Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Примечания:

Всех с наступающим Новым Годом! Всем всего самого наилучшего в Новом году, дорогие читатели!

Второе и третье занятия у Тики оказались крайне содержательными. Теодор узнал, что в «Снежной королеве» действительно показано правильное действие Обливио — при наложении его некие зацепки могут стать спусковым механизмом для того, чтобы человек вспомнил все обстоятельства сам. Тики подробно описал механизм дежавю и фантомных воспоминаний, что были связаны с нарушениями памяти, а так же рассказал в теории, как именно необходимо проводить сеанс обливации.

Чтобы маггл гарантированно забыл о вмешательстве, его нужно было ввести в сон и, подобно тому, как действовали йоги и гипнотизёры среди магглорождённых сквибов, сконцентрировать внешним раздражителем (словами) на произошедшем событии, чтобы разум сконцентрировался на этих воспоминаниях, а затем наложить проклятье и запечатать именно этот отрывок памяти.

Тики, впрочем, делал оговорку, что этого может быть недостаточно, чтобы закрыть вопрос, но в случае магических происшествий и катастроф «как летом в Ирландии» это был тот минимум, который должен был уметь маг, чтобы не допустить нарушения Статута.

Именно по поводу последнего Теодор и вертел утром в руках письмо, подписанное Персивалем Уизли. В письме аппарат Визенгамота приглашал всех на срочное внеочередное собрание, посвящённое как раз вопросу «многократных нарушений Статута магами Британских островов». Проблема была в том, что заседания могли длиться часами из-за прений, а покидать его посреди было невежливо. Ещё более невежливо было пропускать занятие из курса — Тики сразу сказал, что примет зачёт и выдаст сертификат лишь тем, кто ничего не пропустит.

Понадеявшись на то, что трёх часов (в девять был назначен Визенгамот, а в полдень начиналось занятие Тики) на всё будет достаточно, Тео отправился в Министерство.

Тридцатое декабря, хоть и канун нового, девяносто седьмого года, было обычным будничным днём в Министерстве. Туда-сюда сновали посыльные самолётики между отделами, чиновники ворчали по поводу своих проблем, а авроры, пополнившиеся значительной долей молодых колдунов, недоверчиво смотрели на каждого первого, кто выходил из каминов.

Оказавшись в зале — первом, торжественном, где висел портрет монарха — Тео неприятно поразился тому, как мало волшебников присутствовали из числа Высокого Визенгамота. Если выборные представители из Низкого занимали почти все свободные места, то Высокий Визенгамот представляли едва ли три десятка чародеев, многие из которых опасливо озирались по сторонам.

Ни с одной из восьми сторон у Теодора не было соседей, все они решили не посещать заседания — впрочем, Тео и сам по причине учёбы пропускал большинство из них. Впрочем, вскоре некоторые места заняли сотрудники министерства, а от Школы прибыла профессор Вектор.

— Уважаемые чародеи и чародейки Визенгамота! — обратился к собравшимся Уизли. — Прошу прощения перед каждым из вас, что пригласил на заседание сегодня без должного планирования. Повестка, что обозначена в письмах, верна — согласно статье пятой Эдикта о Визенгамоте Эдуарда Длинноногого, подтверждённой Положением о колдунах и Церкви Генриха Восьмого представитель духовенства запросил обращения к вам.

Теодор прослушал перечисление документов без интереса — переложения древних королей имели зачастую мало общего с реальностью, но тот факт, что к ним собирался обратиться представитель некоего духовенства — маггл? — вызвал удивление.

— Магглы? Церковники? — выкрикнул незнакомый старик, сидевший тремя рядами ниже. — Вы шутите, Уизли!

— Отнюдь, лорд Пикт, — кисло ответил ему Перси под ропот представителей. — Я приглашаю вас послушать обращение перподобного Дэвида Хоупа, архиепископа Йоркского, посланника Её величества Королевы Елизаветы, Второй своего имени.

Под взмах его палочки и быстрый полёт магических чар двери залы торжественно и медленно открылись, впуская в себя… Теодор зажмурился; он будто бы посмотрел на Солнце в увеличительное стекло — так нестерпимо ярко горело магическим светом тысяч неведомых чар нечто, что входило в зал. Проморгавшись, он с третьей попытки отринул магическое зрение и увидел, что в парадный зал, всё ещё парадный, пусть и гораздо более блёклый, чем в другом взоре, входит мужчина в золочёной одежде с белой шапкой, покрытый крестами с головы до пят. Двое пажей с завязанными белой тряпкой глазами шли за ним, придерживая его одеяние, а сам пожилой епископ взошёл на кафедру и окинул взором зал, перекрестившись. От его жеста Теодору стало неуютно.

