Несносная Херктерент - 4. (джен)

Глава 88

Сначала Марина решает погулять по городу в одиночестве. Оказывается, сильнее всего может раздражать чужое счастье. Что Софи с Хейс, что Утренняя Звезда с мирренкой...

Из откровенно скучающих в одиночестве в поле зрения только Отинг.

— В город со мной поедешь?

— Я так понимаю, это приказ?

— Понимай, как знаешь.

— Приказы не обсуждаются.

— А если не приказываю?

— Тем более поеду, не часто Принцесса Империи просит матроса о чём-то.

Марина только плечами пожимает:

— Если рассчитываешь снова со мной в горячих оказаться, то не обольщайся. Ты не в моём вкусе.

— Да я это ещё в прошлый раз поняла... Но с другой стороны, в тот день с утра я тоже не знала, где вечер закончится...

— В себя верить, конечно хорошо. Если не увлекаться...

— Ты поведёшь или я?

— Хочется с дорогой игрушкой поиграться? — бросает Марина, впрочем, безо всякого определённого намерения.

— Почему бы и нет? Эрида разрешила машинами пользоваться, но я за территорию не выезжала.

— Чего так?

— Удача слишком большая выпала. Побоялась упустить.

— Нелогично.

— Ну, суеверна я. Немного.

Марина раздумывает, пускать ли Отинг за руль? Какие-либо осмысленные действия совершать не хочется. Но островитянка с утра пораньше не мороженное кушала. Впрочем, и сама Марина вовсе не водичку пила. В конце концов, день рабочий и машин должно быть мало. Дороги широкие, есть шанс ни в кого не врезаться.

Кидает Отинг ключи от машины.

— Ух ты! Никогда не держала подобного в руках! Настоящий, даже с гербом! И номером!

— Естественно! Знаешь, главное отличие мужчины от мальчика — стоимость игрушек. Отец уже вторую сотню лет в машинки да самолётики наиграться не может. Номерной экземпляр индивидуальной сборки. Что смеёшься?

— Ощущаю себя снова школьницей, собирающуюся покататься с подружкой на машине её отца. Причём, не факт, что он разрешил ей брать машину.

Марина усмехается:

— На машины и катера он-то нам разрешения дал. Вот на самолёты — да, строжайший запрет. Впрочем, я всё равно летать не умею.

— Эрида говорила, ты летать не любишь.

— По сравнению с ней, я вовсе птичка.

Поехали! Отинг смогла сдержать восторги от машины. Всё-таки агрегат — объект слишком многих грёз.

Марина только сейчас обращает внимание: облегающий наряд островитянки почти такого же цвета, как её загорелая кожа. Пантера такой стиль обожает. Если не сама придумала.

— Ты словно опять к статуям впечатление производить собралась.

— Ты не говорила, будто тебя что-то в моём внешнем виде не устраивает. Да и прогулка в город обычно подразумевает визит на Набережную.

— Правильно сделали, что стоянки далеко от статуй.

— Но я-то вся в Пантере! — довольно усмехается Отинг. — Да и на тебе написано, что ты из верхних самая верхняя.

— Надо будет другой дорогой пойти, — буркает Марина, — не волнуйся, ключи я тебе оставлю. Куда ты с острова денешься?

— Эрида опять права, — усмехается Отинг.

— В чём? Она в общем-то редко ошибается, но хотелось бы твоё мнение узнать.

— Она говорит — ты очень-очень хорошая, но и добрая и злая одновременно. Как она выражается, ты очень добрая, но с очень сильными кулаками.

— И в чём же моё добро проявляется? — безо всякого выражения интересуется Марина.

— Ну, хотя бы в том, что я твою машину ценой в пол-линкора веду.

— Дешевле.

— Что дешевле?

— Машина куда дешевле стоит. По-настоящему коллекционных экземпляров здесь нет. Этот просто очень дорогой. Что ещё скажешь?

— Детдомовок ты сюда позвала. Меня в детстве, кстати, специально отдавали в школу, где такие точно не могли появиться. Эрида сказала, что ты очень правильно сделала.

— Это Эрида так думает. Речь о тебе.

— Насколько я знаю, у троих родных забрало море. Они в этом не виноваты. По-настоящему плохой, с точки зрения моих родных, только Вьюнка можно считать. Но как по мне, она из них самая хорошая.

— Тоже, как Эр, в любительницы маленьких девочек записалась?

— Нет! — Отинг язык показывает, хотя машина и поворачивает. — Мне взрослые нравятся. В смысле, близкого ко мне возраста.

— Что там ещё разноглазая наговорила?

— Ты о Динке заботишься. Крайне специфический человечек, кого только сестра любит.

— Угу! И сама Эр.

— Они только что-то создают вместе. Другого интереса у Эр ни к Дине, ни к Коаэ нет. Как она сама говорит, они в определённом спектре лучше видят.

— Эр как всегда, — хмыкает Марина, — что ещё?

— Сама Эрида. Ты всегда рядом, когда ей нехорошо. Хотя ты и сама обижала её иногда.

— Без тебя разберусь!

— Она что-то такое и сказала.

— Иногда на разноглазую просто зла не хватает! — сердито буркает Марина.

— Не понимаю, как она вообще может кого-то разозлить?

— О! Можешь мне поверить, прекрасно может! Я же её всю жизнь знаю!

— Соседки! — хихикает Отинг.

Марина кулак показывает:

— Там несколько километров будет!

— У таких, как вы, своеобразные представления о том, что находится близко.

— Бешеной собаке десяток километров — не крюк.

Теперь уже островитянка хихикает. При этом весьма лихо поворачивая. У Марины с опозданием включается инстинкт самосохранения.

— Ты давно водишь?

— Несколько лет уже. Они постоянно и из-за машины ругались...

— Купили бы вторую, ты не похожа на ту, у чьих родителей денег нет.

— Это они не похожи на людей, кто умеет договариваться, кинули в итоге ключи мне, как собачке косточку. В общем-то, я и рада была... У меня с наградными теперь набралось — на машину хватит! — гордо сообщает Отинг.

— Лучше у Эр прямо спроси... Только машину не высшего разряда!

— Не дура! — дуется Отинг. — Не хочу, чтобы в спину бросали — «нализала».

— Обычно другое говорят...

— После того, как гостила у столичных девочек?

Тут уже Марина от кривой ухмылки не удерживается. Чем дальше от Столицы, тем больше на бытовом уровне «столичная» значит примерно тоже, что «эрида» в рамках школы. Дальше Архипелага от Столицы только Большая Дуга, но там по сегодняшний день не понятно, чьи это острова.

— Ну так ты и раньше была почти как столичная. Вместе с Крионо, — хмыкает Марина.

— Это да, но зависть начинается, когда материальные блага появляются... Я и так от Эриды многовато получила...

— Не знаешь, что и наврать, когда снова не здесь будешь?

— С этим-то я сама разберусь. Тем более, её золото я собираюсь носить.

Марина мазнула взглядом по островитянке. Золото на ней то же, что было в день знакомства. Хотя, пред кем в Резиденции собственные успехи демонстрировать? Большинство разноглазой обязано. Во флоте тоже говорят «здесь вам не тут!»

— Хотя тут почти у всех есть, так сказать, «подарки молодости», — со злым весельем сообщает островитянка.

— Отти, я читаю статистические справочники, более того, это моя прямая обязанность. Я неплохо изучила местные нравы. Превышение числа мужчин над женщинами порождает высокую степень свободы, и как бы не большую — независимости.

— Спокойно так об этом рассуждаешь.

— Как бы я не южанка, и речь идёт о не запрещённой законом деятельности. Пока вовремя обследования проходят и лечатся — пусть занимаются чем хотят. Меня не интересуют их приключения, только боеспособность флота, а такие вещи её определённо повышают. В конце концов, и у тебя есть потребность вернуться. Притом, желательно, целой.

— Ты жестока, Марина.

— Я объективна, Отти.

— Отти. — невесело усмехается островитянка. — Вы обе плюс Эрида эту форму моего имени используете чаще, чем родители.

— Это хорошо или плохо?

— Это реальность. Такая, какая есть. Не думала, что так сложно язык повернуть определённым образом. На бесконечный ор почему-то поворачивалось в десятки раз чаще, чем на Отти.

— Если я тебя правильно поняла, ор был в основном не в твою сторону.

