Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

— Простите, — пискнул и бросился наперерез Нотту какой-то первокурсник. — Простите, сэр, где найти кабинет профессора зель-е-ре-ва-ни-я?

Тео остановился и оглядел его. Это был тот самый азиат, что распределялся последним. Он плохо выговаривал слова, и это звучало комично.

— Зельеварения?

— Да, сэр!

Теодор шёл в совятню. Ему нужно было отправить письмо бабушке во Францию, и он специально уточнил у миссис Флитвик, когда в совятне Хогвартса бывают совы-долгоносы, которым по силам будет долететь до континента и пролететь сквозь всю Францию, и это был как раз такой день. При этом до отбоя оставалось едва ли больше часа, и ему нужно было успеть обернуться, чтобы не попасть на своих же товарищей — в этот день дежурства у него не было назначено.

Вздохнув, Тео показал дорогу первокурснику, который, видимо, крайне сильно опоздал на отработку, и очень боялся этого факта. Проходя через главный холл, он убедился, что на его глазах топазов в часах Хаффлпаффа стало чуть меньше.

Теодор поднялся, буквально взбежал к совятне, и быстро отправил письмо, прикормив филина-долгоноса совиным печеньем, приобретённом по случаю перед Хогвартсом. Обратно вернуться он решил через восьмой этаж; это был не сильный крюк. Теодору нужно было найти ещё одну палочку для Джинни, его нутро буквально протестовало против того, что девушка не могла защитить себя даже в Хогсмиде в случае чего, и эта находка напрашивалась.

В комнату-по-требованию он попал быстро. Воспоминания из прошлого года нахлынули на него вновь. Тут и там среди груд хлама были те вещи, которые он замечал раньше, были и новые. Кто-то сжёг половину книг Локхарта, а палочку Теодор нашёл у самого шкафа, что сиял портальной магией.

Подойдя ближе, он приоткрыл дверцу. Это был артефакт; причём его свечение было очень похоже на тот шкаф, что использовали Уизли в своём магазине. Тот образчик артефакторики Нотт рассмотреть не успел, но, казалось, нечто общее в них чувствовалось. Правда, Теодор сразу увидел в приоткрытом шкафу нарушенные рунные рисунки, нарушенные сильно, так, что чары, которыми эта мебель была зачарована, явно не действовали правильным образом.

И как будто бы эти рисунки кто-то пытался каким-то образом починить.

Нотт покачал головой и захлопнул створку шкафа. Исчезательные шкафы всё равно не должны были работать в Хогвартсе, окружённом куполом антиаппарационных чар, однако, пожалуй, директору Дамблдору стоило об этом знать… при случае.

Забрав короткую палочку из какого-то гибкого прутика, явно работы Олливандера, Теодор покинул комнату-по-требованию. Палочки Олливандеров оказались с приходом школьного года на вес золота; у большинства магглорождённых, да и иных магов, что использовали новые палочки Джимми Киддела, творить магию получалась из рук вон плохо. Теодор не раз и не два слышал в гостиной жалобы первокурсников на то, что у них ничего, вообще ничего не получается наколдовать.

Фред и Джордж в середине сентября ответили в письме, что работа над палочками в их план пока что не входит, так как «ассортимент достаточно широкий и без того».

Возвращаясь в гостиную, Теодор замер у одного из окон в галерее коридора. Где-то в глубине запретного леса полыхал пожар, зарево которого виднелось из окна. По коже пробежали мурашки. Грохот Пивза где-то невдалеке испугал Тео, и он, едва ли не с криком, ринулся вниз, и вскоре забился в свою кровать, непонятно чем испуганный.

* * *

На второй неделе октября в Хогвартс перестали прилетать газеты. Приказ директора Дамблдора был вывешен на доске объявлений, там же, где прошлой осенью висели декреты Амбридж. «В целях поддержания дисциплины» новости доставлялись адресно; «Придиры» и «Квиддичиста» ограничения не касались.

