Месть и немного любви (джен)

— Vipera Evanescо!

Гарри не успел опомниться, как Гермиона вызвала заклинание, уничтожающее змей. Гадюка вспыхнула с хвоста и, шипя, растворилась. В воздухе какое-то время еще кружили искры.

— Змея ненастоящая… Наколдованная… — покачала головой Гермиона.

Отойдя от ограды, Гарри не задумываясь подбежал к курильнице. Затем осторожно поднял с земли и, проверив ее парой заклинаний, поспешил бросить ее в сумку. Гермиона стояла возле могилы и, словно сама не понимая, что происходит, смотрела на фотографию Эвансов.

— Пойдет на экспертизу, — подытожил Гарри. — Скорее!

Взяв за руку Гермиону, он побежал с ней прочь от могилы. Женщина не сопротивлялась, а послушно бежала за ним. Через несколько минут они подбежали к тому памятнику, на котором, как показалось обоим, была изображена душа Сириуса. Однако никакой души в греческом одеянии не было. Вместо нее на памятнике был выбит образ пожилого улыбавшегося мужчины в чуть старомодном костюме.

— Наваждение… — прошептала Гермиона.

— Нет! — воскликнул Гарри, глядя на пустые мраморные и гранитные тумбы. — Не наваждение, а колдовство.

— Но тут никого… — замялась его спутница.

— Точно? Помнишь старушку возле той могилы? — показал Поттер на каменную ограду.

— Думаешь, она?

— Больше никого здесь вроде бы не было… — нервно осмотрелся Гарри.

Мгновение спустя, Гарри и Гермиона подошли к могиле. На общей гранатой тумбе висели фотографии двух пожилых сестер Мюрдейк. Рядом с ними стояли свежие букеты цветов: видимо, старушка принесла их сестрам. Дорожка была чистой и аккуратно подметенной: маленький веник заботливо стоял возле памятника.

— А старушка-то исчезла… — недоверчиво осмотрелся Поттер.

— Возможно, просто ушла… — вздохнула Гермиона, хотя, судя по тону, она не особенно верила собственным словам. Налетевший ветерок заколыхал темно-бордовые розы, в лепестках которых была еще видна роса.

— Так быстро? И след простыл… — огляделся Гарри. — А ведь она с клюкой, должна тяжело идти.

— Что будем делать? — спросила Гермиона.

— Они здесь. В этом городе. Я останусь. — Поттер осматривал надгробье, видимо пытаясь найти хоть какую-то зацепку.

— Я тоже, — женщина сжала ему руку, от чего Гарри сразу ощутил приступ тепла. — Сейчас напишу домой. Только, думаю, они уже сбежали отсюда.

— Может быть… Но поискать чего-то еще стоит… — прищурился Гарри.

— С чего начнем, сыщик? — ласково улыбнулась Гермиона старому другу.

— Сначала пообедаем, — неожиданно ответил Поттер, — и составим план действий.

Гермиона кивнула в знак согласия. Некоторое время они молча шли назад до кладбищенского входа: старушка словно растворилась. Несколько человек подходили к разным могилам. Возможно, «старушка» давно приняла оборотку, но доказать это сейчас было невозможно. Вода била из фонтанчика, приглашая обмыть руки после посещения скорбного города.

Затем, взявшись за руки, Гарри и Гермиона аппарировали в центр города, где сразу нашли небольшой полупустой стейк-бар. Пухлая хозяйка охотно усадила их на веранде и, подождав заказ, забрала меню. Гарри, однако, с тревогой осматривался по сторонам: редкие прохожие, похожем вызывали у него тревогу.

— Гляди-ка, Гарри, опять про тебя, — Гермиона развернула свежий номер «Утренних известий», прихваченный заранее из дома.

— Опять про дневники… — скривился Поттер, положив на колени белоснежную салфетку, но осекся: заголовок статьи оказался в самом деле интересным.