— Это да. Но я ведь всё слышала.

— Везёт мне на людей со сложностями в жизни. Притом внешне у большинства всё хорошо.

— Люди не любят мусор из дома выносить.

— Тоже верно, — хмыкает Марина.

— Своим-то что сказал по поводу что сейчас в Резиденции?

— Правду, только никто верил. Отец сказал, он грубоватый человек: «знал, что у тебя сиськи с задницей что надо, не знал, что настолько хороши, что столичные стали заглядываться», в урождённую принцессу древнего дома он не поверил.

— Фото бы послала. Эрида такие вещи очень-очень любит.

— Так и есть фото, где я с ней и с Крионо. Платья, как свадебные. Эр сказала, они теперь наши...

— Ты разве в Эр сомневалась? Я её щедрость не люблю... Скоро фото показывать начнёт, где вы без платьев. Только не говори, что таких нет!

— Почему? Есть! — Отинг озорно хихикает, — Эрида сказала, сделает сколько надо копий. Я достаточно смелая, разрешила с оргиналами делать всё, что захочется. Принцесса у меня разрешение нечасто спрашивает. Она ещё попросила такое разрешение подписать. Ещё и денег дала, как за работу натурщицы.

— Принципиальная наша, — хмыкает Марина, — про большинство художников болтали, что они моделей не только писали.

— Так это же правда! — смеётся Отинг. — Правда, сначала было всё, что не только, писала она уже потом.

Марина мысленно вспоминает, в каком ряду на недавних работах разноглазой были части тела Отинг.

— Ты когда к Эр пойдёшь, попроси показать, где ты с разных ракурсов.

— Перед, зад и сиськи в несколько рядов. Это?

— Да! — бросает Марина с глухим раздражением, могла бы и сама догадаться, при всей удивительной работоспособности разноглазой, своеобразное произведение достаточно масштабно, и времени на его создание ушло довольно много.

— Забавно получилось! Теперь и через сто лет будут знать, какой я красивой была.

— Думаешь, не забудут произведения?

— Ха! Так тема — юное женское тело чуть ли не основная с тех пор как люди рисовать научились. Тут ещё и исполнение... Своеобразное. Она говорила, что сначала хотела слепки сделать. Потом фото. Потом решила, это будет наглядное пособие, а не искусство. И сделала, что сделала. Ты ведь там тоже есть.

— Разве что деньги за работу с неё не требовала. Теперь, пожалуй, начну.

— Эрида говорила, ей очень нравится, как ты шутишь. Не всегда добро, но всегда крайне оригинально.

— У неё Крионо сейчас натурщица любимая?

— Любимая, да, — Отинг снова хихикает, — но не как натурщица. Эта у неё одна, и как я понимаю, она не менялась.

— Это кто? — Марина изображает удивление, хотя в общем-то понятно, кого островитянка назовёт, раз недостижимый идеал — Софи.

— Эта та, кого зовут как тебя, а похожа на твою сестру. Эр просит её как Софи одеваться. Хотя, гораздо больше любит просто её телом любоваться.

Как бы очевидно всё.

— Эрида совсем озабоченная! Ты так не думаешь?

— Скажу немного по-другому. У Эриды есть возможность любые свои фантазии реализовывать. Чем она и пользуется. Я бы тоже не отказалась бы денег заплатить, чтобы с некоторыми ночи проводить.

— Спроси у Эр, — вредно предлагает Марина, — на мальчика она тебе не даст... Хотя я, в общем-то, не уверена... А вот на девочку — вполне, тем более она любит разнообразие. И некоторых, кто при ней в школе ей... Ну, в общем посоветовали.

— Даже если ты не шутишь, такого я делать не стану. Эр слишком хорошая. Во всём. Это нечестно к ней будет.

— А ты просто посоветуй, — хитро щурится Марина, — сама знаешь, Эрида очень щедрая. И если не ошибаюсь, вам всем можно друг с другом.

— Слишком назойливой быть нельзя. Эриде не нравится, когда пытаются заставить. Ты не думай, я ничего такого не пыталась, это девочки подсказали, какие тут порядки. Девочки особо красной тушью выделяли, чтобы мы вам двоим ни в чём не отказывали.

Марина определённый жест демонстрирует.

— Эр, конечно, очень-очень хорошая, но в определённых вопросах очень-очень больная. Софи до безумия влюблена, я этого чувства не испытываю, следовательно, ни мне, ни ей никого не надо.

— Они так не думают, считают — твоих трое, может четверо. И ты просто не любишь на людях чувства демонстрировать.

— Дай-ка угадаю: в моих записали Кроэн, Дину и Динни-блондинку. Под вопросом — Змеедевочка.

— Я только одну из них более-менее знаю.

— Ещё одну видела сегодня.

— Эта совсем маленькая? — спрашивает Отинг после секундного раздумья. — Если «да» то девочки точно, маленько того.

— Не «того», — усмехается Марина, — Коатликуэ мне ровесница. Только почему-то растёт очень плохо. Народных методов ускорения можешь не предлагать, все уже перепробованы. Медики посоветовали только жрать побольше. Пытается выполнять. При ты видела, каких результатах.

Отинг хихикает:

— Хорошо, соответствующие дела рассматривают исходя из возраста в документах, а не по фактическому состоянию. Ибо я за интерес к такой могла бы и закопать. У меня несовершеннолетняя сестра есть.

— Эр нравится сочетание детского тела и взрослых мозгов, — хмыкает Марина, — но при всех недостатках, на свои глаза она больше не полагается, документами сначала интересуется... Хотя, в любом случае, разница в возрасте меньше пяти лет.

Отинг хихикает.

— Что бы было, изъяви разноглазая желание с твоей сестрёнкой познакомиться? — резко бросает Марина.

— Предоставила бы возможность решать ей самой, тем более, — хмыкает островитянка, — у неё в области физического развития, так сказать, островная крайность.

— Много? — Марина проводит рукой от груди.

— Ага! Как бы не больше чем у меня. Хотя младше.

— Ну, ты со своих объёмов получила как бы не максимум возможного...

Отинг смеётся, чуть не бросив руль.

— Я же первой поняла, кто ты такая. Крионо, как обычно, тупила. Хотя могла бы сообразить, — довольно усмехается, определённо гордясь, что куда сообразительнее подруги, — таких наёмниц мало кто может себе позволить...

— Эр вас сразу обеих рассмотрела, — хмыкает Марина, — с живописностью у вас всё было на высший школьный балл.

— Старались, — хмыкает островитянка, — с утра собирались не дома ночевать. Подумать не могли, что так удачно день закончится.

— Свезло, так свезло! — скалится Марина.

— Да я и не спорю. Шанс из тех, что раз в жизни бывает. Не упустили.

— С Эр упустишь, — хмыкает Марина, — у неё иногда проявляется хватка боевого пса.

— Я читала, кто такой Рэндэрд. После некоторых её действий во всё про генерала веришь!

— Притом, что в Эр нет ни капли его крови, — скалится Марина, — наследница и прародительница — удочерённая девочка. Шептались, что это его настоящая дочь была. Но мы знаем — это не так.

— Воля Дины! — веселится островитянка, демонстрируя неплохое знание истории.

Впрочем, у разноглазой есть инстинкт на игнорирование дур. Глупых вблизи неё нет, хотя большинство и не настолько хорошие, какими Эр их считает.

Но тут ещё две Еггты рядом, а дула их орудий очень сильно способствуют снижению амбиций. Тем более, надо отдать школьным девчонкам Эр должное — амбициозность у них умеренная. Впрочем, островитянки все — и эшбадовки, и подруги Оэлен, и Крионо с Отинг гораздо более яркие... Впрочем, с мыслями у всех у них пока в целом адекватно. Учитывая, что Эрида — безумна, не так уж плохо они все смотрятся. Хотя, достаточно сообразительны. Понимают, что Принцессы Империи — линейные корабли, Эрида — почти линейный крейсер, а они — с трудом дотягивают до эскортных кораблей. Перспективы прямого конфликта в состоянии просчитать. Вот и ведут себя, как Крионо и Отинг, сразу на всё согласившееся.

Островитянки — есть островитянки. Очень уж у них не южная мораль. Хотя мирренам даже в Столице пытались подражать. Но Архипелаг это почти не зацепило.

