никогда не нападает просто так с наскока. Они всегда подготавливают почву. Как с Aen Seidhe и краснолюдами, которых настолько мастерски натравили на людей Севера, что те до сих по не успокоятся. Возможно, нильфы воспользуются старым конфликтом, возможно, сделают новый, ибо материала более, чем достаточно, но факт остается фактом, будет война, пусть и локальная, которая ударит по нам сильнее южан. Там провокация, тут пара подстав, и половина населения нет, да припомнит, как его деда убил эльф лопатой или краснолюды вспомнят, что их территории не ограничивались одним лишь Махакамом.

Как не печально, Дийкстра оказался прав, но поняла я это поздновато.

На мое несчастье, Беата послав все к лешему, сославшись на полное моральное истощение от работы в гадюшнике, перешла на освободившуюся должность настоятеля в монастыре в пригороде. Из ее письма можно было понять немного, разве только, то, что она была чем-то сильно расстроена.

Король пожаловал мне отличный дом в Новиграде. Во многом это сделало мне рекламу даже больше, чем само успешно выполненное дело. Мое имя стало произноситься чаще и громче.

Дом не шел в сравнение с моей лачугой в Вызиме. Пусть я и отказалась от найма прислуги, меня все же заставили составить семейное древо и дать написать свой портрет. Муторное занятие.

— Характерный реданский правильный овал лица, ярко выраженный цинтрийский профиль и аэдирнские скулы и подбородок, стать дриадской лучницы. Какой интересный набор. Вы ведь приходитесь дочерью графине Молбург? — спросил престарелый геральдист-художник.

— Да. Только где вы тут разглядели что-то цинтрийское, мне понять сложно. — ответила я.

— Юная леди, стыдно не знать историю своей семьи. Прародитель рода Молбургов происходит из Цинтры, как и ваша дрожайшая бабушка. — поведал мне старик. Странно все-таки было слышать это от человека, которого я видела впервые в жизни.

— Мастер, не хочу вас смущать, но я бастард и моей семьей были кухарки, поломойки, кастелян, пара собак и старая кляча, позже пара-тройка десятков ведьмаков.

— Ваш прародитель тоже был бастардом из княжеской семьи, госпожа де Верес. Существует легенда о становлении рода Молбургов. Юноша-бастард был оруженосцем своего дяди. К его семье прибыла реданская делегация и юноша познакомился с дочерью барона, кажется из Оксенфурта. Они влюбились друг в друга. И когда делегация уехала, юноша последовал за ними. Так как он был талантливым охотником, юноша со временем добился должности личного королевского ловчего. Позже на охоте этот бастард спас нашему королю жизнь, за что тот поклялся выполнить его желание. Юноша попросил о возможности вступить в брак с дочкой барона, так как без королевского содействия столь неравный из-за происхождения брак был невозможен. Король дал своему ловчему титул барона, надел в плодородных землях и хорошие подъемные, что сделало юношу весьма привлекательным женихом. Уже женившись, он неплохо проявил себя в войне с южанами и заработал своему дому уже графский титул. — с восхищением рассказывал мастер не отрываясь от работы.

— Сколько веков назад это было?

— Около трех.

— В это время на Туссент и Цинтру то и дело налетали южане. Мой предок явно спас себе шкуру смывшись в Реданию, так как бастардов при наличии законных наследников на войне в лучшем случае просто не берегут, а в худшем еще и приплачивают, чтобы щит треснул или подпруга лопнула.

Геральдист был явно разочарован моим не самым романтичным выводом из этой истории.

Меня все чаще стали звать в приличные дома, причем не для работы, а на приемы. Первое время я, не особо сомневаясь, игнорировала их. Позже Меригольд убедила меня хоть иногда делать исключения в интересах работы. Денежных заказов мне это действительно прибавило, как и полезных знакомств. Помню, на одном из вечеров, организуемых реданским двором, появился довольно молодой дворянин, с которым активно беседовал Радовид. Окончив беседу, он подошел ко мне, лишь вблизи я разглядела, кто это был.

— Госпожа де Верес, вы не представляете, как я рад наконец вас встретить. Не изменились ни на день. — с улыбкой сказал он.