— Милостью Божию я ниспослан к вашему ведическому кругу волей первосвященника нашего, архиепископа Кентерберрийского Джорджа. Да благословит Господь ваши заблудшие души, — он окрестил зал в три стороны, и неуютное ощущение усилилось. Это было необычно, это было противоестественно, это было… неправильно?

— Уважаемые чародеи и чародейки Визенгамота! — обратился Уизли к собравшимся, когда архиепископ сложил руки в молитвенном жесте на груди. — Я прошу вас дать архиепископу высказаться прежде, чем мы начнём прения. Прошу вас, преподобный.

— Амен, сын мой, — кивнул ему седовласый мужчина. — Не буду занимать слишком много вашего времени, о заблудшие. Напомнить пришёл я. Напомнить о том, что все вы, кто выбран, и кто наследует, подданы Её Величеству, и даже в своём грехопадении обязаны, — это слово он выделил тоном, — служить во благо Её и во славу Её. Забыли вы, о заблудшие, об этом. Сотни невинных душ, тысячи разрушенных судеб — перекреститесь, о заблудшие, ведь это ваше промедление ведёт в пучину раздора и войны!

Он снова перекрестил зал.

— Вы знаете, о чём я говорю, о заблудшие. Ваши марионетки и пташки крушат и калечат невинных, убивают и грабят, насилуют и разрушают. Сим передаю я Последнее Слово Её Величества. К исходу полугодия девяносто седьмого вы восстанавливаете порядок, о заблудшие, или же Священный Огонь праведных солдат Её Величества приносит порядок и восстанавливает справедливость на хранимой Господом Богом земле Британии. Амен.

Мужчина сложил руки в молитвенном жесте и забормотал себе под нос что-то религиозное. По залу прошла волна сырой магии, и мурашки прошли по спине Нотта. Тео моргнул, возвращая привычный взор, и вновь подивился тому, как ярко и ослепительно блистали одежды архиепископа Йоркского. Он будто сверкал, и не чары, ни одна магическая наука не могла оставить такой след из того, что знал и слышал Тео; это было нечто другое, имеющее другую природу, магическое не по сути, но по факту.

Нечто пугающее.

Закончив, иерарх, не прощаясь, окрестил вновь волшебников и, попятившись, спустился вниз. Перед дверьми он окрестил их вновь — и скрылся за дверьми парадного зала.

— Что это было, Уизли! — воскликнул багровый лорд Селвин. — Почему этот маггл так позволяет себе говорить с чародеями Визенгамота!

— Лорд Селвин, — ответил быстрее Уизли один из членов Низкого собрания. — Заткнитесь и займитесь отстрелом троллей, как вы хвастались на приёме у Малфоев три года назад! Или аврорам нужно проверить ваши руки?

— Да как ты смеешь…

— Уважаемые чародеи и чародейки Визенгамота! — срываясь на крик возвестил Уизли. — Прошу вас оставить выступление Преподобного без прений. Увы, таков порядок! Посланник от Её Величества известил нас! Приложимте усилия!

Теодор из залов Визенгамота в смешанных чувствах отправился в министерскую столовую, где взял крепкий чай. Слова лорда Яксли о магглах в Кинбридже уже были не такими пустыми после неприкрытых угроз маггловского священника.

Хогвартс нужно действительно было срочно готовить к осаде.

* * *

Выпив кофе и перекусив круассаном, Теодор вовремя пришёл на занятие. С двух дюжин учеников, начинавших курс, их осталось едва ли пятнадцать человек — кто-то пропустил, кому-то занятия показались слишком сложным, а кто-то и вовсе не смог предъявить результаты СОВ. Из студентов Хога, кроме Тео и Панси, тут же были пара райвенкловцев, включая одну из Патил, и Фэй Данбар, которая то сходилась, то расходилась с Роном Уизли. Они так и держались группой, но к Тео всё лип Уилл Пендлтон, который всерьёз собирался оставаться в Министерстве стажёром.

Мастер Тики появился у доски с негромким хлопком, и критически оглядел класс.

— Сегодня у нас заключительное занятие, в котором вам предстоит потренироваться в наложении Обливио правильным образом, — сообщил он. — Сначала мы потренируемся с вами без палочек и жертв, — Тики усмехнулся, — а потом мои ассистенты доставят несколько пострадавших в недавнем… инциденте магглов, на которых потренируется каждый из вас.

