Несносная Херктерент - 4. (джен)

Глава 86

Софи смотрит в зеркало. Кажется, результат наконец-то можно признать удовлетворительным. Выглядит всего-навсего уставшей после бессонной ночи. К такому её состоянию даже Маришка не станет претензий предъявлять, максимум хихикнет. Плоховато только то, что Софи не помнит ни как встала, ни как до ванны добралась, ни как себя в порядок приводила. Мозги включились только когда уже закончила. Как та же Маришка выражается, «мастерство не пропьёшь!»

Бродят разные мысли на предмет того, что было ночью, и не решили ли они развлечься втроём? Косвенные признаки — на Софи то же, что было вчера, а после таких развлечений, укладываясь спать, одеться обычно забывают, не совсем убедительны — она не помнит ни как проснулась, ни как вставала, ни как до ванны добиралась. На автопилоте уже доводилось делать всякое разное.

Хотя, с другой стороны, даже если и было, то что в этом плохого? Единственное скверное — это то, что она ничего не помнит.

Хочешь — не хочешь, а обратно идти надо.

Хейс в примерно такой же степени свежести, как и сама Софи. Тоже полностью одетая, уже не спит. Софи не сразу соображает, когда собраться успела. Взгляд на мирно спящую поперёк кровати Отинг в какой-то степени прочищает мозги. Отинг отведены помещения, предназначенные для семейной пары. Следовательно, ванных комнат две.

— Было с ней вчера что-нибудь? — кивок в сторону островитянки.

Хейс мотает головой:

— Если честно, то не помню. Ничего. Но судя по косвенным признакам — три девушки крайне неоригинально перепили.

— Это я и без тебя знаю. Что-нибудь помнишь?

— Опять же, судя по косвенным, не было ничего. Я первой проснулась. Отинг где лежала, там и лежит. Я вон в том кресле была, ты — вон в том. Как мне кажется, если что-то происходит, обычно вместе просыпаются. Что-то друг с другом делать на расстоянии нескольких метров — крайне затруднительно.

Софи откровенно Отинг вместе с кроватью разглядывает. Кровать в плане представляет квадрат со сторонами метра по три. Вокруг Отинг смято не сильно. Похоже, она во сне практически не шевелилась.

Софи как-то странно смотрит на Хейс.

— Втроём мы бы здесь точно поместились...

У Хейс примерно такой же взгляд:

— Опять мысли одинаковые. Хорошо, что только ими ограничились. Пойдём или подождём, пока она проснётся?

— Подожди. Рацию глянь...

Хейс вскоре возвращается. С видимым облегчением мотает головой.

— Вызовов не было.

— Хоть это радует...

Софи зачем-то смотрит на телефон. Хейс понимает взгляд любимой по-своему. Подходит, к аппарату и внимательно рассматривает. Даже приподнимает.

— Нет, она не отключала. Даже громкость звонка не регулировала. Так пойдём, или подождём пока проснётся?

Софи трёт подбородок.

— Не очень-то красиво будет взять и уйти. Спросонок, да после вчерашнего опять полезут ей в голову какие-нибудь ненужные мыслишки.

— Могу разбудить, — пожимает плечами Хейс, — в ванну отнесу и холодненьким...

— Я не в настроении зверствовать.

— Может, медикам позвоним? Они умеют на ноги поднимать...

— Погоди, — Софи вскидывает руку, испуганно озирается по сторонам.

Хейс уже рядом. Тоже напрягается.

— Что случилось?

— Ты уверена, что сегодня завтра, а не какой-то другой день? Ну по той шутке, почему голова не болит?

Взгляд Хейс упирается в настенные часы. Вздыхают с облегчением. Прибор не только часы, но и дни, и время суток показывает. Дата — следующий день. Довольно ранее утро.

— Хоть здесь без неожиданностей, — шепчет Софи. — Ладно, буди её только не столь радикальными методами.

Но Отинг сама глаза открывает и приподнимает голову.

— Ты давно не спишь? — осведомляется Софи, интуиция подсказывает, что островитянка бодрствует уже некоторое время, брёвнышко так... Сознательно изображается.

— Как про холодненькую водичку сказала... Но мне туда не надо. Лучше бы пивка... Холодненького...

— Вон телефон, — вредно сообщает Софи. — Позвони — привезут.

— Тут поближе есть! — Отинг с трудом переворачивается. Софи прищурившись, наблюдает, сможет ли она подняться.

— Интересно, где? — столик явно вчера был разгромлен полностью. Хотя, Софи вроде помнит, что-то ещё заказывала. Вот только не помнит, сколько именно раз.

Отинг безжизненно отбрасывает руку:

— Вон! В холодильнике... Мечта дуры — холодильник, полный пива... Хейс, помоги, пожалуйста, принеси мне, а то не уверена, не придётся ли на четвереньках ползти.

— Было бы занятно посмотреть, — хмыкает Софи, — Хейс, мне тоже принеси.

Холодильник примерно поровну заполнен бутылками пива, причём одной, самой распространённой на Архипелаге марки «Якорь», и стаканчиками мороженного всех возможных сортов.

— Тоже мечта, только не дуры, а маленького ребёнка? — хмыкает Софи.

— Именно! — зевает Отинг, перекатываясь по кровати.

Софи рассчитывала, что островитянка упадёт, но та успешно садится.

Крышки у бутылок отвинчивающиеся.

Дзинь!

Если что-то большей частью Империи делается, то принцессе кто запретит? Тем более, в узком кругу.

— Жаль, не увидела, как ты на четвереньках ходишь... Так и представила сидящую на тебе голую Эр.

Отинг чуть пивом не подавилась.

— На тебе ещё седло и сбруя, и ничего больше, — хихикает Софи, — Что ты так смотришь? Я угадала?

— У самой Эр и спрашивай, заранее готова подтвердить каждое её слово, — с языкастостью и сообразительностью у Отинг полный порядок.

Хейс хихикает:

— Тоже представила эту картинку. Только без седла и сбруи. Настоящее седло слишком тяжелое. Для таких игр специально изготавливают?

Софи показывает кулак.

— Смотри, стукну... Мне такие игры не нравятся, но если все добровольно согласны, то почему бы и нет?

Отинг пытается закрыться бутылкой:

— Не надо на меня так смотреть.

Софи и Хейс, переглянувшись, смеются:

— Знаешь, — усмехается принцесса, — я, наверное, статью по медицине стану писать на предмет влияния Эриды на людей, и как она влияет на повышение желания вступать в физиологические контакты.

— Ну, я бы не сказала, что она так уж сильно повлияла... Я и раньше... Не избегала...

— Но, наверное, не думала, что каждая встречная хочет от тебя только одного...

— Так вы обе... — Отинг оценивающе переводит взгляд с Софи на Хейс и обратно, — сильно не каждые.

— Ты и с Эр столько же, сколько с нами? — Софи бутылку чуть взбалтывает, впрочем, там уже немного остаётся. — Есть у меня сомнения, что Эрида выдержит флотские скорости. Я ведь знаю шутку, моряков все считают пьяницами, а береговое командование — пьянь с точки зрения моряков. Любимица разноглазой — как раз из береговых.

— Ты что такое говоришь? — Отинг удивлённо округляет глаза. — Она совсем немного пьёт. Так, чтобы повеселее стала, и свои фантазии раскрылись. Да и я с Крионо когда... Конечно, там было побольше, но нужный настрой быстро находили. Вот Марина, это да, крепкое на неё не действует совершенно.

— Много раз ты видела, как на неё не действует? — настораживается Софи, сестрёнка уж очень крепким в последнее время увлекается. Конечно, «спившийся Еггт» звучит почти как «белый южный грэд», нечто совершенно невероятное. Но человеческая порода — куда многограннее, чем думали авторы поговорок. Белые южные грэды есть на самом деле, при этом они не только белокожие, но часто ещё и голубоглазые. Притом не как Динни-местная, а с сохранением всех расовых особенностей вроде курчавых волос и плоских носов. Так что, по такой логике, и одна определённая Еггта может спиться. Пусть у Маришки, как и у самой Софи скорость расщепления и вывода из организма сильно увеличены. Но если вспомнить известные проблемы сестрёнки с чувством меры...

— Один раз, но было крайне впечатляюще... — Отинг мечтательно прикрывает глаза, глуповато улыбается...

Софи пинает островитянку ногой:

— Сколько она тогда выпила, что ты замурлыкать готова?