«Острова разврата», как южане говорят. Пусть и неспособного дотянуться до зрелого винограда лиса напоминают. Мол, зелено да грязно, хотя не деле спело и чисто.

На Архипелаге — сильнейшие в Империи чувства. И мощнейшие в мире корабли, что эти чувства обеспечивают. Есть ещё мощнейшие пушки, но те, в отличии от кораблей никогда не открывали огня в боевых условиях.

Южане не в силах помешать жителям Архипелага вести такой образ жизни, что всех полностью устраивает. Довольно частых гостей из других частей Империи местные нравы устраивают ещё больше. Настолько, что многие после демобилизации или выйдя в отставку остаются жить на Архипелаге. Тем более, это всячески административно поощряется.

— Страшно бы было, будь Эрида хоть немного воинственной!

— Прямой связи между этим качеством и её увлечениями нет! — Отинг показывает язык.

— За дорогой лучше следи!

— На этом участке дороги никогда не разбиваются! Словно у всех автопилот включается, тем более тут частенько с друзьями или подругами катаются. Как я с Крионо! Я ведь лучше вожу.

Марина кулак показывает. Островитянка смеётся.

— Будешь врать что моей подругой, ну как Эр была — я ведь узнаю, а руки у меня очень длинные.

— Ну, что с тобой ездила по этой дороге, можно говорить?

Марина хмыкает:

— Сначала я проверю справочник по специфическим местным выражениям. Подозреваю, что кататься по такой-то дороге имеет смысл хорошо с кем-то время под кустом провести. Притом, не обязательно на обочине этой дороги, а просто где-то на природе, благо тут полным-полно крайне притягательных мест.

Отинг смеётся:

— Такое выражение и правда, есть. Но про тебя я бы ничего такого говорить не стала.

— Почему?

— У тебя руки длинные, а я рыбка достаточно мелкая.

Смешно уже Марине.

— Зря ты избегаешь близкого общения с Эр. Она очень-очень сильно-сильно расстраивается. Ведь в этом и недоверие, и сознательную обиду видит. Только не понимает, за что именно.

— Если бы ты, притом при мне, этим самым близким общением с разноглазой не наслаждалась, я бы и разговаривать не стала. Но так как я достаточно видела, и ещё больше слышала... То я тебе просто скажу. Не твоё дело! Или могу выразиться чуть посложнее: данный вопрос находиться вне твоей компетенции.

— Не моего ума дело, если коротко?

— Именно! Думаю, мы друг друга поняли, чтобы больше не поднимать этот вопрос. Тем более, главный объект желаний разноглазой — всё равно, не я. Про твои желания я и вовсе не спрашиваю...

— Если хочешь, я не против.

Марина хмыкает:

— Наверное, считаешь, что было бы очень весело с Принцессой Империи под кустом...

— Желания и фантазии — такая вещь... Непредсказуемая.

— Я, конечно, могу на земле спать. Но всё-таки предпочитаю, чтобы под задницей было мягко...

— Разворачиваться?

— Езжай прямо! Озабоченность Эриды, оказывается, заразна. Я одна спать предпочитаю, и обсуждать это даже с Эридой не намерена.

Отинг беззаботно смеётся, видимо, либо недооценивает степень серьёзности Марины. Либо, наоборот, здраво оценивает собственные шансы и перспективы. Второй вариант всё-таки выглядит более предпочтительным. Хотя, всем тут скоро предстоит пережить нашествие охотничков и того, и другого пола за самым разным. Как обычно, на таких мероприятиях, каждый рассматривает охотником в первую очередь, себя. Хотя на деле, зачастую уже назначен дичью.

Марину ни та, ни другая роль совершенно не устраивает. Пусть многими она и в том, и в другом качестве рассматривается. Впрочем, мечты разбивать, особенно, на неё направленные, Принцесса Империи умеет прекрасно.

— Ты о своём будущем подумай — тут скоро соберётся весь цвет Архипелага, и многие из руководства Объединённого флота.

Отинг снова веселиться:

— Вот уж представить не могла, что Принцесса Империи будет меня убеждать брачный договор подписать.

— Свадьбы такого уровня очень хорошо подходят для завязывания отношений.

— Ага! А так же для различных ссор, чьи последствия потом десятилетиями сказываются.

— Логично! Только это уже от тебя самой во многом зависеть будет, союзники или враги у тебя появятся. Мир — он ведь маленький очень.

— Это уже я и сама заметила.

— Ну, вот и делай выводы. Эр или я — конечно, неплохо. Но я-то точно буду далеко от тебя, ибо я слишком сухопутная вояка, Эр будет ещё дальше, ибо не вояка вообще. Письма же не всегда приходят по назначению. Присмотрись к людям поближе, раз уж увидишь самых важных во всех Командованиях. Ну, а какими способами своего не упускать — ты как бы не лучше меня разбираешься.

— «Этикет» не прогуливала, хотя и не думала, что мне когда-либо пригодится.

Марина хмыкает:

— Основные предметы и у меня, и у тебя в школе были одинаковы. Такие уж сильные различия — только в факультативных.

— Только уровень преподавания различается.

— Неизбежно, особенно учитывая разницу в категории учебных заведений. Мир несправедлив, равные стартовые условия для всех обеспечить невозможно. Хотя, к этому надо стремиться.

— Идеал — потому и идеал, что он совершенно недостижим.

— Ты добилась того, о чём мечтают очень и очень многие. Способ — лично у меня вопросов не вызывает. Тем более, крайне эффективный, раз используется с начала времён. Как там с Крионо у Эр будет развиваться — лично меня больше всего устраивает вариант дальнейшего углубления. Сама видишь, Эр к Крионо относится несколько иначе, чем ко всем остальным, хотя и пытается утверждать обратное. Допускаю, что она даже серьёзно влюбилась.

— Крионо уж точно влюбилась.

— Друзья детства не всегда переходят во взрослую жизнь. Слишком уж большую роль начинают играть не детские виды взаимоотношений между людьми. От войны и всем, с ней связанного, начиная.

— Знаю... — Отинг грустно вздыхает, — Только людей бросать... Тоже как-то не очень...

— По-моему, это не про Крионо и Эр... Хотя я не уверена в долгосрочности привязанности, вызванных физическим влечением. Конечно, не спорю, бывают самые разные случаи... Ты сама знаешь про тягу Эр к разнообразию. Сама в итоге именно благодаря этому качеству разноглазой на этом сиденье оказалась.

— Меня больше волнует, что скоро будет перерыв.

— По крайней мере, ещё одна серия встреч с Эридой вам гарантирована. Если непредвиденные обстоятельства не вмешаются. Они ведь что Принцессу Империи, что матроса могут одинаково жизни лишить.

— Вроде бы говорила, — невесело усмехается островитянка, — о чём надо поменьше думать.

— В отличии от тебя, я не суеверна. Здесь сижу отчасти и потому, что тут от бомбардировок южан куда дальше, нежели в Столице.

— Что-то я не думаю, что эта причина входит даже в первую сотню, — усмехается Отинг, — основная — весьма банальная — вам обеим здесь просто нравится.

— Какая ты у нас проницательная! — усмехается Марина. — Люблю, знаешь ли, море, солнышко и выпивку.

— Какая ты у нас честная! — веселится Отинг.

— В определённых ситуациях честность лучшая политика. Тебе, я смотрю, без разницы куда ехать?

— Эта дорога — круговая, рано или поздно вернёмся, откуда выехали.

— Часто здесь гоняла?

— Всегда. Особенно ночами. Любимые места. Сюда многие отдыхать ездят, но я природу не люблю, да и горячие мне, в основном, для одной цели нужны. Сейчас, наверно, отдыхающих мало...

— От-т-т-т-и-и-и... — Марина растягивает слово насколько только возможно, — ты крайне плохо умеешь в намёки. Эр сюда вытаскивай — намекать в таком стиле — это же её любимое. С Софи попробуй такое провернуть — вдруг получится.

— Нет, спасибо. Я ещё не забыла, как кости ломаются, и насколько это больно. У неё место рядом с ней прочно занято, у тебя же — свободно, почему бы не попробовать занять? Одиночество ведь тоже во всех смыслах слова крайне не полезно.