Тренировка на магглах звучала жутковато. Магглорождённую райвенкловку Турпин затошнило.

— Итак, я уже спрашивал, применяли ли вы это проклятье на людях…

Пока Тики опрашивал участников о том, знают ли они, как колдуется это проклятье, Теодор вспомнил крайний раз, когда ему пришлось использовать Обливейт, в поместье Тюберов. Тогда он действовал из благих побуждений — старший и младший сыновья мистера Тюбера стали жертвами нападения Нарциссы Малфой, ослабленной пытками, но всё ещё опытной колдуньи из древней семьи. Тим Тюбер и вовсе смог тогда вырваться и оказать сопротивление — но Тео стёр память и ему, и маленькому сквибу Ронни, и находившемуся под Империо Мартину. Который, между прочим, попытался его прикончить.

Он делал это неопытно и на интуиции, на рассказе Флитвика, что упоминал о таких чарах и их применении, и, возможно, подарил каждому из участников тех событий бесконечные кошмары, в которых нападение Малфой происходило снова и снова. Теодор поёжился и слегка устыдился тому, что натворил сам в конце лета.

— …руну Хагалаз, и направляете палочку в голову цели, — разъяснял Тики. — Проклятье действует несколько секунд. При этом можно дополнительно словами дать пояснения, что с человеком было в тот период времени, который вы заблокировали в его памяти — это не решит проблему воспоминаний по триггеру, но даст ему объяснение перед собой, которое поможет сформировать ложные воспоминания самовнушением.

Теодор вдруг подумал, что Грейнджер, которая отпраздновала семнадцатилетие ещё в сентябре и лишилась Надзора задолго до премьеры «Принца и нищего», наверняка бы заставила Тики дать развёрнутые комментарии относительно того, как именно должно было строиться описание. И поднял руку сам.

— Да, говорите.

— Простите, сэр, не подскажете, как именно надо внушать описание жертве? «Ты лежал на диване целый день и пил виски»? Или в другой форме?

— Да, можно так. Вряд ли за несколько секунд можно сказать что-то более подробное.

Тики дал команду палочкой, и в открывшиеся двери аудитории четверо молодых магов в бело-лимонных мантиях, среди которых Тео узнал нескольких выпускников прошлых лет, вкатили на длинной повозке накрытые белым полотном тела людей — видимо, тех самых подопытных магглов.

— Итак, каждый из вас может попробовать применить чары на практике. Это необходимо с моей точки зрения, однако не обязательно для получения документов. Желающие?

Теодор оглядел своих знакомых и, выдохнув, сделал шаг вперёд.

— Мистер Нотт, — смерил его взглядом Тики. — Что же. Вот ваш случай.

Он откинул полотно и отлеветировал в трансфигурированное кем-то кресло мужчину-маггла средних лет, темнокожего и практически лысого. Из всей одежды на нём было только нижнее бельё, а на животе виднелись следы почти зажившего разрыва, нанесённого какой-то когтистой лапой.

— Этот маггл был ранен в пригороде Льюиса при нападении сбежавших когтей смерти из зверинца мистера Джеккила. Чтобы стабилизировать его состояние команда поддержки Аврората ввела его в коматозное состояние, после чего он попал в Мунго. Прогноз на исцеление был небольшой, но, по-видимому, в его роду были сквибы, и зелья усвоились практически верным образом. Эннервейт.

— Помогите… огромная ебень… — застонал мужчина, суча ногами. Теодор сглотнул комок в горле, и наставил палочку на темнокожего.

— Соппоро. На тебя напало чудовище, — громко сказал он, и одним движением начертил руну кончиком палочки. — Обливейт! Ты порезался в пьяной драке об нож собутыльника.

Магическое сияние сверкнуло под закрытыми веками уснувшего мужчины, и его дыхание стало более ровным.

— Ну-с, посмотрим! Эннервейт! Хипнозио! Легиллименс!

В руках мастера Тики палочка будто бы плясала, и одно за другим он наложил чары, прикрыл глаза, а через несколько мгновений магическая связь между его глазами и глазами застывшего маггла, появившаяся от наложенных заклинаний, оборвалась, и маггл судорожно выдохнул и закашлялся во сне.

— Недурно. Пожалуй, по моей части курса вы можете считать, что получили зачёт. Следующий!