— Что? Ах да, — Отинг словно просыпается. — Так выпитое так... Дополнением было... Эрида до сих пор вспоминается... Первый раз с ней... М-м-м... До сих пор вспоминается... Так здорово было... Оказывается, я столько не знала... Попробовала бы, она же очень расстраивается, что ты на неё внимания не обращаешь.

— Она тебе за похвальбы в мой адрес приплачивает? — восторженные упоминания разноглазой сразу же заставляют забыть о любви Марины к выпивке. — Я говорила уже, как меня раздражает это её... разнообразие!

— Одной из причин возникновения которого как раз ты и являешься, — скучно сообщает островитянка, — любовь и получение удовольствия несколько разные вещи, не находишь?

— Знаешь, эти вещи иногда совпадают. Быть лекарством для чьих-то расстроенных чувств я не собираюсь. У тебя с Крионо это гораздо лучше получается. Возможно, ещё и неплохо оплачивается. Вот и занимайтесь этим дальше, а я уж сама разберусь. Правда, плохо, когда нет возможности привлечь материальную заинтересованность.

Отинг медленно пиво потягивает. Говорит глухо:

— Знаешь, самый сильно влюблённый человек, кого я видела — это именно Эрида. Я не то, чтобы такая любительница чувств, но мне на самом деле почти физически больно от того, что я вижу, как истинные чувства неразделенны. И у меня нет ни малейшей материальной заинтересованности. Говорю тебе как один человек другому. Может, из меня после вчерашнего остатки храбрости ещё не выветрились, но ты просто издеваешься над Эр...

— Если твою логику принять, — сердито замечает Хейс, — то я к этому издевательству тоже имею немалое отношение. Что-то Софи говоришь — учитывай, я тоже здесь. И не одна из многих, а единственная.

— Я тебя плохо знаю. Эр, как ни странно, к тебе неплохо относится. Я было, подумала, что ты — авантюристка, сумевшая произвести впечатление на Софи... В лучшем случае, кто-то вроде меня и Крионо, кому просто повезло оказаться в хорошее время в удачном месте. Теперь вижу, ты гораздо большее... Жаль, что из вас всех треугольничек никак не складывается. Крайне занятно бы смотрелось.

Софи хитро щурится:

— Не боишься, что если сложиться, то и ты, и Крионо, и все остальные, станете совершенно не нужными? Вернётесь туда, где были...

— Я только за себя отвечать привыкла. Тебе говорила уже, и так возвращаться собираюсь откуда пришла. Будет что-то, о чем смогу потом вспоминать. Если понадобится — могу и совсем уйти. Я тоже люблю Эриду в какой-то степени. Если нужно будет исчезнуть для её счастья — я исчезну. Пусть у неё всё будет хорошо. Своей добротой к людям большого-пребольшого личного счастья она вполне заслуживает. Банальная вещь — кто я, а кто ты? Или же Эрида... Я в настоящем мире живу. Чудес на меня и так многовато свалилось. Их и так на десятерых и больше хватит. Я и сама смогу прожить, не потону и без Эр, только если от торпеды. Чужое счастье — для меня не пустой звук. Я помехой быть не хочу. Надо будет — уйду. Но пока буду держаться в поле зрения. Я никогда вредить Эр не буду, мне и так уже не слишком нравится, как вы обе этим, пусть и ненамеренно, занимаетесь.

— Силы свои адекватно оценивай, тоже мне, выискалась у разноглазой защитница. Вроде бы заметила уже, что у нас сильно разные калибры.

— В этом мире всё меняется, — Отинг с вызовом смотрит на Хейс, — статусы как бы не чаще всего изменяются. Только понятие «человек» со статусом не связано никак.

— Верно подмечено, — кивает рослая красавица. — Люди слишком сложно устроены, и часто запутывают всё так, что ни сами распутать не могут, ни помочь им невозможно. Остаётся отдающая гнильцой надежда, что со временем всё как-нибудь рассосётся. В вашем случае — Эр во многом переключилась на Крионо. Если и дальше так продолжаться будет — образ Софи уже не будет таким ярким для неё. Но тут нужно время... Где-то даже хорошо, что Эр придётся теперь ждать Крионо и тебя. Окончательно осознает, что мир вертится совсем не вокруг неё. Это тот случай, когда время сработает на неё.

— Кажется, я начинаю понимать сестрёнку, хотя она и не сама придумала, «тут без выпивки не разберёшься». Тем более, у нас у всех тут мозги ещё не отошли после вчерашнего... Раз уж о разноглазой речь зашла. Милая, рацию принеси. Хочу запрос сделать.

К некоторому разочарованию Софи, оказывается, что Крионо по-прежнему у Эриды. Отинг эта новость почему-то доставляет удовольствие. Даже до холодильника соизволила сама сходить.

Софи так и сидит с рацией в одной руке и закрытой бутылкой в другой. Хейс и Отинг стукаются своими.

— Тебе открыть? — пробку Хейс сворачивает мимоходом. Софи догадывается рацию положить.

— Ты не спросила, где Марина?

— Зачем тебе она?

— Не могу школьной привычки изжить — предпочитаю знать, где твоя сестра находится. Так множество людей останутся целыми, включая её саму...

— Отвыкай от старых привычек, — усмехается Софи, — сейчас в первую очередь надо за Диной следить. Если что-то случиться, она точно там рядом будет.

— Но о происшествиях тебя не извещали, значит всё в порядке, — логично замечает Хейс, — да и Дина — талантливая подражательница Марины, не более. Она потому и Кошмар — копирует внешние формы поступков, не задумываясь, почему Марина поступала именно так. Марина тоже многих раздражала, но всегда было ясно, за что человеку попало. Тяжесть проступка, в общем-то, совпадала с наказанием за него от Марины. Пусть ей никто полномочий в то время не делегировал.

— Во загнула! — выдыхает островитянка. — Теперь понятнее, что Софи в тебе нашла.

— Сделай ещё запрос, где Марина. Я привыкла, раз про неё вспомнили, то что-то точно произойдёт.

Дверь распахивается от удара ногой.

— Я сама и произошла! — «любезно» сообщает Херктерент, оглядываясь по сторонам. Тщательно рассмотрела Софи, Хейс и Отинг, хмурится, окинув взглядом кровать, пивные бутылки и разгромленный столик удостаиваются саркастически-одобрительной ухмылки. Зачем-то вскидывает глаза к потолку, разглядывая светильники.

— Что ты там хочешь увидеть? И тебя не учили стучаться или звонить? — не выдерживает Софи.

— Увидеть там? — редкостно занудно интересуется Марина, вскинув палец к потолку, — Разумеется, чей-то лифчик. Они ведь именно там должны находиться после, — крайне выразительно бросает взгляд на стол, — после столь замечательной гулянки! Но раз они не там, а где-то в других местах, значит всё прошло не очень... Стучать или звонить и вовсе не обязана — у меня, как и у тебя, доступ ко всем помещениям Резиденции. Мне тут доложили, вы очень миленько ночку втроём провели. Совсем-совсем как Эриде нравиться. Я настолько этим поражена была, что и решила зайти посмотреть, пока не всё интересное пропустила. Похоже, поздно пришла, — притворно вздыхает, — а то я уж обрадовалась, хотела уж Эриде похвастаться. Может и её четвёртой пригласить...

Софи вскакивает:

— Ты пришла не поздно...

— Рано? — Марина вполне умеет делать квадратные глаза. — Вы ещё не начали? Мне за Эридой бежать? Хотя зачем бегать? Рация же есть...

Кладёт руку на чехол. Софи мысленно считает до десяти. Младшая умеет провоцировать. Но она чуть не доигралась, сейчас её жизнь была в серьёзной опасности... Правда, Софи не уверена в своей быстроте. Но младшая похоже, тоже не восходами наслаждалась.

— Ты так и не научилась дослушивать! Ты пришла не поздно! Ты пришла не рано! Ты пришла абсолютно зря. Ничего не было и не намечалось сверх того, в чём тебе самой приходилось участвовать! В том числе и со мной!

Марина задумчиво трёт подбородок:

— С тобой я часто только водку пьянствовала, — со злым весельем бросает по-русски, продолжает на родном языке. — Много раз читала, насколько скверно совместные распития спиртных напитков могут заканчиваться, немало читала и про положительные завершения пьянок. У вас какой вариант намечался?

— Тот который имеет все шансы закончится убийством Принцессы Империи с крайней жестокостью!