— Стефан.

— Рад, что вы помните.

— Я смотрю, вы поднялись. Честно говоря, я вас с трудом узнала.

— Можно сказать и так. Диттер погиб под Бренной, а мой отец был серьезно и крайне неприятно ранен, но в любом случае вышло так, что я теперь единственный наследник, поэтому мне дали фамилию де Локетек и приняли в семью. — поведал Стефан не сказать, чтобы с большой радостью. — Не будем о грустном. Двери моего дома в Альдесберге для вас всегда открыты. Кстати вы не думали осесть где-нибудь? Толковый чародей нам будет очень полезен.

— Спасибо, ваша светлость, но я не люблю засиживаться в одном месте. Уж больно это тяготило меня в юности.

— У меня есть имя, госпожа де Верес. Лучше обращайтесь по нему. Светлостью я стал только потому, что мой сводный брат погиб, а отец получил копьем в чресла. А жив благодаря вам и матери.

Не любила я эти мероприятия. Много людей, зачастую неприятных, шум и напряженная вездесущим этикетом обстановка.

Из-за одного вечера я до сих пор себя проклинаю. Поддав тусентского один из графов, у которого я накануне сняла родовое проклятие и заодно вылечила от подагры, с восторгом рассказывал это Радовиду и Филиппе.

— Ей Богу ходить не мог. Кошмары снились такие, что думал крышей поеду. А тут сутки работы и всей семьей как заново родились. — размахивая руками рассказывал тучный дворянин. — Достойная замена растет, госпожа Эйльхарт. С такой не страшно уходить на покой.

Одна случайно брошенная фраза «спровоцировала камнепад». Даже тогда мне за эту фразу хотелось придушить «свежеисцеленного» голыми руками. Но самым страшным было, то что Радовид ему не возразил, а, напротив, поднял бокал.

После у меня, конечно, состоялся разговор с коллегой. Вот тут уже меня подробно просветили о Ложе, ее целях и моей роли.

— Радовид тобой буквально очарован тобой. Это случается не часто. А учитывая, что ты чародейка, случай и вовсе уникальный. Ты можешь принести пользу, правильно воспользовавшись этим. Не только себе или ему, но всему Северу.

Меня крайне позабавило, что Эйльхарт вопреки обыкновению назвала меня чародейкой. Насколько мне удалось понять, среди своих она могла меня именовать в лучшем случае чернокнижницей. Тонкий способ лизнуть зад. Но марионеткой я быть по-прежнему не хотела.

— Взаимопонимание с Его Величеством в моем случае основано на том, что я не учу его править, а он меня колдовать. — ответила я.

Споры продлились долго. В ход шло и убеждение, и подкуп, и даже угрозы.

Несколько дней прошли спокойно. Если бы не задержанный из-за перевода темерской валюты платеж, то я уехала бы в тот же день. Сутки на третьи я почти успокоилась, решив, что Эйльхарт остыла.

В комнату, где я сидела, бросили бомбу с усыпляющим газом. Я не успела ничего сделать, как вырубилась.

— Ну, что, проснулась? — спросил меня кто-то. Я не успела ответить, как на мою накрепко закрепленную левую кисть прилетел удар кувалды.

Боль и ужас. Нет для чародея страшнее участи, чем попасть под «суд» храмовых фанатиков.

Если вы хотите сломить мужика, отрежьте ему яйца, если собрались выбить что-либо из чародея, калечить руки — лучший вариант.

Удар в кисть был достаточным, чтобы я потеряла всякую концентрацию, но недостаточным, чтобы я полностью потеряла чувствительность так же закрепленных ремешками пальцев. Серебряное кольцо с указательного пальца руки они не сняли, что им абсолютно не мешало.

Что у меня только не спрашивали. О том совершала ли я некромантские ритуалы, вступала ли в связь с женщиной или с животным, работала ли со скоятаэлями. Даже какой-то частью сознания было обидно, что нет, так как за каждый на самом деле правдивый ответ меня ждал удар молота по пальцу. Профессионалы. Это было видно невооруженным взглядом. Всегда начинали с мизинца.