Теодор улыбнулся и, достав платочек, утёр со лба пот. Отойдя в сторонку, он пронаблюдал за тем, как Панси не смогла заставить себя наложить чары на шотландскую старушку, что видела дементоров, и как Пендлтон с ненавистью и слишком жестко накладывает Обливио на маггловского аврора, что храбро встретил и отогнал вампиров вместе с павшим напарником.

— Я такая слабая, — всхлипнула Панси, уткнувшись в его плечо. Теодор утешающим жестом коснулся её плеча. — Подумать только… на первом курсе я бегала с Малфоем и проклинала магглов, а на втором была счастлива, когда заколдовали грязнокровку Криви. А теперь… мне её жалко, Нотт! Понимаешь? Жалко!

Теодор отрешенно кивнул. Пожалуй, он и сам, глядя на этих магглов, ощущал похожие эмоции. Раненные, покалеченные, пострадавшие от магического мира, что должен был спрятаться от них и никогда не быть известным, эти случайные люди не заслуживали такой участи — и ему самому так же было их жаль. Старушку, парнишку-студента, полицейского и грузчика-негра. Водителя повозки, которую раздавил дубиной тролль, атакованных дементором школьников… истинные масштабы трагедии, что разворачивалась в маггловском мире из-за войны в магическом, было сложно осознать.

Неудивительно, пришла ему мысль, что церковники магглов забеспокоились ростом… эскалации.

* * *

Чтобы развеяться, Теодор отправился в Кардифф, в лавку близнецов Уизли. Количество защитных чар на здании, появившимся перед ним только в момент, когда он хмуро осознал, что на привычном месте его нет, выросло кратно. Потянув дверь, он услышал, как на той стороне истошно завопила баньши — вернее, охранные чары похожего толка.

— Нотт, твою ж! — выругался сонный Ли Джордан, скатившийся кубарем по лестнице. — Ты как вообще нашёл нас?

— Я учредитель этого заведения, — отбрил его Теодор. — Уизли больше не принимают здесь покупателей?

— Нет, вся торговля в Манчестере и Лондоне, — Джордан провёл по лицу ладонью. — Тут производство и склад.

Действительно, на месте витрин теперь высились стеллажи, на полках которых были накиданы коробки и ящики с ингредиентами и готовой продукцией.

— А где сами Форджи? — полюбопытствовал он. Джордан взмахнул палочкой, убирая натекшую под Теодором лужицу стаявшего снега, и снова зевнул. — В Лондоне. Хочешь — сходи через шкаф, он на втором этаже. Умеешь пользоваться? Тебе в левый.

Джордан ушёл куда-то вглубь первого этажа, и вскоре оттуда послышалось журчание, а Тео, хмыкнув, поднялся наверх. В холле второго этажа стояло несколько раскладушек, одна из которых, судя по мятой и незастеленной постели, принадлежала Ли. Условия были далеки от Хогвартских, но, видимо, близнецы платили порядочно. Шкафы стояли в торце помещения, как и в магазинчике в Косом. Слева от шкафов были две двери — комната Фэ и комната Джэ, каждая из которых была зачарована уникальным набором чар. Тео покачал головой — видимо, братья отдалились сильнее, чем можно было подумать.

Открыв дверцу шкафа, Теодор замер. Он вспомнил, что именно делал Гойл в школе, и как именно Дамблдор просил ему помочь. Жалея, что нет возможности записать ради перестраховки рунные рисунки, Теодор провёл целую минуту, запоминая огромный рисунок, что покрывал стены, пол и потолок изнутри шкафа прежде, чем всё же шагнуть туда.

Путешествие через двусторонний портал — а это был именно двусторонний стационарный портал, привязанный к выделенному в отдельную абстракцию подпространству с помощью хитрых арифмантических преобразований и рунных комбинаций — был едва ощутимым. Руны вспыхнули, и воздух вокруг чуть изменил запах — Тео был уже в Лондоне.

После Кардиффа помещения в Косом выглядели гораздо более сжатыми по размеру. С лета здесь появилось больше ящиков с почему-то совиным печеньем и маркировкой на каком-то датском языке.

— Фред? Джордж? — негромко позвал он. Подойдя к лестнице, Тео услышал обрывки разговора на первом этаже.

— …ймите, мистер Вейдер, у нас нет желания продавать свою долю, — с нажимом и определённым волнением говорил один из Уизли.

— Я могу предложить больше, чем этот мальчишка, — низкий, тяжёлый голос какого-то существа давил своим присутствием, его грубый германский акцент резал слух и вызывал неприятные ассоциации. — Кратно больше! Вы не понимаете, от чего отказываетесь.

