Несносная Херктерент - 4. (джен)

Глава 83

От разноглазой Марина в итоге просто сбежала. Притом они обе знали — именно этим и кончится. Сначала действительно плавали. Втроём. Вот только Эр считает, что в воде допустимы более откровенные прикосновения, чем на суше. Касается всех людей, то есть, в первую очередь, Марины. Остальные, кто тут плавают, и так не против. В других местах уже Эр сдерживается. Из истории с Динни разноглазая выводы сделала. Впрочем, установленных ей самой границ Эр и раньше не нарушала.

Попытки прикосновений почти сразу начали превосходить обычные при играх в воде. Надо отдать должное Крионо — дистанцию с Мариной соблюдала строго. Прикосновения к Марине носили случайный характер, спровоцированные неуёмной активностью разноглазой.

Эрида пытается втянуть подругу в любовную игру. Крионо не уклоняется. В конце концов, её именно за этим сюда и позвали. Марина играть не хочет, островитянка понимает, как может, уворачивается. Разноглазая словно ни о чём не догадывается.

Ожидаемо заканчивается побегом Марины. А эти двое — пусть играют сколько им хочется. Выйдя, поинтересовалась, какие даны распоряжения относительно других посетителей. Эр себе верна, сказано в любое время пропускать только её и Софи. Хотя они и так могут перемещаться, где им вздумается. Впрочем, доступ к себе Гостей Императора равного и более низких рангов Эрида на самом деле имеет право ограничивать.

Софи же и так сюда не пойдёт.

Запросила, кто где. Софи с Хейс, ожидаемо, у себя. Динка с Коаэ и Вьюнком, да ещё и Актинией, как ни странно, у Эорен и мирренки. Как-то смогли наладить отношения. Кроэн с Динни в библиотеке, кто бы сомневался. Эшбадовки кто на берегу, кто у бассейна, там же распределились и подруги Оэлен вместе с ней самой. Судя по тому, что Оэлен и Звезда в разных местах, пока всё мирно. Ещё четверо Эшбадовок у Рэды и Осени. Видимо, в качестве приложений к какой-либо игре, где вдвоём играть скучновато.

Отинг бродит в одиночестве, очевидно, ревнуя Крионо к Эр, или наоборот. Даже странно, что никто не отправился в город, или родителей посетить, хотя никаких запретов на покидание Резиденции никогда не было. Опять работа коллективного разума?

Остаются только девочка-картинка Инри и школьная Динни. Как ни странно, вместе у Инри. У Марины включаются определённые мысли насчёт этих двоих. Насчёт Инри Марина так окончательно не поняла, нарушила ли разноглазая самой же и установленную границу в отношениях, или, как и со всеми остальными, ограничились позированием. Вот этим островитянка занималась точно больше других. Правда, и результат уровня шедевра мирового значения.

С Динни сложность в другом. Она, как и все тёмненькие островитянки, отличаются повышенной живостью. И слишком ранним, даже по меркам Архипелага, развитием. Повзрослевшие тоже славятся. Херенокт как-то раз сказал:

«Если бы я жену выбирал только по постельным умениям, то я бы без разговоров женился бы на тёмненькой с Архипелага. Они совершенно ненасытные. И голова у них никогда не болит».

«Что же ты Ангелочка такого выбрал?» — попыталась съязвить Марина.

Брат только усмехнулся тогда.

«Мне Смерть нравится ещё и примесью этой крови. В ней столько кровей намешано, и от каждой ей досталось самое лучшее. Именно эти умения — от тёмненьких... Впрочем, непомерная ревность — оттуда же»

М-да, кажется ночка у разноглазой негативно влияет на способность соображать. Динни, может, и проявляла излишнюю заинтересованность. Но сейчас развлекаются Инри и Динни в полном соответствии с возрастом — сладости с газировкой трескают. Причём судя по докладу, сколько им отправили, засели капитально. Марина вспоминает — вроде бы, главному кондитеру Резиденции дала рекомендации старший повар «Сказки». Хотя, проще бы было на лето нанять её саму, в «Сказке» нет Эр, а соправитель не любит сладкого. Но за найм персонала не Марина отвечает.

Динни живая. Почти как Кошмар. Как и Динка, всюду влезает, но в отличии от неё ничего не ломает и никого не роняет. Всеми нейтрально воспринимается, хотя особо близкой дружбы ни с кем не завела. Прилипалы Эр не в счёт. Часто отирается вблизи них, не прогоняют, но и дают понять, она вроде как с ними, но она не из них. Степенью отчаянности уступает только Оэлен. Но та, как говорится, с цепи сорвалась, а эта такой родилась. По меркам «Сордаровки» во всём средняя, но значит, в прежней школе была одной из первых. Впрочем, задатков лидера у неё нет, ей главное, лишь бы вокруг постоянно что-то происходило, праздник или мордобой — никакой разницы, обязательно примет участие.

Инри как была девочкой-картинкой в глазах Марины, так и осталась. Причём таковой в школе её теперь все воспринимают, ибо Эрида её увековечила. И Эшбадовки, и подруги Оэлен Инри узнали, ибо они следят за новостями из «Сордаровки», да и сама разноглазая не прочь похвастаться. Благо, её навыки как художника вопросов не вызывают. Личико у неё на самом деле такое, как на картине. Что может быть чревато, ибо именно Динни поклонница ярких цветов в одежде и такого же макияжа, зачастую напоминающего боевую раскраску темнокожих племён. Ладно, пока свои навыки к Инри не применяла ещё.

Или, может, дело в другом. Инри довольно много общалась с Эр. Разноглазая при всех своих недостатках, за лицом, телом и волосами ухаживает идеально. Причём, не скрывает, чем именно пользуется. Если спросить, охотно секретами поделится. Инри достаточно умна, и скорее станет слушать Эр, нежели Динни. Впрочем, курчавая островитянка тоже к Эр прислушивается, и за год её макияж стал гораздо менее вызывающим, приобретя своеобразное изящество.

Одевается по-прежнему ярко, но опять же, разноглазая сумела свой вкус привить.

Инри и Динни обосновались в гостиной девочки-картинки. Посторонний зайдёт — ничего не заметит. Марина же достаточно наблюдательна. Сразу же бросается в глаза — на стене за столиком, где обосновались эти сластёны, красуется вариант уже знаменитой «Купальщицы». Эр слово держит, сделала для Инри уменьшенную копию, по сути дела, ещё один вариант. Во всяком случае, Марина видела один. Вероятно, их больше, ибо один Инри домой хотела отвезти. Виденный Мариной вариант разноглазая дополнила в своём стиле — золочёной рамой с резьбой, оформленной в дворцовом стиле. Этот вариант на стене и красуется. В Императорской Резиденции смотрится вполне органично. Словно всегда тут висел. Неужели Эр предвидела, что островитянка окажется в Резиденции? Что Инри в картину буквально влюбилась, было видно с самого начала. Дурной пример Коатликуэ держать поблизости от себя понравившийся предмет искусства, оказывается, заразителен.

Стол ломится от всего излишне сладенького, нежненького и вкуснененького, приготовленного всеми возможными способами. Кажется, повар из «Сказки» знала, кому давать рекомендацию. Даже выгляди всё крайне вкусно. Хотя, визуальное великолепие уже серьёзно подпорчено и продолжает разрушаться.

— Лопнуть от обжорства не боитесь? — «любезно» осведомляется Марина.

— Нет! — смеётся Инри. Она в в жизни довольно пугливая, прямо как на картинке. Правда, Марины совершенно не боится. Хоть в чём-то разноглазая сумела повлиять положительно, вложив в эти большущие глазки собственный взгляд на Херктерент. Да той и самой не больно-то нравится пугать совершенно беззащитных людей. Вроде той же Эр.

Динни отправив в рот очередное крошечное пирожное, с показной грустью сообщает:

— В Резиденции столько воды! Могли бы где-нибудь и каток наморозить.

Ну правильно, чуть ли не впервые в жизни увидев снег и лёд не на картинках, островитянка в лыжи и коньки буквально влюбилась. Быстро освоила и на скорость стала показывать чуть ли не лучшие результаты в своей возрастной категории.