— Сама понимаешь, у меня завод пресловутых жизненных часиков куда больший, нежели у тебя. Статус позволяет не спешить. И лучше обдумывать возможные варианты. Тем более, я не Эрида, не Крионо и не ты, мне ребёнка родить необходимо. Чувство долга, особенно у Древних домов, бывает и таким. Кстати, к Софи сказанное мной тоже в полной мере относится.

— Как говорится, «закрой глаза, и думай об Империи».

— Южанская поговорка, кстати, в их части мира когда-то было куда больше стран, нежели сейчас. У нас-то её за несколько сот лет только к одному человеку применить можно, и то, там была определённая степень взаимной симпатии.

— Это кто?

— Её сын — первый известный тебе миррен и мой единокровный брат.

Отинг выглядит обескураженной:

— А ведь точно! Надо же так сглупить... Жара, наверное, так действует... Извини.

— Не обижала! — хмыкает Марина. — Что собираешься делать, когда всё кончится?

— Теперь не знаю... Какими-то не теми кажутся все рассуждения обо всех льготах и привилегиях. Многие кажутся мне самой не нужными. Другие же... Сейчас самым важным, из того, что у меня уже есть, кажется возможность прочно зацепиться в Столице. Эрида держит слово, я же, со своей стороны, постараюсь, чтобы её мнение обо мне не изменилось. Ты говоришь, она людей не забывает... Очень на это надеюсь. Вообще, мечта дуры — в «Сказке» приткнуться. Люди слишком быстро к хорошему привыкают. Мне... понравилось жить так, как живу сейчас.

— Рыбкой — прилипало у разноглазой хочешь стать?

— Наверное... Дожить... Просто дожить до конца всего хочется... И чтобы потом до конца жизни не думать ни о чём. У них принято нанимать людей пожизненно. Мне сейчас надо именно этого. Чтобы ничего-ничего больше не менялось. Ни через двадцать лет, ни через сорок. Никогда! Ну, пусть только скорости машин понемногу растут.

— Машины — это хорошо, — хмыкает Марина, — но что ты будешь делать, если Эр не сможет тебе больше платить. Именно не сможет, обстоятельства изменятся?

— Чтобы обстоятельства настолько изменились, чтобы она без средств осталась?

Отинг мотает головой:

— Очевидно тогда что-то такое должно произойти, что мне снова придётся идти на корабли... И стрелять, в основном, по берегу...

— Скорее, тогда придётся идти не на корабли, а в пехоту... Мне ведь тоже не хочется, чтобы в Столице снова начали стрелять. Это не так далеко, как может показаться.

— Тогда, если тебе понадобятся умеющие стрелять, вспомни обо мне. Вы все сделали столько хорошего, чтобы я теперь считала ваших врагов своими личными врагами. Ведь все будете говорить, что сражаетесь за Империю. Ты ведь боишься, что снова могут грянуть «Войны Верховных». Когда опять все враги будут говорить на одном языке. Я тоже этого не хочу.

— Ты эту часть Острова хорошо знаешь?

— Эту? Лучше всего. Буквально только что проехали выезд из родной части города.

— Тогда сверни куда-нибудь поближе к морю. Чую, скорость на меня плохо действует. Слишком много всего мрачного лезет в голову.

Марина и Отинг сидят на земле возле машины.

— С дороги может показаться, что мы сюда улетели, — замечает островитянка, — нас не видно, а такая машина стоит открытая.

— Номера объяснят, что владельцев лучше не беспокоить.

— Бывают въедливые...

— Ты думаешь, меня не сопровождают?

— Но я никого не вижу...

— Это не значит, что их нет... Да и если что-то смущает — встань и отгони машину куда-нибудь подальше.

— Это ты сказала, здесь остановится.

— Ты тут чаще моего ездила.

— Так я и говорю, место, как место. Только машина больно уж здоровая и яркая.

Марина, фыркнув, берётся за рацию. Через некоторое время угрюмо сообщает:

— Вон там машина охраны стоит. Если что, могут затребовать усиление. Но считают, что пока безопасно. Опасности распознавать они могут куда лучше, чем ты или я.

— С тобой никогда не знаешь, когда именно и чего следует начинать бояться.

— Я сказала уже: можешь заводить машину и ехать обратно к Эр, она-то абсолютно безопасна. Правда, не факт, что ей наскучило общение с Крионо, но это-то я могу очень быстро узнать.

Марина берётся за рацию.

— Не надо. Вместе пришли, вместе и обратно поедем. Считается, очень плохо при таких поездках ссориться.

— Я тебе не подруга, и уж, тем более, не возлюбленная.

— Не про это. От тебя всегда что-то ценное узнаёшь, что помогает лучше жизнь понимать.

— Не перехваливай. Напоминает цитату из какого-то романа «я всегда чувствовала себя умнее, с ней поговорив».

— Не знаю, откуда это, хотя вроде бы, прилично разбираюсь в литературе.

— Да я сама не помню, откуда это.

— Всего всё равно не прочтёшь.

— Есть такое, — хмыкает Марина, — у меня уже перегрузка информацией начинается. Слишком много всего уже в голове набралось.

— Не каждая может рассуждать о живописи и собирать пулемёт.

— Сказала уже, не перехваливай, на меня лесть в жару плохо действует.

— Эрида говорит, лесть на тебя вовсе не действует.

— Заладила: Эр да Эр. Сама обо всех мнения составляй. Тем более, ты от той же Эр даже формально никак не зависишь. Ну, а в отношении меня на тебя действуют обычные правила поведения в гостях, с некоторыми дополнениями... В любом случае, никаких правил ты в Резиденции не нарушала.

— Так вроде не дура, — пожимает плечами Отинг, — понимаю разницу между отставкой и отставкой с позором.

— Твоё общение с Эр моим взглядам на жизнь не противоречит, надоело уже повторять. На книжных стерв — Дин я похожа только внешне, и да, я та ещё злюка.

— Эрида примерно тоже самое и сказала, — исподлобья сообщает Отинг.

— От разноглазой здесь при всём желании никуда не деться, — вздыхает Марина.

— У Софи получается...

— У охраны есть определённые инструкции. Сестрёнка требует всего лишь, их неукоснительного исполнения. Тут тоже все прекрасно знают разницу между выходом в отставку и отставкой с позором. Как они говорят «ЕИВ добрый и справедливый, но лучше степень его доброты не проверять. Вулкан до какого-то времени тоже может обычной горой выглядеть». Вот они и не рвутся степень доброты Принцессы Империи да ещё и Еггты проверять. Не говоря уж о том, что нас тут четверо... Даже, можно сказать, пятеро. Хотя Сордар тут только иногда бывает. Требования-то у нас отличаются, но пока все выполняются. Хотя, если бы хотела недостатки найти — я бы их нашла. Про Сордара и говорить нечего — адмирал, что при проверке не найдёт недочётов, не соответствует должности. А тут — морская крепость, вполне себе боевая часть. Но мне не нравится настолько вредно-въедливой быть. Удобнее считать это место частью собственного дома. Люди тут с мозгами дружат. Да и ты к персоналу присматривайся, если в будущем хочешь в «Сказке» задержаться. Внутренних интриг тут тоже никто не отменял. Места очень и очень тёплые, желающих куда больше, чем вакансий. Для всех не хватает. Да и Эр — подруга и Эр — берущая тебя на работу — я уверена, это будут две очень сильно разные Эриды.

— Не думаю, слишком уж она добрая...

— Ха! Хочешь проверить человека — дай ему власти, сразу столько всякого вылезет... Чаще всего — крайне неприятного. Человеческая природа в общем-то, у всех одинаковая.

— Как та же Эрида сказала, ты просто добро с кулаками.

— Она дождётся, что я против неё эти кулаки применю. Если без конца повторять, какая я сильная, однажды просто побью.

— За что? Она же очень-очень хорошая! — Отинг явно становится неуютно.

— Ну так, как раз именно за это. Чтобы такой счастливой не выглядела. Я-то хоть силу ударов контролировать буду. Другие могут оказаться не столь добрыми.

— Отчасти именно за этим ты, да и я в какой-то степени и нужны — чтобы вблизи Эриды не появились способные что-то замыслить против неё. Как те же южане, к примеру.

— Логично! — невесело усмехается Марина, — Я даже в какой-то степени согласна с такой интерпретацией своей роли. Но одно маленькое-огромное «но» — в списке способных навредить Эр, южане в конце списка, а не в начале.