Дневники Лили Эванс: взгляд профессионала

Продолжается дискуссия о подлинности дневников Лили Эванс, обработанных известной австрийской писательницей Викторией Резник. Сегодня гостем нашей редакции стал известный швейцарский колдомедик-психиатр Морис Поллан. Наш корреспондент Джульетта Хлорделл встретилась с мистером Полланом, и он любезно согласился ответить на наши вопросы.

ДХ: Мистер Поллан, первый и самый важный вопрос: вы верите в подлинность дневников Лили Эванс?

МП: Безусловно. Хотя события, описанные в них, скорее всего вымышлены.

ДХ: Как это понимать?

МП: Видите ли, героям дневников было по 16-18 лет. На самом деле подросткам в этом возрасте гораздо сложнее перейти сексуальный барьер, чем мы это думаем. Много трепа — мало дела. Юноши и девушки мечтают о сексе, хвастаются победами, но перейти от слов к делу для них часто неразрешимая задача. Боязно, особенно для девочки. Тут и страх перед беременностью, и страх перед венерическим болезнями, и страх перед самим половым актом. Да и юноши боятся и случайной беременности, и вмешательства родителей девочки.

И не забудьте важный момент. Подростки в Хогвартсе под постоянным наблюдением взрослых. На соответствующе укромные местечки наверняка наложены определяющие и защитные заклинания… Хотя не буду категоричен: мисс Эванс сразу после окончания школы вышла замуж за Джеймса Поттера. Возможно, у них был секс на 7 курсе.

ДХ: Значит, всё же подделка?

МП: Отнюдь. Подлинник. Мисс Эванс, видимо, была больным подростком. Возможно, она так снимала свои комплексы или верила, что так и есть на самом деле. Девочка могла страдать шизофренией в средней стадии.

ДХ: Это очень серьезное заключение…

МП: Вспомните начало дневников. Девочка испытала сильнейший оргазм в музее, увидев картинку, как победитель Бог Гор обладает женой побежденного им Бога Сета — Богиней Нефтидой. Последняя находится в подчеркнуто унизительной позиции рабыни: занимается оральным сексом, стоя на коленях. Это, похоже, стало подсознательным желанием мисс Эванс. Она по сути отождествила себя с Нефтидой.

ДХ: Она мечтала быть изнасилованной?

МП: Видимо, да. Она мечтала, чтобы ей, как рабыней, обладал Повелитель, завоевавший ее в качестве трофея. Вспомните, как ее возбудили слова Джеймса Поттера, что он изнасилует Эванс в коленно-локтевой позиции после победы в квиддичном матче. Процитирую этот пассаж: «Чтобы шлюха знала свое место и помнила, как делать мне замечания, я натяну ее. Слышишь, Бродяга, натяну, чтобы орала от боли и не смела помыслить, как дерзить мне!» Видимо, после египетского музея она о чем-то таком и мечтала. И придумала, как это может произойти.

ДХ: А Мальсибер? Мечты «попробовать» профессора Слагхорна?

МП: Из той же оперы. Мортимер Мальсибер был жестоким Пожирателем смерти… Возможно, он оценивающе отозвался о сексуальных достоинствах мисс Эванс, пообещал друзьям ее «усмирить». Это вызвало восторг девушки! Она, отождествившая себя с Нефтидой, мечтала о подобном насилии и сразу сочинила соответствующую сцену. Случай, не такой уж редкий в психиатрии…

ДХ: Однако по рассказам некоторых свидетелей мисс Эванс была отличницей, образцовой старостой с высокими моральными принципами.

МП: И что? История знает примеры безумных королей, которые управляли государствами, а их подданные даже не подозревали об этом. Вспомните хотя бы французского короля Людовика IX, которого французы зовут Святым: на самом деле он страдал тяжелой формой эпилепсии и паранойи. Подобный шизофреник вполне может вести себя как обычный человек, раскрываясь перед чем-то одним: дневником или близким человеком. Если брать мисс Эванс, то подобной шизофреничке могло доставлять удовольствие играть на людях в высокоморальную девочку. Не случайно, родная сестра вспоминала мисс Эванс с содроганием — видимо, она знала больше других о ее тайной сущности.