— Мы в любом случае не будем перебираться в Гамбург, только работать с доверенными поставщиками, — отрезал второй Уизли.

— Глупцы! Конфедерация не оставит пожар на островах, и вы все получите сполна за нарушение Статута! Я ещё вернусь к вам, подумайте над моими словами.

Не прощаясь, по-английски мужчина с хлопком исчез — Теодор не видел этого глазами, но ему не нужно было глядеть на это, чтобы услышать хлопок. Он спешно спустился вниз.

— И что это было, а? — спросил он, завидев затылки братьев.

— Нотт! — подпрыгнули они почти синхронно. — Ты что… как?

— Ли подсказал, где вас найти, и я прошёл из Кардиффа сюда. Кто это с вами тут говорил?

— Мистер Вейдер. Он соблюдает анонимность и ходит в чёрной маске, но мы уже знаем, это делец из Гамбурга. Хочет перекупить нас деньгами Ганзы, которые уже дали ему ссуду на это. Не переживай, мы разберёмся.

Вскоре они уже сидели втроём за столом в местной небольшой трапезной на втором этаже и пили чай.

— Ты чего зашёл-то? — спросил, наконец, один из близнецов после того, как они обсудили погоду и последние новости.

— Билл меня ещё летом просил поговорить с вами, — вздохнув, начал было Тео, и тут же был прерван вторым близнецом. Судя по свитеру с «Ф», это был Джордж, но полной уверенности у Нотта не было.

— Не продолжай, — скривился Уизли. — Старший братик очень переживает, что Персик устроился в Министерство, Чарлик трахается со своими дружками и ящерицами в Румынии, а мы успешные бизнесмены — а он, бедняжка, весь свой потенциал растратил у гоблинов в кабале. Сам дурак, надо было идти к Шизоглазу после Хога, он предлагал. Тогда бы сделал карьеру в Аврорате, а не был бы до сих пор третьим помощником разрушителя чар по Британии.

— Но его аргументы…

— Он хочет здесь всем управлять вместе с этой своей кралей… ты видел его кралю? Мы с броски в ахере! Это же вейла! Всё равно, что Ронни на садовом гноме женится! Ма в шоке, такой позор, дядя Рупи вообще под сомнением о наследстве! Потому Билли и бесится.

— А если…

— Никаких если, — отхлебнув добрую половину чашки горячего чая, заявил «Ф», то есть, возможно, Джордж. — Он уже перепробовал всё, даже Поттера прислал. Гарри ровный парень, и помог нам со стартовым капиталом не меньше папы, и мы ему единственному всегда продадим бесплатно, но, Мерлин и Моргана, это попросту низко со стороны Билла.

— Он никогда и ничего не делал в жизни сам, — добавил потенциальный Фред. — «В Африке горы, в Африке реки», — передразнил он, — а его туда отправили по протекции директора Дамблдора вообще-то. А как директор потерял влияние, так Билли сидит на заднице и ноет. Так теперь ещё и с вейлой спутался!

Теодор умолк. Такие подробности отношений между братьями Уизли ему были неведомы.

— Не подумай, — будто почувствовав его мысли, заговорил снова Джордж. — Мы любим всех членов нашей семьи. Но семья — это семья, а бизнес — это бизнес. Мы и Ронни не пустим в наше дело, он же криворукий! Пусть аврором становится вместе с Гарри. Или в квиддич идёт. Кстати, ты же держишь в уме, что Джинни могут сделать предложение в какую-нибудь команду после школьного чемпионата в следующем году?

Эта мысль заставила его содргонуться.

* * *

— Чары аппарации — наиболее простые в освоении для магов, достигших ментальной зрелости, — важно рассказывал представитель Департамента транспорта, мистер Фланн Макдонаг. Обладающий квадратной челюстью и редкой шевелюрой, он, тем не менее, спокойно и взвешенно рассказывал о том, как именно необходимо аппарировать. — Конечно же, у них существуют противопоказания. Мисс Паркинсон, пожалуйста, назовите как минимум три из них.

— Ээ… ведьмам не рекомендуется использовать аппарацию, — покраснев, начала она.

— Да, именно так, — сально улыбнулся Макдонаг. — Почему именно ведьмам?

— Потому что ведьма может носить в чреве новую жизнь, и аппарация может пройти фатально для обоих, — сделавшись пунцовой, закончила Панси. — Ещё нельзя аппарировать подросткам младше пятнадцати, потому что у них не сформировано до конца магическое ядро…

Никакого «магического ядра» физически в теле мага не существовало, это было художественное преувеличение, которое всячески критиковал в прошлом году Флитвик, но вместе с формированием личности к пятнадцати годам у подростков в основном формировался рисунок магии, включая те самые магические подписи и Патронусы.