— Тебе виднее, ты гораздо лучше меня знаешь эти угрозы.

— Ты, по крайней мере, признаёшь их наличие. Для потенциальной жительницы «Сказки» — уже достижение!

— Марина, — вздыхает Отинг, — теперь уже ты меня перехваливаешь.

— Даже кошки любят добрые слова.

— Это верно, только я эту скотинку не очень... Слишком эгоистичные существа.

Марина только усмехается. Отинг затягивается сигаретой. Смотрит в сторону океана.

— До сих пор временами не верится, что это всё со мной происходит. Я детские книжки про вас двоих помню. И вот с выросшей девочкой с картинки рядом сижу.

Марина хмыкает:

— Интерьеры там получились отменно. Не считая того, что мы жили в другой части дворца. С нами — вышло хуже. Но Кэретта не позволила бы никому работать в этих частях дворцов. Художник — из окружения Кэретты. Как и она, прекрасно разбирается в проектировании интерьеров. Помню те книжки. Там события несколько часов занимают, а помещения — в сотнях километров друг от друга расположены.

— Я некоторые узнала.

— Я в том возрасте здесь не бывала. Но с художественной точки зрения, у меня к тем книжкам претензий нет. Очень красочные. Слащавые, но эта специфика жанра такая.

— В детстве их очень любила. Даже не рисовала ни в одной из них.

— Для ребёнка — определённое достижение. Только про меня настоящую там нет ничего.

— Воспринимала сказкой — у девочки с картинок были зелёные глаза.

— По ним ты меня и узнала.

— Это да, — Отинг усмехается совсем, как ребёнок, — сказка в жизнь вошла...

— Только взрослая.

— Не вижу в этом ничего плохого.

— Мне казалось, ты должна недолюбливать верхних.

— То верхние, а то вы. Огромная разница. Признаю, верхние подгнивают, но до вас гниль ещё не дошла. И видимо, никогда не дойдёт. К чистому грязь не липнет, как к той же Эриде. Она говорит, что слишком рано родилась. В смысле, не в своё время, подобных ей будет гораздо больше столетия спустя.

— Это — одна из её фантазий, — усмехается Марина.

— После того, как я столкнулась со сбывшимися фантазиями, я стала серьёзнее относится к фантазиям других. Особенно людей, что явно умнее меня. Да и просто лучше.

— Зато ты для общества полезнее.

— Это чем? — усмехается Отинг.

— Работы Эр за пределами школы почти неизвестны. Да и в будущем, у них будет неоднозначная слава. Ты же вполне однозначно таскала коробки с лентами. Результат в том числе и твоей деятельности — сохранивший боеспособность корабль снабжения. Плюс сколько-то уничтоженных врагов. В военное время критерии оценки полезности людей совершенно однозначны. Ты полезнее Эриды.

— Но военное время когда-нибудь кончится. Даже если я в нём сгорю, это мало кто заметит. А вот созданное Эридой останется надолго. Кстати, именно из-за любимых ей жанров.

— Сейчас нужнее те, кто снаряды таскают к пушкам.

— Время текло, течёт и будет течь. Потребности в таких, как я, преходящи. В таких как она — вечны.

— Только вечность эту им обеспечивают такие, как ты. Как те, что погибли при налёте. Они ведь хотели жить ничуть не меньше, чем ты или Эр.

— Они сражались. Знали, на что идут...

— Мыслишь ты... Как Эр иногда. Не зря ты ей приглянулась.

— Я же уже сказала: повезло. Тот случай, что бывает один-единственный раз в жизни. Удачно оделась на прогулку к Статуям.

— Скорее уж, разделась, — ухмыляется Марина.

— Зато, всем понятно, можно попробовать познакомиться. К тому же, ты на песчанницу похожа... В смысле, не похожа... В смысле, настоящая и есть... В смысле, даже подражательницы успехом пользуются...

— Ох уж мне эти нравы местные! — усмехается Марина, — Где-то хороши, где-то я южан понимать начинаю с их названием Архипелага.

— Сама попробуй так у статуй с кем-то познакомиться. Вдруг понравится?

— Не стану. Наблюдательных вроде тебя слишком много.

— У тебя такого необычного — только цвет глаз. Ты его можешь изменить, в остальном у тебя не такая уж редкая внешность. Многие верхние развлекаются таким образом.

— Что за тяга, свести меня с кем-нибудь? Ты уже сильно не первая. Это заговор?

— Я не знаю, мне только Эр говорила об этом, она считает, что тебе кто-то нужен. Ты слишком сама по себе. Это не очень хорошо.

— Да как-то не испытываю потребности в наличии поблизости от себя объекта для издевательств. Эрида, кстати, тоже не держит при себе таковых.

— Ты считаешь это обязательным?

— Я знаю нравы, господствующие в определённых стаях. Стай — много, моделей поведения — значительно меньше. Мне все предлагают действовать в рамках самой распространённой. Что мне самой не кажется самой рациональной. Но нет подходящих альтернатив.

— Если что-то давно работает, то, может, это и правильно?

— Может быть, но доступные варианты меня не устраивают.

Марина с ленцой поднимается.

— Ты куда?

— Никуда. Тысячу раз говорила уже, от жары начинаю тупеть. Ну точно, пропуск к стеклу забыла прилепить.

— Ух ты! «Проезд всюду!» Видела только на изучении «Устава гарнизонной и караульной службы». Можно в руках подержать?

Хмыкнув, Марина протягивает пропуск. Отинг прикладывает к груди.

— Это только для транспортных средств. Хотя, не помню как выглядит форма для перемещения верхом?

— Наверно, на шею ездовому животному можно повесить. Тут дырочки для шнурка есть.

— Не буду проверять. Да и людей запрягать не слишком рекомендуется.

Отинг только смеётся:

— Ты в коляске или верхом предпочитаешь? Мне кажется, я у Эриды видела седло и сбрую на человека рассчитанную. У неё в мастерской чего только не валяется.

— Может, это на страуса было? — предполагает Марина, не желая думать о фантазиях разноглазой совсем уж плохо.

— Не уверена. Я в детстве на птичке каталась, там конструкция не слишком похожа.

— Свиные седла и сбруя существуют.

— Не, у Эр такого не видела. Читала, художники собирают странные вещи. Настоящих знаю только одну... У неё этого странного...

— Кому ты рассказываешь?

— Ой, точно! — Отинг протягивает пропуск назад. Марина крепит на стекло.

— Много таких?

— Номер видела?

— Тридцать шестой.

— На Архипелаге — последний по времени выдачи. Я всё-таки самая младшая из имеющих на него право.

— А у Смерти? Она же титул получила буквально на днях, но формально младшая Принцесса Империи — теперь она.

— Ты неплохо соображаешь, Отти, — хмыкает Марина, — но у Смерти остаётся её старый пропуск. Она по прежней должности по степеням доступа была приравнена к высшему командному составу. Если что-то работает, зачем это менять? У неё островные степени доступа со степенью статуса не изменились. В Столице — да, там многое поменялось, но там и будут переписывать. Хотя, насколько я их знаю... Переписывать не будут, а предпочтут действовать по фактическому состоянию. Да и ЕИВ не любит лишнюю писанину. Смерть ведь ещё ни разу в Столице не была. Хотя, сразу скажу, здесь условия ничуть не хуже.

— Так я же и сказала, тут сказка.

— Посмотрим, что ты скажешь, когда побываешь в «Сказке» настоящей.

— И так знаю! — Отинг показывает язык. — Не захочу уезжать.

— Смотри, может изменишь мнение на предмет перевода.

— Если решу... Ты-то меня не станешь осуждать?

— За дезертирство или членовредительство, — пожимает плечами Марина, — пристрелю без затей. На всё разрешённое — внимание не обращу. Жить почему-то все хотят, а кораблей у нас не настолько много, как людей. Есть возможность, из кого выбирать. Это только для некоторых возможность выбора не предусмотрена. Да! Я скромно намекаю на себя, раз у меня многое есть, то и сделать мне надлежит немало, чтобы оправдать собственное существование. Не умею различные радости раздаривать — значит, должна уничтожать. Всех тех, кого не устраивают законы, по каким я привыкла жить. Кому много дано — с того и спрос наивысший. Как наиболее удачный пример — можешь посмотреть на того же Сордара.

Отинг перекрещивает руки на груди в знак отрицания.