ДХ: Зачем же тогда террористы выкрали рукописи сумасшедшей?

МП: Сложный вопрос… Очевидная шизофрения мисс Эванс заставляет нас вернуться к событиям осени 1981 года. Помните, по официальной версии Темный Лорд преследовал Поттеров, чтобы убить их сына Гарри? Не исключаю, что у девушки, больной шизофренией, была скрытая форма преследования.

ДХ: На какой почве?

МП: Например, Джеймс не оказался тем Гором-Господином, который ее по-настоящему усмирил, как пленницу и рабыню.

ДХ: Возможно, и Питтер Петтигрю вовсе не выдавал Темному Лорду секретов Поттеров, а они просто не заперли дверь?

МП: Почему нет? Думаю, Джеймс Поттер был в шоке, узнав, что его жена — шизофреничка с мазохистскими наклонностями. Или даже садо-мазохистскими. У мисс Эванс была вторая шизофреническая ипостась: критская жрица, убивающая жертвенного быка. Что если Джеймс, не справившийся с ролью Гора, превратился в ее сознании в жертвенного быка?

ДХ: Значит, дневники украли не просто из-за их подлинности?

МП: Признание факта шизофрении на почве сексуальной распущенности и насилия заставляет по-новому посмотреть на события осени 1981 года. Что там правда, а что — мания сексуального преследования несчастной больной женщины? Надо разобраться. Но я твердо решил, что дневники мы включим в курс патологической психиатрии в Берне.

ДХ: Спасибо, мистер Поллан, за интервью.

Таково мнение международно признанного светилы в области психиатрии — швейцарского доктора Мориса Поллана.

— Гарри, не верь! Это ложь, — Гермиона погладила ладонь друга, но тот к ее удивлению только меланхолично улыбнулся.

— Да, теперь понятно… Теперь многое понятно… — кивнул он. — Следующий шаг — объявление меня шизофреником по наследству.

— Античная ваза со змеей? — сообразила Гермиона.

— Конечно, — Гарри взял нож и отрезал кусок мяса. — Какая-то ваза, может змейка заползла, а может большой червяк, скажут… А сыночку шизофренички все мерещатся античные курильницы, да змеи… Затем и душу Сириуса нарисовали, и марихуану дали, и Луну-не Луну прислали… Сын в маменьку…

— И слежку за тобой устроили такую, чтобы ты ее заметил. Мания преследования! — подтвердила Гермиона, положив листья салата. — Кто-то очень хочет доказать тебе, что ты шизофреник.

— А в реальности что мы имеем? — горько вздохнул Гарри. — Все будут думать, что это правда… А мы не продвинулись ни на йоту!

— Ну, это неправда. — Гермиона подвинула бокал. — Мы узнали многое. Давай суммируем? Пункт первый: странно, что сексуальные фантазии твоей мамы похожи на образы из книг Резник. Да и зачем вообще нужна Резник? Публиковали бы дневники Лили Эванс, как есть.

— Принято, — кивнул Гарри, глядя, как официантка забрала тарелки. — Пункт второй. Странно, что в этом захолустном городе твоя мама мечтала о каких-то там жрицах, Горах и Нефтидах…

— Девочка из этого городка, будь она порочной, скорее отождествляла бы себя с соседками, которые изменяют мужьям или подвергаются домашнему насилию. Какая-то Мэри Смит, но никак не Нефтида. Вообще, машет на аристократку из высшего света, — понизила Гермиона голос. — Это им Античность вбивают в головы от рождения… Их бонны и гувернантки водят по музеям изобразительных искусств, да про сфинксов с богами рассказывают.