Нападения при этом продолжались. Министерство устроило облаву по десяткам адресов чистокровных семейств, Азкабан заполнялся новыми лицами, но лишь в Хогсмиде те студенты, для которых было подписано разрешение, могли узнать об этом.

Аргус Филч не хотел выпускать туда и самого Теодора, ссылаясь на отсутствие разрешения от опекуна, и лишь вмешательство Терри, заявившего, что лорд Визенгамота является опекуном сам себе, помогло продавить сомнения смотрителя. Это было неправдой, Терри сжульничал по-слизерински, ведь опеку над Теодором действительности должна была принять его единственная живая родственница, бабушка Виктория. Отдельных разрешений на проход в Хогсмид она не подписывала, это было правдой.

Впрочем, в Хогсмиде, где по ночам патрулировали авроры, Теодор не сильно задержался. Вскоре он вернулся в замок, ведь в тот день намечалась первая репетиция театральной постановки — и первая же встреча инициативной группы студентов для обороны Хогвартса.

— Знаете, что меня беспокоит? — с сомнением поделился с ребятами Эрни Макмилан. — Меня беспокоит, что маггловские военные проводят учения в Кинбридже с начала осени. Постоянно всё перекрыто, а старые маги, что там жили, куда-то пропали. Бабушка написала, что её напугали такие изменения в городке.

— Кинбридж, это вниз по чёрной реке? — спросил Невилл. — Магглы? Да ну, и что с того. Хогвартсу угрожает Волдеморт, а не магглы! Старшие префекты поддержали мою идею, и мы с Гермионой подготовили план обороны. Смотрите…

Пока основная часть шестикурсников, занятых в постановке, репетировала фразы, заученные с помощью выделенных Слагхорном зелий обострения памяти, заговорщики-организаторы рассматривали карту-артефакт, что пожертвовал Поттер.

— Это что? — вымолвил Нотт, созерцая магический шедевр. — Карта Уизли? Я видел у близнецов такую же несколько лет назад.

— Это карта мародёров, — пояснила Грейнджер. — Её создали Сириус Блэк, Джеймс Поттер, Римус Люпин и Питер Питтегрю для того, чтобы безнаказанными выбираться на проделки. Она показывает всех обитателей замка. Близнецы отдали её Гарри на нашем третьем курсе.

Хогвартс, представленный на карте в любопытного вида проекции, действительно содержал сотни имён обитателей, всех, кто находился на территории. Хагрид был в своей избушке, Флоренц — в кабинете первого этажа, на кухне трудились сотни домовиков, а в кабинете Дамблдора помимо него значились Фоукс и М. Флетчер. Эта фамилия вызвала у Теодора, склонившегося вместе с пятью другими допущенными заговорщиками к карте, неприятные воспоминания.

— И что, ты хочешь сказать, что эта карта была у Уизли много лет, и они не вычислили, кем был питомец Рона? — скептически уставился на Грейнджер Невилл, видимо, не знавший подоплёки. Гермиона закусила своими ровными белоснежными зубами губу.

— У нас не детективный клуб, — прервал их Теодор под молчаливое одобрение Макмиллана. — В чём ваша идея, если это карта Поттера?

Поттер и в постановке, и в разговоре не участвовал, и прямо в момент разговора поднимался по лестнице к Дамблдору в кабинет, откуда как раз вышел в камин Флетчер.

— Мы предлагаем устроить гриффиндорцам дежурства над картой, — сказала Грейнджер. — Чтобы по ней определить появление Пожирателей в замке.

— И что делать с ними? Вызывать авроров? — усмехнулся Тео. — Нам нужно устроить схему предупреждения, вы правы. Но не только её, а и реакции. Вы же учили полгода армию Дамблдора в прошлом году, а сейчас все клубы легальны. Невилл, ты же подал заявку?

Невилл смущённо потёр кулак другой ладонью.

— Ещё нет, — признался он. — А что ты предлагаешь, Тео?

— Смотрите, — указал на карту пальцем Тео. — Здесь я вижу несколько десятков тайных ходов из замка в сторону Хогсмида, где может пойти враг. Давайте поставим чары слежки, Видентибус Инкантатум, например, на эти коридоры, и будем проверять эти точки как префекты.

