Черный кузнец (гет)

— Думаешь, с-стоит?

— Хороший парень, — отрезал Ворчун, — стоит. Эй, Флориант!

Тот поднял голову, соображая, в чем дело. Умаявшись за день среди отвыкших от людей гномов, он почти растекся по стоящей в теньке лавке, пытаясь отдышаться и заставить себя пойти в дом поесть.

— Что случилось?

— Подойди... Дело есть.

— Какое? — парень нехотя поднялся, чувствуя, как болят усталые руки.

— К Мастеру отведем.

Усталость как рукой сняло, и он резво поспешил за гномами, шагавшими куда-то в лес. Его уже давно терзали смутные подозрения. Гномы походили... На одного и того же человека! Повернутого разными сторонами, с выпяченными, чересчур преувеличенными чертами характеров... Но все они будто бы были слепками с чего-то большего. И у всех них была одна беда: им отчаянно не хватало чего-то... Живого. Он видел, какие вещи они создают — и не мог поверить, что это чудо возможно. Но чего-то в них не хватало, того, что было в каждом из украшений бабушки. Умник при нем сделал изумительный браслет — но это было просто красивое украшение. В нем не было ни капли какой-то той, неуловимой магии.

Гномы привели его к небольшому холму неподалеку от шахты. Здесь был свой, отдельный вход, и парню пришлось низко пригибаться, чтобы пролезть следом за ними в узкий лаз.

Коридор вел все ниже и ниже, пока не вывел, неожиданно, в громадную пещеру.

Ворчун, идущий первым, запалил лампу, и Флориант изумленно выдохнул.

В центре пещеры между двух блестящих металлических пластин висела прямо в воздухе девушка. Неощутимый ветерок колыхал подол простой широкой рубахи, заставлял штанины чуть оборачиваться вокруг щиколоток. Густые черные волосы скрывали её чуть ли не до талии, а из-под них белело широкое, но не лишенное определенной красоты и изящества лицо. Такое знакомое, на сей раз не переиначенное, не искаженное в кривом зеркале.

Флориант шагнул вперед, будто завороженный глядя на нее. Так вот кто создал гномов. Теперь он понимал, на что ушел весь тот металл, которым когда-то заплатил за работу его отец.

Кто-то из гномов дернулся было следом, но Ворчун предупредительно выставил руку.

Они перепробовали уже все. Быть может, у живого человека что-то выйдет?

Флориант подошел уже вплотную, с изумлением разглядывая девушку. Высокая, ладная, она совсем не походила на тех дам, которых он видел при дворе. Тощие, затянутые в немыслимое количество ткани, красившие лицо белилами, а губы краской, они отличались от этой девушки как день от ночи.

Руки, перевитые тугими мышцами, были сильными даже на вид. Плечи широкие, почти как у мужчины — но при этом на диво изящные.

Ей не нужно было белить лицо — нежная кожа и так была светлой, не знавшей загара. Алые губы, казалось, вот-вот готовы были приоткрыться, как и опущенные веки. Флориант мог поклясться, что её ресницы подрагивают!

Подавшись чуть вперед, он отвел прядь волос от лица девушки и, сам не понимая, зачем он это делает, мягко коснулся губами её губ.

За спиной что-то звякнуло. А Белоснежка, сонно моргнув, неуверенно ответила на поцелуй.

Они, обнявшись, целовались, зависнув между небом и землей.

Под сводами пещеры гремел ликующий клич гномов.

А где-то далеко-далеко вздохнул, вздрогнул всеми камнями старый замок, напугав своих обитателей. Скоро, скоро в него должна была вернуться та, кому он подчинится по праву крови, а не по глупой, всего лишь человеческой силе.