— Да-а-а-а! — протягивает Марина. — А какой именно?

Софи и не заметила, как у сестры в руке появляется морпеховский нож.

— Убери оружие, Марина! — приказным тоном чеканит Хейс. Страх-И-Ужас — это навсегда!

— Ты же обычно без ножей теперь ходишь! — раздражённо шипит Софи, одновременно, прикидывая, что в поле зрения самое тяжелое, и что при столкновении окажется крепче — этот предмет или череп сестрёнки. Заодно вспоминает, как безоружному надлежит драться против противника с ножом. В теории Софи умеет, но давненько не практиковалась. Да и помнит морскую истину, прекрасно работающую и на суше «у кого выше скорость — диктует дистанцию боя».

— Да вот, надела специально для встречи с тобой! — Марина ловко подкидывает и ловит клинок, впрочем, следующим движением отправляет в ножны.

— Влажная фантазия морпеха! — хмыкает Отинг. — Не сильно одетая девушка в берете да ещё и с ножом. Во вспомогательные службы пойти не думаешь? Там любят таких... эффектных.

Марина вскидывает палец в крайне оскорбительном жесте.

— Что-то ты крайне языкастой больно стала. Язычок не подрезать?

В ответ островитянка крайне двусмысленно облизывается.

— Головку под беретом не напечёт? — фыркает Софи.

— Не-а! — с усмешкой мотает головой Марина, чуть не отправив берет в полёт. — Это самый лёгкий парадный вариант для жаркого климата. Разрешено ношение с гражданской одеждой. Утверждён приказом за номером...

— Обойдёмся без подробностей! — выражает общее мнение Софи.

Марина, ухмыльнувшись, разворачивается в сторону холодильника. Увидев содержимое, сообщает во всеуслышание:

— Ну, и сладкоежка ты, Отти!

— Я думала, ты скажешь, «ну ты и пьянь!» — желчно комментирует фразу сестры Софи.

Марина вскидывает вертикально вверх руку с оскорбительным жестом:

— Не приписывай мне своих мыслей, особенно, когда пьёшь то же самое пиво.

Хейс гладит руку возлюбленной. Кажется, только это спасает Марину от перспективы получить чем-нибудь тяжёлым по затылку. При всех навыках Херктерент, глаза в этом месте у неё отсутствуют.

Марина возвращается с несколькими бутылками. Водрузив на стол, протягивает одну Отинг:

— Продолжай лечение!

Софи бутылочку со стола берёт, язвительно подметив:

— Отти уже достаточно подлечилась, чтобы пойти себя в порядок привести. Не так ли?

Островитянка бросает взгляды с одной принцессы на другую. Определённо, решает кого из них следует послушать, и как другая отреагирует. Выражение «Еггтовская свара» уже столетия поговорка. Отинг девушка умная, знает и продолжение, насколько вредно между двумя Еггтами оказаться. Между молотом и наковальней значительно уютнее.

Впрочем, с сообразительностью у островитянки полный порядок, равно как и с осознанием наличия у неё одной-единственной головы.

Берёт бутылку, отвернув крышку салютует Марине, сделав глоток встаёт и направляется в сторону ванной. Пожелания обеих принцесс выполнены.

— Красивая у тебя задница, Отти, — язвительно бросает Марина ей вслед.

Островитянка отвечает, не поворачиваясь.

— Не жалуюсь. Но Эрида больше нахваливала твою. Кстати, я придерживаюсь аналогичного мнения.

Пока Марина ответ придумывала, Отинг скрывается за дверью ванной.

Софи вытягивается, поднеся ладонь к глазам, словно намереваясь рассмотреть упомянутую часть тела сестры.

— Где это она так хорошо тебя рассмотреть успела? Или я о твоих играх с Эридой чего-то не знаю?

Марина зевает:

— Я разноглазую «озабоченной» зову, а ты ещё хуже, оказывается. К бассейну сходи. Там ты у всех сможешь эту часть тела рассмотреть. В бухтах ближе к вечеру — так и вовсе в естественном виде у многих представлено. Представляешь, глаза есть не только у тебя. Да и с точки зрения живописности, у неё что с той, что с этой стороной всё сильно лучше среднего по Острову, в противном случае, Эрида бы их не заметила.

— Тебя саму-то с какой-либо из сторон, — Софи делает в воздухе рукой полукруг, — ничего не привлекает? Тем более, сама сказала, там всё хорошо.

— Озабоченная... — угрюмо начинает было Марина, но сразу же щёлкнув пальцами, начинает говорить гораздо быстрее. — Хотя нет, озабоченная — это разноглазая наша, для тебя какое-то иное слово надо подбирать. Эрида куда тоньше и изящнее тебя о предпочтениях расспрашивает. Даже когда кого-то определённого, включая себя, предлагает. У тебя получается... Ну, примерно как на заборах обычно пишут.

Софи кулак показывает:

— Слово «влюблённая» тебе о чём-нибудь говорит?

— Иногда мне кажется, что люди всё-таки произошли от того вида человекообразных обезьян, где большинство проблем решается путём половых актов между членами группы, притом без учёта пола и возраста. Самки там точно целуются и трутся друг о друга всеми возможными местами.

— Софи, можно я её стукну? — Хейс крайне выразительно кулак поглаживает.

Принцесса вскидывает руку.

— Отставить конфликты! Что поделать, мы тоже вид человекообразных обезьян с точки зрения биологии. И ничего удивительного нет в том, что мы похожи на них. Только наши предки были гораздо более конфликтными, драчливыми и хищными. Что по тебе, в общем-то, прекрасно заметно!

— Уга-угу! — Марина потрясает руками, как обезьяна.

— Сама и подтверждаешь, — хмыкает Софи.

— Что именно? Все тут присутствующие животными являются, как бы очевидный факт.

— Только мы отличаемся более высокоорганизованным поведением. Демонстрация форм коммуникации, присущей менее развитым формам снижает степень принадлежности к высшим формам человекообразных.

— Мы — высшие, потому что на вершине пищевой цепочки?

— Господствующий вид, — кивает Софи, — заметь, освоили все природные комплексы.

— В процессе освоения половину уничтожив, — выцеживает Марина.

— Теперь уже я могу сказать — общение с разноглазой уже на тебе негативно сказывается. Это она способна переживать о срубленных деревцах и застреленных белочках, не замечая, что некоторые из них попали ей на воротник.

— При этом, в теории, у неё хватит мозгов на проведение фронтовой операции, в ходе которой погибнут многие сотни тысяч... Не белочек. Да и во взрывчатых веществах она понимает кое-что... Смотри, случится у неё приступ ревности... Она очень хитро сможет взрывчатку запрятать...

— Вы о той же Эриде говорите, что я знаю? — невесело усмехается Хейс.

— Другой такой, к счастью, нет, — трагически вздыхает Марина, — вот только одно «но» — дети имеют свойство расти...

— Иногда даже слишком быстро! — с ледяными глазами улыбается Софи.

Марина косится в сторону двери ванной.

— Что-то долго Отинг нет, может кто сходит, проверит, как она. Может, сварилась уже... Хотя, краны даже Вьюнок не путала.

Хейс решительно поднимается. Дверь распахивается. Появляется Отинг в длиннополом халате с замотанной полотенцем головой.

— Со мной всё хорошо. Захотелось вот так, как в фильме выглядеть. Жара вокруг, а я, как дура, просто обожаю горячую воду.

— Ты же не первый день тут, — фыркает Марина, — не наигралась ещё?

— Не-а! — Отинг смеётся как девочка, — Раз уж попала в сказку, то как на экране и надо жить. Второй раз мне так не повезёт.

— После роскошной ванны в кино обычно начинают к свиданью готовится, — вредно сообщает Марина, — или подготовка запланирована насчёт возможного вызова от разноглазой?

Островитянка зачем-то по сторонам оглядывается. Косится на рацию Марины:

— Не знаете, Крионо ещё у неё?

Софи хотела соврать, но Марина первой успевает.

— Вместе они. Вдвоём, если тебе именно это интересно. Компанию хочешь составить?

Островитянка чуть вздыхает:

— Нет. Хотели бы — позвали уже, — Крионо, похоже, влюбилась в Эр до безумия, или, наоборот, до самого нормального состояния, когда третий — лишний.

— С точки зрения южан, они обе в крайне ненормальном состоянии. Ну и вы все трое к этому тоже относитесь.