— Ещё Астрономическая башня, там можно аппарировать и залететь на метле, — покраснев, сказала Гермиона.

Макмиллан с неодобрением посмотрел на гриффиндорку.

— Мой дед, один из Попечителей, будет рад узнать о таких лазейках, — саркастически произнёс шотландец. — Почему директор вообще не решил этих проблем?

Теодор вспомнил мысль, что директор озвучил в конце четвёртого курса, незадолго до третьего испытания, окончившегося трагедией. Тогда он сказал, что лучше позволить событиям течь так, как они идут, нежели чем лишить себя знания о планах врага.

Впрочем, озвучивать он это не стал.

— Давайте сосредоточимся на обучении студентов, с третьего курса и старше, защитным чарам. Снейп, конечно, хорош, — это признавал даже Поттер: Снейп будто бы всю жизнь в Хогвартсе готовился к этой, последней должности, и шестикурсники (да и студенты курсами младше) отзывались о нём с неожиданной похвальбой. Неожиданной для них самих, в первую очередь. — Но он не может научить каждого сражаться.

— Потому что любое магическое сражение — это дуэль, — фыркнул Эрни. Теодор покосился на него с неприязнью. Он не привык, что его мысль критикуют вот так. — Ни Снейп, ни Поттер, ни даже вы-знаете-кто, не может сражаться против сотни магов. Наша сила должна быть в этом. Если все выучат один приём и повторят его тысячу раз…

— Это будет лучше, чем каждый будет знать тысячу приёмов, — подхватил Нотт. Эту мысль ему тоже говорили. Крауч-младший в облике Муди.

— В точку. Пусть все учат Экспеллиармусы по-Поттеровски, и мы просто разоружим всех нападающих. Ступефаи — и слитный залп пробьёт любые щиты. Так воевали горцы Шотландии веками, а мы, между прочим, здесь, на земле моих предков.

Более умных мыслей в тот вечер не прозвучало, и недовольная Грейнджер убрала карту Поттера, а задумчивый Логнботтом и Терри Бут принялись втроём с хаффлпаффцем за составление Устава для нового клуба самообороны замка.

* * *

Первый же матч нового квиддичного сезона, состоявшийся в пятницу, 18 октября, превратился в избиение сборной барсуков командой Слизерина. Ещё в сентябре Драко Малфой отказался от позиции ловца, а Гойл и Крэбб — от позиций загонщиков, и теперь обновлённая команда вместе с юными и обозлёнными выходцами из Лютного и других нищих мест, на всё ещё актуальных и быстрых «Нимбусах-2001» стремилась к победе изо всех сил.

Наблюдать за матчем собралась половина Хогвартса. Три факультета болели за Хаффлпафф почти в полном составе, а за Слизерин болел лишь Слизерин — и то, не в полном составе. Гойла, который как-никак два года играл в команде, не было и вовсе на трибунах, как и Блейза и Дэвис, а вот Малфой с отсутствующим видом наблюдал за полётами и отчаянными криками Захарии Смита на свою команду.

— Странно, — заключил Драко, сидевший рядом с Теодором, когда команда змеиного дома закинула очередной квоффл под свист трибун и негодующий голос комментатора Фогарти, старосты пятого курса Гриффиндора.

— Что странно? — уточнил меланхолично Нотт. Небо было затянуто серыми облаками, неспешно двигавшимися на восток, к горам. Если бы не возможность выбраться на улицу после утреннего сна, продлившегося дольше обычного, он бы не пошёл на матч, а остался в замке.

— Странно, что Грегори не пришёл на матч, — ответил Малфой. — Ты не спрашивал его?