Кажется, больше всех расстроилась, когда зима кончилась. Эрида с ней на коньках тоже каталась. Та старых навыков не растеряла, и островитянка в неё буквально влюбилась. Хорошо хоть, пока по-детски и односторонне. Впрочем, разноглазая просто границу пока держит... Поглядим, что следующей зимой будет.

Хорошо, хоть Динни не видела, где на лыжах гоняет Сонька, а не то влюбилась бы ещё и в неё.

— Простите, не подготовились к визиту твоего высочества! Простите уж нам эту недоработку! — Марина даже кланяется по-мирренски.

Динни хихикает.

Марина, усевшись на свободное кресло, и закинув ногу на ногу, сообщает.

— В теории, каток под крышей наморозить не особо сложно. Но тут многое строилось для Императрицы, обожавшей местный климат. Сама знаешь, снег у вас тут не идёт.

— Было один раз, — надуто сообщает Динни, — шестьдесят пять лет назад.

Оглядевшись по сторонам, Марина чуть не ругнулась. На соседнем кресле сидят три куклы. Ладно хоть изображающие девушек, а не детей или розовеньких младенцев.

Впрочем, эти обе пока не в том возрасте, когда можно смеяться над детскими чертами в поведении. Обвинять же детей в том, что они дети — вообще не признак ума. В поле зрения ещё несколько мягких игрушек просматривается. Впрочем, по одной, по две есть и у многих практически взрослых.

— У тебя есть план Резиденции, ещё в школе могла бы заметить, никакого катка тут нет.

— Но помечтать-то можно?

У Марины в голове привычная мысль появляется: Динни в такой степени ещё ребёнок, или издевается? Тем более, точно знает — островитянка близко с Эр и её окружением собирается со дня на день пообщаться. Инри тоже приглашали, только она отказалась. Эр соблюдает границы, но если их решат с той стороны пересечь, то отказываться не будет. Как с той же Оэлен было. Впрочем, она и сейчас выглядит взрослее всех из прошлогоднего набора. Хорошо хоть тут не школа, и на фоне Эшбадовок Оэлен длиной своих юбок совершенно не выделяется.

— Знаешь, даже ругательство есть, обозначающее мечты на пустом месте. Сам ЕИВ такое употребляет!

— Это какое? — оживляются обе, хотя Марина точно знает, Динни блестяще владеет заборной лексикой, Инри — наоборот, смущается от бранных слов. Угу, знаем мы таких девочек-тихонь. То ещё пламя в большинстве скрывается.

— Маниловщина, — оскалясь, сообщает Марина по-русски. Эти двое не поняли, что на другом языке сказано.

— Ма-ни-лов-щи-на, — Инри зачем-то повторяет по слогам. Вероятно для лучшего запоминания, — Это очень плохое слово?

У Динни даже глаза смеются, определённо довольна, что видит как примерная девочка ругается. Да ещё такими словами, что она сама минуту назад не знала.

— Как и любое другое, в зависимости от ситуации, — ухмыляется Марина, — вроде как сучка про собаку уместно всегда, про человека — значительно реже, хотя некоторых двуногих описывает удивительно точно.

Динни кивает, так что голова чуть не отваливается:

— Точно! Встречаются двуногие сучки! Я даже нескольких таких знаю. Одной в старой школе ошейник с поводком подарила на День Рождения.

Марина одобрительно вскидывает палец.

— Злобно! Но надо было дарить намордник. Такие очень любят гавкать не по делу.

— А он там был в комплекте. Вроде как за поводок с ошейником платишь, а намордник в подарок.

— Не обманешь — не продашь, — хмыкает Марина, — к морде подошло?

— Не знаю, я убежала сразу как она коробку открыла. Я ещё на ошейнике «сучка» написала, чтобы не ошиблась! Залаяла точно получше некоторых настоящих собак. Но вот бегать в отличии от них, из этих никто не умел.

— Коротконогие, видать, породы, — философски вздыхает Марина, — побить не пытались?

— Не-а! — довольно ухмыляется Динни. — Мальчики в девчоночьи драки не лезут, но у меня три двоюродных сестры — песчаные змейки. И из серьёзных школ. Я драться не очень люблю, зато быстро бегаю.

— Самый лучший вид единоборства, — хмыкает Марина, — это бег.

— Но ты же ни от кого не бегаешь.

— Потому что обычно при мне пистолет.

— Здорово! — Динни радуется искренне, очевидно для такой, как она обладание боевым оружием — самый главный признак взрослости, куда важнее любых других. Придирчиво Марину разглядывает. — Но с собой у тебя нет.

— Зачем мне оружие у себя дома?

— Логично, — замечает Инри, чем-то неуловимо напомнив Кроэн.

— Тоже верно, — соглашается Динни.

— Стрельбище, в отличие от катка, здесь есть!

— Ага, знаю, была. Но не очень выходит, с тобой не сравнить.

Марина косится на руки Динни. Та зачем-то прячет их за спину. Руки как руки, нормальные для девочки её возраста.

Марина сжимает кулак, поставив руку на локоть.

— Просто я очень сильная. И легко удержу любое оружие.

— Ага! Я видела. Ты тогда, как раз из штурмового пистолета стреляла. Мне одной рукой его даже держать тяжеловато. А ты... Бах! Бах! И всё по десяткам. Наследственность!

— Ты о чём? — не совсем понимает Марина.

— Так твой же предок сделала самую большую пушку своего времени!

— Такие вещи не наследуются, — хмыкает Марина.

— Ты всё равно здорово стреляешь.

— Я Еггт и Принцесса Империи, — пожимает плечами Марина, — обязана хорошо в оружии разбираться. Та же Дина изготавливала самое современное для своего времени оружие.

— Так и ты танком управлять умеешь! — Динни явно неумело пытается польстить. Впрочем, Марина умеет отличать искренность от притворства, белую зависть — от чёрной.

Надо бы о наболевшем спросить.

— С Эридой-то как? Новый шедевр не создаёт? — подмигивает Инри.

Та бросает слегка испуганный взгляд Динни. Но для той запретных тем в разговорах просто не существует.

— Не. Снимала она нас только вместе со всеми. Ну и звала, — крайне двусмысленно ухмыляется, — всякое разное посмотреть. Вживую, Инри не понравилось, а мне — наоборот.

— Обойдусь без подробностей, — хмыкает Марина.

— Ты не волнуйся, — почему-то с оттенком испуга бросает Динни, — она очень-очень хорошая, я ей всё-всё разрешу, — вздохнув, добавляет. — Только она об этом пока не знает.

— Сегодня, я думаю, не узнает точно!

Динни понимающе ухмыляется в ответ.

— У неё Крионо? Она её любит больше всех.

Спрашивается, чего Марина хотела? Тут Дворец, по-настоящему ничего не спрячешь, да ещё Архипелаг, известный ранним физическим развитием жителей.

Собственно, представители этого военного округа никогда не возражали против снижения призывного возраста. Против были центральноравнинные, поставляющие наибольший процент призывников. Столица как раз на Центральных Равнинах расположена.

— Собираешься не только посмотреть?

— Ага, собираюсь, — островитянка беззаботно пожимает плечами, — неизбежное в любой нормальной жизни, тем более, с людьми хорошими.

— С ума я тут с вами сойду! — вздыхает Марина.

— А ты не сходи, а тоже приходи! Эрида точно будет рада очень-преочень.

Снова непонятно, Динни искренна или издевается?

— Мне смотреть не понравилось, — тихо, но твёрдо говорит Инри.

— Не хочешь — не смотри! — бросает Марина. — Никто не заставляет. Если попытаются — можешь сразу мне жаловаться. Или Соньке, смотря кто из нас ближе будет. Мы к некоторым вещам относимся одинаково.

— Что ты, что ты, Марина! — девочка даже руки в скидывает. — Никто не заставлял. Они все такие хорошие-хорошие. Почти как Эр сама. Я сама пришла посмотреть, не понравилось — спокойно ушла, никто не держал.

— Вседозволенность обычно плохо действует на людей, — холодно замечает Марина, — внутренние ограничители из строя выходят со страшной скоростью. Запасные включаться не успевают.