Отинг показывает язык:

— У меня к южанам, в списке личных претензий, кроме ребер переломанных, ещё и их отношение к связям между девушками.

— Справедливости ради, — хмыкает Марина, — ничто человеческое не чуждо даже южанам. В первую очередь — лень. Как и мы, постоянно забывают юридически отменять устаревшие законы. Не применяют их попросту. К тем, на какие ты намекаешь, это как раз и относится.

— Я картинки видела, совершенно жуткие, как обвиняемых по этим законам допрашивают. Бр-р-р! — Отинг зябко ёжится, — как представлю на себе такое, так сразу все пункты «Устава» в памяти всплывают, как ленты снаряжать, и как их вставлять, и где самой быть надлежит.

— Отчасти именно для этого картинки про ужасы на том берегу и создают. Чтобы «Уставы» как следует учили.

Софи усмехается:

— Я знаю, что за серию ты имеешь в виду. Это только кажется, что мир искусства огромный, а на самом деле, он достаточно компактный, все всех знают, как в земледельческом поселении. Конечно, очень многое пишется по определённому заказу. Но немало и тех работ, где содержание немало говорит о содержимом головы художника. Это я к тому, что южные зверства писал самый настоящий грэд. Больные фантазии не только им присущи. С такими затейниками и в Столице можно столкнуться. Да и художник этот — с Архипелага.

— То есть, кому-то таким нравится заниматься? — недоумевает Отинг.

— Представь себе, когда всё добровольно, это даже не наказывается. Хочешь посмотреть — могу подсказать, где на Острове такое есть.

— Да не маленькая, сама догадываюсь... — называет адреса, — Как-то не совмещала одно с другим... Картинки и настоящую жизнь.

Софи кивает.

— Что не отменяет необходимость знания «Уставов», — хмыкает Марина, — и не очень важно, какими причинами это достигается.

— Эрида этими местами не интересовалась? — «Кто меня за язык тянет?» — Софи злится сама на себя, — «Сама же хотела, чтобы она куда-нибудь делась. Связалась бы не с местными девочками, а любителями совсем необычного. Там хоть и добровольно... Но сердце слабое, может и не выдержать... Что я несу, или в кого превращаюсь?»

— Нет-нет, о чём это ты? — Отинг настолько уверенно головой мотает, кажется, вот-вот отвалится, — ей всё такое совсем-совсем не нравится.

«Можно подумать, я этого не знаю!»

Марина изучает холодильник, явно производя какие-то подсчёты.

Осведомляется:

— И за какое время ты планировала всё это употребить? У меня исследовательский интерес. Я тоже немало могу за единицу времени. Меня вот только смущает, что я не знаю размера твоей единицы.

— Его не существует, — хихикает Отинг, — точнее, стремится к бесконечности.

Марина качает головой:

— Я, конечно, знаю, подросткам свойственно хвастаться объёмами выпитого... Значит, ошибалась, мне казалось, ты значительно взрослее.

— Так не существует, правда-правда. Мне не объём важен. Мне надо, чтобы никогда не кончалось. Чтобы всегда полно было. Просто берёшь — а оно не кончается.

— Хм... — трёт подбородок Марина, — если не ошибаюсь, тут железная дорога есть, вокруг острова между основными батареями с ответвлением к Резиденции. Вагоны-рефрижераторы там точно есть, отогнали бы поближе к жилым строениями, подключили бы электроснабжение. Вообще видно бы не было, убывает там или нет.

— Не... Тут знаешь, гораздо лучше смотрится!

— Как знаешь! — Марина достаёт очередную бутылку. Развалилась в кресле.

Софи покачивает пустой бутылкой. Хейс и Отинг некоторое время в гляделки играют, словно стараясь пересмотреть одна другую, кому за бутылками идти. В итоге повреждает Хейс, Отинг притаскивает следующую партию.

— Ну, и как ощущения от бесконечности янтарного? — зевает Марина, — Ванну в нём принять не надумала?

— Нет, бессмысленное смывание в канализацию достаточно ценного ресурса, — островитянка весьма точно воспроизводит характерную интонацию Марины, — гораздо полезнее употреблять их внутрь.

Софи и Хейс со смешками переглядываются. Они обе косметическим сортами пива вполне совместно пользовались. И сорта вина для ванн тоже существуют. Марина чуть щурится. Кажется, опять с вызовом.

— Как по мне, этот ресурс тоже больше подходит для внутреннего употребления.

Отинг обмена уколами даже не замечает. Видимо, её представления о сказочности не распространяются на подобные безумства.

— Ещё я узнала в Резиденции, что наш Остров, на самом деле, большое земледельческое поселение. Земледелием в обычном смысле здесь мало занимаются, но весь Остров — словно одно огромное земледельческое поселение, как в книжках, где все всех знают. Даже не думала, что у меня во Дворце знакомые найдутся. Причём, как среди гостей, так и среди персонала. С одной — в школе училась, другая — дочь маминой подруги, третья — вовсе дальняя родственница отца. До чего у нас Остров маленький!

— Шарик как бы не меньше, — хмыкает Марина, — но ты не права, самое большое земледельческое поселение у нас в стране — это Город Кэретты, Кэреттоград, в противоречии именуемый также Столицей. Там знакомые — буквально, на каждом углу попадаются.

Отинг несколько секунд непонимающе хлопает глазами, только потом начинает хихикать, сообразив о каком населённом пункте идёт речь.

Софи и Хейс тоже усмехается. Они обе считанные разы в жизни использовали официальное название Столицы в разговорной речи. Марина это делала не чаще, а Отинг, кажется, ни разу не доводилось. Одно дела — страница учебника, и что там написано, совсем другое — как все вокруг говорят, включая тех, кто в Столице постоянно бывают. Столица и Столица, Город и Город, звучит именно так, какая разница, что пишется иначе?

— Кто-то считает, лучше место страны и мира, кто-то считает — пылающее жерло вулкана, уничтожающая всё лучше, что в стране есть, в первую очередь — лучших людей. Причём оба мнения на одном языке высказаны... — нагнетать пафос Принцесса Империи прекрасно умеет, но Марина не в настроении разглагольствования сестры выслушивать. С Хейс под одеялом или в горячих пусть лучше шепчется носик к носику.

— Ты во «Дворце Грёз» или ещё где этот бред слышала? Кажется, я узнаю, чьё именно авторство. Как там искали способ решить проблему избыточной концентрации населения в городах, и как следствие, остроту социальных проблем, путем ликвидации больших городов и распределения людей по населённым пунктам не свыше пятидесяти-ста тысяч человек. «Жерло вулкана» — как раз из тех теорий. Иногда о человеке очень многое можно сказать по одной фразе. Автору надо южный орден «Господа милосердного» давать, ибо лучший способ уничтожить нашу промышленность сложно. Есть предприятия, где работает много больше ста тысяч человек, а у них ещё и семьи есть. И какие-то потребности в отдыхе и развлечениях. Для этого тоже люди требуются. Их всех надо кормить, лечить, учить, да за порядком следить — это тоже люди, люди и снова люди. Вот так многомиллионные города и набираются. Притом людей временами, уже начинает не хватать. Естественно, поддерживать приемлемый уровень жизни — задача не простая, волнений не всегда удаётся избежать.

— Ага! — кивает Отинг. — За счёт кораблестроения да огромного гарнизона Архипелаг совсем неплохо живёт, кто чем-то недоволен — просто зажрались. Отчасти потому и пошла — меня вполне устраивала жизнь, что я вела, вернувшись хотелось жить ещё лучше. Не рассчитывала, что настолько серьёзно всё будет... Но тут уж много людей поумнее меня, ошиблись. Третий заводской район, откуда я родом — там и то больше ста пятидесяти тысяч человек живёт, притом он ещё не самый большой на Острове. Как его разделишь? У нас на Острове тупо нет столько земли. А у многих — всё нажитое в этом районе. Квартиры, машины — всё здесь. Как это всё заново начинать? Я бы такого умника самого... — Отинг пальцы щёлкает, подбирая кару.

— В жерло вулкана?

— Ага. Только действующего. Вечно названия путаю, потому в связисты и не пошла. Ящики со снарядами таскать тупо, но зато, намного проще и не менее нужно. Забыла, какой тут действующий вулкан ближайший.