— Пожалуй, — кивнул Гарри. — Пункт третий: у моих врагов есть помощь наверху и соглядатай в нашем отделе.

Официантка принесла кофе с мороженым и поставила на столик. Гермиона улыбнулась мороженому.

— И пункт четвёртый… — замялась Гермиона. — Меня поражает, как люто твой враг ненавидит тебя и твою маму!

— То есть? — встрепенулся Поттер, взяв мороженое и не смог подавить улыбку. Когда Гермиона ела мороженое, в ее лице появлялось что-то детски трогательное: словно она вновь была девчонкой одиннадцати лет, заучкой и сладкоежкой.

— Ну, смотри, — принялась объяснять Гермиона. — Какой-нибудь Яксли или Трэверс, сбежав из Азкабана, попытался бы тебя ударить «авадой» или «круциатусом». Они ненавидят тебя, как Пожиратели. Здесь другое. Враг смачно глумится над твоей матерью, смакуя каждую подробность. Изо дня в день доказывает тебе, что ты шизофреник и ничтожество. Ей мало убить тебя: ей надо уничтожить твой внутренний мир, медленно довести тебя до шизофрении…

— Осталось только узнать ее имя, — скептически вздохнул Гарри.

— Ну, имя не имя, а психологический портрет вырисовывается, — добавила женщина, с удовольствием отломив кусочек мороженого.

— Помоги же нарисовать его мне, о художник! — шутливо поднял руки Поттер.

— Это очевидно, — вскинула брови Гермиона. — Умна, начитанна, великолепно знает Античность. Мстительна. Патологически жестока, особенно в области психологических пыток. Обожает медленно шаг за шагом изводить жертву. Причем делать это с утонченной эстетикой — змеи, римские вазы, души…

— И любит «Шанель номер 5», добавил бы Кларенс, — снова меланхолично улыбнулся Гарри.

— Старомодная аристократка, — кивнула Гермиона. — Тоже интересный штрих к портрету.

Несколько минут они молчали. Гарри сосредоточенно думал, пытаясь понять, кто из бывших Пожирателей мог бы подойти под это описание. Нет, пожалуй, никто… "Разве что чудом выживавшая Беллатрисса Лестрейндж", — усмехнулся про себя Гарри. — Впрочем, нет: и Белле не за что было питать к нему такую лютую личную ненависть».

— Гарри, ты бы помирился с Джинни, — неожиданно сказала Гермиона. — Я понимаю, что у вас есть трудности, но, поверь, они есть у всех. Мы с Роном тоже ссоримся, а потом миримся.

На лице Поттера мелькнула легкая тень.

— А Джинни… Думаю, несмотря ни на что, любит тебя. Не любила бы — не хранила семью, а ушла.

— Ушла? — Гарри изумленно поднял брови вверх. — Кому она нужна-то, посуди сама?

— Гарри, ты ведешь себя, как обиженный ребенок. Ты волен воспринимать мои слова, как угодно, но поверь мне: твоя Кэт — потребительница. Она никого не способна сделать счастливым.

— Можно подумать, что Джинни дает много счастья, — грустно вздохнул Гарри. — Пойми: мы настолько чужие люди, что нас уже вряд ли что-то помирит. Я, честно говоря, безумно счастлив, что эту неделю прожил вдали от так называемого дома…

Его соседка хотела что-то возразить, но не успела: к столу приближалась серая неясыть. Гарри сразу узнал министерскую сову Скорри, и поскорее отвязал письмо от ее лапы. Гермиона, нагнувшись через плечо, также с интересом наблюдала за клочком бумаги.

Немедленно возвращайтесь в Лондон. Открылись новые факты по делу о пресс-конференции. Уитворт

— Вот и конец стихийному отдыху, — натянуто улыбнулся Гарри. Посеревшее от дождей небо сейчас казалось как нельзя лучшей картинкой для его размышлений.