С Малфоем у Теодора установились странные отношения. Семикурсники делали вид, что не замечают его; Монтегю и Флинт, двое заводил с пятого курса, косились на Малфоя и закрывали рты, когда он оказывался рядом, и каждый — по своей причине. То, что происходило на младших курсах в целом вызывало у Нотта вопросы. Там разыгрывался нешуточный политический кризис: треть студентов умеренно поддерживала Тёмного лорда и считала, что грязнокровкам нужно знать их место, и бравировал их поддержкой младший брат Маркуса Флинта, Гарольд, треть — считала, что правильная позиция — стяжательство магии, ориентируясь на Теодора, а ещё треть считала, что правильно спрятаться в своих домах и ждать, пока кто-то из политиков не одержит верх. И они, само собой, смотрели в рот Монтегю, дед которого таким образом оказался самым главным патроном Фаджа в его первый срок.

Так вот, Малфой, который и указал как-то в манере истерики на эту ситуацию, вполне официально попросил у Теодора прощения за все прошлые обиды и разрешения войти в его свиту, пока есть такая возможность. Взвесив возможные преимущества и недостатки, тот факт, что он уже поклялся перед миссис Малфой, и возможность передать Малфоя ордену Феникса, Теодор согласился.

Особо это ничего не поменяло — Драко был нелюдим, ходил с палочкой в кулаке и шугался любой тени, но в Трапезном зале и на таких событиях он занимал места рядом с Ноттом, и даже иногда улыбался, когда смотрел на кого-то из девочек с четвёртого курса. И, что самое главное, не рыдал по ночам в кошмарах.

— Гойл может шпионить за директором, — предположил Теодор, дождавшись шума ликования — Смит умудрился забросить квоффл в кольца Слизерина, и трибуны возликовали. Разрыв от этого не уменьшался.

— Ерунда, в замке уже пятнадцать лет следят за директором, — буркнул Малфой, имея в виду Снейпа. Теодор не был так уверен в том, кому на самом деле принадлежит верность декана: конечно, он носил метку, но спас Дамблдора летом. Или он тоже вёл тройную игру.

— Значит, за Поттером. Лорд наверняка…

— Скорее что-то другое, — перебил его Малфой. — И мне кажется, что никто не захочет, чтобы он преуспел.

Судя по тону, Драко о чём-то догадывался. Впрочем, Теодор верил в то, что, если догадывался Драко, то Снейп и Дамблдор знали наверняка.

Матч закончился незадолго до первых капель — второкурсник Джим Коллинз поймал снитч, и студенты потянулись в замок.

На своей кровати в гостиной Теодор обнаружил записку, положенную туда явно домовиком, судя по следам чар на застеленном покрывале. Дерри не должен был появляться в Хогвартсе, а других домовиков, что могли бы ему принести послание с добрыми намерениями, Теодор не знал… пока что.

«Теодор! Мы здорово сотрудничали в прошлом (помнишь саквояжи, что я нашёл вам с братом?), и я посылаю согласившегося помочь домовика с этой запиской, чтобы пригласить тебя на встречу завтра в Хогсмиде. В двенадцать у Розмерты, я забронировал кабинет на втором этаже. Думаю, тебе стоит послушать, что я скажу. Джереми Яксли».

Имя «Джереми Яксли» вызвало воспоминания о том, как «сквиба, напавшего на мага» в Ливерпуле выслали из Британии. Теодор нахмурился, рассматривая эту записку — так подписаться мог кто угодно, но мало кто знал об их совместных делах. Тео был совсем мальчишкой тогда, и, пусть и сейчас использовал тот саквояж, что им достал Яксли, никому не рассказывал об этой истории.

«Совсем по-гриффиндорски было бы пойти туда», — решил он, и решительно открыл ежедневник их с Джинни переписки, чтобы известить её о планах завтра отправиться в Хогсмид.

* * *

Мрачная погода пятнадцатого ноября лишь усугубилась, и Теодор шёл в Хогсмид по лужам, один из немногих смельчаков, что потянулись в волшебную деревню. По замку ходили слухи, что кто-то пытался сжечь лавку Киддела в поселении, и желающих рисковать было немного. Зажав свой зонт-трость с водооталкивающими чарами подмышкой, он, ругаясь, добрался до места назначения за сорок минут против обычного получаса.