Софи, Марина и Хейс прекрасно помнят название, но решают промолчать, чтобы не смущать островитянку. Тем более, янтарный напиток не способствует хорошей памяти. Забыть можно куда более важные вещи, чем вулканы действующие. Маршрут-то Отинг правильный указала, куда передового экономиста надо отправить.

Марина изрекает, открывая очередную бутылку:

— Не зря говорят: хорошая мысль приходит последней. Моя версия вашей миленькой пьянки, к сожалению, не сработала. Но зачем-то вы все собрались, хотя ты с окружением Эр уже давно стараешься контактов избегать.

— Это они нам на глаза стараются не попадаться, — фыркает Софи, — кроме, разве что, Вьюнка.

— Мастерство не пропьёшь, — Марина кивает Хейс, — и не пролюбишь... Как была для детишек Страх-И-Ужасом, так и осталась!

— При отчасти вынужденном скоплении в одном месте лиц из не больно-то симпатизирующих друг другу социальных слоёв конфликты неизбежны, — манера речи Хейс памятна по школе. — Кто-то должен их разрешать.

— Зануда ты! — Марина покачивает кулаком в воздухе. — Намекаешь, что я опять во всём виновата, раз подруг Оэлен пригласила?

— Ты вполне умеешь последствия своих действий просчитывать. Сама думай!

— Не будем ссорится! — бросает Софи. — Отинг предложила свою медаль обмыть. Мы согласились. Сама знаешь, на таких мероприятиях пьют... Ну, ты видишь, как.

— Не по-девчоночьи! — гримасничает Марина. — Вручили тебе Отти, медаль... Поздравляю... Что ты такая кислая? Пиво не туда пошло?

— Сама знаешь, без Эриды этой медали не было.

— Знаю, конечно. Как раз и водила её в центр связи. Она и сделала запрос... Говорила же, всё очень быстро разрешится....

— Вот и разрешилось! — Отинг откровенно сердита. — Как там иногда про награды женщинам говорят? Насосала! Ну вот и я, получается, нализала... Как-то не очень ощущения, что получено таким путём. Это ведь не украшения... Другие кровь проливали... А я удовольствие доставляла...

— Ты тоже проливала. Рёбра больше не болят? Империя — слишком большая машина, медленно работает. Эр всего лишь ускорила вращение. Тебе не за что себе винить и что-то там придумывать. Ты заслуженно награждена нашей страной за боевые заслуги. Эрида же тебя отблагодарила несколько иначе...

У Отинг дрожь по всему телу пробегает:

— Эрида... Как о ней подумаю про всё-забываю... Знали бы, до какого состояния она может девушку довести... Это... это... Слов не подобрать, так хорошо было...

— Вот и считай Эр дополнительным поощрением к награде, — хмыкает Марина, — дополнительным стимулом для тебя, чтобы вернуться. Жизнь тебя наградила за твои личные качества... Ну и за красивую задницу!

Отинг руками отмахивается, хотя Марина сидит от неё далеко. Смеётся и плачет одновременно:

— Жизнь наградила... Наверное, так будет правильнее всего... Зря вы все Эриду избегаете... С ней же так хорошо...

— Она тебе точно ещё приплатила, — фыркает Софи, — в дополнение ко всем наградам, чтобы ты её нахваливала при первой возможности, как близко ко мне окажешься?

— Нет! — Отинг смеётся, и, как кажется даже въедливой Софи, вполне искренне, — Просто приятное вспоминается. С ней так хорошо, как никогда в жизни не было...

— Слышь, Отти, — буркнула Марина, — ещё слово — и я сблевану. Честно-честно, как Эр выражается.

— Хорошо, не буду. Эр говорит, ты её хоть немного любишь, в отличии от тебя, Софи. Она плачет от этого...

Софи злобно скрещивает руки:

— Я слёзы только себе умею вытирать. Притом, сама с этим справлялась и справляюсь. Не нуждаюсь в дополнительных людях, как наша разноглазая.

— Радует, что она для тебя хотя бы по-прежнему своя.

Софи кулак островитянке показывает.

— Давайте больше не будем обсуждать чьи-либо отношения, — логично предлагает Хейс, — всё равно, для нормального развития лучше не навязываться.

— Тем более, как раз ты, Отинг больше всех склонна их обсуждать, — замечает Марина.

— А ты за чужими подсматривать! — тут же находится островитянка. — Будто тебе кто-то откажет, если чего-то захочется. Нет, надо зачем-то в щёлочку подсмотреть.

— Тут замки такие — не образуют сквозной щели! — выпаливает Марина.

— Хм! — вздыхает Софи. — Мне казалось, ты достаточно разбираешься в оптике, чтобы опускаться до такого...

— Тут есть оптические прицелы на все винтовки и даже станковые пулемёты...

— Раз так рассуждать начали, — цокает языком Хейс, — значит, точно не подерётесь!

Отинг от смеха на кровать валится. Правда, сперва поставив бутылку.

— Эй, Отти! — окликает Софи островитянку. — Не многовато тебе наград от жизни. Может, прервёшься, а то пиво на тебя уж что-то больно сильно действует.

Отинг садится нормально. Рот ладонью вытирает.

— Нет, я ещё буду! Эта марка — очень лёгкая, её больше всего выпить можно. Потому ей тут всё и заполнено.

Марина разглядывает остатки вчерашнего пиршества.

— Отти, тут крепкое ещё осталось... Подлей в пиво... Отличный напиток получится. Добавит в жизни радости...

Островитянка скалится во все тридцать два:

— Марина, ты с моряками так не шути, если сама не пила, то и другим не советуй. Таким часто шутят над молодыми, чтобы плохо стало. Думаешь, не сталкивалась?

— Это Сордар тебе такого насоветовал?

— И без него хватает о флотских нравах пишущих, — огрызается Марина.

— Вроде бы договорились не ссорится, — напоминает Хейс.

— А что я? Это она! — одновременно выпаливают сёстры.

— Словно в прошлое вернулась, — смеётся рослая красавица.

В непонятной ситуации одним из выходов рекомендуется — выпить! Что и сделано.

Марина зачем-то рацию снимает.

— Случилось что? — настораживается Софи.

— Что-то слишком тихо, — Марина перещёлкивает тумблеры, поднеся к уху говорит, — Раз! Раз! Проверка! Происшествия?

Результат похоже, полностью удовлетворяет, прибор на своё место возвращается.

— Показалось, что сломалась, раз вызовов нет.

Хейс тоже свою рацию в руках вертит. История учит — раз Еггта насторожилась, не мешает сделать тоже самое.

— И кого же ты подозревала на предмет происшествий? Вблизи Эорен Кошмар относительно спокойна, а твои девчонки вроде примирились с Эридиными.

— По крайней мере, я пила вместе и с теми, и с другими...

— У тебя, как и у Эр, всё через один процесс, только процесс другой — совместное злоупотребление спиртным.

— Процесс частенько приводит к началу множества других процессов, — скучно сообщает Хейс, потягивая пиво.

— Ну, мальчиков здесь нет, — замечает Отинг, — а даже если были бы, то сомнительно, что даже самая младшая в Резиденции не знает для чего резиновые изделия используются. Я в их возрасте точно знала. Конечно, допускаю, что в столице девочки менее развитые... Во всех смыслах, — крайне вызывающе проводит языком по губам.

— Ах ты, плохая девочка! — грозит пальцем Софи.

— Ну, сама понимаешь, знать для чего используется и использовать по прямому назначению — две огромных разницы, — не растерялась островитянка.

— Тем более, — хмыкает Марина, — при раннем начале половой жизни и практическом полном отсутствии беременностей среди несовершеннолетних, в этом вопросе тут все отлично разбираются.

— Не думала, что статистика собирается и по этим вопросам, — хмыкает Отинг.

— Осмотры в школе вспомни. И какие врачи там были, — напоминает Хейс, — да и картиночки из учебников припомни.

— Неинтересно было, — смеётся Отинг, — большинство уже всё познало на практике. Сами понимаете, это гораздо интереснее. Ну, а грамотность у нас уже не первую сотню лет стопроцентная. Так что, все всё знали и умели задолго до окончания школы. Да и вообще, не только эти, — всё-таки оттенка презрения пополам с завистью островитянка сдержать не может, понятно что о эшбадовках речь идёт, — а многие девушки первый раз пробуют друг с другом, да и у мальчиков такое встречается...