— …ну и глубоким старикам тоже не рекомендуется, потому что они могут забыть облик место назначения, вот.

— Спасибо, мисс Паркинсон, — чиновник смерил её долгим взглядом, и Теодор почувствовал раздражение.

Их группа в полтора десятка человек стояла у двух обручей. Всем было необходимо встать сначала один, потом во второй, вспомнить ощущения из первого, представить их в памяти максимально ярко, и захотеть заставить магию перенести человека туда, применив чары «Аппаратио». В основном сами чары вслух никто не называл, все колдовали без палочек и даже безмолвно. Теодор стоял среди первых конкурсантов.

— Нужно представить себе место назначения до мельчайших подробностей, — разглагольствовал шотландец без шотландского акцента. Теодор уже соскучился по Хогвартсу, понял он вдруг, насыщенная неделя каникул вымотала его не хуже прошедшего семестра. — Представить и наколдовать магией перенос туда. Главное — не сомневаться! Ни мгновения! Сомнение — путь к расщепу, а расщеп может стать летальным!

Расщеп, он же «расщепление», был распространённым видом магических травм, это Теодор ещё из своего первого визита в Мунго со сломанной рукой знал, вернее, слышал. Расщепление было связано с тем, что тело колдуна из-за его смятения и сомнений перемещалось не целиком, или не совсем в точку назначения, или, если он засомневался в этой самой точке… последнее было самым страшным — голова могла аппарировать в Дублин, а остальные части тела — в Белфаст, и трёх часов, которые жизнь в колдуне держала бы магия аппарации могло не хватить.

С мыслями обо всём этом Теодор сделал волнительный шаг в первый круг, а затем, постаравшись всё запомнить, во второй. До него трое ребят смогли с первого раза аппарировать правильно, что вдохновляло.

Теодор сжал в кулаке кончик палочки, зажмурился, представляя ощущения из второго обруча, и вдруг засомневался. Пот выступил на его висках, но боязнь показаться слабаком подстегнула его, и он махнул рукой, мысленно командуя аппарационные чары…

И ЧУТЬ НЕ ЗАВОПИЛ ОТ БОЛИ. ПРАВАЯ РУКА С ПАЛОЧКОЙ НЕПРИЯТНО ШЛЁПНУЛАСЬ НА ПОЛ С ХААРКТЕРНЫМ МЯСНЫМ ЗВУКОМ.

Тихонько завыв, он разжал глаза. Он стоял в кругу, который и был для него целью, а вот рука… кисть… лежала на месте, где он до того… в очереди… стоял…

Теодора замутило, а другие участники взволнованно загудели. Панси, или кто-то другой, завизжал, а инструктор радостно засмеялся.

— Каждый четвёртый, как я и говорил!

В нос Теодору, что едва стоял на ногах, ударил резкий неприятный запах какого-то отвратительного зелья, мгновенно вернувший его в чувство.

— Давай руку, путешественник! — засмеялся инструктор. Теодор посмотрел на него с максимальным отвращением. — Не смотри, как жалобный котёнок! Руку, говорю, давай!

Он засучил рукав его пиджака и приставил к обрубку подлетевшую кисть, бледную от напряжения из-за зажатой палочки. Лужица крови, натекшая из руки, тут же испарилась. Инструктор приставил кисть к обрубку предплечья, откупорил пузырёк:

— Рябиновый отвар, о котором я говорил! Наружное применение, смотрите.

…и произнёс формулу контрзаклятья.

— Фините Аппарато!

Теодор почувствовал, как его легко потянуло под рёбра, но ничего, кроме сращивания руки с телом, не произошло. Ощущения были далеки от идеальных, скорее, наоборот, ему было стыдно, больно и противно от себя самого.

— Пробуйте ещё раз, — хлестко прозвучал голос инструктора. Теодор взял себя в руки и вспомнил, как стоял в предыдущем кругу. — Ну же, мистер Нотт.

Хлопок, мгновенное неприятное ощущение аппарации, и вот, он уже стоял в правильном обруче на полу. Расслабившись, что всё получилось, он улыбнулся.

— Ну, вот, так-то лучше, и нечего было устраивать шоу, — проворчал инструктор.

Теодор был счастлив — теперь оставалось не разучиться аппарировать до апрельского совершеннолетия.