Лавка мастера палочек действительно была сожжена изнутри, и аврорские волшебные ленты, предупреждавшие приятным женским голосом, что заходить на территорию запрещено, опутывали окна, чёрные от сажи. Впрочем, посмотрев на эти разрушения, Теодор решил, что виной скорее очередные эксперименты Киддела с сучками деревьев, которые он называл палочками. Джинни, увидев палочку от Киддела у одного из первокурсников, презрительно назвала её поленом; в общем-то, Тео был с ней согласен.

В «Трёх метлах», несмотря на общую малолюдность на улочках поселения, было достаточно много посетителей. У прилавка обедали авроры в красных мантиях, несколько министерских служащих в голубых колпаках что-то оживлённо обсуждали за столиком, а у окна сидел Хагрид, выпивавший явно не сливочное пиво.

По пути на второй этаж Тео столкнулся со свежим рекламным плакатом, что висел на лестнице. «Сдал СОВ и тебе уже или скоро семнадцать? Хочешь помогать обществу и министерству? Для тебя есть задача! Приходи на министерские курсы обливаторов! Бесплатное обучение и гарантированное трудоустройство, лицензия и обучение аппарации! Мастер курса — Янус Тики, заведующий отделением ментальных травм Св. Мунго! С 26 декабря 1996, Атриум Мин.Магии». Молодая пара волшебников, юноша и девушка, улыбающиеся белоснежными улыбками, подмигивали и приглашали получить профессию. Слишком сильно раздумывать, откуда такое появилось, было не нужно: нападения требовали зачистки, чтобы магглы не узнали, и, видимо, со специалистами в Министерстве были проблемы.

Выдача лицензии обливатора при этом звучала интересным вопросом: вообще применение Обливиуса было запрещено законами, но установить факт того, что на мозг волшебника воздействовали, могла лишь врачебная комиссия: сами жертвы чаще всего просто не помнили о том, что они забыли. В этом же и был смысл. Поэтому маги, да и сам Тео едва ли больше месяца назад, применяли эти чары (с тех пор Тюбер прислал ему извинительную записку, ключ от счёта и извещение о том, что оставил старшего сына в Британии, а сам отправился «по делам на контитент»). Теодор мысленно пообещал себе подумать, не заняться ли этим на каникулах.

Кабинетов на втором этаже было аж четыре, но закрыта дверь была только в один из них. Коридор выглядел опрятным и чистым, но почему-то у Тео складывалось ощущение, что здесь посетители бывали реже, чем на первом этаже. Постучавшись в запертую дверь, Нотт услышал изнутри приглашение войти и, сжав в кулаке палочку из вишни, резко толкнул дверь, наставляя кулак вперёд.

— Протего, — прошептал он, и перед ним возник мерцающий купол, а с той стороны… действительно сидел в одном из двух кресел повзрослевший, обзаведшийся парой шрамов Джереми Яксли.

— Ты набрался хороших привычек для этих безумных времён, Нотт! — рассмеялся сквиб. В его кулаке был зажат странного вида маггловский предмет, повёрнутой буквой Л он хищно сверкал дыркой на кончике. Легко поднявшись с кресла, он убрал эту странную штуку за пояс и сделал шаг к Теодору с пустой ладонью. Развеяв чары, Теодор шагнул вперёд и сам, закрыв за собой дверь, и пожал руку мужчины.

Усевшись за стол, они завели пустой разговор о погоде, присматриваясь друг к другу.

— …в это время года в Москве уже почти зима, — закончил Яксли. — В прошлом году для дяди я привёз оттуда изрядно интересных… вещиц.

— Ты недавно вернулся в Британию? — уточнил Теодор. На столе стояли две чашки чая, остывшего за время, пока Джереми был здесь в одиночестве. Как сквиб он не мог подновить температуру напитка, а Теодор не хотел лезть с предложением.

— В июле, — кивнул мужчина. — Обстоятельства изменились, и дядя вызвал меня обратно. Сам понимаешь. Теперь я помогаю ему решать проблемы здесь.

— Я так понимаю, ты хотел поговорить не о том, чтобы достать мне защитных амулетов, — кивнул в ответ Нотт. — Хотя это тоже было бы кстати.