Закончив калечить мою левую кисть и локоть, они приступили к правой. Когда они перебили все пальцы и на ней я вырубилась. Не знаю насколько точно, но когда я начала приходить в себя, я услышала разговор.

— Я сказала припугнуть, а не искалечить! — прошипел женский голос.

— Ну, Найвел — мужик горячий, чародеек недолюбливает. Сорвался немного. — попытался оправдаться один из присутствующих.

— Сорвался? Да вы из чародейки бесполезный кусок мяса сделали! — рявкнула женщина. Теперь я точно поняла, что это Эйльхарт. — Черт. Ладно, попробуем и из этого извлечь пользу. Отнесите ее в башню.

Пока меня тащили, я приходила в себя. Оставался предпоследний пролет до вершины башни. Я видела витраж с изображением мученицы Августины. Я знала, что Эйльхарт идет за мной, но решила рискнуть. Вырвавшись из рук расслабившихся мучителей, я сиганула через витраж.

Обратиться мне удалось без проблем, но лететь со сломанными крыльями тяжело и больно. Сова естественно кинулась в погоню, но куда ей до скорости, пусть и подбитого, беркута. Туман играл нам обеим не на пользу. Тем не менее, мне удалось отлететь на достаточное расстояние и относительно мягко приземлиться.

Путь до Рескигона, где в тот момент жила Беата, занял у меня четыре дня. Это было чуть ли не единственное место в мире, в котором я могла найти теперь защиту.

Беата приняла меня без вопросов. Забавно. Чародеи теперь даже, те кто возможно и хотел бы мне помочь, боялись. А во всех смыслах спасла меня монахиня.

Колдовать без рук — это все равно, что жрать ягодный кисель вилкой. Что-то поймаешь, но толку от этого мало. Я едва не тронулась тогда. Лишь через недели три я смогла держать ложку. Заживление шло медленно и болезненно. Лубки и эликсиры могли мне обеспечить лишь наличие пальцев, но не гибкость без которой чародейство становилось практически невозможным.

Беата терпела и мое почти полуовощное состояние в первое время, и истерики позже. Как-то чуть успокоившись после очередного приступа, я ее спросила:

— Какого лешего ты мне помогаешь? Мы ведь по разные стороны.

До сих пор помню ее саркастичное выражение лица.

— У тебя характер дерьмом наружу, а не вовнутрь. Редкое качество, а для людей твоего рода деятельности так и вовсе уникальное.

Не знаю, как, но она смогла вызвать в монастырь Симона. Я упоминала о нем не часто, но видимо орденская почта работает хорошо.

Мои руки тряслись от любой мало-мальски тяжелой работы. Я с трудом смогла заново научиться есть без посторонней помощи.

Это был конец для меня. Стремление Беаты и Симона меня хоть как-то развеселить скорее бесило. Такая инвалидность — это не только потеря возможности полноценно заниматься магией, а по сути, любым ремеслом в принципе.

Еще больше бесило отношение окружающих послушников и монахов. Без шуток, самое лучшим было безразличие. Хуже сочувствие. Еще хуже взгляды подобные тем, как смотрят на льва или гадюку без зубов, которые тебя которые тебя когда-то покусали. Но самой поганой была жалость уловимая у большей части населения монастыря. Кто-то стремиться к жалости, меня она просто выводила из себя.

Беата припрягла меня читать, переводить и надиктовывать перевод книг со Старшей Речи. За что я ей до сих пор благодарна. Наличие хоть какого-то занятия помогло мне не поехать кровлей окончательно.

Симон не уезжал. Нянчился со мной, как с ребенком. В глубине души я была ему очень благодарна, но временами мне хотелось на него накричать, чтобы он убирался и не видел меня такой.

— Большинство людей не могут колдовать, Лис, и что-то от этого не страдают. Здесь у тебя всегда все будет. Многие не имеют и крыш, над головой, а у тебя целый флигель.