— Принца тут даже не обсуждают. Даже шутка есть — «хочешь медленно и мучительно умереть — скажи в пивной что-нибудь плохое про Сына Императора».

Марина невесело усмехается:

— Не удивлюсь, если окажется, что эту шутку он и сочинил.

— Тебе лучше знать. Но мне кажется, я могу отличить придуманные шутки от тех, что сами возникли.

— И те, и эти сочинили люди.

— Но он ведь воплощение всех тех качеств, что учат ценить в человеке. Пример для подражания!

— Ты ему, если доведётся столкнуться, не вздумай такого сказать. Может по шее дать. Как и я, он крайне плохо свою силу контролирует, только у него этой силы гораздо больше. Косо смотрит на женщин в форме, особенно во флотской.

— Но ты же...

— А я — Принцесса Империи, таких единицы на миллиарды, с нас и спрос другой... Примерно такой же, как и с него самого. Но и меня он к кораблям не подпустит.

— Но ведь можно...

— На что «можно» и «нельзя» — у него свои собственные взгляды. Их даже император учитывает. Раз «Владыка» по сегодняшний день в строю, а не на дне — взгляды правильные. Тем более, он и в проектировании корабля участвовал.

— Думала, этим разные люди занимаются.

— Ошибочка вышла. Технический и боевой состав иногда совпадают. В общем-то в школе я как раз из таких. Могу и танк починить, и в бой его повести.

— И боевыми по «Драконам» пострелять, — Отинг аж в ладоши хлопает, подпрыгивая на одном месте, как маленькая девочка. — Мне Эрида рассказывала.

Хотелось бросить «Вот болтушка!» Но приходится сдерживаться. Эр сообщила информацию, в стенах школы давным-давно легендарную.

— Ты, вроде, недавно с другой стороны на боевые смотрела, и тебе не очень понравилось. Думала, ты взрослее. Времена детских игр позабыла уже. У меня ведь были «коты», а не южане. На наигралась в школьные противостояния?

Островитянка ухмыляется весьма хищно, поглаживая кулак.

— Ну, вспомнилась молодость. Плоховато некоторые вещи забываются. Жалко, что у нас танка не было...

— У них разве был? Мне казалось с лишними танками здесь немножко сложно...

— Не было, — трагически вздыхает Отинг, — но если бы был у нас. Сама знаешь, у кого танк, тот и прав.

— Угу. Или прав тот, у кого боевые снаряды. Оппоненту станет плохо, даже если у него и «Дракон». А у тебя «полсотки». Противокатерные.

— Смело! — заявляет Отинг, непонятно только, серьёзно, или смеётся. — Со сторожевиком атаковать линкор. Я бы не смогла.

— Жить захочешь — не до такого додумаешься. Формально сверхтяжёлые танки были непробиваемы. Они бы прорвались. Если по правилам играть... Но у нас нашлись неправильные снаряды. То есть, снаряды были правильные... Но не по правилам.

— Ну, примерно как Эрида и рассказывала. Говорила, не очень даже поняла, кто в кого первым начал стрелять боевыми, — судя по тому, насколько Отинг довольна, она уже нарисовала эпическую картину битвы между школами с учётом собственных воспоминаний. — Но именно ты самой первой кого-то подожгла!

— Отинг! Думала, уж ты-то игру с войной путать больше не будешь. Мне и всем остальным ещё повезло, что броня ящеров от огня «полсоток» защищает на самом деле. Хотя оказалось, что плакаты «Уязвимые места мирренской бронетехники» рисовали грамотные люди. Большей дури, чем тогда, я ещё не делала. И надеюсь, не сделаю впредь.

— Ну, так и я стреляла вдогон палубникам по ошибке обстрелявшим нас ракетами. Хотя и поняли, что это — свои, и они не попали. Мы-то и в небо смотрели, и определители читали. А они... Снабженец принять за тяжёлый авианосец, да ещё с кораблями охранения. Ближайшая группа кораблей противника была почти в тысяче миль... Ещё и «благодарность с занесением» объявили, паёк тройной выдали. Видишь, как полезно иногда по своим пострелять... Эти эскадрильи после налёта на нас научились куда надо попадать. Мы же по ним потому и не стреляли — видели, кто идёт. Им видимо перед вылетом паёк выдали в пятикратном размере, потому и увидели не пойми что.

— У летунов с учётом всего спиртосодержащего постоянно сложности случаются, — зевает Марина. «Теперь ещё реактивные машины появились... Там спирта гораздо больше... Вообще, не будут просыхать... Может, и Сонька по-настоящему пить начнёт... Последний-то раз они отменно нагрузились... Даже удивилась, что они проснулись не вместе... Опоздать я не могла, а они, в свою очередь, не притворялись. Спасибо Эр, научила различать взгляды переспавших друг с другом. Та же Сонька с Хейс — блестящие иллюстрации, равно как и Отинг по отношению к ним — столь же отменная иллюстрация обратного».

— Марин, а ты не знаешь, тут ещё выпить что-нибудь есть? — по рожице островитянке понятно, что речь идёт не о лимонадике.

— Карту глянь! — вредно зевает Марина. — Можешь сгонять до города, а я тебя тут подожду.

— Но в машинах обычно есть всё для поездки за город, — в очередной раз демонстрирует осведомлённость Отинг.

— Ну, так возьми и в багажнике посмотри! — сердито бросает Марина. — Ключи-то у тебя, нужный найдёшь.

— Но хозяйка-то ты, — логично замечает островитянка.

— Я же сказала, что разрешаю!

Охрана не мудрила. Или Смерть прекратила содержимое сумок проверять. Впрочем, нашедшееся прекрасно укладывается в обе версии. Магазинный ящик пива. Глазки Отинг довольно загораются, впрочем Марина уверена, что сама сейчас выглядит примерно аналогичным образом.

— Такое впечатление, что багажник с охлаждением! — довольно сообщает Отинг.

— Может быть, — хмыкает Марина, — нам же лучше.

Взяв бутылку, устраивается у колеса. Отинг садиться рядом, пристроив ящик между ними. Что Марине нравится, а что — нет уяснила прекрасно. Стукаются бутылками.

— Как думаешь, нам хватит?

— Скорее нет, чем да. Но там наверняка ещё что-то есть.

— Я не смотрела, взяла, что было заметнее всего...

— Нам спешить некуда.

— Ага... Иногда кажется, что время остановилось...

— Помечтай! — Марина вскидывает бутылку. — Жидкость в тебе скоро напомнит о себе.

Островитянка умеренно хихикает.

— Как обратно поедем?

— Отти, чтобы с памятью проблемы начались, надо несколько больше выпить. У меня рация, в машине ещё один передатчик. За нами банально наблюдают. Есть вторая машина, где даже медик в наличии, плюс там все с гарантией, трезвые. Притом обученные тела из-под огня вытаскивать. К тому же, в этой машине можно спать, крыша поднимается, сиденья раскладываются. Вообще, почти трёх... или даже, скорее пятиспальная кровать получается. Как бы поездки на таких машинах подразумевают уединение в них же, — заметив странноватый взгляд островитянки, Марина добавляет, — это констатация всем известного социального факта, а не намёк. Если не ошибаюсь, тут даже места есть куда машины именно за этим сворачивают.

— Ага! Точно, есть такие, — оживляется островитянка, — одно мы проехали уже, ещё одно отсюда километрах в десяти, там виды самые красивые и магазин придорожный есть. Ещё одно...

— Обойдусь без подробностей! Вид на море и здесь неплох! — хмыкает Марина, — Крионо по этим достопримечательностям Эриду ещё не катала?

— Предлагала, та сказала, что подумает. Вроде как хочется обычным человеком побыть. Немного. Но ещё не решилась.

— Как сама знаешь, когда Эр на что-то решается, очень много всего, крайне разнообразного получается.

— Туда и просто так ездят... Когда хотят с минимальными расходами только на горючие вечер не в одиночестве провести. Пол тут, кстати, особой роли не играет. Эр главным образом, смущает наличие поблизости посторонних. Но там не принято в чужие дела лезть, если прямо на помощь не зовут.

— И часто там... Несчастные случаи происходят? Сама понимаешь, ночь, спиртное, разгорячённые тела... Всякое бывает...