* * *

14 августа 2007 г.

Тихая набережная Марникскаде кажется другим городом на фоне толчеи Дамрака и Рокена. В тишине ив притаилось несколько маленьких кафе, в которых искусно расположенные зонтики защищают посетителей от случайно налетевшего дождя. По мутной воде канала проплывает несколько безразличных уток, привыкших, видимо, собирать хлеб и другие угощения. За одном из таких столиков Роджер Бэддок сидел за чашкой кофе, изредка поглядывал на часы. Наконец, со стороны Принцен-грахт показалась фигура высокого поджарого человека в легком летнем плаще. Подойдя к столику, он без лишних церемоний присел с Роджером и протянул ему жесткую, как деревяшка, руку.

— Благодарю, Оливер, что вы приехали по первой просьбе, — негромко сказал Роджер, поправив очки.

— Разумеется. В этом есть и мой интерес, — откинулся темноволосый на стуле. — После беседы с вами мне надо срочно вылететь в Вену. А по нынешнем временам лететь в Вену лучше из Амстердама, чем из Лондона.

— В Вену? — удивленный Роджер подвинул кофе. — Я думал, что «Штирнер и Штерн» базируются в Лихтенштейне.

— Верно, но наши посредники в Вене… — черные глаза Оливера смотрели жестко и настороженно, словно ожидая подвоха. -Без них мы никогда бы не смогли подписать столь выгодную сделку с фон Энкерном. Надеюсь, вы понимаете, что ситуация близка к кризису?

Роджер спокойно выдержал его взгляд. Голубое августовское небо стало хмурится, покрываясь свинцовыми рваными облаками.

— В чем вы видите кризис, Оливер? Наша задача как солидной компании — произвести проверку сделки.

— Но не в этом случае, — кивнул черноглазый, внимательно рассматривая ивы возле канала. — В сделке задействованы слишком серьезные люди, чтобы мы могли их поставить. Если ваш сын не поставит подпись, боюсь, нас сомнут.

— Аммос — большой ребенок, — отмахнулся Роджер. — Вы это знаете, Оливер, не хуже меня. Надо дать ему время понять, что альтернативы нет. Тогда это повлияет на него.

— Обычно — да, но сейчас случай особый, — пробормотал чего собеседник. — Мне стоило неслыханных трудов пробить нашу сделку. И что мы получаем, когда все готово? Глупое упрямство и идиотизм вашего сына.

— Скажите честно, Оливер… — вздохнул Роджер. — Есть ли у нас шанс спасти отделение в Берне без этой сделки?

Его собеседник, не задумываясь ни минуты, отрицательно покачал головой.

— Откровенно говоря, ни единого. И не только в Берне, следом за его банкротством посыпаться амстердамское отделение. Не говоря уже о том, что наши акции рухнут на второй день.

— Понимаю… — замялся Роджер. — Но и вы, Оливер, должны понять меня и Аммоса. Ваша сделка не просто коммерческий, а политический проект. Если он не получится в силу каких-то причин…

— Каких, например? — вскинул брови черноглазый.

— Вы — сын Пожирателя смерти, Булстроуд. Вы понимаете, что в таком контексте издание нами будущей книги будет смотреться иначе?

— Я думал об этом. Сначала осуществим перевод через фиктивную компанию в Лихтенштейне, — ответил его собеседник. — Затем мы просто издаем перевод с немецкого в Британии. Риск минимальный.

— Насколько надежна фиктивная компания? — вскинул брови Роджер.

— Вы полагаете, что люди, подобные фон Энкерну столь глупы, чтобы иметь дело с ненадежной организацией? — не выдержал Булстроуд.

Они замолчали, молча уставившись друг на друга. Во взгляде Оливера читалась плохо скрываемая ярость; во взгляде Роджера — изучающий прищур. Наконец, мистер Бэддок подвинул бокал.