— Ты это Еггте говоришь? — усмехается Софи. — Про нас уже не первую сотню лет говорят, Еггту что мужчина, что женщина — без разницы. Пол самого Еггта тоже значения не имеет. Даже легенду сочинили, у нас потому и родятся почти одни девочки — это вроде заболевания такого, возникшего из-за излишней любви к девушкам. Южане бы и вовсе сказали — проклятье высших сил, ибо для них отсутствие сыновей — настоящее наказание. Естественно, первопричина всего — деньги, дочери полноценно даже сейчас сложно состояние завещать. А у нас — нормально. Говорила уже, это у нас Кэретта была богатейшей наследницей, притом, что неизвестно, кто её отец. На Юге в своём Доме только из-за этого факта она была нижайшей из низших, без каких-либо прав. Если бы вовсе в колыбели не придавили во избежание позора!

— У нас тут про женщину, у кого только дочь или дочери тоже могут сказать «настоящая Еггта», но это так, шутка не больше. Ни в коей мере не оскорбление.

— Наша великая литература на южан тоже повлияла, — криво ухмыляется Марина, — у них тоже есть это выражение. Только там оно — оскорбление. Хуже только назвать ведьмой. Или торгующей собой.

— Что в этом такого? — пожимает плечами Отинг. — Хоть раз, но этим каждая занималась... Это у нас так говорят, — на всякий случай поправляется островитянка, — ну сами понимаете, мужчин на Острове больше, чем женщин. Может, у вас, в Столице с этим построже.

Марина и Софи переглядываются. Не используя слов, на простые темы вполне могут взглядами переговариваться. Правда, Софи хвасталась, что она на уровне чтения мыслей находится, но Марина ей не верит.

— В Столице как бы не проще, чем тут. Дур больше, поэтому и беременеют чаще, чем здесь по малолетству, — выцеживает Марина, — кстати, Софи у меня есть определённые опасения, что одна бывшая ласточка после лета будет с животиком.

— Не думаю, — качает головой Софи. — Ей церемония нужна, прежде чем приступать к размножению.

— Жрать столько будет — до размножения не доживёт, — фыркает Марина. — Слушай! А может, она и жрала по этой причине?

— Иск-люч-ен-но! — медленно и по склада произносит Софи. — Не у тебя одной такие мысли возникли. Ей назначали обследование. Так вот, она в медицинском смысле — девочка.

— Хрю! — выдыхает Марина, — Хрю-хрю-хрю! Я-то думала, а она...

— Правда вредно мирренские книги читать?

— Не, это другое, мозг начал жиром заплывать.

— В моё время школьных беременностей не было, — замечает Хейс, — да там, откуда я родом беременность в школьном возрасте окружающими рассматривалась чуть ли не как признак умственной отсталости. Автоматы так за сотку и работают?

— Ага, по прежнему за медяк и выдают желаемое, — кивая, скалится Марина, — часто-часто перезаряжать приходится. Даже приемники для купюр на все приделали, видимо некоторые сотнями покупают. Хотя из по-разному можно использовать.

— Ты «резинки» с детства нештатно использовала, — хмыкает Софи, — мы сейчас о штатном использовании говорим.

— Ну, раз не простаивают, — философски вздыхает Хейс, — то, значит, жизнь по-прежнему продолжается. Было бы гораздо хуже, если бы они не требовались.

Марина снова ухмыляется.

— Их исчезновение может разными причинами вызываться...

— Ма-ри-шка! — цедит сквозь зубы Софи, — Может, ты погуляешь пойдёшь, а то я уже стала забывать, какой ты можешь быть токсичной...

— Ага, я уйду, а вы тут устроите тройничок... Может, ещё кого позовёте... Такое зрелище я пропускать не собираюсь.

Отинг хихикает в кулак.

— Марин, когда я что-то устраиваю, я двери всегда запираю, — посмеивается Софи, — ещё и посты предупреждаю, — чтобы гоняли всяких актинисто-кошмарных вьюнков. Повторюсь ещё раз, раз ты пришла, а дверь не заперта — то ничем, столь тебя интересующим, я тут не занимаюсь. Я не Эр, мне не нравится, когда за мной наблюдают, ещё меньше нравится наблюдать за кем-то.

Марина, как обычно, делает свои собственные выводы:

— Раз не понравилось, значит наблюдала... И за кем, если не секрет?

— Всё-то тебе знать нужно! — Софи просовывает большой палец между средним и указательным, протягивает руку в сторону Марины. — Наглядная иллюстрация?

Отинг непонимающе хлопает глазами. Руку, как школьница поднимает:

— Когда так показывают это сильно оскорбительно? Этот жест придворный, еггтовский или иномировой?

Ухмыльнувшись, Марина охотно принимается разъяснять:

— Оскорбительность данного жеста — средняя, хотя надо учитывать контекст. Буквально обозначает — «вместо желаемого ты не получишь ничего», может использоваться и как жест отказа абсолютно по любому поводу. Сам по себе, жест иномировой. Более того, из родных мест ЕИВ, но не им изобретён и занесён тоже кем-то другим. Жест старинный, намного древнее государства, где он жил. Кстати, Софи, как ответ с твоей стороны данный жест не принимается.

— Марина-Марина, — вздыхает Хейс, — ты крайне много знаешь, но сообразительность у тебя прихрамывает на пару лапок из сотни. «Театры тела» давным-давно действуют. Там мы всё и видели. Или, думаешь, нам подглядывать нравиться?

Софи стреляет глазами в Хейс, та даже бровью не повела.

— Глупо скрывать, что мы посещали места для взрослых, тем более, что мы взрослые обе. И видели там немало знакомых, притом из нескольких, почти не пересекающихся кругов общения. Основной инстинкт — потому и основной, действует абсолютно на всех...

— Только он обычно... Э-э-э... Так сказать связан с процессом размножения, невозможным в вашем случае...

Теперь уже Хейс кулак показывает, а Софи довольно усмехается. У Марины талант, может разозлить кого угодно, включая довольно невозмутимую Страх-И-Ужас.

— Мы тут сегодня человекоподобных обезьян уже затрагивали. Если ты не забыла, то как раз у того вида, от кого, по твоему мнению, люди и произошли, как раз и встречаются проявления основного инстинкта, связанные не с воспроизводством, а с получением удовольствия. И такие контакты являются как бы не основными. Всё в точности как у людей. По пунктам устроить разбор?

Марина в защитном жесте вскидывает руки. Отинг может решить — Марина по-настоящему испугалась. Остальные знают: дело тут совсем в другом.

— Не надо! Я сама в этих «Театрах» бывала... И не то, чтобы особенно интересно было.

— Всё у нас, как всегда, — вздыхает Софи, — если нельзя, но очень хочется, даже ребёнку можно очень много!

— Кто тут ребёнок? — взвивается Марина. — По древним кодексам я такая же взрослая, как и любая из вас. Возрастные запреты на меня уже не действуют.

— Мы, кстати, тоже ходили на аналогичные представления, — замечает Отинг. — Тоже не особенно понравилось. Особенно, когда понимаешь, что умеешь не хуже, только тебе за такие умения не платят.

— Переведись во вспомогательные, — хмыкает Марина, — будут платить. Притом не только из официальных источников.

Отинг вскидывает палец в оскорбительном жесте:

— Обойдутся! Я слишком гордая. Кто мне нравится — и так могу согласиться, — крайне выразительно смотрит на Марину, — кто не нравится — пусть подыскивает устраивающую меня сумму. Со мной будет только так, и никак иначе.

— Не спрашивая не попытаются?

— Внутренние службы у нас действуют. Любителей получать некоторые вещи без спроса ведь найдут. И тогда им очень многие вещи не понравятся. Некоторые действия в адрес женщин тут крайне не одобряются. Часто приводят к попаданию внутрь тела различных предметов... Либо с крайне высокими скоростями перемещающимися, либо крайне плохо в различных естественных отверстиях тела помещающихся. Да и немало мест есть, где вблизи побережья крайне прожорливые рыбы плавают.

— К свиньям ушёл, — хмыкает Хейс, — только всеядные свиньи здесь, в основном, водоплавающие.

Отинг мурлыкает, с крайне злыми глазами ухмыляясь:

— В местных водах считается, что в воде мертвечину просто обожает жрать одна рыбина, что так и называется рыба-свинья. Большинство костей в состоянии прокусить!

Марина смеётся:

— Отти, ты Смерти, а значит, теперь и нам, не родственница?