— Это ты о каком-то другом месте говоришь! — голосок у Инри может звучать вполне решительно. — Искренне благодарю тебя за приглашение. Мне никогда-никогда так хорошо не было, как этим летом.

Динни закидывает в рот очередную пироженку. Толком не прожевав, ехидно сообщает:

— У неё в детстве мечта была — есть только одни пирожные. Кстати, вон стоят все образцы. Вот и решила детскую мечту осуществить.

Инри пытается взглянуть свирепо. Получается так себе, примерно как у Эриды, то есть никак. Динни смеётся.

— Растолстеть не боишься? — вредно осведомляется Марина, — Мучное и сладкое этому сильно способствует, а у твоей подрасы особенность есть — усиленное отложение жира в районе ягодиц. У женщин — особенно сильное.

Динни закрывает рот. Откушенное пирожное возвращается на тарелку. Кажется, Марина попала по настоящему страху. С одной стороны, островитянки всех цветов преимущественно стройные и подтянутые. С другой стороны, просмотр этнографического справочника может сильно испортить настроение людям, похожим по расовому типу на изображённых там. Впрочем, уже у Марины нет желания отрицательные эмоции нагнетать.

— Впрочем, можешь трескать сколько хочешь. Только если будешь бегать не меньше чем бегала зимой.

Динни вскакивает:

— Можно, я пойду поплаваю?

— Для состояния мышц и отсутствия жира — вполне равноценная замена, — важно кивает Марина.

— Пойдёте со мной? — почему-то смущается Динни.

— Почему бы и нет? — хмыкает Марина.

Островитянка — не Эрида, в воде она собирается только плавать.

С водой у Динни так же, как у всех островитянок. Можно заподозрить родство с рыбами и наличие жабр. Какой-либо бассейн в Резиденции всегда близко, ближайший ещё и самой подходящей формы — прямоугольный. Оказавшись в воде, Динни сразу плывёт, как на состязаниях. У дальней стенки переворачивается, и плывёт обратно. Снова. И снова. На пятой попытке переплыть бассейн это состязание не пойми с чем или кем, надоедает уже Марине.

— Давай вылезай! По-моему, тебе снова пора за пироженки браться

Островитянка голову на руках устраивает, но вылезать не спешит. Отдышаться пытается. Видно, умеет дыхание восстанавливать.

— Да? А зачем?

— Энергию восстановить, — хмыкает Марина, — лишний жир если и был, то ты его сожгла. И не надо себя сзади разглядывать. Зеркала тут всё равно нет.

— Ты поплавать обещала.

— Не находишь, что плавать и состязаться в плавании — несколько разные вещи?

— Нахожу. Извини.

Протягивает руку. Марина помогает ей выбраться.

— Если хочешь, поплаваем попозже, надо чтобы ощущение неполноценности прошло после твоих способностей.

— Тут у меня результаты средние были. В школе нашего возраста — только Медузка лучше меня результат показала, — Динни откровенно хвастается.

— Ладно, что будешь? Пошли, вон там сядем.

— Тут телефона нет...

— Рация мне на что?

— Инри, как эти вкусняшки все вместе называются? Ты говорила, да я забыла.

— «Коралловый риф».

Динни гораздо больше нравится сладости уплетать, чем физическими упражнениями себя нагружать. Но Марина случайно попала по больному месту. Придуманные страхи часто действуют сильнее настоящих. Страх располнеть относится к разряду всеобщих. У таких, как Динни, с расовой предрасположенностью к полноте — в особенности.

— Почему ты такая ладненькая, Инри, сейчас уже видно — нигде ничего лишнего никогда не прибавится?

Девочка смущённо улыбается. Кажется, такой вопрос слышит далеко не впервые, притом не только от Динни.

— Всегда такой была. Красивой только мама с папой называли. Тут меня Эр такой назвала. Впервые от постороннего человека столько про свою внешность услышала...

Марина решает: разноглазой и восторгов в её адрес с неё на сегодня предостаточно. Да и тут не мешает холодненького плеснуть. Переглядывается с Динни. За счёт Эр она обзавелась очками с розовыми стёклами, но в переносном смысле к ношению таких предметов вовсе не склонна.

— Интересно, есть хотя одна, кому Эр не говорила, какая она красавица?

— Хотела бы я на такую посмотреть... — задумчиво трёт подбородок Динни.

Инри... Нет, не вспыхивает, но испуганные глазки с картины, оказывается, могут смотреть и весьма решительно.

— Но она первая из не родственников, кто мне так сказала. Было очень приятно. Притом, она подметила именно то, что есть на самом деле. Да, потом я стала слышать похвалы и от других, а после картины — уже и от многих. Прекрасно знаю, некоторые меня хвалят, потому что знают, так Эр понравится. Другие более искренны. Но всё равно, именно она так сказала первой. Картина ведь всем нравится. Картина создана Эр, картина во многом она сама. Но ведь и я там есть. Немножко.

Инри вздыхает:

— Эрида столько хорошего для меня сделала. Я так рада, что встретила её. Не думала, что бессмертной стану.

Марина и Динни переглядываются слегка обалдело. Пусть речь идёт о прекрасно известной всем троим вещи. Но после такого заявления критиковать Эр у Марину уже язык не поворачивается.

Тем более, Инри только добрые чувства к разноглазой испытывает. Марина даже жалеет, что даже случайно обидеть девочку-картинку у Эр не получилось. Нет, намеренно она не обижает никого. Вот само собой получается только так. Слишком уж своеобразные у Эр представления о мире и людях. Даже о роли денег весьма своеобразные представления. По крайней мере, смогла понять, что их можно использовать для получения практически всего, её интересующего в любых сферах, а так же для извинений, если что-то по ошибке будет сделано не так.

Разноглазая по-прежнему считает, что своими действиями не может нанести кому-то физического или морального вреда. Даже случай с Динни-блондинкой не восприняла. Ведь Эр никаких действий совершить не успела, значит, ничего, в сущности, и не было.

Ладно, про Эр можно и нейтральный вопрос задать.

— Инри, у тебя сколько вариантов «Купальщицы»?

— Два. Этот и ещё один дома. Всем очень понравилось.

Марина чуть не брякнула «особенно имя автора и должность её отца». Судя по ухмылке Динни, она подумала о чём-то аналогичном.

— У тебя же тоже должны быть... Конечно, не «Купальщица», но тематика аналогичная...

— Так и есть! — невозмутимо хмыкает курчавенькая. — В школе в ящике стола заперла. Родственничков близкого к моему возрасту слишком много. Все, в полном соответствии с возрастом, озабоченные. Чести им много фото меня, такой красивенькой, смотреть.

— Надо было наоборот, привезти. В разных позах. Только самые интересные места графитовой пастой замазать. На замазанном написать. «Хочешь увидеть меня обнажённой?» Каждому подарить.

— Тут же стирать кинуться, — зевает Динни.

— Конечно! Только вместо желаемого увидят ещё одну надпись: «Не много ли ты хочешь?»

Динни от смеха чуть не подавилась.

— Жаль, раньше не придумала. Теперь уже поздно...

— Почему? Эрида-то здесь, все негативы возит с собой. Да и новые фото сделает с лёгкостью. Когда будет не сильно занята, — многозначительно добавляет Марина. Островитянка хихикает.

— Ей такое точно понравится, — продолжает Марина, — она думает, что если что-то у тебя не так, вдвойне весело смеяться над тем, у кого тоже самое. Такая ретушь для неё — простенькая.

Динни хихикает довольно злобно.

— Я ещё злее придумала. Пусть впечатает мне изображение самого мощного мужского органа что только найдёт. Даже знаю, кому подарю...

Марина важно кивает:

— Я так понимаю, это должен быть изящный посыл на этот самый орган?

— Ага! И ещё подальше куда.

— Не боишься, что сначала на словах пошлют туда?

Динни беззаботно ухмыляется:

— Я же девочка, меня туда посылать — далеко не всегда оскорбление. Тем более, большинство лиц одного со мной пола там и так побывают.

Инри не может сдержать смешок.

— А в другом смысле? — хмыкает Марина.