— Да понимаю, — хихикает Отинг, — но тут почти как на войне. Знаешь и куда идёшь, и зачем. Да там и пост рядом... В общем, мне неизвестно, чтобы кто-то серьёзно пострадала. Максимум — решали сюда с определённым человеком больше не ездить. На следующий вечер благополучно приезжая с другим.

— Безопасные местечки! — без выражения хмыкает Марина.

— И не говори! — кивает Отинг, но у островитянки рожица откровенно довольная.

Отинг вертит рукой пред глазами. Марина только сейчас обращает внимание — её опять сегодня зрение подвело, хорошо хоть не в прямом смысле, а в переносном. Нету у неё имеющегося у большинства девушек намётанного взгляда, с лёгкостью отмечающего цену и качество украшений всех, кто из той же стайки, где она числится в текущий момент. Дальше срабатывает вечное, как мир, «быть не хуже» прочих. И если раньше носила то, что самой нравится, то теперь на всех возможных местах оказывается тоже, что и у большинства, притом по возможности, сопоставимой стоимости. Это работает в абсолютном большинстве случаев. Чуть ли не сильнейшее проявление стайного чувства из известных Марине. Ничтожный процент, на ком не срабатывает — немногочисленные законодательницы, устанавливающие принятые в определённой среде нормы. Обычно, те у кого со вкусом, хотя чаще всего с деньгами, получше, чем у прочих. Прямой аналог — Сонька, у неё к тому же, хорошо и с одним, и с другим.

Да такие, как сама Марина, кто настолько неповторимы, что могут позволить себе на стайное мнение плевать. Но таких очень мало, человек всё-таки слишком уж стайная обезьяна.

У островитянки на запястье — два браслета выполненных в едином стиле в виде звеньев якорной цепи. Один у неё был, а вот другой — новый. Источник происхождения как бы очевиден, ибо второй куда дороже первого. На шее на такой цепочке в таком же стиле красуется подвеска в виде якоря. Притом, именно той системы, что самая распространённая на тяжёлых кораблях. На «Владыке Морей» аналогичные. Цепочка с якорем у Отинг уже при знакомстве были, только сейчас они совсем другие. Тогда позолоченное серебро, если вовсе не бижутерия, сейчас золото. На правой щиколотке — тоже цепочка, стиль — аналогичный, только между звеньями висят крошечные якорьки.

Украшения — почти всегда говорящие вещи. В данном случае, указывают на связь хозяйки с морем. Якорь с больших кораблей дополнительно указывает на связь с флотом.

Островитянка замечает взгляд Марины именно на свою ножку. Чуть вертит ступнёй.

— Да, это подарок Эриды.

— Разноглазая как всегда, — хмыкает Херктерент, — И на Набережной должно быть видно, кто ты такая? В смысле, девушка с Флота.

— Конечно! Там должно быть видно прежде всего. На мне ведь даже написано, что я во Флоте. Но, представляешь, — показывает на татуировку, — не все это читать умеют.

— За неправильное прочтение можно и по шее получить, — Марине вспоминается рассказ Хейс. Конечно, в преимущественно армейском городе — в Столице татуировки Флота читать не обязаны. Но там же действует негласный запрет — не конфликтовать даже с враждебными частями. Особенно, в таких местах, как «Дворец Воды». Но от дураков никакие слои человеческого общества не застрахованы.

— Именно! — энергично кивает островитянка, — Заодно, ещё и сразу ясно, человек совершенно не разбирается в том, чем ты живёшь сейчас. Интерес только твоё тело представляет... Конечно, если у самой интерес к телу присутствует о таких вещах не думаешь. Но чаще бывает «а стоит ли?» Вот тогда есть смысл в простеньких проверочках... Хотя у меня этот браслет — то самый, что у каждой есть. Отцовский подарок. Где-то ему я и обязана, что именно во Флот пошла. Привыкла с детства, что цепь якорная — всегда где-то близко... Эриде рассказала — ей понравилось.

— Эрида умеет читать татуировки. Да и любит такие истории вроде как со множеством значений...

— Я знаю, — почему-то смеётся островитянка, — она по-моему, понимает во всех условных знаках, что люди когда-либо на что-либо наносили или наносят.

— Я знаю, — показывает язык Марина.

— Ты же тоже наколки читаешь.

— Для меня это — практически обязательное умение.

Островитянка стреляет глазками. Шепчет.

— Марина, а у Сордара наколка есть?

— Как у всех, линкоровская. Говорил, старую частично свёл, чтобы новый номер наколоть, когда его командиром «Владыки» назначили.

— Ха! Я бы тоже свела, если бы меня на такой корабль перевели. «Двадцаток» и там — как у дикобраза иголок.

— Пока он жив, девушек в экипаже не будет. И, знаешь, я ему верю.

— Я тоже, — многозначительно кивает Отинг, — как он выполняет обещания, много чего рассказывают.

— Подозреваю, я если не всё, то большую часть знаю. Он, как ЕИВ, собирает про себя истории. Некоторые они оба сами придумывают и в оборот запускают.

— У тебя у самой есть схожая черта.

— Сказывается общность происхождения, — хмыкает Марина.

— Подозреваю, про меня теперь тоже всякое разное будут рассказывать, — вздыхает Отинг, — говорила, вроде, какой Остров маленький, — Несколько знакомых дальних знакомых позвонили, видели нас на набережной. Ну и потом, как мы уходили, причём уже из «Мороженного».

— Не стоит человеческую наблюдательность недооценивать, — хмыкает Марина, — кстати, о наблюдательности этой. Мы тут довольно давно стоим, но никто не остановился, проверить всё ли в порядке.

Отинг встав, оглядывается по сторонам. Беззаботно машет рукой.

— Ну, в общем-то видно, что машина целая. Я мало машин слышала, пока тут сидели. Даже дурейшие дуры из верхних водят не настолько плохо, чтобы так далеко с дороги улететь. К тому же, на этом участке дороги запрещены остановки ведомственных машин. День рабочий, только они и ездят. Посты часто караулят нарушителей.

— Вера в человечество восстановлена, — хмыкает Марина, — да и исходя из описанных тобой широко известных поворотов, подобная предосторожность будет совсем не лишней. Да и в расширении числа придорожных знакомств командование не заинтересованно.

Отинг хихикнула.

— Твой пропуск способен здорово подпортить настроение даже при отсутствии тебя самой.

— У меня-то всё, подтверждающей статус, при себе. Включая наглую морду. У тебя в наличии только она да татуировка?

Отинг смеётся:

— Обижаешь. Девушка с Флота я или кто? На случай «Большой тревоги» у меня всё при себе. То я не знаю, как у нас любят всякие разные бумажки.

— И жетон в сумочке? — язвительно интересуется Марина.

— Конечно! Ношение на шее не является обязательным. Даже специальное «разъяснение» к приказу о правилах ношения было. Можешь проверить.

— Так верю! — отмахивается Марина. — Тоже Эрида сказала, какая я недоверчивая?

— Сама заметила, ещё тогда. Разноглазая только подтвердила.

— Будет спрашивать, где мы катались да чем занимались?

— Ты же говорила, знаешь Эр лучше меня.

— Ответ, как бы очевиден, — хмыкает Марина, — наврать ей ничего не хочешь? Только не говори, что не сможешь...

— Смочь-то я смогу! — усмехается островитянка, — Только враньё это продержится ровно до первого её разговора с тобой. Она, даже если не спросит прямо, по глазам обо всём догадается. И что было, и чего не было. Кстати, не надумала, — Отинг языком по губам проводит. — Ну, чтобы врать не потребовалось? Если что, я не против, только машину подальше отгоним...

— Отти! — Марина часто-часто моргает, поднеся к губам бутылку.

— Что? — островитянка нагибается поближе, вовсе бы попыталась на Марину навалиться, не будь между ними ящика с пивом.

— Пиво пей, вот что! — гаркнула Марина так, что Отинг повалилась, почему-то в обратную сторону, чуть ли не под машину. Садится, потирая затылок.

— Шуточки у тебя!

— Эрида должна была предупредить! — скалится Херктерент.

— Она и предупреждала, — корчит рожу островитянка, — что ты добрая, но временами просто страшно вредная. Она на тебя до сих пор сердита немного, что ты зимой... Ну, с ней не захотела...

— Не все предложения стоит принимать, — хмыкает Марина, — сердиться на меня тоже не советую!