— Что вы хотите за такую услугу? — осторожно спросил он.

— Очень мало, — ответил Булстроуд. — Только восемь процентов акций «Волшебного пера».

— Восемь процентов? — вскинул седые брови Роджер.

— Восемь. Согласитесь, это ничтожно мало за мои усилия по спасению бернского филиала. И тех усилий, которые я еще предприму.

— Восемь процентов, — на лице Бэддока появилась улыбка, — это именно та граница, которая отличает акционеров от простых акционеров. Блокируясь с другими акционерами, вы сможете создавать блокировочный пакет или даже контрольную квоту.

Оливер хотел что-то возразить, но затем взял себя в руки. На противоположной стороне канала была пришвартована маленькая яхта, и волны сами собой бились о ее борт.

— Посудите сами: зачем мне, имея восемь процентов, вредить собственной компании? Это, поверьте, не в моих интересах.

— Хорошо… — Роджер Бэддок равнодушно посмотрел на круглые часы и, закрыв их крышкой положил в карман. — Думаю, мы вернемся к разговору, когда вы слетаете Вены. Аммос завтра подпишет генеральную доверенность, — добавил он, словно пытаясь успокоить гостя.

— Тогда отправляюсь в Схипхол. Маглы, к сожалению, передвигаются быстрее нас между странами, — скривился Булстроуд, зачем-то достав черный кожаный бумажник. Роджер снова посмотрел на управляющего: ему, похоже, предстоял длинный и сложный разговор.

* * *

Гарри и сам не ожидал, что визит к таинственной Айрин Кирш пройдет настолько гладко. Бывшая журналистка оказалась высокой рыжей женщиной лет тридцати пяти, обладавшей отличной спортивной фигурой. Ее деревянный домик утопал в зелени; маленький сарай казался заросшим лопухами. На деревянном крыльце стоял велосипед: видимо, хозяйка любила делать велосипедные прогулки. Открыв дверь, женщина приятно улыбнулась и запустила Поттера в дом. Кларенс и стажер Дибч остались курировать переулок, заняв позицию возле магловской колонки: как и договорились на вечернем совещании.

Вечером Уитворт показал в отделе таинственное письмо из Амстердама. Гарри едва не вскрикнул от счастья, увидев завитушки Кэт. Хотя текст был официальным, ему казалось, что ее карие глаза улыбались между строк. Кэт помнит о нем… Кэт достала ценную информацию… Кэт любит его по-прежнему… После такого открытия душа сама собой стала наполняться радостным нетерпением. Вечер дотошного разбирательства письма покойного Лэнса стал для Гарри одним из самых счастливых: словно все предыдущие черные дни душа ожидала первой, пусть робкой, но такой обнадеживающей весточки.

— Не стану делать вид, будто не знаю вас, мистер Поттер. Только одно дело могло привести вас ко мне. Лэнс? — приятно и чуть ностальгически улыбнулась она. Женщина была одета по-магловски: в белой футболке и джинсовых шортах, словно делали продемонстрировать свою спортивную фигуру.

— Гоблин Сфмнкс желает сладкой тыквы, — ответил Гарри. Первый раз в жизни ему казалось, что он несет полную чушь. Однако женщина спокойно кивнула.

— Хорошо, постараемся помочь несчастному Сфинксу… — сказала она и вышла в соседнюю комнату.

Минуты ее отсутствия показались Гарри бесконечностью. Электрический чайник, давно завоевавший мир волшебников, начинал бесшумно закипать. Когда хлопнула кнопка Айрин явилась с длинным синим конвертом.

— Вот, от Лэнса. Он знал, что придете вы или кто-то другой. Хотите чаю?

— Да, не откажусь, спасибо… — улыбнулся Поттер. Рука нетерпеливо вскрыла конверт. К удивлению Гарри из него выпали две колдографии.