— Ты имеешь ввиду неумение орган в штанах держать? Так у меня вполне есть те, кто могут яйца оторвать и сказать, что так и было. Даже твоя сестра намекала, что можно к ней обращаться, если возникнут по-настоящему серьёзные сложности...

— Подтверждаю, — кивает Марина, — обращаться можешь к любой из нас, кто ближе окажется. — Мысленно Марина злится, сестрёнка и здесь ухитрилась её обойти, — Сама понимаешь, это только в случае чего-то по настоящему серьёзного.

— Не маленькая, — Динни выглядит почти мрачной, что несвойственно её весёлому нраву. — Но, думаю, это не понадобится. Поймут, что я не шучу, ну а остальные — поржут в итоге, жалко только, я не увижу их рож.

— Хорошо, если ты уверена в их понятливости, — хмыкает Марина, — хотя это качество у других людей сильно преувеличивается.

— Я в город езжу только в гости к родителям. Просто гулять мне там разонравилось. Всё, что есть там, есть и здесь. Притом, лучшего качества.

— Если всё можешь купить, то в город, чаще всего, ездят ради людей. А вы тут вдвоём сидите.

Динни хмыкает совсем по-взрослому.

— Сама знаешь, большую часть девчонок сюда пригласила Эрида. Так вот, мне иногда кажется, она взяла сито для промывки золотосодержащего песка, и промыла всех городских. Песчинки ушли, золотые крупинки — остались. Я раньше и подумать не могла, что столько хороших может в одном месте собраться. Сейчас мне в Резиденции лучше даже, чем в школе. Там есть некоторые, ну кто не очень. А тут таких нет.

С одной стороны, становится понятнее, как именно Динни в «Сордаровке» оказалась. В головке у неё явно больше содержимого, чем на первый взгляд кажется, с другой стороны, Эшбадовки тоже не дуры, прекрасно понимают — Принцессы Империи абы кого с собой не позовут. С приближёнными столь статусных людей как минимум лучше быть вежливыми.

— Что же вы не с ними?

— Причина примерно та же, почему здесь нет Дины, — замечает островитянка, — она хорошая, но временами слишком много шумит. Примерно, как и они. Мне тишины захотелось. Инри — самая тихая изо всех, кого я знаю.

Марина мысленно соглашается насчёт тишины. Динни весьма удачная иллюстрация к картинке, когда человек намного умнее, чем выглядит. Да и оценкой можно согласиться. Внешне тихоня Кроэн вполне может быть страшноватенькой.

Инри по степени неприспособленности к миру вполне сравнима с самой разноглазой.

Даже удивительно, что Эр своим вниманием ухитрилась девочку не напугать. Но, видимо заметила определённое сходство.

— Ты что скажешь, Инри?

— Соглашусь. Они все хорошие. Особенно, младшие... Но только... Та же Вьюнок или Актиния... Я думала, наша Дина шумная... Я очень сильно ошибалась. По сравнению с ними, она довольно тихая девочка.

Младшие в большинстве младше самой Инри на год-полтора. Но знаменитая школа словно добавляет лет и важности. Причём не столько Инри самой, сколько ей в глазах Эшбадовок и подруг Оэлен.

Интересно, Инри настолько стремится вежливой быть, ибо отлично знающая Динку Марина тихой бы не назвала Кошмар ни при каких обстоятельствах. Даже обожающая сестру Эорен и то иногда жалуется, какая младшая шумная.

Хотя с тем, что Актиния, и, в особенности, Вьюнок способны шуметь больше Кошмара Марина полностью согласна.

— Они меня всё время расспрашивали про лыжи и коньки. Даже просто про снег, — мечтательно улыбается Динни. — Хотя на водных лыжах они все катались. И умеют на роликовых коньках. Впрочем, я тоже этот навык не утратила... Но на снегу и льду — совсем другое...

Марина невесело усмехается:

— Тут хотели развлекательный центр построить с катком и даже горным склоном. Но только котлован вырыть успели. Сами знаете, куда все средства уходят.

Обе островитянки грустно вздыхают.

— Стройка отменена? — спрашивает более практичная Динни.

— Заморожена, — хмыкает Марина, — не уверена, что оттает в ближайшее время.

— Хорошо, хоть в Столице зимой холодно!

Марина только хмыкает. У на все сто южной грэдки Динни увлечения северянки. Особенно смешно, что сверстницы-северянки проигрывали тёмненькой лыжные гонки. Впрочем, северянки из тех, кто умеют проигрывать, и вполне продолжали общаться с Динни и после её побед. Вполне могли вместе смеяться.

— Меня зимой на Дальний Север звали. Настоящие снега посмотреть.

— Так езжай, если хочешь. Я не держу, — пожимает плечами Марина.

— Ты меня отпустишь?

— И мыслей не было тебя задерживать. Что ты там ещё выдумала? Хочешь — можешь в Загородный, хочешь сюда, на Север, или ещё куда. Даже в школе можешь сидеть, если так нравится.

— Ой! Как здорово!

Степень восторга кажется слегка преувеличенной.

Чья-либо жизнерадостность вблизи Марины на неё действует не лучшим образом. Тем более, вчерашнее ещё не выветрилось из головы окончательно. От мрачности есть неплохое средство, янтарного такого цвета. Хотя пиво с «Коралловым Рифом» проходит по разряду почти извращений.

Марина берётся за рацию.

Вскоре прикатили столик, уставленный запотевшими бокалами.

Марина берёт один. Приглашающее кивает.

— Будете? Берите!

Островитянки с опаской переглядываются:

— Нам нельзя, — почему-то шепотом сообщает Динни, а Инри кивает.

— Кто запретил? — Марина чувствует лёгкое раздражение. Запретов пиво пить для Гостей Императора нет. Конечно, они могут о чём-то не знать, но чтобы такая жизнелюбивая личность как Динни за столько времени да не разнюхала, что тут можно, а что нельзя? Как-то не верится.

Снова переглядываются, явно не уверенные, стоит ли говорить. Но что здесь дом Марины они уже уяснили.

— Эрида. Ещё когда в бухте бывали. Она со своими... Но младшим всем... Не то что бы запретила, просто посоветовала воздерживаться. Правда «Приморской Розы» всем разрешила попробовать. Немного.

— Прибью я разноглазую за её манеру в любом месте распоряжаться, будто вокруг сплошная «Сказка», — сердито бурчит Марина. — Хотя, с формальной точки зрения она не так уж неправа. Обилие спиртного, да в столь нежном возрасте... Но все мы знаем, если чего-то нельзя, но очень хочется, то можно. Запрета для вас ни на какие напитки нет. Это вам я, как хозяйка этого места, говорю. Берите пиво, я тут всё-таки главнее, нежели она.

Динни бокал берёт, Инри воздерживается. Марина заставлять никого не собирается. Ограничилась бокалом с газировкой, ну так её выбор. Тем более, Динни своим желанием пробовать всё, что не очень-то можно, чем-то напоминает Оэлен. Вот только степенью смелости значительно уступает. Скорее всего, правильно делает. Тем более, не все любители близкого общения с очень юными девушками похожи на разноглазую.

Ну точно, Динни и раньше пробовала. Марина сама не сразу вспомнила зиму в Загородном. Определённые навыки вырабатываются очень быстро. Эриды там не было. Интересно, с чего это Динни с Инри её послушали. Или заметили проведённую ей возрастную границу и решили не ввязываться в возможный конфликт? Ведь прекрасно знают, Эр в замечательных отношениях с Мариной. Прекрасно знают, насколько Марина нетерпима даже к считающейся многими безобидной «травке».

Про курение Марина спрашивать не стала. Вот тут, чтобы Эрида не сказала, но Динни стреляла у Марины сигаретки. Неоднократно курили вместе. Впрочем, Эр похоже, по сегодняшний день не курит. Это притом, что у той же Соньки одна из неотъемлемых вещей — янтарный мундштук. Неясно, чем приглянулся, особой ценности в материальном плане не имеет. Причём примерно такие же появились у всех курящих старшеклассниц. Стадное чувство сработало. Ещё и зажигалки теперь у всех крайне похожие.