— Сомнительно, — беззаботно усмехается островитянка, — мои родители не то, чтобы сильно намного её старше. Мама мирренской верностью не отличается, но папа никогда не сомневался, что я — его дочь. Давно как-то ссорились, сказал: «будем договор разрывать — я Отти себе отсужу, она-то точно моя!» По этому поводу мама ему ничего не сказала.

— Разорвали договор? — осведомляется Марина.

— Нет. Младшая жутко боялась, когда мелкая была, как они ссорились.

— Перестали теперь?

— Нет. Она выросла. Кстати, в сторону мужчин смотреть боится. Говорит, всегда эти ссоры на себя примеряет. Подруги, впрочем, тоже нет. Эр фото спрашивала, посмотрела... Но сказала, что я — лучше.

— Переедание началось, — хмыкает Марина.

— Я вот даже не знаю, это хорошо или плохо, — с той же интонацией отвечает Отинг.

— Эр ещё от одной не обеднеет. Если, конечно, твоя сестра повышенной жадностью не страдает, — флегматично замечает Софи.

— Эрида сказала, что до конца лета ей хватит находящихся тут, — хмыкает островитянка.

— Ты про свадьбу не забывай. Там много народу будет... — чарующе моргает Софи.

— У неё есть туда «приглашение», — без выражения бросает Отинг.

Софи только глаза к потолку вскидывает. Марина снова хрюкает от смеха.

— Найдёт себе ещё какого-нибудь принца. Не то думать будет, что на Архипелаге только принцессы встречаются.

— Маришка, на самом деле, шла бы, погуляла.

— Повторяешься!

— В великое противостояние играть не надоело? — усмехается Хейс, — Численность зрителей роли уже не играет? Я же прекрасно знаю, отношения у вас, скорее, дружеские, нежели какие-то иные... Конечно, были отдельные инциденты...

— Решили снизить градус противостояния ввиду полной бессмысленности по причине нашей крайней малочисленности, — скучным тоном радиодиктора сообщает Марина, — нам, как и легендарным Чёрным Еггтам, совершенно нечего делить. Это вокруг многие считают, будто Херктерент конфликтуют. Ну, а мы эту уверенность всячески поддерживаем, благо сил на это тратить надо совсем немного.

— Вот-вот, — кивает Отинг, — Эрида нам тоже говорила, что вы ссоритесь не для себя самих, а напоказ и для других. Что-то серьёзное — вы всегда поддержите одна другую. Кто попытается вас одну против другой настроить — получит двух Еггтов-врагов.

— Скорее, продемонстрирует пустоту собственной головы, — замечает Софи, — мы — Еггты и Принцессы Империи, и враги у нас соответствующего калибра.

— Можно узнать, кто именно, если не секретно.

— Никаких секретов, — пожимает плечами Софи, — один так и вовсе с тобой общий.

Отинг пару секунд бестолково хлопает глазами. Затем лицо изменяется. Догадалась.

— Тим V со своим Домом?

— Верно, да не вполне, — хмыкает Марина, — Тим V и большая часть его Дома, но всё-таки, не вся — Сордар всё ещё Безгривый. Хотя и деятельно участвовал несколько раз в сокращении количества своих родственников. Правда, попутно он ещё корабли топил. Кстати, в результате сам в очереди на престолонаследие изрядно продвинулся. Люблю такие насмешки судьбы — самый страшный враг Мирренского Императорского Флота — Принц Императорского Дома, родственник самого Тима V. Ну, и наш брат на самое вкусное.

— Все знают, он с мирренским клинком ходит, — кивает Отинг, — Это Тим ему подарил?

— Это материнский меч, очень древний, — Марина не стала уточнять, с точки зрения закона южан это совсем не так, принцесса меч хранила, но им не владела. Но Сордар считает по-другому, и Марина считает его мнение основным, хотя и предпочитает, чтобы всё было по законам, пусть и южным, а не чьему-то личному мнению, — Тим ему подарил копию доспехов молодого Великого Тима. Оказались — как на него сделаны. Хотя на момент изготовления от совсем маленьким был.

Отинг смотрит вверх, словно прикидывая рост Сордара:

— Говорят, раньше все мелкими были.

— Земледельцы и рыбаки, все кто мяса мало ели — те да, но у Великих Домов, что у нас, что на Юге всегда было что пожрать. Ну, и результат — здоровые дети из поколения в поколение. Однако, человеческое общество всё-таки развивается, еды стало больше — вот и не только у Великих стали появляться детки немаленькие, — Марина выразительно окидывает Хейс взглядом с ног до головы. Хотя рослая красавица сейчас и сидит, её рост все представляют. Островитянка, похоже, даже завидует.

— Наверное, так и есть, — усмехается Хейс, — у нас поколениями животноводством занимались и занимаются. Мясо всегда есть на столах. Хотя я такой вот выросла скорее на школьной да Столичной еде.

— Бабки говорили, до того, как тут решил обосноваться флот, из мяса были только киты и черепахи. Зато и тех, и других — сколько угодно. Тех же коров большинство только на картинках и видели. Люди заметили, что те кто, родились после того, как пришёл Флот, как правило, вырастают куда выше собственных родителей. Следующее поколение — ещё выше и крепче. Вот только черепах теперь почти не попробуешь, да и китовое мясо считается малоценным. Хотя по-прежнему самое дешёвое. Ну, понятное дело, с такой-то туши вон сколько мяса должно быть. Хотя, говорят, южане его вовсе выкидывают, только ворвань берут.

— Раньше выкидывали, — кивает Марина, — были случаи, наши флотилии возвращались не добыв ни одного кита, но с полными трюмами за счёт мяса за медяки купленного у китобоев южан. Люди хуже всего в то в время умели контролировать ресурсы. Да и сейчас не сильно поумнели. Правда, китовое мясо южане больше не выбрасывают. Но толком всё равно не едят. Перерабатывают на комбикорм для скотины. Та же свинья жрёт всё, что в зоне доступа рыла... Хоть человечину...

— Я не пойму, — усмехается Хейс, — у тебя шутить по поводу людоедства на самом деле, врождённое? Или ты так играешь, поддерживая древнюю славу?

— Думай, как тебе больше нравиться... Кстати, считается к человечине по своим вкусовым и прочим качествам, ближе всего, как раз, свинина... Сведения из «Бодронских хроник», а они, как известно, ели и людей, и свиней, так что могли сравнивать.

— Ну, я жаренную маринованную свининку люблю, — весьма кровожадно облизывается островитянка.

— Марин, — хмыкает Софи, — я не стану спорить, Эрида в определённом смысле, какую-то заразу вокруг себя распространяет, но ты, по-моему, заразна не меньше.

Младшая Херктерент оскорбительный жест демонстрирует. Островитянка снова с не меньшей кровожадностью облизывается:

— Ну этих ваших младенчиков знаменитых я бы не отказалась попробовать... Сразу говорю, я знаю из чего они сделаны. Впрочем, обезьян я тоже не ела. Они хоть как, вкусные?

— Как и в большинстве других блюд, вкусовые качества во многом зависят от повара, — скучно констатирует общеизвестный факт Марина. — Как думаешь, в МИДв берут на работу плохих поваров?

Островитянка мотает головой:

— Думаю, не берут... Но всё равно, «еггтовские младенчески» вкусные?

Софи хочется зарычать. Марина охотно начинает разъяснятьт. Хейс опять накрывает руку принцессы своей.

— Вкус описывать сложнее всего. Вообще, оптимальнее всего разговаривать об этом только с той, кто пробовала тоже самое, что и ты. Это ты вовремя сказала, что жаренное маринованное любишь.

— Особенно, если на вертелах, на воздухе, да над углями... — довольно-предовольно щурится, — правда, последний раз была не свинка, а крокодил, но зато свежепойманный. По мне так не очень вышло, я курятину не люблю, а он как раз на курицу очень похож был. К тому же, жестковатую. Но тут сами виноваты — мало в маринаде продержали.

Марина с показной задумчивостью трёт подбородок.

— Ну, раз ты свининку любишь, то малость попроще будет. Так как там в основе поросёнок, то естественно, вкус как у самой нежной свининки... Так ещё соус обязателен, цветом и консистенцией похожий на настоящую кровь, только сладкий, а не солёный. Хотя, «кровяной» соус есть и в солёном варианте. Подавать принято со сладким. Чуть ли не распоряжение самой Дины. Чтобы никто не подумал... Да-да именно то, что все в итоге и подумали.