— Не дура, — фыркает островитянка, — понимаю, что сильно разный калибр.

— Ну, вот и чудненько! — Херктерент вскидывает бутылку. — Как говорится, будем!

Отинг ничего не остаётся, как последовать примеру.

— Что-то в этот раз очень уж хорошо идёт, — довольно ухмыляется Марина, — видимо, сказывается морской воздух, отсутствие задымлённости и лишних людей.

— Под лишними подразумевается кто-то определённый? — островитянка тоже может быть изрядно въедливой.

— Нет. Много людей — плохо, никого нет — ещё хуже. Это наверное, про людей в первую очередь и придумано, «хорошего — понемногу».

— Не знаю, не задумывалась об этом. С общением сложностей не испытывала. Это любят сейчас всяким детским страхам излишнее значение придавать...

— Эта весьма специфическая область знаний, наукой называть у меня язык не поворачивается, находилась и находится под сильнейшим южным влиянием. Южане вполне умеют мыслить, но ещё лучше придумывают различные заблуждения, — «Некоторые их которых могли предотвратить моё нормальное функционирование. Почти получилось, если бы не наблюдательность Кэрдин». — Ты-то с чего этим заинтересовалась?

— Забавно было в старшей школе смотреть, как взрослые между собой грызутся, попутно пытаясь нам что-то из своих идей в мозги влить.

— Я был сказала, непригодность к профессии.

— Не-а! — весело мотает головой Отинг, — Забыли, что физическое и умственное развитие совпадает далеко не всегда. Почти у всех, включая меня, учёба, особенно весной, была на одном из последних мест по значимости.

— Знакомо, — хмыкает Марина, — будь моя воля — сместила бы начало и окончание учебного года. Всё равно, весенние и осенние месяцы не способствуют интеллектуальной деятельности. Хотя стоп! Здесь же времена года почти не ощущаются.

— Архипелаг слишком по Уставам живёт. Во всём. Знаешь о привязке начала тёмного времени суток к команде «отбой?»

— Эту шутка Империи Островов старше.

— Ну, так у нас календарь по сути дела Устав, смена сезонов не чувствуется по факту. Происходит по графику.

Марина хихикает:

— Люди и в Столице, где есть смена сезонов, влюбляются не весной или летом, а когда в голову взбредёт.

— Можно подумать, здесь как-то по-другому. Но у вас хоть логика в моде на привязку чувств к весне-лету присутствует.

— Это какая?

— Весной или летом на людях надето меньше, чем в иные сезоны.

— Неплохая логика, — хмыкает Марина, — тем более, весьма близкая к истине. Тут в этом смысле и проще, и сложнее — гораздо больше, притом на протяжении всего года, доступно к обозрению.

Отинг хихикает, уловив, как ей показалось, намёк Херктерент на неё, любимую.

— Ну да, ну да, хорошо ты с Крионо тогда выставку достижений устроили. Как знали, что Эрида придёт...

Отинг достаточно проницательна, к тому же успела Марину изучить, знает, у принцессы иногда начинается не вполне обоснованная подозрительность.

— Марин, хочешь верь, хочешь нет, но та встреча — случайной была. Нас никто не подсылал с вами контактов искать.

— Если бы подсылали — и с тобой, и с Крионо уже бы другие люди и в других местах разговаривали, — «Конечно, если они обе не у Кэрдин, или вовсе ЕИВ, на жаловании. Впрочем, это у разноглазой к ним особое доверие, а никак не у меня. Хотя, Отинг из тех, кто умеет к себе располагать. Да и Крионо — слишком уж точное попадание во вкусы разноглазой. Плохо у меня получается верить в такие случайности. Слишком у многих влияние на нас — желанная цель. Начиная от самых примитивных мотивов личного обогащения, и заканчивая всякими многоходовыми комбинациями, что так любит и Саргон, и Кэрдин. Да и Кэретта вполне в состоянии в такие игры играть. Я сама — следствие того, что она в своё время достигла всех своих целей. Неприятно фигурой на доске себя ощущать. Особенно, когда даже не знаешь, во что тобой играют. Хотя пока больше похоже, что Отинг правду говорит».

— Мы ведь не навязывались... Просто, отказываться не стали, когда выпала возможность неплохо время провести с известными людьми.

В общем-то, тогда Эр действовала весьма прямо. Подобное приглашение подразумевает совершенно определённое развитие событий. События по определённому сценарию и развивались. Эр была несказанно довольна. Да в общем-то, настолько довольной остаётся, что можно заподозрить самую неподдельную искренность и высокие чувства, никак не связанные со статусом Эр.

У Отинг можно даже заподозрить определённую обиду, что предпочли не её. Но тут уж, как говорится, языком можно не только разговаривать. Разноглазой интереснее другие методы применения, а ими Крионо владеет лучше, чем подруга детства.

— Верю! Хотя и не до конца. Доказать ты всё равно не сможешь ничего. Пока я тебе скорее доверяю, нежели нет. Но всё может изменится в первую очередь, как раз от твоих действий.

— Вот только ты сама не знаешь, от каких именно! — Отинг сверкает глазами, всё-таки, она гордая и дерзкая, как и большинство островитянок. Игрушкой в чьих-либо руках быть не хочет.

— Не знаю! — щурится Марина, — Плоховато у меня с доверчивостью. Но так больше шансов подольше прожить.

— Не пытайся меня против себя настроить. У меня память хорошая и на злое, и на доброе. Неплохо вижу, что получила и от страны, и от людей. Ты не там ищешь врагов, Марина. Скажу больше, всех девчонок Эр ты тоже зря в чём-то подозреваешь.

— Некоторые — весьма жадные личности, — безо всякого выражения хмыкает Херктерент.

— Но не более того, — решительно заявляет Отинг.

— Режим солидарности включился? Он не всегда работает правильным образом.

— Я говорила и говорю только за себя — ты не там ищешь врагов, Марина. Общие у нас есть и так, о каких-либо других я знаю только то, что мне сказала ты, или Эрида.

— Ты не враг... — Марина призадумывается. — Ты человек с непонятным для меня статусом. А я люблю всё по полочкам раскладывать. Особенно в собственной жизни. Признаю — получается не всегда.

— Ну, вот и задвинь меня на какую-либо полочку. Только мне не забудь сказать. Чтобы относится к тебе только по официальному статусу, или с наличием каких-то вариантов.

Банальности в стиле «останемся друзьями» Отинг не скажет. Слишком умна, неплохо знает, что у Принцессы Империи крайне специфические взгляды на отношения между людьми. Включая известные ей самой только в теории. Слишком привыкла считаться только со своим мнением. При этом всегда знала, что у каждого человека есть собственные взгляды на каждый вопрос. Не всегда совпадающие с её собственными. Вот и пытается выстраивать новые варианты. Прежде всего, имея в виду отношение разноглазой к некоторым людям. И пытаясь сделать так, чтобы на Отинг, и в особенности, на Крионо не смотреть разноцветными глазами. Получается... Сомнительно, во всяком случае, самой Марине не больно-то нравится результат. Ибо постоянно нечто видится именно таким, чтобы быть обратным от мнения Эр. Без разницы, на сколько подобные оценки оправданы.

Причём, дело ни в Крионо, ни в Отинг, даже не в Эриде, а именно в самой Марине.

Плоховато у неё с умением полутона различать в отношениях между людьми. В той же Отинг нет ничего такого уж ярковыраженного. Зато очень много граней, переливающихся самыми разными цветами. Кроме, разве что оттенков серого.

— Полочка «военные союзники» устроит? — Марина определённое решение наконец, приняла.

— Вполне! — кивает Отинг. — По крайней мере ясно, что нам друг от друга нужно. Ты не из тех, кто в спину бьёт, я — тоже. По крайней мере, всё становится ясней. Тебе не придётся жалеть о принятом решении, я обещаю тебе, Марина. У меня слова не расходятся с делом.

— Меньше пафоса, — устало машет рукой Херктерент, — я это качество даже в исполнении разноглазой плоховато воспринимаю. Но твой, очевидно, несёт весьма большую примесь искренности. Одно плохо — я не уверена и исправности и точности собственных приборов, эту искренность измеряющую.

— Решение, приемлемое для обеих высоких договаривающихся сторон, — в голосе звучит оттенок иронии. Как и Марина, Отинг не больно-то высокого роста.