Марина предложила сестре носить огромную шуточную зажигалку из гильзы от пятидесятимиллиметрового снаряда. Причём такая зажигалка у Софи даже есть, пушки-то стреляющие такими снарядами вполне себе авиационные, устанавливаются на перехватчиках. Зажигалку Софи держит на столе, может быть, когда одна, даже использует по прямому назначению. Но шутки Софи не оценила. Посмеялась, конечно, но сказала, что не любит тяжести таскать.

Марина ловит себя на мысли, что сумочка теперь почти всегда при себе, а вот ножны и кобура надеваются редко когда, хотя раньше именно ножны были неотъемлемой частью её образа. Особенно в те времена года, когда погода позволяла держать открытыми руки и ноги.

Очередное небезынтересное наблюдение, насколько живописна всем-всем в жизни довольная Инри. Лучше понимаешь разноглазую как художника, почему она так ценит островитянку в качестве модели. Не только тело, но и личико крайне своеобразные. Марина сама неплохо в искусстве разбирается, особенно, как раз, в творчестве разноглазой.

Насколько Марина помнит, спиртное при производстве пирожных вполне используется,

иногда прямо пропитывается. Да и фрукты зачастую не в сахарном сиропе. Правда, ничего на «Коралловом Рифе» Марина не пробовала, а сушёных кальмаров к пиву ей принесли, запомнили, что Принцесса Империи любит.

Так что, отчего именно нашей живой картинке хорошо, вызывает некоторые вопросы. Опьянеть можно и с начинки конфет, особенно с непривычки и повышенной любви к сладенькому.

Динни тоже вполне довольной жизнью выглядит.

Марина на всякий случай к тишине начинает прислушиваться, она её всегда настораживает. Шумные наши все отсюда далековато. Да и построено так, чтобы живущие поменьше мешали друг другу.

Чувство опасности Еггты спит, но спит очень чутко.

Ну не любит Марина тишину. Хотя здесь её могут разорвать только фейерверки, если Эр или Осень дурить начнут. Но Эр, похоже, ещё очень долго всего один вопрос будет интересовать. Осень разрешения спросит у неё или Софи, когда Принцессы Империи в Резиденции. Разумеется, все статусы игрушечная принцесса помнит лучше всех.

Где-то даже неприятно, что всё внимание Рэды теперь всецело сосредоточено на маленькой принцессе. От Кошмара поблизости достаточно быстро устаёт сама Марина. Ну да у Динки Эорен имеется. И кажется мирренка сумела произвести на Дину положительное впечатление. Впрочем, Кошмар искренне рада, что у любимой сестры снова всё хорошо.

— Хоть бы это лето не кончалось, — вздыхает Инри.

— Календарь посмотри, там всё записано, — хмыкает Марина.

— Знаю, но всё равно. Я так счастлива никогда не была.

— Хочешь, настроение испорчу?

— Попробуй! — смеётся девочка.

Марина многозначительно окидывает взглядом уже активно разрушаемый стараниями Инри «Риф». Важно кивает и, прищурившись, выдаёт:

— Пироженки трескаешь? Ну так сходи, до весов прогуляйся. Настроение само испортится.

Инри только смеётся в ответ:

— Я нисколечко не потолстела. Немножко да, потяжелела, но я ведь ещё расту.

— В ширину, — буркает Марина.

— А вот и неправда! — она ещё за новое пирожное берётся. Словно издевается, самое большое из имеющихся разновидностей взяла.

— Эрида сказала, с этого учебного года все автоматы торгующие шоколадками и печеньем будут бесплатными, — довольно сообщает девочка.

— Раз Эр сказала — значит, так и сделают, — угрюмо сообщает Марина, припоминая, что ещё разноглазая любит, кроме кофе. Конфеты и шоколадки она предпочитает лопать другой ценовой категории, чем заряженные в автоматы. Однако, достаточно наблюдательна, видит же — не у всех вокруг количество денег сравнимо с имеющимся у неё. Хотя и так всё продающееся в школьных автоматах стоит значительно дешевле, чем та же продукция в таких же автоматах в Столице. Но если Эр что-то решает, то отговаривать её бесполезно. К тому же, Марина не любит сладкое.

— Сомнительно, что у тебя не водится монеток на шоколадки! — щурится Марина.

— Но бесплатное всегда вкуснее! — отвечает Динни вместо неё.

— Марина просто сладкое не любит, — хихикает Инри.

Возразить нечего, информация не является секретной и известна не только разноглазой.

— Ага! И монетки у меня всегда водятся, — не слишком вежливо сообщает Марина другую всем известную, вещь.

Но, кажется, островитянкам сейчас настолько хорошо, что они совершенно забыли о существовании денег. Тем более, за время пребывания в Резиденции сомнительно, чтобы каждая хотя бы несколько «Ведьм» потратила. Тем более, Инри только в гостях у родителей бывала. Предпочитает сидеть в Резиденции. Видимо, «Рифы» оценила.

— Ага! С монетками оно, конечно, всегда лучше, — замечает Динни, — но и бесплатные шоколадки тоже неплохо. Тем более, я могу так сделать, чтобы автомат мне шоколадку без монетки выдал. Жаль, с кофейным так нельзя, там механика другая. А вот с торгующим колбасками так можно.

— Преступница малолетняя! — шутя грозит пальцем Марина. Шутки вполне уместны, ибо за времени пребывания Динни в школе ни у кого никакие вещи бесследно не пропадали. Пропавшее в итоге находилось, ибо забывчивостью страдают многие.

— Не-а! — Динни довольно мотает головой. — Когда я так в магазинах делала, меня не ловили. А в школе я так не поступала, ибо это получается крысить у своих.

Впрочем, тёмненькая и раньше показывала, что много чем владеет из арсенала уличной ребятни. Хотя и сама Марина знает немало такого, чего принцессе знать не полагается. Сказалось общение с детьми отцовских механиков. Но вот такого умения она не освоила. Хотя теоретически с устройством автоматов знакома.

— Покажешь потом, как ты это делала.

— Конечно! — кальмаров в рот можно закидывать точно так же, как и пирожные. Динни определённо нравится вкусненькое ртом ловить. — Могу показать даже на тех, что тут стоят. Раз всё бесплатное, то нажимание не там, где надо — это ведь не воровство?

— Не воровство, — кивает Марина, — перераспределение ценностей.

— Мы и рыбу эрэсами глушили, — довольно сообщает малолетняя разбойница.

Марина вздыхает совершенно философски. По материалам Архипелага можно книгу писать «Миллион и один способ использования боеприпасов для добычи океанских пищевых ресурсов». Ходит же байка, приписываемая то торпедоносцам с авианосных соединений, то экипажам эсминцев, как они применили торпеду против синего кита. Марина ставит скорее на торпедоносцев, у них торпеды меньших калибров. И от туши после попадания больше останется. Но команды эсминцев отличаются большей безголовостью.

Не так давно новый вид рыб открыли — существо подобрал эскортный корабль после потопления подводной лодки. Кроме обломков заметили и странную рыбину. Учёный составивший научное описание, имел полное право дать существу свое имя, но правом этим не воспользовался. Рыба зовётся по имени командира эскортника.

— Если бы я точно не знала, как рыбу глушат из бомбомёта, могла бы поинтересоваться, откуда боеприпасы?

Марина смотрит пристально. Динни не из тех, кто может выдержать взгляд Еггта. С показным смущением отводит глаза. Реактивные снаряды давным-давно израсходованы. Списаны, как потраченные на стрельбах. Способов много есть, как скрывать улетевшее не туда. Рыба тем более давным-давно съедена.

— Сордар сам рыбу ловить любит...

— Он по китам больше, — хмыкает Марина, даже интересно, в какую сторону островитянка уведёт разговор от потенциально опасной темы хищения боеприпасов. Вариант с Сордаром кажется беспроигрышным. Тем более, всей Империи известно какие эпические нарушения дисциплины допускал адмирал.

— Так с линкора и их бить можно с лёгкостью. Он, говорят, даже две гарпунные пушки на «Владыке» смонтировал. Даже объявление войны на несколько часов отложили.

— Это как?

— Так его ждали. Когда он с китов вернётся. Без него бы не начали...

— Без него обойтись не могли? — сердито ворчит Марина, уже понявшая, куда гнёт островитянка.