— Ничего не понимаю… Какие-то колдографии… — пробормотал Гарри, вскрывая конверт. Айрин с интересом посмотрели ему через плечо.

В конверте в самом деле оказалось две колдографии. На первой, выглядевшей очень старо, были запечатлены радостно обнимавшиеся парень и девушка. Парню на вид было лет двадцать, девушке — лет пятнадцать. Кожа юноши казалась на удивление молочно-бледной, а на лице виднелись веснушки. Девушка была точеной блондинкой с рыжеватым отливом волос. Обвив руками шею парня, она от восторга поджала ноги в гольфах и белых туфлях-лодочках на каблуках.

— Кто они? — удивился Поттер и осмотрелся по сторонам. Кухня Айрин была совсем бедной: все дверное пространство занимал старый дешевый шкаф из шлифованного дерева.

— Понятия не имею. Видимо, важные, раз люди заплатили за эти карточки жизнями, — ответила хозяйка. — Лэнс говорил, что это отравленное оружие против кого-то.

— Так, что у нас тут? — размышлял вслух Гарри, достав новую карточку. — Это, пожалуй, интереснее…

На второй колдографии состав присутствующих был гораздо взрослее. Четыре человека сидели в креслах в какой-то комнате. Первый был высокий темноволосый мужчина лет пятидесяти в очках с золотой оправой. Второй — относительно молодой лет тридцати семи с острым носом и кудрявыми волосами. Третья — хрупкая женщина лет сорока с серебристо-серыми глазами, прикрытыми узкими прямоугольными очками — чему-то улыбалась. Ее чуть рыжеватые волосы были распущены вдоль плеч. Четвертый — темный мужчина лет сорока пяти — смотрел пронзительным колючим взглядом черных глаз. На маленьком столике перед ними отчетливо виднелись четыре высоких хрустальных бокала с золотистой жидкость. «Шампанское», — подумал Гарри.

— Юбилей? Нет. Слишко официально. Обмывка чего-то… — неуверенно сказала Айрин.

— Например, сделки, — Гарри кивнул, продолжая рассматривать карточку. Прищуривавшись, он взглядывался в каждое лицо, словно пытаясь найти знакомых. Ни одно лицо пока не казалось ему знакомым. Разве что… — Гарри остановился взглядом на кудрявом…

— Бог мой, да ведь это Септимус Шафик, глава отдела магического правопорядка. Наша восходящая звезда волшебной юстиции! Ему прочат пост замминистра.

— А ведь правда! — ахнула Айрин. — Его портрет часто выходит в газетах.

— Ясное дело, особенно в «Утренних известиях», — ответил Поттер, все еще рассматривая снимок. — Что он был за за птица, этот Лэнс? — спросил Гарри, отпив чаю.

— Мы познакомились в Мюнхене лет пять назад. Лэнс был в ссоре со всей семьей. Он был милым человеком, мечтавшим изменить все к лучшему, — охотно ответила Айрин. — Потом, кажется, попал в Вену, где угодил в дурную компанию,

— Он вам настолько доверял? — удивленно вскинул брови Гарри.

— Наверное. Мы были любовниками, — спокойно ответила Айрин. — А эти материалы он передал мне пару месяцев назад. Сказал, что это бесценно, что передать можно только произнеся пароль… Идёмте, я вас провожу! — сказала женщина.

— Вы не напишите все сжато, кратко и с именами? — спросил Гарри, когда они вышли на крыльцо. — До завтра, — утвердительно кивнул он.

— Постараюсь, — охотно ответила Айрин, — потрепав волосы. — Зайдите завтра часам к двенадцати.

Гарри хотел было согласиться, но не успел. Со стороны черешни вылетело что-то зеленое. Несколько мгновений оно приближалось к ним, после чего обвило девушку странным облаком. Несколько минут Поттер смотрел на нее осоловелым взглядом. Затем Айрин стала медленно падать, недоуменно подняв к небу словно оледенелые глаза.