Теперь уже Софи не может сдержать смешка. Кэретта говорит о своей приверженности традициям. В годовщину знаменитого пира «младенцев» за её столом подают. Причём, крайне реалистично выполненных. От настоящих не отличить. Иногда подавали и в другие дни. У Императора, несмотря на года бывают приступы мальчишества. Очевидно, что Марина вот-вот сказанёт. Младшая сестрёнка ожидания оправдывает:

— Кстати, тут такое тоже вполне делать умеют. Если хочешь, можно даже заказать...

Глаза островитянки опасно блестят. Но всё-таки Отинг умная, недовольство Софи вполне замечает, единицы складывать умеет.

— Потом как-нибудь. Сейчас есть как-то не хочется.

— Смотри! Как раз остренькое, солёненькое и жирненькое после вчерашнего очень даже рекомендуется...

— Ты сама сказала, там сладкий соус, — парирует Отинг, — а мне хочется испытать подлинный вкус, не подогнанный под ситуацию...

— Смотри, для испытаний у тебя всё меньше и меньше времени остаётся...

— Ну так, — беззаботно усмехается островитянка. — будет лишний повод чтобы вернуться... В «Сказке» такого попробовать... Или у Эриды такого не готовят?

— В «Сказке» готовят всё что можно и нельзя, Эрида у себя дома в еде весьма привередлива. Только недавно обратила внимание — у старшего повара в «Сказке» есть действующая лицензия на право готовить блюда из иглобрюховых. Естественно, включая и бурых рыб-собак. Вот их смело можешь прямо здесь заказывать, я ела, как видишь, жива.

Островитянка зябко ёжится. Слава у ядовитых рыб вполне определённая. Хотя и неоправданно раздутая. Как и сами рыбы, умеющие раздуваться как шар.

— Лучше бы траванулась, — замечает Софи, — конечно, не насмерть, а так, чтобы мозги немного прочистило.

— Я тоже люблю тебя, сестрёнка, — скалится Марина.

— Я подумаю, — Отинг совершенно серьёзна, — всё-таки, немного странно жить на Архипелаге и ни разу не пробовать самого знаменитого местного блюда... Тем более, от императорского повара.

— Младенцы-младенцами, — озорно щурится Марина, — мечты-мечтами, но из того, что ты ела, тебе что больше всего понравилось? Скажешь — «ракокрабы» — не поверю!

— Можешь не верить, — пожимает плечами Отинг, — но это именно так. Для того, чтобы что-то нравилось мне, — чуть ли не влюблёнными глазами рассматривает холодильник, — этого чего-то должно быть не только вкусно, но ещё и очень-очень много. Как крабов.

— Верю, — хмыкает Марина, — сама к этим десятиногим воспылала нежными чувствами. Но я говорю о чём нибудь таком... Чего не пробовала, но что славы младенцев не имеет. Или такого нет?

— Почему? Есть, только здесь этого не достать, во всяком случае, за мои деньги.

— Эриду спроси, — хихикает Марина, — её-то денег точно хватит на всё, что угодно... Тем более она любит всё необычное, неважно в какой сфере.

— У неё белый медведь в озере живёт. Не думаю, что она захочет жаркого или котлет из ужаса льдов.

— Говорила я тебе, за других думать вредно. Пушка Эрида разумеется, обижать не даст, но другого вполне скушает...

— Мирренку нашу надо будет спросить, — хмыкает Софи, — она на шее клык ужаса льдов таскает. Уж белого-то наверняка пробовала.

— Это лётчица, что дружит с Эорен? Клык видела, поняла, что за зверь, но спросить не решилась. Думала она с Дальнего Севера, а мирренка её прозвище.

— На дальнем она, на самом деле, родилась. И какое-то время жила. Но мирренка — не прозвище. Она самая настоящая чистокровная южанка. С нашего Дальнего Севера.

Отинг сам натуральным образом глаза вытаращивает.

— К-ак мирренка? Почему тогда она здесь? Не в лагере? Не интернирована? Надо же...

— Не пытайся быть Министром Безопасности больше самой Кэрдин, — весело усмехается Софи, — тебя же не удивляет командующий отдельной эскадрой миррен Сордар? У нас и другие похожие люди есть. Империя мы или кто? Не забывай, грэд — это тот, кто живёт, поступает, и думает как грэд, и и неважно какого он цвета.

— Чистокровная мирренка при дворе ЕИВ... Немыслимо!

— Она ещё и в свите числится, — Софи решает Отинг совершенно прибить, — и чистокровными у нас с точки зрения закона бывает только скотина, а никак не люди.

— Всё равно, в голове не укладывается!

— Стенка вон там! — показывает Марина, — Сходи и постучись головой. Может, всё по местам и расставится.

Островитянка смотрит в указанную сторону.

— Но лучше так не делать, от вытекших мозгов ткани очень плохо отмываются. А тут отделка шелковая... — Марина себе верна. Софи кулак ей показывает. Младшая в ответ — язык.

— Думаю, заметила уже, мирренка с урождённой принцессой Эорен несколько больше, чем просто подруги, — островитянку надо добивать окончательно.

Отинг жадно глотает пиво. Хватает новую бутылку. Подносит ко рту. Только потом догадывается крышку снять.

— Вот уж действительно — «меньше знаешь — лучше спишь!» Мне у южан как раз лётчики больше всех не нравятся.

— Они приказ выполняли. В точности как и ты. ЕИВ, кстати, на самолёте с мирренкой летал, — добивать — так окончательно. Точно Софи не знает, был ли такой полёт, но зная характер отца, он представляется вполне вероятным.

Отинг мотает головой:

— Уф! Я услышала, но какое-то время надо, чтобы по полочкам в голове разложить. Лучше всего у меня получается, когда о чём-то постороннем говорят.

Островитянка кивает Хейс:

— Ты вот говорила, в школе хорошо кормят... Тоже росла больше на школьном. Мои родители, когда ругались, вполне могли забыть детей покормить. Нет, они только ссорились, спиртным не увлекались.

— Расторгли бы договор, — хмыкает Марина, — не мучили себя и детей.

— Раз пять хотели на моей памяти. Даже документы подавали. Но все разы — забирали заявления. Какое время мирно жили, потом снова начинали. Сейчас подали в очередной раз. Но я уже взрослая, теперь дела особого нет. Мне, наверное, из-за постоянных ссор матери и отца мужчины и разонравились. Отец должен образцом мужчины быть, а у моего получалось не очень... Хотя он и старался.

— Ты-то на чьей стороне была? — интересуется Марина.

— Ни на чьей. Оба хороши были. Ладно, хоть нас старались не вмешивать. Мы просто всё видели.

Младшая Херктерент хмыкает — поговорка про заключение брачного договора с Еггтом, хотя и имеет определённого автора и относится к литературным персонажам, всё-таки весьма жизненна. Тем более, последняя Еггта, заключившая брачный договор поговорочке весьма соответствует.

Впрочем, поговорка довольно верно описывает отношения между определёнными характерами, в изобилии встречающимися в самых разных слоях грэдского общества.

Впрочем, поговорок про неудачный брак и на Юге предостаточно. Главное отличие — там Еггты не упоминаются. Да и богатые наследницы встречаются значительно реже. А убийства одного супруга другим случаются гораздо чаще, в первую очередь, из-за переусложнённого законодательства о расторжении браков и крайне негативному отношению к данной процедуре всех разрешённых церквей.

Кажется, с самой неожиданной стороны влияние разноглазой просматривается. Эрида до сих пор не утратила детского умения чувствовать любую ложь. Сильнее всего, конечно, направленную на неё саму. Вот все, общающиеся с ней и становятся очень откровенным, чтобы расположения разноглазой не потерять. Ибо недомолвки разноглазая тоже прекрасно чувствует. С Эр лучше всего быть честной, это и сама Марина знает прекрасно. Эр говорит, полное взаимное доверие значительно усиливает приятные ощущения при близких контактах. Все знают, что у Марины с разноглазой особые отношения, значит, лучше и с ней быть откровенной. Тем более, из истории прекрасно известно — Еггты очень не любят, когда им врут. Да и Император легковерным человеком не слывёт, а ребёнок частенько что-то наследует от каждого из родителей.

С Принцессами Империи лучше не ссориться. Даже с одной, и уж тем более, с обеими. Отинг — девушка умная, с инстинктом самосохранения, равно как и со всеми остальными, у неё полный порядок.