Динни глаза закатывает:

— Без него бы, наверное, обошлись бы. Вот без «Владыки» было бы значительно сложнее. Он на линкоре на кита ходил.

Марина зевает. Империя огромна, а шуточки про одних и тех же людей в разных частях совершенно одинаковы.

— Знаешь, что в этой шутке самое смешное?

— Что?

— То, что автор её — сам Сордар. Во всяком случае именно от него услышала впервые. Причём шуточка ещё довоенная, только тогда отменяли Императорский смотр флота, а ездил он рыбалку.

— На кого ходил, не сказал? — Динни довольно успешно притворяется совершенно серьёзной. — У нас тут есть китовые акулы, но мало и их сложно искать. Хотя да, рыбку в двадцать метров с линкора ловить самое то. Манты тоже неплохо, у них не длину считают, а размах плавников, как размах крыльев у птиц. Метров пять бывают. Но эти рыбы хрящевые. Самая тяжёлая из костных рыб луна-рыба — тоже подходящая добыча. Кому-то кажется вкусной, мне не очень.

— Нет, он такими подробностями не делился. Видимо, врать ребёнку не хотел. Даже о размерах улова. Об этом ведь врут все и всегда!

— Подтверждаю! — кивает Динни. — Врут все, сама этим занималась.

Инри хихикнув, замечает:

— Я, кажется, знаю ровно одного человека, что не станет врать о размерах пойманной рыбы. Потому что врать некому.

— Это кто? — Динни тянет руку, словно на уроке.

— Вы обе её прекрасно знаете. Это Оэлен.

— С чего ты, — начинает было Динни и тут же замолкает, начав что-то соображать.

— Кому ей хвастаться? Все мы ту рыбищу видели, Эрида даже снимала. Своим подружкам она эти фото отправила. На одной рыбина лежала с линейкой и на весах. Кроме этой пятёрки, больше у неё на Архипелаге никого нет, с кем бы она общалась.

— А ведь точно! Я тоже с той рыбиной снялась. Домой отправила фото. Честно-честно, не написала, что поймала её я. Написала только: «поглядите, какие в Столице рыбы водятся!»

— Что это твой трофей — дома сами додумали? — хмыкает Марина.

— Конечно! — кивает Динни. — Я всё-таки девочка честная, не написала, что я поймала!

— Провокатор ты ещё тот, — снова хмыкает Марина, — хотя о чём это я? В одном бульоне варимся.

— Оэлен ко мне в гости напросилась. Одна, без подруг. Сказала, что я самая добрая из всех, кого она знает. И ей очень-очень хочется хотя бы посмотреть на нормальную семью. Она у меня всем понравилась. Когда обратно приехали, она плакала. Жаловалась на жизнь... Одновременно, очень-очень тебя хвалила. За то, что здесь оказалась.

— Как-то не задумывалась об этом. Что у Оэлен ситуация крайне невесёлая — знала. Да и степень ненормальности у неё дома в общем-то представляла. Это надо суметь человека довести, чтобы при живых, формально нормальных, родителях, завидовать детдомовкам! Хотя, когда школу кончит, все документы будут на руках, сама себе голова будет. Тут появляться больше не обязана. Приглашения вроде нынешних — мне не тяжело будет ещё несколько лет рисовать. Даже если убьют — Эр останется. Она людей тоже хорошо запоминает.

— Кто может покусится на тебя, Марина? — недоумевает Инри.

— Да те же самые, кто и на всех остальных, — внешне беззаботно хмыкает принцесса, — южане. Тем более, они один раз уже чуть меня не убили.

— Мы знаем, — Инри отвечает за двоих. — Это при попадании бомбы в ту башню ПВО, что сейчас «Софи» называется?

Марина только кривится. Почему жизнь к ней так несправедлива? Она ведь тоже в башне была. Тоже жизнью рисковала. Собственно, это она Соньке дорогу к башне показывала. Но вся слава опять досталась Софи. Личный состав её словно не заметил, хотя они там вместе были. Что-то там разноглазая говорила про крайнюю фотогеничность Софи?

Как говорится, почти на своей шкуре убедилась — это так и есть. Рисковали обе, а запомнили одну. Несправедливо.

Сонька довольна, что башня названа её именем. Не первый уже образец вооружения, где её имя присутствует. Слабоватое утешение, почти на уровне оскорбления, хотя Марина прекрасно понимает, что как-то задевать её ни у кого и в мыслях не было — на стволах «близнецов» на башне «Софи» красуется надпись «Марина». Но это всё-таки неофициальное название. Немного, но её тоже заметили. Тем более, снимки принцесс у повреждённой башни не ретушировали. Они там были обе.

— Ну, было и было, — чуть раздражённо бросает Марина. — Ни ей, ни мне гордиться нечем. Благодарить надо архитектора со строителями. Ну, ещё немного самого Императора — именно он приказал строить башню именно в этом месте. Так что, название красивое, но не по делу. Особенно, с учётом того, что свою задачу башня выполнила только частично, послужив бомбоубежищем. С ведением огня у них в тот раз было не очень. Впрочем, именно в этом вина зенитных расчётов минимальна. Ну, и да, лучше самой сказать, пока сами лишнего не подумали. Мне не нравится, что башня так называется. На бетоне могло бы и моё имя быть.

— Тебя это так волнует? — Инри спрашивает с совершенно непонятной интонацией. Марина чуть не ругнулась. Забывать стала, что перед ней не ожившая картинка, а очень умная девочка. В противном случае прекрасные глазки не помогли бы ей в «Сордаровку» попасть. Сейчас она больше всего напоминает Марине Осень, а игрушечная принцесса Херктерент не больно-то нравится. Впрочем, к счастью или нет, но островитянка далеко не настолько проницательна, как маленькая принцесса.

Инри просто очень любили и любят родители. Из неё не пытались создать совершенного человека для совершенного мира. Возможно, даже первого представителя нового вида людей. Значительно превосходящую имеющихся по всем характеристикам.

Непризнанные гении преподавания и воспитания. Ведь у них получилось. Слишком хорошо, что тоже плохо. Наблюдательных людей довольно много. Видят, что игрушечная принцесса превосходит любого, за что не возьмётся. Притом она искренне не понимает, почему у других выходит хуже, нежели у неё?

У Инри, похоже, близкий к Осени тип личности. Только она гораздо менее решительна, чем игрушечная принцесса.

Хотя и у той от игрушки остались только размеры. Всё остальное уже, мозги в первую очередь, взрослые. Осень ни злая и не добрая. Она почти до отвратительности логичная и объективная. Такую очень хорошо иметь союзником, и смертельно опасно — врагом. В первую очередь, из-за ужасающей логичности.

Но Осени здесь нет, тут Инри, и не очень умно мысли об одной проецировать на другую. Хотя, некоторые общие чёрточки просматриваются. Да и вопросы Инри задаёт не самые удобные. Вот как вредно на картинку заглядываться!

Перестаёшь замечать, живой человек совсем другой. Разноглазая запечатлела то, что в состоянии была увидеть только она одна. Теперь все могут полюбоваться. Как обычно и бывает, человек и изображение уже живут двумя разными жизнями.

Их не стоит смешивать, чем их раньше разделить, тем лучше. Марина чуть в ловушку не попалась, смешав написанную и живую девочек в одну. Да плюс ещё светофильтр под названием «Эрида» добавилась.

Разноглазая часто видит недоступное другим. Одновременно, вполне способна не замечать всем очевидное.

Инри — не девочка-картинка. Это личность, куда больше похожая на слепленную из одних странностей Осень. Причём странности-то касаются абсолютно всего.

Осень пока не умеет наслаждаться собственным превосходством и совершенством. Вопрос только в том, как долго продлится это «пока». Это могут быть часы, вполне могут оказаться и годы. Не ясно, какой из Осени может получиться друг, но ясно одно — враг из неё может выйти страшнейший.

Но снова и снова надо себе напоминать, вон тут, рядом Инри, а не Осень. Логики в ней — поменьше, эмоциональности — побольше. В Марине видит друга, а не соперника. Вот только Еггтовская подозрительность — то ещё зверёк. Мордочку из норки просто так не высовывает. Если начал принюхиваться — значит, чем-то от человека уже веет. Чаще всего — опасностью.