— Дело не в чародействе, Симон, а в свободе. В поместье Молбургов, да и в Антруме, я была, по сути, бесправным существом, имевшим лишь свою миску и угол, по-своему уютный, конечно, но я не хочу возвращаться к этому унылому существованию. Именно чародейство дало мне шанс перестать быть лишним человеком. Положение, состояние, независимость. Все это пришло не просто так. Я впахивала, как проклятая, вкладывая силы и душу. Зарабатывала не только деньги, но и опыт, и репутацию. Теперь из-за одной суки все пошло баргесу под хвост.

Как-то он вытащил меня во двор и заставил взять в руки деревянный тренировочный меч, какие мы использовали, когда еще были детьми.

Некоторое время я упорно пыталась хотя бы как-то фехтовать, но в конечном итоге и тут мои силы иссякли. В очередной раз, выронив меч, я упала на колени. Симон подошел ко мне и присел рядом.

— Так было и раньше, Лис. Это трудно, но скоро станет легче. Ты делаешь успехи…

— Симон, не ври хотя бы себе. Я уже несколько недель топчусь на одном месте. Ты понимаешь? Ничего уже не буде, как раньше. Я гребанная калека, которой и пиво в корчме не доверят разносить. — стараясь сдерживать слезы уже полного отчаяния сквозь зубы сказала ему я.

— Это ты себе врешь, Лис. Я готов поспорить, что через месяц — другой ты сможешь начать колдовать.

— Тогда не ставь много.

— Ставлю свою жизнь. — с фирменной ехидной улыбочкой сказал ведьмак.

— Ты что задумал?

Симон подозвал послушницу и с улыбкой попросил:

— Сестра, будь добра, принеси горячую воду, мыло и полотенце.

Сам Симон залез в свою торбу и достал бритву.

— Давненько я что-то не приводил себя в порядок. — с задором сказал он. — Я тебя знаю, еще неделя и ты будешь обзывать меня ершиком для нужника.

Когда послушница принесла требуемое, Симон протянул мне явно недавно заточенную опасную бритву.

— Ты белены объелся? — спросила я ведьмака.

— Отнюдь. Сильно обрежешь, и вне зависимости от исхода, я перестану тебя мучить. Даю слово. Ну же, бери. Иначе удвою усилия.

Не знаю, что заставило меня согласиться на уговоры.

Даже, когда я участвовала в Испытаниях Симона, Казимира и Тадеуша, я так не боялась. И при накладывании самых сложных заклятий не вкладывала столько концентрации.

Шаг за шагом лицо Симона освобождалось от щетины. Он явно с трудом сдерживался от смеха, когда я перешла к горлу. А вот мне было не до веселья. Я боялась каждого неосторожного движения. Пальцы от этого ныли до онемения. Руки вообще плохо слушались, словно лучше мозга осознавая безумность этой затеи. По ощущениям я прикладывала сил больше, чем если бы разгружала бы повозку с зерном.

Симон еще и добавлял масла в огонь сообщая, где я пропустила.

Тем не менее мне удалось сохранить жизнь и невредимость ведьмаку.

Это естественно меня не вылечило, но дало нечто не менее полезное. Встряску. Именно благодаря ей я более — менее ожила. Прочла несколько книг по медицине и чародейским способам лечения подобных проблем, добытых Симоном.

Для возвращения гибкости мне фактически проходилось ломать пальцы заново. Так, как раздробленные в кашу конечности срослись, мягко говоря, не идеально.

Процесс был долгий и весьма болезненный. Беата не раз выводила из обмороков и даже пару раз из комы. Постепенно я, пусть и с неугасающей болью, но смогла, наконец, удерживать меч в руках. Она даже по-своему пошла на пользу. Дабы хоть как-то облегчить себе жизнь я стала перебрасывать меч из одной руки в другую, что позволило научиться фехтовать обеими руками в равной степени прилично.

Разработка шла медленно, но уверенно. Симон оказался прав. Спустя несколько недель я смогла сотворить первый Знак, а через пару месяцев почти полностью вернула способности к чародейству. Однако перчатки я не снимала еще. Сначала чары в перчатках служили своего рода лубком для перебитых суставов, потом в большей степени скрывали следы от увечий.

Впервые за свою жизнь я осознала, насколько важным может быть наличие людей, которым на тебя не наплевать.

Симон и Беата во многих смыслах вытащили меня с того света.