— Амулеты ты можешь купить и сам, — возразил сквиб. — Исключительно из признательности тебе за твои взгляды, думаю, старьевщик в лавке «Тартан» сделает тебе скидку. В Глазго. Я предупрежу дядю о твоём интересе.

Теодор благодарно кивнул вновь.

— Спасибо.

— А поговорить я хотел о другом… ты по-человечески мне симпатичен, Нотт, а мой дядя… скажем так, он волей-неволей взаимодействует с миром магглов. Он поручил мне передать тебе вот это послание, чтобы уже ты передал его своим покровителям, — он передал Теодору запечатанный конверт. — Британия может оказаться в большой опасности, если всё пойдёт так, как сейчас.

— Сами они, конечно же, не могут взаимодействовать? — поднял бровь Нотт.

— Ты не поверишь, — серьёзно кивнул Джереми. — Дядя Корбан имеет все шансы пройти по тонкой грани, и я не ставлю его методы под сомнения. Для меня слово дяди — закон, вперёд, никаких рассуждений! Я только в одном глубоко убеждён: не надо иметь убеждений! — продекламировал он и рассмеялся.

Теодор продолжал на него смотреть прямо; причин для смеха он не увидел. История с тем, как просто Корбан Яксли отобрал у своего племянника сына, выдав его за своего внука, вполне укладывалась в эту парадигму. Джереми успокоился и, подняв со стола чашку, отпил.

— Если это всё… — начал было Нотт, взглянув на висевшие над декоративным камином без поленьев и очага, часы. Яксли кивнул.

— Почти. Ты заглядывал к Аделаиде? — спросил он, смутившись.

— Да. Этим летом у неё было множество клиентов. Кажется, она нашла счастье в своей работе.

— Я рад за неё. Спасибо, Теодор, — грустно вымолвил мужчина.

Вскоре Нотт уже шёл по раскисшей грязи на вымощенной когда-то дороге в сторону Хогвартса. В «Истории Хогвартса» значилось, что до деревни ходили экипажи, как и до станции, что была чуть поодаль; в действительности же он ни разу не слышал о том, чтобы экипажи ходили за последние два десятилетия. Раздражённый и вымокший, он пришёл в Хогвартс и, приняв душ, раскрыл послание.

«Уважаемый мистер Нотт! Мне известно о том, что вы в Хогвартсе пользуетесь славой как многообещающий волшебник, благодаря своим взглядам и происхождению. Ваши взгляды, пусть и не полностью, разделяет не только множество денежных мешков и хапуг низкородного происхождения, но и многие представители достойных семей, включая меня. Увы, обстоятельства подсказывают, что у нас с вами пока что нет точек взаимодействия, которые не навлекли бы тень опасности, но не могу не отметить, что хотел бы исправить это в будущем.

В качестве жеста доброй воли передаю вам — и вашим нынешним покровителям — некоторую информацию. Министр Магии не уделяет внимания этому, но магглы всерьёз обеспокоены активностью… радикальной части сообщества, выполняющей приказы, исходящие от известной вам персоны. Увы, мы сами добровольно загнали себя в подчинение этой личности, и мало что можем сделать. По известным сведениям, магглы рассматривают вариант «гекатомба», при котором они уничтожат угрозу своему миру на долгое время, повторяя сценарий испанской инквизиции.

Кинбриджский специальный отряд маггловской гвардии был усилен летающими големами, геликоптерами. Обратите внимание на это, мистер Нотт.

С уважением и надеждой на дальнейшее сотрудничество,

Корбан Денетриус Яксли».

Теодор перечитал это высокопарное послание несколько раз. Яксли были уважаемой волшебной семьёй в Шотландии, неудивительно, что Корбан сожалел о том, что попал в рабство к возрождённому Тёмному лорду, что сеял хаос и разрушение на островах. Если то, что магглы планировали напасть… «гекатомба» — на Хогвартс? Принести в жертву всех молодых волшебников Британии? Если это было правдой, Дамблдору нужно было знать об этом.