— Представь себе, волнует, и очень сильно. Рисковали жизнью примерно одинаково, а вся слава досталась ей.

— Я... — начинает было Инри, но взглянув на Динни торопливо поправляет. — То есть, мы...

Марина чуть не рявкнула — её крайне раздражают даже минимальные проявления коллективного девчоночьего разума. Самозарождается что ли это явление, когда вроде бы подруг собирается больше двух?

— Мы сначала подумали, когда фото увидели, вы приезжали в район, что бомбили. Тем более, там так было написано. Это мы уже в школе узнали, что вы под бомбёжку попали. И чуть не погибли.

— В таких делах «чуть» особенно сильно не считается, — недовольно бурчит Марина, — были обе, слава досталась одной. И ничего не изменишь при всём желании. Хотя, во всём следует положительные стороны искать — бетон-то выдержал, а быть живой всё-таки лучше, чем быть мёртвой.

— Согласитесь, «посетили пострадавший от бомбёжки район» звучит гораздо лучше, чем «прятались в бомбоубежище»?

— Если честно, то я не знаю, что лучше, — сейчас Инри особенно сильно напоминает Осень. — Правду иногда лучше скрыть. Ведь по фото не очень видно, что вы у башни ПВО.

Марина хмыкает:

— Ага! Южан можно было бы обвинить, что они детей убивают, только ведь башня ПВО — военный объект и законная цель. Мы-то что там делали? Все погибшие на башне были военнослужащими, из гражданского населения никто не пострадал, если не считать подпорченных нервов. Да и то, помощь на месте была оказана. Притом, что из расчётов зенитных орудий впоследствии ещё двадцать семь человек комиссовали в связи с получением инвалидности.

— Софи увековечили... — Инри словно мыслит вслух. Осень тоже так делает.

— Причём, по просьбе уцелевшего личного состава, — фыркает Марина, — У меня иногда получалось незаметной быть. Но настолько сильно оказаться незамеченной... Где в этом мире справедливость?

— Я поговорку слышала: «Справедливость умерла вместе с Чёрной Змеёй»... — замечает Динни.

Марина кривит лицо, словно от зубной боли:

— И тут ложь. Это поговорка придумана. Ста лет с той поры не прошло. Однако прижилась. Это из второй части романа «Сталь и Кровь. Молодые годы Дины II». Как раз там хватает намёков, что она причастна к смерти собственной матери. По мне так даже название отдаёт идиотизмом. По меркам тех лет, молодым можно было называть лет до двадцати двух-двадцати трёх. Там основные события происходят незадолго до смерти Чёрной Змеи, а Дине II тогда уже было за тридцать.

— Меня тоже название смутило...

— Твои родители читали, — хмыкает Марина, — читала ты, вероятно будут читать твои дети. И вероятно, будут думать, что так всё и было, критический склад ума не всем свойственен.

— А твои будут смеяться, как смеёшься ты сейчас, ибо точно будут знать, что всё было не так?

— Ты последнюю страницу книги смотрела? Ну, где тираж? Сколько там сотен тысяч, если не миллионов экземпляров? Сколько из прочитавших будут думать, что так всё и было, и почему Еггтам тогда ставят памятники и называют в их честь корабли? Можешь примерно представить, сколько будет Чёрных Еггтов в следующем поколении.

— Тогда почему вы не боретесь? Это ведь клевета в чистом виде!

— Смысл? Тратить энергию, силы и средства на борьбу с призраками. Знаешь, сколько лжи можно спрятать под нейтральной фразой «художественный вымысел».

— За умы тоже войны идут...

— Сейчас они вторичны. При наличии внешнего врага многие разногласия в обществе отходят на второй план.

— Хотелось бы так думать! — невесело вздыхает Динни. Марина для себя отмечает: несмотря на некоторые уличные замашки, в «Сордаровке» Динни оказалась определённо не зря.

— Марин, раз уж всё равно о внешних врагах заговорили, то можно тебя спросить... — Динни говорит торопливо, словно боится, не успеет задать какой-то крайне важный для неё вопрос.

— Спрашивай. — устало бурчит Марина, — Если в пределах моего уровня доступа — отвечу. Учти, влезешь в сферы под грифами, ответа не жди. Ты хитра настолько, что почти получалось простенькой девочкой выглядеть.

Динни ухмыляется самодовольно, но не заданный вопрос слишком важен, притом явно касается не только её одну.

— Помнишь ту здоровую лодку, что в прошлом году подбили? Ну, её ещё потом вместе с нами на лайнере везли.

— Ну, помню, — пожимает плечами Марина, — давным-давно по винтикам раскрутили. Частично обратно привели. Одну из башен вместе с пушкой и вовсе скопировали, ставят сейчас на многие корабли, где сейчас есть лёгкие зенитки.

— Да я не об этом. Мои видели это самолёт. Очень испугались. Подумали, это был разведчик для подготовке большого налёта.

— Одна из функций этого самолёта — действительно, дальний разведчик. Но здесь он был не за этим. Машины выпускаются очень малой серией. Да и летающие лодки вообще как бомбардировщики — так себе. Нет, они не готовят налёта. Слишком мало сухопутных машин такой дальности. Да и бомбардировки портов и кораблей с большой высоты — неэффективны. Да и сама знать должна — самолёты над Архипелагом не появлялись.

— Но этот-то был. Зачем-то его сюда посылали...

Марина усмехается:

— На всю голову больными южанами надо быть, чтобы до такого додуматься. Собирались искать контакта с древними чудовищами да силами потусторонними. В здешних водах их логово.

Динни глаза вытаращивает. Шепчет:

— Правда? Я слышала такие легенды. И даже читала цикл романов...

— Разумеется, всё это бред, ни чудовищ, ни тех сил, во что они всем югом верят не существует. Хотя даже приборы на самолёт поставили для контактов с потусторонним. Очень смешно было. Потеряли ценный самолёт и опытный экипаж. Ещё и новинок технических нам подкинули. Понесли потери из-за изначально мертворождённой идеи. Побольше бы им таких.

— Значит, налёта не будет?

— Я не бомбардировочное командование южан. Только в общих чертах знаю, что они там разрабатывают. Не знаю, но уверена, это никак не будет связано с тем самолётом. Да и у вас в скалах столько убежищ выдолбили — классом защиты лучше, чем в Столице. Не говоря уж о численности всех сил ПВО.

— В Столице они тоже были, — логично замечает Динни, — но произошло то, что произошло.

— Новая тактика из тех, что срабатывает один раз, — кривит губы Марина, — методы противодействия таким налётам уже выработали. По объектам в глубине нашей территории стараются больше не наносить удары. Потери стали чрезмерными. Здесь концентрация зенитных орудий и истребителей выше чем в Столице. Тем более, главная защита Архипелага — это флот. Его боеспособность как раз на юге вызывает меньше всего вопросов.

— Я знаю, — кивает Динни, — но всё равно, несмотря на бомбовые удары по Столице, и отсутствию их здесь, мне хочется вернутся именно туда. Корабли возвращаются не всегда. Я больше не хочу в эту жуткую лотерею играть, гадая, какой силуэт исчезнет навсегда. Здесь слишком заметны потери. Там больше людей, и потери не так остро чувствуются. Может, это жестоко звучит, но разбитую часть можно воссоздать... Погибший корабль не вернётся никогда. Мне тяжелее читать названия погибших кораблей, чем номера разбитых дивизий. Тем более, дивизии погибли где-то там. А исчезновение кораблей куда заметнее. Хотя понимаю, свои гибнут и там, и здесь. Но не могу по-другому.

— От Сордара слышала подобное. Для него поражение или победа равны поражению или победе Объединённого флота Империи. Что творится на суше — не главное. С побережья южан не выдавишь без кораблей.

— Вопрос в том, как до этого побережья добраться? — логично замечает Инри.

— Я, как и многие, думала об этом, — усмехается Марина, — знаю, Сордару это не понравится, но я уверена, исход войны будет решаться на суше.

— Тут такого лучше не говорить, — замечает Динни.

— Особенно среди мальчиков примерно нашего возраста, — охотно поддакивает Инри.

— Распространено мнение, что главную войну ведёт Архипелаг, а все остальные чуть ли не прохлаждаются. Я-то знаю, что это не так совершенно, но спорить с массовым мнением... Я смелая, но не настолько. Сордар многими тут воспринимается словно ещё один соправитель.

— Ему самому такие рассуждения крайне не нравятся, — замечает Марина.

— Но его присутствие здесь только подчёркивает для большинства важность Архипелага. Да и Херенокт...

— Тебе подсказать о вреде таких настроений или сама догадаешься.

— Я-то догадываюсь, умею чуть дальше своего носа смотреть. Но я всегда в меньшинстве. Иногда лучше промолчать. Жизнь у меня одна. Длинный язык много кого жизни лишил. При этом, на самых разных уровнях.

— Надо будет Кэрдин спросить, — пожимает плечами Марина, — не собирается ли она в ближайшее время Архипелаг посетить?

— Прошлый визит крайне запомнился... — не слишком весело усмехается Динни, а Инри кивает.

— Хотя, в общем-то я подумаю, не остаться ли после школы в столице. Всё-таки, Великий город — это примерно половина Империи. Центр мира, где я живу. Конечно, таких как я там всегда было и будет очень много. И вряд ли в ближайшее их станет меньше.

— Вот за эту столицу и недолюбливают, — усмехается Марина, — оседает в Великом Городе талантливая молодёжь. На Родине никто не остаётся, а местные кадры из кого-то формировать надо.

— Я тоже сюда не хочу возвращаться, — замечает Инри, — Много кто писал про «незабываемый воздух Великого Города», так вот, я этот воздух почувствовала. Тут нет таких людей, что я увидела там... Начиная с Эриды, ну и разумеется, вас двоих.

Марина чуть не фыркнула. Всё-таки Сонька, да ещё разноглазая, а она сама вроде приложения к ним. Сдержалась.

В «Сордаровке» абсолютно все, включая саму Марину, помешаны на собственной значимости и уникальности. Причём достижения, это подтверждающие, далеко не у всех имеются. Как раз у Соньки и разноглазой они есть.

Впрочем, у всех у них есть одно безусловное и объединяющее достижение. Их всех, без разбора, хотели убить. Причём собирались сделать это лица, говорившие с ними на одном языке. Более того, родня некоторых учеников. Хотели уничтожить «новую поросль ядовитой травы» окружения Саргона. Среди захваченных документов были самые настоящие ориентировки на тех, кого в «районе №7» — район школы по принятой у мятежников терминологии надлежало уничтожать в первую очередь. Саму Марину. Софи. Разноглазую.

Впрочем, о таких планах известно далеко не всем из-за каких-то мутных соображений. Некоторые и сейчас идеям заговора втихаря сочувствуют. Соправитель захотел строго определённые головы мятежников, и он их получил. Судя по тем документам, что Марина видела, Эр в списки включили в память о матери, так сказать. Женщина легко и непринуждённо оттаптывала любимые мозоли. С изумительной лёгкостью наживала врагов. Ей ничего не забыли. Побег от столь ядовитого корня должен был быть вырван и сожжён.

Впрочем, старая змея Кэрдин всё-таки успела ударить на опережение. Планировавших захват школы и «специальную акцию» повязали тёпленькими. Они были уверены, что «День Ноль» пойдёт идеально. Они не думали, что в «День Минус Один» что-то может пойти не так. Для некоторых из них этот день стал последним. Многие из тех, кто уцелели потом им завидовали. Марина весьма жёсткие протоколы допросов читала. И прекрасно видела — ей не показали куда больше, нежели показали.

Да и о дате «Дня Ноль» толком договорится так и не смогли. Поэтому дошло до стрельбы. Даже из «близнецов». Не зря Император так тщательно подбирал личный состав Крепостных полков. Когда возникла необходимость, они не раздумывая стали стрелять. Сто тридцать прямой наводкой замечательно прочищает мозги, если не вышибает их вовсе.

Интересно, что об этих событиях эти двое думают? Мутноватые мысли на Архипелаге бродят, в Столице их, впрочем, гораздо больше. Их жизням тогда в принципе ничего не могло угрожать по причине отсутствия в столице. Но какой объём слухов до них дошёл? Ведь при Марине или же Софи говорят далеко не всё.

С другой стороны, Архипелаг — это Архипелаг. И тут почитание Императора больше всего напоминает мирренский религиозный культ. Впрочем, самой Марине это всё только выгодно.

Если бы не несколько «но», главное из которых — вычистили далеко не всех. Не исключено, что нити заговора куда глубже тянулись. Вполне возможно, настоящие организаторы и вовсе не пострадали. Намерено отдали Императору на растерзание всех своих буйных. Только затем, чтобы получше укрепится и подготовится к новой попытке. А она будет — про грызню в верха Марина знает чуть ли не столько же времени, сколько себя помнит.

В обозримом прошлом один из нарывов был проткнут, выдавлен и прижжён, но наверняка уже вызревает новый.

Ладно, отложим-ка пока мрачные мысли на будущее.

— Тебе, что Эрида приплачивает, чтобы ты при мне о ней только в превосходных степенях отзывалась?

— Нет, — Инри выглядит несколько удивлённо. — Она мне по-человечески очень-очень нравится. Не понимаю, зачем вообще говорить плохое о хороших людях?

— Ну, есть у некоторых такая потребность. Захвалить человека тоже очень легко. Мысль, как все вокруг тебя любят, сама по себе достаточно опасна.

— Про тебя другое говорят, — хмыкает Динни. — Что ты всех людей совершенно одинаково не любишь. Чем большему количеству людей вокруг кто-то не нравится, тем скорее это человек понравится тебе. Обычно так говорят про Рэду и Дину. Иногда Коаэ вспоминают. Ну и мы все, в смысле островитянки почему-то не нравимся большинству столичных. Поэтому ты нас и выделяешь.

— Тебе никто не говорил, какая ты логичная?

— Многие и часто. Раз уж вблизи тебя оказалась, то надо поддерживать определённую репутацию.

— Хорошо у тебя выходит маски носить. Почти до сегодняшнего дня ты настоящая почти не проявлялась.

— Что поделать? — пожимает плечами Динни. — Играть роль простоватой и даже глуповатой девочки из рабочего района иногда очень удобно. Тебя не воспринимают серьёзно. Говорят много лишнего. Я умею делать не самые очевидные выводы.

— Не пойму, чего ты хочешь?

— Пока только удерживаться там, где я уже нахожусь. Знаешь, наверное, многие воспринимают нас как твою своеобразную свиту. Меня такое положение устраивает. Некоторые утверждают, мы такого же рода, как окружение Эриды.

— Да меня тоже, в общем-то, всё устраивает. Люди — животные стайные. Такой, как мне иметь персональную стаю фактически обязательно. Зазнаваться вот только не советую, сладкоежки.

— Что поделать, возрастным слабостям мы подвержены.

Марина нехорошо щурится.

— Иногда мне кажется, что вас пятерых ко мне приставили. Скорее всего, Кэрдин. Больно уж часто лезет из вас всякое... Возрасту не соответствующее.

— Считай, как кажется нужным, Марина. Но мы на самом деле те, чьи имена ты знаешь. Кажемся взрослее — это да, но мы собственно, за этим и стремились сюда пробиться. Я пока полностью удовлетворена все происходящим со мной. Извини, что кажусь тебе кем-то другой. Это не моя вина, пред тобой я никогда не притворялась. Да, я на самом деле такая, жутко серьёзная и логичная. Согласна, не слишком с моей внешностью вяжется. Но в твой адрес у меня нет никаких недружественных намерений.

Марина внимательнее Динни разглядывает. Похоже, что-то не то ей на самом деле, померещилось. В теории, можно даже продолжать всё списывать на «Чёрный корабль» вчера и пиво уже сегодня. Насколько эта теория верна?

Да как-то не хочется проверять.

Марина чуть морщится.

— Ладно. Хватит о серьёзном. Давайте ещё пива выпьем.

На этот раз бокал взяла и Инри. Притом, судя по рожице, вкус напитка для неё в новинку.